Прошла лишь первая недѣля русскихъ спектаклей въ Парижѣ, но огромный успѣхъ нашего балета уже опредѣлился, даже несмотря на отсутств³е Павловой. Изъ обѣщанныхъ въ этомъ году постановокъ пока были даны "Карнавалъ" и "Шехеразада" вмѣстѣ съ прошлогодними "Festin" и "Половецкими танцами". Поэтому, оставляя общ³е выводы до слѣдующаго раза, подѣлимся съ читателемъ тѣми впечатлѣн³ями, которыя y насъ успѣли накопиться.
"Карнавалъ" Шумана, оркестрованный Римскимъ-Корсаковымъ, Лядовымъ, Глазуновымъ и Черепнинымъ, долженъ быть знакомъ петербуржцамъ по вечеру Сатирикона, гдѣ впервые импровизирована была его постановка. Въ общемъ и цѣломъ эта балетная пантомима производитъ хотя и не сильное, но очень милое "романтическое" впечатлѣн³е. Выражаясь языкомъ А. Бенуа, это - дѣйствителыю "улыбка", но улыбка сквозь слезы, сладостная и печальная. Хорошъ Пьерро (г. Булгаковъ) - такой грузный и неповоротливый среди воздушныхъ, танцующихъ паръ, жаждущ³й любви и получающ³й лишь насмѣшки. Красиво смѣшонъ Pantalon (г. Орловъ), но особенно очаровательна парочка Арлекина (Фокинъ) и Коломбины (сначала г-жа Лопухова, a затѣмъ Карсавина). Ихъ нѣжные танцы - поистинѣ какой-то танцовальный д³алогъ, полный неизъяснимой "Блоковской" прелести. Вообще лирическ³я чары "Балаганчика" не разъ вспоминались при видѣ "Карнавала"...
Красно-зеленая декорац³я Бакста показалась намъ, однако, слишкомъ "лапидарной" и яркой для интимной музыки Шумана, для бѣлоснѣжныхъ и поблекшихъ костюмовъ въ Bidermeier стилѣ, созданныхъ самимъ же Бакстомъ... Большимъ успѣхомъ, чѣмъ "Карнавалъ", пользуется "Шехеразада" (музыка Римскаго-Корсакова). Въ сущности это назван³е не соотвѣтствуетъ содержан³ю, рисующему не синтезъ "Тысячи и одной ночи", a лишь одинъ эпизодъ изъ сказокъ Шехеразады. Эпизодъ, чуждый фееричности и колдовства, но сотканный изъ ласкъ и уб³йствъ. Съ неотвратимый быстротою рока развертывается дѣйств³е въ сладострастной обстановкѣ восточнаго гарема. Здѣсь декоративному таланту Бакста было, гдѣ развернуться и расцвѣсти всѣми причудливыми цвѣтами эротической фантаз³и. Вся декорац³я выдержана имъ въ гармонической гаммѣ изумруднаго (стѣны) и краснаго цвѣта (коверъ), повторяющихся въ зеленыхъ и розовыхъ нюансахъ танцовщицъ и нарушаемыхъ лишь оранжевыми пятнами одалисокъ и синими плащами воиновъ. На французовъ, никогда не видавшихъ подобной серьезности замысла въ стѣнахъ театра, эта декорац³я Бакста произвела огромное впечатлѣн³е Когда взвился занавѣсъ, публика разразилась аплодисментами по адресу декорац³и - явлен³е, кажется, небывалое въ лѣтописи французскаго театра {Эскизы къ костюмамъ и декорац³ямъ Бакста пр³обрѣтены Museé des Arts Décoratifs.}! Но намъ лично декорац³я показалась слишкомъ упрощенно-гармонической и сдержанной по колориту. Хотѣлось бы еще большей знойности, еще большаго сладостраст³я красокъ; хотѣлось бы видѣть эту декорац³ю написанной Гогэномъ... Зато костюмы, нарисованные Бакстомъ, это поистинѣ - шедевры; здѣсь что ни деталь, то красота, и красота какая-то особенная, утонченная, пряная и чувственная, какую можно видѣть лишь у Бакста. Особенно удаченъ костюмъ Зобеиды съ ея длинными цѣпкими и страшными шароварами, символизирующими ея жестокое, какъ жало пчелы, сладостраст³е...
Фокинъ проявилъ много режиссерскаго дара въ планировкѣ танцевъ и всей мимической сторонѣ пантомимы. Особенно красивъ выходъ танцовщицъ съ фруктами и вся вообще сладострастная орг³я, развертывающаяся передъ очами Зобеиды. Но все же можно сдѣлать кое-как³я возражен³я противъ пластическаго построен³я Шехеразады. Прежде всего въ самихъ танцахъ мало мѣстнаго, инд³йскаго элемента, мало томности и лѣнивой нѣги. Затѣмъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ дѣйств³е выходитъ за грани пластическаго ритма, за предѣлы декоративнаго и статуарнаго воплощен³я. Такъ, сцена изб³ен³я негровъ и невѣрныхъ женъ является какимъ-то неожиданнымъ вторжен³емъ грубаго натурализма; она черезчуръ нервна и хаотична. Слишкомъ долго борются воины въ своихъ неуклюжихъ плащахъ съ быстроногими и стройными неграми; слишкомъ безпорядочно падаютъ поверженныя жены и негры. Мысль изобразить на сценѣ кровавую орг³ю смерти, страшный ритмъ тѣлесной агон³и - идея очень смѣлая и заслуживающая уважен³я. Но думается, что все это вторжен³е смерти можно было провести пластичнѣе, точно такъ же, какъ и моментъ занесен³я мечей надъ Зобеидой можно было построить красивѣе, использовавъ ритмически пляску сверкающей стали...
Изъ исполнителей отмѣтимъ г. Нижинскаго (возлюбленный негръ Зобеиды), который очень страстно провелъ свою роль, обнаружилъ много звѣриной грац³и и сумѣлъ красиво использовать моментъ агон³и, извиваясь на полу, какъ рыба на столѣ. Г-жа Рубинштейнъ (Зобеида) явила большую экспресс³ю въ своемъ томлен³и по возлюбленному негру, много "бирдслеевской" чувственности въ своихъ ласкахъ и много вкуса въ своемъ умиран³и y ногъ шаха. Въ роли послѣдняго очень хорошъ г. Булгаковъ, которому особенно удался тотъ моментъ, когда онъ въ послѣдн³й разъ впитываетъ въ себя взоры Зобеиды передъ тѣмъ, какъ послать ее на смерть...
"Festin" производитъ непр³ятное впечатлѣн³е какого-то торжественнаго, коронац³оннаго дивертисмента, но отдѣльные номера его интересны. Очаровательна была Въ роли "Золотой Птицы" г-жа Лопухова, еще совсѣмъ юная танцовщица, но, по всеобщему признан³ю французовъ, артистка уже съ большимъ мастерствомъ и многообѣщающимъ будущимъ. Нѣсколько мишуренъ и сладокъ былъ костюмъ ея партнера, Нижинскаго. Очень красивы и подлинны костюмы Билибина для лезгинки и русской.
Однако, наибольшее впечатлѣн³е произвели на насъ все же "Половецк³е танцы". Здѣсь все, начиная отъ чудесной декорац³и Рериха, вѣющей первобытнымъ раздольемъ степей, и архаически-пестрыхъ костюмовъ и кончая самыми рядовыми исполнителями, полно какого-то глубокаго смысла, высокаго паѳоса, эпической стих³йности. Мы сказали "рядовые исполнители", но спѣшимъ оговориться: въ томъ-то и гранд³озность "Половецкихъ танцевъ", что здѣсь нѣтъ рядовыхъ исполнителей, нѣтъ прима-балерины и кордебалета. Это - хоровое зрѣлище, литург³я цѣлаго племени. И эта коллективная жизнь ансамбля, эта индивидуальная жизнь каждаго въ ансамблѣ - огромное завоеван³е русскаго балета. Какъ далеко ушли мы отъ того добраго стараго времени, когда балетмейстеръ Дидло долженъ былъ дѣйствовать палкой для того, чтобы заставить свою труппу "художественно" танцовать; нынѣ каждый танцовщикъ - самодѣятельный артистъ. Какъ далеко ушли мы и отъ того типа русской балерины, описанной Лермонтовымъ, что мечтала лишь о покровителѣ Пьерѣ, который "не слишкомъ интересенъ... зато богатъ и глупъ"... Мы присутствуемъ при возрожден³и достоинства балерины. Мы присутствуемъ при возрожден³и самаго понят³я балетъ. Бывш³й лишь безплатнымъ приложен³емъ къ оперѣ или выставкой хорошенькихъ ножекъ, столь плѣнявшей всѣхъ свѣтскихъ балетомановъ отъ Онѣгина до нашихъ дней,- балетъ становится высокимъ художественнымъ зрѣлищемъ, очищающемъ душу отъ скверны повседневности.