Шекспир Вильям - Король Генрих Viii, Страница 4 - Книги

23;е основательнымъ, чѣмъ Соррей и всѣ тѣ, кто увлекается его легкомысл³емъ.

Соррей. Клянусь честью, твоя длинная одежда защищаетъ тебя, попъ, - въ противномъ случаѣ, ты бы почувствовалъ мой мечъ въ живой крови твоихъ жилъ... Благородные лорды, и вы можете выносить подобную надменность со стороны этого молодца? Если мы уже настолько смирны, что позволяемъ надъ собой издѣваться какому-нибудь клочку пурпура, то прощай, дворянство! Пусть его свѣтлость выступаетъ впередъ и дразнить насъ, точно жаворонковъ своей шляпой!

Вольсей. Все доброе - ядъ для твоего желудка.

Соррей. Да, все это доброе - собиран³е силой всѣхъ богатствъ страны въ ваши руки, кардиналъ! Это - добро вашихъ перехваченныхъ писемъ, писанныхъ вами къ папѣ противъ короля! И это добро, если уже вы вызвали меня, - будетъ оповѣщено всѣмъ и каждому. Лордъ Норфолькъ, во имя истиннаго вашего благородства, вашего уважен³я къ общественному благу, къ нашему униженному дворянству, къ нашимъ дѣтямъ, которыя, - если онъ останется въ живыхъ, едва-ли даже джентльмэнами будутъ, - предъявите списокъ его грѣховъ, подробный списокъ его дѣян³й. Я испугаю васъ сильнѣе, чѣмъ спугнулъ васъ священный колоколъ тогда, когда ваша смуглая любовница нѣжилась въ вашихъ объят³яхъ, лордъ кардиналъ.

Вольсей. Какъ сильно, кажется мнѣ, я бы могъ презирать этого человѣка, если бы не удерживала меня любовь къ ближнему!

Норфолькъ. Перечень этотъ, лордъ, находится въ рукахъ короля; могу только одно замѣтить: въ этомъ перечнѣ все достаточно преступно.

Вольсей. Тѣмъ прекраснѣе и чище обнаружится моя невинность, когда король узнаетъ истину.

Соррей. Это не спасетъ васъ. Благодаря моей памяти, я кое-что помню изъ этихъ дѣян³й и сейчасъ-же приведу ихъ. И если вы, кардиналъ, способны еще краснѣть и объявить себя виновнымъ, кардиналъ, то обнаружите остатокъ совѣстливости.

Вольсей. Говорите, сэръ; я презираю ваши худш³я обвинен³я. Если я и краснѣю, то отъ того только, что вижу дворянина, не знающаго никакихъ прилич³й.

Соррей. Я предпочитаю не знать прилич³й, чѣмъ оставаться безъ головы. А теперь послушайте: во-первыхъ, безъ вѣдома и соглас³я короля, вы сдѣлали такъ, что васъ назначили легатомъ, и съ помощью этой власти вы исказили юрисдикц³ю всѣхъ епископовъ.

Норфолькъ. Кромѣ того, всѣ послан³я, адресованныя вами въ Римъ или къ другимъ иноземнымъ принцамъ, носили надпись: Ego et Rex meus, - и такимъ образомъ какъ бы дѣлали короля вашимъ подчиненнымъ.

Соффолькъ. Кромѣ того, безъ вѣдома короля и совѣта, когда вы были отправлены посломъ къ императору, вы осмѣлились взять въ Фландр³ю государственную печать.

Соррей. Item, вы выслали полномоч³я Григор³ю Кассалису для заключен³я, безъ соизволен³я короля и дозволен³я государства, лиги между его величествомъ и Феррарой.

Соффолькъ. Изъ чистаго тщеслав³я вы приказали чеканить монету короля съ изображен³емъ вашей священной шляпы.

Соррей. Затѣмъ, вы отправили огромныя суммы (какими средствами пр³обрѣтенныя, - оставляю это на вашу совѣсть) въ Римъ съ тѣмъ, чтобы расчистить себѣ дорогу къ еще большимъ почестямъ, къ полной пагубѣ всего государства. Много есть еще и другихъ дѣлъ, которыми, - такъ какъ они принадлежатъ вамъ и гнусны, - я не хочу себѣ марать ротъ.

Лордъ Камергеръ. О, лордъ, не нападайте такъ жестоко на человѣка павшаго! Это - добродѣтель. Преступлен³я его подлежатъ закону; законъ, а не вы, должны карать его. Сердце мое рыдаетъ, видя его столь ничтожнымъ послѣ такого велич³я.

Соррей. Я прощаю ему.

Соффолькъ. Лордъ кардиналъ, дальнѣйшая воля короля заключается въ слѣдующемъ: такъ какъ все, что вы дѣлали за послѣднее время въ этомъ государствѣ, на основан³и вашей власти легата, подлежитъ "proemunire", то вы будете присуждены къ лишен³ю всѣхъ вашихъ имѣн³й, земель, арендъ, движимаго и недвижимаго имущества и будете объявлены внѣ покровительства короля. Въ этомъ - мое поручен³е.

Норфолькъ. А теперь мы оставляемъ васъ размышлять, какъ исправить вашу жизнь. Что же касается упорнаго отказа вручить намъ государственную печать, то король будетъ извѣщенъ объ этомъ и, безъ всякаго сомнѣн³я, поблагодаритъ васъ за это. И такъ, прощайте, мой маленьк³й, добрый кардиналъ!

Уходятъ, за исключен³емъ Вольсея.

Вольсей. И такъ, прощай и то ничтожное добро, которое вы желали мнѣ. Прости, продолжительное прости и всему моему велич³ю! Такова участь человѣка: сегодня онъ простираетъ нѣжные листья надежды; завтра онъ покрывается цвѣтами и накопляетъ на себѣ всѣ блестящ³я почести; на трет³й день является морозъ, уб³йственный морозъ и, когда онъ мечтаетъ, наивный добрякъ, что его велич³е созрѣваетъ, - морозъ подгрызаетъ его корень, и онъ падаетъ, какъ я упалъ. Въ течен³е многихъ лѣтъ, подобно тѣмъ шаловливымъ мальчикамъ, которые плаваютъ на пузыряхъ, я пускался въ море славы такъ далеко, что потерялъ дно; моя высоко-вздутая гордыня, наконецъ, лопнула подо мной и теперь оставила меня, состарившагося и изнуреннаго трудами, на произволъ яростнымъ волнамъ, которыя должны поглотить меня навсегда. Суетныя почести и слова жалости, - я презираю васъ; я чувствую, что сердце мое открывается инымъ чувствамъ. О, какъ жалокъ бываетъ бѣдный человѣкъ, зависящ³й отъ милостей властителей! Между улыбкой, которой онъ жаждетъ, между благосклонными взглядами и его немилостью - гораздо болѣе мучен³й, чѣмъ бываетъ въ войнѣ или чѣмъ испытываютъ женщины! А когда онъ падаетъ, - онъ падаетъ какъ Люциферъ, навсегда лишенный надежды.

Входитъ Кромвелъ, смущенный.

Вольсей.Ну, что еще, Кромвель?

Кромвелъ. Я не въ силахъ говорить, сэръ.

Вольсей. Ты испуганъ моими несчаст³ями? Можетъ-ли твой умъ удивляться при видѣ паден³я великаго человѣка? Да, если вы плачете, то я, дѣйствительно, палъ.

Кромвель. Какъ себя чувствуетъ ваша свѣтлость?

Вольсей. Отлично. Никогда еще я не былъ такъ счастливъ, какъ теперь, мой добрый Кромвель. Теперь я знаю себя и чувствую въ самомъ себѣ миръ, превосходящ³й всѣ земныя почести, - спокойную, безмятежную совѣсть. Король вылечилъ меня, за это я смиренно благодарю его величество: съ этихъ плечъ, съ этихъ развалившихся колоннъ онъ, изъ сострадан³я, снялъ грузъ, который бы потопилъ и цѣлый флотъ, - избытокъ почестей. О, это бремя, Кромвель, бремя слишкомъ тяжелое для человѣка, который надѣется быть въ небѣ.

Кромвель. Я счастливъ, что ваша свѣтлость такъ спокойно приняли свои несчаст³я.

Вольсей. Надѣюсь, что спокойно принялъ. Теперь, кажется мнѣ (благодаря той твердости душевной, какую я чувствую въ себѣ), я способенъ вынести болѣе несчаст³й и болѣе жестокихъ, чѣмъ осмѣлятся меня подвергнуть мои слабодушные враги. Что новаго?

Кромвель. Самая важная и печальная новость - немилость къ вамъ короля.

Вольсей. Да благословитъ его Господь!

Кромвель. Другая новость заключается въ томъ, что сэръ Томасъ Моръ назначенъ лордомъ канцлеромъ вмѣсто васъ.

Вольсей. Ну, это ужь слишкомъ поспѣшно; но онъ - ученый человѣкъ. Дай Богъ, чтобъ онъ долго пользовался милостями его величества, совершалъ справедливость, какъ повелѣваютъ истина и совѣсть, такъ, чтобы его постъ, когда онъ совершитъ путь свой и когда уснетъ среди благословен³й, - имѣлъ бы могилу, орошаемую слезами сиротъ! Ну, а еще что новаго?

Кромвель. Кранмэръ вернулся. Онъ былъ отлично принятъ и назначенъ арх³еписколомъ Кэнтербер³йскимъ.

Вольсей. Вотъ это такъ дѣйствительно новость.

Кромвель. Наконецъ, лэди Анна, съ которою король давно уже тайно обвѣнчанъ, явилась сегодня въ церковь открыто, какъ королева, и теперь только и говорятъ, что о ея коронац³и.

Вольсей. Вотъ та тяжесть, которая погубила меня. О, Кромвель! Король обманулъ меня: всѣ мои почести я навсегда теряю въ этой одной женщинѣ! Солнце никогда уже не озаритъ моего прежняго велич³я, не озолотитъ благородной толпы, ожидавшей нѣкогда съ такимъ нетерпѣн³емъ моей улыбки. Да, Кромвель, покинь и ты меня; теперь я несчастный, падш³й бѣднякъ, уже недостойный быть твоимъ лордомъ и повелителемъ; пойди къ королю, къ этому солнцу, которое, молю Бога, никогда не зайдетъ. Я говорилъ ему о тебѣ, о твоей преданности; онъ тебя возвыситъ. Небольшой остатокъ памяти обо мнѣ не позволитъ ему (я знаю его благородное сердце), чтобы твое полезное служен³е погибло. Добрый Кромвель, не пренебрегай этимъ; займись настоящимъ и подумай о твоей будущей безопасности.

Кромвель. О, благородный лордъ, значитъ я долженъ потерять васъ? Значитъ, я долженъ оставить столь добраго, столь благороднаго, столь великодушнаго господина? Будьте свидѣтелями всѣ, въ комъ не желѣзное сердце, съ какой печалью Кромвель оставляетъ своего господина! Королю принадлежитъ моя служба, но мои молитвы на вѣчныя времена, да, на вѣчныя, принадлежатъ вамъ.

Вольсей. Кромвель, кажется, я не пролилъ ни одной слезинки изъ-за всѣхъ моихъ несчаст³й, но ты заставилъ меня, своей благородной преданностью, принять эту роль женщины. Пусть высохнутъ наши глаза. Выслушай меня до конца, Кромвель. Когда я буду забытъ всѣми, какъ это и должно быть, и усну подъ хладнымъ, мрачнымъ мраморомъ, гдѣ и самый слухъ обо мнѣ исчезнетъ, - скажи, что я училъ тебя, скажи, что Вольсей, который нѣкогда ступалъ по пути славы и извѣдалъ всѣ глубины и подводные камни почестей, указалъ тебѣ, самымъ кораблекрушен³емъ своимъ, путь къ велич³ю, - путь вѣрный и безопасный, съ котораго онъ, твой господинъ, однако сбился. Помни только мое паден³е и то, что погубило меня. Кромвель, совѣтую тебѣ, оттолкни отъ себя честолюб³е. Этотъ грѣхъ низвергъ ангеловъ: какимъ-же образомъ человѣкъ, подоб³е Создателя, можетъ выиграть благодаря честолюб³ю? Люби себя послѣ всѣхъ остальныхъ; благословляй сердца, которыя ненавидятъ тебя. Испорченность далеко невыгоднѣе честности. Но не всегда въ твоей правой рукѣ кротк³й миръ, чтобы заставить молчать завистниковъ. Будь справедливъ и не бойся ничего. Во всѣхъ своихъ предпр³ят³яхъ имѣй въ виду твою родину, Бога и истину. И если тогда ты и падешь, о, Кромвель, то падешь, какъ благословляемый мученикъ. Служи королю и, прошу тебя отведи меня домой. Тамъ сдѣлай опись всего того, что я имѣю, до послѣдняго пенни, - все это принадлежитъ королю. Моя надежда и мое упован³е на небо, - вотъ все, что я осмѣливаюсь называть своимъ. О, Кромвель, Кромвель! Если-бы я служилъ Господу хотя на половину такъ же ревностно, какъ я служилъ королю, онъ бы не предалъ меня, въ мои годы, беззащитнаго, моимъ врагамъ.

Кромвель. Добрый лордъ, имѣйте терпѣн³е.

Вольсей. О, я терпѣливъ. Прощайте, придворныя надежды! Мои надежды обитаютъ на небѣ! (Уходятъ).

ДѢЙСТВ²Е ЧЕТВЕРТОЕ:

СЦЕНА I.

Улица близъ Вестминстера.

Входятъ: два джентльмэна съ разныхъ сторонъ.

Первый джентльмэнъ. Очень радъ этой новой встрѣчѣ.

Второй джентльмэнъ. И я также.

Первый джентльмэнъ. Вы, должно-быть, пришли сюда посмотрѣть, какъ лэди Анна будетъ возвращаться съ своей коронац³и?

Второй джентльмэнъ. Да, только для этого я и пришелъ. Въ послѣдн³й разъ, когда мы встрѣтились съ вами, герцогъ Бокингэмск³й возвращался послѣ своего осужден³я.

Первый джентльмэнъ. Да, это правда. Но тогда быхъ день печали, а сегодня - день всеобщей радости.

Второй джентльмэнъ. Ну, да. Я вполнѣ увѣренъ, что граждане обнаружили свои роялистск³я чувства. Надо отдать имъ справедливость: они всегда готовы праздновать такой день, какъ сегодня, представлен³ями, играми и торжественными процесс³ями.

Первый джентльмэнъ. Никогда еще не было болѣе блестящихъ и, могу увѣрить васъ, лучше придуманныхъ, сэръ.

Второй джентльмэнъ.Могу я спросить, что содержитъ въ себѣ эта бумага, которую вы держите въ рукѣ?

Первый джентльмэнъ. Конечно. Это списокъ тѣхъ, которые должны участвовать, по своимъ обязанностямъ, согласно правиламъ коронован³я. Герцогъ Соффолькъ - во главѣ всѣхъ; онъ занимаетъ должность великаго сенешаля; за нимъ слѣдуетъ герцогъ Норфолькъ, какъ графъ-маршалъ; остальныхъ и сами прочитаете.

Второй джентльмэнъ. Благодарю васъ, сэръ. Если-бы я не былъ знакомъ со всѣми этими обычаями, то вашъ списокъ былъ-бы мнѣ очень полезенъ; но скажите, прошу васъ, что-же теперь Екатерина? вдовствующая принцесса? Какъ кончилось ея дѣло?

Первый джентльмэнъ. Это я могу сказать вамъ. Арх³епископъ Кэнтербер³йск³й, въ сопровожден³и другихъ ученыхъ отцовъ его ордена держалъ недавно судъ въ Донстэблѣ, въ шести миляхъ отъ Эмптхиля, гдѣ жила принцесса. Къ суду ее вызывали много разъ, но она ни разу не явилась. Однимъ словомъ, вслѣдств³е ея неявки, а также вслѣдств³е недавнихъ тревогъ совѣсти короля, ихъ бракъ былъ признанъ незаконнымъ и разводъ былъ произнесенъ единогласно этими учеными мужами. Послѣ этого ее перевезли въ Кимбольтонъ, гдѣ она и находится теперь, больная.

Второй джентльмэнъ. Бѣдная лэди (Трубы). Трубы гремятъ. Подойдемъ ближе: приближается королева.

Порядокъ процесс³и.

При громкихъ звукахъ трубъ входятъ:

1) Двое судей.

2) Лордъ-канцлеръ; передъ нимъ несутъ кошель и жезлъ.

3) Хоръ пѣвчихъ (музыка).

4) Мэръ Лондона, съ жезломъ. За ними король ордена Подвязки, въ колетѣ и въ мѣдной позолоченной коронѣ на головѣ.

5) Маркизъ Дорсетъ, съ золотымъ скипетромъ въ рукѣ и въ золотой полукоронѣ на головѣ. Рядомъ съ нимъ графъ Соррей, съ серебрянымъ жезломъ, на верхнемъ концѣ котораго изображенъ голубь, въ графской коронѣ. Цѣпи ордена.

6) Герцогъ Соффолькъ, въ торжественномъ одѣян³и, съ герцогской короной на головѣ, съ длиннымъ бѣлымъ жезломъ великаго сенешаля въ рукѣ. Рядомъ съ нимъ герцогъ Норфолькъ съ маршальскимъ жезломъ въ рукѣ и въ герцогской коронѣ на головѣ. Цѣпи ордена.

7) Балдахинъ, несомый четырьмя баронами пяти гаваней. Подъ балдахиномъ - королева въ мант³и, съ короной на головѣ, богато убранной жемчугами. По бокамъ ея - епископы Лондонск³й и Винчестерск³й.

8) Старая герцогиня Норфолькъ, въ герцогской коронѣ, переплетенной цвѣтами, несетъ шлейфъ королевы.

9) Лэди и графини, съ гладкими золотыми вѣнцами, безъ цвѣтовъ.

Второй джентльмэнъ. По истинѣ, царская процесс³я. Вотъ этихъ я знаю. А кто несетъ скипетръ?

Первый джентльмэнъ. Маркизъ Дорсетъ, а вотъ и графъ Соррей съ жезломъ.

Второй джентльмэнъ. Храбрый джентльмэнъ. А вотъ этотъ, должно быть, герцогъ Соффолькъ?

Первый джентльмэнъ. Да, велик³й сенешаль.

Второй джентльмэнъ. А этотъ - лордъ Норфолькъ?

Первый джентльмэнъ. Да.

Второй джентльмэнъ (глядя на королеву). Да благословитъ тебя небо! У тебя такой прекрасное лицо, какого я никогда еще не видѣлъ. Сэръ, клянусь душою, она - ангелъ! Въ своихъ рукахъ нашъ король держитъ всю Инд³ю, и даже больше, когда обнимаетъ эту лэди. Не могу винить его совѣсть.

Первый джентльмэнъ. Тѣ, которые несутъ балдахинъ, - четыре барона пяти гаваней.

Второй джентльмэнъ. Они счастливы, какъ и всѣ, находящ³еся близь нея. Думаю, что та, которая несетъ ея шлейфъ, - старая благородная дама, герцогиня Норфолькъ.

Первый джентльмэнъ. Дѣйствительно, и всѣ друг³я - графини.

Второй джентльмэнъ. Ихъ вѣнцы говорятъ это. Онѣ въ самомъ дѣлѣ звѣзды, и по временамъ - падающ³я звѣзды.

Первый джентльмэнъ. Не будемъ говорить объ этомъ. (Процесс³я удаляется при громкихъ звукахъ трубъ).

Входитъ трет³й джентльмэнъ.

Первый джентльмэнъ. Здравствуйте, сэръ. Гдѣ это вы такъ изжарились?

Трет³й джентльмэнъ. Среди толпы, въ аббатствѣ, гдѣ и пальца нельзя было бы просунуть. Я задыхался отъ чрезмѣрности ихъ ликован³я.

Второй джентльмэнъ. Видѣли вы церемон³ю?

Трет³й джентльмэнъ. Конечно.

Первый джентльмзнъ. Ну, и какъ она показалась вамъ?

Трет³й джентльмэнъ. Она стоила того, чтобы посмотрѣть на нее.

Второй джентльмэнъ. Разскажите намъ, сэръ, что вы видѣли?

Трет³й джентльмэмъ. Постараюсь это сдѣлать, какъ умѣю! Блестящ³й кортежъ лордовъ и лэди, послѣ того, какъ довелъ королеву до ея мѣсто, приготовленнаго на хорахъ, отошелъ отъ нея на нѣкоторое разстоян³е. Тамъ ея величество сѣла и отдыхала въ течен³е получаса или вродѣ этого, на богатомъ тронѣ, свободно обнаруживая народу красоту своей особы. Повѣрите, сэръ, это - прекраснѣйшая изъ женщинъ, когда-либо раздѣлявшихъ ложе съ мужчиной. Когда народъ хорошенько ее разсмотрѣлъ, то поднялся шумъ, подобный шуму корабельныхъ снастей въ морѣ во время бури, столь же сильный и столь же разнообразный. Шапки, плащи и даже, можетъ быть, куртки полетѣли вверхъ; еслибъ и головы можно было снимать, то, кажется, и головы были бы сегодня потеряны. Никогда раньше не видалъ я еще такого ликован³я. Беременныя женщины, которымъ, оставалось, можетъ быть, не болѣе полунедѣли до родовъ, точно тараны старинныхъ войнъ, ударяли въ толпу, и она отступала передъ ними. Никто изъ живыхъ мужчинъ не могъ бы сказать: "вотъ моя жена!" - такъ странно все слилось въ одну массу.

Второй джентльмэнъ. А что же слѣдовало затѣмъ?

Трет³й джентльмэнъ. Наконецъ, ея величество встала и скромными шагами подошла къ алтарю, преклонила колѣна и, точно святая, устремивъ свои прекрасные глаза къ небу, усердно стала молиться. Потомъ встала и поклонилась народу. Когда отъ арх³епископа Кэнтербер³йскаго она получила всѣ царск³е знаки королевы: святое мѵро, корону Эдуарда-Исповѣдника, скипетръ, птицу мира и друг³е эмблемы, - хоръ, сопровождаемый лучшими музыкантами всего королевства, грянулъ Те Deum. Послѣ этого церемон³я отправилась назадъ въ ²оркск³й дворецъ, гдѣ будетъ пиршество.

Первый джентльмэнъ. Сэръ, вамъ-бы не слѣдовало называть этотъ дворецъ ²оркскимъ, - это назван³е принадлежитъ прошлому, потому что со времени паден³я кардинала дворецъ утратилъ это назван³е. Теперь онъ принадлежитъ королю и называется Уайтгаллемъ.

Трет³й джентльмэнъ. Я это знаю, но перемѣна въ назван³и совершилась еще такъ недавно, что старое назван³е все еще свѣжо въ моей памяти.

Второй джентльмэнъ. Кто были эти два епископа которые шли по сторонамъ королевы?

Трет³й джентльмэнъ. Стокли и Гардинеръ; одинъ - епископъ Винчестерск³й, недавно возведенный въ это достоинство изъ секретарей короля; другой - епископъ Лондонск³й.

Второй джентльмэнъ. Епископъ Винчестерск³й, говорятъ, не принадлежитъ къ большимъ друзьямъ арх³епископа - добродѣтельнаго Кранмэра.

Трет³й джентльмэнъ. Это извѣстно всему государству; однако дѣло еще не дошло до открытаго разрыва; когда это случится, Кранмэръ найдетъ друга, который не оставитъ его.

Второй джентльмэнъ. Кого-же?

Трет³й джентльмэнъ. Томаса Кромвеля, человѣка, весьма уважаемаго королемъ и въ самомъ дѣлѣ достойнаго друга. Король сдѣлалъ его хранителемъ королевскихъ драгоцѣнностей и, кромѣ того, онъ уже членъ тайнаго совѣта.

Второй джентльмэнъ. Онъ достоинъ и большаго.

Трет³й джентльмэнъ. Да, безъ всякаго сомнѣн³я. Ну, господа, пойдемте со мной; я иду во дворецъ, и вы будете моими гостями. Тамъ меня знаютъ. Дорогой я и еще кое-что разскажу вамъ.

Первый и второй джентльмэны. Располагайте нами, сэръ (Уходятъ).

СЦЕНА II.

Кимбольтонъ.

Входятъ: Екатерина, вдовствующая принцесса, больная; ее поддерживаютъ Грифитъ и Пац³енц³я.

Грифитъ. Какъ вы себя чувствуете, ваше величество?

Екатерина. О, Грифитъ! совсѣмъ умираю. Мои ноги, точно слишкомъ обремененныя вѣтви, клонятся къ землѣ, какъ бы стремясь освободиться отъ своей тяжести. Дайте стулъ... Вотъ такъ... Кажется, теперь мнѣ немного лучше... Не говорилъ-ли ты мнѣ, Грифитъ, когда велъ меня, что это исполинское дитя славы, кардиналъ Вольсей, умеръ?

Грифитъ. Да, королева. Но мнѣ показалось, что ваше величество, вслѣдств³е страдан³й, испытываемыхъ вами, не обратили вниман³я на то, что я говорилъ.

Екатерина. Прошу тебя, добрый Грифитъ, разскажи мнѣ, какъ онъ умеръ. Если хорошо умеръ, то, можетъ быть, онъ опередилъ меня съ тѣмъ, чтобы послужить мнѣ примѣромъ.

Грифнтъ. Говорятъ, что онъ умеръ прекрасно. Послѣ того, какъ рѣшительный графъ Норсомбэрлэндъ арестовалъ его въ ²оркѣ и повезъ его на допросъ (какъ человѣка сильно обвиненнаго), онъ внезапно заболѣлъ и такъ ослабѣлъ, что не могъ держаться верхомъ на своемъ мулѣ.

Екатерина. Увы! бѣдный!

Грифитъ. Наконецъ, дѣлая небольш³е переѣзды, онъ пр³ѣхалъ въ Лейстеръ и остановился въ аббатствѣ. Тамъ онъ былъ принятъ съ большимъ почетомъ преподобнымъ аббатомъ съ братьей. И тогда кардиналъ сказалъ ему: "О, отецъ аббатъ, старикъ, разбитый государственными бурями, пришелъ успокоить свои утомленныя кости среди васъ; дайте ему клочокъ земли изъ человѣколюб³я!" Затѣмъ, онъ легъ въ постель; болѣзнь быстро усиливалась и на третью ночь, часу въ восьмомъ (онъ самъ предсказалъ, что умретъ въ эту ночь), въ раскаян³и и въ молитвахъ, въ слезахъ и страдан³яхъ, онъ возвратилъ м³ру всѣ свои почести, безсмертную часть самого себя - небу и въ мирѣ уснулъ.

Екатерина. Пусть покоится тамъ; да будутъ прощены ему его грѣхи! Однако, Грифитъ, позволь мнѣ сказать о немъ то, что я думаю, безъ всякой непр³язни. Это былъ человѣкъ невѣроятной гордости, ставивш³й самого себя на одну доску съ принцами, человѣкъ, поработивш³й государство своими дѣян³ями; онъ безъ всякаго стѣснен³я ввелъ святокупство; волю свою онъ считалъ закономъ; онъ лгалъ, не смотря на очевидность; онъ всегда былъ двоедушенъ - и въ словахъ своихъ, и въ помыслахъ. Онъ былъ состоятеленъ только тогда, когда замышлялъ чью-либо гибель; его обѣщан³я были такъ же великолѣпны, какъ и онъ самъ въ то время, но исполнен³е ихъ было такъ же ничтожно, какъ и онъ въ настоящее время. Онъ даже тѣломъ грѣшилъ и былъ дурнымъ примѣромъ для духовенства.

Грифитъ. Благородная королева, пороки людей живутъ на бронзѣ, добродѣтели-же мы записываемъ на водѣ. Не позволите-ли мнѣ теперь, ваше величество, сказать то хорошее, какъ я думаю о немъ?

Екатерина. Да, добрый Грифитъ, въ противномъ случаѣ я была-бы злопамятна.

Грифитъ. Этотъ кардиналъ, не смотря на низкое происхожден³е, несомнѣнно былъ созданъ для великой славы съ самой своей колыбели. Онъ былъ ученъ, ума глубокаго и зрѣлаго, чрезвычайно проницательный, краснорѣчивъ и убѣдителенъ, надменный и рѣзк³й съ тѣми, кто не любилъ его, но съ людьми, искавшими его дружбы, - кротк³й, какъ лѣто. И хотя онъ былъ ненасытно жаденъ въ стяжан³и (это, конечно, грѣхъ), но онъ былъ также и необыкновенно щедръ. Вѣковѣчнымъ доказательствомъ этого могутъ служить эти два близнеца науки, - созданные ими при вашемъ содѣйств³и, - Ипсвичъ и Оксфордъ; одинъ изъ нихъ, павш³й вмѣстѣ съ нимъ, не пожелавш³й пережить своего основателя; другой, хотя далеко не совершенный еще, но уже столь славный, столь знаменитый ученост³ю, столь увѣренный въ своихъ дальнѣйшихъ успѣхахъ, что во всемъ христ³анствѣ всегда будутъ прославлять его достоинства. Его паден³е только увеличило его счаст³е, потому что тогда, и только тогда, позналъ онъ блаженство въ ничтожествѣ. И, кромѣ того, къ великой чести его старости, - которую не въ состоян³и былъ воздать ему никто, - онъ умеръ въ страхѣ Господнемъ.

Екатерина. Послѣ моей смерти, я не хочу никакого другаго герольда, никакого другаго глашатая дѣян³й моей жизни, который-бы защитилъ мою честь отъ клеветы, кромѣ такого честнаго лѣтописца, какъ Грифитъ. Того, кого я ненавидѣла живымъ, ты заставилъ меня твоей благочестивой правдой и скромной искренностью, почтить въ его могилѣ. Миръ праху его!... Пац³енц³я, не покидай меня и посади меня ниже; я недолго буду безпокоить тебя... Добрый Грифитъ, скажи музыкантамъ, чтобы они сыграли мнѣ тотъ печальный напѣвъ, который я назвала моимъ погребальнымъ звономъ, въ то время, какъ, сидя, я погружусь въ раздумье о той небесной гармон³и, къ которой я приближаюсь.

Печальная и торжественная музыка.

Грифитъ. Она уснула... Добрая дѣвушка, будемъ сидѣть тихо, чтобы не разбудить ея. Тише, тише, милая Пац³енц³я.

Видѣн³е. Торжественно выступаютъ одинъ послѣ другимъ шестъ персонажей въ бѣлыхъ одеждахъ, съ лавровыми вѣнками на головахъ, въ золотыхъ маскахъ на лицахъ, съ лавровыми или пальмовыми вѣтвями въ рукахъ. Сначала они кланяются королевѣ, потомъ пляшутъ. При нѣкоторыхъ перемѣнахъ фигуръ, первые два персонажа держатъ надъ ея головой узкую гирлянду, въ то время, какъ остальные почтительно преклоняются передъ нею. Послѣ этого первые два передаютъ гирлянду двумъ слѣдующимъ, повторяющимъ то же самое при перемѣнѣ фигуры, держа гирлянду надъ головой королевы. Послѣ этого они передаютъ туже гирлянду двумъ послѣднимъ въ томъ-же порядкѣ. Въ это время (какъ-бы по внушен³ю свыше) королева обнаруживаетъ знаками свою радость и поднимаетъ руки къ небу. Когда призраки, продолжая плясать, исчезаютъ, унося съ собой гирлянду. Музыка продолжается.

Екатерина. Духи м³ра, гдѣ вы? Вы исчезли? Оставили меня за собой въ горести?

Грифитъ. Мы здѣсь, королева.

Екатерина. Не васъ я призываю. Не видали вы никого входящимъ сюда, когда я спала?

Грифитъ. Никого, королева.

Екатерина. Никого? Неужели не видали вы, какъ только-что цѣлое собран³е блаженныхъ создан³й приглашало меня на пиршество? Ихъ лица, свѣтлыя какъ солнца, озаряли меня тысячью лучей. Они предвѣщали мнѣ вѣчное блаженство и приносили мнѣ вѣнецъ, который, я чувствую, Грифитъ, я еще недостойна носить, но сдѣлаюсь достойна непремѣнно.

Графитъ. Я счастливъ, королева, что ваше воображен³е лелѣетъ так³е прекрасные сны.

Екатерина. Пусть замолкнетъ музыка; она слишкомъ груба и непр³ятна мнѣ (Музыка умолкаетъ).

Пац³енц³я. Не замѣтили-ли вы, какъ ея величество вдругъ измѣнилась? Какъ вытянулось ея лицо! Какая блѣдность! Какъ она холодна! Взгляните на ея глаза.

Грифитъ. Она отходитъ, добрая дѣвушка; будемъ молиться, будемъ молиться!

Пац³енц³я. Да утѣшитъ ее небо!

Входитъ посланецъ.

Посланецъ. Съ позволен³я вашей свѣтлости...

Екатерина. Ты груб³янъ. Неужели мы не заслужили большаго почтен³я?

Грифитъ. Вы заслуживаете порицан³я; зная, что она не желаетъ отказаться отъ своего прежняго велич³я, - какъ могъ ты такъ грубо держать себя?

Посланецъ. Униженно молю ваше величество простить мнѣ; моя торопливость заставила меня нарушить прилич³е. Въ пр³емной ждетъ джентльмэнъ, присланный къ вашему величеству королемъ.

Екатерина. Введи его, Грифитъ; но этотъ пускай никогда не показывается мнѣ на глаза (Грифитъ и посланецъ уходятъ).

Входятъ: Грифитъ и Капуц³й.

Екатерина. Если мои слабые глаза не обманываютъ меня, вы посолъ императора, моего царственнаго племянника, и называетесь Капуц³й?

Капуц³й. Точно такъ, государыня, вашъ покорный слуга.

Екатерина. О, любезный лордъ, времена и титулы теперь странно измѣнились съ тѣхъ поръ, какъ въ первы³й разъ я съ вами познакомилась. Но, прошу васъ, скажите, что вамъ угодно отъ меня?

Капуц³й. Государыня, прежде всего, являюсь предложить мои услуги вашему величеству, а затѣмъ король пожелалъ, чтобы я посѣтилъ васъ; онъ сильно опечаленъ вашимъ Слабымъ здоровьемъ, онъ посылаетъ вамъ черезъ меня свои царственныя привѣтств³я и сердечно умоляетъ васъ поберечь себя.

Екатерина. Мой добрый лордъ, это утѣшен³е является слишкомъ поздно; это нѣчто въ родѣ помилован³я послѣ казни. Это сладостное лекарство излечило-бы меня, еслибы явилось во-время, но теперь для меня миновали всѣ утѣшен³я, за исключен³емъ молитвъ. Какъ здоровье его величества?

Капуд³й. Онъ въ добромъ здоровьи, государыня.

Екатерина. Дай Богъ, чтобы такъ было всегда, и чтобы здоровье его было цвѣтуще и тогда, когда я буду обитать съ червями и когда мое бѣдное имя будетъ изгнано изъ этого королевства. Пац³енц³я, письмо, которое я просила тебя написать, отправлено?

Пац³енц³я (подавая письмо). Нѣтъ, королева.

Екатерина.Сэръ, прошу васъ вручить это письмо моему повелителю королю.

Капуц³й. Охотно, государыня.

Екатерина. Въ этомъ письмѣ я поручаю его великодуш³ю плодъ нашей цѣломудренной любви, его молодую дочь. Да снизойдетъ на нее небесная роса, въ видѣ благословен³й! Умоляю его дать ей благочестивое воспитан³е (Она молода, благороднаго и кроткаго нрава; надѣюсь, что она будетъ его гордостью). Я прошу его любить ее хоть немножко, въ память матери, которая любила его, Богу извѣстно, съ какою нѣжностью. Затѣмъ я прошу его величество не забыть моихъ несчастныхъ прислужницъ, которыя такъ долго служили мнѣ преданно и въ счаст³и, и въ несчаст³и. Между ними не найдется ни одной, смѣю утверждать (теперь я не стану лгать), которая-бы, по своимъ добродѣтелямъ, по истинной красотѣ души, по благородству и скромному поведен³ю не заслуживала справедливаго и добраго мужа, даже и изъ дворянъ.И я увѣрена, онѣ составятъ счаст³е своихъ мужей. Моя послѣдняя просьба касается моихъ служителей; они очень бѣдны, но бѣдность никогда не могла отдѣлить ихъ отъ меня; я прошу, чтобы имъ по прежнему уплачивалось жалованье, съ какой-нибудь надбавкой, въ память обо мнѣ. Еслибы небу угодно было продлить мою жизнь и надѣлить меня большими средствами, то мы бы не такъ разстались. Вотъ и все, что содержится въ моемъ письмѣ. А вы, добрый лордъ, во имя того, что вы считаете самымъ дорогимъ на этомъ свѣтѣ, во имя того христ³анскаго мира, котораго, конечно, вы желаете всѣмъ отлетающимъ душамъ, - будьте другомъ этихъ бѣдныхъ людей и убѣдите короля воздать мнѣ эту послѣднюю справедливость.

Капуц³й. Клянусь небомъ, пусть лучше я потеряю образъ человѣка, если не исполню вашего желан³я.

Екатерина. Благодарю васъ, добрый, благородный лордъ. Со смирен³емъ напомните его величеству обо мнѣ; скажите ему, что виновница его продолжительныхъ душевныхъ тревогъ готова теперь покинуть м³ръ. Скажите ему, что, умирая, я благословляла его, ибо я благословлю его... Зрѣн³е мое ослабѣваетъ... Прощайте, сэръ... Грифитъ, прощай... Не оставляйте меня еще, Пац³енц³я. Положи меня на постель... Позови моихъ другихъ прислужницъ. Когда я умру, моя добрая дѣвушка, пусть все будетъ сдѣлано съ честью, осыпьте меня дѣвственными цвѣтами, - пусть весь м³ръ знаетъ, что я оставалась цѣломудренной женой до самой могилы; набальзамируйте меня, потомъ выставьте мое тѣло. Хотя и развѣнчанная, я должна быть похоронена, какъ королева и какъ дочь короля. Не могу болѣе...

Всѣ уходятъ, уводя Екатерину.

ДѢЙСТВ²Е ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Галлерея во дворцѣ.

Входятъ: Гардинеръ, епископъ Винчестерск³й, передъ нимъ пажъ съ факеломъ, и встрѣчается съ сэромъ Томасомъ Ловелемъ.

Гардинеръ. Теперь часъ, не правда-ли, мальчикъ?

Пажъ. Часъ только что пробилъ.

Гардинеръ. Эти часы слѣдовало-бы посвящать только нуждамъ, а не увеселен³ямъ, - это время возстановляетъ наши силы цѣлебнымъ успокоен³емъ, - а не растрачивать ихъ по пустому. Доброй ночи, сэръ Томасъ! Куда вы направляетесь такъ поздно?

Ловель. Вы отъ короля, лордъ?

Гардинеръ. Да, отъ короля; я оставилъ его играющимъ въ примеро съ герцогомъ Соффолькомъ.

Ловель. Мнѣ необходимо его видѣть, прежде чѣмъ онъ ляжетъ спать. Прощаюсь съ вами.

Гардинеръ. Подождите, сэръ Томасъ. Что случилось? Вы, кажется, взволнованы? Если въ этомъ нѣтъ ничего дурного, то дайте мнѣ нѣкоторое представлен³е объ этомъ позднемъ дѣлѣ. Дѣла, которыя (какъ и духи) по народному повѣрью бродятъ по ночамъ, бываютъ болѣе мрачнаго свойства, чѣмъ дѣла, выполняющ³яся днемъ.

Ловель. Лордъ, я люблю васъ и смѣю довѣрить вашему уху тайну, гораздо болѣе важную, чѣмъ настоящее дѣло. Королева мучится родами; говорятъ, что ей угрожаетъ крайняя опасность, и боятся, что она не вынесетъ этихъ родовъ.

Гардинеръ. Отъ всего сердца молю за ожидаемый плодъ; я бы желалъ, чтобы онъ вышелъ вовремя и жилъ. Но что касается дерева, сэръ Томасъ, то я бы желалъ вырвать его съ корнемъ.

Ловель. Я способенъ, мнѣ кажется, отвѣтить вамъ: аминь! И однако, совѣсть говорить мнѣ что она - доброе создан³е, прелестная женщина, достойная нашихъ лучшихъ пожелан³й.

Гардинеръ. Но, сэръ, сэръ... послушайте меня, сэръ Томасъ; вы джентльменъ одного со мною образа мыслей, я знаю, что вы обстоятельны и религ³озны. И однако, позвольте мнѣ сказать вамъ, что изъ всего этого ничего добраго не будетъ. Нѣтъ, сэръ Томасъ, повѣрьте мнѣ, не будетъ, пока Кранмэръ, Кромвель, двѣ руки этой женщины, да и она сама, не успокоятся въ могилахъ.

Ловель. Вы говорите, сэръ, о двухъ самыхъ выдающихся людяхъ государства. Что касается Кромвеля, то онъ, кромѣ зван³я хранителя королевскихъ драгоцѣнностей, сдѣланъ еще смотрителемъ архивовъ и секретаремъ короля, а затѣмъ, сэръ, онъ находится на дорогѣ новыхъ почестей, которыя будутъ возложены на него временемъ. Арх³епископъ - правая рука и языкъ короля. Но кто осмѣлится сказать противъ него хотя-бы одно слово?

Гардинеръ. Да, да, сэръ Томасъ, есть люди, которые осмѣлятся; да и я самъ, я рискнулъ высказать мое мнѣн³е о немъ. И, дѣйствительно, именно сегодня, сэръ (могу вамъ повѣрить это), мнѣ кажется, что я внушилъ лордамъ совѣта убѣжден³е, что онъ (ибо онъ дѣйствительно таковъ, я это знаю, да и они знаютъ), что онъ закоснѣлый еретикъ, чума, заражающая все государство. Они такъ были поражены этимъ, что представили все это королю, а король, выслушавъ нашихъ враговъ (по великой монаршей заботливости своей), предвидя страшныя послѣдств³я, которыя были ему указаны нашими соображен³ями, приказалъ завтра-же утромъ потребовать его къ отвѣту въ совѣтъ. Это - зловредная трава, сэръ Томасъ, ее необходимо вырвать съ корнемъ. Но я вижу, что слишкомъ долго задержалъ васъ, - вамъ некогда. Доброй ночи, сэръ Томасъ.

Ловель. Тысяча разъ доброй ночи, благородный лордъ. Вашъ покорный слуга,

Гардинеръ уходитъ съ пажемъ.

Въ то время, какъ Ловелъ собирается выйти, входитъ король съ герцогомъ Соффолькомъ.

Король Генрихъ. Сегодня, Чарльсъ, я не хочу больше играть, я что-то разсѣянъ сегодня; для меня ты слишкомъ силенъ въ этой игрѣ.

Соффолькъ. Государь, я сегодня только въ первый разъ выигралъ у васъ.

Король Генрихъ. Да и то малость, Чарльсъ; когда я внимательно играю, ты ни за что у меня не выиграешь. Ну, что, Ловель, как³я новости о королевѣ?

Ловель. Я не могъ лично передать ей ваше поручен³е, я его передалъ черезъ одну изъ ея прислужницъ, которая возвратилась съ отвѣтомъ, что королева благодаритъ ваше величество съ покорност³ю и проситъ, чтобы ваше величество помолились за нее.

Король Генрихъ. Что говоришь ты? Какъ? Помолиться за нее. Такъ она мучится родами?

Ловель. Такъ сказала мнѣ одна изъ ея женщинъ и прибавила, что ея страдан³я такъ велики, что почти каждое усил³е приближаетъ ее къ смерти.

Король Генрихъ. Бѣдная!

Соффолькъ. Будемъ надѣяться, что она разрѣшится благополучно и обрадуетъ ваше величество наслѣдникомъ.

Король Генрихъ. Теперь полночь, Чарльсъ. Отправляйся, пожалуйста, спать и въ своихъ молитвахъ вспомня о страдан³яхъ моей доброй королевы. Оставь меня одного, потому что у меня так³я работы, которыя не любятъ общества.

Соффолькъ. Желаю вашему величеству спокойной ночи и въ своихъ молитвахъ вспомню мою добрую повелительницу.

Король Генрихъ. Доброй ночи, Чарльсъ.

Соффолькъ уходитъ.

Входитъ Антони Денни.

Король Генрихъ. Что, сэръ? Что еще?

Денни. Государь, я привелъ лорда-арх³епископа, какъ вы приказывали.

Король Генрихъ. А! Кэнтербери?

Денни. Да, ваше величество.

Король Генрихъ. Такъ, такъ. А гдѣ-же онъ, Денни?

Денни. Ожидаетъ приказан³й вашего величества.

Король Генрихъ. Приведи его къ намъ (Денни уходитъ).

Ловель. Тутъ дѣло касается того, о чемъ говоритъ мнѣ епископъ; я какъ разъ вовремя попалъ.

Денни возвращается съ Кранмэромъ.

Король Генрихъ. Оставьте галлерею (Ловель медлитъ)... Ну что же! Вѣдь я сказалъ... Ступайте вонъ! (Ловелъ и Денни уходятъ).

Кранмэръ. Я перепуганъ... Отчего онъ нахмурилъ такъ брови? Это самое грозное выражен³е его лица... Хорошаго мало.

Король Генрихъ. Ну, что, лордъ? Вы, можетъ быть, желаете узнать, зачѣмъ я послалъ за вами?

Кранмэръ. Мой долгъ - ожидать приказан³й вашего величества.

Король Генрихъ. Встаньте, прошу васъ, мой добрый и благородный лордъ Кэнтербэри. Пойдемте; мы должны погулять вмѣстѣ. У меня есть кое-что сообщить вамъ. Ну, давайте вашу руку. Да, добрый лордъ, сожалѣю о томъ, что долженъ сказать вамъ. Къ большому моему прискорб³ю въ послѣднее время я слышалъ много самыхъ тяжелыхъ, - повторяю, самыхъ тяжкихъ, жалобъ на васъ; это побудило насъ и нашъ совѣтъ потребовать сегодня васъ къ