Писемский Алексей Феофилактович - Подкопы, Страница 5 - Книги

шимся и оскорбленнымъ

лицомъ, отходитъ и становится на прежнее

мѣсто; Мямлинъ подходитъ къ графу и

развертываетъ передъ нимъ огромное дѣло).

МЯМЛИНЪ (запинаясь на каждомъ почти словѣ и дѣлая изъ лица гримасы).

Это-съ дѣло крестьянъ Коловоротинской волости съ казною!.. У нихъ во владѣнiи были по лѣвую сторону Оки поемные луга!.. Это геологическiй ужъ законъ, что горная сторона рѣки всегда направо по теченiю, а налѣво низовая сторона-съ, - это законъ геологическiй...

ГРАФЪ (молча, но мрачно его слушаетъ).

МЯМЛИНЪ (все болѣе и болѣе конфузясь).

А на нагорной этой сторонѣ, изволите видѣть, земли и владѣнiя вѣдомства государственныхъ имуществъ... Оно взяло и примежевало къ себѣ луга... Крестьяне говорятъ, что у нихъ десятилѣтняя давность владѣнiя, а имъ на это возражаютъ, что для казны нѣтъ десятилѣтней давности.

ГРАФЪ (съ удивленiемъ взглядывая на Мямлина).

Какъ нѣтъ для казны десятилѣтней давности?

МЯМЛИНЪ (утвердительно).

Нѣтъ-съ!

ГРАФЪ.

Перестаньте, что вы говорите! Десятилѣтняя давность для всего въ мipѣ существуетъ!

МЯМЛИНЪ (снова утвердительно).

Нѣтъ, ваше сiятельство, прямая статья есть.

ГРАФЪ.

Нѣтъ такой статьи-съ!

МЯМЛИНЪ.

Есть, ваше сiятельство!

ГРАФЪ (показывая на шкафъ съ книгами).

Вотъ сводъ законовъ, - отыщите!

(Мямлинъ подходитъ къ этому шкафу, вынимаетъ изъ него сразу нѣсколько томовъ и начинаетъ дрожащими руками перелистывать ихъ, потѣетъ при этомъ, краснѣетъ, дѣлаетъ изъ лица маленькiя гримасы и ничего не находитъ. Графъ между тѣмъ просматриваетъ докладываемое ему дѣло и при этомъ только слегка покачиваетъ головой и грустно усмѣхается).

МЯМЛИНЪ (съ сильною уже гримасою въ лицѣ).

Не могу, ваше сiятельство, найти! - извините!.. Позвольте мнѣ дома прiискать!.. Въ подлинномъ дѣлѣ - это очень ясно прописано.

ГРАФЪ (продолжая грустно улыбаться).

А вы, скажите, читали это подлинное дѣло все?

МЯМЛИНЪ.

Читалъ, ваше сiятельство!

ГРАФЪ.

Ну, я признаюсь, гораздо бы лучше для васъ желалъ, чтобы вы вовсе его не читали. Въ чемъ же, по вашему, суть дѣла тутъ?

МЯМЛИНЪ.

Это тяжба крестьянъ Коловоротинской волости съ казною.

ГРАФЪ.

То-есть, была тяжба и она уже рѣшена и земля возвращена въ казну - такъ?

МЯМЛИНЪ.

Точно такъ, ваше сiятельство!

ГРАФЪ.

Такъ къ чему же вы говорите о какой-то геологiи, о какихъ-то статьяхъ закона не существующихъ! Въ чемъ тутъ наша обязанность?.. Чего собственно отъ насъ требуютъ?

МЯМЛИНЪ (молчитъ и краснѣетъ въ лицѣ).

ГРАФЪ.

Требуютъ, чтобы я далъ заключенiе, что слѣдуетъ-ли крестьянъ подвергать уплатѣ въ казну за неправильное владѣнiе, и конечно мое мнѣнiе должно состоять въ томъ, что слѣдуетъ!

МЯМЛИНЪ (снова оживленнымъ тономъ).

Нѣтъ, ваше сiятелъство, я не могу съ этимъ согласиться и остаюсь въ томъ убѣжденiи, что если десятилѣтняя давность существуетъ для частныхъ лицъ, то почему же она не должна существовать для казны?.. Это прямое нарушенiе справедливости!..

ГРАФЪ (выходя изъ себя).

Господи помилуй, вы помѣшались наконецъ на этой десятилѣтней давности!.. Къ чему она вамъ? Зачѣмъ?..

МЯМЛИНЪ (смущеннымъ голосомъ).

Затѣмъ, что вотъ-съ въ этой бумагѣ прямо сказано, что для казны не должно существовать десятилѣтней давности (показываетъ на одну изъ бумагъ въ дѣлѣ).

ГРАФЪ (взглянувъ на эту бумагу).

А вы дали себѣ трудъ подумать, что это за бумага?.. Это-съ мнѣнiе палаты, которая, когда былъ возбужденъ общiй вопросъ по сему предмету, то полагала съ своей стороны, что на тѣ случаи, гдѣ нарушены границы генеральнаго межеванiя, не должно распространяться десятилѣтней давности и съ нею однако никто не согласился... Вѣдь это наконецъ несносно, Дмитрiй Дмитричъ, вы мало того, что не вникли нисколько въ самое дѣло, но мнѣ приходится еще спорить съ вами, опровергать разныя смутныя мысли, которыя случайно приходятъ вамъ въ голову!.. На будущее время прикажите ужъ лучше докладывать мнѣ вашимъ подчиненнымъ, а сами пока посидите при этомъ и поучитесь!

МЯМЛИНЪ.

Но мнѣ это будетъ очень обидно, ваше сiятельство!

ГРАФЪ.

Но что-жъ мнѣ дѣлать? Какъ-же быть... Мнѣ самому читать за васъ всѣ дѣла и объяснять вамъ ихъ - я не имѣю на то ни времени, ни желанiя.

(Входитъ лакей).

ЛАКЕЙ.

Ольга Петровна прiѣхала!

ГРАФЪ.

Что?

ЛАКЕЙ.

Ольга Петровна прiѣхала и говоритъ, что ей очень нужно васъ видѣть.

ГРАФЪ (подумавъ немного и обращаясь къ Мямлину

и князю Янтарному).

Дочь, господа, прiѣхала прошу на время выйти!

(Князь Янтарный и Мямлинъ уходятъ).

ГРАФЪ (лакею).

Проси!

(Лакей уходитъ).

ЯВЛЕНIЕ IV.

ГРАФЪ (одинъ).

Нечего сказать - славный народъ!. А отчего?.. Оттого, что ни одинъ изъ нихъ службы никогда настоящей не несъ! Я, бывало, адъютантомъ былъ, къ генералу своему идешь съ бумагой, дрожишь, что запятой какой нибудь не забылъ ли поставить, потому что у того пѣна у рта сейчасъ появится, и онъ мѣсяцъ за это съ гауптвахты не спуститъ, а имъ что! Онъ стоитъ передъ тобой, да брелоками только поигрываетъ, или несетъ чепуху въ родѣ этого непропеченаго калача московскаго - Мямлина!

ЯВЛЕНIЕ V.

Графъ и Ольга Петровна.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (входя).

Ты занятъ, папа?

ГРАФЪ.

Да, пожиналъ труды твоего супруга за время болѣзни моей и наслаждался ими.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Что же такое мужъ мой сдѣлалъ за время твоей болѣзни?

ГРАФЪ.

То, что насажалъ мнѣ такихъ умниковъ, съ которыми я не знаю какъ и быть.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Кого же это?

ГРАФЪ.

Во первыхъ, какого-го полковника Варенуху!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Не какого-то, папа, я рекомендованнаго княземъ Михайломъ Семенычемъ!.. Наконецъ полковникъ Варнуха получилъ такое ничтожное мѣсто, что объ этомъ, я полагаю, и говорить не стоитъ.

ГРАФЪ (не слушая дочери).

Вмѣсто дѣльнаго и трудолюбиваго Вуланда выбрать какого-то лѣнтяя восточнаго, князя Янтарнаго, и вдобавокъ еще злѣйшаго врага моего, который бранилъ меня на всѣхъ перекресткахъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Ему затѣмъ, папа, и дали это мѣсто, чтобы онъ не кричалъ противъ тебя.

ГРАФЪ.

А, такъ это вы обо мнѣ заботились!.. Какiя, подумаешь, у меня добрыя и нѣжныя дѣти!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Ты вотъ, папа, сердишься, и разными пустяками тревожишь себя, а между тѣмъ я прiѣхала въ тебѣ по гораздо болѣе серьозному и непрiятному дѣлу!

ГРАФЪ.

У васъ съ супругомъ, кажется, только тѣ дѣла и серьозны, когда что до васъ касается.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Нѣтъ, папа, это и до тебя касается!.. Мужа призывалъ къ себѣ князь Михайло Семенычъ.

ГРАФЪ (насмѣшливо).

Съ чѣмъ его и поздравляю.

ОЛЬГА ПЕTPOBHA.

И говорилъ ему, что въ правительственныхъ сферахъ очень неблагопрiятно смотрятъ, что ты и мужъ, то-есть, тесть и зять такъ близко служатъ другъ къ другу.

ГРАФЪ (тѣмъ же насмѣшливымъ тономъ).

Я говорилъ вамъ это еще прежде, предсказывалъ; а теперь и кушайте, что сами себѣ приготовили.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Нельзя же, папа, чувствами владѣть и душить ихъ въ себѣ для сохраненiя выгодъ по службѣ!.. Чувства дороже всего для человѣка!

ГРАФЪ.

А когда дороже, такъ и наслаждайтесь ими и уѣзжайте куда нибудь въ Аркадiю.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Мы бы и уѣхали, но мужа не пускаютъ изъ службы.

ГРАФЪ.

Кто-жъ его можетъ не пустить?

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Не то что не пускаютъ, а просятъ остаться, потому что Вуландъ умеръ, вновь назначенные на мѣста люди совершенно неопытны, ты старъ и часто бываешь боленъ.

ГРАФЪ.

Опять я!.. Но я просилъ бы васъ покорнѣйше оставить меня въ покоѣ: боленъ ли я, здоровъ ли, вамъ рѣшительно нѣтъ до этого никакого дѣла.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Нѣтъ, папа, мнѣ есть до этого дѣло и большое: твой докторъ прямо мнѣ сказалъ, что если ты также усиленно будешь заниматься твоей службой, какъ прежде занимался, такъ жизнь свою сократишь.

ГРАФЪ.

Какой прозорливый докторъ и какъ эти слова его должны тебѣ нравиться.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Ты, папа, кажется, не хочешь понять ни чувства моего, изъ котораго я тебѣ это говорю, ни того, что я хочу тебѣ сказать.

ГРАФЪ.

Къ несчастiю, я все очень хорошо понимаю!.. Все!.. Тебѣ хочется спихнуть меня съ моего мѣста и посадить на него твоего мужа - вотъ чтó хочется тебѣ сдѣлать!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Да, папа, я очень желаю, чтобы ты вышелъ въ отставку, и чтобы на твое мѣсто поступилъ мужъ.

ГРАФЪ (горько усмѣхнувшись).

Откровенно сказано!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Совершенно откровенно!.. Другая на моемъ мѣстѣ стала бы, можетъ быть, хитрить, скрытничать.

ГРАФЪ.

И знаешь: это гораздо было бы лучше!.. Гораздо!.. Есть такого рода откровенности, которыя требуютъ большой безсовѣстности, чтобы высказывать ихъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (нѣсколько смущенная этими словами).

Только не передъ тобой, папа!.. Ты самъ добротой своей ко мнѣ прiучилъ меня быть совершенно откровенной съ тобою и хоть тебѣ и непрiятно теперь выслушивать меня, но я все-таки хочу высказать еще нѣсколько моихъ резоновъ...

(Графъ дѣлаетъ нетерпѣливое движенiе).

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Я объясню все въ короткихъ словахъ: тебѣ и Алексѣю Николаичу нельзя вмѣстѣ служить, - это уже рѣшено!.. Тебя, разумѣется, если ты самъ не пожелаешь того, не тронутъ: за тобой слишкомъ много заслугъ и ты слишкомъ много уважаемъ, чтобы тебя захотѣли огорчить! Поэтому пострадаетъ тутъ бѣдный мужъ мой; ему дадутъ плохонькое мѣстечко или просто даже велятъ подать въ отставку, - словомъ, его карьера, такъ блистательно имъ начатая, будетъ подсѣчена въ корень. И сверхъ всего: мы будемъ обречены на бѣдность, потому что у Алексѣя Николаича ничего нѣтъ...

ГРАФЪ (перебивая дочь).

А триста тысячъ, которыя онъ взялъ съ Калишинской компанiи?

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Алексѣй Николаичъ тебѣ говорилъ, куда ушли эти триста тысячъ, и если ты, папа, вздумаешь этими деньгами сдѣлать какой нибудь вредъ мужу, то я буду требовать отъ тебя пяти тысячъ душъ материнскаго состоянiя, изъ котораго тебѣ слѣдовала только седьмая часть.

ГРАФЪ (въ ужасѣ и бѣшенствѣ).

Какъ?.. Какъ седьмая часть!.. Развѣ мать твоя дѣлила когда нибудь свое состоянiе со мной?.. Развѣ оно не принадлежало мнѣ также, какъ и ей самой?.. Если я не взялъ отъ нея клочка бумаги, называемаго духовнымъ завѣщанiемъ, такъ потому оно твое?..

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Да, потому оно и мое! Адвокаты мнѣ говорили, что если опекунъ растратилъ состоянiе малолѣтней, такъ онъ долженъ возвратить его ей, а иначе его посадятъ въ тюрьму.

ГРАФЪ (въ окончательномъ бѣшенствѣ).

Ольга, молчи!!!! Дѣлай тамъ, что знаешь; но не смѣй мнѣ этого говорить въ глаза...

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

И ты, папа, молчи о трехстахъ тысячахъ!.. Если ты хочешь, чтобы я къ тебѣ была нѣжная и покорная дочь, будь и самъ ко мнѣ нѣжнымъ и добрымъ отцомъ; служить тебѣ, я прямо теперь скажу, нѣтъ никакой цѣли: состоянiя на службѣ ты уже не составишь, крестовъ и чиновъ, я думаю, больше получить не желаешь.

ГРАФЪ.

Все высчитала! Забыла только одно, что я службѣ еще могу быть полезенъ: и пусть твой супругъ не думаетъ, что онъ тутъ нужнѣй меня: я его нужнѣй и пока еще онъ выученикъ мой и щенокъ, котораго я выдрессировалъ!!!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Мужъ мой всегда это говорилъ и говоритъ, и ты посмотри, папа, что произойдетъ потомъ: положимъ, ты оттѣснишь мужа и прослужишь еще годъ, два, три, наконецъ утомишься и выйдешь въ отставку, тогда на твое мѣсто выберутъ совершенно чужаго тебѣ человѣка, потому что мужъ мой долженъ будетъ скрыться куда нибудь въ уединенiе и о существованiи его къ этому времени забудутъ даже, и неужели же тебѣ предоставить твое мѣсто постороннему лицу прiятнѣе, чѣмъ мужу твоей дочери? ты мнѣ, надѣюсь, не врагъ же совершенный! Наконецъ, если не для насъ обоихъ, то для твоего будущаго внука, котораго я ношу теперь подъ сердцемъ, ты долженъ желать устроить нашу участь.

ГРАФЪ (злобно усмѣхаясь).

Даже тому, что ты будешь матерью, какъ говоришь теперь, я тебѣ не вѣрю, до того я въ васъ извѣрился!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Я могу, папа, на эти оскорбленiи твои отвѣчать только слезами!.. (начинаетъ плакать).

ГРАФЪ.

И не плачь, пожалуста, при мнѣ!.. Слезамъ твоимъ я тоже не повѣрю и убѣжденъ, что онѣ притворныя.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Говори, папа, все что хочешь!

(Проходитъ нѣсколько минутъ молчанiя, въ продолженiи которыхъ Ольга Петровна плачетъ, а графъ сидитъ насупившись. Входитъ лакей).

ЛАКЕЙ.

Князь Михайло Семенычъ прiѣхалъ!

ГРАФЪ (взмахивая глазами на дочь).

Это по вашему приглашенiю, что ли?

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (продолжая плакать).

Нѣтъ, папа, я не могла приглашать его!

ГРАФЪ (лакею).

Попроси князя наверхъ.

(Лакей уходитъ).

ГРАФЪ (дочери).

Я угадалъ, что у тебя слезы притворныя!. Ты плакала, чтобы протянуть время и подождать, пока прiѣдетъ этотъ гость.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Грѣхъ тебѣ, папа, такъ безжалостно оскорблять меня.

ГРАФЪ.

Мнѣ же грѣхъ, - ахъ ты негодяйка этакая! Они мнѣ съ супругомъ дѣлаютъ на каждомъ шагу козни и мерзости, а я и высказать того не смѣй - фу-ты, наглецы безстыжiе! (порывисто встаетъ и уходитъ).

ЯВЛЕНIЕ VI.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (сейчасъ-же утираетъ слезы и, прiотворивъ

дверь въ сосѣднюю комнату, говоритъ):

Войдите сюда, господа!.. Графъ ушелъ наверхъ!

(Входятъ князь Янтарный и Мямлинъ).

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (снова заглядывая въ дверь).

А вы, monsieur Шуберскiй, что же остались тамъ?

(Шуберскiй тоже входитъ).

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (обращаясь ко всѣмъ имъ).

Вамъ вѣроятно графъ наговорилъ много непрiятностей?

МЯМЛИНЪ (поднимая значительно брови).

Да еще какихъ-съ, - надобно знать!

КНЯЗЬ ЯНТАРНЫЙ (гордо).

Онъ себѣ позволилъ то мнѣ сказать, что я службу мою брошу, потому что я не привыкъ, чтобы начальники мои, кто бы они ни были, такъ обращались со мной.

МЯМЛИНЪ (кроткимъ голосомъ и разводя

руками).

А изъ меня онъ такого дурака представилъ, что я до сихъ поръ опомниться не могу!.. Еще одно такое объясненiе, и со мной ударъ случится!.. (Начинаетъ дѣлать изъ лица гримасы).

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Ужасно, какой старикъ невыносимый сталъ! На Алексѣя Николаича онъ тоже взбѣшенъ до послѣдней степени и чѣмъ кончится эта ссора я не знаю, тѣмъ больше, что къ папа теперь прiѣхалъ князь Михайло Семенычъ.

КНЯЗЬ ЯНТАРНЫЙ И МЯМЛИНЪ (почти съ испугомъ).

Прiѣхалъ!.. Зачѣмъ?

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Не знаю собственно зачѣмъ; но ожидаю, что отецъ, подъ влiянiемъ досады на Алексѣя Николаича, наскажетъ на него князю.

МЯМЛИНЪ (съ одушевленiемъ).

А я князю наскажу на самого графа, - вотъ что-съ!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

И объясните князю, что отецъ главнымъ образомъ за то сердится на мужа, что вотъ онъ и я тогда очень хлопотали, чтобы васъ опредѣлили на ваше теперешнее мѣсто!

МЯМЛИНЪ.

И то скажу-съ, доложу ему.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (обращаясь къ Янтарному).

За ваше назначенiе графъ тоже бѣсится на мужа. "Какимъ образомъ, говоритъ, опредѣлить ко мнѣ въ службу злѣйшаго врага моего, который злословилъ меня на каждомъ шагу".

КНЯЗЬ ЯНТАРНЫЙ.

Я и теперь буду злословить графа, - въ этомъ случаѣ pardon, madame, но графъ своимъ обращенiемъ самъ вызываетъ это и дѣлаетъ себѣ изъ всѣхъ враговъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Совершенно понимаю это и извиняю вполнѣ! (обращаясь къ Шуберскому). А васъ, monsieur Шуберскiй, зачѣмъ собственно графъ призывалъ?

ШУБЕРСКIЙ (съ горькой усмѣшкой).

Чтобы велѣть мнѣ подать въ отставку.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Это ужасно!.. Вотъ теперь вы и видите, кто васъ преслѣдуетъ: мужъ или графъ.

ШУБЕРСКIЙ.

Теперь конечно вижу!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Тоже самое и въ другихъ случаяхъ, и даже это Калишинское дѣло, какъ оно происходило, - я не знаю; но знаю только одно, что Алексѣй Николаичъ тутъ чистъ, какъ ангелъ, и что если страдаетъ за что, такъ за свою преданность къ лицамъ, которыя повыше его стояли, и вы ужъ, пожалуста, заступитесь за мужа въ печати, если его очень опять тамъ злословить будутъ.

ШУБЕРСКIЙ.

Это священная обязанность для меня, потому что я такъ въ этомъ отношенiи виноватъ передъ Алексѣемъ Николаичемъ, что конечно долженъ употребить все, чтобы загладить передъ нимъ вину свою.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

А вы давно занимаетесь литературой? Давно получили призванiе къ ней?

ШУБЕРСКIЙ.

Съ дѣтскихъ почти лѣтъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Какъ это прiятно! Все-таки это творчество, поэзiя, а не сухая служебная проза!.. Однако, я слышу, графъ идетъ! Уйдите, господа!

(Князь Янтарный, Мямлинъ и Шуберскiй поспѣшно уходятъ).

ЯВЛЕНIЕ VII.

Ольга Петровна и графъ.

ГРАФЪ (входя съ прежней злобной усмѣшкой

и довольно низко кланяясь дочери).

Поздравляю васъ: супругъ вашъ назначается на мое мѣсто...

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (бросаясь было къ отцу на шею).

Merci, папа!

ГРАФЪ (отстраняясь).

Не благодари!.. Не я вамъ устроилъ это, а вы сами!.. И я желалъ бы только спросить твоего мужа, что неужели въ его гадкой и черствой душонкѣ за все, что я сдѣлалъ для него, не накопилось на столько благодарности ко мнѣ, чтобы не ѣздить по городу и не сочинять, что будто бы онъ всегда все дѣлалъ за меня, и что теперь я сумасшедшiй даже! Если ужъ ему такъ хотѣлось этого проклятаго мѣста моего, такъ лучше бы онъ пришелъ и поклонился мнѣ; я уступилъ бы ему его и по крайней мѣрѣ не считалъ бы его тогда подлецомъ совершеннымъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Мы для тебя же, папа, желали, чтобы ты вышелъ въ отставку и успокоился.

ГРАФЪ.

Ничего вы мнѣ не желали!.. Только пасть свою удовлетворить вы желали, крокодилы ненасытные!.. Что ты всегда была волчицей честолюбивой - это видѣлъ я съ дѣтскихъ лѣтъ твоихъ; но его я любилъ и думалъ, что онъ меня любитъ! На прощанье я могу пожелать одного: пусть у тебя родится дочь, похожая душою на тебя, а онъ отогрѣетъ за пазухой у себя такого же змѣеныша-чиновника, какого я въ немъ отогрѣлъ, тогда вы, можетъ быть, и поймете, что я теперь чувствую! (быстро поворачивается и уходитъ).

ЯВЛЕНIЕ VIII.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА (одна и усмѣхаясь).

Сердись теперь, пожалуй, сколько хочешь... Дѣло сдѣлано!.. Ѣхать поскорѣе къ мужу и обрадовать его... (Идетъ, но въ дверяхъ встрѣчается съ Андашевскимъ).

ЯВЛЕНIЕ IX.

Ольга Петровна и Андашевскiй.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Ты прiѣхалъ?

АНДАШЕВСКIЙ.

Да!.. Я тутъ у подъѣзда дожидался и сейчасъ встрѣтилъ князя Михайла Семеныча: онъ говоритъ, что я буду назначенъ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Непремѣнно будешь назначенъ!

АНДАШЕВСКIЙ (беря себя за голову).

Господи, что же это такое!.. Я заплачу!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Заплачь!!. ничего!.. Тебѣ легче послѣ того будетъ!

(Андашевскiй начинаетъ утирать выступившiя у него на глазахъ слезы; у Ольги Петровны тоже глаза наполняются слезами).

АНДАШЕВСКIЙ (съ чувствомъ).

Князь сказывалъ, что старикъ самъ даже желалъ оставить это мѣсто и передать его мнѣ.

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Хорошо желалъ! Ты послушалъ бы какими онъ именами насъ обоихъ называлъ, такъ что я солгала даже ему, что буду матерью... Впрочемъ, Богъ съ нимъ.. Скажи лучше, кого ты думаешь взять на твое мѣсто?

АНДАШЕВСКIЙ (нѣсколько задумавшись).

Конечно князя Янтарнаго!.. Вопервыхъ, у него связи огромныя, а вовторыхъ, онъ самъ неопасенъ, - не подшибетъ никогда!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

А на мѣсто Янтарнаго кого ты назначишь?

АНДАШЕВСКIЙ.

Право, ужъ я не знаю!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

Назначь Шуберскаго!.. Онъ въ печати имѣетъ значенiе!.. Не мѣшаетъ и въ этой сферѣ имѣть преданнаго человѣка.

АНДАШЕВСКIЙ.

Мысль не дурная!

ОЛЬГА ПЕТРОВНА.

А теперь позови ихъ скорѣе и объяви имъ о твоемъ назначенiи - они очень рады будутъ этому.

АНДАШЕВСКIЙ.

Сейчасъ позову! (прiотворяя дверь) Пожалуйте сюда, господа!

ЯВЛЕНIЕ Х.

Входитъ князь Янтарный, Мямлинъ и Шуберскiй.

АНДАШЕВСКIЙ.

Графъ оставляетъ службу...

ВСѢ ВЪ ОДИНЪ ГОЛОСЪ.

Кто-жъ на мѣсто его?

АНДАШЕВСКIЙ (съ нѣкоторымъ трепетомъ въ голосѣ).

Я, кажется, назначаюсь!

МЯМЛИНЪ (благоговѣйно складывая руки и возводя глаза къ небу).

Господи, благодарю тебя за то!

КНЯЗЬ ЯНТАРНЫЙ (грустнымъ тономъ).

Настоящее мѣсто ваше, поэтому, дѣлается вакантнымъ?

АНДАШЕВСКIЙ.

Да, если это случится... и въ такомъ случаѣ я буду имѣть честь васъ пригласить на него, а теперь все-таки позвольте мнѣ, какъ будущаго моего помощника, обнять васъ...

КНЯЗЬ ЯНТАРНЫЙ.

О, благодарю васъ!

(Они обнимаются и цалуются).

АНДАШЕВСКIЙ (Мямлину).

А васъ, Богъ дастъ, къ новому году мы полечимъ отъ вашей болѣзни Анненской лентою!

МЯМЛИНЪ.

Излечусь этимъ, совершенно излечусь!

АНДАШЕВСКIЙ (Шуберскому).

Вамъ, господинъ Шуберскiй, я тоже бы желалъ предложить мѣсто Георгiя Ираклича, когда оно освободится, если только это не повредитъ вашимъ литературнымъ занятiямъ.

ШУБЕРСКIЙ (задыхающимся отъ pадости голосомъ).

Нисколько-съ это не повредитъ!!

МЯМЛИНЪ.

Директоръ отличный онъ будетъ, и похваливать насъ иногда въ газетахъ станетъ.

ШУБЕРСКIЙ.

Въ отношенiи товарищей я ужъ конечно ничего другаго не могу написать.

АНДАШЕВСКIЙ.

Кабинетъ, такимъ образомъ, составленъ! (берется за свою шляпу; тому же примѣру слѣдуютъ и всѣ прочiе; Андашевскiй начинаетъ при этомъ даже насвистывать одну из арiй; Ольга Петровна весело натягиваетъ свои перчатки; физiономiи прочихъ лицъ сiяютъ удовольствiемъ; вдругъ въ дверяхъ изъ заднихъ комнатъ показывается графъ Зыровъ).

ГРАФЪ (дѣлая довольно повелительный жестъ рукою).

Прошу васъ, господа, прiостановиться на минуту и не расходиться!

(Bсѣ останавливаются. Графъ выходитъ на аванъ-сцену; выраженiе лица его печальное и серьозное).

ГРАФЪ (начинаетъ медленно и довольно протяжно говорить).

Я сейчасъ получилъ письмо отъ князя Михайла Семеныча, которое и имѣю честь предъявить вамъ! (подноситъ держимое имъ въ рукѣ письмо къ глазамъ своимъ и читаетъ его): "Любезный графъ! поздравляю васъ съ пожалованiемъ вамъ желаемой вами "пенсiи-аренды и вмѣстѣ съ тѣмъ спѣшу васъ увѣдомить, что на ваше мѣсто "назначенъ Петръ Григорьевичъ Карга-Короваевъ!"

(Занавѣсъ падаетъ).