Тимковский Николай Иванович - Тьма

  

  

   Романъ Борисовичъ Тохтамышевъ.

   Ольга Лаврентьевна, жена его.

   Лаврент³й Ивановичъ Канинск³й, ея отецъ.

   Юл³я, дочь его.

   Константинъ, сынъ его.

   Пелагея Никифоровна, тетка Ольги по матери.

   Кириллъ Борисовичъ, братъ Тохтамышева.

   Антонъ Николаевичъ Волчаниновъ.

   Юр³й Савельичъ Сборщиновъ, домашн³й секретарь Романа Борисовича Тохтамышева.

   Илья, лакей Р. Б. Тохтамышева.

   Дарья, горничная Ольги Лаврентьевны.

  

  

  

  

  

   Каминск³й. Романъ Борисовичъ у себя въ кабинетѣ? (Идетъ къ правой двери.)

   Илья (загораживаетъ ему дорогу). Къ ихъ превосходительству нельзя-съ: у нихъ докторъ. (Какъ бы дѣлая выговоръ Каминскому). Ихъ превосходительство въ разстройстве.

   Каминск³й. Гм... Вы однако, Илья Прохоровичъ, доложите обо мнѣ, когда докторъ уѣдетъ: мнѣ нужно.

   Илья (ворчливо). Мало ли кому нужно.

   Каминск³й. Вы забываетесь, почтеннѣйш³й. Я не "мало ли кто": я - тесть Романа Борисовича!

   Илья (съ насмѣшливымъ вздохомъ). Да... тесть.

   Каминск³й. И дворянинъ.

   Илья. Да... дворянинъ.

   Каминск³й. А вы... лакей! Вы не смѣете такъ разговаривать со мной! И вообще вы... вы... (Горячится и не находитъ словъ). Прошу не забываться! (Справа слышится звонокъ.)

   Илья (поспѣшно уходитъ на звонокъ).

   Каминск³й (вслѣдъ ему). Хамъ! (Входитъ Юл³я).

  

  

   Юл³я. Милыя сцены у насъ происходятъ... Здравствуйте, папаша. (Подходитъ къ столу и небрежно просматриваетъ лежащ³е на немъ журналы.)

   Каминск³й. Не можешь, какъ слѣдуетъ, поздороваться съ отцомъ? Неглижерка!

   Юл³я. Прикажете ручку поцѣловать?

   Каминск³й. Юл³я, не дерзи!.. Как³я сцены происходятъ?

   Юл³я (пренебрежительнымъ тономъ.) Ихъ превосходительство изволили приревновать Ольгу къ доктору.

   Каминск³й. Опять!

   Юл³я. Кажется, они изволили окончательно рѣхнуться. (Беретъ иллюстрированный журналъ и полуложится съ нимъ на кушетку).

   Каминск³й (съ отчаян³емъ). Ахъ!.. (Взглянувъ на Юл³ю и внезапно вспыливъ). А тебѣ и горя мало, что все мы изъ-за твоей сестры висимъ на волоскѣ? Ты... ты, чортъ знаетъ, что за человѣкъ!

   Юл³я. Знаете что, папаша: мнѣ все здѣсь до такой степени опостылѣло, что я рада бѣжать отсюда на край свѣта. Дайте мнѣ денегъ: я уѣду куда-нибудь.

   Каминск³й. Что-о?

   Юл³я. У васъ есть деньги: вы седьмой годъ управляете домами своего милаго зятюшки.

   Каминск³й. Это чтобы я отдалъ тебѣ деньги, скопленныя мною по грошамъ на черный день? Нѣтъ, голубушка, ты, видно, забыла, какъ насъ нужда грызла. Ну, а я не забылъ! Я каждое утро просыпаюсь со страхомъ, что - вотъ мы опять оборвемся и полетимъ... А ты хочешь, чтобы я изъ своихъ сбережен³й... Не трогайте меня! Не дамъ, не дамъ!

   Юл³я (апатично-презрительнымъ тономъ). Успокойтесь: ничего мнѣ отъ васъ не нужно, и никуда я не уѣду. Вотъ буду лежать на диванѣ и проклинать жизнь. (Илья выходитъ съ озабоченнымъ видомъ изъ правыхъ дверей и идетъ къ среднимъ),

  

  

   Каминск³й (заискивая передъ Ильей и въ то же время внутренно раздражаясь этимъ). Что, какъ Романъ Борисовичъ?

   Илья (не глядя на него). Гнѣваются.

   Каминск³й. На кого? За что? Послушайте... (Илья уходитъ, не удостоивая его отвѣтомъ). Ну, вотъ! Ну, вотъ! Нашъ баринъ "гневаются"... А все изъ-за Ольги, все изъ-за нея. Десятый годъ замужемъ: пора бы обтерпѣться, приладиться какъ-нибудь, а она... Придутъ для насъ черные дни, опять придутъ! (входитъ Константинъ въ вицъ-мундирѣ).

  

  

   Константинъ. Что такое у насъ творится? Я сейчасъ зашелъ къ Роману Борисовичу; онъ глядитъ волкомъ. Должно-быть, Ольга опять обозлила его? Опять какая-нибудь истор³я?

   Юл³я. У насъ эти истор³и происходятъ ежедневно.

   Каминск³й. Ты со службы сейчасъ?

   Константинъ. Да, со службы... Можете поздравить меня: мѣсто отдано Горшанкину.

   Каминск³й. Какъ! Да вѣдь оно было обѣщано тебѣ!

   Константинъ. Тогда было одно, а теперь другое: Романъ Борисовичъ рѣшительно охладѣлъ ко мнѣ. У насъ въ отдѣлен³и, разумѣется, замѣтили эту перемѣну и сейчасъ же стали третировать меня: сегодня даже курьеръ какъ-то нехотя поклонился...

   Каминск³й. Хамъ!

   Константинъ. Ну, да мнѣ чортъ съ нимъ, - я презираю этихъ людишекъ, скверно то, что меня теперь затрутъ... Вѣдь все лѣзутъ впередъ и рвутъ другъ у друга! Скверно то, что все эти льстивыя бездарности опередятъ меня, и не я буду приказывать имъ, а они мнѣ... и какой-нибудь Горшанкинъ будетъ дѣлать мнѣ, Каминскому, выговоры!

   Каминск³й. Придутъ... охъ, придутъ черные дни!.. А все изъ-за Ольги! Это все Ольга виновата, все Ольга! (Ольга въ дверяхъ).

  

  

   Ольга (съ горечью). "Все Ольга?" За что же такъ? Что вамъ сдѣлала Ольга?

   Каминск³й (съ насмѣшливымъ поклономъ). Какъ изволите здравствовать, ваше превосходительство?

   Ольга. Зачѣмъ вы каждый разъ встрѣчаете меня этой насмѣшкой? Не вы ли сами уговорили меня выдти за Тохтамышева?

   Каминск³й. Тс!..

   Константинъ. Гм... ей все хочется внушить намъ, что она вышла замужъ для нашего блага!

   Ольга. Да, да, ради васъ! Вы это хорошо знаете.

   Константинъ. Смѣшно, душа моя, говорить о самопожертвован³и, когда мѣняютъ нищенскую жизнь на обезпеченную.

   Ольга. Да развѣ я когда-нибудь боялась нужды? Меня вотъ эта обезпеченность пугаетъ гораздо больше, чемъ нищета. Мнѣ васъ было жалко, васъ, и для васъ я отказалась отъ любимаго человѣка!

   Каминск³й. Тс. Потише, потише... Это все слова одни. Если бы ты хорошо жила съ мужемъ, тогда бы и намъ было хорошо. А ты какъ себя держишь съ нимъ? Все какъ-то исподлобья, все норовишь въ сторону отъ него... Ну, вотъ нашъ баринъ и сталъ держать насъ въ черномъ тѣлѣ: за тебя мститъ. Я - управляющ³й домами, а живу въ какомъ-то курятникѣ... И всяк³й хамъ ломается надъ нами. Лакеишка вонъ и докладывать не хочетъ. Константина обошли мѣстомъ. Каково это намъ?

   Ольга. А мнѣ каково живется - этого вы не хотите знать?.. Сейчасъ только я вынесла отъ мужа ужасную сцену... У меня до сихъ поръ дрожатъ руки... видите?.. Я шла къ вамъ, какъ къ роднымъ, близкимъ моимъ, хотѣла подѣлиться горемъ, а вы...

   Каминск³й. А зачѣмъ ты любезничала съ этимъ эскулапомъ?

   Ольга. И вамъ не совѣстно дѣлать мнѣ так³е упреки?.. Я только разговаривала съ нимъ, какъ съ докторомъ,- вотъ вся моя вина. Вамъ это хорошо извѣстно. Неужели я даже разговаривать не смѣю?

   Константинъ. Да, ужъ лучше совѣемъ не разговаривать.

   Ольга. Это, наконецъ, невыносимо! Я и такъ брожу по цѣлымъ днямъ изъ угла въ уголъ, какъ тѣнь. Я боюсь пойти куда-нибудь, боюсь пригласить кого-нибудь къ себѣ, чтобы не навлечь подозрѣн³й мужа. Онъ меня даже къ моимъ роднымъ ревнуетъ...

   Каминск³й. Ты боишься навлечь подозрѣн³я мужа? Да? (Понизивъ голосъ). Ну, а Волчаниновъ? Это какъ по-твоему? Зачѣмъ опять пр³ѣхалъ сюда этотъ безшабашный?

   Юл³я (саркастически). Ну, конечно, затѣмъ, чтобы по-видаться съ Костенькой, вспомнить старую дружбу!..

   Константинъ. Вздоръ! Не я ему здѣсь нуженъ.

   Каминск³й. Ольга, онъ не долженъ бывать здѣсь. Не ко двору онъ! Поняла? Или все еще не понимаешь?

   Константинъ. Не заставляй насъ объяснять: выйдетъ очень некрасиво.

   Ольга (вспыливъ). Оставьте вы свои намеки и насмѣшки! Говорите прямо: я требую этого,- слышите? Мнѣ, наконецъ, надоѣло!.. (Видитъ тетку и замолкаетъ).

  

  

   Пел. Ник. (обводя присутствующихъ взглядомъ). Все злобитесь? Все обижаете другъ дружку? Доколѣ жъ это будетъ? Опомнитесь, самолюбцы! Когда вы перестанете омрачать души свои? (На Ольгу слова тетки производятъ замѣтное впечатлѣн³е; она проводитъ рукой по лбу, какъ человѣкъ, старающ³йся придти въ себя).

   Юл³я. Знаешь, тетенька: тебѣ бы по покойникамъ читать.

   Пел. Ник. Молчи! Чего ты день-деньской лежишь, бѣса тѣшишь? Что замышляешь въ своемъ праздномъ сердце?

   Юл³я. А вотъ думаю: хорошо, если бы вдругъ потолокъ обвалился...

   Пел. Ник. Обуздай ты свой языкъ! Найди работу, возьми послушан³е: вотъ мысли-то гнилыя и отойдутъ прочь.

   Юл³я. Это только ты такая счастливая: готова воду на себѣ возить для спасен³я души.

   Пел. Ник. Господи милосердный, что это на свѣтѣ дѣлается! Вездѣ лѣнь, вездѣ роскошь, зависть, ненависть!.. Смириться надо: легче будетъ, любви больше будетъ.

   Константинъ. А, поди ты съ своей елейностью! Намъ нужно прежде всего положен³е себѣ пр³обрѣсти... мнѣ уже за 30, а что я такое? Мизерность! А тутъ толкуютъ о чувствахъ... Глупо!

   Каминск³й. Вотъ когда у насъ будетъ 20... 30... 100 тысячъ, тогда мы и о чувствахъ поговоримъ. А теперь надо изловчаться, надо кланяться нашему барину... Время подлое. Лютое время. Спасайся, кто можетъ! (Пелагеѣ Никифоровнѣ). Внуши это Ольгѣ!

   Пел. Ник. Стыдись! Глаза тебѣ затуманила жадность. Хочешь весь м³ръ пр³обрѣсти? Смерть-то не за горами: вонъ она!

   Каминск³й (смущается, потомъ сердится). Ну, ну... проповѣдница!.. Ты и говорить-то по-человѣчески не умѣешь!..

   Пел. Ник. Эхъ, глаза бы мои не глядѣли на васъ! Бога вы растеряли. Трудовъ - тяжести понести никто не хочетъ. Каждому только до себя... Все - торопливые, все нетерпѣливые, все дрожатъ надъ собою, все ропщутъ... Стонотные! (Подходитъ къ Ольгѣ). Олюшка, ликъ у тебя сталъ нехорош³й. Жалко мнѣ тебя. (Ласкаетъ Ольгу).

   Ольга. Тетя, скажи мнѣ: зачѣмъ у насъ всегда этотъ безпросвѣтный мракъ?.. Точно туча какая нависла... Мы никогда не пошутимъ, не посмѣемся вмѣстѣ, не приласкаемъ другъ друга...

   Константинъ. Намъ не до сладостей!

   Ольга (ко всемъ). Ну, будемъ же добрыми... ну, прошу васъ... для себя прошу! А то все такъ мрачно, мрачно... Я точно хожу около пропасти; становится жутко, страшно... мнѣ начинаетъ казаться, что я... (Справа входитъ Романъ Борисовичъ. Увидя его, Ольга обрывается).

  

  

   Тохтамышевъ. А, вся семейка въ сборѣ. Вся толкучка тутъ! (На Пел. Пик.). И юродивая здѣсь?

   Пел. Ник. (истово кланяется Тохтамышеву и уходитъ).

   Тохтамышевъ (вслѣдъ ей). Шутиха!

   Каминск³й (лебезя передъ Тохтамышевымъ). Какъ здоровье вашего превосходительства? Изволили прогуливаться сегодня? Атмосфера удивительная: дышишь, можно сказать, всѣми жабрами...

   Тохтамышевъ. Мы послѣ поговоримъ съ вами... только не о погодѣ. (На Юл³ю), Хм... Нечесаная... съ разодранными рукавами... Очень мило!

   Юл³я. (равнодушно посмотрѣвъ на свой рукавъ). Ничего.

   Каминск³й (дѣлаетъ Юл³и укоризненные знаки). Неглижерка!

   Юл³я (лѣниво поднимаясь съ мѣста). Что жъ, я могу и уйти. Мы не ожидали видѣть здѣсь, ваше превосходительство; вы отвели эту половину для Каминскихъ: это - наша Камчатка.

   Тохтамышевъ. Прошу васъ не иронизировать и быть поскромнѣе!

   Юл³я. Не кипятитесь: я убираюсь на свой шестокъ. (Уходитъ).

   Тохтамышевъ (Ольгѣ). Твоя физ³оном³я, мой другъ, не выражала ничего лестнаго для меня, когда я вошелъ. Вѣроятно, я жаловалась на изверга-мужа?

   Каминск³й. Отнюдь нѣтъ, ваше превосходительство!.. Она... (Тохтамышевъ не слушаетъ ею).

   Тохтамышевъ (Константину). А къ вамъ, молодой человѣкъ, пришелъ вашъ пр³ятель, Волчаниновъ... Я мелькомъ видѣлъ его; онъ проскользнулъ...

   Константинъ. Къ сожалѣн³ю, мнѣ некогда заниматься съ пр³ятелями.

   Ольга. Если онъ твой пр³ятель, то зачѣмъ этотъ непр³ятельск³й тонъ?

   Тохтамышевъ (быстро обернувшись на Ольгу, пытливо смотритъ на нее, потомъ обращается къ Константину). Видите, мы съ женушкой добрѣй васъ. Подите, подите къ вашему пр³ятелю... не стѣсняйтесь.

   Илья (входя). Константинъ Лаврентьичъ, васъ тамъ спрашиваютъ.

   Тохтамышевъ. Идите же, говорятъ вамъ.

   Константинъ (уходитъ; Илья за нимъ).

   Каминск³й. Ваше превосходительство, простите меня великодушно, но только намъ обидно видѣть ваше нерасположен³е. Все-таки насъ съ вами связываютъ родственныя узы; а между темъ, я теперь не могу къ вамъ безъ доклада... и даже съ докладомъ... То же скажу и относительно квартиры... И вообще... прежде ваше превосходительство были для меня: "дорогой Романъ Борисовичъ", а теперь вы поставили дѣло такъ, что я не могу ваше превосходительство титуловать иначе, какъ "вашимъ превосходительствомъ"... (Пауза. Тохтамышевъ молча смотритъ на Каминскаго). А между темъ мы все такъ любимъ ваше превосходительство...

   Тохтамышевъ. "Мое превосходительство?" Спасибо, милый, спасибо.

   Каминск³й. Мы все стараемся: я стараюсь... Константинъ старается,- а ваше превосходительство...

   Тохтамышевъ. А не находите ли вы, любезнѣйш³й, что мы достаточно поговорили съ вами,- а?

   Каминск³й (опѣшенный). То-есть... Это что же?

   Тохтамышевъ. Вѣдь этакъ мы, пожалуй, и надоѣдимъ другъ другу?

   Каминск³й. Я не знаю, ваше превосходительство, что вы имѣете противъ меня, но я... я лучше уйду-съ... (Уходитъ).

   Ольга. Если вы считаете меня виноватой, то срывайте свой гнѣвъ на мнѣ, а не на другихъ!

   Тохтамышевъ (прохаживается, потирая грудь и стараясь скрыть свое лицо отъ Ольги; дѣлаетъ усил³я сдержать себя). Да, и въ самомъ дѣлѣ... что это я?.. Чувствую, что становлюсь не въ мѣру раздражителенъ. Это - болѣзнь... Вотъ и съ докторомъ у меня тоже вышло что-то дикое... Не ставь мнѣ этого въ вину. Какъ человѣкъ больной, я не всегда въ себѣ властенъ... А я, другъ мой, боленъ гораздо серьезнѣе, чемъ самъ думалъ. Вчера я былъ у профессора Тимохина, и онъ не могъ скрыть отъ меня... (Останавливается, слѣдя за женой).

   Ольга (смотритъ въ землю). Что же онъ сказалъ вамъ?

   Тохтамышевъ. Ничего утѣшительнаго,- по крайней мѣрѣ, для меня.

   Ольга. Что же именно?

   Тохтамышевъ. Мое дѣло плохо... очень плохо.

   Ольга (сильно взволнованная). Развѣ онъ вамъ сказалъ?..

   Тохтамышевъ (пристально смотря на нее). Что?

   Ольга. Да вотъ... о вашей болѣзни...

   Тохтамышевъ. Сказалъ. (Пауза). Мнѣ необходимо совершенно измѣнить жизнь. Надо намъ разъѣхаться съ тобою.

   Ольга (насторожившись). Какъ? Вы говорите, что...

   Тохтамышевъ. Когда ты у меня на глазахъ, я не могу быть спокойнымъ... Все эти десять летъ я былъ мученикомъ своей ревности...

   Ольга (тихо). Да... и мучителемъ вмѣстѣ.

   Тохтамышевъ (съ трудомъ сдерживая себя). Можно бы этого и не говорить сейчасъ. Во всякомъ случаѣ, я имѣю право ждать большей благодарности отъ людей, которыхъ я вытащилъ изъ грязи.

   Ольга. Не изъ грязи, а изъ нужды.

   Тохтамышевъ. Ты ужъ очень-то не воображай себя жертвой... Впрочемъ, теперь не время сводить счеты. Ясно одно: наша совмѣстная жизнь продолжаться не можетъ... особенно съ тѣхъ поръ, какъ ты объявила мнѣ молчаливую войну, которая, конечно, ни къ чему хорошему не поведетъ. Въ самомъ дѣлѣ, что это за жизнь: я вхожу въ комнату,- ты тотчасъ же дѣлаешь невольное движен³е, чтобы уйти изъ нея; я заговариваю съ тобой,- ты отдѣлываешься невнятными словами или величественно молчишь... И вообще, ты живешь въ моемъ домѣ, какъ въ гостиницѣ, гдѣ я являюсь какимъ-то метръ-д'отелемъ.

   Ольга. Нѣтъ, не въ гостиницѣ, а въ одиночномъ заключен³и, гдѣ у меня отняты права на все...

   Тохтамышевъ. Гм... какъ ты стала сильно выражаться. Такихъ рѣчей я еще не слыхивалъ отъ тебя... Пожалуйста, не изображай меня какимъ-то злодѣемъ. Впрочемъ, это еще больше доказываетъ, что намъ нельзя жить вмѣстѣ. Я долго думалъ объ этомъ, долго боролся съ собой и теперь окончательно рѣшилъ: мнѣ необходимо уѣхать отъ тебя.

   Ольга. Куда же?

   Тохтамышевъ. Да, да... теперь, разумѣется, весь вопросъ только въ томъ: куда? Ну, куда-нибудь заграницу или просто къ себѣ въ имѣн³е. Это будетъ лучше для насъ обоихъ... не правда ли?

   Ольга (послѣ колебан³я). Да, лучше.

   Тохтамышевъ. Ну, вотъ видишь. Въ первый разъ мы сошлись съ тобой во взглядахъ... Уѣхавъ отъ тебя, я, конечно, предоставлю тебѣ полную свободу, и ты тогда можешь открыто любить того, кого теперь любишь тайкомъ.

   Ольга (въ тревогѣ, насторожившись). Что значатъ ваши слова?

   Тохтамышевъ. Ну, полно,- не таись отъ меня. Къ чему притворяться? Вѣдь теперь передъ тобой не ревнивый мужъ, а удрученный болѣзнью инвалидъ, которому не нужно ничего, кромѣ спокойств³я... Ну, полно же.

   Ольга. Чего вы хотите отъ меня?

   Тохтамышевъ. Правды - вотъ чего я хочу. Скажи мнѣ прямо, кого ты любишь? мнѣ это необходимо знать, въ виду того шага, который я собираюсь сдѣлать (Пауза). Гм... Твое молчан³е краснорѣчиво.

   Ольга. Я не вѣрю въ вашу искренность.

   Тохтамышевъ. Стану ли я лукавить съ тобой, когда мнѣ, можетъ-быть, въ недалекомъ будущемъ грозитъ смерть?

   Ольга. Вы никогда не говорили со мной такимъ языкомъ.

   Тохтамышевъ. А теперь говорю, потому-что положен³е наше должно очень рѣзко измѣниться. Если я предоставляю тебѣ полную свободу, то имѣю право требовать отъ тебя полной откровенности. (Ольга молчитъ, не поднимая глазъ. Тохтамышевъ смотритъ на нее, и въ его лицѣ смѣняются разныя чувства). Ну, что же?.. Я жду. (Приближается къ ней). Молчишь? Да что ты сидишь, точно мертвая? Или думаешь отмолчаться? Такъ я заставлю тебя... (Хватаетъ ее за руку. Входитъ Волчаниновъ и, увидя Тохтамышева, останавливается въ дверяхъ).

  

  

   Тохтамышевъ. Г. Волчаниновъ, если не ошибаюсь? И безъ доклада?

   Волчаниновъ. Я разсчитывалъ найти здѣсь Константина. Онъ ушелъ отъ меня и пропалъ... Во всякомъ случаѣ... извините.

   Тохтамышевъ (протягивая ему руку). Пожалуйте, пожалуйте... Милости просимъ!

   Волчаниновъ (здоровается съ Ольгой).

   Тохтамышевъ. А вы съ женой знакомы? Оленька? Да, конечно, знакомы!

   Волчаниновъ. Еще бы! Я былъ знакомъ съ Ольгой Лаврентьевной, когда она не была еще вашей женой. Неужели вы этого не помните?

   Тохтамышевъ. Да, да, и правда: вѣдь вы старые друзья, хотя сами еще далеко не стары... Хе-хе! Простите неудачную остроту.

   Волчаниновъ. Можетъ-быть, я помѣшалъ вамъ?

   Тохтамышевъ. О, нѣтъ! Мы просто бесѣдовали съ женушкой о томъ о семъ... Однако, посмотрю я на васъ, какой вы молодецъ,- а? Чай, съ докторами не знаетесь? Да что же вы не присядете? (Укоризненно) Оленька!.. Ахъ, какъ ты не любезна! Можно подумать, что ты не рада гостю.

   Волчаниновъ. Ничего, мы свои люди. (Садится; Ольге). Вамъ, должно быть, нездоровится?

   Ольга. Да, немножко...

   Тохтамышевъ (беретъ жену за подбородокъ). Капризимся мы все, нервничаемъ. Все жены таковы. (Волчанинову, лицо котораго нервно передергивается). Что съ вами? Не зубъ ли болитъ?

   Волчаниновъ. Да, зубъ...

   Тохтамышевъ. Такъ вырвите его скорѣе, а то на васъ жалко смотрѣть.

   Волчаниновъ (загадочнымъ тономъ). Да, лучше сразу вырвать...

   Ольга (порывисто встаетъ съ мѣста и идетъ).

   Тохтамышевъ. Куда ты, другъ мой? Могутъ подумать, что ты бѣгаешь отъ своихъ гостей.

   Ольга. Я пойду, разыщу брата. (Уходитъ).

   Тохтамышевъ. Ну-съ, очень радъ побесѣдовать съ вами. Извините, запамятовалъ: какъ ваше имя и отчество?

   Волчаниновъ. Антонъ Николаевичъ... Да вы все шутите, ваше превосходительство. Съ вашей памятью да забыть? Вы никогда ничего не забываете.

   Тохтамышевъ. Гдѣ ужъ! Старенекъ сталъ... Ну, вотъ, наконецъ, вы и у меня... Очень радъ, очень радъ. Сожалѣю, что все приходилось видѣть васъ мелькомъ. По несчастной случайности, вы всегда попадали къ намъ, когда меня не бывало дома или когда я собирался на какое-нибудь скучное засѣдан³е. Надолго пр³ѣхали?

   Волчаниновъ. Самъ еще не знаю.

   Тохтамышевъ. По дѣламъ?

   Волчаниновъ. По дѣламъ.

   Тохтамышевъ. Вѣдь вы, кажется, статистикой занимаетесь?

   Волчаниновъ. Да... и статистикой.

   Тохтамышевъ. Доброе дѣло, доброе дѣло. (Входитъ Сборщиковъ съ бумагами).

  

  

   Сборщиковъ. Тутъ дѣловыя письма, ваше превосходительство, весьма спѣшныя. (Приторнымъ тономъ). А, Антонъ Николаевичъ! (Подходитъ съ протянутой рукой).

   Волчаниновъ (неохотно подаетъ ему руку).

   Тохтамышевъ (Сборщикову). Подождите меня въ кабинетѣ: я сейчасъ.

   Сборщиковъ. Очень хорошо, ваше превосходительство. (Идетъ и останавливается). Завернули бы какъ-нибудь ко мнѣ, Антонъ Николаевичъ,- я вѣдь тутъ живу. Побесѣдовали бы мы съ вами, вспомнили бы старое.

   Волчаниновъ. Извините, у меня нѣтъ для этого времени.

   Сборщиковъ. Жаль, жаль... Я много наслышанъ о васъ, какъ вы тамъ у себя въ уѣздѣ воюете... Хотѣлось бы поразспросить... Простите, ваше превосходительство! (Уходитъ. Входитъ Константинъ, переодѣтый въ домашн³й пиджакъ).

  

  

   Константинъ. Извини, братъ: заваленъ дѣломъ по горло.

   Тохтамышевъ (Константину). Однако нельзя сказать, чтобы вы были особенно гостепр³имны. Какъ же это? Вѣдь г. Волчаниновъ пожаловалъ къ вамъ,- именно къ вамъ... Или я ошибаюсь?

   Константинъ (смущенно). Да, ко мнѣ... но я...

   Тохтамышевъ. Нѣтъ, ужъ вы побесѣдуйте съ другомъ вашей юности... (Волчанинову). А съ меня не взыщите: меня ждетъ мой секретарь. (Уходитъ).

   Волчаниновъ. Константинъ, говори безъ обиняковъ: ты намѣренно избѣгаешь меня?

   Константинъ. Что за идея!

   Волчаниновъ. Скоро мѣсяцъ, какъ я пр³ѣхалъ,- и до сихъ поръ не могу поговорить съ тобой] по-человѣчески.

   Константинъ. Гм!..

   Волчаниновъ. Встрѣчаясь со мной, ты все какъ-то ежишься, моргаешь какъ-то неестественно... Скажи на милость: что это значитъ?

   Константинъ. Ты пр³ѣхалъ сюда не для меня, а дѣлаешь видъ, будто ходишь ко мнѣ...

   Волчаниновъ. Ну?

   Константинъ. Ты даешь Роману Борисовичу поводъ подозрѣвать меня въ соучастничествѣ... Чуть не въ заговорѣ противъ него... Извини... можетъ быть, я не такъ выразился...

   Волчаниновъ. Нѣтъ, именно такъ. Не смущайся.

   Константинъ. Ты, безъ всякаго соглашен³я со мной, вздумалъ сдѣлать меня оруд³емъ для своихъ цѣлей, которымъ я, можетъ быть, даже и не сочувствую.

   Волчаниновъ. Есть вещи, относительно которыхъ между порядочными людьми всегда существуетъ молчаливое соглашен³е. Не знаю, какъ теперь, а прежде у насъ съ тобой оно было.

   Константинъ. Ну, тогда мы только и дѣлали, что вели горяч³я бесѣды да строили широк³е планы.

   Волчаниновъ. А теперь ты служишь въ департаментѣ, подъ крылышкомъ у Тохтамышева, "добру и злу внимая равнодушно?" Такъ?

   Константинъ. А что же? Все лучше, чемъ болтать и строить широк³е планы, которые всегда разлетаются, какъ мыльные пузыри.

   Волчаниновъ. Не буду спорить... Я боюсь только, что въ тебѣ успѣло образоваться молчаливое соглашен³е съ людишками, въ родѣ Сборщикова, имя которымъ - лег³онъ.

   Константинъ (вскипевъ). У меня - съ Сборщиковымъ?.. Только тупые люди могутъ ставить меня на одну доску съ нимъ!

   Волчаниновъ. Ну, ну... зачѣмъ такъ брезгливо?

   Константинъ. Сборщиковъ всю жизнь наушничалъ, что-бы пролѣзть въ люди, попался въ какомъ-то скверномъ дѣлѣ и былъ уволенъ со службы безъ прошен³я... Ты понимаешь, что это значитъ: "безъ прошен³я?"... Тохтамышевъ цѣнитъ въ немъ не человѣка, а преданнаго холопа - вотъ и все... Что можетъ быть у меня общаго съ этимъ господиномъ? Въ душѣ я попрежнему презираю низкопоклонство, - презираю, можетъ быть, даже тѣхъ самыхъ Тохтамышевыхъ, отъ которыхъ всецѣло завишу.

   Волчаниновъ. Однако, ты смелъ, если не боишься такъ громко заявлять объ этомъ вблизи своего патрона. (Киваетъ по направлен³ю къ кабинету Тохтамышева).

   Константинъ. Ничего: его половина отдѣляется коридоромъ.

   Волчаниновъ (насмѣшливо). Да,- ну, если коридоромъ...

   Константинъ. Ты насмѣхаешься?

   Волчаниновъ. Нѣтъ, зачѣмъ же... (Серьезнымъ тономъ). Константинъ, скажи мнѣ искренно, по старой памяти: жизнь, что ли, тебя такъ перемолола?

   Константинъ. Нѣтъ, ты лучше скажи мнѣ: какъ тебѣ-то не надоѣстъ вѣчно ходить около жизни, ворчать на нее и показывать изъ кармана кукишъ? Мнѣ, признаюсь, это давно опротивѣло. Я понялъ наконецъ, что я, со всѣми своими идеалами и гранд³озными планами, остаюсь въ жизни совершеннымъ ничтожествомъ. Пока мы съ тобой философствуемъ о жизни, цѣпк³е люди лѣзутъ въ гору. Они снимаютъ съ жизни сливки, а мы только облизываемся на нихъ... Пройдись по Невскому, посмотри на эту толпу сытыхъ людей, на вереницу экипажей, которые обдаютъ тебя грязью, на всѣхъ этихъ тузовъ и королей изъ разныхъ колодъ,- и ты почувствуешь себя, со всѣми твоими высокими убѣжден³ями и замыслами, жалкой козявкой, которую вотъ-вотъ раздавятъ... нѣтъ, ужъ если ты рѣшилъ продраться впередъ сквозь толпу, такъ не жалѣй локтей: ведъ тутъ идетъ ожесточенная свалка, въ которой шерсть летитъ клочьями... Пойми же меня: я не хочу быть ничтожествомъ! Я хочу быть силой, имѣть въ своихъ рукахъ власть. Теперь я только ничтожный винтикъ въ государственной машинѣ, но я хочу стать рычагомъ,- и тогда...

   Волчаниновъ. Ну, тогда мы и поговоримъ объ этомъ; а пока ты пресмыкаешься передъ Тохтамышевыми, которые душатъ все живое, и преспокойно смотришь, какъ твоя сестра изнываетъ въ невыносимой жизни.

   Константинъ. Эти сведен³я ты, конечно, почерпнулъ отъ Ольги?

   Волчаниновъ. Да, отъ нея; но у меня и свои глаза есть, чтобы видѣть: вѣдь не въ первый разъ, какъ тебѣ извѣстно, я пр³ѣзжаю сюда и не первый годъ слѣжу за ея жизнью. Неужели ты не понимаешь, что такая жизнь скоро убьетъ ее? Она больна, серьезно больна... Слышишь, что я тебѣ говорю?

   Константинъ. Ты, по обыкновен³ю, преувеличиваешь. Я знаю, что ей живется невесело, да вѣдь и меня жизнь не гладитъ по головкѣ. Ольга сама во многомъ виновата: пора бы ей бросить дѣвическ³я мечтан³я и серьезнѣе посмотрѣть на жизнь. Вѣдь, кромѣ ея личныхъ чувствъ, существуетъ на свѣтѣ долгъ, честь мужа, интересы семьи. Она должна прежде всего уважать идею семьи и жертвовать для нея своими личными склонностями, такъ какъ не что иное, а именно семья является одною изъ ячеекъ, составляющихъ основу всякаго государства.

   Волчаниновъ. И въ силу этого сестра твоя должна погибать?.. О, деревянная философ³я безсердечныхъ людей. Не о государствѣ хлопочешь ты, а о своей шкурѣ! Ты хочешь, чтобы и сестра твоя служила твоей карьерѣ?

   Константинъ. А ты о чемъ хлопочешь? О счастье Ольги? Лжешь! Ты хочешь разрушить семью ради удовлетворен³я своей личной страсти!

   Волчаниновъ. Страсти? Какой страсти? У меня давно изорвалось сердце въ клочья... Не страсть говоритъ во мнѣ, а мука за Ольгу. Моя любовь - это прежде всего боль, боль,- пойми это, если можешь понять... Это сильнѣе всякой страсти. Когда я пр³ѣхалъ, посмотрѣлъ на нее, я готовъ былъ плакать... (Константинъ смотритъ на часы). И ты можешь спокойно переваривать все эти гнусности, происходящ³я на твоихъ глазахъ?.. Да оставь ты свои часы въ покоѣ!

   Константинъ. Мнѣ некогда; у меня тамъ ворохъ бумагъ.

   Волчаниновъ. Хм... Точно речь о какой-нибудь собачонкѣ, а не объ его родной сестрѣ!

   Константинъ. Ну, такъ скажи мнѣ наконецъ: чего же ты отъ меня хочешь?

   Волчаниновъ. Я тебѣ говорю, бумажный человѣкъ, коротко и ясно: надо спасать Ольгу. Или ты мнѣ прикажешь подать сначала рапортъ о ея болѣзни?

   Константинъ. Любезный другъ, "снявши голову, по волосамъ не плачутъ". Чего же ты молчалъ десять летъ тому назадъ, когда Ольга выходила за Тохтамышева?

   Волчаниновъ. Я молчалъ? И ты смѣешь говорить мнѣ это? Вы все отлично знали, что Ольга была моей невѣстой, но твой отецъ и тетка заставили ее пожертвовать собой для семьи, для больной матери, которую однако не спасла отъ смерти эта гнусная сдѣлка. Я умолялъ, убѣждалъ, протестовалъ, я боролся всѣми способами противъ вашей лицемѣрной клики, но что могъ сдѣлать я, студентъ-пролетар³й, не имѣющ³й копейки за душой, когда на васъ сыпались золотымъ дождемъ тохтамышевск³я деньги, а Ольге жужжали со всѣхъ сторонъ въ уши: "Жертвуй собой, спасай родныхъ,- это такъ благородно, идеально!" О, теперь я вижу ясно твое двоедуш³е! Ты лилъ крокодиловы слезы, возмущался для виду, а втайнѣ смотрѣлъ на сестру, какъ на лѣстницу, по которой хотѣлъ добраться до своего благополуч³я!

   Константинъ (блѣднея отъ гнѣва). Я попрошу тебя не говорить мнѣ такихъ вещей!.. (Ольга въ дверяхъ).

  

  

   Волчаниновъ (увидѣвъ Ольгу, идетъ къ ней). Ольга, вотъ они, твои родные, ради которыхъ ты полѣзла въ петлю! Не надо тебѣ этихъ родныхъ! Я одинъ люблю, одинъ жалѣю тебя... и я вступлюсь за тебя!

   Константинъ. Да кто далъ тебѣ право на это?

   Ольга (выступая). Я!

   Константинъ. Ты?.. Прекрасно!.. Дальше идти некуда. Всяк³й стыдъ потеряла! Во всякомъ случаѣ я... умываю руки!.. (Въ негодован³и уходитъ).

   Волчаниновъ. Ольга,- такъ продолжаться не можетъ. Вѣдь ты таешь на моихъ глазахъ! За этотъ мѣсяцъ я изстрадался за тебя... Меня бѣшенство душитъ... Мнѣ иногда кажется, что я съ ума схожу... (Входитъ Сборщиковъ).

  

  

   Ольга (поспѣшно отходитъ отъ Волчанинова).

   Сборщиковъ. Простите: я помѣшалъ вамъ. Не забылъ ли я тутъ одной бумажки? (Осматриваетъ комнату, бросая исподтишка быстрые взгляды на Ольгу и Волчанинова). Куда же это я ее дѣвалъ? Извините, пожалуйста. (Уходитъ).

   Волчаниновъ. Одинъ изъ шп³оновъ Тохтамышева.

   Ольга. O, какъ все это гадко, унизительно! Меня измучила эта вѣчная ложь... Я чувствую, какъ она съ каждымъ днемъ растетъ, опутываетъ меня по рукамъ и ногамъ...

   Волчаниновъ (стараясь успокоитъ ее). Погоди... Не будемъ волноваться... Подумаемъ вмѣстѣ. Надо хорошенько подумать.

   Ольга. Одно я знаю: мнѣ безъ тебя страшно жить... Мнѣ нужно видѣть тебя, а то я могу наложить на себя руки... А послѣ свидан³я каждый разъ совѣсть грызетъ меня, стыдъ гложетъ, и я чувствую себя вдвойнѣ несчастной...

  

  

   Юл³я (входя). Что вы дѣлаете? Не нашли другого мѣста для своихъ tête à tête? Здѣсь за каждой дверью можетъ быть соглядатай.

   Ольга. Ну, такъ пусть же видятъ, пусть знаютъ! Довольно лжи!

   Юл³я (со злобной ноткой въ голосѣ). Вотъ какъ расхрабрилась? А потомъ будешь каяться, прощенья просить у мужа? Ха-ха! Нѣтъ, ужъ я лучше пойду, постерегу въ коридорѣ. (Уходитъ направо).

   Волчаниновъ (беретъ руку Ольги и крѣпко сжимаетъ). Ольга, ты рѣшилась? Такъ, значитъ, въ открытую? Да? Наконецъ-то! Такъ будетъ честнѣе. Только помни: когда входишь въ клѣтку звѣря, надо быть ко всему готовымъ...

   Ольга. O, сколько разъ я убѣждалась въ этомъ! Но, Антонъ... (Хватаетъ его руку) я вѣрю чуду. Вѣдь не все же человѣческое умерло въ немъ!.. (Вбѣгаетъ Юл³я).

   Юл³я. Людоѣ