Некрасов Николай Алексеевич - Похождения Петра Степанова сына Столбикова

bsp;

   Столбиков (после некоторого молчания, про себя). Ох! сердце так и прыгает, точно рыба на горячей сковороде... Что бы ей сказать?.. Ума не приложу, как взглянул на нее, мою пулярдочку, так вся наука Ивановны из головы вылетела!.. (Увидя, что Малаша к нему приближается.) А! подходит! подходит! (Снова вздыхает.) Ох! голубушка моя! еще приблизилась!

   Малаша (с робостью). Отдохнули ли вы, Петр Степаныч?

   Столбиков (в сторону). А! заводит! сама заводит! (Ей.) Отличным образом отдохнул, Маланья Макаровна! хотел было прилечь и соснуть, да не решился... побоялся обеспокоить-с...

   Маланья. Отчего же-с? ведь вы, чай, устали?

   Столбиков. Да совестно-с!.. я, изволите видеть, слишком чувствительно храплю во сне... (В сторону.) Что бы у нее спросить этак поинтереснее?.. (Ей.) Апродо! вы не пугаетесь, когда кто-нибудь близко храпит?..

   Малаша. О нет-с! нисколько!.. (Помолчав и поглядев на него.) Я и сама иногда даже няню разбужаю!..

   Столбиков. Скажите!.. (В восторге, про себя.) Что за любезная девица! Кончено! она должна быть моею!

   Малаша. А что ж вы это ничего не покушаете?.. Пожалуйста-с, будьте как дома... я сама приготовляла закуску!

   Столбиков (смело). Вы сами... позвольте, позвольте... что ж вы изволили для меня приготовить?.. (Идет к столу.)

   Малаша. Вот-с, пирожки, ватрушки-с, цыпленочек-с, уточка-с...

   Столбиков. И это всё вы сами?

   Малаша. Сама-с!

   Столбиков. Редкая хозяйка-с!.. Скажите, и барашка этого вы же сделали? из масла?

   Малаша. Я-с!

   Столбиков. С отличительным искусством! какая мордочка, рожки, жаль тронуть!..

   Малаша. Помилуйте, чего ж жалеть! я сделаю другого!

   Столбиков. О, я знаю, вам это ничего не значит-с!.. позвольте же, вон я ватрушки... но что ж вы сами?.. сделайте одолжение, будьте так великодушны, присоединитесь со мной!

   Малаша (садясь). Ах, если вам не противно, я о удовольствием!

   Столбиков (в сторону). Села! у! так и охватило нежным жаром!

   Малаша. Вам нравятся мои ватрушки-с?

   Столбиков (нежно). Зачем вам? не скажу-с... после узнаете!

   Малаша. Отчего-с?

   Столбиков. А оттого-с!.. (В сторону.) Что за пухленькие щечки! Даже глаза из-за них чуть видны.

   Малаша (скатав шарик из хлеба). А что бы вы сделали с этим шариком?

   Столбиков (в сторону). А! понимаю, в чем дело... надо подняться на нежности... (Ей.) С этим шариком?.. я выкинул бы его за окно.

   Малаша. Это я-с!

   Столбиков. Ах, неправда-с!

   Малаша. Право-с, я на себя задумала... так вы бы меня за окно?

   Столбиков. О нет-с, как можно думать... да я бы вас не только за окно... но поставил бы под стеклышко и любовался бы раз по сту в минуту... я думал, что вы загадали на маменьку или на няню... а загадайте теперь на себя, так увидите, что я скажу.

   Малаша (скатав другой шарик). Ну, что бы вы сделали с этим шариком?

   Столбиков (в сторону). Брякну без обиняков. (Ей.) Поцеловал бы!

   Малаша (сконфузясь). Ах, это я-с!

   Столбиков. Вы! Что вы говорите! это вы!.. как же я угадал!.. Маланья Макаровна, скажите, и вы не сердились бы, если я взаправду... вы молчите?

   Малаша (стыдливо). Ах, кто молчит, тот... может быть, лучше делает, нежели говорит!

   Столбиков (в восторге продолжает есть). Маланья Макаровна!.. Что я вижу! вы покраснели, как маковка!.. Скажите, неужли я в самом деле так счастлив? неужли я после стольких несчастий обрету наконец такое счастье подле вас... неужли?.. (В сторону.) Дурацкая ватрушка засела в горле!.. (Ей.) Маланья Макаровна!.. гм!.. Маланья Макаровна! неужли вы будете до того милостивы, что решитесь, что позволите!.. Маланья Макаровна! я не в силах больше молчать!

  

   Я в вас влюблен, без всякой шутки,

   Влюблен, что только силы есть...

  

   Малаша.

  

   Покушайте же этой утки...

  

   Столбиков.

  

   Я вас самих хотел бы съесть!

  

   Малаша.

  

   Хоть выпейте наливки кружку...

  

   Столбиков.

  

   Ах, дайте ручку мне скорей!

  

   Малаша.

  

   Да съешьте прежде хоть ватрушку.

  

  

   Столбиков.

  

   Вы всех ватрушек мне милей!

  

   Вы быть должны навек моею! |

   Не то ведь я на всё решусь... |

   Я петлю навяжу на шею,

   |

   Ватрушкой этой задавлюсь!

  |

  

  

  

  

   } Вместе.

   Малаша.

  

  

   |

  

  

  

  

   |

   О нет-с, я красотой своею, |

   Поверьте, мало так горжусь, |

   Что даже отвечать не смею!..

   Мужчинам верить я боюсь!

  

   Столбиков. Не сомневайтесь, Маланья Макаровна! Клянусь, как честный столбовой дворянин!..

   Малаша. А о шарике вы и забыли?

   Столбиков. Ах! как забыть! помню, по гроб буду помнить, Маланья Макаровна! ручку, с вашего позволенья, ручку! (Целует руку.) Ммм... Маланья Макаровна! О, счастье! Что это мы делаем такое?

   Малаша. Ах, какой стыд!

   Столбиков. Но не подумайте, мой ангельчик, чего-нибудь... я не иначе как через законный брак желаю обладать вами...

   Малаша. А как же, душенька; иначе я ни за какие деньги не полюбила бы вас...

   Столбиков. Ах! как я блажен!.. Пойду сейчас же к вашим родителям, упаду к ногам...

   Малаша. Нет, мой дружочек, не падайте, не торопитесь... вы их испугаете... ведь я у них одна. Конечно, у маменьки всё уже для меня приготовлено, даже подвенечное платье...

   Столбиков. Так уж не откладывайте!.. позвольте мне кончить всё разом! или жизнь, или смерть произнесите!

   Малаша. Т-с! вот тятенька и маменька!

  

  

  

  

   Жиломотов (бросаясь в объятия Столбикова). А! Петр Степаныч! драгоценный мой Петр Степаныч! сколько лет, сколько зим мы с вами не видались! не грех ли это забыть своего искреннего друга! Да знаете ли, сколько я искал вас, чтоб кончить наши пустые делишки и заключить мировую! а вы!.. нехорошо, Петр Степаныч, право, нехорошо! я думал, что вы оцените мою привязанность, увидите мое бескорыстие и наградите меня, как доброго опекуна... жаль, батюшка, что я так жестоко ошибся... стало, я трудился понапрасну...

   Столбиков (в замешательстве). Помилуйте, Макар Тимофеич!.. я совсем другое... я думал... я видел, что вы сами, напротив того... впрочем, если я действительно ошибся, виноват, прошу прощения!..

   Жиломотов. Ага! теперь другое заговорили! Ну, слава богу, наконец вы образумились!.. вы меня худо понимали, Петр Степаныч! я человек добрый, незлопамятный!.. Ну давайте руку, поцелуемтесь! мир! Феклуша, Малаша, радуйтесь и поздравляйте нас! Мир навеки нерушимый!

   Фекла Петровна. Поздравляю! поздравляю, мои голубчики!

   Малаша. Ах, и я тоже!

   Жиломотов (почти со слезами). Наконец я дождался радости! наконец я свалил с себя тяжелую ношу! ведь гнев ваш, Петр Степаныч, как камень лежал у меня на сердце!

   Столбиков (рыдая). Макар Тимофеич!..

   Жиломотов (также). Петр Степаныч! ведь вы не знаете, как я вас люблю! Да можно ли так любить и сына родного!

   Столбиков (также). Макар Тимофеич!

   Жиломотов. Петр Степаныч! мир ненарушимый! пропадай все тяжбы и распри людские! дружба дороже всех благ земных!

   Столбиков (еще громче). Макар Тимофеич!.. нет, вы не человек!..

   Жиломотов. Петр Степаныч! Помилуйте, такой же смертный!

   Столбиков. Нет, клянусь честью, вы не человек!.. вы что-то другое... вы меня совершенно оживили!.. я не могу еще поверить... неужли это вы, неужли я перестану бедствовать?

   Жиломотов. Ну, полноте, полноте!.. теперь всё счастье зависит от вас самих! я ничего не хочу! всё готов вам возвратить! лишь бы только помоги бог умереть спокойно!

   Фекла Петровна. Да, родной, нам ничего вашего не нужно! в могилу не возьмем с собою неправо приобретенного.

   Жиломотов. Ведь человек, батюшка... как бы сказать?.. прах! Из праха родился, прахом и будет! не так ли, батюшка?

   Столбиков. Да-с, конечно... если рассудить...

   Жиломотов. Стало, из чего же мы и бьемся на этом свете?

  

   Всё суета сует, поверьте,

   Чины, богатство, слава - дым!

   Что скопим в жизни, то по смерти

   Ни за копейку отдадим!

   Для денег мы кривим душою,

   Друг друга рады задушить,

   А появися смерть с косою -

   Готов все души заложить,

   И даже с собственной душою,

   Чтоб только душеньке пожить!

  

   Стоит ли после этого какое-нибудь приобретение или именьишко того, чтоб обидеть своего ближнего?

   Столбиков. Да-с, конечно, не стоит!

   Фекла Петровна (почти плачет). Ведь за всё будешь отвечать на том свете!.. Как подумаешь, родной, так всё бросишь!

   Столбиков. Да-с, как подумаешь, так в самом деле...

   Жиломотов. И! не приведи господь дожить до этого ни одному честному человеку... Ну-с, как вы поживали во всё это время, Петр Степаныч? В каких краях изволили обитать? хорошо ли вам было по службе, батюшка?

   Столбиков. Нет-с, крайне нехорошо! везде неудачи и этакие, знаете, соблазнительные происшествия!

   Жиломотов. Скажите, пожалуйста! А где же ваш поверенный Игнатьич? ведь он-то, заноза, нас и поссорил с вами.

   Столбиков. Он хлопотал за меня в Москве; а перед моим отъездом, кажется, и сам тоже отправился в здешнюю сторону.

   Жиломотов. Вот что! О, этот Игнатьич страшный сутяга! кабы не он, мы никогда бы с вами не расстались!

   Фекла Петровна. Никогда! никогда!

   Малаша. Да-с, никогда!

   Столбиков. Да-с, конечно!

   Жиломотов. Ну-с, я слышал также, что, по выходе в отставку из военной, вы и при правителе губернии долго находились?

   Столбиков. Да-с, находился... так, знаете... особо... но секретной части!

   Жиломотов. Вот что-с! (Жене.) Слышите, душенька, по секретной части! Каков наш Петр Степаныч-то! недаром я всегда говорил, что голова будет, голова!.. (Ему.) А по какой же это секретной части, батюшка, вы находились?

   Столбиков. Не могу сказать-с!.. Беспримерный начальник! Он-то за меня и вступился да с Игнатьичем и в Москву-то отправил!

   Жиломотов. Вот что-с! (Тихо жене.) Слышишь? (Столбикову с ласкою.) Ну, слава богу, Петр Степаныч! так вот как-с!.. а теперь вы что же? как намереваетесь расположиться жизнью?

   Столбиков. Как вам сказать-с... изволите видеть... это... это будет зависеть от вас... от вашего соизволения-с будет зависеть...

   Фекла Петровна. О, мы, родной, на всё для вас готовы, жизни нашей не пожалеем... лишь бы вы были счастливы.

   Жиломотов. Всем пожертвую, всем! только скажите, что можем мы для вас сделать?

   Столбиков. Если так... изволите видеть-с... (В сторону.) Что откладывать в дальний ящик... уж решился, так скажу... что будет, то будет! (Вслух.) Макар Тимофеич! Фекла Петровна! ведь я... ведь я хочу жениться.

   Фекла Петровна. Что ж? доброе дело!

   Жиломотов. Умнейшее намерение! с богом! Ведь вы уж дурной жены не выберете!

   Столбиков. Ах, это просто-с такая, знаете, богиня, какой на свете нет...

   Жиломотов. Так за чем же дело стало?

   Столбиков. Не знаю-с... что-то робеется... боюсь, согласятся ли родители?

   Фекла Петровна. Помилуйте, да я всякую бы минуту благодарила бога, если б он послал моей Малаше такого жениха.

   Столбиков (в сторону). Конечно! (Вслух.) Макар Тимофеич! Фекла Петровна! ведь это оне сами и есть!

   Жиломотов и Фекла Петровна. Малаша?

   Столбиков. Да-с!

   Фекла Петровна. Согласна! согласна!

   Жиломотов. Ну, если уж такая ее судьба, да благословит ее бог!

   Столбиков. Неужели! Маланья Макаровна! Маланья Макаровна! Скажите, а вы согласны ли быть моей женою?

   Малаша. Отчего же-с... коли угодно тятеньке и маменьке!

   Столбиков. Что вы говорите!

   Жиломотов. Да, да, с нашей стороны нет никакого препятствия! Стало и делу конец!

   Фекла Петровна (Малаше). Ах ты моя радость! ах ты мое сокровище!.. вот как нечаянно бог послал тебе женишка! недаром же он тебе всё снился!

   Столбиков. Неужли-с?

   Малаша. Право-с!

   Столбиков. И никогда меня не видавши?

   Фекла Петровна. То-то и удивительно! видно, суженого конем не объедешь!

   Жиломотов. Да! Судьба человеческая! Так что ж нам долго думать? У меня ведь по-военному! честным пирком да и за свадебку! пожалуй, хоть завтра... приданое есть...

   Фекла Петровна. Всё есть, и даже подвенечное платье у меня давно приготовлено для нее... Извините, мы ведь чем богаты, тем и рады... большого дать не можем!

   Столбиков. Помилуйте, Фекла Петровна, мне ничего не надо, кроме Маланьи Макаровны!

   Жиломотов. О, я уверен, что Петр Степаныч берет нашу Малашу за одну любовь...

   Столбиков. Истинно за одну любовь! всё готов сделать для Маланьи Макаровны!

   Фекла Петровна. Я сама в этом уверена!.. Да, мне кажется, скажи она только, чтоб Петр Степаныч укрепил за нею хоть здешние триста душ, так он сейчас!

   Столбиков. Помилуйте, да в ту же минуту!

   Жиломотов (жене). Мало того, я уверен, что он для нее готов актом утвердить всё, что я доныне сделал по опекунству!

   Столбиков. Помилуйте, как же не быть готовым!

   Жиломотов. И даже рад утвердить меня навсегда своим опекуном.

   Фекла Петровна. Да и кого ж ему лучше выбрать, как не своего тестя? Кто ж ему и порадеет, как не свой человек?..

   Столбиков. Справедливо, как нельзя лучше!

   Жиломотов. А что ж, в самом деле! Петр Степаныч, ведь мы все смертные, не знаем, когда бог пошлет по душу!.. а умри вы, чего боже сохрани, наша Малаша останется почти без куска хлеба!.. Что бы вам взаправду укрепить за нею здешнее имение... ведь нам не делить стать... всё будет общее...

   Столбиков. Помилуйте! готов хоть сейчас! Да я для такой богини готов хоть себя укрепить!

   Жиломотов. Добрейший, редчайший человек!

   Фекла Петровна. Ну уж, Малаша, вымолила ты себе сокровище!

   Жиломотов. Зато и береги у меня его как зеницу ока! служи ему весь век, как раба!

   Малаша. Хорошо-с, тятенька.

   Фекла Петровна. О, уж она у меня такая разумная, такая добрая, что Петр Степаныч как в раю будет жить с нею... Ведь она уж и теперь души в нем не слышит! Не так ли, Малаша? Ведь ты и теперь уж души в нем не слышишь?

   Малаша. Да-с, маменька!

   Столбиков. Ах! Маланья Макаровна! что я слышу! что за счастье, ей-богу!

   Жиломотов. Поцелуйтесь же, жених и невеста!..

  

  

   Вот так! раз, два, три!.. Поздравляю, поздравляю!.. Общее целование.

   Фекла Петровна. Поздравляю! поздравляю! (Тихо Малаше.) Заплачь, дурочка!.. (Вслух.) Ну, полно плакать!.. Извините, Петр Степаныч! дело девичье!

   Жиломотов. От радости плачет, Петр Степаныч, от радости!.. Однако ж мы еще успеем наговориться!.. мы и забыли, что Петр Степаныч с дороги, надо соснуть... оно же перед обедом и здорово! Пойдемте-ка, в самом деле, вот ваша комната... а я меж тем приготовлю бумажонки к подписанию.

   Фекла Петровна. А я пойду потороплю стряпуху! то-то у нас будет веселый обед!

   Жиломотов. Да мы цимлянского выпьем!

   Фекла Петровна. Своими руками сладких пирожков наделаю!

   Малаша. Маменька, и я вам пособлю!..

   Жиломотов. Ну, ну, скорее!.. (Показывая на дверь подле кабинета.) Милости же просим, дорогой будущий сынок!.. тут для вас всё приготовлено... До свиданья!.. (Уходя с женой, особо ей.) Попался дурачина!..

   Малаша (делая книксен). Прощайте, мой друг!.. желаю вам видеть хороший сои...

   Столбиков. Вас желаю видеть, одних вас!.. (Целует у нее руку.) Прощайте, моя богиня! прикажите разбудить меня, если засплюсь!

   Малаша. О, конечно! не то я соскучусь! (Уходит.)

  

  

  

   Столбиков (один, вслед Малаше). До свиданья, персик мой душистый!.. яблочко мое наливное! Шарик мой драгоценный!.. Скажите, пожалуйста! Да мне до сих пор и в голову не приходило, чтоб я был так глуп!.. Ну как же мне не назвать себя дураком? Я их считал врагами, грабителями, а они все предобрейшие, пречестнейшие люди! любят меня, как родного дитю... А Малаша-то! Малаша-то! Королева персидская, да и только! что за поступь! что за полнота! что за белизна! красавица! решительно богиня... нет, Дунечка была хороша, нечего сказать, но перед моей Малашей пас! хоть та и нравилась мне и получила мою клятву, хоть я и ответствовал обуреваемою страстью, но уж теперь пардон!.. Голубушка ты моя!.. Пойду скорее, попробую соснуть!.. а там прифранчусь, и пошла потеха!.. (Идет к двери.) Ах ты лебедь моя белошейная!..

  

  

  

  

   Петигорошкин. Петр Степанович! Петр Степанович! ваше благородие! вас ли я вижу, мой любезнейший Петр Степаныч! Наконец вы приехали!

   Столбиков (посмотрев на него). А! это вы, господин Петигорошкин! Позвольте! ваша личность мне что-то такое напоминает... давеча на станции я не успел порасспросить вас, вы меня так заторопили...

   Петигорошкин. Давеча, батенька, такой был казус, что некогда было растабарывать, а теперь другое дело: я могу вам дать некое объяснение насчет моей особы... Что? ваш драгоценный опекунчик, кажись, в кабинете?

   Столбиков. Да-с, пошел писать бумаги...

   Петигорошкин. Хорошо-с. А супруга его с дочкой где, ваше благородие?

   Столбиков. Они тоже ушли к себе.

   Петигорошкин. Хорошо-с. Гм! я, Петр Степаныч, человек давно вам знакомый, сиречь Михайло Федорыч Петигорошкин, который, помните, приезжал к вам ревизовать господина Жиломотова.

   Столбиков. А! вспомнил! Так это вы тогда увезли в своей шкатулке денежные колбасы?

   Петигорошкин. Я, я, батенька; за то вскоре пострадал на службе и потом, раскаявшись в проступках, полюбил вас от чистого сердца.

   Столбиков. Ну, благодарю вас! Я уж теперь всё забыл.

   Петигорошкин (поминутно оглядываясь). Добрая вы душа, Петр Степаныч! но позвольте, что же у вас произошло доброго с Жиломотовым?

   Столбиков. Всё чудесно! Я наконец совсем помирился с опекуном, прекращаю процесс и даже женюсь на его дочери Маланье Макаровне! Каково?

   Петигорошкин. Помирились! (Всплеснув руками.) Что вы! что вы! Позвольте... (Бежит и запирает на ключ кабинет Жиломотова.) Как! женитесь на его дочери Маланье? позвольте... (Бежит и запирает на ключ ту комнату, куда ушли Фекла и Малаша.) Что? прекращаете процесс? позвольте...

   Столбиков. Что это? Что вы делаете?

   Петигорошкин. Запираю, батюшка, ваших душегубцев, чтоб открыть ваши отуманенные очи...

   Столбиков. Что такое?

   Петигорошкин. Батенька, уйдемте отсюда, я вам вею подноготную открою...

   Столбиков. Нет! я уж отсюда шагу не сделаю! Говорите здесь.

   Петигорошкин. Так и быть. Слушайте же, батенька мой, пока есть еще время спастись от гибели. Знайте же, что сей человек так вмешался в судьбу вашу, что преследует вас почти с самого сиротства вашего! Знаете ли вы все сатанинские его умыслы? ведь он, по кончине матушки вашей, сам как будто от нее написал письмо к себе, в коем якобы она поручает всё имение и вас его управлению. Сие подложное письмо он представил в суд, где, без всякой поверки с почерком покойницы, и засвидетельствовали оное яко подлинное. Оттого-то он и остался единственным опекуном вашим. Потом оный злодей значительными кушами из вашего имения замял и уничтожил все жалобы вашей тетушки, кою и устранили от всякого вмешательства. Потом он стал действовать неограниченно, подавал отчеты, какие хотел; ему позволили продать, как негодную ветошь, все драгоценные вещи матушки вашей. Но это еще не всё: заводы - конный, овечий и рогатого скота - оный же злодей перевел к себе, якобы во избежание больших лишних издержек. Мало этого: сей душегубец, отправив вас в полк, показал, что наделал огромных долгов, посылая вам туда большие суммы денег; за что описали вашу деревню в пятьсот душ и назначили в продажу, а оные деньги на уплату, ась?

   Столбиков. Как! возможно ли! да, бывши в полку, я от него копейки не видал.

   Петигорошкин (оглядываясь). Знаем, знаем, батенька, но дослушайте, что засим будет в заключение. Он, сделавшись городничим, подал новое прошение, где описал вас мотом и от природы слабоумным, надеется, что начальство утвердит его навсегда опекуном вашим. Но, боясь неудачи и тревожась от справедливых преследований наместника, оный варвар выписал сюда жену и дочь, начал вас отыскивать, чтоб до решения дела отуманить ваши очи, взять с вас законный, оборонительный акт по опекунству, да еще и женить вас на этой дуре Малаше.

   Столбиков (вспыльчиво). Постойте! постойте! что вы сказали? как! разве она дура?

   Петигорошкин. Петая, набитая дура, батенька! ей приказано вязаться вам на шею против воли...

   Столбиков. Шшш! постойте! да знаете ли вы, что уж я снова предался обуревающей страсти и что уж полюбил эту богиню?

   Петигорошкин. Помилуйте вы меня, Петр Степаныч! да этакие ли на Руси богини бывают? да вы себе найдете, коли я постараюсь...

   Столбиков. Постойте! я нашел в ней всякие прелести и хочу достигнуть счастия обладать ею.

   Петигорошкин. Ах, голубчик, это говорит неопытность! В ней, кроме сильной полноты, ничего нет прелестного. Она даже и безобразна, да и старше вас пятью годами, а коли говорить правду, так она вас даже и не любит!

   Столбиков (вскрикнув). Возможно ли!!

   Петигорошкин. Батенька, она плутовка, она давно уж влюблена в протоколиста нижней расправы.

   Столбиков. Что? в протоколиста нижней расправы?.. Постойте... Вы меня зарезали!..

   Петигорошкин. Из уважения к вам, батенька, на всё готов! бросьте эту плутовку и спасайтесь, пока вас не поддели навеки. Ваше дело правое, и по всему видно, должно выиграться скоро. Правосудие не дремлет. Тогда мы доедем опекуна и возвратим вам всё до ниточки.

   Столбиков (ходя, в досаде вскрикивает). Протоколист нижней расправы!! (Почти со слезами.) Нет! вы меня обманываете, господин Петигорошкин!.. Меня от самой природы все и всё обманывают!.. Я знаю, что опекун почти все дела производил по вашему наставлению.

   Петигорошкин. Это всё правда, батенька. Я уж человек такого сложения. Я истый стряпчий, делопроизводством достаю семейству хлеб насущный и действую за того, кто мне благодарен и больше платит. А сей Жиломотов всегда меня обсчитывал! Заедал мои кровные, трудовые копейки! Теперь же и вовсе хочет удалить от себя.

   Столбиков. Послушайте, так неужели я таки точно с носом? и точно моя Малаша влюблена... в нижнюю расправу?

   Петигорошкин. Преточно, точно! спасайтесь, пока есть удобная минута. Я на случай припас вам славную тройку, она вас ждет на том конце улицы.

   Столбиков. Опять путешествие! (Со слезами.) Да куда ж я поеду? когда и где решится моя горькая участь?

   Петигорошкин. Скачите в деревню вашего дядюшки Лаврентия Степаныча Столбикова, он в тридцати верстах отсюда, славный человек, философ и кум мой, он богат невестами, там мы выберем вам любую.

   Столбиков (обрадовавшись). Неужели? благодарю вас за хлопоты! (Целует его.) Когда же мы увидимся?

   Петигорошкин. Да уж я там прежде вас буду, только вот побываю в суде. Дядюшка сам звал меня по какому-то важному делу и просит моей помощи. Поспешайте той же дорогой, как сюда ехали.

   Столбиков. Благодарю вас! дайте еще поцеловать вас, господин Петигорошкин! (Целует его.)

   Петигорошкин. После, после, не мешкайте.

  

  

   Малаша. Петр Степаныч! Это я! Отоприте, душенька!..

   Столбиков. Ах! какой голос!..

   Петигорошкин. Предательский, батенька, скорее!

   Малаша. Отоприте же!..

   Столбиков (схватив свой чемодан). Нет! погодите, Малашенька, я тороплюсь.

   Малаша. Куда вы это? Куда?

   Столбиков (подходя к ее двери, с досадою). Куда, душенька, куда? (Громко.) В нижнюю расправу!! (Убегает.)

   Малаша. Ах, маменька! тятенька!

  

  

   Петигорошкин. А! обирать сироту? обсчитывать Петигорошкина?.. отпираться от честного слова? Нет, душегубцы! (Убегает.)

  

  

   Жиломотова |

   Малаши

  } говорят вместе

   Феклы

  |

   Эй! отоприте! Петр Степаныч! зять дорогой! эй, Петр Степаныч! Ивановна! Отоприте! (Стучат в обе двери.)

  

  

  

  

  

   Лаврентий Степанович Столбиков, богатый помещик.

   Василиса Марковна, жена его.

   Катенька, 17 лет |

   Фенюша, 10 лет. |

   Матреша, 8 лет } детки Лаврентия Столбикова.

   Тимоша

   |

   Трое малолетних |

   Авдотья Марковна, вдова, родная сестра Василисы Марковны, тридцати пяти лет.

   Михайло Федорович Петигорошкин, помещик и ходатай по делам.

   Петр Степанович Столбиков, родственник Лаврентия Столбикова.

   Игнатьич, поверенный его.

   Слуга.

  

  

  

  

  

   Лаврентий Столбиков. Вот, вот, батюшка Михайло Федорыч... вот посмотрите... вот из-за этого угла у меня всё дело началось! Я его прилепил к дому по необходимости: не родись у меня сын Тимоша - этого бы угла и не существовало на белом свете,- а то мала оказалась детская, батенька... видите, у меня, что ни родится, я сейчас и привалю уголок к дому! оттого-то он и изображает такую египетскую архитектуру... Так вот, я, этак приваливая уголки по необходимости, при рождении Тимоши и нашел тоже пустопорожнее местечко, лет десять считаю его своим, а теперь вдруг сосед и вступись, да в суд на меня, а там и пошли, что я-де умышленно захватил у соседа полсажени чужой земли! Засудили меня в пух!

   Петигорошкин (потирая руки). Хорошо-с, хорошо-с... доброе дело!..

   Лаврентий Столбиков. Как доброе дело? меня обвиняют!..

   Петигорошкин. Ничего, батенька, ничего, пусть вас судят, пусть вас допекают, вы будете в барышах.

   Лаврентий Столбиков. Да в каких барышах? ведь меня так прижали за этот угол, что я, по незнанию отписываться, призвал вас на помощь и рад хоть как-нибудь кончить это дело!

   Петигорошкин. Э! боже вас помилуй чинить как-нибудь свое оправдание! пропадете, как курица! вам надо оправдаться фундаментально, то есть обвинить соседа, втравить во вся тяжкая, да еще и сбрить с него посильно место!

   Лаврентий Столбиков. Да это невозможно! потому что суд уж делал следствие и предписал сломать этот угол.

   Петигорошкин (обрадуясь). Что? предписал сломать? прекрасно! допустите, пусть ваш сосед сломает! не спорьте, не ломайтесь, вы будете в барышах!

   Лаврентий Столбиков. Э! помилуйте! вы дичь несете!

   Петигорошкин. Помилуйте, пусть сломают, пусть сделают такое покушение! из-за этого угла выйдет такая важная штука, что вам сосед за целый дом заплатит!

   Лаврентий Столбиков (разгорячась), Э, да что вы тут еще городите? объясните вразумительнее.

   Петигорошкин (качая головой). То-то и есть, батенька! хоть вы и слывете у нас за философа по образу жизни своей, а не знаете, где извлечь существенную выгоду для семейства. Слушайте же: коли хотите, чтоб я вас оправдал перед судом, так плюньте на этот угол, не жалейте его, пусть сосед сломает вашу детскую, не мешайте, пусть сломает...

   Лаврентий Столбиков (перебивая его). Да Тимошке спать негде будет...

   Петигорошкин. Ничего, пусть он как себе хочет, пусть подождет... но зато, как только сосед прикоснется к вашему уголку, а мы и бряк жалобу в суд, да и пропишем, как водится, что оный злодей, имея разрешение суда сломать только один уголок, в азартности своей повредил и разорил весь ваш дом, до того, что оный дом поколебался в самом основании и осел на левую сторону! причем две главные балки не выдержали, обрушили потолок и придавили до полусмерти двух дворовых девок!.. (Потирая руки от удовольствия.) У! да ведь это, просто сказать, вущии клад! только приступи, так после сам не отстанешь! да и как весело, когда займешься такою приятною тяжбою... как примешься писать исковую, явочное прошение, апелляционную просьбу,- откуда слова берутся? материя так и льется, как французская водочка в чашку чаю! указы все в голове один другого опережает вырваться на бумагу. Вступило на тебя возражение,- новое удовольствие писать опровержение! да уж тут-то в тонкость разбираешь противничье всяко слово, буквы, запятую и рад-рад, как за что уцепишься! а уж и малиной не корми, как что найдешь в укоризну себе: тут и пошла писать! тут и обида тяжкая, тут-де и обесчещен и почтя изувечен... требую удовлетворения по законам да и только!

   Лаврентий Столбиков (удивленный). Ого! да вы, соседушка, себе на уме!.. мне бы никогда и в голову не вошло так действовать. Нет, я если служить, так люблю служить так, чтоб есть, пить, спать и, как водится, ничего не делать!

   Петигорошкин. А я так, батенька, совсем особенной природы человек:

  

   Хоть плохое мне веселье,

   Я, как рыба об лед, бьюсь!

   Но от дел и от безделья

   То и дело суечусь;

   Жаль, что старость одолела,

   Рад бы все дела схватить!

   Было б тяжебное дело,

   Как же прибыли не быть?

   Все дела любя душевно,

   На бумагах, на словах,

   Я присутствую вседневно

   Во присутственных местах.

  

   Я за всё умею взяться,

   Я делец, сударь, вполне:

   Рад хоть с чертом потягаться,

   Хоть настряпать сатане!

   Так чего же мне страшиться?

   Страшно то лишь может быть:

   Если мир угомонится

   И начнут все мирно жить.

  

   О, тогда конец ужасный!

   Иски, тяжбы, всё прощай!

   А уж я-то, я, несчастный,

   В гроб ложись и умирай!.. (Подумав.)

   Впрочем... нет, не оробею!

   Чтобы вспомнили добром,

   Я и при смерти затею

   Злой процесс - с гробовщиком!

  

   Лаврентий Столбиков. Ну так теперь и вижу, что мое дело будет выиграно.

   Петигорошкин. Да уж будем в барышах! Однако Петр Степаныч всё еще не является... уж не заплутался ли он второпях? не нагнал ли его Жиломотов?..

   Лаврентий Столбиков. Да какой это, вы говорите, еще Столбиков? я его отродясь не видывал.

   Петигорошкин. Э, батенька Лаврентий Степаныч, вы так твердо, кажется, знаете вашу родословную, все происходящие и преходящие колена, а этого молодца забыли! Это будущий богатейший наследник после матушки, которого опекун Жиломотов обобрал до копейки. Вот, батенька, знаменитая тяжба-то! я в ней много участвовал и помогал Жиломотову елико возможно... теперь же, когда прозрел, что Столбиков уж должен выиграть, то всей душой и прилепился к его пользам! я открыл ему все козни опекуна, спас от несильной женитьбы и надеюсь за хлопоты получить малую толику.

   Лаврентий Столбиков. Да где он прежде служил-то?

   Петигорошкин. У, странствовал везде, ожидая решения дела. Его похождения многотрудны! Прости бог прегрешение! по моему совету опекун-то его и в армию было упрятал, да молодец, будучи не воинственной натуры, там помаялся немного и, чувствуя свое дворянское достоинство, выскочил в чистую.

   Лаврентий Столбиков. А! стало, точь-в-точь как я же поступил. Мне тоже когда-то показалось, что я рожден храбрецом... вот я и бух в военную, да под конец кое-как по нездоровью уволился, отставлен из прапорщиков к статским делам и причислен к герольдии не у дел, где вот уж тридцать лет тяну службу без всякой награды. Благодарю себя: не уронил реноме фамилии нашей; продолжаю службу честно, беспорочно и без всяких неприятностей.