Островский Александр Николаевич - На всякого мудреца довольно простоты

алистом "с симпатиями к Белинскому и Чернышевскому, с враждой к реакции" (В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 250), заявлял, что комедия "На всякого мудреца довольно простоты" оставляет "далеко позади себя толпу драматических изделий других российских авторов". В этой комедии, по его мнению, "есть сцены, очень хорошо написанные, диалоги блестящие, часто дышащие остроумием ...действие идет довольно живо и естественно". Но Суворин считал, что Островский показал консерваторов якобы слишком оглупленными, как "сонм дураков", и допустил просчет, поставив в центре пьесы Глумова, по его мнению, не являющегося типическим лицом ("Санкт-Петербургские ведомости", 1868, N 301, 3 ноября).

   Рецензент газеты "Биржевые ведомости" (М. Ф.) указывал на "типичность и рельефность" действующих лиц пьесы, отображающих "пустозвонов либералов, закоренелых ретроградов, ханжей и тому подобный современный люд, с которым мы встречаемся чуть ли не на каждом шагу". Признавая некоторую ("местами") утрировку характеров, рецензент оправдывал ее: "Г-н Островский, желая написать сатиру - взял квинтэссенцию человеческих пороков, оттого многие личности, как, например, ретроград Крутицкий, кажутся как бы утрированными" ("Биржевые ведомости", 1868, N 294, 5 ноября).

   Отмечая большие идейные и художественные достоинства комедии, эти критики (Утин, Суворин, М. Ф.) вместе с тем выражали недовольство композицией пьесы, упрекали драматурга в искусственности интриги, в злоупотреблении водевильными приемами, случайностями.

   Позднее, отвечая на упреки такого рода в адрес комедии, А. Кугель замечал: "Сравнительно малая популярность этой, быть может наиболее глубокой по замыслу, комедии Островского не указывает ли на непонимание формы этой пьесы?" ("Театр и искусство", 1899. N 37, 12 сентября). А Ю. Юрьев в 1910 г. писал, что комедия "На всякого мудреца довольно простоты" "дивная", "высокоталантливая вещь, содержащая целую галерею великолепнейших по жизненности фигур, написанная в форме блестящего диалога, буквально насыщенная юмором и остроумием". Он подчеркивал в ней "острую сатиру с весьма широким общественным захватом" ("Рампа и жизнь", 1910, N 12, стр. 191).

   16 октября 1868 г. комедия "На всякого мудреца довольно простоты" была разрешена драматической цензурой.

   Первое представление ее состоялось 1 ноября 1868 г. на сцене Александринского театра (Петербург).

   Удачным было исполнение роли Глумова дебютантом Н. В. Самойловым. Он естественно входил в тон любого своего собеседника, льстил ему и в то же время всегда сохранял чувство собственного превосходства и иронию, не замечаемые собеседником ("Биржевые ведомости". 1868, N 294, 5 ноября. См. также "Новое время", 1868, N 222, 12 ноября).

   Роль Городулина великолепно исполнял В. В. Самойлов. Самойлов "был до того хорош, - восхищался рецензент журнала "Вестник Европы" (В. Т.), - когда он прикидывался Дон-Жуаном в разговоре с светскою женщиною и в либеральном разговоре с притворным либералом Глумовым, что можно было подумать, будто он копировал какое-нибудь действительное лицо. Простота, развязность, естественность, жизненность, приданная г. Самойловым изображаемому им типу, сделали то, что по нескольким словам г. Городулина мы узнали не только его настоящее, но и его прошедшее и будущее" ("Вестник Европы", 1868, N 12, стр. 903).

   Игра П. В. Васильева (Крутицкий) вызвала противоречивые отклики. Рецензент журнала "Вестник Европы" считал, что П. В. Васильев создал глубоко типический образ старого генерала отживающих времен; особенно же ему удалась сцена с Турусиной, в которой он из чиновника "всем и всеми недовольного", "негодующего на новые порядки" превращался в "сластолюбивого старика" (там же). Но Д. В. Аверкиев находил, что Васильеву не удалось представить в своей роли именно "важного барина" ("Голос", 1868, N 304, 3 ноября).

   Ю. Н. Линская, играя Глумову, создала "прекрасный тип умной старухи", заботящейся о карьере своего сына ("Биржевые ведомости", 1868, N 294, 5 ноября). А. М. Читау великолепно показала светскую женщину. По отзыву рецензента газеты "Биржевые ведомости", Ф. А. Бурдин "был чрезвычайно прост и типичен" в роли Мамаева. Вполне удовлетворительно играли и другие участники спектакля: П. С. Степанов - Голутвин, П. К. Громова - Манежи, Е. Н. Жулева - Турусина, Малышева - Машенька, П. П. Пронский - Курчаев, П. А. Петровский - Григорий, Розенштрем - лакей Мамаева.

   Театральная критика признала этот спектакль "превосходным", "довольно хорошо обставленным", "привлекающим массу публики", которая смотрит его "с истинным удовольствием" ("Петербургский листок", 1868, N 157, 3 ноября; "Неделя", 1868, N 48; "Новое время", 1868, N 222, 12 ноября; "Сын отечества", 1868, N 260, 16 ноября). После спектакля Бурдин писал Островскому: "Скажу одно, артисты сделали свое дело (вполне по совести), пьеса очень понравилась, артистов и тебя вызывали бесчисленно, дебютант имел большой успех" ("А. Н. Островский и Ф. А. Бурдин. Неизданные письма", М. - Пг. 1923, стр. 85).

   6 ноября 1868 г. премьера комедии состоялась в московском Малом театре, в бенефис К. Г. Вильде.

   В центре спектакля был С. В. Шумский. Он играл Крутицкого "военным генералом и придавал ему совершенно иной характер, чем петербургский исполнитель этой роли". У П. В. Васильева Крутицкий "выходил глуповатым, наполовину выжившим из ума. У Шумского он был генералом "не у дел", глубоко убежденным в своей житейской мудрости и опытности. Его страсть к поучениям и проектам была не чудачеством ничем не занятого старика, а результатом глубокого убеждения в своей правоте, желанием направить всех на истинный путь... Такой Крутицкий был самым интересным лицом в пьесе" (Д. А. Коропчевский, "С. В. Шумский". "Ежегодник императорских театров", сезон 1895-1896 г., кн. 3, стр. 42-43).

   Другие роли исполняли: К. Г. Вильде - Глумов, X. И. Таланова - Глумова, П. М. Садовский - Мамаев, Н. А. Александров - Курчаев, В. А. Дмитревский - Голутвин, С. П. Акимова - Манефа, Е. Н. Васильева - Мамаева, И. В. Самарин - Городулин, Н. М. Медведева - Турусина, Г. Н. Федотова - Машенька, Д. В. Живокини - Григорий, А. А. Черневский - лакеи Мамаева.

   "Пьеса моя прошла в Москве, - извещал Островский Бур-дина,- с успехом небывалым" (т. XIV, стр. 170). О том же сообщала и пресса: "Публика приняла новую пьесу чрезвычайно благосклонно, неоднократно вызывали как автора, так и исполнителей" ("Современная летопись", 1868, N 39, 10 ноября). Г. Н. Федотова, вспоминая этот спектакль, писала: "На первом представлении произошел небывалый случай. После монолога и ухода Глумова Островский был вызван несколько раз во время действии, при действующих лицах на сцене. Такого случая я больше в жизни не помню" ("Русское слово", 1911, N 125, 2 июня).

   В 1876 г. в Малом театре в роли Глумова выступил А. П. Ленский, создавший блестящий образ, воспоминания о котором живут в театральных преданиях и поныне. "Я никогда, - вспоминает Е. Д. Турчанинова, - не видела такой полноты раскрытия образа, начиная с первого момента. Глумов у него был умный, злой, иронический; он знал, с кем имел дело, знал, как надо с кем разговаривать, и все время вел свою линию. Это было совершенно изумительно" ("Творческие беседы мастеров театра. А. А. Яблочкина, В. Н. Рыжова, Е. Д. Турчанинова", М. - Л. 1938, стр. 57).

   Некоторые критики упрекали Островского за сходство обличительных монологов Глумова с монологами Чацкого. Ленский, играя роль Глумова, оправдывал это сходство. Его Глумов в завершающей сцене возвращал себе право бичевать отринувшее его общество. "И когда Глумов - Ленский уходил со сцены (всегда под гром рукоплесканий), становилось понятно, почему ошеломленные его речами Мамаевы и Крутицкие тут же решают, что дерзкого Глумова надобно вернуть и "приласкать". Глумов, выпущенный на свободу из золотой клетки, Глумов, обретший вновь право на прямую речь, примется опять за свои эпиграммы, и эти новые эпиграммы будут куда опаснее прежних для всех этих Крутицких и Городулиных, нравы и характеры которых Глумов теперь так хорошо изучил. Мамаевым и всем прочим необходимо для собственной безопасности вернуть Глумова и вновь "приручить" его в полу-Молчалина" (С. Н. Дурылин, "80 лет на сцене". А. Н. Островский. "На всякого мудреца довольно простоты" на сцене Малого театра", М. 1948, стр. 17).

   При возобновлении комедии в Малом театре в 1886 г. оригинальные сценические образы создали О. О. Садовская в роли Глумовой, Н. А. Никулина в роли Мамаевой и М. П. Садовский и роли Голутвина. О. О. Садовская играла Глумову бывшей барыней, принужденной по нужде льстить Мамаевой. В исполнении Н. А. Никулиной Мамаева была женщиной "с большим, неугасающим темпераментом"; Глумов явился для нее находкой (там же, стр. 23). М. П. Садовский показывал в Голутвине ничтожного, дрянного, по голодного и жалкого человека.

   С I875 по 1917 г. комедия "На всякого мудреца довольно простоты" прошла на сценах петербургских, московских и провинциальных театров 627 раз.

   С огромным успехом она идет в советском театре, на столичной и периферийной сценах. Наиболее яркой постановкой пьесы "На всякого мудреца довольно простоты" в советском театре является постановка московского Малого театра 1935 г.

   Лучшие дореволюционные спектакли были прекрасными образцами ансамбля, но в них "не было уловлено то салтыковское звучание, которое свойственно этой пьесе Островского и в котором заключен сценический пафос этой комедии" (С. Н. Дурылин, "Островский на сцене Московского Малого театра", М. 1938, стр. 73). Малый театр в 1935 г. создал острый сатирический спектакль, в котором артисты выступали с оригинальной трактовкой своих ролей. Очень интересно, по-новому M. M. Климов играл Городулина. "Его Городулин - это чуть постаревший, сильно отяжелевший Хлестаков... Думать ему "решительно некогда": он - делец; он творит эпоху; он строит железные дороги (то есть режет купоны железнодорожных акций), он проводит "великие реформы 60-х годов" (то есть под парами шампанского болтает всякий вздор в клубе), он... Да разве перечесть, что он делает?" (там же, стр. 75).

   А. А. Яблочкина, игравшая Мамаеву, вспоминает: "Мамаеву играли многие крупные актрисы русского театра, играли по-разному, давали отличные друг от друга характеристики... Но вот интересно: при всем различии трактовок они не выходили за пределы анализа личных качеств Мамаевой. Интерес актрисы сосредотачивался на ее любовных отношениях с Глумовым... Я стремилась... раскрыть типическое в ее характере, показать во всех ее неблаговидных поступках отражение типичных качеств паразитического класса. Ни о каком обаянии Мамаевой уже не могло быть и речи" (А. А. Яблочкина, "Жизнь в театре", М. 1953, стр. 181-182).

   В этом спектакле весьма рельефно были показаны также ханжа Турусина (Е. Д. Турчанинова), интриганка Глумова (В. Н. Рыжова) и грубая шарлатанка Манефа (В. О. Массалитинова). В. Н. Рыжова - Глумова "играла умную, вкрадчивую старуху", которая посредством лести богатым дядюшке и тетушке помогала своему сыну устроить карьеру. "Трудно, - вспоминает Н. А. Смирнова, - забыть ее ужимки и мимику, когда она рассказывала Мамаеву, какой сон видел ее сын, когда ему было пять лет... Варвара Николаевна как-то по-особенному поджимала губы и смотрела на Мамаева глазками, подернутыми слезой" (Н. А. Смирнова, "Воспоминания", М. 1947, стр. 312- 314). В. О. Массалитинова являлась перед зрителями "страшной, грубой, толстой бабой с выпученными глазами, жадными руками, зычным голосом, наглой обманщицей, любящей поесть, выпить и пользующейся суеверием окружающих ее господ" (там же, стр. 314).

  

   [1] Бейст Фридрих-Фердинанд (1809-1886) - министр-президент и канцлер Австрии.

   [2] Наемные убийцы (фр. bravi)