Крюковской Аркадий Федорович - Сверх комплекта, Страница 3 - Книги

, вырви у нея соглас³е,- я зацѣлую тебя.

Обнимаетъ его.

Павелъ. (Смѣясь.) Ой, дядя, больно.

Вирилинъ. Да?.. видишь, какой я еще сильный... (Показываетъ руки.) Смотри, как³е мускулы,- желѣзо!

Павелъ. Такъ чтобы не откладывать въ долг³й ящикъ... (Говоритъ въ дверь.) Ольга Михайловна.

Вирилинъ. Ты хочешь сейчасъ?.. у меня голова кружится. Бррр... какъ на казнь приговоренный....

Ольга входитъ въ среднюю дверь.

ТѢ-ЖЕ и ОЛЬГА.

Ольга. Вы меня звали?

Павелъ. Точно такъ, Ольга Михайловна. Приготовьтесь услышать кое что совершенно для васъ неожиданное.

Вирилинъ. (Волнуясь.) Отъ моего имени.

Ольга. Отчего-же вы не говорите сами?

Вирилинъ. Нѣтъ, ужъ пускай скажетъ мой племянникъ... Онъ знаетъ мои воззрѣн³я... и, конечно, съумѣетъ... (Нетерпѣливо.) Говори, Павлуша.

Павелъ. Ольга Михайловна, вотъ вамъ мой дядюшка, это самый добрый и благороднѣйш³й человѣкъ въ м³рѣ. Вы можете повѣрить мнѣ на слово; никто не знаетъ его золотаго, сердца такъ, какъ я. Мое безпутное поведен³е стоило ему не мало сѣдыхъ волосъ, но онъ мнѣ все прощалъ.

Вирилинъ. Оставь ты мои волосы въ покоѣ.

Павелъ. Сегодня, наконецъ, я хоть немного могу расплатиться съ нимъ за все, что онъ для меня сдѣлалъ,- и вы, Ольга Михайловна, должны мнѣ въ этомъ помочь.

Ольга. Отъ всей души.

Павелъ. Не торопитесь обѣщать. Отъ васъ мой дядюшка потребуетъ очень многаго, очень многаго.

Вирилинъ. (Со вздохомъ.) Это правда.

Павелъ. Но если вы благоразумны, вы все-таки ему не откажете. Подумайте, что одного вашего слова достаточно, чтобы навѣки изгнать всякую заботу изъ родительскаго дома и вполнѣ обезпечить существован³е ваше и вашего батюшки, и вашихъ сестеръ.

Вирилинъ. (Про себя, потирая руки.) Отлично говоришь... я тебѣ поручу всѣ процессы нашей фирмы.

Павелъ. Словомъ, чтобъ не распространяться далѣе... (Подводитъ въ ней Вирилина.) Дядюшка предлагаетъ вамъ свою руку и сердце.

Вирилинъ. Я... я рѣшаюсь питать надежду...

Ольга. Вашу руку?.. Мнѣ?..

Вирилинъ. (Про себя.) Оборветъ, сразу оборветъ.

Ольга. Извините... право я не могу придти въ себя... это такъ неожиданно...

Павелъ. Переговорите-же съ нимъ самимъ. Я оставлю васъ съ нимъ вдвоемъ.

Хочетъ удалиться.

Вирилинъ. (Удерживая его.) Нѣтъ, нѣтъ, Павлуша, останься.

Ольга. (Тревожно.) Да... прошу васъ, не уходите.

Павелъ. (Вирилину.) Я думаю, что тебѣ было-бы удобнѣе...

Вирилинъ. Нѣтъ, голубчикъ, продолжай. Ты такъ хорошо говоришь. (Сконфуженный, Ольгѣ.) Племянникъ посвященъ во всѣ мои тайны, отвѣтьте ему... а на меня не обращайте никакого вниман³я... какъ будто меня нѣтъ.

Ольга. (Павлу.) Петръ Петровичъ настолько выше меня по своему положен³ю въ обществѣ, что я поневолѣ должна себѣ задать вопросъ: чѣмъ и когда я отплачу ему за то, что онъ такъ великодушно предлагаетъ мнѣ свое имя?

Павелъ. Ну, объ этомъ вы не безпокойтесь. Въ случаѣ вашего соглас³я вы ему принесете гораздо больше, чѣмъ онъ вамъ. Вашъ здравый смыслъ, ваше любезное обхожден³е, ваша молодость...

Вирилинъ. (Восторженно.) О, да!

Павелъ. И вотъ эта лучезарная улыбка, которая...

Вирилинъ. Мнѣ такъ нравится.

Павелъ. Наконецъ, ваша красота, ваши чудные глаза... они-бы могли меня съ ума свести, если-бы я себѣ далъ волю...

Вирилинъ. (Дергаетъ Павла на платье.) Павлуша, ты бы побольше обо мнѣ говорилъ...

Павелъ. (Какъ-бы пробуждаясь.) Да, вашъ избранникъ... кто-бы онъ ни былъ, долженъ гордиться вашимъ соглас³емъ.

Ольга. Ну, а если относительно самаго главнаго, я останусь передъ нимъ въ долгу?

Павелъ. То есть, чего это?

Ольга. (Продолжая обращаться къ Павлу,) То есть... бы это объяснить?.. Когда бывало дома заходила рѣчь о томъ, что, можетъ быть, найдется человѣкъ, которому я буду принадлежать на всю жизнь,- я всегда думала, что насъ соединитъ любовь... самая искренняя, самая прочная... что я за моимъ мужемъ пойду куда ему будетъ утодно, хоть на край свѣта, готова буду жертвовать для него всѣмъ, всѣмъ!.. Правильно-ли я думала, Павелъ Васильевичъ?

Вирилинъ. (Тревожно про себя.) Вотъ онъ, ея отвѣть.

Ольга. (Все къ Павлу.) Что-же вы молчите?

Павелъ. Зачѣмъ вы не спросили меня про это четыре недѣли тому назадъ, когда я еще былъ бѣднякомъ и не умѣлъ подводить всякаго рода разсчеты. Тогда я бы вамъ отвѣтилъ: да, вы совершенно правы,- искреннюю любовь, захватывающую всю душу человѣка, не купишь никакими благами м³ра.

Ольга. (Взволнованная.) Я была увѣрена, что вы такъ отвѣтите.

Жметъ ему руку.

Вирилинъ. (Про себя.) Пропало мое дѣло.

Потихоньку уходитъ направо.

Павелъ. (Не замѣчая ухода Вирилина.) Но такъ-бы я говорилъ четыре недѣли тому назадъ. Съ тѣхъ поръ я сдѣлался тѣмъ, что принято называться благоразумнымъ человѣкомъ. И вотъ я самъ, въ этой комнатѣ, простился навсегда съ горячими увлечен³ями молодости, чтобы обручиться съ богатой дѣвушкой.

Ольга. (Пораженная.) Вы обручились? вы?.. безъ любви? такъ только по разсчету?..

Павелъ. Какъ истинно добродѣтельный гражданинъ.

Ольга. Вы могли рѣшиться?

Павелъ. Что дѣлать? этимъ всѣ должны кончить.

Ольга. (Отвернувшись отъ Павла, съ горькимъ разочарован³емъ.) Всѣ?.. вы думаете?... о, конечно, послѣ такого блистательнаго примѣра...

Павелъ. Ольга Михайловна, что съ вами?

Ольга. (Взволнованная.) Скажите вашему дядюшкѣ... скажите... что я... согласна.

Павелъ. Вы... согласны?

Ольга. (Со вздохомъ.) Да.

Павелъ (Опуская голову.) Дядя, ты слышишь? (Обращаясь въ ту сторону, гдѣ находился Вирилинъ.) Куда-же это онъ дѣвался? (Зоветъ.) Дядя!

Вирилинъ. (Показываясь въ полуоткрытую дверь направо, вполголоса.) Знаю, Павлуша... напередъ знаю... не трудись объяснять.

Павелъ. Ликуй и радуйся: Ольга Михайловна сказала "да".

Вирилинъ. (Входя въ комнату, взволнованный.) Что? Что ты говоришь? ты можетъ быть ослышался? (Ольгѣ.) Неужели вы удостоили?.. согласились?.. Ольга Михайловна... Ольга, Олечка... Я... я долженъ... (Открывая объят³я, будто хочетъ притянуть ее къ сердцу, но робѣетъ и быстро обращается къ Павлу.) Павлуша! Дай обнять тебя. (Обнимаетъ и крѣпко цѣлуетъ. Къ Ольгѣ.) Хорошо-ли вы разсудили?.. я только думалъ, что... ахъ, дѣти мои, если-бы вы могли понять, до чего я счастливъ! (Снова дѣлаетъ движен³е, чтобы ее обнять, но сейчасъ-же опускаетъ руку.) Ну; на это еще придетъ свое время.

Входитъ Кудрышевъ.

10.

ТѢ-ЖЕ и КУДРЫШЕВЪ, потомъ СТЕПАНИДА и МОТЫЛЕВЪ.

Кудрышевъ. Надѣюсь, что теперь вы уже переговорили.

Ольга. Ахъ, папа, папа! господинъ Вирилинъ только что просилъ моей руки.

Кудрышевъ. (Радостно.) Что? (Павлу.) Вы? (Протягивая руку.). Очень, чрезвычайно тронутъ. Прекрасная будетъ парочка.

Ольга. (Смущенная.) Нѣтъ, папочка, не онъ... (Указывая на Вирилина.) а вотъ кто: Петръ Петровичъ.

Кудрышевъ. (Пораженный.) Вы?

Степанида. (Быстро входя справа.) Петръ Петровичъ, пожалуйте завтракать.

Вирилинъ. (Обнимая ее.) Дорогая ты моя! если-бы ты знала, какъ я счастливъ!

Мотылевъ. (Въ среднюю дверь.) О! какая компан³я!

Вирилинъ. Афанас³й Ивановичъ, можете меня поздравить: я женюсь.

Мотылевъ. На Степанидѣ! - поздравляю; давно ждалъ.

Вирилинъ. Убирайтесь вы съ вашей Степанидой, вотъ выдумалъ!..

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВ²Е.

У МОТЫЛЕВА.

Изящно убранная гостинная. Въ среднюю дверь, которая сначала отворена, видѣнъ ярко освѣщенный залъ. Впереди налѣво, передъ группою цвѣтущихъ камел³й, стоитъ небольшой турецк³й диванъ, около котораго двѣ тубаретки и перламутровый столикъ. Впереди направо, второй столъ и разнаго рода мебель.

МОТЫЛЕВЪ, МОТЫЛЕВА, ВАРЯ, ОКУРКИНЪ, докторъ КОРНЕВЪ, его дочери: МАША и САША, ГУБКИНЪ а друг³е гости,- потомъ КРАСНОПЕРОВЪ.

Губкинъ. (Слѣва къ Мотылевой.) Я всегда восхищаюсь убранствомъ вашей квартиры;- такая прелесть! столько вкуса, столько изящества...

Саша. И всяк³й разъ какая нибудь новинка. Напримѣръ, эта группа камел³й.

Корневъ. А эти парижск³я ширмочки,

Мотылева. Все это причуды моей Вари; ее и расхваливайте.

Мотылевъ. Во всякомъ случаѣ, это очень любезно съ вашей стороны, ваше превосходительство, что вы насъ не забываете. (Немного иронически.) Особенно при вашихъ многочисленныхъ обязанностяхъ.

Губкинъ. О, Софья Аристовна, вы отлично знаете, что нигдѣ я такъ хорошо себя не чувствую, какъ у васъ.

Варя. (Сидя на диванѣ впереди направо, обращаясь къ Окуркину, который стоитъ позади ея.) Замѣтьте, тотъ же самый комплиментъ онъ повторяетъ въ каждомъ домѣ, гдѣ его угощаютъ хорошимъ обѣдомъ. А на обѣды онъ самъ навязывается.

Окуркинъ. Что касается вашего дома, то я вполнѣ готовъ ему вторить. Сегодня я у васъ въ первый разъ, но предупреждаю васъ, Варвара Афанасьевна: вы можете приглашать меня, когда угодно,- никогда не откажусь.

Варя. Такъ вамъ здѣсь нравится?

Окуркинъ. Помилуйте, я провелъ у васъ цѣлый вечеръ и ни разу не попалъ въ просакъ.

Варя. Развѣ это съ вами случается?

Окуркинъ. Безпрестанно. Напримѣръ, я одному старичку на балѣ говорю: смотрите, какая уродина идетъ по залѣ; а онъ мнѣ: это моя дочь... Другому я такъ вскользь замѣтилъ: какую дурацкую п³есу я видѣлъ вчера въ театрѣ; а онъ: позвольте, почему-же? - эта п³еса моего сочинен³я... кажется мнѣ стоитъ только сказать: (Мотылевъ вводитъ Красноперова.) Вотъ идетъ грязный мѣшокъ съ золотомъ, купчина фабрикантъ, обирающ³й своихъ рабочихъ... какъ...

Красноперовъ подошелъ къ Варѣ.

Варя. Ахъ, здравствуйте, позвольте васъ познакомить! извѣстный фабрикантъ и коммерц³и совѣтникъ Антонъ Антоновичъ Красноперовъ,- Владим³рь Николаевичъ Окуркинъ.

Окуркинъ. (Немного смущенный.) Ахъ, очень пр³ятный сюрпризъ. (Кидая взглядъ Варѣ.) Впрочемъ, въ сущности, я это долженъ былъ ожидать,

Красноперовъ. (Удивленный.) Вы меня ожидали?

Окуркинъ. Не васъ, а въ этомъ родѣ... (Варѣ.) Ну и у васъ мнѣ не повезло.

Губкинъ. (Любезно подходя къ Красноперову.) Я вамъ сегодня утромъ написалъ записку...

Продолжаетъ разговаривать съ Красноперовымъ.

Варя. (Окуркину.) Все таки я васъ спасла: не дала вамъ распространяться о грязномъ золотомъ мѣшкѣ.

Красноперовъ. (Губкину.) Значитъ, я могу ожидать ваше превосходительство въ четвергъ къ намъ откушать.

Губкину. Съ удовольств³емъ!.. Вѣдь вамъ извѣстно, что я нигдѣ такъ хорошо себя не чувствую, какъ въ вашемъ домѣ.

Корневъ. (Мотылеву.) Ахъ, батюшки, я было совсѣмъ запамятовалъ. Вѣдь васъ можно поздравить съ счастливымъ событ³емъ на фабрикѣ.

Губкинъ. (Подходя.) А что случилось?

Корневъ. Развѣ вы, ваше превосходительство, не знаете? - старый Вирилинъ женится.

Губкинъ. Что вы? - не можетъ быть.,

Корневъ. И на совсѣмъ молоденькой дѣвушкѣ, восемнадцати лѣтъ.

Маша. (Мотылеву.) А сколько лѣтъ вашему компаньону?

Мотылевъ. Пятьдесятъ шесть.

Корневъ. (Съ усмѣшкой.) Самая лучшая пора для женитьбы.

Губкинъ. (Корневу.) Послѣ свадьбы непремѣнно заѣду выразить мое почтен³е новобрачнымъ и увѣренъ, что нигдѣ не буду такъ хорошо себя чувствовать, какъ въ ихъ домѣ.

Окуркинъ. (Красноперову.) Да, старикъ должно быть очень храбраго десятка... Не правда-ли?

Красноперовъ. Въ какомъ-же смыслѣ?

Окуркинъ. Въ томъ смыслѣ что при такого рода бракахъ жена только начинаетъ жить, а мужъ кончаетъ; такъ тутъ всегда является извѣстный диссонансъ.

Красноперовъ. (Обиженно.) Позвольте, однако... я тоже женился въ зрѣлыхъ годахъ и тоже на молоденькой дѣвушкѣ.

Окуркинъ. Ахъ и вы? (Въ сторону.) Такъ и думалъ что влопаюсь.

Красноперовъ. На какомъ-же основан³и вы имѣете подозрѣн³е?

Окуркинъ. Я сказалъ вздоръ, я всегда говорю вздоръ... извините.

Отходитъ и садится.

Мотылевъ. (Въ среднюю дверь, женѣ.) Мой другъ,

Петръ Петровичъ пр³ѣхалъ и съ невѣстой.

Корневъ. Ага! молодая парочка.

Губкинъ. Интересно взглянуть.

Всѣ идутъ въ залу, дверь которой, послѣ нѣсколькихъ ceкундъ, затворяется Лаврент³емъ.

ВАРЯ и ОКУРКИНЪ.

Варя. Что съ вами? опять неудача?

Окуркинъ. Разумѣется. Никакъ не думалъ, что...

Варя. А съ вами это иногда случается?

Окуркинъ. Что?

Варя. Думать

Окуркинъ. Стараюсь по крайней мѣрѣ, да ничего изъ этого не выходитъ.

Варя. Зачѣмъ вы насмѣхаетесь надъ Петромъ Петровичемъ? - онъ такой хорош³й человѣкъ.

Окуркинъ. Это изъ зависти. Пятидесяти шести лѣтъ и уже онъ нашелъ себѣ подходящую невѣсту. Въ его годы Богъ знаетъ дойду-ли я еще до этого.

Варя. Все зависитъ отъ васъ самихъ. Чего-же вы ждете?

Окуркинъ. Жду какого нибудь счастливаго приключен³я.

Варя. (Смеясь.) Случайнаго случая? - это большая рѣдкость.

Окуркинъ. Однако ещи недавно мнѣ привилось... Позволите разсказать?

Варя. Если позволительно слушать,

Окуркинъ. Вполнѣ. Такъ вотъ-съ: какъ-то недавно я прогуливался по Василеостровской набережной, у памятника Адмирала Крузенштерна и даже подумывалъ о томъ, уже не пуститься-ли и мнѣ отъ нечего дѣлать въ какое нибудь ледовитое путешеств³е... вдругъ, въ изящной каретѣ, проѣхала мимо меня нѣкая очаровательная молодая дѣвушка... Мнѣ показалось, будто и самъ адмиралъ сдѣлалъ движен³е, чтобы съ ней раскланяться. Въ крошечной ручкѣ, высунутой изъ окна, она держала небольшой букетъ цвѣтовъ,- и, вообразите, въ тотъ самый моментъ, когда она поровнялась со мной, порывъ вѣтра унесъ одну изъ розъ ея букета прямо къ моимъ ногамъ. Я вскочиль на извощика, полетѣлъ за каретой...

Варя. (Смѣясь.) И догнали?

Окуркинъ. Нѣтъ. На большомъ проспектѣ пришлось обождать проѣзда конокъ и карета скрылась... но розу я сохранилъ.

Варя. Боже, какъ поэтично!

Окуркинъ. Все таки я выслѣдилъ мою незнакомку... Я встрѣтилъ ее въ одной свѣтской гостиной какъ разъ въ то время, когда она уѣзжала... Я видѣлъ ее въ театрѣ... наконецъ, на дняхъ, я увидѣлъ ея карету у крыльца фабрики Вирилина... На дверцѣ кареты была нарисована изящная монограмма В и М.

Варя. Такъ это я ваша фея?

Окуркинъ (Роясь въ боковомъ карманѣ.) А вотъ и ваша роза, я всегда ношу ее на сердцѣ. (Ищетъ въ карманѣ.) Ахъ, Господи, сегодня какъ нарочно, оставилъ ее въ другомъ карманѣ.

Варя. (Смѣясь.) Ну, Владим³ръ Николаевичъ, приключен³е ваше, кажется, будетъ имѣть самый печальный оборотъ.

Окуркинъ. Какъ всегда.

Варя. Увы, между вами и мной есть неодолимое препятств³е, поважнѣе проѣзжающихъ конокъ... я почти обручена съ друтимъ.

Отходитъ.

Окуркинъ. (Про себя.) Такъ и зналъ... но позвольте... "почти" - значитъ не окончательно обручена... Отчаяваться еще рано...

Уходитъ въ среднюю дверь.

Варя. (Слѣдя глазами за Окуркинымъ.) Какой онъ однако добродушный и милый.

Входитъ Вирилинъ и Корневъ.

ВИРИЛИНЪ, КОРНЕВЪ, ВАРЯ.

Вирилинъ. Знаю, докторъ, самъ знаю прекрасно.

Корневъ. Не правда-ли, Варвара Афанасьевна, онъ какъ будто помолодѣлъ отъ счастья.

Вирилинъ. Ужъ я это сегодня два раза слышалъ.

Корневъ. Но не отъ врача. Съ недѣлю тому назадъ вы сдѣлали на меня впечатлѣн³е шестидесятилѣтняго старца. А съ тѣхъ поръ... ну, честное слово, помолодѣли лѣтъ на десять, по крайней мѣрѣ.

Вирилинъ. То есть имѣю видъ пятидесятилѣтняго. Премного благодаренъ за такой комплиментъ.

Отходитъ. Корневъ уходитъ въ валу.

Вирилинъ. И вотъ такъ впродолжен³е всего вечера.

Варя. Васъ кто нибудь разсердилъ?

Вирилинъ. Всѣ. Кругомъ глупыя шутки и зависть. Нѣкоторые такъ удивляются, когда я имъ представляю невѣсту, словно она заморское чудовище. Ну да, я не скрываю: я конечно... не первой молодости... но все таки еще я не потерялъ своего права на счастье и, во всякомъ случаѣ, не обязанъ спрашивать разрѣшен³я у всякихъ молокососовъ.

Варя. Да это никого и не коснется, кромѣ васъ и вашей невѣсты.

Вирилинъ. Не правда-ли?.. Ахъ, если бы все устроилось по моему, я-бы втихомолку наслаждался своимъ счаст³емъ и не показывалъ бы его постороннимъ. Но въ такого рода дѣлахъ скрываться никакъ невозможно.

Варя. (Смѣясь.) По крайней мѣрѣ тайну сохранить трудно.

Вирилинъ. Молодую женщину необходимо вывозить въ свѣтъ, бывать съ ней на вечерахъ. Вотъ и новый фракъ пришлось заказать... а эти лакированныя ботинки... чортъ знаетъ, какъ отъ нихъ горятъ ноги. Или этотъ накрахмаленный стояч³й воротничекъ. (Вертитъ шеей.) Право надо имѣть шею жирафа. Со всѣхъ сторонъ постарались меня разукрасить. Особенно проклятый парикмахеръ; онъ потратилъ столько разныхъ эссенц³й на мои волосы. словно живьемъ хотѣлъ меня набальзамировать.

Варя. Зато вы такъ эффектны сегодня.

Вирилинъ. Что можно-бы наклеить на меня надпись: просятъ не прикасаться - заново выкрашенъ. Меня доведетъ до бѣшенства это общественное вниман³е. Знаете-ли, я ужъ умудрился нанести оскорблен³е чиновнику при исполнен³и имъ служебныхъ обязанностей.

Варя. (Смѣясь.) Вы? не можетъ быть.

Вирилинъ. Честное слово. Пошелъ я справиться на счетъ нужныхъ документовъ, такъ чиновникъ меня спрашиваетъ: "Вы серьезно хотите жениться?" Да. "А сколько вамъ лѣтъ?" Пятьдесятъ шесть. "A вашей невѣстѣ?" Девятнадцать. Такъ онъ мнѣ на это: какъ вы говорите: девяносто? - я такъ вспылилъ... Девятнадцать, закричалъ я съ негодован³емъ, а глухому тетереву не слѣдовало-бы занимать казенныхъ мѣстъ, Онъ страшно обидѣлся и притянулъ меня къ мировому; мнѣ пришлось извиняться... чортъ знаетъ...

Входитъ Вороновъ.

ВИРИЛИНЪ, ВАРЯ, ВОРОНОВЪ.

Вороновъ. (Раскланиваясь.) Я, кажется, немного запоздалъ.

Варя. А! Иванъ Ивановичъ!.. Позвольте васъ, господа, познакомить: Иванъ Ивановичъ Вороновъ,- Петръ Петровичъ Вирилинъ.

Вороновъ. (Пожимая Вирилину руку.) Очень пр³ятно. Я, кажется, имѣлъ удовольств³е видѣть васъ вчера въ театрѣ, съ вашей прелестной дочерью.

Вирилинъ. У меня дочери нѣтъ.

Вороновъ. Нѣтъ?.. А молодая особа, которая сидѣла съ вами въ ложѣ?

Вирилинъ. Это моя невѣста.

Вороновъ. (Пораженный.) Ваша не...

Вирилинъ. (Сердито.) Да-съ, милостивый государь, моя невѣста. А въ скоромъ времени будетъ моей женой. Смѣю надѣяться, что вы ничего противъ этого не имѣете.

Вороновъ. Рѣшительно ничего.

Входитъ Мотылевъ.

ТѢ-ЖЕ и МОТЫЛЕВЪ.

Мотылевъ. Любезнѣйш³й Иванъ Ивановичъ, наконецъ-то вы пожаловали.

Вороновъ. (Вполголоса ему,) Вашъ компаньонъ просто невозможный человѣкъ.

Вирилинъ. (Варѣ.) Ну, что? Слышали?.. Моя "дочь"? а!?. Что мнѣ на это отвѣчать?.. А знаете кто больше всѣхъ меня сердитъ?.. вашъ почтеннѣйш³й батюшка.

Варя. Вы съ нимъ вѣчно ссоритесь.

Вирилинъ. Да нѣтъ, теперь совсѣмъ другое; съ тѣхъ поръ, какъ я сталъ женихомъ, Афанас³й Ивановичъ носится со мной, какъ съ сырымъ яйцомъ. Онъ сталъ остороженъ, внимателенъ, ну, обращается точь въ точь, какъ съ безнадежно больнымъ, отъ котораго отказались всѣ доктора. Поминутно пожимаетъ мнѣ руки съ такимъ грустнымъ выражен³емъ лица, что вся жолчь въ груди поднимается.

Мотылевъ. (Который проводилъ Воронова въ залу и возвращается къ Вирилину съ протянутыми обѣими руками.) Ну-съ, добрѣйш³й мой...

Вирилинъ. (Испуганно отступаетъ.) Вотъ изволите видѣть. (Прячетъ руки за спину; сердито.) Но нѣтъ, я не желаю...

Варя. Боченокъ съ порохомъ да и только!

Смѣясь уходитъ въ среднюю дверь.

Мотылевъ. (Съ дружескимъ участ³емъ.) Ну-съ, Петръ Петровичъ, хорошо вы сдѣлали, что сюда удалились. Я понимаю, что тамъ вамъ было не по себѣ.

Вирилинъ. Да-съ, не могу сказать, чтобъ приглашенные ваши гости были очень пр³ятны.

Мотылевъ (Пожимая Вирилину руку.) Почему-же такъ, мой старый другъ?

Вирилинъ. Опять жметъ мнѣ руку. (Быстро отымаетъ руку.) Скажите-же мнѣ, сдѣлайте милость, къ чему это вѣчное пожат³е руки? это хоть кого взбѣситъ!.. и все-то вы ко мнѣ обращаетесь съ такою жалост³ю, какъ будто хотите сказать: тебѣ предстоитъ опасная операц³я... (Иронически пожимая руку Мотылева.) но ты благополучно ее перенесешь. (Отталкивая руку Мотылева.) Чортъ васъ побери! вѣдь такой опасности на самомъ дѣлѣ еще нѣтъ.

Мотылевъ. Конечно нѣтъ. Но я все-таки принимаю участ³е въ вашей судьбѣ.

Вирилинъ. Только пожалуйста безъ нѣжностей. Двадцать семь лѣтъ сряду, вы постоянно со мной бранились, зачѣмъ-же вдругъ такой слащавый и печальный тонъ, какъ у изголовья умирающаго?... я вѣдь не больной человѣкъ. Я женихъ.

Мотылевъ. (Снисходительно соглашаясь.) Да, да, да!..

Вирилинъ. И ни у кого позволен³я просить не намѣренъ. Я славу Богу совершеннолѣтн³й.

Мотылевъ. О! этого-то никто отрицать не будетъ.

Вирилинъ. Вы невыносимы.

Раздраженный кидается въ кресло.

Мотылевъ. (Становясь за кресломъ Вирилина.) Милый другъ, сердиться вамъ все таки нечего. Вы, можетъ быть, исключен³е... но вообще браки такого рода всегда вызываютъ сомнѣн³е и недовѣр³е; всяк³й невольно себя спрашиваетъ: съумѣетъ-ли онъ защитить свое счастье?

Вирилинъ. (Вставая, обиженный.) Отъ кого?

Мотылевъ. Отъ молодости. Таковъ законъ природы. Молодость всегда будетъ притягиваться молодостью,- и объ этомъ, мой другъ, (Пожимая ему руку.) вамъ бы слѣдовало подумать.

Уходитъ въ залу.

Вирилинъ. Я исключен³е... ну, да... очень вѣроятно, что я исключен³е... я это чувствую... я... (Передъ зеркаломъ.) Право, не знаю, можетъ быть, отъ электрическаго освѣщен³я, но сегодня какъ-то особенно замѣтны вотъ эти морщины на лбу. (Сердито отходитъ отъ зеркала). Пренепр³ятное освѣщен³е въ этомъ домѣ.

Садится. Входитъ Кудрышевъ.

ВИРИЛИНЪ и КУДРЫШЕВЪ.

Кудрышевъ. (Слегка навеселѣ, отвѣчаетъ кому-то еще въ залѣ.) Нѣтъ, нѣтъ, не могу больше, не могу, довольно...

Вирилинъ. А! папаша Кудрышевъ.

Кудрышевъ. (Подходя къ Вирилину.) Хочу минутку вздохнуть... Тамъ въ залѣ столько народу... къ тому-же этотъ обходительный лакей то и дѣло обходить всѣхъ съ шампанскимъ... а я къ вину не привыкъ... Кто-же не знаетъ, что безпорочный семейный чиновникъ въ отставкѣ къ шампанскому не пр³ученъ.

Вирилинъ. (Дружески.) Идите, идите, сядьте подлѣ меня.

Кудрышевъ. (Садясь.) Ахъ, это вы тутъ.

Вирилинъ. Скажите-ка, папаша, который вамъ годъ?

Кудрышевъ. Мнѣ на дняхъ минуло пятьдесятъ пять.

Вирилинъ. Только.

Кудрышевъ. (Улыбаясь.) Да, сынокъ дорогой, я на цѣлый годъ моложе васъ.

Вирилинъ. Моложе? (Съ ирон³ей къ самому себѣ.) Такъ что почти могли-бы быть моимъ зятемъ.

Кудрышевъ. (Смѣясь.) Да, если-бы вы вовремя женились.

Вирилинъ. Ахъ, это проклятое время, оно такъ и проскользаетъ между пальцами. Михаилъ Семеновичъ, вѣдь и вы сами не замѣтили, какъ превратились въ старика.

Кудрышевъ. И не вспоминайте. Я былъ уже старикомъ и въ первой молодости. Регулярно ходилъ на службу, садился у своего стола, и такъ каждый день впродолжен³е многихъ лѣтъ.

Вирилинъ. (Про себя.) Совершенно какъ я.

Кудрышевъ. Все та-же дорога и та-же работа. И прежде, чѣмъ я успѣлъ оглянуться, товарищи уже отпраздновали мой двадцатипятилѣтн³й юбилей.

Вирилинъ. Тоже было и со мной.

Кудрышевъ. Но я примирился съ своей судьбой.

Вирилинъ. А я вотъ не хочу мириться!.. Со мной молодость еще не попрощалась, да и нескоро это будетъ... (Указывая на входящую Ольгу.) Взгляните, вотъ она идетъ, моя молодость.

Входятъ Ольга и Павелъ.

ТѢ-ЖЕ, ОЛЬГА и ПАВЕЛЪ.

Ольга. (Смѣясь, Павлу.) Нѣтъ! устала, не могу больше танцовать.

Вирилинъ. Какъ она весела, какъ она с³яеть.

Кудрышевъ. Устала, дружокъ?

Ольга. Натанцовалась вдостоль.

Вирилинъ. Гм... съ кѣмъ-же это, моя дорогая?

Ольга. Со всѣми... Первую кадриль съ Павломъ Васильевичемъ... потомъ и польку... и вообще... по три раза онъ меня приглашалъ... и потомъ еще двѣ кадрили тоже съ Павломъ Васильевичемъ... И теперь ужъ я больше не могу.

Кидается въ кресло.

Павелъ. (Упрашивая.) Ну, еще одинъ туръ вальса.

Ольга. Папа, милый, принеси мнѣ чего-нибудь напиться.

Вирилинъ. Позвольте... Это моя обязанность, никому ее не уступлю. (Павлу.) Спасибо, Павлуша, что ты такъ помогаешь твоему дядѣ. А васъ, Михаилъ Семеновичъ, я прошу всѣ ваши подозрѣн³я отбросить,- иначе мы поссоримся.

Кудрышевъ. Да я, Петръ Петровичъ, только такъ...

Оба уходятъ.

Павелъ. Ну, безподобная невѣста, какъ вы себя чувствуете?

Ольга. Я еще до сихъ поръ не могу придти въ себя! - да впрочемъ и не желаю. Лучше и не заглядывать ни впередъ, ни назадъ, и вѣчно жить въ какомъ-то туманѣ. Къ счастью, для меня все это такъ неожиданно и ново. Подумайте, вѣдь сегодня я въ первый разъ въ такомъ большомъ собран³и. Какъ тутъ все красиво и роскошно. Воображаю, что вы подумали, когда побывали съ дядюшкой въ нашей несчастной квартиркѣ?

Павелъ. Ахъ, я готовъ-бы былъ тамъ остаться навсегда.

Ольга. На нашемъ четвертомъ этажѣ?

Павелъ. Я самъ на такой-же высотѣ провелъ лучш³е дни моей жизни и ни въ какомъ роскошномъ дворцѣ не забуду своей старой конурки... Знаете, я вамъ покаюсь: въ тотъ день, когда я выходилъ отъ васъ, меня такъ тянуло къ старому моему жилищу, что самъ не знаю какъ я очутился передъ нимъ,- и, вообразите, къ воротамъ былъ приклеенъ билетикъ, квартира была не занята... Я счелъ это за указан³е съ неба и опять нанялъ мою старую комнату.

Ольга. Зачѣмъ она вамъ?

Павелъ. Чтобы отдыхать душой... я буду приходить туда посидѣть на изломанномъ стулѣ, у испачканнаго рабочаго стола, чтобы хоть на время забывать, что я сталъ солиднымъ и благоразумнымъ человѣкомъ... И я буду счастливъ тамъ, Ольга Михайловна, гораздо счастливѣе тѣхъ, которые позволятъ запереть себя въ золотую клѣтку.

Ольга. Это намекъ на меня.

Павелъ. Вы думаете?

Ольга. Но вѣдь вы знаете, Павелъ Васильевичъ, почему я такъ поступаю: я ужъ о себѣ давно не думаю, ради отца, ради сестеръ... Будьте великодушны,- мнѣ и безъ того тяжело.

Павелъ. Клянусь вамъ, что не хотѣлъ васъ обидѣть, да и по какому праву?.. когда я самъ съ Варварой Афанасьевной.

Ольга. Видите, видите...

Павелъ. Не будемъ-же трогать нашихъ ранъ, будемъ лучше другъ другу помогать, какъ два хорошихъ задушевныхъ пр³ятеля. Не правда-ли.

Цѣлуетъ ея руку.

Ольга. Какъ два товарища?

Павелъ. Два товарища.

Ольга. Отлично.

Павелъ. (Цѣлуя ея руку.) Будемъ стоять другъ за друга.

Ольга. Всегда.

Павелъ. (Снова цѣлуетъ ея руку.) Ну, а на счетъ дядюшки, постарайтесь доставить ему, какъ можно болѣе счастья... онъ такой славный, добрый человѣкъ, и мы оба такъ много ему обязаны.

ОЛЬГА, ПАВЕЛЪ, ВИРИЛИНЪ, ВАРЯ.

Вирилинъ входитъ изъ залы незамѣченный, дѣлаетъ нѣсколько шаговъ впередъ. Варя вошла съ нимъ и, прислушиваясь, остается въ глубинѣ сцены.

Павелъ. (Мы замѣчая вошедшихъ.) Да? да, онъ былъ-бы слѣпымъ, если-бы не замѣтилъ всего, что онъ въ васъ пр³обрѣтаетъ, какое вы милое, чудное созданье, и какое счастье любить васъ.

Вирилинъ. (Подходя, удивленный.) Любить?.. Павелъ, однако, что-же ты тутъ такое разводишь?

Павелъ. (Смущенный.) Я... дядя... я... говорилъ о тебѣ... и признавался Ольгѣ Михайловнѣ... въ твоей любви...

Ольга. (Подходя къ Вирилину, беретъ его за руку.) Совершенно вѣрно,- я честно и отъ души буду отвѣчать на такую любовь.

Вирилинъ. (Тронутый, цѣлуя руки Ольги.) Дорогая моя... (Павлу.) Павлуша, благодарю... благодарю...

Уходитъ подъ руку съ Ольгой.

Павелъ. (Про себя, вытирая себѣ лобъ платкомъ). Даже въ жаръ бросило!

Варя. (Наблюдая на Павломъ.) Подозрительно. (Приближаясь.) Такъ что-же, мой другъ, когда-же вы оффиц³ально будете просить у моихъ родителей моей руки?

Павелъ. Я... я... непремѣнно на дняхъ.

Варя. И послѣ этого все-таки не перестанете признаваться въ любви Ольгѣ Михайловнѣ?.. за вашего дядюшку.

Павелъ. Что за вопросъ?

Варя. А мнѣ-то кто-же будетъ признаваться въ вашей любви?

Павелъ. Развѣ это нужно?

Варя. Вамъ нечего мнѣ сообщить?

Павелъ. О чемъ?

Варя. Помните въ нашемъ коммерческомъ контрактѣ есть такой параграфъ, 7-й: сознаваться другъ другу въ случаѣ какого нибудь увлечен³я...

Павелъ. (Послѣ короткой внутренней борьбы.) У меня увлеченья нѣтъ.

Варя. (Пожимая плечами.) Въ такомъ случаѣ, это другое дѣло. Нѣтъ?.. Ну, ужъ я теперь и сама не знаю, должна-ли я говорить или молчать... Смѣшно и глупо. Два разумныхъ существа мучаютъ здѣсь другъ друга и ни у одного не хватаетъ настолько мужества, чтобы ясно высказать свои чувства.

Павелъ. Чьи? Къ кому?

Варя. Вы любите Ольгу Михайловну и она васъ.

Павелъ. Варвара Афанасьевна! ради Создателя...

Варя. Какъ поправить дѣло?

Павелъ. Между нами?

Варя. Нѣтъ... о насъ и разговора быть не можетъ: между нами все, разумѣется, кончено... Я такая легкомысленная, что найду свое счастье и въ другомъ мѣстѣ.

Павелъ. Такъ мы съ вами разстаемся?

Варя. Умнѣе, чѣмъ это дѣлаютъ друг³е: не посл