Плавильщиков Петр Алексеевич - Бобыль, Страница 4 - Книги

p; Парамон. Да где ж Анюта-та твоя, подавай нам ее сюда, а без этого я не честью с тобой поступлю, ведашь ты.

Влас. Не честью? Да что ты это затеял? Что ты богат, так неужто всему околодку тебе кланяться! да коли ты такий шустрый, так не честью-та я и сам провожу, ажно хребет затрещит.

Парамон. А вот, ведашь ты, я те вмиг покажу, что я мастак вашу братью и по усам гладить, коли ты зафоркал, то я так хвачу, что скулы зазвенят.

Исавна (став между ними). Ах ты, наян провальной! да что ты у меня на мужа-та наскакиваешь? Да разве у меня бог отнял силу в плечах, да я сама растянусь на месте, а мужа не выдам.

Парамон. Исавна! прочь поди, не твое дело, ведашь ты, зашибу.

Влас. Что? Жену мою трогать?

Исавна. Не мое дело, когда на мужа нападают? Какая жена мужа выдаст, а я тебя чем ни попадя, я тебя всего искусаю за мужа, коли сила не возмет; откачнись без греха, а то быть тебе либо без глаз, либо без бороды.

Аксен. Что, бачка? Это не батраки, да не я; нас-та ты потаскиваешь по своей воле, а тут что взял?

Парамон (толкнул его). Пошел ты, негодная животина! я тебя...

Аксен. Да что ж ты так больно толкаешься? Вишь, у них грыб съел, так и хочешь все на мне выместить; разве я виноват, что они тебе драться не даются.

Влас. Да об чем еще ты разорался так? Может еще Анюга и не видала Матвея, так дело-та и не испорчено.

Парамон. Да ведь ты сам, ведашь ты, говорил, так и я на тебя глядя то ж подумал.

Влас. Я подумал о своей дочере, так мне и подумать-та можно, я крикнул на жену свою, так я ей муж, для чего мне не кричать на нее? А тебе в чужи дела и мешаться-та бы не надобне; да вот и Анюта идет, ахти, и Матюха с ней, да и холоп-та тут же; пропали мы теперь, все перепорчено.

Парамон. Уж не даром, ведашь ты, меня сердце взяло.

ЯВЛЕНИЕ III

Те же, Анюта, Матвей и Хватов.

Анюта (отцу). Что это, батюшко, годится ли вам меня, бедную, обманывать и с Матвеем ссорить? Ему и во сне не грезилось жениться на Маланье.

Влас (Хватову). Не выдай нас. (Вслух.) Да ведь вот он от барина приходил, хоть у самого спроси.

Матвей. Да он-та и говорит, что вы на меня взвели эту небылицу.

Влас. Как-ста небылицу? Да ты ведь при Анюте прибег сюда, я уж и в погреб сходил.

Хватов. Полноте, старики, пустошь-та городить. Разве не вы меня научили все это сказать? Забыл ты, староста! ты еще и денег мне дал.

Влас. Так подай же мои деньги назад.

Хватов. Нет, право? Как не назад! я свое дело сделал, солгал точно так, как тебе хотелось, а ведь я не рядился все лгать, надобно когда-нибудь и правду сказать.

Парамон. Да разве они тебе за правду-та так же заплатили?

Хватов. Нет, я лгу только за деньги, а правду говорю даром, однако ж мне недосуг с вами вздор молоть; меня барин послал, так надобно его приказ исполнить. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ IV

Те же, кроме Xватова.

Влас. Вот, Исавна! ан, мои-та слова и сбылись, а все ты это промигала.

Парамон. Кабы ты сам меньше мигал, ведашь ты, так бы не то и было.

Анюта. Посмотри-ка, батюшко! как Матвей-та меня любит! ему бог дал денег, он их тотчас ко мне и принес; вон сколько.

Влас. Ахти! да все серебряные. Да где ты взял эку пропасть?

Матвей. Где ни взял, да взял; ну, что теперь скажешь? Естьли чем мне жену кормить?

Влас. Да где ты деньги-та взял? Я это знать хочу. Полно не подтибрил ли ты где их?

Парамон. Да, ведашь ты, и взаболь так; памяташь ты, он похвалялся? Так, чтоб чем-нибудь да укусить меня; он верно это меня обокрал.

Матвей. Не с ума ли ты сошел, старый пес?

Парамон. Да неча, старый пес! Я те знаю: ты хоть голо, да зло.

Влас. Да чуть ли не так, Парамон? и я теперь вспомнил, что он похвалялся, а денег-та видишь какая охапка.

Матвей. И ты, староста, тут же! я сроду ничего не крадывал.

Влас. Крадывал ли ты, не крадывал ли, только верно ты Парамона обокрал.

Анюта. Батюшко! как это думать?..

Влас. Молчи, негодная!

Исавна. Досталось было мне за тебя, да теперь ты у меня в кохтях; я тебя из рук не выпущу.

Парамон. Свяжем-ка его, ведашь ты, чтобы он не ушел.

Матвей. Меня связать?

Влас. Да, тебя связать, да и теперь же скажешь, не бойсь, где ты деньги взял?

Парамон. Чего где взял, ведашь ты, где взять, коли не у меня? Аксенка! сойми-ка с себя опояску-то.

Аксен. Опояску снять! изволь, бачка!

Анюта. За что его вязать, батюшко?

Влас. За что его вязать? Матушка, уж и ты не вместе ли с ним на добыче-та была? Подай-ка сюда опояску-та. Парамон, пособи мне!

Парамон. Как не пособить, ведашь ты.

Maтвей. Смотри, брат староста! чтоб не было азадков.

Влас. Не грози, Матвеюшка! я с твоих-та гроз, вишь каков взрос. А вот я тебе руки-та окрутя, да с понятыми в город отошлю.

Анюта. Чем в город, лучше к барину, у нас барин здесь.

Влас. А вот я языку-та твоему дам каши, забудет он у меня болтать. (Вяжут Матвея.) Пока в город-та спровадим, в то время и свадьбу сыграем. Так ли, Парамон Евсигнеевич?

Парамон. Дельно, ведашь ты, дельно, а как свадьбу сыграем, я прощу, ему эту покражу, а без того и не думай.

Влас. Покайся с доброй воли, так я и понятых сбирать не стану. (Исавне.) А ты пошла домой, да наряжай Анюту к венцу.

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

Те же, Честин, Евгения, Хватов и Анисья.

Честин. Что это? Староста! за что вы его связали?

Парамон. Помилуйте, сударь! он обокрал меня; вот видите, сколько денег у него?

Евгения (Честину). Это те деньги, что мы ему дали. Не врешь ли полно ты? Поймал ли ты его?

Парамон. Я не поймал, сударыня! ведашь ты, я еще и дома-та не бывал, да уж верно знаю, что он меня обокрал.

Влас. И я слышал, как он похвалялся.

Честин. Развяжите его. (Развязали.)

Евгения. Как же? Ты дома не был, а знаешь, что тебя покрали?

Парамон. Да, боярыня! кроме меня, ведашь ты, ни у кого в селе серебряных денег нет.

Матвей. Да у бояр есть, это ваши деньги, что вы мне давича пожаловали.

Анюта. Баре Матвею деньги пожаловали!

Честин. Матвею! тебя Матвеем зовут?

Матвей (кланяясь). Так, сударь! покойница матушка ваша меня жаловала, любила, как мать родная. Она меня взяла в дом сиротинкою, и я служил ей верою и правдою.

Честин. Так это ты тот Матвей? Хорошо, что я тебя узнал, и я тебя буду любить.

Матвей (кланяясь). Благодарствую, барин.

Честин. Да с чего же староста подозревал тебя?

Матвей. Я люблю Анюту, его дочь. А он ее сватает за Парамонова сына; так оттого вся и беда-та на меня всклепана.

Честин. Да Анюта-та любит ли тебя?

Анюта. Я давно его полюбила! да батюшко насильно меня выдает за дурака Аксена, вот за этого. Он богат, а Матвей нет.

Честин. Слушай, староста! естьли дочь твоя любит Матвея, а он ее, так для чего их не женить?

Влас. Воля ваша! мне тут что говорить.

Честин. Женитесь, я этого хочу.

Матвей и Анюта (упав к его ногам). Ай, барин! ты воскресил нас.

Влас (Парамону). Ну, Парамон! видишь сам.

Парамон. Как не видать! вижу, ведашь ты.

Евгения (Парамону). Ты у меня вперед никаких обид не делай. С чего ты это всклепал покражу на человека, который нимало не виноват? Дурак!

Честин. Простите ему для счастья этих молодых людей. Я слышал, ты охотник сад разводить. Ты будешь у меня здесь в селе садовником, и я тебе дам жалованья вдвое против городского моего садовника.

Анюта. Так, сударь! нас с ним двое, так и жалованья вдвое.

Аксен. Вот, бачка! только ты меня даром от бабок-та оттащил, я бы теперь так-та разве в кон щелкал, инда бы все ребята на меня зарились.

Евгения (давая им денег). Теперь вас женят, вот вам на свадьбу.

Честин. Сударыня! мне совестно.

Евгения. Пожалуй, сударь, не мешай мне, посмотри, какая парачка предарагая! прикажи им песенку спеть, да поплясать, а мы на них посмотрим, пускай они при нас повеселятся.

Честин. Слышите, вам барыня приказывает.

Петь песню русскую одной Анюте или обоим, как хотят играющие. Плясать должно обоим.

Исавна. Сокровище мое! как она поет, да и Матюха-та горазд, собака.

Влас. И мне на них глядя любо стало. Слушай-ка, Парамон! твой Аксен ни попеть, ни поплясать, ни в дудочку поиграть, так видно ему на роду написано не владеть Анютой. Исавна! семка и мы тряхнем на старости; бояра велят веселиться, так они на нас не прогневаются.

Исавна. Так, ин, будь по-твоему.

Все поют и пляшут, кроме Парамона и Аксена.

Аксен. Бачка! поплясал бы и я, кабы умел.

Парамон. Чему ты горазд! твое дело не плясать, а отвсюду бегать со стыдом.

Аксен. Ин, побегу ж я в бабки играть. (Уходит.)

Парамон (отходя). Провались ты к чорту; деньги-та я только потерял, ни дай, ни вынеси.

Честин (Евгении). Я очень рад, что их забава вам приятна. Ах, неужели состояние господ столь бедственно, что надобно завидовать счастию крестьян своих? сколь ни утешно делать других счастливыми, но естьли сделанная нами отрада другим напоминает нам самим сердечную горесть и скуку, тогда...

Евгения. Ты победил меня; ты не будешь им завидовать, их радость не будет тебе напоминать, я с восторгом душевным отдаю тебе мою руку.

Честин (цалуя ее руку). Ожидал ли я такого благополучия?

Хватов. Неужто мы с Анисьей только должны будем завидовать и крестьянскому и барскому счастью?

Честин. Чего вы хотите?

Хватов. Того же, сударь, чего и вам захотелось.

Евгения (Честину). Ведь ты согласишься?

Честин. Без всякого сомнения.

Хватов. О, так и все дело сделано. (К зрителям.) Здесь женются разом барин, бобыль да слуга: прошу угадать, кто кого счастливее.

Конец комедии

ПРИМЕЧАНИЯ

БОБЫЛЬ

Комедия (1790)

Текст печатается по "Сочинениям" Плавильщикова (М., 1816, ч. II, стр. 121-256).

Стр. 421. Д. II. явл. 2. Нет, Влас Потапьевич! дочка-та у тебя некстати востренько. В оригинале ошибочно напечатано "Влас Парамоныч".