Шекспир Вильям - Король Генрих Iv (Часть вторая)

   Молва.

   Король Генрихъ IV.

   Генрихъ, принцъ Уэльсск³й, впослѣдств³и король Генрихъ V.

   Томасъ, герцогъ Клерэнсъ

   |

   Джонъ, принцъ Ланкастрск³й, } сыновья короля и братья Генриха.

   Гомфри, принцъ Глостэръ,

  |

   Графъ Уорикъ.

   Графъ Уэстморлендъ.

  

   |

   Графъ Сорри.

  

  

  

    |

   Гауръ

  

  

  

  

  

  

  |

   Гиркортъ.

  

  

  

  

     } Приверженцы короля

   Блонтъ.

  

  

  

  

  

     |

   Верховный судья.

  

  

     |

   Помощникъ верховнаго судьи. |

   Графъ Норсомберлендъ.

   Скрупъ, арх³епископъ ²оркск³й.

   Лордъ Маубрэ.

  

   |

   Лордъ Гэстингсъ.

  

  |

   Лордъ Бардольфъ.

   } Противники короля.

   Сэръ Джонъ Кольвиль. |

   Трэверсъ, Мортонъ. Слуги Норсомберленда.

   Сэръ Джонъ Фольстэфъ. |

   Бардольфъ.

  

  

  

  |

   Герри.

  

  

  

  

   } Изъ свиты принца

   Пистоль.

  

  

  

   |

   Пойнцъ.

  

  

  

   |

   Пето.

  

  

  

  

   |

   Свищъ, Молчокъ. Шерифы.

   Дэви, слуга Свища.

   Слизь.

  

  |

   Тѣнь.

  

  |

   Принцъ.

   } Рекруты.

   Слабосилье. |

   Телокъ.

   |

   Коготь, Силокъ. Помощники шэрифа.

   Лэди Норсомберлендъ.

   Леди Пэрси.

   Мистрисъ Куикли, хозяйка харчевни въ Истчинѣ.

   Долли Тиршитъ.

   Лорды, свита, привратникъ, гонцы, солдаты.

   Танцовщикъ, говорящ³й эпилогъ.

  

  

  

   Молва. Насторожите уши! ибо кто-же изъ васъ захочетъ оставаться глухимъ, когда говоритъ громогласная Молва? Обративъ вѣтеръ въ почтоваго коня, я мчусь на немъ съ востока къ понурому западу и повѣщаю м³ру всѣ дѣян³я, начинающ³яся на земномъ шарѣ. Съ моихъ безчисленныхъ языковъ поминутно срываются вымыслы, которые я тотчась-же перевожу на всѣ человѣческ³е языки и нарѣч³я и переполняю человѣческ³й слухъ ложными слухами. Я, напримѣръ, увѣряю, будто на землѣ миръ, а между тѣмъ тайная вражда, прикрываясь мнимо спокойными улыбками, уже терзаетъ м³ръ. Кто-же, какъ не Молва, да, кто-же, какъ не я, заставляетъ собирать грозныя арм³и и готовиться къ оборонѣ? Всѣ воображаютъ, будто припухлая утроба времени готова разродиться чудищемъ свирѣпой и необузданной войны, тогда какъ на самомъ дѣлѣ оно чревато совсѣмъ иными бѣдств³ями. Молва - сопѣлка, въ которую дудятъ подозрительность, взаимная зависть и всяк³я предположен³я. Играть на ней такъ легко и просто, что это подъ силу даже и грубому тысячеголовому, вѣчно разногласящему и вѣчно колеблющемуся чудовищу, именуемому толпою. Однако, для чего мнѣ потрошить передъ домашними свои внутренности, когда онѣ и такъ хорошо имъ извѣстны? Но зачѣмъ-же явилась теперь сюда я, Молва? Я мчусь впереди короля Генриха и трублю о его побѣдѣ. На кровавомъ полѣ подъ Шрюсбери король сокрушилъ молодаго Генри Пэрси и его войско и погасилъ пламя дерзкаго возстан³я, заливъ его кровью самихъ бунтовщиковъ. Однако, что-же это такое?- я вдругъ заговорила правду, когда обязана была распространять слухъ, будто Генрихъ Монмаусъ палъ подъ ударами благороднаго Генриха Пэрси, а полумертвый король склонилъ вѣнценосную свою голову передъ бѣшеннымъ натискомъ Доуглеса. Все это я уже разгласила по селамъ и по городамъ, расположеннымъ между царственнымъ Шрюсбер³йскимъ полемъ и этою ветхою каменною, источенною червями твердынею, гдѣ старикъ Норсомберлендъ, отецъ Горячаго, притворяется больнымъ. Гонцы въ попыхахъ являются одни за другими и всѣ съ извѣст³ями, слышанными отъ меня. Говоря со словъ Молвы, они приносятъ льстящ³я сердцу, но лживыя утѣшен³я, которыя хуже самой горькой правды (Уходитъ).

  

  

   Лордъ Бардольфъ. Эй, кто здѣсь у воротъ? Гдѣ графъ?

   Привратникъ. Какъ о васъ доложить?

   Лордъ Бардольфъ. Скажи, что лордъ Бардольфъ ждетъ его здѣсь.

   Привратникъ. Графъ вышелъ погулять въ садъ. Постучите въ калитку, и онъ отвѣтитъ вамъ самъ.

  

  

   Лордъ Бардольфъ. А, вотъ и самъ графъ.

   Норсомберлендъ. Что новаго, лордъ Бардольфъ? Теперь каждое мгновен³е является отцомъ какого-нибудь важнаго событ³я. Времена у насъ смутныя. Раздоръ, словно борзый, но не въ мѣру раскормленный конь, порвалъ узду и бѣшенно скачетъ впередъ, сокрушая все, что попадается ему на пути.

   Лордъ Бардольфъ. Благородный графъ, я вамъ привезъ вѣрнѣйш³я извѣст³я изъ Шрюсбери.

   Норсомберлендъ. Дай Богъ, чтобы вѣсти были утѣшительныя.

   Лордъ Бардольфъ. Лучшихъ нельзя и желать. Король раненъ почти на смерть, а наслѣдный принцъ Генрихъ убитъ вашимъ доблестнымъ сыномъ. Оба Блонта убиты рукою Доуглеса. Молодой принцъ Джонъ, Уэстморлендъ и Стэффордъ бѣжали съ поля битвы, а боровъ Генриха Монмауса, жирный сэръ Джонъ, въ плѣну у вашего сына. Послѣ Цезаря течен³е временъ не украшалось такимъ славнымъ днемъ, такимъ дружнымъ натискомъ, такимъ стойкимъ мужествомъ и такою блестящею побѣдою.

   Норсомбердендъ. Откуда вы это узнали? - Сами были въ Шрюсбери и видѣли сражен³е своими глазами.

   Лордъ Бардольфъ. Нѣтъ, но я встрѣтилъ возвращавшагося оттуда прекрасно-воспитаннаго джентельмена съ хорошимъ именемъ. Онъ-то и разсказалъ мнѣ все это, ручаясь, что каждое слово справедливо.

   Норсомберлендъ, А, вотъ и Трэвэрсъ. Я еще во вторникъ отправилъ его за извѣст³ями.

   Лордъ Бардольфъ. Графъ, я обогналъ его на дорогѣ; онъ, вѣроятно, знаетъ не болѣе того, что слышалъ отъ меня-же.

  

  

   Норсомберлендъ. Чѣмъ хорошимъ обрадуешь ты насъ, Трэвэрсъ?

   Трэвэрсъ. Доблестный графъ, сэръ Джонъ Эмфервиль приказалъ мнѣ вернуться и сообщить вамъ радостныя вѣсти. Самъ онъ обогналъ меня, такъ какъ лошадь подъ нимъ оказалась рѣзвѣе моей. 3атѣмъ меня догналъ другой джентельменъ, скакавш³й во весь опоръ и едва переводивш³й духъ отъ слишкомъ быстрой ѣзды. Поровнявшись со мною, онъ остановился, чтобы дать вздохнуть своему окровавленному коню и чтобы спросить, гдѣ дорога въ Честэръ; я, въ свою очередь, спросилъ о томъ, что дѣлается подъ Шрюсбери. онъ отвѣтилъ мнѣ вскользь, что возстан³е не удалось, что похолодѣвшему Генриху Пэрси болѣе не разогрѣться; не дожидаясь другихъ вопросовъ, онъ отпустилъ поводья, подался корпусомъ впередъ и, безжалостно вонзивъ шпоры во взмыленные бока несчастнаго животнаго, снова помчался впередъ съ такою быстротою, что можно было подумать, будто онъ пожираетъ пространство.

   Норсомберлендъ. Что такое? Повтори! Ты, кажется, сказалъ, что похолодѣвшему Генри Пэрси болѣе не разогрѣться, что возстан³ю не повезло?

   Лордъ Бардольфъ. Послушайте, милордъ! Если побѣда осталась не за вашимъ благороднымъ сыномъ, я готовъ отдать свое баронство за шелковый шнурокъ. Перестаньте объ этомъ говорить.

   Норсомберлендъ. Однако, зачѣмъ бы джентельмену, обогнавшему Трэвэрса, распускать ложные слухи о поражен³и?

   Лордъ Бардольфъ. Какому-же это джентельмену? Кто онъ такой? Можетъ-быть, какой-нибудь отчаянный негодяй, укравш³й коня, на которомъ скакалъ, и сболтнувш³й наобумъ первое, что пришло въ голову. Смотрите, вотъ еще вѣстникъ.

  

  

   Норсомберлендъ. Его лицо, какъ заглавный листокъ у книги, возвѣщаетъ, что содержан³е ея печальное. Таковъ бываетъ видъ берега, на которомъ оставили свои слѣды прогулявш³яся по немъ волны. Скажи, Мортонъ, ты изъ Шрюсбери?

   Мортонъ. Да, благородный лордъ, я убѣжалъ изъ-подъ Шрюсбери. Какую отвратительную маску надѣла себѣ на лицо смерть, чтобы привести въ ужасъ нашихъ сторонниковъ.

   Норсомберлендъ. Что сынъ? Что братъ? Ты весь дрожишь; блѣдность-же твоихъ щекъ ранѣе, чѣмъ твой языкъ, высказываетъ, что ты привезъ печальныя извѣст³я. У запыхавшагося и едва державшагося на ногахъ человѣка, въ глухую полночь отдернувшаго пологъ у ложа Пр³ама, чтобы сообщить царю, что половина Трои уже объята пламенемъ едва-ли видъ былъ такъ мраченъ и зловѣщъ, а лицо такъ блѣдно, какъ у тебя. Но Пр³амъ увидалъ пламя ранѣе, чѣмъ вѣстникъ снова нашелъ способность говорить; такъ и я узналъ о смерти моего Пэрси, узналъ ранѣе, чѣмъ ты успѣлъ вымолвить о ней хоть слово. Прежде, чѣмъ ошеломить меня страшнымъ ударомъ, ты, вѣроятно, хотѣлъ усладить мой слухъ такими рѣчами: - "Вашъ сынъ совершилъ то-то и то-то, а братъ вашъ вотъ это; благородный-же Доуглесъ сражался такъ-то и такъ-то", а уже затѣмъ, прекративъ неожиданно, однимъ вздохомъ, всѣ эти похвалы, сказать: - "и сынъ вашъ, и братъ, и всѣ друг³е умерли"!

   Мортонъ. Нѣтъ, Доуглесъ еще живъ и братъ вашъ пока тоже; но доблестный вашъ сынъ...

   Норсомберлендъ. Умеръ? Видите,какъ быстръ на слова языкъ душевной тревоги. Кто боится дурной вѣсти, которой такъ хотѣлось бы никогда не слышать, какимъ-то чутьемъ угадываетъ по глазамъ другого, что совершилось именно то, чего онъ боялся. Да говори же, Мортонъ! Скажи, что догадка твоего графа - ложь, и за такое обидное изобличен³е я награжу тебя щедро.

   Мортонъ. Вы слишкомъ высоко стоите въ моихъ глазахъ, чтобы я смѣлъ вамъ противорѣчить: ваши опасен³я слишкомъ основательны, и предчувств³е васъ не обмануло.

   Норсомберлендъ. Но ты все-таки еще не говоришь, что Пэрси умеръ, хотя я и читаю это признан³е въ твоихъ глазахъ. Ты покачиваешь головою, находя, будто опасно или грѣшно говорить правду. Если онъ въ самомъ дѣлѣ умеръ, говори прямо: слова, сообщающ³я о его смерти, не могутъ быть оскорбительны; грѣшитъ тотъ, кто лжетъ на мертваго, а не тотъ, кто говоритъ, что онъ умеръ. Конечно, сообщен³е дурныхъ извѣст³й - обязанность самая неблагодарная; голосъ, ихъ передавш³й, затѣмъ навсегда звучитъ, словно погребальный колоколъ, напоминающ³й о смерти друга.

   Лордъ Бардольфъ. Однако, милордъ, я все-таки не могу повѣрить, что сынъ вашъ дѣйствительно убитъ.

   Мортонъ. Горько мнѣ убѣждать васъ въ томъ, чего, - клянусь небомъ!- мнѣ никогда не хотѣлось бы видѣть, однако, глазамъ моимъ все-таки пришлось увидать, какъ онъ, не знавш³й до сихъ поръ соперниковъ въ своемъ кровавомъ велич³и, усталый и едва переводя дыхан³е, лишь слабо отвѣчалъ на удары принца Генриха. Да, я своими глазами видѣлъ, какъ огненная ярость принца Монмоуса повергла никогда никому не уступавшаго Генри Пэрси на землю, съ которой ему не суждено уже было подняться живымъ. Остальное - въ нѣсколькихъ словахъ. Какъ только въ войскѣ разнеслась вѣсть о смерти того, чей примѣръ одушевлялъ даже самыхъ трусливыхъ холоповъ, даже храбрѣйш³е изъ его сподвижниковъ утратили всякое одушевлен³е, всяк³й огонь; не стало того духа, который закалялъ всякую руду и обращалъ ее въ сталь; все разомъ обратилось въ тяжелый, лишенный всякой крѣпости свинецъ. Такъ-же, какъ сами по себѣ тяжелые предметы, приведенные въ движен³е, мчатся тѣмъ быстрѣе, чѣмъ они тяжеловѣснѣе - и наши войска, отягощенныя невозвратимой потерей, быстрѣе, чѣмъ стрѣлы, летящ³я къ своей цѣли, пустились бѣжать съ поля битвы, думая только о своемъ личномъ спасен³и. Тутъ-же, къ несчаст³ю, благородный Уорстэръ слишкомъ рано попался въ плѣнъ, а изступленный шотландецъ, кровожадный Доуглесъ, всесокрушающ³й мечъ котораго трижды сражалъ подоб³е короля, упалъ духомъ и украсилъ собою ряды обратившихся къ непр³ятелю тыломъ; но на бѣгу онъ споткнулся и взятъ былъ въ плѣнъ. Общ³й итогъ всему:- король одержалъ блистательную побѣду и послалъ противъ насъ сильное войско съ юнымъ принцемъ Ланкастрскимъ и съ Уэстморлендомъ во главѣ. Вотъ и всѣ мои извѣст³я.

   Норсомберлендъ. Будетъ у меня еще время и для скорби, но теперь цѣлебное средство таится въ самой отравѣ. Если-бы эти извѣст³я застали меня здоровымъ, онѣ заставили-бы меня заболѣть; заставъ меня больнымъ, онѣ почти совсѣмъ меня исцѣлили. Словно несчастный, ослабленные болѣзнью суставы котораго гнутся, какъ безсильныя плети, окончательно выведенный изъ терпѣн³я мучительнымъ приступомъ болѣзни, съ быстротой пламени вырывается вдругъ изъ рукъ больничнаго сторожа, такъ и моимъ разслабленнымъ страдан³емъ рукамъ и ногамъ, разъяреннымъ теперь новымъ страдан³емъ, вернулись утраченныя силы. Прочь отъ меня костыль, признакъ слабости! Пусть руки мои облекутся въ чешуйчатые нарукавники съ стальными суставами! Прочь и ты, повязка, признакъ болѣзни; ты слишкомъ слабая защита для головы, которой добиваются царственныя лица, упоенныя побѣдой! Отнынѣ пусть чело мое увѣнчано будетъ желѣзомъ, и пусть наступить для меня гнуснѣйш³й часъ, когда-либо пережитый непреклоннымъ Норсомберлендомъ! Пусть небо цѣлуется съ землею, а руки природы не сдерживаютъ бурныхъ волнъ; пусть погибнетъ всяк³й порядокъ! Пусть этотъ м³ръ перестанетъ быть подмостками для нерѣшительной и вялой борьбы! Нѣтъ, пусть духъ Каина, первенца своего отца, воцарится въ груди у каждаго! Пусть всѣ ринутся въ смертоносную схватку, а чтобы положить конецъ этому безобразному зрѣлищу, пусть непроглядная, вѣчная тьма послужитъ погребальнымъ саваномъ для мертвыхъ!

   Трэвэрсъ. Милордъ, вамъ вредно такъ сильно горячиться.

   Лордъ Бардодьфъ. Любезный графъ, не порывайте связи съ благоразум³емъ.

   Мортонъ. Жизнь всѣхъ вашихъ преданныхъ сообщниковъ исключительно опирается на ваше здоровье, а оно непремѣнно пошатнется, если вы будете предаваться такимъ бурнымъ порывамъ гнѣва. Прежде, чѣмъ сказать: - "Возстанемъ противъ короля!" вы, благороднѣйш³й лордъ, конечно, предусмотрѣли всѣ послѣдств³я мятежа, взвѣсили всѣ его случайности. Вы, разумѣется, догадывались и ранѣе, что на войнѣ, при распредѣлен³и ударовъ, на долю вашего сына можетъ выпасть ударъ смертельный. Вы знали, что онъ, окруженный опасностями, идетъ по краю пропасти, чрезъ которую труднѣе перепрыгнуть, чѣмъ свалиться въ нее. Вы сознавали, что тѣло его не заговорено отъ колотыхъ и рубленныхъ ранъ, и что неукротимый, предпр³имчивый духъ непремѣнно заставитъ его ринуться туда, гдѣ всего сильнѣе опасность, а между тѣмъ, вы все-таки сказали ему: - "Иди!" и ни одна изъ этихъ ясно сознаваемыхъ возможностей не измѣнила вашего рѣшен³я; оно осталось непоколебимымъ. Что-же новаго, что необыкновеннаго показало вамъ это смѣлое предпр³ят³е, чего-бы вы не могли предвидѣть заранѣе?

   Лордъ Бардольфъ. Всѣ мы, на кого обрушилось это страшное несчастье, знали, что пускаемся въ бурное море, гдѣ вдесятеро правдоподобнѣе лишиться жизни, чѣмъ сохранить ее, но это насъ не остановило; надежды на выгоды заставили насъ пренебречь страхомъ ясно сознаваемыхъ опасностей. Не удалось въ первый разъ, попытаемся въ другой, жертвуя всѣмъ - и имуществомъ, и жизнью.

   Мортонъ. Теперь для этого болѣе чѣмъ пора. Благороднѣйш³й мой лордъ, мнѣ передавали за вѣрное, и я ручаюсь за справедливость этого слуха, что уважаемый арх³епископъ ²оркск³й готовъ поднять знамя возстан³я во главѣ отлично обученнаго войска. Этотъ человѣкъ умѣетъ привязывать къ себѣ сторонниковъ двойными узами. Для того, чтобы воевать, въ распоряжен³и у вашего доблестнаго сына были только тѣла людей, ихъ тѣни, ихъ внѣшн³й человѣческ³й обликъ, потому что самое слово "мятежъ" не давало духу слиться съ ихъ тѣлесными дѣйств³ями; вотъ и сражались они брезгливо, съ отвращен³емъ, какъ больные, поневолѣ проглатывающ³е лекарство. Только ихъ оруж³е, казалось, было на нашей сторонѣ, но это-же самое слово "мятежъ" заморозило и умъ ихъ, и сердце, какъ рыбу въ прудѣ, покрытомъ ледяною корою. Но теперь арх³епископъ, становясь во главѣ возстан³я, превращаетъ его въ нѣчто священное; пользуясь извѣстностью человѣка искренняго и богобоязненнаго, онъ разомъ увлекаетъ и тѣло, и душу. Онъ помазываетъ бунтъ кровью прекраснаго короля Ричарда, соскобленною съ Помфрэтскихъ плитъ, и придаетъ своему предпр³ят³ю видъ небесной кары. Онъ высказываетъ во всеуслышан³е, что хочетъ спасти окровавленную землю, изнывающую подъ могуществомъ Болинброка, поэтому вокругъ него тѣснятся и велик³е м³ра сего, и голь.

   Норсомберлендъ. Я зналъ объ этомъ и ранѣе, но, говоря по правдѣ, страшное горе изгладило изъ моей памяти все остальное. Войдемте ко мнѣ, и пусть каждый выскажетъ свое мнѣн³е, какой слѣдуетъ избрать путь, чтобы вѣрнѣе и себя обезопасить, и отомстить. Разошлемъ немедленно письма и постараемся скорѣе навербовать какъ можно больше друзей; никогда у насъ не было ихъ такъ мало, а между тѣмъ мы никогда не нуждались въ нихъ такъ сильно, какъ теперь (Уходятъ).

  

  

   Фольстэфъ. Ну, великанъ, что-же сказалъ врачъ о моей мочѣ?

   Пажъ. Онъ говоритъ, сэръ, что моча сама по себѣ ничего, здоровая, но что владѣлецъ ея самъ не подозрѣваетъ, сколько сидитъ въ немъ разныхъ болѣзней.

   Фольстэфъ. Люди всякаго сорта какъ будто только о томъ и хлопочутъ, чтобы дразнить меня: глупый мозгъ той кучи грязи, которая именуется человѣкомъ, не умѣетъ безъ меня выдумать ничего смѣшнаго; всѣ ея стрѣлы направлены на меня одного. Я мало того, что уменъ самъ, но даже заставляю умнѣть и другихъ. Идя впереди тебя, я становлюсь похожъ на супорось, передавившую все свое потомство, кромѣ одного поросенка. Олухомъ хочу остаться, если принцъ не затѣмъ именно опредѣлилъ тебя ко мнѣ въ услужен³е, чтобы, благодаря тебѣ, я казался еще тучнѣе. Ахъ ты, негодный корешекъ мондрагоры! право, тебѣ скорѣе пристало бы торчать въ видѣ украшен³я у меня на шляпѣ, чѣмъ ходить за мною по пятамъ. Правда, въ моемъ распоряжен³и не было до сихъ поръ агата, но не воображай, чтобы я вздумалъ оправить тебя не только въ золото, но и въ серебро... Оправлю я тебя самымъ гнуснымъ образомъ, а потомъ въ видѣ подарка отправлю обратно къ твоему молокососу-господину, у котораго до сихъ поръ даже и пушекъ не растетъ еще на подбородкѣ. Да, у меня скорѣе на ладони выростутъ волосы, чѣмъ у него борода, а онъ тѣмъ не менѣе смѣетъ утверждать, будто у него царственное лицо... Богъ еще вѣдаетъ, когда это лицо обрастетъ совсѣмъ, такъ какъ до сихъ поръ у него нѣтъ ни одного излишняго волоска, а онъ еще утверждаетъ, будто оно не только внушительное, но и царственное: за него ни одинъ цирульникъ не далъ-бы ни полшиллинга, а онъ становится на ходули съ такимъ видомъ, словно и тогда уже былъ взрослымъ мужчиной, когда его отецъ еще въ школу ходилъ. Онъ можетъ мнить о себѣ все, что ему угодно, но въ моемъ мнѣн³и онъ совершенно упалъ; въ этомъ я смѣло могу его увѣрить. Что, однако, сказалъ мистэръ Домбльтонъ насчетъ атласу мнѣ на коротк³й плащъ и на штаны.

   Пажъ. Онъ говоритъ, мистэръ, что такого дрянного поручителя, какъ Бардольфъ, ему не нужно, и проситъ выбрать кого-нибудь получше. Говоритъ онъ также, что ему не нужно ни вашей росписки, ни Бардольфовой. Такого обезпечен³я ему мало.

   Фольстэфъ. Пусть его на томъ свѣтѣ постигнетъ участь скряги и обжоры! Да, пусть онъ проклятымъ языкомъ своимъ лижетъ раскаленную сковороду. Ахъ, онъ, потаскушкинъ сынъ! Заставляетъ джентельмэна дожидаться да еще требуетъ обезпечен³я! Эти скоты сами ходятъ въ высокихъ башмакахъ, носятъ связки ключей у пояса, а когда порядочный человѣкъ хочетъ, чтобы повѣрили ему въ долгъ, они еще требуютъ обезпечен³я! Лучше набить полонъ ротъ крысиной отравою, чѣмъ затыкать его проклятымъ словомъ - "обезпечен³е!" Я, какъ честный рыцарь, разсчитывалъ, что онъ пришлетъ мнѣ, по крайней мѣрѣ, ярдовъ двадцать атласа, а онъ, вмѣсто атласа, вдругъ присылаетъ мнѣ это поганое слово... Но онъ можетъ спать спокойно, потому-что на головѣ у него рогъ изобил³я, служащ³й яснымъ доказательствомъ, что жена его болѣе чѣмъ легкаго поведен³я, а онъ ничего не замѣчаетъ, хотя у него есть собственный фонарь, чтобы освѣтить все это дѣло и просвѣтить самого себя. Гдѣ Бардольфъ?

   Пажъ. Онъ отправился въ Смисфильдъ, чтобы купить лошадь для вашего с³ятельства.

   Фольстэфъ. Я самого его купилъ на площадкѣ передъ соборомъ святого Павла, а онъ отправляется въ Смисфильдъ добывать мнѣ лошадь! Добыть себѣ женщину въ непотребномъ мѣстѣ я могъ-бы и безъ него.

  

  

   Пажъ. Сэръ, вотъ идетъ тотъ самый джентельмэнъ, который посадилъ принца Генриха подъ арестъ за то, что тотъ ударилъ его за осужденье Бардольфа.

   Фольстэфъ. Иди за мной... Я не хочу съ нимъ встрѣчаться.

   Судья. Кто это тамъ уходитъ?

   Помощникъ. Нѣк³й Фольстэфъ, милордъ.

   Судья. Тотъ, о которомъ шла рѣчь по поводу разбоя?

   Помощникъ. Тотъ самый, милордъ, но онъ съ тѣхъ поръ успѣлъ оказать больш³я услуги подъ Шрюсбери, а теперь, какъ я слышалъ, отправляется съ какимъ-то важнымъ поручен³емъ къ принцу Джону Ланкастрскому.

   Судья. Какъ! Въ ²оркъ? Вороти его!

   Помощникъ. Сэръ Джонъ Фольстэфъ!

   Фольстэфъ. Скажи ему, что я оглохъ.

   Пажъ. Говорите громче: мой господинъ глухъ.

   Судья. Да, знаю: глухъ ко всему хорошему. Ступай, останови его за плечо; мнѣ необходимо поговорить съ нимъ.

   Помощникъ. Сэръ Джонъ, сдѣлайте милость...

   Фольстэфъ. Какъ, такой молодой парень и проситъ милостыню! Развѣ теперь не военное время, и развѣ ему нѣтъ мѣста въ рядахъ воиновъ? Развѣ король не нуждается въ вѣрноподданныхъ, а мятежники въ войскѣ? Если стыдно быть заодно съ бунтовщиками, то еще стыднѣе побираться. Это такой позоръ, что даже назван³е бунтовщика блѣднѣетъ предъ нимъ.

   Помощникъ. Вы, сэръ, ошибаетесь во мнѣ.

   Фольстэфъ. Какъ, ошибаюсь? Я еще, кажется, не сказалъ, что вы честный человѣкъ. Не смотря на свое зван³е рыцаря и воина, я безстыдно солгалъ-бы, если-бы сказалъ это.

   Помощникъ. Пожалуйста, сэръ, оставьте въ сторонѣ оба ваши зван³я и позвольте вамъ сказать, что вы безстыдно солгали, утверждая, будто я человѣкъ безчестный.

   Фольстэфъ. Такъ я и позволю тебѣ говорить подобныя вещи! Мнѣ отречься отъ того, что составляетъ часть меня самого?! Повѣсь меня, если ты добьешься отъ меня такого позволен³я! Если-же позволишь себѣ забыться предо мной безъ моего позволен³я, то лучше тебѣ самому повѣситься. Прочь, дрянная ищейка, проваливай!

   Помощникъ. Однако, сэръ, милордъ желаетъ говорить съ вами.

   Судья. Сэръ Джонъ Фольстэфъ, на одно только слово.

   Фольстэфъ. О, добрый мой лордъ, пошли вамъ Господь иного лѣтъ здравствовать!.. Какъ я радъ, что вижу васъ на улицѣ! Я слышалъ отъ кого-то, что вы изволили быть нездоровы... Вы, вѣроятно, и со двора-то вышли по совѣту врача, не иначе?... Хотя, милордъ, молодость еще не совсѣмъ покинула васъ, но вы, можно сказать, все-таки уже въ лѣтахъ, а въ эти года начинаешь понемногу вкушать горечь старости; поэтому дерзаю умолять ваше с³ятельство какъ можно внимательнѣе относиться къ своему здоровью.

   Судья. Сэръ Джонъ, передъ отъѣздомъ вашимъ въ Шрюсбери, я требовалъ васъ къ себѣ.

   Фольстэфъ. Извините, ваше с³ятельство, но я слышалъ, будто его величество король вернулся изъ Уэльса не совсѣмъ благополучно.

   Судья. Я веду рѣчь не о его величествѣ... Вы не хотѣли явиться, когда я васъ требовалъ.

   Фольстэфъ. Я слышалъ, что этотъ непотребный ударъ или параличъ снова далъ себя почувствовать его величеству.

   Судья. Да пошлетъ Создатель добраго здоровья королю!.. - но прошу васъ, дайте-же поговорить съ вами о дѣлѣ.

   Фольстэфъ. Я, съ позволен³я вашего, считаю параличъ чѣмъ-то вродѣ летарг³и; это какое-то усыплен³е крови, какое-то дьявольское затмѣн³е.

   Судья. Что вы городите?! Пусть параличъ будетъ, чѣмъ ему угодно.

   Фольстэфъ. Причиной ему служатъ страдан³я и слишкомъ усидчивыя занят³я, отчего и происходитъ переполохъ въ мозгу... Я у Гал³ена читалъ о причинахъ его и о его послѣдств³яхъ; это тоже родъ глухоты.

   Судья. Я думаю, что и вы страдаете тѣмъ-же недугомъ, потому что не слышите даже, что я вамъ говорю.

   Фольстэфъ. Нѣтъ, милордъ, я, съ вашего позволен³я, скорѣе подверженъ недугу не слушать, то есть, нежелан³емъ внимать тому, что мнѣ говорятъ.

   Судья. Если-бы васъ хорошенько отлупили по пяткамъ, вы скорехонько научились бы слушать и понимать. Я и самъ не отказался-бы подучить васъ этимъ средствомъ.

   Фольстэфъ. О, милордъ, правда, я такъ же бѣденъ, какъ ²овъ, но не такъ терпѣливъ, какъ онъ. Вы, ваше с³ятельство, можете прописать мнѣ пр³емъ тюремнаго заключен³я, но хватитъ-ли у меня терпѣн³я на такое лечен³е? Надъ этимъ вопросомъ ученымъ пришлось-бы задуматься и даже очень.

   Судья. Я желалъ видѣть васъ и посылалъ за вами въ то время, когда противъ васъ возбуждено было уголовное преслѣдован³е.

   Фольстэфъ. Я не явился на ваше требован³е по совѣту одного знаменитаго законовѣда.

   Судья. Дѣло въ томъ, сэръ Джонъ, что вы постоянно живете въ полнѣйшемъ беззакон³и.

   Фольстэфъ. Пусть всяк³й другой въ моемъ положен³и попробуетъ жить иначе.

   Судья. Какое-же ваше положен³е?- средства скромныя, а траты огромныя?

   Фольстэфъ. Я желалъ-бы, чтобы было какъ разъ наоборотъ, то-есть, чтобы траты были скромныя, а средства огромныя.

   Судья. Вы совратили съ пути молодого принца.

   Фольстэфъ. Нѣтъ, ужь если на то пошло, - молодой принцъ меня совратилъ, а не я его. Я былъ толстопузымъ слѣпымъ нищимъ, а онъ водившею меня собакой.

   Судья. Повѣрьте, мнѣ тяжело было-бы снова растравлять едва закрывшуюся рану. Ваши дневные подвиги въ Шрюсбери нѣсколько загладили ночныя ваши похожден³я въ Гедсхилѣ. Благодарите безпокойное время за то, что васъ оставили въ покоѣ за это позорное дѣло.

   Фольстэфъ. Милордъ...

   Судья. Но разъ все обошлось благополучно,сидите смирно и не будите уснувшаго волка.

   Фольстэфъ. Будить волка такъ-же непр³ятно, какъ нюхать слѣдъ лисицы.

   Судья. Вы похожи на свѣчу, лучшая часть которой уже сгорѣла.

   Фольстэфъ. Не на свѣчу, милордъ, а на праздничный факелъ, конецъ котораго намазанъ свѣчнымъ саломъ. Тѣмъ не менѣе я, нисколько не прилыгая, имѣю одно качество воска.

   Судья. Хоть бы сѣдая борода научила васъ вести себя приличнѣе.

   Фольстэфъ. И качество это - мой вѣсъ,- слышите-ли?.. мой вѣсъ.

   Судья. Вы всюду слѣдуете за принцемъ, какъ ангелъ тьмы.

   Фольстэфъ. Нѣтъ, нѣтъ, милордъ, потемнѣвш³й ангелъ всегда бываетъ легковѣсенъ, а меня даже и безъ вѣсовъ никто легкимъ не назоветъ. Тѣмъ не менѣе, я признаюсь, что я монета не совсѣмъ удобная для обращен³я въ толпѣ, благодаря тому, что въ наше скаредное время добродѣтель не имѣетъ никакой цѣны, такъ что теперь истинно добродѣтельный человѣкъ вынужденъ водить медвѣдей: умъ сдѣлался целовальникомъ и все время проводитъ въ томъ, что сводитъ счеты. Всѣ же остальныя способности, свойственныя человѣку, благодаря развращенности вѣка, не стоятъ и ягоды крыжовника. Сами вы стары, слѣдовательно, не можете понять ни насъ, людей молодыхъ, ни нашихъ потребностей. Вы судите о нашемъ внутреннемъ жарѣ и осуждаете его со всею горечью вашей желчи. Мы-же, находясь въ самомъ бурномъ пер³одѣ молодости, не можемъ иногда не пошалить.

   Судья. Какъ! вы дерзаете вносить свое имя въ списокъ молодежи, когда всѣ отличительныя черты старости уже наложили на васъ свой отпечатокъ и дѣлаютъ изъ васъ вполнѣ старика? Посмотрите, глаза у васъ слезятся, руки сух³я, кожа желтая, борода сѣдая, ноги дряблыя, а животъ толстый. Развѣ голосъ у васъ не разбитый, дыхан³е не короткое, подбородокъ не двойной, развѣ не одряхлѣли всѣ остальныя ваши способности, а вы все еще выдаете себя за молодого. Стыдно, сэръ Джонъ, очень стыдно!

   Фольстэфъ. Милордъ, я родился въ три часа пополудни, борода у меня и тогда уже была сѣдая, а брюшко нѣсколько пухлое; голосъ-же я потерялъ отъ вѣчнаго оран³я и пѣн³я старинныхъ, удалыхъ пѣсенъ. Другихъ своихъ юношескихъ свойствъ доказывать я вамъ не стану; дѣло въ томъ, что я старъ только разсудкомъ и пониман³емъ, и всяк³й, кто захотѣлъ-бы биться со мной объ закладъ, что лучше меня исполнитъ самый трудный прыжокъ, навѣрное проигралъ-бы и остался безъ денегъ. Что-же касается той пощечины, которую далъ вамъ принцъ, то онъ наградилъ васъ ею съ царственной рѣзкостью, а вы получили ее съ похвальнымъ благоразум³емъ. Я сильно журилъ за это принца, и юный левъ отсиживаетъ теперь срокъ покаян³я, но пепломъ главы не посыпалъ, ризъ на себѣ не только не разорвалъ, но даже одѣтъ въ атласъ и бархатъ и проводитъ время не въ унын³и, а весело попивая винцо.

   Судья. Да пошлетъ Господь принцу лучшаго товарища!

   Фольстэфъ. Ахъ, да пошлетъ Онъ товарищу лучшаго принца! Я никакъ не могу отъ него отдѣлаться.

   Судья. Однако, король счелъ нужнымъ разлучить васъ и теперь отправляетъ васъ при юномъ принцѣ Джонѣ въ походъ противъ арх³епископа и графа Норсомберленда.

   Фольстэфъ. Бррр!.. Разлука эта дѣлаетъ честь вашей милой, хоть и крохотной изобрѣтательности. Всѣ вы, остающ³еся дома, пользуясь благами мира, должны-бы, по крайней мѣрѣ, помолиться, чтобы тамъ, на войнѣ, не было слишкомъ жаркихъ дней, потому что съ собой я беру всего двѣ рубашку и не желалъ-бы, чтобы онѣ насквозь пропитались потомъ. Да, пусть со мной случится какая ни на есть пакость, если я намѣренъ потѣть отъ чего-бы то ни было, кромѣ моей бутылки, идя противъ непр³ятеля въ слишкомъ жарк³й день. Едва-едва успѣетъ завязаться какое-нибудь важное и опасное дѣло, какъ меня тотчасъ-же толкаютъ впередъ: я человѣкъ смертный, и счаст³е не можетъ вѣчно везти человѣку, но таковъ и былъ, и есть обычай въ Англ³и: только попадись ей въ руки что-нибудь хорошее, она тотчасъ начнетъ совать его всюду, и если вы ужь находите, что я старъ, такъ должны бы были позаботиться о томъ, чтобы мнѣ было покойно. Гораздо лучше, если-бы имя мое не внушало такого страха непр³ятелю! Для меня пр³ятнѣе было-бы, чтобы меня источила ржа, чѣмъ совершенно сократиться до небыт³я, благодаря вѣчному движен³ю.

   Судья. Ну, будьте честнымъ человѣкомъ, будьте честнымъ человѣкомъ, говорю, и да пошлетъ Господь успѣха вашему походу!

   Фольстэфъ. Не будете-ли вы такъ добры, милордъ, не дадите-ли мнѣ сколько-нибудь взаймы?

   Судья. Ни одного пенни, ни одного пенни. Вы слишкомъ торопливо накопляете сумму своихъ долговыхъ обязательствъ. Будьте здоровы и передайте мое уважен³е кузену Уэстморленду. (Судья уходитъ; помощникъ также).

   Фольстэфъ. Пусть меня отпорютъ веревкой, если я хоть что-нибудь исполню по твоей просьбѣ! Въ старости человѣкъ, какъ видно, неразлученъ со скупостью, какъ въ юности съ распутствомъ, но подагра служитъ наказан³емъ одной, а венера - другой, оба эти бича дѣлаютъ ненужными всѣ дальнѣйш³я проклят³я. Эй, пажъ!

   Пажъ. Что прикажете, сэръ?

   Фольстэфъ. Сколько денегъ осталось у насъ въ кошелькѣ?

   Пажъ. Семь гротовъ и два пенни.

   Фольстэфъ. Чортъ возьми, никакъ не могу найти средства противъ вѣчной сухотки, которою страдаетъ мой кошелекъ. Прибѣгать къ займамъ, значитъ, только кое-какъ перебиваться до полнаго истощен³я силъ; болѣзнь, слѣдовательно, неизлечимая. Ступай и отнеси вотъ это письмо принцу Джону; вотъ это - принцу Герри, а это лорду Уэстморленду, а это, наконецъ, старой любовницѣ моей Урсулѣ. Съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ у меня въ бородѣ появился первый сѣдой волосъ, я каждую недѣлю обѣщаю ей, что на ней женюсь. Ступай! Ты знаешь,гдѣ отыскать меня (Пажъ уходитъ). Чортъ-бы побралъ проклятую эту подагру, да и проклятую эту венеру тоже! Которой-нибудь изъ нихъ двухъ я обязанъ тѣмъ, что у меня такъ болитъ большой палецъ на ногѣ... То, что я хромаю - еще ничего; свалю бѣду на войну, и это придастъ мнѣ еще болѣе законныхъ правъ на пенс³ю. Человѣкъ умный все умѣетъ употребить на дѣло: вотъ я, напримѣръ, умѣю извлекать пользу изо всего, даже изъ самой болѣзни. (Уходитъ).

  

  

   Арх³епископъ. Итакъ, вамъ извѣстны и самое дѣло наше, и наши средства. Теперь, благороднѣйш³е друзья мои, обращаюсь ко всѣмъ вамъ съ просьбой:- выскажите откровенно свой взглядъ на наши надежды. Начните вы, лордъ-маршалъ; что вы скажете?

   Маубрэ. Зная причины, заставивш³я васъ придти къ рѣшен³ю, что взяться за оруж³е необходимо, я вполнѣ одобряю ваше намѣрен³е. Однако, чтобы убѣдиться окончательно, мнѣ хотѣлось-бы точнѣе и на болѣе доказательныхъ основан³яхъ узнать, как³я силы имѣемъ мы возможность противопоставить могучимъ силамъ короля?

   Гэстингсъ. По точнымъ спискамъ количество наличныхъ нашихъ силъ простирается до двадцати пяти тысячъ человѣкъ отборнаго войска. Помимо этого, значительныя подкрѣплен³я ожидаются со стороны великаго Норсомберленда, въ душѣ котораго яркимъ пламенемъ горитъ огонь негодован³я и мести.

   Лордъ Бардольфъ. Итакъ, лордъ Гэстингсъ, весь вопросъ сводится теперь къ слѣдующему: - могутъ-ли наши двадцать пять тысячъ человѣкъ безъ помощи Норсомберленда выдержать натискъ королевскаго войска?

   Гэстингсъ. Съ его помощью вполнѣ.

   Лордъ Бардольфъ. Въ этомъ-то весь вопросъ и есть. Однако, если безъ его помощи мы недостаточно сильны, мое мнѣн³е не заходить слишкомъ далеко, ранѣе чѣмъ помощь Норсомберленда не будетъ у насъ въ рукахъ. Въ дѣлахъ, имѣющихъ такой угрожающ³й, кровавый характеръ, не слѣдуетъ допускать никакихъ не вполнѣ вѣрныхъ надеждъ, ожидан³й и предположен³й.

   Арх³епископъ. Лордъ Бардольфъ совершенно правъ. Что-же и погубило подъ Шрюсбери молодого Генриха Пэрси, какъ не это?

   Лордъ Бардольфъ. Да, именно это, милордъ. Такими-то воздушными надеждами питался покойный Пэрси; онъ воображалъ, будто обѣщанныя подкрѣплен³я у него уже въ рукахъ, поэтому войско его оказалось много менѣе самой ничтожной цифры, на которую онъ разсчитывалъ. Такимъ образомъ сила воображен³я, свойственная сумасбродамъ, заставила его и войска свои вести на вѣрную гибель, и самому зажмуря глаза, ринуться въ бездну.

   Гэстингсъ. Спрошу, однако, какъ-же не разсчитывать на вѣроят³е, на возможность помощи? Повредить дѣлу это нисколько не можетъ.

   Лордъ Бардольфъ. Нѣтъ, можетъ и очень сильно. Начать военныя дѣйств³я немедленно, только гадательно разсчитывая на обѣщанныя подкрѣплен³я, значило-бы какъ на нѣчто прочное полагаться на тѣ почки, которыя появляются на деревьяхъ въ началѣ весны, не разсчитывая на то, что ихъ, пожалуй, убьетъ морозъ. Когда мы желаемъ возвести здан³е, прежде чѣмъ приступить къ дѣлу, мы должны изслѣдовать почву и только тогда начать чертить планъ будущей постройки; а когда планъ готовъ, намъ слѣдуетъ точно разсчитать, во что обойдется все здан³е. Если см