Тургенев Иван Сергеевич - Месяц в деревне

  

  

   Аркадий Сергеич Иcлaeв, богатый помещик, 36 лет.

   Наталья Петровна, жена его, 29 лет

   Коля, сын их, 10 лет

   Верочка, воспитанница, 17 лет

   Анна Семёновна Ислаева, мать Ислаева, 58 лет.

   Лизавета Богдановна, компаньонка, 37 лет

   Шааф. немец-гувернер, 45 лет

   Михаила Александрович Ракитин, друг дома, 30 лет.

   Алексей Николаевич Беляев, студент, учитель Коли, 21 года.

   Афанасий Иванович Большинцов, сосед, 48 лет.

   Игнатий Ильич Шпигельский, доктор, 40 лет.

   Матвей, слуга, 40 лет

   Катя, служанка, 20 лет

  

  

  

  

   Шааф. Ф червех.

   Анна Семёновна. Опять? Да ты нас, батюшка, эдак совсем заиграешь.

   Шааф. (флегматически). Фоземь ф червех.

   Анна Семёновна (Лизавете Богдановне). Каков! С ним играть нельзя

   Наталья Петровна (Ракитину) Что ж вы перестали? Читайте.

   Ракитин (медленно поднимая книгу) "Monte-Cristo se redressa haletant..." {Монте Кристо вскочил, прерывисто дыша (франц.)} Наталья Петровна, вас это занимает?

   Наталья Петровна. Нисколько.

   Ракитин. Для чего же мы читаем?

   Наталья Петровна. А вот для чего На днях мне одна дама говорила: "Вы не читали Монте-Кристо? Ах, прочтите- это прелесть". Я ничего ей не отвечала тогда, а теперь могу ей сказать, что читала и никакой прелести не нашла

   Ракитин. Ну да, Если вы теперь уже успели убедиться...

   Наталья Петровна. Ах, какой вы ленивый!

   Ракитин. Я готов, помилуйте... (Отыскав место, где остановился.) Se redressa haletant, et... {Вскочил, прерывисто дыша, и (франц.)}

   Наталья Петровна (сама перебивая его). Видели вы Аркадия сегодня?

   Ракитин. Я с ним встретился на плотине... Её у вас чинят. Он объяснял что-то рабочим и для большей ясности вошел в песок по колена.

   Наталья Петровна. Он за все принимается с слишком большим жаром... слишком старается. Это недостаток. Как вы думаете?

   Ракитин. Я с вами согласен.

   Наталья Петровна. Как это скучно!.. Вы всегда со мною согласны. Читайте.

   Ракитин. А! стало быть, вы хотите, чтобы я с вами спорил... Извольте.

   Наталья Петровна. Я хочу... Я хочу!.. Я хочу, чтоб вы хотели... Читайте, говорят вам.

   Ракитин. Слушаю-с. (Опять принимается за книгу.)

   Шааф. Ф червех.

   Анна Семёновна. Как? опять? Это нестерпимо! (Наталье Петровне.) Наташа... Наташа...

   Наталья Петровна. Что?

   Анна Семёновна. Вообрази себе, Шааф нас совсем заиграл... То и дело семь, восемь в червях.

   Шааф. И деберь зем.

   Анна Семёновна. Слышишь? Это ужасно.

   Наталья Петровна. Да... ужасно.

   Анна Семёновна. Так вист же! (Наталье Петровне.) А где Коля?

   Наталья Петровна. Он ушел гулять с новым учителем.

   Анна Семёновна. А! Лизавета Богдановна, я вас приглашаю.

   Ракитин (Наталье Петровне). С каким учителем?

   Наталья Петровна. Ах да! Я вам и забыла сказать... мы без вас нового учителя наняли.

   Ракитин. На место Дюфура?

   Наталья Петровна. Нет... Русского учителя. Француза нам княгиня из Москвы пришлет.

   Ракитин. Что он за человек, этот русский? старый?

   Наталья Петровна. Нет, молодой... Мы его, впрочем, только на летние месяцы взяли.

   Ракитин. А! на кондицию.

   Наталья Петровна. Да, это у них, кажется, так называется. И знаете ли что, Ракитин? Вы вот любите наблюдать людей, разбирать их, копаться в них...

   Ракитин. Помилуйте, с чего вы...

   Наталья Петровна. Ну да, да... Обратите-ка на него ваше внимание. Мне он нравится. Худой, стройный, веселый взгляд, смелое выражение... Вы увидите. Он, правда, довольно неловок... а для вас это беда.

   Ракитин. Наталья Петровна, вы меня сегодня ужасно преследуете.

   Наталья Петровна. Кроме шуток, обратите на него внимание. Мне кажется, из него может выйти человек славный. А, впрочем, бог знает!

   Ракитин. Вы возбуждаете мое любопытство...

   Наталья Петровна. В самом деле? (Задумчиво.) Читайте.

   Ракитин. Se redressa haletant, et...

   Наталья Петровна (вдруг оглядываясь). А где Вера? Я её с утра не видала. (С улыбкой Ракитину.) Бросьте эту книгу... Я вижу, нам сегодня читать не удастся... Расскажите мне лучше что-нибудь...

   Ракитин. Извольте... Что ж мне вам рассказать?.. Вы знаете, я несколько дней провел у Криницыных... Вообразите, наши молодые уже скучают.

   Наталья Петровна. Почему вы это могли заметить?

   Ракитин. Да разве скуку можно скрыть? Все другое можно... но скуку нет.

   Наталья Петровна (поглядев на него). А другое все можно?

   Ракитин (помолчав немного). Я думаю.

   Наталья Петровна (опустив глаза). Так что ж вы делали у Криницыных?

   Ракитин. Ничего. Скучать с друзьями - ужасная вещь: вам ловко, вы не стеснены, вы их любите, злиться вам не на что, а скука вас все-таки томит, и сердце глупо ноет, словно голодное.

   Наталья Петровна. Вам, должно быть, часто с друзьями скучно бывает.

   Ракитин. Как будто и вы не знаете, что значит присутствие человека, которого любишь и который надоедает!

   Наталья Петровна (медленно). Которого любишь... это великое слово. Вы что-то мудрено говорите.

   Ракитин. Мудрено... почему же мудрено?

   Наталья Петровна. Да, это ваш недостаток. Знаете ли что, Ракитин: вы, конечно, очень умны, но... (останавливаясь), иногда мы с вами разговариваем, точно кружево плетем... А вы видали, как кружево плетут? В душных комнатах, не двигаясь с места... Кружево - прекрасная вещь, но глоток свежей воды в жаркий день гораздо лучше.

   Ракитин. Наталья Петровна, вы сегодня...

   Наталья Петровна. Что?

   Ракитин. Вы сегодня на меня за что-то сердитесь.

   Наталья Петровна. О, тонкие люди, как вы мало проницательны, хотя и тонки!.. Нет, я на вас не сержусь.

   Анна Семёновна. А! наконец обремизился! Попался! (Наталье Петровне.) Наташа, злодей наш поставил ремиз.

   Шааф. (кисло). Лисафет Богдановне финоват...

   Лизавета Богдановна (с сердцем). Извините-с, я не могла знать, что у Анны Семеновны не было червей.

   Шааф. Фперет я Лисафет Богдановне не приклашаю.

   Анна Семёновна (Шаафу). Да чем же она виновата?

   Шааф. (повторяет точно тем же голосом). Фперет я Лисафет Богдановне не приклашаю.

   Лизавета Богдановна. А мне что! Вот еще!..

   Ракитин. Чем более я на вас гляжу, Наталья Петровна, тем более я не узнаю вашего лица сегодня.

   Наталья Петровна (с некоторым любопытством). В самом деле?

   Ракитин. Право. Я нахожу в вас какую-то перемену.

   Наталья Петровна. Да?.. В таком случае сделайте одолженье... Вы ведь меня знаете - угадайте, в чем состоит эта перемена, что во мне такое произошло - а?

   Ракитин. А вот погодите...

   Коля вдруг с шумом вбегает из залы прямо к Анне Семеновне.

   Коля. Бабушка, бабушка! посмотри-ка, что у меня! (Показывает ей лук и стрелы.) Посмотри-ка!

   Анна Семёновна. Покажи, душа моя... Ах, какой славный лук! кто тебе его сделал?

   Коля. Вот он... он... (Указывает на Беляева, который остановился у двери залы.)

   Анна Семёновна. А! да как он хорошо сделан...

   Коля. Я уже стрелял из него в дерево, бабушка, и попал два раза... (Прыгает.)

   Наталья Петровна. Покажи, Коля.

   Коля (бежит к ней и пока Наталья Петровна рассматривает лук). Ах, maman! как Алексей Николаич на деревья лазит! Он меня хочет выучить, и плавать тоже он меня выучит. Он меня всему, всему выучит! (Прыгает.)

   Наталья Петровна (Беляеву). Я вам очень благодарна за ваше внимание к Коле...

   Коля (с жаром её перебивая). Я его очень люблю, maman, очень!

   Наталья Петровна (гладя Колю по голове). Он у меня немножко изнежен... Сделайте мне из него ловкого и проворного мальчика.

  

  

   Коля. Алексей Николаич, пойдемте в конюшню, отнесем Фавориту хлеба.

   Беляев. Пойдемте.

   Анна Семёновна (Коле). Поди сюда, поцелуй меня сперва...

   Коля (убегая). После, бабушка, после!

   Анна Семёновна (глядя вслед Коле). Что за милый ребенок! (К Шаафу и Лизавете Богдановне.) Не правда ли?

   Лизавета Богдановна. Как же-с.

   Шааф. (помолчав немного). Я пасс.

   Наталья Петровна (с некоторой живостью Ракитину). Ну, как он вам показался?

   Ракитин. Кто?

   Наталья Петровна (помолчав). Этот... русский учитель.

   Ракитин. Ах, извините - я и забыл... Я так был занят вопросом, который вы мне задали...

  

   Впрочем, его лицо... действительно... Да; у него хорошее лицо. Он мне нравится. Только, кажется, он очень застенчив.

   Наталья Петровна. Да.

   Ракитин (глядя на неё). Но все-таки я не могу себе дать отчета...

   Наталья Петровна. Что бы нам с вами позаняться им, Ракитин? Хотите? Окончимте его воспитание. Вот превосходный случай для степенных, рассудительных людей, каковы мы с вами! Ведь мы очень рассудительны, не правда ли?

   Ракитин. Этот молодой человек вас занимает. Если б он это знал... его бы это польстило.

   Наталья Петровна. О, поверьте, нисколько! О нем нельзя судить по тому, что... наш брат сделал бы на его месте. Ведь он нисколько на нас не похож, Ракитин. В том-то и беда, друг мой: мы самих себя изучаем с большим прилежанием и воображаем потом, что знаем людей.

   Ракитин. Чужая душа - темный лес. Но к чему эти намеки... За что вы меня то и дело колете?

   Наталья Петровна. Кого же колоть, коли не друзей... А вы мой друг... Вы это знаете. (Жмет ему руку.)

   Вы мой старый друг.

   Ракитин. Боюсь я только... как бы этот старый друг вам не приелся...

   Наталья Петровна (смеясь). Одни хорошие вещи приедаются.

   Ракитин. Может быть... Только от этого им не легче.

   Наталья Петровна. Полноте... (Понизив голос.) Как будто вы не знаете... се que vous etes pour moil {Что вы для меня (франц.)}.

   Ракитин. Наталья Петровна, вы играете со мной, как кошка с мышью... Но мышь не жалуется.

   Наталья Петровна. О, бедный мышонок! Анна Семёновна. Двадцать с вас, Адам Иваныч... Ага!

   Шааф. Я фперет Лисафет Богдановне не приклашаю.

   Матвей (входит из залы и докладывает). Игнатий Ильич приехали-с.

   Шпигельский (входя по его следам). Об докторах не докладывают.

   Нижайшее мое почтенье всему семейству. (Подходит к Анне Семеновне к ручке.) Здравствуйте, барыня. Чай, в выигрыше?

   Анна Семёновна. Какое в выигрыше! Насилу отыгралась... И то слава богу! Все вот этот злодей. (Указывая на Шаафа.)

   Шпигельский (Шаафу). Адам Иваныч, с дамами-то! это нехорошо... Я вас не узнаю.

   Шааф. (ворча сквозь зубы). 3-дамами, з-дамами...

   Шпигельский (подходит к круглому столу налево). Здравствуйте, Наталья Петровна! Здравствуйте, Михайло Александрыч!

   Наталья Петровна. Здравствуйте, доктор. Как вы поживаете?

   Шпигельский. Мне этот вопрос очень нравится... Значит, вы здоровы. Что со мною делается? Порядочный доктор никогда болен не бывает; разве вдруг возьмет да умрет... Ха-ха.

   Наталья Петровна. Сядьте. Я здорова, точно... но я не в духе... А ведь это тоже нездоровье.

   Шпигельский (садясь подле Натальи Петровны). А позвольте-ка ваш пульс... (Щупает у ней пульс.) Ох, уж эти мне нервы, нервы... Вы мало гуляете, Наталья Петровна... мало смеетесь... вот что... Михайло Александрыч, что вы смотрите? А впрочем, можно белые капли прописать.

   Наталья Петровна. Я не прочь смеяться... (С живостью.) Да вот вы, доктор... у вас злой язык, я вас за это очень люблю и уважаю, право... расскажите мне что-нибудь смешное. Михайло Александрыч сегодня все философствует.

   Шпигельский (украдкою поглядывая на Ракитина). А, видно, не одни нервы страдают, и желчь тоже немножко расходилась...

   Наталья Петровна. Ну, и вы туда же! Наблюдайте сколько хотите, доктор, да только не вслух. Мы все знаем, что вы ужасно проницательны... Вы оба очень проницательны.

   Шпигельский. Слушаю-с.

   Наталья Петровна. Расскажите нам что-нибудь смешное.

   Шпигельский. Слушаю-с. Вот не думал, не гадал- цап-царап, рассказывай... Позвольте табачку понюхать. (Нюхает.)

   Наталья Петровна. Какие приготовленья!

   Шпигельский. Да ведь, матушка моя, Наталья Петровна, вы извольте сообразить: смешное смешному розь. Что для кого. Соседу вашему, например, господину Хлопушкину, стоит только эдак палец показать, уж он и залился, и хрипит, и плачет... а ведь вы... Ну, однако, позвольте. Знаете ли вы Вереницына, Платона Васильевича?

   Наталья Петровна. Кажется, знаю или слыхала.

   Шпигельский. У него еще сестра сумасшедшая. По-моему, они либо оба сумасшедшие, либо оба в здравом смысле; потому что между братом и сестрой решительно нет никакой разницы, но дело не в том. Судьба-с, везде судьба-с, и во всем судьба-с. У Вереницына дочь, зелененькая, знаете, такая, глазки бледненькие, носик красненький, зубки желтенькие, ну, словом, очень любезная девица; на фортепианах играет и сюсюкает тоже, стало быть, все в порядке. За ней двести душ да теткиных полтораста. Тетка-то еще жива и долго проживет, сумасшедшие все долго живут, да ведь всякому горю пособить можно. Подписала же она духовную в пользу племянницы, а накануне я ей собственноручно на голову холодную воду лил - и совершенно, впрочем, напрасно лил, потому что вылечить её нет никакой возможности. Ну, стало быть, у Вереницына дочь, невеста не из последних. Начал он её вывозить, стали женихи появляться, между прочими некто Перекузов, худосочный молодой человек, робкий, но с отличными правилами. Вот-с, понравился наш Перекузов отцу; понравился и дочери... Кажись, за чем бы дело стало? с богом, под венец! И действительно, все шло прекрасно: господин Вереницын, Платон Васильич, уже начинал господина Перекузова по желудку эдак, знаете, хлопать и по плечу трепать, как вдруг откуда ни возьмись заезжий офицер, Ардалион Протобекасов! На бале у предводителя увидал Вереницынову дочь, протанцевал с ней три польки, сказал ей, должно быть, эдак закативши глаза: "О, как я несчастлив!"- барышня моя так разом и свихнулась. Слезы пошли, вздохи, охи... На Перекузова не глядят, с Перекузовым не говорят, от одного слова "свадьба" корчи делаются... Фу ты, господи боже мой, что за притча! Ну, думает Вереницын, коли Протобекасова, так Протобекасова. Благо же он человек тоже с состояньем. Приглашают Протобекасова, дескать, сделайте честь... Протобекасов делает честь; Протобекасов приезжает, волочится, влюбляется, наконец, предлагает руку и сердце. Что ж вы думаете? Девица Вереницына тотчас с радостью соглашается? Как бы не так! Сохрани бог! Опять слезы, вздохи, припадки. Отец приходит в тупик. Что же наконец? Чего надобно? А она что, вы думаете, ему отвечает? Я, дескать, батюшка, не знаю, кого люблю, того или этого. "Как?" - ей-богу, не знаю, и уж лучше ни за кого не выйду, а люблю! С Вереницыным, разумеется, тотчас холера, женихи тоже не знают, что ж такое наконец? а она все на своем. Вот-с, извольте рассудить, какие чудеса у нас происходят!

   Наталья Петровна. Я в этом ничего удивительного не нахожу... Как будто нельзя двух людей разом любить?

   Ракитин. А! вы думаете...

   Наталья Петровна (медленно). Я думаю... а впрочем, не знаю... может быть, это доказывает только то, что ни того, ни другого не любишь.

   Шпигельский (нюхая табак и посматривая то на Наталью Петровну, то на Ракитина). Вот как-с, вот как-с...

   Наталья Петровна (с живостью Шпигельскому). Ваш рассказ очень хорош, но вы все-таки меня не рассмешили

   Шпигельский Да, барыня вы моя, кто вас рассмешит теперь, помилуйте? Вам теперь не того нужно.

   Наталья Петровна. Чего же мне нужно?

   Шпигельский (с притворно-смиренным видом). А господь ведает!

   Наталья Петровна. Ах, какой вы скучный, не лучше Ракитина.

   Шпигельский. Много чести, помилуйте...

   Наталья Петровна делает нетерпеливое движение

   Анна Семёновна (поднимаясь с места). Ну, наконец. (Вздыхает.) Ноги себе отсидела совсем.

   О-ох.

   Наталья Петровна (встает и идет к ним). Охота же вам так долго сидеть...

  

  

   Анна Семёновна (Шаафу). За тобою семь гривен, батюшка.

   Не все тебе нас наказывать. (Наталье Петровне.) Ты сегодня как будто бледна, Наташа. Здорова ты?.. Шпигельский, здорова она?

   Шпигельский (который о чем-то перешептывался с Ракитиным). О, совершенно! Анна Семёновна. То-то же... А я пойду немножко отдохнуть перед обедом... Устала, смерть. Лиза, пойдем... ох, ноги, ноги...

   Шпигельский (Шаафу, подавая ему табакерку). Ну, Адам Иваныч, ви бефинден зи зих? {Как поживаете? (нем.)}

   Шааф. (нюхая с важностью). Карашо. А фи как?

   Шпигельский. Покорно благодарю, помаленьку. (Ракитину вполголоса.) Так вы точно не знаете, что с Натальей Петровной сегодня?

   Ракитин. Право, не знаю.

   Шпигельский. Ну, коли вы не знаете... (Оборачивается и идет навстречу Наталье Петровне, которая возвращается от двери.) А у меня есть до вас дельце, Наталья Петровна.

   Наталья Петровна (идя к окну). Неужели? какое?

   Шпигельский. Мне нужно с вами поговорить наедине...

   Наталья Петровна. Вот как... вы меня пугаете.

   Ракитин между тем взял Шаафа под руку, ходит с ним взад и вперед и шепчет ему что-то по-немецки Шааф смеется и говорит вполголоса: "Ja, ja, ja, jawohl, jawohl, sehr gut {Да, да, да, конечно, конечно, очень хорошо (нем.)}.

   Шпигельский (понизив голос). Это дело, собственно, не до вас одних касается...

   Наталья Петровна (глядя в сад). Что вы хотите сказать?

   Шпигельский. Вот в чем дело-с. Один хороший знакомый меня просил узнать... то есть... ваши намерения насчет вашей воспитанницы... Веры Александровны.

   Наталья Петровна. Мои намерения?

   Шпигельский. То есть... говоря без обиняков, мой знакомый...

   Наталья Петровна. Уж не сватается ли за неё?

   Шпигельский. Точно так-с.

   Наталья Петровна. Вы шутите?

   Шпигельский. Никак нет-с.

   Наталья Петровна (смеясь). Да помилуйте, она еще ребенок; какое странное поручение!

   Шпигельский. Чем же странное, Наталья Петровна? мой знакомый...

   Наталья Петровна. Вы большой делец, Шпигельский. А кто такой ваш знакомый?

   Шпигельский (улыбаясь). Позвольте, позвольте. Вы мне еще ничего не сказали положительного насчет...

   Наталья Петровна. Полноте, доктор. Вера еще дитя. Вы сами это знаете, господин дипломат. (Оборачиваясь.) Да вот, кстати, и она.

   Коля (бежит к Ракитину). Ракитин, вели нам клею дать, клею...

   Наталья Петровна (к Вере). Откуда вы? (Гладит её по щеке.) Как ты раскраснелась...

   Вера. Из саду...

   Здравствуйте, Игнатий Ильич.

   Ракитин (Коле). На что тебе клею?

   Коля. Нужно, нужно... Алексей Николаич нам змея делает... Прикажи...

   Ракитин (хочет позвонить). Постой, сейчас...

   Шааф. Erlauben Sie... {Позвольте (нем.)} Каспадин Колия сифодне сфой лекцион не брочидал... (Берет Колю за руку.) Kommen Sie {Идемте (нем.)}.

   Коля (печально). Morgen, Herr Schaaf, morgen... {Завтра, господин Шааф, завтра (нем.)}

   Шааф. (резко). Morgen, morgen, nur nicht heute, sagen alle faule Leute... Kommen Sie... {Завтра, завтра, не сегодня, так ленивцы говорят... Идемте (нем.)}

   Коля упирается.

   Наталья Петровна (Вере). С кем это ты так долго гуляла? Я тебя не видала с утра.

   Вера. С Алексеем Николаичем... с Колей...

   Наталья Петровна. А! (Оборачиваясь.) Коля, что это значит?

   Коля (понизив голос). Господин Шааф... Мамаша...

   Ракитин (Наталье Петровне). Они там змея делают, а здесь вот ему урок хотят задать.

   Шааф. (с чувством достоинства). Gnadige Frau... {Сударыня (нем.)}

   Наталья Петровна (строго Коле). Извольте слушаться, довольно вы сегодня бегали... Ступайте с господином Шааф.

   Шааф. (уводя Колю в залу). Es ist unerhort! {Это неслыханно! (нем.)}

   Коля (уходя, шепотом Ракитину). А ты все-таки клей прикажи...

   Шааф. (дергая Колю). Kommen Sie, mein Herr... {Идемте, сударь (нем.)}

   Наталья Петровна (Вере). Сядь... ты, должно быть, устала... (Садится сама.)

   Вера (садясь). Никак нет-с.

   Наталья Петровна (с улыбкой Шпигельскому), Шпигельский, посмотрите на неё, ведь она устала?

   Шпигельский. Да ведь это Вере Александровне здорово.

   Наталья Петровна. Я не говорю... (Вере.) Ну, что вы в саду делали?

   Вера. Играли-с; бегали-с. Сперва мы смотрели, как плотину копают, а потом Алексей Николаич за белкой на дерево полез, высоко-высоко, и начал верхушку качать... Нам всем даже страшно стало... Белка наконец упала, и Трезор чуть-чуть её не поймал... Однако она ушла.

   Наталья Петровна (с улыбкой взглянув на Шпингельского). А потом?

   Вера. А потом Алексей Николаич Коле лук сделал... да так скоро... а потом он к нашей корове на лугу подкрался и вдруг ей на спину вскочил... корова испугалась и побежала, забрыкала... а он смеется (смеется сама), а потом Алексей Николаич хотел нам змея сделать, вот мы и пришли сюда.

   Наталья Петровна (треплет её по щеке). Дитя, дитя, совершенное ты дитя... а? как вы думаете, Шпигельский?

   Шпигельский (медленно и глядя на Наталью Петровну). Я с вами согласен.

   Наталья Петровна. То-то же.

   Шпигельский. Да ведь это ничему не мешает... Напротив...

   Наталья Петровна. Вы думаете? (Вере.) Ну, и очень вы веселились?

   Вера. Да-с... Алексей Николаич такой забавный.

   Наталья Петровна. Вот как. (Помолчав немного.) Верочка, а сколько тебе лет?

   Дитя... дитя...

   Ракитин входит из залы.

   Шпигельский (хлопотливо). Ах, я и забыл... у вас кучер болен... а я его еще не видал...

   Наталья Петровна. Что у него?

   Шпигельский. Горячка; впрочем, опасности нет никакой.

   Наталья Петровна (ему вслед). Вы у нас обедаете, доктор?

   Шпигельский. Если позволите. (Уходит в залу.)

   Наталья Петровна. Mon enfant, vous feriez bien de mettre une autre robe pour le diner... {Дитя мое, вы бы надели другое платье к обеду (франц.)}

  

   Подойди ко мне. (Целует её в лоб.) Дитя, дитя!

  

  

   Ракитин (тихонько Вере, мигая глазом). А я Алексею Николаичу послал все, что нужно.

   Вера (вполголоса). Благодарствуйте, Михаило Александрыч. (Уходит.)

   Ракитин (подходит к Наталье Петровне. Она ему протягивает руку. Он тотчас её пожимает). Наконец мы одни... Наталья Петровна, скажите мне, что с вами?

   Наталья Петровна. Ничего, Michel, ничего. И если что было, теперь все прошло. Сядьте.

   С кем этого не случается? Ходят же по небу тучки. Что вы на меня так глядите?

   Ракитин. Я гляжу на вас... Я счастлив.

   Наталья Петровна (улыбается ему в ответ). Откройте окно, Michel. Как хорошо в саду!

  

  

   Здравствуй, ветер. (Смеется.) Он словно ждал случая ворваться... (Оглядываясь.) Как он завладел всей комнатой... Теперь его не выгонишь...

   Ракитин. Вы сами теперь мягки и тихи, как вечер после грозы.

   Наталья Петровна (задумчиво повторяя последние слова). После грозы... Да разве была гроза?

   Ракитин (качая головой). Собиралась.

   Наталья Петровна. В самом деле? (Глядя на него, после небольшого молчания.) А знаете ли что, Мишель, я не могу вообразить себе человека добрее вас. Право.

   Нет, не мешайте мне высказаться. Вы снисходительны, ласковы, постоянны. Вы не изменяетесь. Я вам многим обязана.

   Ракитин. Наталья Петровна, зачем вы мне это говорите именно теперь?

   Наталья Петровна. Не знаю; мне весело, я отдыхаю; не запрещайте мне болтать...

   Ракитин (жмет ей руку). Вы добры, как ангел.

   Наталья Петровна (смеясь). Сегодня поутру вы бы этого не сказали... Но послушайте, Michel, вы меня знаете, вы должны меня извинить. Наши отношения так чисты, так искренни... и все-таки не совсем естественны. Мы с вами имеем право не только Аркадию, но всем прямо в глаза глядеть... Да; но... (Задумывается.) Вот оттого-то мне иногда и тяжело бывает, и неловко, я злюсь, я готова, как дитя, выместить свою досаду на другом, особенно на вас... Вас это предпочтение не сердит?

   Ракитин (с живостью). Напротив...

   Наталья Петровна. Да, иногда весело помучить, кого любишь... кого любишь... Ведь я, как Татьяна, тоже могу сказать: "К чему лукавить?"

   Ракитин. Наталья Петровна, вы...

   Наталья Петровна (перебивая его). Да... я вас люблю; но знаете ли что, Ракитин? Знаете ли, что мне иногда странным кажется: я вас люблю... и это чувство так ясно, так мирно. Оно меня не волнует... я им согрета, но... (С живостью.) Вы никогда не заставили меня плакать... а я бы, кажется, должна была... (Перерываясь.) Что это значит?

   Ракитин (несколько печально). Такой вопрос не требует ответа.

   Наталья Петровна (задумчиво). А ведь мы давно с вами знакомы.

   Ракитин. Четыре года. Да, мы старые друзья.

   Наталья Петровна. Друзья... Нет, вы мне более, чем друг...

   Ракитин. Наталья Петровна, не касайтесь до этого вопроса... Я боюсь за мое счастье, как бы оно не исчезло у вас под руками.

   Наталья Петровна. Нет... нет... нет. Все дело в том, что вы слишком добры... Вы мне слишком потакаете... Вы меня избаловали.. Вы слишком добры, слышите?

   Ракитин (с улыбкою). Слушаю-с.

   Наталья Петровна (глядя на него). Я не знаю, как вы... Я не желаю другого счастья... Многие могут мне позавидовать. (Протягивав! ему обе руки.) Не правда ли?

   Ракитин. Я в вашей власти... делайте из меня, что хотите...

   Наталья Петровна (быстро приподнимаясь). Он! Я не могу теперь его видеть... Прощайте! (Уходит в кабинет.)

   Ракитин (глядя ей вслед). Что это такое? Начало конца или просто конец? (Помолчав немного.) Или начало?

   Ислаев. Здравствуй, Michel.

   Ракитин. Мы уже виделись сегодня.

   Ислаев. А! Извини... Я совершенно захлопотался. (Ходит по комнате.) Странное дело! Русский мужик очень смышлен, очень понятлив, я уважаю русского мужика... а между тем иногда говоришь ему, говоришь, толкуешь, толкуешь... Ясно, кажется, а пользы никакой. У русского мужика нет этого... этого...

   Ракитин. Да ты все еще над плотиной хлопочешь?

   Ислаев. Этого... так сказать... этой любви к работе нету... именно любви нет. Он тебе мненья твоего хорошо высказать не даст. "Слушаю, батюшка..." А какое: слушаю - просто ничего не понял. Посмотри-ка на немца - то ли дело! Терпенья у русского нет. Со всем тем, я его уважаю... А где Наташа? Не знаешь?

   Ракитин. Она сейчас здесь была.

   Ислаев. Да который час? Пора бы обедать. С утра на ногах - дела пропасть... А еще сегодня на постройке не был. Время так вот и уходит. Беда! - просто никуда не поспеваешь!

   Ты, я вижу, смеешься надо мной... Да что ж, брат, делать? Кому что. Я человек положительный, рожден быть хозяином - и больше ничем. Было время - я о другом мечтал; да осекся, брат! Пальцы себе обжег - во как! Что это Беляев не идет?

   Ракитин. Кто такое Беляев?

   Ислаев. А новый наш учитель, русский. Дичок еще порядочный; ну, да привыкнет. Малый неглупый, Я его попросил сегодня посмотреть, что постройка...

   А, да вот и он! Ну, что? Как там? Ничего не делают небось? А?

   Беляев. Нет-с; работают.

   Ислаев. Второй сруб кончили?

   Беляев. Начали третий.

   Ислаев. А насчет венцов - вы сказали?

   Беляев. Сказал.

   Ислаев. Ну - а они что?

   Беляев. Они говорят, что иначе они и не делали никогда.

   Ислаев. Гм. Ермил-плотник там?

   Беляев. Там.

   Ислаев. А!.. Ну, благодарствуйте!

   А! Наташа! здравствуй!

   Ракитин. Что ты это сегодня со всеми двадцать раз здороваешься?

   Ислаев. Говорят тебе, захлопотался. Ах, кстати! Я тебе не показывал новую мою веялку? Пойдем, пожалуйста; это любопытно. Вообрази - ураган из неё, просто ураган. До обеда еще успеем... Хочешь?

   Ракитин. Изволь.

   Ислаев. А ты, Наташа, не идешь с нами?

   Наталья Петровна. Будто я понимаю что в ваших веялках! Ступайте вы одни - да смотрите не замешкайтесь.

   Ислаев (уходя с Ракитиным). Мы сейчас...

  

  

   Наталья Петровна (Беляеву). Куда же вы, Алексей Николаич?

   Беляев. Я-с... я...

   Наталья Петровна. Впрочем, если вы хотите гулять...

   Беляев. Нет-с, я целое утро был на воздухе!

   Наталья Петровна. А! ну в таком случае сядьте... Сядьте здесь. (Указывая на стул.) Мы с вами еще не поговорили как следует, Алексей Николаич. Мы еще не познакомились.

   А я желаю с вами познакомиться.

   Беляев. Я-с... мне очень лестно.

   Наталья Петровна (с улыбкой). Вы меня теперь боитесь, я это вижу... но погодите, вы меня узнаете, вы перестанете меня бояться. Скажите... Скажите, сколько вам лет?

   Беляев. Двадцать один год-с.

   Наталья Петровна. Ваши родители живы?

   Беляев. Мать моя умерла. Отец жив.

   Наталья Петровна. И давно ваша матушка скончалась?

   Беляев. Давно-с.

   Наталья Петровна. Но вы её помните?

   Беляев. Как же... помню-с.

   Наталья Петровна. А батюшка ваш в Москве живет?

   Беляев. Никак нет-с, в деревне.

   Наталья Петровна. А! что, у вас есть братья... сестры?

   Беляев. Одна сестра.

   Наталья Петровна. Вы её очень любите?

   Беляев. Люблю-с. Она гораздо моложе меня.

   Наталья Петровна. А как её зовут?

   Беляев. Натальей.

   Наталья Петровна (с живостью). Натальей? Это странно. И меня также Натальей зовут... (Останавливается.) И вы очень её любите?

   Беляев. Да-с.

   Наталья Петровна. Скажите, как вы находите моего Колю?

   Беляев. Он очень милый мальчик.

   Наталья Петровна. Не правда ли? И такой любящий! Он уже успел привязаться к вам.

   Беляев. Я готов стараться... Я рад...

   Наталья Петровна. Вот, видите ли, Алексей Н