Шекспир Вильям - Король Иоанн

мъ дѣлѣ. Не отвѣчай ничего, a какъ можно скорѣе приведи въ мою рабочую комнату разгнѣванныхъ лордовъ: моя мольба слишкомъ медленна; бѣги быстрѣе, чѣмъ она (Уходитъ).

  

   Артуръ. Стѣна высока, но я все-таки спрыгну внизъ. Добрая земля, будь сострадательна и не дай мнѣ о тебя ушибиться! Знаютъ меня немног³е, или даже не знаетъ никто. Если бы даже знали, эта одежда юнги дѣлаетъ меня совершенно неузнаваемымъ. Страшно! однако, я все-таки рѣшусь на попытку. Если я соскочу внизъ и не переломаю костей, мнѣ не трудно будетъ найти тысячи средствъ, чтобы выбраться отсюда. Не всели равно, умереть-ли спасаясь или оставаться здѣсь u все таки умереть? (Прыгаетъ внизъ). О, горе мнѣ! У этихъ камней сердце моего дяди! Небо, прими мою душу, a ты, Англ³я, сохрани мои кости! (Умираетъ).

  

  

   Сольсбюри. Благородные лорды, для встрѣчи съ нимъ я отправлюсь въ Сентъ-Эдмондсбюри. Въ этомъ наше спасен³е, и мы не можемъ не воспользоваться милостивымъ его предложен³емъ въ такое опасное время.

   Пемброкъ. Кто привезъ письмо отъ кардинала?

   Сольсбюри. Графъ Мелонъ, благородный французск³й дворянинъ. То, что графъ передавалъ мнѣ лично, еще яснѣе выражаетъ расположен³е къ намъ дофина, чѣмъ сказанное въ письмѣ.

   Биготъ. Итакъ, отправимся къ нему навстрѣчу завтра утромъ.

   Сольсбюри. Нѣтъ, отправимся лучше сегодня-же, такъ-какъ, лорды, намъ предстоитъ два долг³е дня пути, чтобы до него добраться.

  

  

   Пригулокъ. Очень радъ, сердитые лорды, что мнѣ суждено вторично увидать васъ сегодня. Король черезъ мое посредство требуетъ вашего немедленнаго прибыт³я во дворецъ.

   Сольсбюри. Король самъ лишилъ себя нашего повиновен³я. Мы не хотимъ, чтобы наша незапятнанная честь служила подкладкой его ничтожной, загрязненной мант³и и не намѣрены слѣдовать за человѣкомъ, чья нога оставляетъ по себѣ кровавый слѣдъ всюду, куда бы она ни ступила. Ступай и повтори ему это; мы знаемъ про него самое худшее.

   Пригулокъ. Чтобы вы о немъ ни думали, мнѣ кажется, вамъ лучше было-бы отвѣтить добрымъ словомъ.

   Сольсбюри. Разсуждаетъ теперь не наша вѣжливость, a наше негодован³е.

   Пригулокъ. У васъ нѣтъ никакого основан³я негодовать, поэтому было-бы разумнѣе прибѣгнуть къ вѣжливости.

   Пемброкъ. Знайте, сэръ, что y выведеннаго изъ себя терпѣн³я есть свои права.

   Пригулокъ. Совершенно вѣрно: - но это вредитъ только тому, кто вышелъ изъ себя, и никому болѣе.

   Сольсбюри. Вотъ тюрьма... (Увидавъ трупъ Артура). Это что лежитъ здѣсь?

   Пемброкъ. О, смерть, гордись ясною и царственною красотою своей жертвы! У земли не нашлось ямы, чтобы скрыть подобное дѣянье!

   Сольсбюри. Уб³йство, какъ-бы ненавидя то, что само-же совершило, оставило трупъ непокрытымъ, чтобы онъ взывалъ къ мщен³ю.

   Биготъ. Или потому лишило его погребен³я, что нашло такую красоту слишкомъ царственно-драгоцѣнной для могилы.

   Сольсбюри. Что скажете на это вы, сэръ Ричардъ? Теперь видите сами! Случалось-ли вамъ слышать, читать или слышать о чемъ-либо подобномъ? Неужто, не смотря на свидѣтельство вашихъ глазъ, вы почти не отказываетесь вѣрить что видите именно то, что дѣйствительно видите? Могли ли вы, если-бы не такое доказательство, подумать, что совершится нѣчто подобное? Это макушка, вершина, вѣнецъ, вѣнецъ надъ вѣнцомъ того, что могло совершить оруж³е уб³йства! Это кровавѣйш³й позоръ, дичайшая дикость, гнуснѣйш³й ударъ, нанесенный слѣпою ненавистью или безумнымъ изступлен³емъ, оплакивать который приходится слезами вызванными укоромъ задѣтой за живое совѣсти.

   Пемброкъ. Рядомъ съ этимъ уб³йствомъ всѣ прежде, совершенныя дѣян³я, кажутся извинительными. Оно такъ единственно въ своемъ родѣ, такъ несравнимо ни съ чѣмъ, что очищаетъ ненародивш³еся проступки времени, придаетъ имъ даже святость. Всѣ ихъ смертоносные удары, всѣ ихъ кровопролвт³я покажутся пустяками въ сравнен³и съ этимъ гнуснымъ зрѣлищемъ!

   Пригулокъ. Да, это кровавое преступлен³е достойно проклят³я; оно безчеловѣчное дѣян³е безпощадной руки, если только оно совершено чьею-нибудь рукою.

   Сольсбюри. Совершено-ли оно чьею-нибудь рукою? Предвидѣн³е еще ранѣе проливало для насъ нѣкоторый свѣтъ на то, что воспослѣдутъ. Это позорное дѣян³е совершено рукою Гьюберта, покорнаго исполнителя замысла и приказан³й короля, повиноваться которому отнынѣ отказывается моя душа. Преклоняя колѣна предъ этою загубленною нѣжною жизнью, предъ этими чудными бездыханными останками, я даю обѣтъ, священный обѣтъ, который, какъ ѳим³амъ, вознесется къ небесамъ. Да, клянусь, не вкушать никакихъ радостей м³ра, не поддаваться заразѣ наслажден³й, не знать ни покоя, ни отдыха, пока не покроется с³ян³емъ славы эта рука, всецѣло посвящаемая мною дѣлу мести!

   Пемброкь и Биготъ. Мы отъ всей души сочувствуемъ, твоему обѣту.

  

  

   Гьюбертъ. Благородные лорды, я до того торопился разыскать васъ, что весь горю. Артуръ живъ, и король прислалъ меня за вами.

   Сольсбюри. Какова наглость? Онъ не краснѣетъ даже при видѣ смерти! Вонъ отсюда, ненавистный злодѣй! Уходи скорѣе!

   Гьюбертъ. Я не уб³йца.

   Сольсбюри (Обнажая мечъ). Неужто я вынужденъ отнять y правосуд³я принадлежащую ему жертву?

   Пригулокъ. Вашъ мечъ, сэръ, слишкомъ чистъ для такого дѣла. Вложите его снова въ ножны.

   Сольсбюри. Не вложу до тѣхъ поръ, пока не сдѣлаю для него ноженъ изъ шкуры уб³йцы!

   Гьюбертъ. Назадъ, лордъ Сольсбюри! Говорю вамъ: - назадъ! Клянусь небомъ, я думаю, что мой мечъ настолько-же остръ, какъ и вашъ! Мнѣ не хотѣлось-бы, милордъ, чтобы вы забывались; не хотѣлось-бы также подвергать васъ опасности законной моей самозащиты. Не заставьте-же меня своимъ изступлен³емъ забыть ваше достоинство, ваше велич³е и вашу знатность.

   Биготъ. Прочь отсюда, навозная куча! Какъ смѣешь ты угрожать дворянину?

   Гьюбертъ. Я не угрожаю, но защищать свою невиновность сталъ-бы даже противъ императора.

   Сольсбюри. Ты уб³йца.

   Гьюбертъ. Не вынуждайте меня имъ сдѣлаться. Нѣтъ, я не уб³йца! Тотъ, чей языкъ взводитъ на другого напраслину, говоритъ неправду, a кто говоритъ неправду, тотъ лжетъ!

   Пемброкъ. Изрубить его на куски!

   Пригулокъ. A я говорю вамъ стойте смирно.

   Сольсбюри. Посторонитесь, Фолькенбриджъ, или я задѣну и васъ.

   Пригулокъ. Тебѣ было-бы лучше задѣть дьявола, чѣмъ меня. Сольсбюри! Если ты даже посмотришь на меня хмуро, если допустишь свою ногу сдѣлать ко мнѣ хоть шагъ или позволишь своему черезъ-чуръ воспламеняющемуся гнѣву стыдить меня, я убью тебя на мѣстѣ. Убери-ка свой мечъ по добру-поздорову, или я такъ искрошу тебя и твой вертелъ, что ты подумаешь, будто самъ дьяволъ вырвался изъ ада!

   Биготъ. Что ты дѣлаешь, прославленный Фолькенбриджъ? Ты заступаешься за злодѣя, за уб³йцу?

   Гьюбертъ. Я не злодѣй и не уб³йца!

   Биготъ. Кто-же убилъ принца?

   Гьюбертъ. Не болѣе часа тому назадъ я оставилъ его совершенно здоровымъ. Я относился къ нему съ уважен³емъ, любилъ его, и до послѣдняго своего дня не перестану оплакивать такую дорогую, безвременно погибшую жизнь.

   Сольсбюри. Не довѣряйте лживой влагѣ, выступающей y него на глазахъ: - злодѣйство всегда готово прослезиться, a этотъ негодяй, давно искусивш³йся въ своемъ ремеслѣ, старается придать слезамъ видъ потоковъ, вызванныхъ сострадан³емъ и невинностью. Пойдемте со мною всѣ, чьей душѣ противны удушливыя испарен³я бойни; меня тошнитъ отъ смраднаго запаха преступлен³я.

   Биготъ. Ѣдемте прямо въ Бюри къ находящемуся тамъ Дофину.

   Пемброкъ. Скажи королю, что онъ можетъ освѣдомиться о насъ тамъ (Лорды уходятъ).

   Пригулокъ. Хорошъ народецъ! (Гьюберту). Отвѣчай: зналъ ты, что подготовлялось это прекрасное дѣло? Если это чудовищное уб³йство совершено тобою, какъ ни безконечно велико милосерд³е небесъ, не жди себѣ пощады, Гьюбертъ; надъ тобою разразится проклят³е.

   Гьюбертъ. О, только выслушайте меня, сэръ!

   Пригулокъ. Нѣтъ, прежде выслушай меня ты. Если дѣйствительно ты убилъ несчастнаго ребенка, нѣтъ мрачнѣе того проклят³я, котораго достоинъ ты. Оно будетъ такъ-же страшно, какъ проклят³е, тяготѣющее надъ княземъ ада - Люциферомъ, потому что во всей преисподней не найдется на одного демона чернѣе тебя, если ты убилъ это дитя.

   Гьюбертъ. Клянусь душой!

   Пригулокъ. Даже если убивалъ не ты самъ, a только далъ соглас³е на такое жестокое дѣян³е, простись съ надеждой на помилован³е! Когда такъ, - тебѣ нужна веревка, и самой тончайшей нити паутины, когда-либо выпряденной утробою паука, будетъ достаточно, для удавлен³я тебя и тростинки, для твоей висѣлицы; если-же захочешь утопиться налей немного воды въ ложку, и эта вода превратится въ цѣлый океанъ, который зальетъ собою такого мерзавцада какъ ты. Я сильно тебя подозрѣваю.

   Гьюбертъ. Если не только дѣйств³емъ или соглас³емъ, но даже мыслью я помогалъ выкрасть душу, жившую въ этомъ прелестномъ тѣлѣ, пусть адъ изобрѣтаетъ для меня еще неслыханныя муки. Я оставилъ ребенка совершенно здоровымъ.

   Пригулокъ. Ступай, возьми его на руки и унеси. Я совсѣмъ ошеломленъ! Мнѣ чудится, будто я сбился съ пути среди шиповъ и опасностей этого свѣта... Какъ легко уносишь ты на рукахъ всю Англ³ю. Съ настоящей минуты, вмѣстѣ съ этимъ умершимъ кусочкомъ королевскаго, велич³я и жизнь, и справедливость, и правда отлетѣли отъ Англ³и къ небесамъ. Теперь ей остается только, ради удовлетворен³я частной алчности, расхватывать, растаскивать, рвать зубами это выморочное государство. Пускай отнынѣ за эту обглоданную кость королевскаго велич³я дворной песъ войны бѣшено щетинитъ свою шерсть и дико лаетъ на милый всѣмъ обликъ мира. Теперь чуж³я войска и свои неудовольств³я заключили между собою союзъ и неизбѣжно должны встрѣтиться лицомъ къ лицу съ похитителемъ престола. Громадная смута, словно воронъ, парящ³й надъ издыхающимъ животнымъ, только выжидаетъ полнаго паден³я въ конецъ сокрушенной власти. Какъ счастливъ тотъ, кому набрюшникъ и плащъ помогутъ теперь вынести такую бурю. Унеси ребенка и скорѣе слѣдуй за мною. Я иду къ королю. У насъ на рукахъ цѣлыя тысячи непр³ятныхъ дѣлъ, a само небо смотритъ на нашу страну угрюмымъ окомъ (Уходятъ).

  

   Король ²оаннъ. И такъ, я передалъ въ ваши руки вѣнецъ, олицетворяющ³й мое могущество.

   Пандольфъ. Примите его отъ меня обратно, какъ даръ святѣйшаго папы, a вмѣстѣ съ нимъ и королевскую власть, и королевское велич³е (Отдаетъ королю ²оанну корону).

   Король ²оаннъ. Но и вы теперь исполните свято данное вами слово. Отправьтесь-же скорѣе въ станъ французовъ и властью святѣйшаго папы остановите дальнѣйшее движен³е ихъ войска, потому что мы безъ того уже охвачены пожаромъ. Недовольныя нами графства возмущаются, отказываются повиноваться, принося присягу въ вѣрноподданничествѣ, въ сердечной любви чуждой намъ крови, иностранной королевской власти. Одни только вы можете остановить этотъ бурный приливъ неудовольств³й. Поэтому не медлите; недугъ настоящаго времени такъ силенъ, что цѣлебныя средства должны быть пущены въ ходъ безотлагательно, чтобы не пришлось имѣть дѣла съ непоправимыми послѣдств³ями.

   Пандольфъ. Вся эта буря вызвана моимъ дыхан³емъ за ваше упрямое сопротивлен³е волѣ папы; но разъ вы покорно обратились на путь раскаян³я, мой языкъ снова возстановитъ ясную погоду въ вашемъ королевствѣ, охваченномъ крамолой. Помните-же хорошенько: только вѣря вашему обѣту покорности святѣйшему папѣ, я сегодня-же, въ день Вознесен³я, отправлюсь въ станъ французовъ и заставлю ихъ положить оруж³е (Уходитъ).

   Король ²оаннъ. Сегодня Вознесен³е... Помнится, предсказатель пророчилъ, что въ этотъ денъ ранѣе полудня я сложу съ себя королевск³й свой вѣнецъ. Я дѣйствительно сложилъ его съ себя; тогда я вообразилъ, будто вынужденъ буду это сдѣлать насильно, но, благодаря Богу, я исполнилъ это по собственному побужден³ю.

  

  

   Пригулокъ. Все графство Кейтъ передалось на сторону непр³ятеля; держится только замокъ Дувръ. Лондонъ встрѣтилъ дофина, какъ желаннаго, давно ожидаемаго гостя. Ваши лорды отказываются вамъ повиноваться и предлагаютъ свои услуги непр³ятелю. Дикое изумлен³е заставляетъ метаться во всѣ стороны небольшое количество вашихъ, далеко ненадежныхъ, приверженцевъ.

   Король ²оаннъ. Неужто лорды не захотѣли вернуться ко мнѣ даже и тогда, когда узнали, что юный Артуръ еще живъ?

   Пригулокъ. Они нашли его уже мертвымъ; сброшенный сверху трупъ его лежалъ на улицѣ; онъ оказался пустымъ футляромъ, изъ котораго чья-то проклятая рука выкрала и унесла хранивш³йся въ немъ драгоцѣнный камень жизни.

   Король ²оаннъ. Мерзавецъ Гьюбертъ увѣрялъ меня, однако, что ребенокъ живъ.

   Пригулокъ. Клянусь, онъ это говорилъ, потому что самъ такъ думалъ. Однако, зачѣмъ падаете вы духомъ? Зачѣмъ смотрите такъ печально? Будьте на столько-же велики въ дѣлѣ, насколько были велики мыслями. Не допускайте, чтобы свѣтъ подмѣтилъ, что страхъ и прискорбное недовѣр³е отражаются во взглядѣ короля. Дѣйствуйте такъ-же быстро, какъ время; относительно огня являйтесь тоже огнемъ; грозите сами угрожающимъ вамъ; смотрите съ презрѣн³емъ въ лицо кичливому нахальству. Тогда въ глазахъ у низшихъ, во всемъ подражающихъ пр³емамъ высшихъ, подъ вл³ян³емъ вашего примѣра, загорится огонь неукротимаго духа непреклонной рѣшимости. Въ походъ! С³яйте, какъ богъ войны, когда онъ намѣренъ ринуться на поле битвы; докажите свою отвагу и всепобѣждающую увѣренность въ себѣ. Неужто дозволить имъ придти отыскивать льва въ его пещерѣ, вынудить вступить въ бой, заставить его трепетать? Не допускай этого! впередъ, государь! спѣшите навстрѣчу къ бунтовщикамъ, схватитесь съ ними въ открытомъ полѣ и сокрушите ихъ ранѣе, чѣмъ они успѣютъ подойти къ самому вашему порогу.

   Король ²оаннъ. Сейчасъ y меня былъ легатъ папы и мнѣ удалось заключить съ нимъ счастливый миръ. Онъ обѣщалъ распустить войска, пришедш³я сюда съ дофиномъ.

   Пригулокъ. Союзъ безславный! Неужто въ то время, когда непр³ятельская нога попираетъ нашу землю, мы на вооруженное вторжен³е будемъ отвѣчать только исполнен³емъ чужихъ приказан³й, полюбовными сдѣлками, уступками и гнусной покорностью? Неужто безбородый мальчишка, пѣтушащ³йся, одѣтый въ шелкъ безумецъ, будетъ безнаказанно попирать наши поля, подзадоривать свое мужество нашею воинственною почвою, издѣваться надъ нашимъ воздухомъ при помощи своихъ нагло развѣвающихся знаменъ и не встрѣтитъ отпора? Къ оруж³ю, государь! Можетъ быть, кардиналу и не удастся заключить обѣщанный миръ, a если и удастся, пусть, по крайней мѣрѣ, знаютъ, что мы вполнѣ были готовы къ оборонѣ.

   Король ²оаннъ. Поручаю тебѣ руководить всѣмъ этимъ дѣломъ.

   Пригулокъ. Итакъ, смѣлѣй впередъ! Я убѣжденъ, что наше войско можетъ выдержать столкновен³е и съ болѣе могучимъ врагомъ (Уходятъ).

  

  

   Дофинъ. Графъ Мелонъ, прикажите переписать этотъ договоръ и оставьте коп³ю намъ для памяти, a подлинникъ возвратите благороднымъ этимъ лордамъ, чтобы и мы, и они, имѣя въ рукахъ подписанное нами услов³е и перечитывая его статьи, знали, ради чего мы принимали Святое Причаст³е, и хранили договоръ свято и нерушимо.

   Сольсбюри. Мы съ своей стороны никогда его не нарушимъ. Однако, доблестный дофинъ, хотя мы безъ всякаго принужден³я, a по доброй волѣ обязались служить вашему правительству вѣрой и правдой, меня все-таки нисколько не радуетъ, что для врачеван³я язвъ времени приходится прибѣгать къ такому пластырю, какъ ненавистная междоусобица, и, чтобы излечить родину отъ одной застарѣлой раны, наносить ей множество другихъ. Меня до глубины души печалитъ, что приходится обнажать висящ³й у меня на боку мечъ для того, чтобы женъ превращать во вдовъ и при томъ въ такомъ государствѣ, гдѣ все громко взываетъ къ имени Сольсбюри, призывая его на благородную защиту родной страны, на освобожден³е ея отъ непр³ятеля. Но такова уже зараза нашего времени, что мы для исцѣлен³я, для оздоровлен³я нашихъ правъ вынуждены прибѣгать къ помощи явной несправедливости и краснѣющаго за себя зла. Не горько-ли, о мои опечаленные друзья, сыны и друзья этого острова, что мы родились затѣмъ, чтобы дожить до такой горькой поры, какъ эта, когда мы, идя слѣдомъ за чужестранцемъ, вынуждены попирать ногами, о, родина, милую твою грудь и увеличивать собою ряды твоихъ враговъ? Я вынужденъ замолкнуть, потому что меня душатъ слезы. Да и какъ не плакать при одной мысли о томъ пятнѣ, которымъ насъ клеймитъ непроизвольное участ³е въ этомъ прискорбномъ дѣлѣ, когда намъ суждено украшать собою ряды дворянства далекой намъ страны и слѣдовать за невѣдомыми намъ знаменами? И слѣдовать куда-же? - сюда, сюда! О родная страна, если бы ты могла сдвинуться съ мѣста! О, если-бы Нептунъ, сжимающ³й тебя въ своихъ объят³яхъ, заглушилъ въ тебѣ самосознан³е и перенесъ тебя на какой-нибудь языческ³й берегъ, гдѣ эти христ³анск³я войска могли бы слить въ одно русло союза враждующую кровь и не проливать ея такъ не по-сосѣдски.

   Дофинъ. Ты этимъ вполнѣ высказываешь благородство своей души; велик³я привязанности, борящ³яся въ твоей груди всколыхнули ее словно подземный раскатъ грома и вызвали этотъ взрывъ благородства. Какую доблестную борьбу выдержалъ ты между необходимостью и тѣмъ, что такъ достойно уважен³я! Позволь мнѣ стереть ту росу чести, которая серебристою влагой смачиваетъ ваши щеки. Слезы женщинъ нерѣдко трогали мою душу, хотя женск³я слезы только самое обыденное изл³ян³е; но эти мужественныя слезы, этотъ ливень, вызванный наружу жестокою душевною бурею, дѣйствуютъ на мое зрѣн³е сильнѣе; онѣ изумляютъ меня такъ-же, какъ изумилъ бы меня видъ высокаго небеснаго свода, усѣяннаго огненными метеорами. Подними свое чело, прославленный Сольсбюри; освободи глубокимъ вздохомъ могучую свою грудь отъ свирѣпствующей въ ней бури, a эту влагу предоставь глазамъ дѣтей, никогда не видавшихъ исполинскаго м³ра, доведеннаго до изступлен³я, составившихъ себѣ понят³е о счаст³и только по пиршествамъ, разгорячающимъ кровь, полнымъ веселья и безпечной болтовни. Ну, полно печалиться! Ручаюсь, что ты будешь такъ-же глубоко запускать руку въ мошну благоденств³я, какъ и самъ Людовикъ; то же станете дѣлать и всѣ вы, лорды, если свяжете силу своихъ рукъ съ силою моихъ. (Входитъ Пандольфъ со свитою). И вотъ теперь мнѣ чудится, будто голосъ ангела мнѣ говоритъ:- "Смотри, вотъ поспѣшно идетъ сюда святѣйш³й легатъ; онъ вамъ несетъ полномоч³е, дарованное десницею небесъ, и священнымъ своимъ словомъ даетъ вашимъ дѣйств³ямъ наименован³е права".

   Пандольфъ. Привѣтъ тебѣ, благородный дофинъ Франц³и. Вотъ-что я долженъ тебѣ сообщить: - король ²оаннъ помирился съ Римомъ; его духъ, такъ долго возстававш³й противъ святѣйшей Церкви, теперь покорился ея митропол³и, престолу римскаго первосвященника: поэтому сверни свои грозныя знамена, укроти дик³й духъ свирѣпой войны, чтобы онъ, подобно прирученному льву, страшному по одному только виду, покорно легъ къ ногамъ желаннаго мира.

   Дофинъ. Да проститъ меня ваше преподоб³е, но назадъ я не пойду. Своимъ рожден³емъ я поставленъ слишкомъ высоко, чтобы я согласился быть подчиненнымъ, второстепеннымъ лицомъ, отдающимъ отчетъ другимъ, полезнымъ прислужникомъ или оруд³емъ какой-бы то не было власти или страны въ м³рѣ. Кто-же первый, какъ не вы своимъ дыхан³емъ, разжегъ угасавшую головню войны между этимъ караемымъ королевствомъ и мною? Кто, какъ не вы, доставилъ горючее вещество для поддержан³я огня? - a теперь этотъ огонь разгорѣлся такъ сильно, что его уже не погасить тому слабому дыхан³ю, которое его воспламенило. Вы научили меня смотрѣть правдѣ прямо въ лицо; вы познакомили меня съ настоящими потребностями этой страны, и кто-же, какъ не вы, натолкнулъ мое сердце на это предпр³ят³е? Теперь-же вы вдругъ приходите и говорите: - "Король ²оаннъ помирился съ Римомъ!" Какое мнѣ дѣло до этого примирен³я, когда я въ силу моего брачнаго союза и за смертью малолѣтнято Артура имѣю право считать эту страну своею собственностью? Неужто, когда она уже наполовину завоевана, я только потому обязанъ снова вернуться домой ни съ чѣмъ, что ²оаннъ помирился съ Римомъ? Развѣ я подданный Рима? Развѣ Римъ, чтобы поддержать это дѣло, помогъ мнѣ хоть однимъ пенни денегъ, людьми или припасами? Развѣ всѣ расходы я не взялъ на одного себя? Кто, кромѣ самого меня и тѣхъ, кто, будучи связанъ съ моими притязан³ями, обливается въ этомъ предпр³ят³и потомъ, въ правѣ рѣшить, продолжать-ли войну или нѣтъ? Развѣ я, проходя по здѣшнимъ городамъ, не слыхалъ, какъ ихъ обыватели кричали: - "Vive le roi"? Развѣ самыя лучш³я карты въ игрѣ не y меня, чтобы выиграть служащ³й въ ней ставкою королевск³й вѣнецъ, и развѣ я откажусь отъ выигрыша, когда онъ уже почти y меня въ рукахъ? Клянусь небомъ, не бывать этому никогда!

   Пандольфъ. Вы обращаете вниман³е на одну только внѣшнюю сторону дѣла.

   Дофинъ. На внѣшнюю или на внутреннюю - все равно! Я до тѣхъ поръ не вернусь домой, пока моя попытка не увѣнчается тѣмъ успѣхомъ, на который я возлагалъ самыя роскошныя надежды еще ранѣе, чѣмъ собралъ эти блистательныя войска, чѣмъ оторвалъ эти пламенные умы отъ ихъ мирныхъ занят³й и повелъ ихъ сюда, чтобы, стремясь къ побѣдѣ, вырвать славу изъ самой пасти опасности и смерти! (Гремятъ трубы). Что возвѣщаютъ намъ веселые возгласы этихъ трубъ?

  

  

   Пригулокъ. Предполагая, что вамъ не чужды обычаи свѣта я рѣшаюсь просить васъ меня выслушать. Я затѣмъ и присланъ, чтобы говорить. Святѣйш³й кардиналъ миланск³й, я отъ имени короля являюсь узнать, что вы для него сдѣлали и, смотря по вашему отвѣту, я буду, знать, въ какой мѣрѣ слѣдуетъ пользоваться правами и преимуществами, данными мнѣ и моей рѣчи.

   Пандольфъ. Дофинъ слишкомъ упорно стоитъ на своемъ и не хочетъ слушать моихъ совѣтовъ. Онъ говоритъ на отрѣзъ, что не положитъ оруж³я.

   Пригулокъ. Клянусь всею кровью, которую когда-либо воспламенялъ гнѣвъ, этотъ юноша отвѣчаетъ хорошо; теперь выслушайте, Дофинъ, что говоритъ нашъ англ³йск³й король, потому что моими устами говорить его величество. - Король приготовился и имѣлъ на то полное основан³е. Это обезьянски-глупое и грубое вторжен³е въ наши границы, это маскарадное облачен³е въ военные доспѣхи, это нелѣпое предпр³ят³е, эта безсмысленная, неслыханная наглость тѣхъ безбородыхъ мальчишекъ, изъ которыхъ состоитъ ваше войско, вызываютъ y короля только улыбку. Онъ вполнѣ готовъ наградить вашихъ подростковъ, ваше состоящее изъ карликовъ войско, ударами розогъ и тѣмъ выгнать ихъ изъ его владѣн³й. Та рука, y которой достало силы ударами палокъ исколотить васъ y самыхъ вашихъ воротъ, заставить васъ плясать подъ ея дудку, нырять, словно бадьи, въ стѣнахъ скованнаго источника, прятаться подъ навозъ хлѣвовъ; которая съумѣла запереть васъ, какъ пѣшекъ, въ ящики для шахматъ, любезничать со свиньями, искать благовоннаго убѣжища въ подвалахъ и тюрьмахъ; которая съумѣла заставить васъ дрожать и трепетать при одномъ крикѣ вашего народнаго пѣтуха, принимаемаго вами за крикъ вооруженнаго англичанина; да, неужто вы думаете, что эта побѣдоносная рука, умѣвшая карать васъ въ самыхъ вашихъ жилищахъ, окажется болѣе слабою здѣсь? Нѣтъ! Знайте, что мой доблестный властелинъ готовъ встрѣтить васъ во всеоруж³и. Онъ, словно орелъ, парящ³й надъ своимъ высокимъ гнѣздомъ, готовъ вступить въ неумолимый бой со всякимъ, кто дерзнетъ нарушить спокойств³е этого гнѣзда! A вы, выродки, вы неблагодарные бунтовщики, вы, кровожадные Нероны, терзающ³е дорогую утробу родившей васъ матери - Англ³и, краснѣйте отъ стыда, потому что наши жены и наши блѣднолиц³я дѣвушки, словно Амазонки, спѣшатъ на зовъ барабановъ, мѣняя свои наперстки на воинственные наручники, свои иголки на копья и свое мягкое сердечное влечен³е на неумолимое и безпощадное настроен³е войны.

   Дофинъ. Покончи на этомъ, самохвалъ, и съ миромъ обратись къ намъ пятами! Я понимаю, что тебѣ пр³ятно поносить насъ. Итакъ, будь здоровъ. Мы находимъ, что наше время слишкомъ драгоцѣнно, чтобы терять его, слушая такого крикливаго хвастуна, какъ ты.

   Пандольфъ. Дайте мнѣ сказать теперь слово.

   Пригулокъ. Нѣтъ, говорить буду я!

   Дофинъ. Я не стану слушать ни того, ни другого. Бейте въ барабаны! Пустъ громогласный языкъ войны говоритъ въ защиту нашей пользы и оправдываетъ наше присутств³е здѣсь.

   Пригулокъ. Какъ ни громко будутъ стонать ваши барабаны, вы сами застоните еще громче, когда васъ разобьютъ на голову. Вызови только эхо рокотомъ своего барабана и на этотъ рокотъ тотчасъ же и настолько-же громогласно отзовется другой, уже готовый къ отвѣту барабанъ. Загремитъ другой, и все поднебесье огласится такимъ оглушительнымъ отвѣтомъ, который своимъ зычнымъ голосомъ ни въ чемъ не уступитъ грому небесъ. Знай, что нисколько не довѣряя этому неустойчивому прелату, къ услугамъ котораго король прибѣгъ болѣе ради шутки, чѣмъ по необходимости, воинственный ²оаннъ уже приближается. На своемъ челѣ онъ несетъ смерть съ ея обнаженными ребрами; ея обязанностью будетъ сегодня пировать на трупахъ цѣлыхъ тысячъ убитыхъ французовъ.

   Дофинъ. Бейте въ барабаны; идемъ навстрѣчу опасности!

   Пригулокъ. И ты ее встрѣтишь; не сомнѣвайся въ этомъ, дофинъ! (Всѣ уходятъ).

  

   Король ²оаннъ. Скажи, Гьюбертъ, какъ идутъ наши дѣла?

   Гьюбертъ. Боюсь, что дурно. Но какъ здоровье вашего величества?

   Король ²оаннъ. Лихорадка, которою я страдаю такъ долго, совсѣмъ меня измучила. Я боленъ сильно, очень сильно (Входитъ гонецъ).

   Гонецъ. Государь, вашъ доблестный родственникъ Фолькенбриджъ проситъ ваше величество удалиться съ поля битвы, a также сообщить ему, куда вы думаете отправиться?

   Король ²оаннъ. Скажи, что я направлюсь къ Суинстиду и остановлюсь тамъ въ аббатствѣ.

   Гонецъ. Имѣю я также сообщить вамъ утѣшительную вѣсть: значительныя подкрѣплен³я, которыя дофинъ поджидалъ здѣсь, три ночи тому назадъ погибли въ Гудуанскихъ пескахъ; это извѣст³е только сейчасъ дошло до Ричарда. Французы дерутся холодно и, кажется, намѣрены отступить.

   Король ²оаннъ. Бѣда мнѣ! Мучительный недугъ жжетъ меня до того, что не даетъ даже порадоваться добрымъ вѣстямъ. Отправимтесь-же въ Суинстидъ. Проводите меня прямо къ носилкамъ. Болѣзнь до того обезсилила меня, что я того и гляди лишусь чувствъ (Гьюбертъ и гонецъ уводятъ короля).

  

   Сольсбюри. Я никакъ не предполагалъ, что у короля столько еще друзей.

   Пемброкъ. Попытаемъ еще разъ счаст³е. Ободримъ французовъ. Если они потерпятъ неудачу, потерпимъ ее и мы.

   Сольсбюри. Незаконный этотъ Фолькенбриджъ, - настоящ³й дьяволъ; онъ почти одинъ оспариваетъ y насъ побѣду.

   Пемброкъ. Говорятъ, королю ²оанну такъ дурно что онъ покинулъ поле сражен³я (Входитъ раненый насмерть Мелонъ; его ведутъ солдаты).

   Мелонъ. Проводите меня къ англ³йскимъ бунтовщикамъ.

   Сольсбюри. Когда счастье намъ улыбалось, насъ называли иначе.

   Пемброкъ. Это графъ Мелонъ.

   Сольсбюри. Онъ раненъ смертельно.

   Мелонъ. Бѣгите, спасайтесь, благородные англичане. Вамъ измѣнили, васъ продали! Вырвитесь изъ узкаго игольнаго ушка крамолы и водворите вѣрность снова въ своихъ душахъ, изгоните изъ нихъ измѣну. Отыщите короля ²оанна и припадите къ его стопамъ, потому что, если побѣда въ этотъ славный день останется за французскимъ дофиномъ, онъ въ награду за труды намѣренъ отрубить вамъ головы. Исполнить это онъ, при мнѣ и при многихъ другихъ, поклялся на томъ-же алтарѣ Сэнтъ Эдмондсбюри, на которомъ всѣ мы клялись вамъ въ искренней дружбѣ и въ вѣчной любви.

   Сольсбюри. Можетъ-ли быть? Неужто все это правда?

   Мелосъ. Развѣ ужасающая смерть не носится передъ моими глазами, оставляя во мнѣ только самое ничтожное количество жизни, истекающей вмѣстѣ съ кровью, заставляющей меня таять, какъ восковое изображен³е подъ вл³ян³емъ огня? Что на свѣтѣ могло бы принудить меня обманывать васъ, когда мнѣ болѣе нѣтъ никакой пользы отъ обмана. Зачѣмъ мнѣ лукавить, когда мнѣ суждено умереть здѣсь, a въ дальнѣйшемъ жить одною только правдой. Когда побѣда останется сегодня за Людовикомъ, онъ окажется клятвопреступникомъ, если ваши глаза когда-либо еще увидятъ на востокѣ восходящую зарю. Въ самую эту ночь, когда ея тлетворныя испарен³я уже дымятся вокругъ гордаго шлема состарившагося, ослабѣвшаго солнца, уставшаго отъ дневного своего пути; да въ эту самую ночь, если при вашемъ содѣйств³и восторжествуетъ Людовикъ, онъ, при помощи вашего доказаннаго вѣроломства, положитъ конецъ этому вѣроломству. Пусть нѣк³й Гьюбертъ передастъ королю все, что я вамъ сообщилъ. Любовь къ этому законному моему королю, - такъ-какъ предокъ мой былъ англичанинъ, - побудила мою совѣсть высказать все то, въ чемъ я вамъ покаялся. Затѣмъ, молю васъ, унесите меня куда-нибудь подальше отъ смятен³я и шума битвы, гдѣ бы я могъ мирно собраться съ остатками мыслей, а душа моя имѣла возможность разстаться съ этимъ тѣломъ въ созерцан³и небесъ и среди благочестивыхъ помысловъ.

   Сольсбюри. Мы тебѣ вѣримъ, и пусть на мою душу ляжетъ проклят³е, если я не радъ случайности, доставляющей мнѣ желанную возможность загладить вѣрностью гнусное бѣгство изъ-подъ законныхъ знаменъ. Словно побѣжденный и вынужденный отступать приливъ, затопивш³й собою не подлежащ³е ему берега, мы снова мирно потечемъ къ океану по руслу, указанному намъ великимъ королемъ ²оанномъ. Мои руки помогутъ унести тебя отсюда, потому что я вижу по твоимъ глазамъ, что тебя уже томятъ муки смерти. Идемте-же, друзья, отсюда. Новое это бѣгство опять направляетъ насъ на путь прежней вѣрности.

  

   Дофинъ. Мнѣ показалось, будто солнце медлило закатиться и остановилось на небѣ, заставляя западную часть неба покраснѣть отъ стыда, при видѣ того, какъ англ³йск³я войска, отступая, измѣрили собственную свою страну. Какъ доблестно закончили мы свою задачу, когда послѣ такого, кроваваго дѣла пожелали непр³ятелю доброй ночи дружнымъ, хотя и безполезнымъ залпомъ изъ нашихъ оруд³й! Хорошо также, что мы только тогда свернули свои прострѣленныя знамена, когда остались послѣдними на полѣ битвы! (Входитъ Гонецъ).

   Гонецъ. Гдѣ принцъ? Гдѣ дофинъ?

   Дофинъ. Здѣсь. Как³я вѣсти?

   Гонецъ. Графъ Мелонъ убитъ. Англ³йск³е лорды, вслѣдств³е его убѣжден³й, снова передались на сторону короля, a подкрѣплен³я, которыхъ вы ожидаете такъ давно, потерпѣли крушен³е на песчаныхъ отмеляхъ Гудуина.

   Дофинъ. Возмутительныя, проклятыя извѣст³я! Будь проклятъ за нихъ и ты по самое сердце! Я нынѣшнею ночью не ожидалъ такого огорчен³я, въ какое повергли меня эти гнусныя извѣст³я. Кто-же говорилъ, будто король ²оаннъ вынужденъ былъ покинуть поле сражен³я за часъ или за два передъ тѣмъ, какъ наступающая темнота заставила наши усталыя войска прекратить сражен³е?

   Гонецъ. Сообщавш³й вамъ это сказалъ совершенную правду.

   Дофинъ. Хорошо. Разставить по всему стану часовыхъ, пусть они зорко наблюдаютъ за всѣмъ. Грядущее утро встанетъ не ранѣе насъ, и мы посмотримъ, что скажетъ намъ завтрашн³й день (Уходятъ).

  

   Гьюбертъ. Кто идетъ? Отвѣчай! Эй, отвѣчай скорѣе иди я выстрѣлю!

   Пригудокъ. Другъ. Самъ ты кто такой?

   Гьюбертъ. Сторонникъ Англ³и.

   Пригулокъ. Куда идешь?

   Гьюбертъ. Тебѣ какое до этого дѣло? Почему-бы и мнѣ не спросить о твоихъ дѣлахъ, какъ ты спрашиваешь о моихъ?

   Пригулокъ. Мнѣ кажется, ты Гьюбертъ?

   Гьюбертъ. Угадалъ какъ разъ. Мой голосъ, кажется, такъ хорошо тебѣ знакомъ, что я на всяк³й случай готовъ признать тебя за друга. Кто-же ты на самомъ дѣлѣ?

   Пригулокъ. Кто хочешь. Впрочемъ, если желаешь удружить мнѣ, можешь принять меня за одного изъ потомковъ Плантадженетовъ.

   Гьюбертъ. Несносная память! тебѣ и безглазой ночи я обязанъ своимъ стыдомъ. Прости, храбрый воинъ, прости, что мой слухъ не призналъ тебя по знакомому твоему голосу.

   Пригулокъ. Полно, полно! Безъ любезностей! Что новаго?

   Гьюбертъ. Я какъ разъ бродилъ здѣсь подъ покровомъ ночной темноты въ надеждѣ встрѣтить васъ.

   Пригулокъ. Говори-же скорѣе, как³я вѣсти?

   Гьюбертъ. Милѣйш³й сэръ, вѣсть какъ разъ подъ пару этой ночи: черная, страшная, ужасная, приводящая въ отчаян³е.

   Пригулокъ. Показывай скорѣе самую болящую язву этой вѣсти; я не женщина, въ обморокъ не упаду.

   Гьюбертъ. Я боюсь, что король отравленъ монахомъ. Я оставилъ его почти безъ языка и ушелъ только затѣмъ, чтобы извѣстить васъ о такомъ внезапномъ горѣ, дабы вы, узнавъ о немъ сейчасъ-же, могли заблаговременно принять должныя мѣры противъ грозящей намъ бѣды.

   Пригулокъ. Какъ могли его отравить? Кто отвѣдывалъ пищу?

   Гьюбертъ. Я уже говорилъ вамъ, что монахъ, готовый на все злодѣй, чьи внутренности послѣ того мгновенно разорвались. Король не совсѣмъ лишился употреблен³я языка и, быть-можетъ, еще поправится.

   Пригулокъ. Кого оставилъ ты при его величествѣ?

   Гьюбертъ. Какъ, развѣ вы не знаете? Мятежные лорды вернулись и привезли съ собою принца Генриха. По просьбѣ принца король простилъ ихъ, и всѣ они теперь при больномъ.

   Пригулокъ. О, укроти свое негодован³е, всемогущее небо, и не подвергай насъ испытан³ямъ, превышающимъ наши силы! Вотъ-что я скажу тебѣ, Гьюбертъ: - лучшая половина нашихъ войскъ погибла, проходя по здѣшнимъ болотамъ; ее поглотили линкольнск³я топи; я самъ едва спасся, да и то благодаря доброму коню. Идемъ, однако! Проводи меня къ королю. Я боюсь, какъ бы онъ не умеръ ранѣе, чѣмъ мы придемъ (Уходятъ).

  

   Принцъ Генрихъ. Поздно! Жизнь его погибла, потому что поддерживающая ее кровь заражена, анесвязныяслова, доказывающ³я болѣзненное состоян³е мозга, этого нѣжнаЛ вещества, служащаго, какъ увѣряютъ иные, хрупкимъ мѣстопребыван³емъ души, тоже говорятъ, что смертельный исходъ неизбѣженъ (Входить Пемброкъ).

   Пемвросъ. Его величество все еще продолжаетъ говорить. Онъ убѣжденъ, что если-бы его вынесли на свѣж³й воздухъ, это облегчило-бы жгучее дѣйств³е терзающаго его лютаго яда.

   Принцъ Генрихъ. Пусть его перенесутъ сюда въ садъ (Бэготъ уходитъ). Онъ все еще продолжаетъ неистовствовать въ бреду?

   Пемброкъ. Теперь онъ нѣсколько спокойнѣе, чѣмъ въ ту минуту, когда вы ушли. Онъ было запѣлъ.

   Принцъ Генрихъ. Горькое тщеслав³е болѣзни! Больной перестаетъ, наконецъ, чувствовать жесток³я и упорно продолжающ³яся страдан³я. Смерть, истерзавъ нашу тѣлесную половину, дѣлаетъ ее нечувствительной къ боли и всѣ свои усил³я направляетъ противъ нашихъ душевныхъ способностей, коля и раня ихъ при помощи цѣлыхъ лег³оновъ странныхъ грезъ, a дик³я грезы, скопляясь и тѣснясь около послѣдней этой опоры, сами уничтожаютъ одна другую. Не удивительно-ли, что умирающ³й способенъ пѣть?.. Что я такое? - птенецъ, рожденный отъ поблѣднѣвшаго теперь и ослабѣвшаго подъ властью смерти лебедя, самого поющаго себѣ погребальную пѣсню и извлекающаго изъ хрупкой органной дудки звуки, убаюкивающ³е и душу, и тѣло, помогая имъ перейти въ вѣчность.

   Сольсбюри. Мужайтесь, принцъ! Вы родились на свѣтъ затѣмъ, чтобы придать надлежащ³й обликъ тому, что переходитъ къ вамъ въ такомъ грубомъ, необдѣланномъ видѣ (Входятъ Бэготъ и нѣсколько слугъ, несущихъ короля въ креслѣ).

   Король ²оаннъ. Вотъ прекрасно! Душа моя чувствуетъ теперь просторъ. Ей нѣтъ болѣе надобности рваться къ окнамъ и къ дверямъ. Въ груди y меня такое знойное лѣто, что всѣ мои внутренности превращаются въ пыль. Я теперь же болѣе, какъ жалк³й набросокъ перомъ на пергаментѣ, коробящемся отъ дѣйств³я огня.

   Принцъ Генрихъ. Какъ вы себя чувствуете, государь?

   Король ²оаннъ. Дурно. Я отравленъ, поэтому все для меня кончено; я погибаю, умираю! О, неужто никто изъ васъ не захочетъ приказать зимѣ придти, чтобы она своими холодными перстами разверзла мнѣ челюсти? Неужто никто не хочетъ заставить всѣ рѣки моего королевства течь по моимъ воспламененнымъ внутренностямъ, не принудитъ холодный сѣверъ освѣжить своимъ поцѣлуемъ мои запекш³еся уста? Я требую отъ васъ не слишкомъ много: - я прошу васъ только холодомъ облегчить мои страдан³я, a вы такъ неумолимы, такъ неблагодарны, что отказываете мнѣ даже въ этомъ!

   Принцъ Генрихъ. О, если-бы такую силу имѣли моя слезы, я помогъ-бы тебѣ, отецъ!

   Король ²оаннъ. Нѣтъ, содержимая въ нихъ соль слишкомъ горяча! Въ груди y меня цѣлый адъ, направляющ³й всѣ свои старан³я на то, чтобы терзать безповоротно осужденную, на гибель жизнь! (Входитъ Пригулокъ).

   Пригулокъ. Я весь горю отъ быстрой ходьбы и отъ нетерпѣн³я увидать ваше величество.

   Король ²оаннъ. Ты, племянникъ, прибылъ затѣмъ, чтобы закрыть мнѣ глаза. Узы, связывающ³я меня съ жизнью, всѣ порваны, всѣ перегорѣли; всѣ паруса, приводивш³е въ движен³е мою ладью, превратились въ нити, не толще волоса, да и вся жизнь моя виситъ на волоскѣ и едва