Крюковской Аркадий Федорович - Сверх комплекта - Книги

В. А. Крыловъ (издатель - ред)

Сверхъ комплекта.

Комед³я въ четырехъ дѣйств³яхъ.

Передѣлана съ нѣмецкаго для русской сцены А. Крюковскимъ.

Для сцены.

Сборникъ пьесъ.

Томъ девятый.

Издан³е

Виктора Крылова

(Александрова)

С.-Петербургъ.

Типограф³я Шредера, Гороховая, 40.

1896.

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

"Сверхъ комплекта" - веселая комед³я въ четырехъ дѣйств³яхъ, передѣлана изъ нѣмецкой пьесы "Mauerblümchen". Главнымъ образомъ въ пьесѣ выдается роль стараго холостяка, задумавшаго жениться на молоденькой дѣвушкѣ. Кромѣ этой главной роли, поставленной весьма сценично, въ пьесѣ есть еще нѣсколько комическихъ старческихъ ролей и четыре молодыхъ. Пьеса написана очень живо и смотрится съ интересомъ. Комед³я эта съ большимъ успѣхомъ была неоднократно играна на Императорскихъ С.-Петербургскихъ театрахъ, съ артистомъ Давыдовымъ въ главной роли.

В. К.

ДѢЙСТВУЮЩ²Я ЛИЦА.

Вирилинъ, Петръ Петровичъ, хозяинъ обойной фабрики.

Вирилинъ, Павелъ Васильевичъ,- его племянникъ.

Мотылевъ, Афанас³й Ивановичъ.

Софья Аристовна,- его жена.

Варвара,- его дочь.

Кудряшевъ, Михаилъ Семеновичъ - отставной чиновникъ.

Ольга Михайловна,- его дочь.

Окуркинъ, Владим³ръ Николаевичъ.

Корневъ,- докторъ.

Маша, Саша, - его дочери.

Губкинъ, Степанъ Александровичъ,- Статск³й Совѣтникъ.

Красноперовъ,- купецъ.

Вороновъ,- Мировой Судья.

Петровъ.

Степанида, экономка у Вирилина.

Антонъ, лакей у Вирилина.

Слуга Мотылева.

Дѣйств³е происходитъ въ одной изъ столицъ, въ наши дни.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВ²Е.

У Вирилина. Жилая комната въ мѣщанскомъ вкусѣ,

Довольство безъ изящества. Въ углу налѣво широкое угловое окно, черезъ которое видна сплошная красная стѣна фабрики. Въ средней стѣнѣ нѣсколько справа входная дверь; слѣва на первомъ планѣ дверь въ контору Вирилина, на второмъ дверь во внутренн³я комнаты. Справа дверь на второмъ планѣ въ комнату Павла. Въ глубинѣ между дверью и окномъ каминъ, передъ которымъ столъ и покойныя кресла. У правой боковой стѣны диванъ, надъ нимъ двѣ гравюры въ рамахъ. Передъ диваномъ столъ, два маленькихъ стула и качалка.

Вечернее освѣщен³е яснаго весенняго дня. Съ четвертаго явлен³я начинаетъ темнѣть.

СТЕПАНИДА, ОКУРКИНЪ.

Окуркинъ. (Со шляпой въ рукѣ.) Такъ значитъ никоимъ образомъ нельзя видѣть господина Вирилина?

Степанида. (Сухо.) Сказано вамъ, что нельзя,

Окуркинъ. Сдѣлайте Божескую милость, хоть доложите только. Я вѣдь вижу, что вы женщина добрая, женщина...

Степанида. (Строго,) Женщина, женщина... Я не женщина,- я дѣвица.

Окуркинъ. Ахъ, виноватъ...

Степанида. Да вы по какому дѣлу? хотите въ булгахтеры что-ли поступить?

Окуркинъ. (Смѣясь.) Нѣтъ, я пр³ятель Павла Васильевича; не видался съ нимъ ровно шесть мѣсяцевъ... я вотъ пр³ѣхалъ...

Степанида. (Мягче.) А! такъ вы къ племяннику?

Окуркинъ. Именно, именно... стало быть племяннику-то можно доложить?

Степанида. (Снова строго.) Нѣтъ; и ему нельзя. Намъ строго на строго запрещено докладывать о конъ-бы ни было, пока хозяева на фабрикѣ.

Окуркинъ. Да вѣдь ужъ тамъ работа вѣроятно кончена. (Вынимаетъ часы.) Смотрите, восемь часовъ.

Степанида. У насъ часы свои; двадцать лѣтъ по нимъ живемъ... Фабричный свистокъ свиснетъ, такъ и восемь часовъ, а до того времени... (Слышенъ пронзительный и продолжительный машинный свистокъ.) Вотъ, слышите... вотъ теперь, значитъ, пошабашили... Теперь можно и доложить.

Хочетъ идти.

Окуркинъ. Позвольте еще одинъ вопросъ... Скажите, что въ сущности дѣлаетъ Павелъ Васильевичъ на этой фабрикѣ? вѣдь онъ готовился быть живописцемъ*

Степанида. (Насмѣшливо.) Мало-ли кто къ чему готовился, да ничего не вышло... Однако вы тутъ меня не разспрашивайте, потому я двадцать лѣтъ здѣсь молчу... меня за то и держать и цѣнятъ, что я молчу, не разговариваю.

Входитъ Павелъ.

ТѢ-ЖЕ и ПАВЕЛЪ.

Павелъ. Кого я вижу?! Владим³ръ! голубчикъ!..

Степанида. Ну вотъ, Павелъ Васильевичъ самъ пришелъ.

Окуркинъ. Вижу, молчаливая дама; теперь вы можете идти молчать въ другое мѣсто.

Степанида. (Про себя) Груб³янъ какой.

Уходить.

Павелъ. Откуда?

Окуркинъ. Да вотъ ужъ цѣлая недѣля, какъ я тебя разыскиваю. Сперва зашелъ на твою старую квартиру...

Павелъ. (Вздохнувъ). Ахъ, я тамъ уже больше не живу.

Окуркинъ. Оттуда забѣжалъ въ твой любимый ресторанъ.

Павелъ. (Вздохнувъ.) Ахъ! я тамъ больше не обѣдаю.

Окуркинъ. Былъ, наконецъ, въ твоей мастерской.

Павелъ. (Съ комическимъ негодован³емъ.) И нашелъ меня на фабрикѣ.

Окуркинъ. Я глазамъ не вѣрю. Но больше всего я былъ пораженъ сегодня утромъ: ты прислалъ мнѣ пакетъ.

Павелъ. Со включен³емъ трехсотъ рублей.

Окуркинъ. Что-же это значить?

Павелъ. Я тебѣ былъ долженъ триста рублей; я прислалъ мой долгъ,

Окуркинъ. Ты?.. Ты начинаешь уплачивать свои долги?.. Стало-быть, весь м³ръ пошелъ вверхъ тормашки. Я испугался: ужъ не случилось-ли съ тобою какого несчастья. Павелъ Вирилинъ платитъ свои долги, это чортъ знаетъ что такое! (Съ комическимъ ужасомъ.) Ужъ не продалъ-ли ты, наконецъ, хоть одну изъ твоихъ картинъ?

Павелъ. Ни одной. Я художникъ непродажный.

Окуркинъ. Или? лучше сказать, не покупаемый.

Павелъ. Или непокупаемый... какъ хочешь... Я въ течен³е послѣднихъ шести мѣсяцевъ... (Съ комической стыдливостью я сдѣлался такъ называемымъ порядочнымъ человѣкомъ.

Окуркинъ. Не можетъ быть!

Павелъ. Прилежнымъ фабричнымъ работникомъ,

Окуркинъ. А живопись? совсѣмъ забросилъ?

Павелъ. Не забросилъ, а запечаталъ... и не самъ я, а судебный приставъ, который забралъ все мое имущество... Ну, мои кредиторы моими картинами не разживутся... А между тѣмъ ко мнѣ прикатилъ мой дядюшка и сразу уничтожилъ все мое легкомысл³е; далъ мнѣ так³е убѣдительные совѣты...

Окуркинъ. Напримѣръ?

Павелъ. Онъ сказалъ: лучше бытъ хорошимъ рисовальщикомъ, чѣмъ плохимъ художникомъ; лучше ежемѣсячно акуратно получать жалованье, чѣмъ вѣчно не знать на как³я деньги будешь завтра обѣдать... Словомъ, теперь я служу на обойной фабрикѣ "Вирилинъ и Мотылевъ" однимъ изъ самыхъ усердныхъ рисовальщиковъ. Вчера я сочинилъ рисунокъ для древнерусской кафели, а сегодня создалъ поразительный узоръ для кожаныхъ обоевъ.

Окуркинъ. Какая страшная превратность судьбы.

Павелъ. Да. По правдѣ сказать, сначала мнѣ было таки трудненько... Въ моемъ житейскомъ обиходѣ я никакъ не могу усвоить философ³ю дядюшки... Но, мало по малу, я обшаркался и примирился съ новымъ положен³емъ. Здѣсь-же все къ этому располагаетъ, вся эта фабричная обстановка: и скромный домъ, и скучная старая мебель...

Окуркинъ. (Оглядывая комнату.) Да, обстановка сѣренькая.

Павелъ. Смотри: вотъ двѣ очень успокоительныя картинки на стѣнѣ... Тамъ пейзажъ съ надписью "Утро", а тутъ тотъ-же пейзажъ "Вечеръ". Все это удивительно усыпляетъ душу, и теперь, если мои былые шашни и кутежи сохраняются въ моей памяти, то единственно въ видѣ какой-нибудь самой неправдоподобной сказки.

Окуркинъ. Стало быть, ты, въ сущности, доволенъ тѣмъ, что такъ сказать, опростился.

Павелъ. Вполнѣ. Вотъ въ этомъ самомъ креслѣ, располагаюсь я ежедневно послѣ обѣда и наживаю себѣ жиръ. По вечерамъ почтительно внимаю разумнымъ совѣтамъ дядюшки и чувствую себя при этомъ такимъ здоровымъ, какъ никогда во всю жизнь.

Окуркинъ. Стало быть, ты начинаешь погружаться въ трясину.

Павелъ. Въ очень тепленькую... Хочешь сигару?

Подаетъ.

Окуркинъ. (Съ недовѣр³емъ обнюхивая сигару.) Остзейская?

Павелъ. (Съ гордостью.) За то купленная на заработанныя деньги.

Окуркинъ. Прощай!

Павелъ. Что? Ты тоже боишься попасть въ трясину?

Окуркинъ. Отчасти... Но не совсѣмъ еще. Я вернусь. Мнѣ просто некогда сегодня. Я заѣхалъ на секунду, чтобы тебя провѣдать; у меня есть дѣло сегодня вечеромъ.

Павелъ. Дѣло? у тебя?

Окуркинъ. И очень важное: я предпринялъ охоту на прелестнѣйшаго звѣрька.

Павелъ. На легкокрылую бабочкуѵ

Окуркинъ. Нѣтъ. Она вполнѣ порядочная барышня. Я встрѣтилъ ее только одинъ разъ у знакомыхъ и то мелькомъ, а сегодня я узналъ, что она будетъ въ театрѣ, и ты поймешь...

Павелъ. Я вижу, ты неисправимъ.

Окуркинъ. Это мое единственное занят³е въ жизни: быть неисправимымъ. Долженъ-же человѣкъ что нибудь дѣлать. Впрочемъ, ты обо мнѣ не очень сокрушайся. Со временемъ я непремѣнно исправлюсь; разумѣется, какъ можно позже, въ самыхъ преклонныхъ годахъ. Тогда я раскаюсь. Но, чтобы было въ чемъ раскаяваться, надо сперва побольше нагрѣшить,- вотъ я и стараюсь. До свиданья, голубчикъ, до свиданья.

Уходитъ въ среднюю дверь.

Павелъ. (Провожая его глазами.) Итакъ, все это еще существуетъ на свѣтѣ: и приключен³я, и легкомысл³е!... и любовь... Надо встряхнуться.

Входятъ Вирилинъ и Мотылевъ.

ПАВЕЛЪ, ВИРИЛИНЪ, МОТЫЛЕВЪ.

Вирилинъ. (Мотылеву, оживленно бесѣдуя и показывая). Вы находите, что хорошо, а по моему нехорошо.

Мотылевъ. Мнѣ нравится.

Вирилинъ. Еще бы!.. На то вы мнѣ и компаньонъ, чтобы вѣчно мнѣ противорѣчить.

Мотылевъ. Нѣтъ-съ, это вы со мной всегда несогласны.

Вирилинъ. (Показывая рисунокъ.) Какъ-же съ вами соглашаться?.. Ну. глядите: развѣ это не пестро? Такъ и рябить въ глазахъ,

Мотылевъ. И прекрасно, что пестро,- это и требуется.

Вирилинъ. Вамъ, можетъ быть, но не мнѣ.

Павелъ. О чемъ вы спорите.

Мотылевъ. Да вотъ объ вашемъ рисункѣ для кожаныхъ обоевъ.

Павелъ (Вирилину.) Вамъ, дядя, не нравится?

Вирилинъ. Ты на меня, Павлуша, не сердись, но я нахожу его не довольно солиднымъ. Это рисунокъ, такъ сказать, не кожаный... Обои предназначаются для кабинета, а кабинетъ долженъ имѣть серьезный, солидный видъ.

Мотылевъ. Нисколько. Кабинетъ, какъ и друг³я комнаты, долженъ располагать къ веселью.

Вирилинъ. Такъ вы ужъ прямо оклейте его газетными каррикатурами, тогда выйдетъ еще веселѣй.

Павелъ. Господа, господа! - хоть бы по вечерамъ-то вы перестали спорить и ссориться. Вѣдь на это у васъ есть все утро, во время фабричныхъ работъ.

Вирилинъ. Онъ не перестанетъ! онъ никогда не перестанетъ. Вѣришь-ли, Павлуша, онъ 27 лѣтъ все такой несносный. Да-съ, Афанас³й Ивановичъ, вы несносный. Я съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе убѣждаюсь, что мы другъ къ другу не подходимъ, что наше товарищество долго продолжаться не можетъ.

Мотылевъ. Однако позвольте, Петръ Петровичъ, вы, кажется, пришли сюда съ намѣрен³емъ сообщить вашему племяннику...

Вирилинъ. Пожалуйста; не безпокойтесь напоминать... я все очень хорошо помню и безъ васъ, это вы меня считаете слабоумнымъ, но я совсѣмъ не слабоумный.

Павелъ. Что такое сообщить, дядя?

Вирилинъ. А вотъ сейчасъ. Присядь.

Садится слѣва на диваньчикъ, Павелъ тоже садится подлѣ него.

Мотылевъ. Слава тебѣ Господи.

Садится на стулъ по другую сторону Павла.

Вирилинъ. (Торжественно.) Дорогой Павлуша! Послѣ двадцати семи лѣтъ самаго невыносимаго товарищества съ этимъ господиномъ, сегодня въ первый разъ компаньонъ мой и я - мы сошлись на одной и той-же мысли.

Мотылевъ. Но я первый ее высказалъ.

Вирилинъ. А я согласился... надѣюсь это не маловажное обстоятельство. Мысль эта касается тебя.

Павелъ. (Удивленный). Меня?

Мотылевъ. Да Именно васъ касается,

Вирилинъ. (Сердито Мотылеву.) Вы что-же: сами хотите сказать, такъ говорите, или предоставьте мнѣ?

Мотылевъ. Продолжайте, сдѣлайте милость, продолжайте,

Вирилинъ. (Павлу.) Ты нашу фабрику знаешь. Началась она въ ничтожныхъ размѣрахъ, а теперь достигла блестящаго состоян³я.

Мотылевъ. И приноситъ хорош³й доходъ.

Вирилинъ. (Мотылеву.) Если я говорю, что фабрика въ блестящемъ состоян³и, то уже само собой разумѣется, что она даетъ хорош³й доходъ... или можетъ быть вы воображаете. что фабрика тогда бываетъ въ блестящемъ состоян³й, когда она никакого дохода не даетъ?

Мотылевъ. Я только думалъ...

Вирилинъ. Это было-бы очень любезно съ вашей стороны, еслибъ вы только думали и не высказывали вашихъ думъ. Ты можешь понять, Павлуша, какихъ трудовъ мнѣ стоило, чтобы достичь успѣховъ, вотъ съ подобнымъ компаньономъ. Теперь я состарился и все что имѣю рано или поздно должно достаться тебѣ.

Павелъ. Ахъ, дядя...

Вирилинъ. Этого не избѣжишь. Ну!.. грустно было-бы думать, что въ одинъ прекрасный день весь заработокъ моей жизни перейдетъ въ чуж³я руки,

Мотылевъ. Въ чуж³я для насъ обоихъ, особенно, если онъ меня переживетъ.

Павелъ. (Улыбаясь Мотылеву.) Вы разсчитываете умереть раньше дядюшки?

Вирилинъ. Не надѣйся. Отъ него такой деликатности и не дождешься. Во всякомъ случаѣ, Павлуша, такого рода давнишн³й союзъ желательно съ честью довести до конца, и къ счаст³ю всѣ обстоятельства намъ вполнѣ благопр³ятствуютъ. У Афанас³я Ивановича есть дочь, а у меня ты. Изъ этого, конечно выходитъ... (Немного смущенный.) Что ты... понимаетъ... (Сердито Мотылеву.) Да, говорите-же вы хотъ что нибудь!

Мотылевъ. Нѣтъ, вы уже начали, вы и продолжайте.

Вирилинъ. Всю жизнь мнѣ приходится отдуваться за васъ.

Мотылевъ. (Павлу.) Дѣло ясное, Павелъ Васильевичъ: вашъ дядюшка и я задумали женить васъ на моей дочери.

Павелъ. Позвольте... это такъ неожиданно для меня...

Вирилинъ. Въ жизни надо всегда готовиться къ самому скверному и тогда ничего неожиданнаго не будетъ... ты женишься на Варварѣ Афанасьевнѣ.

Павелъ. (Слегка иронически.) Чтобы обезпечить дальнѣйшее существован³е фирмы?

Вирилинъ. Это мнѣ будетъ очень пр³ятно.

Мотылевъ. И мнѣ тоже.

Павелъ. А мнѣ? про меня вы не спрашиваете?

Мотылевъ. Вамъ? Помилуйте, разъ я предлагаю вамъ свою дочь... казалось-бы...

Павелъ. (Любезно.) Афанас³й Ивановичъ, повѣрьте, я очень цѣню такую честь, но я почти не знаю вашей дочери. Мнѣ такъ мало приходилось встрѣчаться съ ней... я даже и разговаривалъ то съ ней почти только мимоходомъ.

Мотылевъ. Успѣете наговориться.

Вирилинъ. Конечно... если не до свадьбы, такъ послѣ.

Павелъ. Тогда ужъ будетъ поздно... а между тѣмъ рѣшиться на бракъ съ такой прозаической цѣлью...

Мотылевъ. Варя у меня этой вашей поэз³и не понимаетъ,- она вполнѣ современная и разсудительная барышня.

Вирилинъ. То есть такъ-же разсудительна, какъ онъ самъ?.. Но не смотря на всѣ ея недостатки...

Мотылевъ. (Возмущенный.) Недостатки? у моей Вари?

Вирилинъ. Если я могъ вытерпѣть его 27 лѣтъ, то вѣроятно и ты...

Мотылевъ. Вытерпѣть! мою Варю вытерпѣть!.. Еще неизвѣстно кому придется терпѣть...

Вирилинъ. Что вы этимъ хотите сказать?.. Вы унижаете моего племянника. Если онъ вамъ не нравится,- сдѣлайте одолжен³е: навязываться мы не намѣрены.

Мотылевъ. Да и я не навязываю своей дочери.

Вирилинъ. Въ такомъ случаѣ безподобно. Оставимъ этотъ разговоръ.

Мотылевъ. Какъ вамъ будетъ угодно.

Вирилинъ. Павлуша, женитьба твоя разстроена. Мы отказываемся.

Павелъ. (Съ комической покорностью.) Погодите, господа, дайте-же и мнѣ вымолвить словечко.

Мотылевъ. Говорите... хотя признаюсь...

Вирилинъ. (Кидаясь въ кресло.) Высказывайся.

Павелъ. Высокоуважаемый Афанас³й Ивановичъ, и вы, и дядюшка несказанно меня поразили принятымъ вами сообща рѣшен³емъ. Но, въ виду малаго моего знакомства съ невѣстой, я пока не скажу ни да, ни нѣтъ. Я вамъ искренно благодаренъ за ваше довѣр³е и дамъ вамъ отвѣтъ, когда хорошенько все обсужу и посовѣтуюсь съ самимъ собою.

Мотылевъ. Чудесно. Больше этого я и не требую. Сейчасъ видно, что вы умный человѣкъ... не то что... (Вирилину.) Да-съ, онъ вполнѣ разумный человѣкъ. (Беретъ шляпу.) До свидан³я, скучнѣйш³й изъ всѣхъ ворчуновъ.

Вирилинъ. (Радостно.) Неужели вы уходите?!. благодарю васъ.

Мотылевъ. (Идя къ двери, Павлу.) Съ вами-то мы все таки какъ нибудь сговоримся. По правдѣ сказать, оттого-то мнѣ и хотѣлось бы этой женитьбой удержать васъ на фабрикѣ. (Указывая на Вирилина.) Сами видите, что такое вашъ дядюшка.

Уходитъ.

Вирилинъ. Ушелъ?

Павелъ. Да.

Вирилинъ. Удивляюсь тебѣ, Павлуша: преподносятъ тебѣ чуть не въ полное распоряжен³е богатѣйшую фабрику, а ты еще артачишься. Ты хоть-бы немного и обо мнѣ подумалъ... пора тебѣ замѣтить, какая мнѣ помощь отъ моего компаньона. Я старъ становлюсь; а коли ты женишься, вѣдь ты тоже дѣлаешься компаньономъ, хозяиномъ...

Павелъ. Ахъ, да! Ты съ этой точки зрѣн³я... Ну что-жъ, я начинаю привыкать къ повиновен³ю... приказывай. Постараюсь влюбиться въ Варвару Афанасьевну.

Вирилинъ. (Презрительно.) Зачѣмъ влюбиться? Какой вздоръ. Ты долженъ жениться, основать свой домъ... Я понимаю, что это тебя немножко пугаетъ; но право... женитьба тоже имѣетъ свои пр³ятныя стороны. Напримѣръ, выходишь ты утромъ изъ дому... ну? а вечеромъ возвращаешься,- или - же на оборотъ, выходишь вечеромъ... а возвращаешься только утромъ... да и кромѣ того... гм... гм... однимъ словомъ: бракъ положительно имѣетъ свои пр³ятности.

Павелъ. Отчего-же ты самъ не женился?

Вирилинъ. Да такъ... не случилось... Сначала у меня было столько дѣла на фабрикѣ, что некогда было объ этомъ подумать... да и было слишкомъ рано...

Павелъ. А потомъ?

Вирилинъ. Потомъ? (Указывая на свою небольшую лысину.) Потомъ было слишкомъ поздно. Впрочемъ, что говорить объ этомъ.

Входитъ Степанида.

ВИРИЛИНЪ, ПАВЕЛЪ и СТЕПАНИДА.

Степанида. (Съ подносомъ, на которомъ стаканъ чаю и графинчикъ съ ромомъ.) Вотъ, Петръ Петровичъ, чай вамъ принесла. Ставитъ подносъ на столикъ налѣво.

Вирилинъ. Развѣ ужъ время?

Степанида. Какже, батюшка, половина девятаго.

Вирилинъ. (Смотритъ на часы.) И то, минута въ минуту.

Степанида. А я вамъ другаго рому купила, вчерашн³й вамъ не понравился. (Вирилинъ наливаетъ ромъ въ чай.) Этотъ будетъ лучше.

Вирилинъ. (Пробуя.) Дѣйствительно не дуренъ. Ну, что-же вы намъ на ужинъ приготовили?

Степанида. Солонины взяла и къ ней свѣжую спаржу подамъ.

Вирилинъ. Какъ ты меня балуешь.

Степанида. Ахъ, ты, Создатель! чуть не забыла. Докторъ присылалъ къ вамъ фельдшера сказать, что никакъ не можетъ быть сегодня.

Вирилинъ. Жалъ. Стало быть, сегодня и въ картишки не придется сыграть.

Степанида. Отчего-же?.. Не безпокойтесь, Петръ Петровичъ, я и объ этомъ позаботилась: другого нашла, господина Губкина пригласила... Обѣщалъ придти... какъ-же вамъ безъ картъ.

Уходить.

Павелъ. (Указывая послѣ небольшой паузы на дверь, въ которую вышла Степанида.) Теперь понимаю, дядя, почему ты до сихъ поръ не женатъ.

Вирилинъ. Что ты, что ты!!. Ошибаешься, брать... не смѣй и думать.

Павелъ. Ты меня не понялъ, дядя. Я говорю въ томъ смыслѣ, что ея вѣчная заботливость о тебѣ, ея нѣжныя, чисто материнск³я попечен³я, ея сердечная потребность предупредить всякое твое желан³е...

Вирилинъ. Обязываютъ меня быть благодарнымъ.

Павелъ. Напротивъ, ты все это долженъ проклинать. Для тебя было-бы гораздо лучше, если бы твое хозяйство шло вверхъ дномъ и никто-бы о тебѣ не заботился.

Вирилинъ. Благодарю.

Павелъ. Тогда-бы ты самъ о себѣ позаботился. Ты давно-бы вырвался отсюда и сталъ бы искать себѣ жену. Твоя жизнь освѣтилась-бы яркимъ солнышкомъ. Теперь бы двое или трое ребятишекъ ползали у тебя на колѣняхъ и это внесло-бы въ твой домъ оживлен³е, молодость...

Вирилинъ. Да на что мнѣ? Я на мою жизнь не жалуюсь,

Павелъ. Не жалуешься, а всегда всѣмъ недоволенъ и часто ворчишь изъ-за пустяковъ... Закисъ въ этой обстановкѣ и даже не чувствуешь, до какой степени она тебя губить. Стоитъ-ли наживать богатство, трудиться, затѣмъ только, чтобы утромъ читать глупую газету, весь день пересчитывать счеты и вечеромъ играть въ винтъ или зѣвать въ клубѣ?! Вѣдь одурь возьметъ отъ такой жизни... ни себѣ на радость, ни другимъ...

Вирилинъ. У тебя что-ли мнѣ учиться какъ жить?

Павелъ. Немножко не мѣшаетъ... Не все мнѣ выслушивать твои совѣты, выслушай и ты меня хоть разокъ. Рѣзать ножницами купоны штука не мудреная. Лучш³е проценты тѣ, которые обмѣниваются на радости и удовольств³я,- и когда человѣкъ объ этомъ забываетъ, то все его состоян³е не болѣе какъ куча ненужной бумаги. Вотъ почему, дядя, я тебѣ прямо говорю: время еще не ушло. Лови минуту. Ты человѣкъ добрый, съ любящимъ сердцемъ, ты вправѣ ожидать и сочувств³я, и участ³я. Самъ увидишь, что для тебя теперь хорошая жена куда будетъ лучше и старой экономки, и надоѣдливаго компаньона, и такого безпутнаго племянника, какъ я... Прощай пока. Хорошенько объ этомъ подумай.

Уходить направо

ВИРИЛИНЪ, потомъ СТЕПАНИДА,

Вирилинъ. Вотъ такъ насказалъ... как³я глупости... гм... (Усмѣхается.) А вѣдь даже забавно... мнѣ вдругъ... (Усмѣхается.) Вотъ была бы штука... вотъ-бы рты всѣ поразинули... (Ходитъ задумчиво по комнатѣ и случайно останавливается передъ зеркаломъ.) А что, вѣдь я еще не совсѣмъ уродъ... потертъ немного, это правда... но... перемѣна обстановки... новая жизнь... гм... да... (Степанида входитъ съ подносомъ, на которомъ блюда для ужина. Молча ставитъ на столъ. Вирилинъ, содрогаясь, отъ нее отступаетъ.) А скажи-ка ты мнѣ, Степанида, который тебѣ годъ?

Степанида. (Стыдливо.) Мнѣ?.. Ахъ, Петръ Петровичъ, что это вамъ пришло въ голову объ этомъ спрашивать?

Вирилинъ. (Оглядывая ее.) И то, зачѣмъ спрашивать, какъ будто не видно сразу. (Снова тревожно ходитъ по комнатѣ). Что это, какая скука.

Степанида. А вотъ сейчасъ придетъ господинъ Губкинъ, да старый конторщикъ...

Вирилинъ. И засядемъ мы по одной сотой въ винтъ,- прелесть какъ хорошо!.. и просидимъ мы до тѣхъ поръ, дока свѣчи догорятъ до подсвѣчника.

Степанида. (Удивленно.) Какъ всегда.

Вирилинъ. Да, да, какъ еще стулья-то насъ выносятъ. Все только однѣ старыя рожи видишь въ морщинахъ,- да беззубыя улыбки.

Степанида. Я, Петръ Петровичъ, не виновата что не позже родилась... какое Богъ далъ обличье то и есть... за то душой моей я преданный человѣкъ.

Вирилинъ. Душу-то глазами не видишь.

Степанида. Какъ не видишь, Петръ Петровичъ... вы вчера только нахмурились изъ-за рома, а ужъ я сегодня пять погребовъ обѣгала.

Вирилинъ. (Вздыхая.) Да, ты всегда мнѣ угождаешь..

Степанида. Такой вамъ ромъ достала, что ему не меньше пятидесяти шести лѣтъ.

Вирилинъ. Пятидесяти шести! Ровно мои года. Это чортъ знаетъ какъ много.

Степанида. Петръ Петровичъ, да что это съ вами сегодня? Я васъ совсѣмъ не понимаю.

Вирилинъ. Гдѣ тебѣ понять. Ахъ, Степанида, зачѣмъ ты такая аккуратная и заботливая!

Степанида. Помилуйте, Петръ Петровичъ, а вѣдь жила въ лучшихъ домахъ...

Вирилинъ. Зачѣмъ ты жила въ лучшихъ домахъ? Приготовь столъ для винта, привинчивай меня къ этому дурацкому времяпрепровожден³ю, коли судьба моя такая.

Входитъ Антомъ.

ТѢ-ЖЕ и АНТОНЪ.

Антонъ. (Степанидѣ.) Степанида Савшина, тамъ какая-то барышня спрашиваетъ.

Степанида. Какая барышня? что ей нужно?

Антонъ. Петра Петровича желаетъ видѣть.

Вирилинъ. (Отворачиваясь.) Меня? Кто такая? (Антонъ подаетъ визитную карточку. Вирилинъ читаетъ.) Ольга Михайловна Кудряшева, проситъ Петра Петровича принять ее по важному дѣлу.

Степанида. По вечерамъ Петръ Петровичъ дѣлами не занимаются.

Вирилинъ. Да. да, Скажи, пусть зайдетъ завтра въ контору.

Антонъ. (хочетъ идти.) Слушаю-съ.

Вирилинъ. А впрочемъ, постой... что она... какъ на видъ?.. ничего... молода?..

Антонъ. Молоденькая-съ.

Вирилинъ. И... хороша... то-есть собой?

Антонъ. Не похаешь; такая, можно сказать, въ апетитѣ. У насъ такихъ не бываетъ.

Вирилинъ. (Про себя.) Даже и этотъ дуракъ замѣтилъ, что здѣсь только старыя рожи. (Антону.) Ну, нечего дѣлать, проси.

Антонъ. Слушаю-съ.

Уходить въ среднюю дверь.

Степанида. Зачѣмъ это вы въ такое поздное время, Петръ Петровичъ, за дѣла принимаетесь? Вотъ ужинъ на столѣ, а вы...

Вирилинъ. Не хочу я ужинать; отстань... уйди, пожалуйста.

Степанида. (Про себя.) Что это съ нимъ? все шиворотъ на выворотъ пошло.

Уходитъ съ подносомъ. Входитъ Ольга.

ВИРИЛИНЪ, ОЛЬГА.

Ольга. (Очень скромно.) Извините Петръ Петровичъ, что въ такой поздн³й часъ я осмѣлилась...

Вирилинъ. (Ласково перебивая.) Помилуйте... Ничего... Присядьте, прошу васъ.

Ольга. Я весь день была такъ занята, что только подъ вечеръ выдалось время.

Вирилинъ. Чѣмъ могу служить?

Ольга. Я слышала, что ваша фирма "Вирилинъ и Мотылевъ" нуждается въ бухгалтерѣ и кореспондентѣ.

Вирилинъ. Да, мы ищемъ бухгалтера.

Ольга. Такъ я вотъ рискнула попытать счастья.

Вирилинъ. А!.. У васъ вѣрно братецъ есть, или женихъ, за котораго вы...

Ольга. О, нѣтъ. Я ищу мѣста собственно для себя.

Вирилинъ. (Непр³ятно пораженный.) То есть, какъ-же это, для васъ?

Ольга. Такъ вотъ: для меня самой.

Вирилинъ. Вы хотите служить у меня?

Ольга. Что-жъ, Петръ Петровичъ, женщина-бухгалтеръ совсѣмъ не такая рѣдкость но нашимъ временамъ.

Вирилинъ. Такъ-съ. Понимаю. Женская эмансипац³я, дѣвич³й трудъ, равенство обоихъ половъ... Благодарю покорно.

Ольга. Я? Петръ Петровичъ, прошла полный курсъ коммерческихъ наукъ; я имѣю аттестатъ. Если вы пожелаете подвергнутъ меня испытан³ю...

Вирилинъ. Ничуть не желаю, Моя контора не дѣвич³й панс³онъ. Я, сударыня, держусь старины и по мнѣ въ конторѣ должны работать мужчины.

Ольга. А женщины гдѣ?

Вирилинъ. Въ кухнѣ... ихъ дѣло варить и жарить?

Ольга. Согласна. Но... что-же онѣ должны варить и жарить?

Вирилинъ. Какъ что?

Ольга. Я хочу этимъ сказать, что у многихъ женщинъ положительно не на что приготовить обѣдъ,- если онѣ сами ничего не заработаютъ...

Вирилинъ. Ну, въ такомъ случаѣ... пускай выходятъ замужъ.

Ольга. Совершенно вѣрно... но - за кого?

Вирилинъ. Надо думать, что еще не всѣ мужчины перевелись на свѣтѣ.

Ольга. Да, но ихъ недостаточно.

Вирилинъ. Ого!

Ольга. Увѣряю васъ, что такъ. Какъ негоц³антъ, вы конечно повѣрите цифрамъ. По послѣднимъ статистическимъ даннымъ доказано, что мужчины и женщины въ Росс³и находятся въ самыхъ неправильныхъ отношен³яхъ между собой.

Вирилинъ. (Не понявъ.) Въ неправильныхъ отношен³яхъ? что вы такое говорите?

Ольга. Мужчинъ на цѣлый милл³онъ меньше, чѣмъ женщинъ; прибавьте къ этому, что множество мужчинъ не рѣшаются жениться за неимѣн³емъ средствъ содержать жену... наконецъ, что есть и так³е дрянные эгоисты, которые предпочитаютъ оставаться холостяками, чтобы не безпокоить себя... Неправда-ли? вѣдь есть и так³е дрянные эгоисты?

Вирилинъ. Да, да... разумѣется есть... (про себя.) И эта тоже говоритъ, что и Павелъ... упреки со всѣхъ сторонъ.

Ольга. (Продолжая.) Итакъ изволите видѣть: комплектъ мужчинъ, желающихъ жениться, далеко не отвѣчаетъ количеству дѣвицъ, желающихъ выйти замужъ, а потому поневолѣ множество женщинъ остаются сверхъ комплекта.

Вирилинъ. Сверхъ комплекта.

Ольга. Это тѣ несчастныя дѣвушки, для которыхъ на балу никогда не хватаетъ кавалеровъ, а въ жизни онѣ напрасно мечтаютъ о томъ, чтобы пристроиться... И такихъ сверхъ комплекта на одинъ милл³онъ.

Вирилинъ. Конечно... положен³е ихъ непр³ятное. Но не могу-же я измѣнить статистики и увеличить комплектъ мужей. Все таки призван³е женщины совсѣмъ не конторская работа, а бракъ.

Ольга. Повѣрьте, Петръ Петровичъ, сами дѣвушки никогда не откажутся отъ этого призван³я. Къ несчаст³ю мужчины не больш³е охотники просить руки, не имѣющей ничего... (Съ кокетствомъ выставляя руку.) какъ бы красива ни была эта рука. Вотъ и приходится самой пробиваться въ жизни... что я и пытаюсь сдѣлать, обращаясь къ вамъ.

Вирилинъ. Да развѣ у васъ нѣтъ отца, который бы заботился о васъ?

Ольга. О? мой папа, конечно, дѣлаетъ все, что можетъ. Но онъ старъ - и насъ три взрослыхъ дочери у него... Пенс³я его такая маленькая, а все такъ дорого... еслибъ вы знали, что стоитъ содержан³е трехъ взрослыхъ дѣвушекъ. Спросите-ка у вашей супруги.

Вирилинъ. У меня супруги нѣтъ.

Ольга. Вы не женаты?

Вирилинъ. Я состою въ числѣ дрянныхъ эгоистовъ.

Ольга. (Испуганная). Ахъ? ты Господи! что-жъ это я наговорила. (Кокетливо). И все таки надо быть правдивой: я своихъ словъ назадъ не беру,

Вирилинъ. И не берите. Вамъ жаловаться на судьбу не придется, Вы ни въ какомъ случаѣ не останетесь сверхъ комплекта. Вы такъ очаровательны во всѣхъ отношен³яхъ, что...

Ольга. Петръ Петровичъ, вы, кажется, начинаете мнѣ говорить любезности. Это совсѣмъ не пристало моему будущему принципалу.

Вирилинъ. Ого! Да вы говорите какъ будто ужъ увѣрены, что я васъ приму на службу.

Ольга. Не увѣрена, а надѣюсь. Это было-бы большимъ счаст³емъ и для меня и для моихъ сeстеръ.

Вирилинъ. Вы, вѣроятно, младшая?

Ольга. Нѣтъ, я средняя. Старшая, Соня, устроила швейную мастерскую,

Вирилинъ. А младшая?

Ольга. Поля?.. Ну, той мы не позволяемъ работать. У нее прехорошеньк³й голосокъ, такъ что мы ее пристроили въ консерватор³ю и по мѣрѣ силъ, стараемся дать ей хорошее музыкальное образован³е.

Вирилинъ. Это очень и очень похвально. Но, видите-ли, дорогая барышня, дѣло въ томъ, что... если бы даже я и захотѣлъ. Нѣтъ, это положительно невозможно. Что скажутъ мои молодцы въ контор