Добролюбов Александр Михайлович - Из Книги Невидимой

их слов. Слова только одежда. И одежда может быть даже грубой, даже рваной, даже некрасивой только бы крепко было тело и выносливо к жару и холоду. И можно так закрыть себя одеждами, что трудно будет ходить. Это делаете вы.

  

   Против представлений или театров. Это ваше искусство представленья я всегда глубоко презирал даже тогда, когда принадлежал к вам. Мне всегда было радостней самому прочесть вещь, чем увидать ее представленной. И так трудно понять что бы ни было, а представленье это полная измена или перелицовка написанного. Потом театр - училище лжи. Первый лжец есть актер, представляющий. Он смеется тогда, когда нехочет смеяться, плачет там, где нет плача. И все зрители приучаются ко лжи и учатся лгать. Вот отчего так много лжи в современном образованном обществе - даже от этих театров. Зрители смотрят на зрелище как на жизнь и плачут при изображенных страданьях и выплакивают тут все слезы и радость свою, всю силу духа. Потом они возвращаются в жизнь сухие и смотрят на нее как на представленье и проходят спокойные мимо самых ужасных зрелищ.

   Даже вы сами признаете, что незачем представлять ска-занное и написанное: раскрашенное изваянье и вы назовете не изваяньем, а куклой.

   Это истинное искусство толпы!

  

   Против образованья без веры и против всей мертвой жизни. Без храма, без молитвы самый ученый, образованный, самый милосердый человек часто будет оказываться ниже самого грубого идолопоклонника в жизни.

   Как смерть - так тяжела мне ваша жизнь. Только телом и разумом занимаетесь все вы, а духа незнаете. Даже своего духа незнаете вы, а Дух Божий сокровен от вас.

   Все ваши книги, все ваши искусства, вся ваша наука, все ваше образованье, все ваши города и обычаи - одна ве-ликая пустыня.

   Кто из вас видал огненную колесницу херувимов, ко-торую видали даже древние?

  

   В защиту только музыке и песни. Из всех ваших искусств частью понимаю и признаю я в храме только одно - музыку и песню, но даже не теперешнюю музыку и не теперешнюю песню. Эти легкие крылатые звуки ближе к бессмертному всенаполняющему невидимому миру. И песня пусть является только от избытка в сердце и пред Всевидящим - на жертвеннике бесконечного.

  

  

  

  

   Господи, где сила Твоя и весна Твоя?

   Где на земле обитает торжество Твое?

   Возврати меня, Жизнь моя, в сердце Твое,

   Возврати мне сердце дней древних,

   Возврати мне всю веру и душу мою,

   Напиши меня на руке Твоей,

   Напиши стены мои на руке Твоей,

   Стены мои всегда у очей Твоих!

   Помяни дни Твои торжественные непобедимые,

   Когда рука Твоя вела меня и в мраке!

  

   Братья, воскликните к Богу голосом радования!

   Я повстречал Его на пути моем.

   Сзади приблизился Он ко мне,

   Невидимо прикоснулся Он ко мне,

   Поразил меня на земле Своей,

   Наступил на меня, победил меня,

   Боролся со мной с великим одолением,

   Назвал меня "богоборец мой"

   И в сумерках утра благословил меня.

   Сочетался со мной браком таинственным

   И никто не видал наших дней весны,

   Только степи кругом расстилалися,

   Только птицы кругом раскликалися,

   Только крылья кругом развевалися,

   Только песни кругом раздавалися

   - Видимые и невидимые.

   Сочетался со мной браком таинственным,

   В море морей втекли реки мои

   И видал я в струях имена Его,

   Нет конца именам Его.

   Отец мой и Сын мой, Возлюбленный мой,

   Старший брат мой, невеста моя и сестра моя,

   Правая рука моя,

   Он - вся жизнь моя и душа моя!

  

  

  

   Я шел по весенней дороге.

   И внезапно, после долгих сомнений, как покров про-рвался среди окружающего меня мира, я опять увидел не-беса и воскликнул: "Родные поля мои, дорогие горы мои, какой блеск, какой блеск!" Ибо как звездный свет, как непрерывный зведный свет, наполнявший все небо, так тихими волнами, таинственными лучами обвеяно было цар-ство Света.

   На каких языках человеческих расскажу я это? По-тому что, братья, в истинном ясновиденьи приблизился я к этому чистому миру, который для вас закрыт этой притчей, именем небес.

   Как небеса окружают всю нашу смерть, все наши убийства и дикие шумы, какие они спокойные, чистые!

   И песня бесконечного сожаленья прозвучала над землей моей: "Имя Его - Бесконечное Сожаленье".

  

  

  

   В уединеньи я отдалился от людей и долго лежал как мертвый на жесткой земле прошлогоднего жнива - и суслики в ближней гречихе недоумевали, не мертвый ли я или какая-нибудь еще новая неизвестная тварь. Незримые силы наполнили благоуханьем землю, как море голубел простор, почва земли горела. И я кричал и боролся с Кем-то во внутренностях моих. Все гордые образы земли и небес - ученые Фемоны, современные мудрецы и неверующие и Денница - все прошли пред взором моим в тот день. Наконец я поднял голову, в дыханьи земли я видел изнеможенье от зноя, как чуждые сияли небеса. И суслики на окраинах ближнего поля - перекликаясь, суетясь, перебе-гая недоумевали про меня.

   С этого дня я разрушил навсегда это старинное недоуменье. Долго мучился я, как разуметь, что говорить на земле, чтобы нелгать моим братьям, пока не увидел Тихого Сиянья на неудержимых крыльях ветра, пока не увидел близко, близко Престола Твоего, пока не услышал чистых, всенаполняющих животных рек твоих. Тысячами созданий Твоих, тьмами тем утренних песен их окружил Ты меня. Твой престол на камне и на былинке, и на скале и на всем веществе, на земле и на солнце, на дубе и на березке и на животном и на человеке и на ангеле и на сыне и даже на враге Твоем. Я видел Твой престол и на бездне и бездна не уменьшила света Его. Кролики и змеи мирно извивались у подножий Твоих, мирно упокоились они, неизменным блеском озарились и долины и железные рудники, и не прекрасней их были драгоценные камни земли. Из земли и небес был выкован Твой пре-стол, там протекали все реки времени и вечности, расцветали и уже неотцветали цветы мгновенные, из мрака восставали умершие, и искупленные наказаньями и кровью Твоей были чище непорочных Твоих. В одной руке Твоей я видел лицо животного, лучами Твоими испуганное, но Ты клал ласкающую руку Твою и как дитя слушался он опять приказаний Твоих, и в бессмертной звезде указал Ты подругу ему и подобно звезде и лучами звезды очистились сердце и члены его. В другой руке Твоей в отчаяньи кричал человек, но Ты показал ему горы земли и назвал их братьями его. И он принял заповедь труда и сожаленья и начал трудиться среди вечности Твоей, ибо нет печали земного труда в бесконечности, в творческом побеждающем бездну дел любви. Из всех рек наклоняясь велел пить Ты ему, древние простые пути возвратил Ты ему. И Ангелы трепе-тали в руки Твоей, как служители ждали смерти своей. Чрез огонь преображенья привел ты всех их в вечные двери Свои; устами к устам открыл законы Свои даже былинке степей, верблюды и мыши и звезды и ангелы получили непостижимые до сих пор никем бессмертные одежды свои, сотканные из лучей Твоих. Весны покрыли холмы и стали над утесами бездны, города открывались везде...

   Кто говорит мне? кто поет мне? Я думаю, Господи, над этим будут смеяться мудрецы и все люди.

   И я воскликнул: "Живому, Живому, Живущему в века веков, Безначальному, Бесконечному, Невидимейшему, Еди-ному отдаю, отдаю жизнь мою. Я не Ты, Ты не я, мой дух не Твой, Твой дух не мой, но я подобен Тебе, Отец!"

  

  

  

   Горы, холмы земли - братцы, сестры мои,

   Даже камни дорог - друга верны мои,

   Неба своды, лучи - как отцы мои,

   Звери дикие - братцы милые,

   Реки тихие - обрученные мне, навсегда мои.

   А и мир вам, сестры звездочки,

   Звезды ясные - вы цветы небес,

   Вот цветы полей в венцах царских,

   Лучи солнечные - гонцы радостные,

   Камни мирные придорожные молчаливые,

   Я пред вами, пред всеми лицом ниц до земли простираюсь,

   От вас всех озаряюсь...

   И былиночка - сиротиночка, ты родимая!

  

  

  

   Начинаются, други, деньки строгие,

   Познобило ночесь в полях и последнюю ли былиночку,

   А вечор небо ясное кругом обкладалося...

   Поимейте-ка, други, небо ясное, звезды чистые,

   Поимейте-ка, други, мысли ясные, очи строгие.

   С ними вместе войдем мы в тебя, рай высокий мысленный.

  

   Там увидим все лицом к лицу Безначального Всеединого!

   Красота всех миров - слабый луч Его,

   Выше всякой любви даже край одежд Его,

   Праведность всех святых - только край одежд Его.

   Там восплачемся пред Сотворившим нас!

   Родной Батюшка, Мать, Возлюбленный,

   Нет конца именам Твоим,

   Сотворивый нас, не отвергни нас!

   Вместе, с нами страдающий, сострадающий,

   На грехи наши взирающий, воскресни в нас!

   Нами распинаемый, с нами воскресаемый,

   Воскресни в нас!

  

   Наипаче же убегайте, други, жизни каменной равнодушноей.

   А и станем снова все в тихой ревности,

   Опояшемся чистым разумом.

   Поимейте-ка, други, мысли ясные, очи строгие,

   Будем бодрствовать в ночь суровую, деньки строгие.

   А и благо полагать пред Ним ночи бодрые.

   Что среди ночей земли, среди смертной осени

   Приходил мой милый верный друг, восходило солнце красное

   нежданное.

  

  

  

   Малые и злые дни нынешнего века.

   из книги Ездры.

  

  

   Берегись, берегись, смотри, говорить мне Друг мой, за-мечай, замечай, сейчас ты был среди Моих стран, ты глядел на эти пустые стены, на этот ткацкий столик, на эту тишину заключенья, на изредка доносящиеся с площадок шумы, ты глядел на все как на неизменные начертанные ко благу пути даже в заблужденьи своем.

   Ты хочешь знать Мое слово? Не торопись, не торопись никогда, потому что бесконечная жизнь, бесконечное дело на каждом шагу окружают тебя как весна, как множество родников в приморской стране. Помни, каждый родник сын небес, это братья твои, слушай все и люби, всех люби.

   Если же поторопишься, то ты уже не читаешь предложен-ное тебе, пред тобой мелькают только отрывки, страницы, непонятные буквы, слова, а музыка не звучит для тебя, для поспешного.

   Здесь рядом есть обе страны. В одной ищут только чуда, в другой желают только как-нибудь остановиться или вернуться. Но бесконечна лестница и путь ее единственный - всемирное преображенье, всемирный пир.

  

  

  

   Бывает время дорогое, бывает время дешевое. Однажды я запечалился в заключеньи своем и дешево стало для меня быстрое неудержимое время и тихим показалось оно мне и много утекло его в тот вечер. В один вечер может уйти тысяча лет. Не пренебрегайте же даром Его, чтоб Он не пожалел, что дал его вам!

   Но снова я укрепился и возвратился в церковь вселен-скую и снова стоял среди бесконечного наполненного незем-ной музыкой храма и ради братьев моих Бог возвратил мне вечную жизнь. И в восторге я помыслил и уразумел и увидел, что Бог сильнее всего мира, Он сегодня же вечером может открыть двери моего заключенья.

   Так засвидетельствовано и в видимом писаньи: "Вот клеветник будет ввергать вас в темницу и будете иметь скорбь дней десять." У Него все определено до малейшего мига, только десять дней заключенья моего! Он сегодня же может открыть мои двери.

   И хорошо ли будет тогда мое прощанье с этой комнаткой, если я печалился в ней? И я поглядел на все и все было живое. Кровать запертая на замок у стены глядела на меня с такой любовью, стены охраняли и приветствовали меня, они помнили только лучшее от меня, только песни мои и улыбку, они простили мне час печали. И я сказал не шутя: "мир тебе, сестра моя комнатка." И благословил ее.

   И Дух Жизни соединил меня со всем миром и с этими каменными стенами. Ибо во всем есть великая не-постижимая жизнь. И выглянувшее в дверную форточку лицо тюремщика было дорого мне, как давно знакомое и знаю-щее меня.

  

  

  

   Я ткал, вдруг дверь открылась и испуганный надзира-тель предупредил, что сейчас придет главный начальник всех тюрьм. И вот они вошли и стали у дверей - все мои тюремщики - мирные, ласковые. Главный начальник тюремного управленья подробно расспрашивал меня, довольно ли пищи, нравится ли работа. И я ответил им: "братья, слишком много, слишком часто заботитесь вы обо мне." И мирно поговорили и простясь ушли.

   И вдруг в истинном озареньи я уразумел, что это Бог опять послал мне притчу из книги Жизни Своей. Потому что так будет в грядущих народах, преступник против закона будет все одно что в тюрьме, но не в телесной. Истинно в пустыне окажется он, ибо все будут бояться его. Но несмотря на боязнь лучшие, истинно начальствующие над вселенной придут к нему с кротостью и спросят его, довольно ли у него духовного хлеба.

  

  

  

   В мою наружную комнату вошел наружный невысокий человек и подарил мне на праздник наружную книгу. Так делает он по всей тюрьме каждый год и истинно его ведет дух любви, но он еще темен и печален, он под стражей ветхозаветного закона. И я уразумел. Бог мой дает мне знак. Так будут от вечера до утра входить во все тюрьмы в грядущих народах, но не в наружную комнату и не с наружными книгами.

   И незаметно за работами заключенных приблизится праздник - преображенье мира.

   Так, братья, умейте читать и видимую книгу.

  

  

  

  

   Вы деньки ли мои - деньки тихие неприметные,

   Вы деньки мои - братцы милые, други верные,

   Каждый день ровно голуби над тюремным окошком моим подымаетесь,

   Волю Божию исполняете.

   Вы деньки мои - реки чистые и спокойные,

   Вы часы мои - речки горные,

   Вы минуточки - родники придорожные,

   Вы как камни прекрасные многоценные,

   Вы за что еще мне дарованы?

   Как младенца меня озаряете!

   Вы деньки мои - братья твердые неизменные,

   Вы идете дорогами неизменными,

   Каждый час, каждый миг у вас неизменные.

   Вы как ангелы меня озаряете,

   Осените меня, братья ангелы, света крыльями,

   Осени меня, ангел вечера,

   Светом внутреннейшим, неземным крылом.

  

  

  

  

   Здесь в заключеньи мне совсем не видно, как проходят дни земли. Окно мое часто открыто целый день - осо-бенно если я работаю, часто я стою у решетки, но когда выйдешь на прогулку, тогда только видишь солнце и свет и лучи.

   "Как солнышко блестит!" - невольно воскликнул я однажды, выходя на двор в пасмурный день. Надзиратель посмотрел на меня как на безумного. Плотная мгла строго стояла над городом.

   Но сегодня надо было воскликнуть: "какой огонь!" вместо имени солнца. И день еще сильно зимний, но всеозаряющий свет!

   Мы приближались к костру, как зимой после долгой мо-лотьбы, и все члены радовались свету как отдыху.

   И возвратившись я долго сидел за станком задумав-шись и не мог удержать улыбки и радости. Благодарю тебя, брат мой день, твое лобзанье еще на мне. Ангел ты или один из братьев наших, из нам подобных или кто бы ты ни был, я понял твое приветствие.

   Братья, будем радоваться всему, потому что все живо. Мы живые, но могущественное солнце, которое более нас, неужели не живо оно? и дни и минуты и всякое место - все живо.

   Ходите всегда пред лицом всех братьев ваших! Очищай все дела и все мысли и все члены свои, чтобы радовались все от тебя, чтоб неопечалить и неосквернить никого.

   Ходи всегда среди всех братьев своих!

  

  

  

   Я стал снова младенцем, зима миновала

   И на мокрых дорогах дышало весной,

   До зари моя радость меня пробуждала

   И рука раскрывала глаза и смежала

   И я слышал в постели как звон над водой.

  

   Я был сын земли-матери и все шумы земли

   Были так мне знакомы как дитя колыбель

   И опять я глядел как в черты дорогие

   И со мной говорила березка родная

   И еще оголенные ясни и ель.

  

   И ходил я в союзе великом всемирном,

   С каждым другом как раб одной жизнью дышал,

   Для меня Ты одел всем сиянием пирным

   Мое сердце и небо и выступы скал.

  

   И опять было быстро и легко мое тело

   И в груди проходила в мой город Весна,

   Над окном же река и звенела и пела

   И я встал помолясь от глубокого сна.

  

   Но кругом подымались темничные стены

   И над всем, что любил я, таилась зима

   И снаружи нигде не виднелось измены...

  

  

  

   О небесное пространство

   И обширный разум Твой,

   О Ты бездна, Божья мудрость,

   Неисчерпимый кладезь Твой!

   Дай сознать нам, что есть мука.

   Что есть огненна река.

   Кто есть Бог в пречудном виде.

   Где исшествие Его

   из народных песен.

  

  

   Господи, услышь меня, вот я остановился пред Тобой!

   В тишине открываешься Ты громче бури, так читал я в одном из писаний земли, Ты всегда как истинный Отец готов вразумлять нас.

   Отчего, Господи, так часто обрушивались ступени мои? Разве не Ты водил меня целые годы? Разве не обращал Ты в младенца меня непокорного и уже я незнал ни завтрашних дней, ни заботы сегодняшней, ни воспоминаний прошедшего?

   Я перестал спрашивать Тебя, Господи, и согрешил. Приди же, Сокровенный, Побеждающий все желанья, приди хотя бы в самой нищей одежде, как странник, как иноземец, как незаметный приди.

   С этого дня я полагаю последнее бесконечное основанье, с этого дня буду спрашивать Тебя постоянно, пусть назовут меня сумасшедшим все люди.

   Господи, прости, прости меня.

   Я видел свет Твой так близко и отступил. Эти люди сказал я и даже сейчас говорил, эти люди заразили меня, они недумают, что Ты можешь помогать и малейшему.

   Но я уже входил в эту комнату, я сидел уже за этим ужином с учениками Твоими, и вот Ты являешься на по-роге бледный от молитвы и любви, но радостный ради за-поведей сожаленья.

   И где теперь это время первого брака? где жених? где невеста? где друзья? где недруги ее?

   И Бог ответил ясно, тотчас же, тут же, ибо Он Живой тут. И недумайте, что Он мысль иди мертвая истина каких-нибудь мудрецов.

   Он говорит: Исполни все малые заповеди Мои, иначе не увидишь великих.

  

   И Ангел подошел ко мне и показал книгу и велел писать, хотя я ничего непрочитал. И тогда сказал мне: это книга простая, книга простоты. Без простоты я не по-кажу тебе ее тайн. Оставь, оставь свою волю! Разве я не учил тебя этому все эти годы? Разве не пели этого с тобой друзья твои - помнишь? - среди зеленых полей пред прощаньем?

   И я сказал: Господи, как я познаю пути Твои? Вот они требуют мира со всеми, а эти требуют только сражений? Разве Ты не вел меня уже? Если я ошибался, я готов отказаться. Но я видел хоть слабую, но истинную церковь Твою, за туманами утра увидел я ее и возрадовался.

   Спасенье Богу!

  

   Ты сказал:

   Я создам, создам, построю на рабе моем страну, победившую многие скорби этих народов, сильно приблизятся они к странам бессмертным и вот тогда, как прилив при-ближается к берегу, тихо и со всех сторон приблизятся времена победы.

   Помни, ты можешь быть камнем, но можешь быть и как прежде на тропах протоптанных младенцами и животными. Но мой ты должен быть только камнем, Я положу его, Я обтешу, Я украшу.

   Завет и брак и союз заключу Я с ним.

  

   К кому говорить? Как обратить вас, ученые? Где искал я мудрости и всякий раз напрасно? И вот, братья, я возвещаю вам: Он - имя Его - Красота, Тайна.

   Мудрые, как можете шествовать вы без Него? как разделите вы Его храм на храме и притвор? зачем гово-рить о Нем, если чудеса Его, сила Его отвергаются?

   Он обещал мне, друзья, с сегодняшнего вечера указывать каждое дело, каждое слово велел полагать мне пред Ним.

   Долго бегал я по всем этим улицам со всеми этими уличными мальчишками. Мы были малы, но - право - как злы! Годы прошли, пора неотступать от Него, ибо в Его доме рожден я, каждый вечер я озорник возвращался под кровлю Его, а в Его глазах шла любовь, она укоряла меня. Как небеса, как пир, как ночи, как друзья кто-то победил меня, поразил меня на землю свою, пленил меня светом очей своих.

  

   И тогда Он воскликнул:

   Пустыня, пустыня, вот что сначала Он послал мне сказать тебе. Чтоб ты оставил заботы о духовных и душевных одеждах и пищах твоих!

  

   Слушай Его и будешь возрастать как лилии как обе-щано, как написано. Неторопись цветами, дай сначала хоть листьев братьям твоим, даже зверям.

   Пустыня, телесный пост и молчанье - вот тебе первые ступени храма. И разве ты незнал этого? Это известно даже младенцам. Ведь дух Мой - хоть распинаемый, хоть унижен-ный, но во всех.

   По всей земле и от века проносились эти слова Мои. Сначала исполни все заповеди чистоты и воздержанья. Не может огонь любви загораться на жертвенник нечистоты.

   Древний простой путь возвращаю Я тебе. Есть и видимое, которое от Меня, - не мертвая часть, но заповеди на самое явное и наружное дело любви, но не заповеди наружных народов.

   Оттого они говорят: и наши наружные сети от Него. Но они нехотят исполнить малых приказаний истинно Моих, приказаний к свободе, чтоб дать место тайне Божьей, а не обрезаньям.

   Ибо тайне слишком, слишком мало места, даже если оставить все плотские движенья в молитве Моей!

  

  

  

   Только тот, кто единосущен Отцу, кто постоянно с Отцом, только тот может всегда исполнять Его всемирную волю.

  

  

   И долго не мог я не радоваться, Господи, долго радовался я эту ночь даже не пред Тобой, я озирался на жизнь свою.

   Как уразуметь мне это? Отчего не сразу очистил Ты меня? Отчего не сразу оттолкнул Ты меня?

   Ты попустил меня зайти в наши обычные смертоносные страны земли, их и не боятся и не считают опасными.

   Прежде видал я безумие и страны разврата и страны насмешки. Я видел еще более опасные страны, я шел под рукой гордого духа все начало пути.

   Но эти теплые страны ужасней тех стран, равнодушие, затем и животная жизнь едва не пришли на меня. Едва одно время не вернулась царица разврата, самолюбием и заботой едва не обременил я себя, я недумал, что можно ходить без них даже в храм, я забыл, забыл все что видел...

   Как охранил Ты меня, Чистый, Ты, Которого чистым очам несвойственно глядеть на зло?

   Отчего понемногу освобождал Ты меня? Отчего еще долго я не видел Тебя? Отчего, когда я увидел Тебя, завеса была еще на глазах моих?

   Разве я сам могу снять ее? Разве я могу бороться, если сам сымаю ее? Горьким опытом узнал я это.

   Ты охранил меня и во время греха моего, любовь к вере и бедности Ты не отнял у меня.

   Боже, иначе я не пришел бы к Тебе, тайно должен Ты был победить меня, я продал бы Тебя тогда за друзей своих, я полюбил грехи свои.

  

   Оставляю, оставляю заботы свои!

  

   Не могу не нарадоваться, не о Тебе даже думаю сейчас, Господи, удивляюсь на жизнь свою!

   Ради всех стремящих, ради друзей Твоих, не ради меня утверждаешь Ты меня. Я вижу, вижу - Жизнь Твою в глазах друзей Твоих, она зеница очей Твоих. Братья, твердо говорю вам, я ясно увидел: Он утвердил меня навсегда, навеки.

   Чей голос сказал мне, что надо бы печалиться о вчерашнем, о долгой хитрости своей? Ты забыл грехи мои. Смею ли вспоминать?

  

   Он сказал: "Радость вместо борьбы объявляю тебе, по-беду над временами веков возвращаю тебе. Теперь можешь бороться, теперь и Я жду помощи твоей.

   "Ненавидят Меня друзья утра дней моих."

  

   Прости, прости, целым, простым сотвори опять дух мой. Братья, я объявляю вам: вместо разума дал Он мне мудрость, вместо исканий дал знанье.

   В великом уничиженьи, в великой тайне, в чистоте, целомудрии, в великом смирении, в великом смиренномудрии, в великой простоте скрывается Он. Он Бог сокровенный.

  

  

  

   Среди города воздвигнут был замечательный и дивный чертог, по твердости постройки его можно было назвать крепостью, по красоте раем, по обширности это здание могло вме-стить весь мир.

   из Буньяна.

  

  

   Высокая над землей вознеслась гора,

   Покрытая камнями живыми благоуханными,

   Цветками изукрашенная многоценными,

   Рубинами, гиацинтами.

   И возвел Он на гору Свою учеников Своих,

   Последний раз говорил с ними не притчами,

   Лицом к лицу и устами к устам беседовал с ними Он.

   Говорил им: "проповедуйте твари всей и вселенной всей!

   У Отца Моего живо все, не умрет ничто.

   Даже камни будут огнистые в царстве Его,

   Братья камни будут петь дивные песни в царстве Его".

   И вознесся в виду их в обители невидимые,

   Ибо старая обитель не могла уже удержать Его,

   Вознесся на вершины заоблачные духовные

   В небеса невидимые всенаполняющие.

   И некоторые увидев поклонились Отцу,

   А иные усомнились в многобоящемся сердце своем.

   Но я знаю - Ты жив, о мой Друг и Брат,

   Недостоин я коснуться и следа ноги Твоей,

   Даже тут на земле вижу следы Твои,

   Даже неверующих достигают лучи Твои,

   В пустынях ночей приближаешься

   Ты ко мне, Беседуешь со мной над сголовьем моим,

   Возводишь меня к Отцу Твоему!

  

  

  

   О Боже, прости и очисти, я грешен,

   Вечор обступили виденья меня,

   Рожденные в сердце моем обступили,

   От небесного дня Твоего увели.

  

   Вот слово мое к вам, враждебные призраки!

   Я про Бога Живого говорю вам, друзья,

   Вы к сердцу пристрастны, но вы зарождены

   Вне воли моей и в стране мне чужой.

  

   О Боже, я буду вникать в разуменье,

   Только выйти не дай из стен городка,

   Внимательно буду следить я сквозь окна,

   Узнаю я издали всех приближающихся

   И пред суетным гостем будет речь коротка

   И пред суетным гостем будем, други, молчать.

  

   О Боже, я буду бороться, но только

   Если Ты как друзья побораешь со мной,

   Внимательно буду следить я сквозь окна,

   Узнаю я издали все незримые силы

   И чужой не зайдет пировать в городок.

  

   На земле, есть места смертоносно-опасные,

   Чрез них Ты с утра невредимо веди,

   Чрез время опасное, чрез место опасное,

   Где царство пустыни, где бродят шакалы,

   - До вечернего отдыха невредимо веди.

  

   Мир вам, все прекрасные, тихие, чистые,

   Я вас достигаю чрез стены темницы,

   Вы с Богом и в Боге живые ключи.

   Отныне даю обещанье великое

   - Всегда всех с собой повсеместно нести.

  

   Пируйте весной в городке за стенами,

   Подымайте заздравную чашу любви,

   Я здесь безопасен с Тобой и с друзьями,

   Сюда не достигнут виденья меня.

  

   О Боже, прости и очисти, я грешен,

   Вечор обступили виденья меня,

   Рожденные в сердце моем обступили,

   От небесного дня Твоего увели.

  

  

  

   Воспевайте-ка, други, Батюшку Родимого,

   Бессмертного Всеединого.

   Из народных песен

  

   Ты подарил мне тихую радость,

   Непостижимую всем другим,

   Ты воссиял мне сквозь окна темницы,

   Гаснут как свечи пред солнцем слова.

  

   Ты пришел как всегда незаметный,

   В духовной, но нищей одежде любви.

   Непостижимый, Всеединый, Всесильный!

   О дай весь Твой мир душе моей.

  

   Я глядел себе то вправо, то влево,

   Не знал, что сейчас придет Единственный мой,

   Ты мне рассек своим словом все тело,

   И во внутреннейший мой угол вшел.

  

   К той постланной горнице, к дальней пещере.

   Сорок ночей шел увидеть Тебя Илия

   И там же Иисус на каменьях молился,

   От Батюшки радости-весточки ждал.

  

   Видали они разъяренные бури

   И вихрем пустыней вздымались пески,

   Но только в дыханьи весны благовонной

   Они признавали, Царь мира, Тебя.

  

   С Тобой во всей истине вся бесконечность,

   Как предсказано в книгах твоих, Моисей:

   Бог шел от Синая, Святой от Сеира

   С тьмами, с толпами святых.

   Одесную сияет пламень закона,

   А святые все, все в руке Твоей.

  

   Там первенец Твой из сынов человеческих,

   С ним все двенадцать ученики.

   Непостижимая тайна свершается:

   В чаше вино и душа и кровь Твоя.

  

 &nb