Шекспир Вильям - Тит Андроник

танется живъ и я берусь его воспитать.

   Ааронъ. Чтобъ ты остался доволенъ? О, объ этомъ не безпокойся, Луц³й. То, что я тебѣ скажу, растерзаетъ тебѣ душу, потому что я буду говорить тебѣ объ уб³йствахъ, насильяхъ, рѣзнѣ, о дѣлахъ черной ночи, объ ужасныхъ преступлен³яхъ, заговорахъ, измѣнахъ, преступлен³яхъ, возмутительныхъ для слуха, безжалостно выполненныхъ. И все это будетъ схоронено въ моей могилѣ, если только ты поклянешься, что мой ребенокъ останется живъ.

   Луц³й. Говори все, что знаешь; твой ребенокъ останется живъ.

   Ааронъ. Поклянись, и тогда я скажу.

   Луц³й. Но чѣмъ-же я буду клясться? Ты вѣдь не вѣришь въ Бога. Какъ же ты можешь повѣрить моей клятвѣ?

   Ааронъ. Что-жъ, еслибы даже и не вѣрилъ? Ну, да, я не вѣрю; но я знаю, что ты вѣришь, что у тебя есть нѣчто, что называется совѣстью съ двадцатью папистскими штуками и обрядами, которыя ты тщательно исполняешь, какъ мнѣ случалось видѣть. Вотъ почему я требую, чтобы ты поклялся... Я вѣдь знаю, что свою погремушку ид³отъ принимаетъ за бога и исполняетъ клятву, данную этому богу. Ну, такъ вотъ, этой самой клятвы я и требую отъ тебя. И такъ, клянись богомъ, которому ты поклоняешься и въ котораго вѣришь, спасти моего ребенка, кормить его и воспитать; если не поклянешься, ничего тебѣ не открою.

   Луц³й. Клянусь тебѣ моимъ богомъ, что исполню твое желан³е.

   Ааронъ. Прежде всего, узнай, что я прижилъ этого ребенка отъ императрицы.

   Луц³й. О, ненасытная, любострастная женщина!

   Ааронъ. Эхъ, Луц³й, вѣдь это было дѣло простой жалости, - въ сравнен³и съ тѣмъ, что мнѣ еще надо тебѣ сообщить. Басс³ана умертвили два ея сына; они отрубили языкъ твоей сестрѣ, изнасиловали ее, отрубили ей руки и раскрасили ее такъ, какъ ты самъ видѣлъ.

   Луц³й. О, подлый бездѣльникъ, ты называешь это раскрасить?

   Ааронъ. A то какъ-же? Вѣдь полосками обрубали, обработывали, и всѣ эти обработки доставили большое удовольств³е тѣмъ, кто взялся за это.

   Луц³й. О, дик³е, чудовищные изверги, подобные тебѣ!

   Ааронъ. Именно, я былъ ихъ наставникомъ и училъ ихъ. Это любостраст³е они получили въ наслѣдство отъ матери, - это такъ же вѣрно, какъ и то, что иногда карта беретъ взятку. А свою кровожадную жестокость они, какъ я думаю, позаимствовали отъ меня, и опять это такъ же вѣрно, какъ и то, что хорошая собака иногда нападаетъ спереди. Ну, хорошо. Пусть мнѣ свидѣтельствуютъ о моихъ талантахъ. Я привелъ твоихъ братьевъ къ этой предательской ямѣ, гдѣ лежалъ трупъ Басс³ана; я написалъ письмо, которое нашелъ твой отецъ; я спряталъ золото, упомянутое въ письмѣ, и все это я сдѣлалъ съ соглас³я императрицы и ея сыновей. Да и какое дѣло, заставлявшее тебя страдать, было не дѣломъ рукъ моихъ? Я совершилъ обманъ, чтобы добыть руку твоего отца, а какъ только добылъ, я скрылся, и мое сердце чуть не лопнуло со смѣха. Я видѣлъ сквозь трещину стѣны, какъ взамѣнъ его руки онъ получилъ головы своихъ сыновей; я смотрѣлъ на его слезы и хохоталъ отъ всего сердца до такой степени, что глаза мои были влажнѣе его глазъ; и когда я разсказалъ эту потѣху императрицѣ, она чуть не упала въ обморокъ, слушая мой забавный разсказъ, и за мои вѣсти разъ двадцать поцѣловала меня.

   Готъ. Какъ! Ты можешь это разсказывать и не краснѣть?

   Ааронъ. Ну, да, какъ черная собака, какъ говоритъ пословица.

   Луц³й. И ты не жалѣешь, что надѣлалъ столько ужасныхъ дѣлъ?

   Ааронъ. Да, жалѣю, что не надѣлалъ тысячу другихъ подобныхъ-же дѣлъ. Да и теперь даже я проклинаю день (и, однако, я думаю, что немног³е удостоятся этого), день, когда я не сдѣлалъ какого-нибудь замѣчательнаго зла: не убилъ, напримѣръ, человѣка или но крайней мѣрѣ не думалъ, какъ устроить такое уб³йство; не изнасиловалъ или не надоумилъ на это; не обвинилъ невиннаго, не поклялся лживо, не поселялъ смертельной вражды между друзьями, не заставилъ скотъ бѣдныхъ людей ломать себѣ шею; не поджегъ ночью стогъ и житницы, предоставляя хозяинамъ заливать его ихъ слезами. Часто я вырывалъ трупы усопшихъ изъ могилъ и ставилъ ихъ у дверей ихъ лучшихъ друзей, когда ихъ печаль совсѣмъ уже улетучились, и на кожѣ каждаго трупа, какъ на древесной корѣ, я вырѣзывалъ каждому латинскими буквами: "Да не умретъ печаль ваша, хотя я и умеръ!" Да и тысячи другихъ ужасныхъ дѣлъ я дѣлалъ такъ же спокойно, какъ спокойно другой убиваетъ муху, и ничто не сокрушаетъ меня такъ, какъ то, что я не могу совершить еще въ десять тысячъ разъ больше.

   Луц³й. Возьмите этого демона; не слѣдуетъ ему умереть отъ такой легкой казни, какъ висѣлица.

   Ааронъ. Если существуютъ демоны, я бы хотѣлъ быть однимъ изъ нихъ, и жить и горѣть въ вѣчномъ пламени, лишь-бы только въ аду я могъ быть вмѣстѣ съ тобой и могъ мучить тебя моимъ ядовитымъ языкомъ.

   Луц³й. Зажмите ему ротъ, пускай не говоритъ онъ больше.

  

  

   Готъ. Вождь, вотъ посланецъ изъ Рима: онъ желаетъ предстать предъ лицомъ твоимъ.

   Луц³й. Пусть приблизится.

  

  

   Привѣтствую тебя, Эмил³й! Как³я вѣсти изъ Рима?

   Эмил³й. Благородный Луц³й, и вы, принцы готовъ, всѣхъ васъ привѣтствуетъ моимъ ртомъ императоръ: узнавъ, что вы подняли оруж³е, онъ желаетъ переговорить съ тобой въ домѣ твоего отца: если хочешь имѣть заложниковъ, они будутъ немедленно даны тебѣ.

   Первый готъ. Что говоритъ нашъ вождь?

   Луц³й. Эмил³й, пусть заложниковъ передастъ императоръ моему отцу и моему дядѣ Марку, и тогда мы придемъ... Впередъ! (Уходятъ).

  

  

   Тамора. Итакъ, въ этомъ странномъ, гадкомъ одѣян³и я предстану передъ Андроникомъ и скажу ему, что я Месть, посланная изъ преисподней, чтобы сойтись съ нимъ и потребовать удовлетворен³я за всѣ причиненныя ему оскорблен³я. Стучите въ его комнату, изъ которой, говорятъ, онъ не выходитъ, придумывая самые страшные планы самаго жестокаго мщен³я. Скажите ему, что Месть привша, чтобы присоединиться къ нему на гибель его враговъ (Она стучится).

  

  

   Титъ. Кто тревожить меня въ моихъ размышлен³яхъ? Изъ хитрости, что-ли, заставляете вы меня отворять дверь, чтобы мои печальныя размышлен³я улетучились и чтобы пропала даромъ вся моя работа? Ну, такъ вы ошибаетесь, потому что все, что я придумалъ, я все начерталъ здѣсь, смотрите, кровавыми чертами, и что тутъ начертано, все будетъ исполнено.

   Тамора. Титъ, я пришла сюда, чтобы переговорить съ тобой.

   Титъ. Нѣтъ, ни одного слова. Какую поддержку могу я дать моимъ словамъ, когда у меня нѣтъ руки, чтобы жестомъ поддержать ее? Ты имѣешь передо мной преимущество, значитъ, нечего больше разговаривать.

   Тамора. Еслибы ты зналъ, кто я, ты бы захотѣлъ поговоритъ со мной.

   Титъ. Я не сумасшедш³й: я достаточно тебя знаю. Въ этомъ ручаются эти жалк³я култышки: ручаются эти багровыя лин³и: ручаются эти борозды, изрытыя горемъ и заботами: ручается тягостный день и тягостная ночь: ручаются всѣ мои страдан³я, - я тебя хорошо знаю, - какъ нашу надменную императрицу, всемогущую Тамору! Можетъ быть ты пришла за моею другою рукой?

   Тамора. Знай, несчастный человѣкъ, что я не Тамора: она - твой врагъ, а я другъ тебѣ. Я - Месть, посланная адскимъ царствомъ, чтобы насытить грызущаго коршуна твоей мысли ужасной мздой твоимъ врагамъ. Сойди съ привѣтств³емъ ко мнѣ при моемъ появлен³и въ этомъ м³рѣ. Поговори со мной объ уб³йствѣ и смерти. Нѣтъ такой глубокой пещеры, нѣтъ такого сокровеннаго мѣста, нѣтъ такой обширной темноты, нѣтъ такой мглистой лощины, гдѣ кровавое уб³йство и гнусное насил³е могло бы въ трепетѣ укрыться отъ меня, которое не было бы мнѣ доступно. Я на ухо скажу имъ мое страшное имя - Месть, - имя, которое кидаетъ въ дрожь самаго гнуснаго обидчика.

   Титъ. Ты - Месть? И ты прислана мнѣ, чтобы быть мучительницей моихъ враговъ?

   Тамора. Да, а потому сойди и привѣтствуй меня.

   Титъ. Окажи мнѣ услугу прежде, чѣмъ я сойду къ тебѣ. Тамъ, рядомъ съ тобой, стоятъ Уб³йство и Насил³е. Ну, такъ докажи, что ты Месть, - заколи ихъ и разорви ихъ колесами твоей колесницы, и тогда я сойду и буду твоимъ возницей и буду сопровождать тебя въ твоемъ бѣшеномъ полетѣ вокругъ свѣтилъ. Добудь двухъ черныхъ, какъ смоль, коней, которые-бы быстро умчали твою мстительную колесницу, и открой уб³йцъ въ ихъ преступныхъ трущобахъ, и когда вся твоя колесница будетъ наполнена ихъ головами, я соскочу на землю и буду бѣжать, какъ рабск³й погонщикъ, во всю длину дня, отъ восхода Гипер³она на востокѣ до самаго его заката въ море. И буду исполнять эту тяжелую обязанность изо дня въ день, лишь-бы только ты умертвила Насил³е и Уб³йство, которыя здѣсь.

   Тамора. Это мои служители, они пришли со мной.

   Титъ. Твои служители? А какъ ихъ зовутъ?

   Тамора. Насил³е и Уб³йство; они такъ называются, потому что они караютъ тѣхъ, которые совершаютъ это преступлен³е.

   Титъ. Господи! Какъ они похожи на сыновей императрицы! А ты, какъ ты похожа на императрицу! Но мы, несчастные люди, у насъ жалк³е, обманчивые глаза! О, сладостная месть! Теперь я сойду къ тебѣ, и если объятье одной руки достаточно тебѣ, я тебя обойму сейчасъ (Уходитъ).

   Тамора. Такая любезность по отношен³ю къ нему совершенно соотвѣтствуетъ его безум³ю. Чѣмъ-бы я ни придумала питать его порывы безум³я, поддерживайте меня и помогайте мнѣ словами, ибо теперь онъ серьезно начинаетъ считать меня Местью. Теперь, когда онъ убѣжденъ въ этой безумной мысли, я уговорю его послать за его сыномъ Луц³емъ, и когда я задержу его на пиру, я найду какое-нибудь удобное и ловкое средство устранить и разогнать непостоянныхъ готовъ или но крайней мѣрѣ сдѣлать ихъ его врагами. Но вотъ, смотрите, онъ идетъ. Я должна продолжать играть мою роль!

  

  

   Титъ. Я долго жилъ въ уединен³и и все по твоей причинѣ. Привѣть тебѣ, страшная фур³я, въ моемъ несчастномъ домѣ. И вы также, Насил³е и Уб³йство, привѣтствую васъ. Какъ вы всѣ похожи на императрицу и ея двухъ сыновей! Вы были бы въ полномъ составѣ, еслибы съ вами былъ еще Мавръ. Неужели и весь адъ не могъ добыть вамъ такого дьявола? Я вѣдь знаю, что императрица никогда не выходитъ, не сопровождаемая Мавромъ. Такъ что, если вы ужь хотите въ совершенствѣ походить на нашу царицу, то вамъ непремѣнно нуженъ такой дьяволъ. Но, кто бы вы ни были, привѣтъ вамъ. Что же мы станемъ дѣлать?

   Тамора. Что хочешь ты, чтобъ мы для тебя сдѣлали, Андроникъ?

   Деметр³й. Покажи мнѣ уб³йцу, и я справлюсь съ нимъ.

   Хиронъ. Покажи мнѣ негодяя, который совершилъ насилье, и я накажу его.

   Тамора. Покажи мнѣ тысячу людей, оскорбившихъ тебя, и я отомщу имъ всѣмъ.

   Титъ. Смотри на проклятыя улицы Рима, и когда ты увидишь человѣка, похожаго на тебя, любезное Уб³йство, - заколи его, это уб³йца... Ступай и ты съ нимъ и когда, случайно, ты увидишь другого, похожаго на тебя, любезное Насил³е, заколи его, - это насильникъ. И ты ступай съ ними; при дворѣ императора есть царица, сопровождаемая Мавромъ; ты легко ее узнаешь по сходству съ тобой самой, ибо она похожа на тебя съ головы до ногъ, - прошу тебя, нанеси имъ какую-нибудь жестокую смерть, потому что она была жестока со мною и моими.

   Тамора. Ты намъ сдѣлалъ прекрасныя указан³я; мы все это сдѣлаемъ. Но прежде всего соблаговоли, добрый Андроникъ, послать за Луц³емъ, твоимъ трижды доблестнымъ сыномъ, который направляетъ на Римъ войско храбрыхъ готовъ, и попроси его попировать съ тобою; когда онъ будетъ здѣсь, за твоимъ торжественнымъ пиромъ, я приведу императрицу и ея сыновей, самого императора и всѣхъ твоихъ враговъ, и они всѣ преклонятся передъ тобой и будутъ молить тебя о милосерд³и, и ты отведешь на нихъ свое негодующее сердце. Что говоритъ на это Андроникъ?

   Титъ. Маркъ, братъ мой! Тебя зоветъ печальный Титъ.

  

  

   Тамора. Добрый Маркъ, отправляйся къ твоему племяннику Луц³ю; ты его найдешь среди готовъ; скажи ему, чтобы онъ пришелъ ко мнѣ и чтобы онъ привелъ съ собой нѣсколько главнѣйшихъ сановниковъ готовъ; скажи ему, чтобы войско стояло тамъ, гдѣ оно и теперь стоитъ; сообщи ему, что императоръ и императрица пиршествуютъ у меня и что и онъ будетъ съ нами пиршествовать. Сдѣлай это изъ любви ко мнѣ; и пусть онъ сдѣлаетъ что я ему говорю, если онъ дорожитъ жизнью своего отца.

   Маркъ. Сейчасъ исполню все этой вскорѣ возвращусь (Уходитъ).

   Тамора. Ну, теперь я отправляюсь позаняться твоимъ дѣломъ и увожу моихъ служителей.

   Титъ. Нѣтъ, нѣтъ, пусть Уб³йство и Насил³е остаются со мной, въ противномъ случаѣ я ворочу моего брата и въ своей мести положусь только на Луц³я.

   Тамора (всторону сыновьямъ). Что скажете, дѣти? Хотите оставаться съ нимъ, пока я пойду сказать императору, какъ я устроила весь этотъ шутовской заговоръ? Уступите его причудамъ, льстите ему и будьте съ нимъ любезны до моего возвращен³я.

   Титъ (всторону). Я ихъ всѣхъ знаю, хотя они и считаютъ меня помѣшаннымъ, и я всѣхъ ихъ поймаю въ ихъ собственныя ловушки, - эту пару адскихъ псовъ и ихъ маменьку.

   Деметр³й. Повелительница, отправляйся по своему усмотрѣн³ю и оставь насъ здѣсь.

   Тамора. Прощай, Андроникъ! Месть разставитъ теперь сѣть на твоихъ враговъ (Уходитъ).

   Титъ. Знаю, а потому, дорогая Месть, прощай.

   Хиронъ. Скажи мнѣ, старикъ, зачѣмъ мы тебѣ нужны?

   Титъ. О, у меня есть довольно дѣлъ для васъ. Публ³й, сюда! Кай, Валентинъ!

  

  

   Публ³й. Что тебѣ нужно?

   Титъ. Знаешь ты этихъ двухъ ребятъ?

   Публ³й. Надо полагать, это сыновья императрицы: Хиронъ и Деметр³й.

   Титъ. Что ты, Публ³й, что ты! Ты ошибаешься! Одинъ изъ нихъ - Уб³йство, а другой называется Насилье! А потому свяжи-ка ихъ, дорогой Публ³й. Кай, Валентинъ, наложите-ка на нихъ руки. Вы не разъ слыхали меня, какъ я хотѣлъ дожить до этого часа, - наконецъ я дожилъ до него, а потому свяжите ихъ крѣпко и заткните имъ рты, если бы они захотѣли кричать (Титъ уходитъ. Публ³й и друг³е хватаютъ Хирона и Деметр³я).

   Хиронъ. Бездѣльники! Стойте! Мы - сыновья императрицы.

   Публ³й. Потому-то именно мы и дѣлаемъ то, что онъ намъ велѣлъ. Заткните имъ покрѣпче рты, чтобы имъ нельзя било произнести ни слова... Хорошо связали? Вяжите крѣпче.

  

  

   Титъ. Иди сюда, Лавин³я, или. Видишь, твои враги связаны. Друзья, заткните-ка имъ рты, чтобы они не говорили, но пусть услышатъ страшныя слова, произносимыя мною... О, бездѣльники Хиронъ и Деметр³й! Вотъ источникъ, который вы загрязнили вашей тиной, вотъ прекрасное лѣто, которое вы смѣшали съ вашей зимой. Вы умертвили ея мужа и за это ужасное преступлен³е два ея брата были осуждены на смерть. Моя отрубленная рука была только забавой для васъ; ея обѣ руки, ея языкъ и то, что еще дороже и руки, и языка, - ея незапятнанное цѣломудр³е, - безчеловѣчные злодѣи, вы все это отняли у ней и изнасиловали. Что сказали-бы вы, если бы я позволилъ вамъ говорить? Злодѣи, вамъ было бы совѣстно молить о прощен³и! Слушайте-же, мерзавцы, какъ я буду пытать васъ. Мнѣ остается еще эта единственная рука, чтобъ перерѣзать вамъ горло, въ то время, какъ Лавин³я будетъ держать остатками своихъ рукъ тазъ, куда польется ваша преступная кровь. Вы знаете, что ваша мать должна пиршествовать со мною, - она присвоила себѣ назван³е Мести и считаетъ меня помѣшаннымъ! Слушайте-же, злодѣи. Я истолку ваши кости въ мельчайш³й порошокъ и, смѣшавъ его съ вашей кровью, сдѣлаю тѣсто, а изъ этого тѣста сваляю пирогъ, начиню этотъ пирогъ вашими подлыми головами и предложу этой потаскухѣ, вашей проклятой матери, съѣсть этотъ пирогъ, какъ земля поѣдаетъ свои собственныя произведен³я. Вотъ пиръ, на который я ее пригласилъ, и вотъ блюда которыми она пресытится, потому что вы поступили съ моей дочерью хуже, чѣмъ съ Филомелой, и я отомщу вамъ страшнѣе, чѣмъ отомстилъ Прогна. А теперь, протяните шеи. Ну, Лавин³я, сбирай ихъ кровъ, а когда они издохнутъ, я истолку ихъ кости въ мельчайш³й порошокъ и полью его этой подлой жидкост³ю, и въ этомъ тѣстѣ запеку ихъ гнусныя головы. Ну, за дѣло. Пусть каждый помогаетъ приготовить этотъ пиръ, который, я хочу, будетъ ужаснѣе и кровавѣе пиршества Центавровъ (Рѣ;жетъ имъ горло). Теперь тащите ихъ, потому что я хочу быть поваромъ и постараюсь приготовить ихъ къ приходу ихъ матери (Уходитъ).

  

  

   Луц³й. Дядя Маркъ. Я радъ, ежели мой отецъ пожелалъ, чтобъ я явился въ Римъ.

   Первый готъ. И мы также рады, вмѣстѣ съ нимъ, что бы изъ этого ни вышло.

   Луц³й. Добрый дядя, позаботьтесь объ этомъ свирѣпомъ Маврѣ, этомъ хищномъ тигрѣ, этомъ проклятомъ дьяволѣ. Не давай ему никакой пищи и держи его на цѣпи, пока я не поставлю его лицомъ къ лицу съ императрицей для обнаружен³я всѣхъ ея преступныхъ злодѣйствъ. И смотри хорошенько, чтобъ въ засадѣ было доброе число нашихъ друзей, - боюсь, что императоръ замышляетъ противъ насъ недоброе.

   Ааронъ. Пусть какой-нибудь демонъ нашептываетъ въ мое ухо проклят³я, такъ, чтобы мой языкъ могъ высказать всю ядовитую злобу, которою наполнено мое сердце.

   Луц³й. Вонъ отсюда, безчеловѣчный песъ! Гнусный рабъ! Друзья, помогите моему дядѣ увести его (Готы уходятъ съ Аарономъ. Трубы). Трубы возвѣщаютъ пришеств³е императора.

  

  

   Сатурнинъ. Какъ! Неужели на небѣ болѣе одного солнца?

   Луц³й. Какая тебѣ нужда называть себя солнцемъ?

   Маркъ. Императоръ Рима и ты, племянникъ, оставьте ваши пререкан³я. Эта ссора должна быть спокойно обсуждаема. Пиръ готовъ, который заботливый Титъ приказалъ приготовить съ почтенною цѣлью, ради мира, любви, единен³я и счаст³я Рима. Прошу васъ, поэтому, занять мѣсто.

   Сатурнинъ. Съ удовольств³емъ, Маркъ (Трубы. Всѣ садятся за столъ).

  

  

   Титъ. Привѣтъ тебѣ, добрый повелитель! Привѣтъ тебѣ, грозная царица! Привѣтъ вамъ, храбрые готы! Привѣтъ тебѣ Луц³й! Привѣтъ всѣмъ вамъ... Хотя пиршество и бѣдно, оно однако утолитъ вамъ голодъ. Прошу васъ кушать.

   Сатурнинъ. Почему ты такъ одѣлся, Андроникъ?

   Титъ. Потому, что я самолично хотѣлъ увѣриться въ подобающемъ угощен³и твоего величества и твоей императрицы.

   Тамора. Очень тебѣ благодарны, добрый Андроникъ.

   Титъ. Еслибы твое величество знало мое сердце, то ты, конечно, была-бы мнѣ благодарна. Мой повелитель, рѣши мнѣ вотъ что: хорошо-ли поступилъ пылк³й Виргин³й, что убилъ свою дочь своей собственной рукой за то, что она была изнасилована, опозорена и обезчещена?

   Сатурнинъ, Конечно, хорошо сдѣлалъ, Андроникъ.

   Титъ. А почему, могущественный повелитель?

   Сатурнинъ. Потому, что его дочь не должна была пережить своего позора и своимъ видомъ постоянно возобновлять его горе.

   Титъ. Справедливая причина, сильная и рѣшительная, - примѣры, образецъ и живое указан³е мнѣ, самому несчастному изъ людей, поступить такъ-же, какъ и онъ поступилъ. Умирай-же, умирай, Лавин³я, и пусть и позоръ твой умретъ съ тобою, а съ позоромъ и страдан³я твоего отца (Закалываетъ Лавин³ю).

   Сатурнинъ. Что ты сдѣлалъ, безчеловѣчный отецъ?

   Титъ. Я убилъ ту, которая ослѣпила меня своими слезами. Я такъ-же несчастенъ, какъ Виргин³й, и имѣю въ тысячу разъ больше причинъ совершить это ужасное дѣло. Теперь оно совершено.

   Сатурнинъ. Какъ! Она была изнасилована? Скажи, кто совершилъ это?

   Титъ. Не угодно-ли кушать вашему величеству? Не угодно-ли кушать?

   Тамора. Зачѣмъ ты убилъ твою единственную дочь?

   Титъ. Не я; это сдѣлали Хиронъ и Деметр³й; они изнасиловали ее, отрѣзали ей языкъ; они, они причинили всѣ эти звѣрства.

   Сатурнинъ. Послать немедленно за ними.

   Титъ. Не безпокойся, они тутъ оба въ этомъ пирогѣ, который съ такимъ удовольств³емъ ѣла ихъ мать, пресыщаясь такимъ образомъ плотью, которую она же сама породила. Да, это правда, это правда. Свидѣтель этого - острый кончикъ ножа (Закалываетъ Тамору).

   Сатурнинъ. Умри-же, бѣшеный негодяй, за это проклятое дѣло. (Убиваетъ Тита).

   Луц³й. Можетъ-ли глазъ сына видѣть кровь своего отца? Даръ за даръ, смерть за смерть. (Убиваетъ Сатурнина. Большое смятен³е. Гости разбѣгаются. Маркъ, Луц³й и ихъ приверженцы входятъ на ступени дома Тита).

   Маркъ. Перепуганные мужи, люди и сыны Рима, разсеянные смутой, какъ стая птицъ, разгоняемыхъ вѣтромъ и порывомъ бури, позвольте мнѣ научить васъ, какъ возсоединить эти разрозненные колосья въ одинъ снопъ, эти разъединенные члены въ одно тѣло. Не допустимъ, чтобы Римъ сдѣлался для самого себя отравой и чтобъ этотъ городъ, передъ которымъ преклоняются могущественныя государства, поступилъ подобно оставленному всѣми и отчаявшемуся отверженнику, казня самого себя позорно. Но если эти морозные признаки, эти морщины долгихъ лѣтъ, строг³е свидѣтели моей давней опытности, не заставятъ васъ выслушать мои слова, то послушайте этого дорогого друга Рима (Луц³ю). Говори, какъ нѣкогда говорилъ нашъ предокъ, когда въ краснорѣчивой рѣчи онъ передавалъ печально-внимательному уху Дидоны, больной любовью, повѣсть объ этой зловѣщей, огненной ночи, когда хитрые греки овладѣли Троей царя Пр³ама; разскажи намъ, какъ Синонъ околдовалъ наши уши и кто ввелъ роковое оруд³е, которое нанесло нашей Троѣ, нашему Риму междоусобную рану. Сердце мое сдѣлано не изъ камня и не изъ стали, и я не могу высказать всѣхъ нашихъ горькихъ страдан³й безъ того, чтобы потоки слезъ не утопили моего разговора, прерывая мою рѣчь въ то самое время, когда она наиболѣе должна-бы возбудить ваше вниман³е и вызвать ваше сострадан³е. Здѣсь есть вождь, пусть онъ самъ разскажетъ вамъ эту повѣсть. Ваши сердца, при его словахъ, будутъ рыдать и стонать.

   Луц³й. Знайте-же, мои благородные слушатели, что подлые Хиронъ и Деметр³й убили брата нашего императора и они-же изнасиловали нашу сестру. За ихъ ужасныя преступлен³я наши братья были обезглавлены; слезы моего отца были презрѣны, его лишили самымъ гнуснымъ образомъ той благородной руки, которая боролась такъ часто за дѣло Рима и посылала его враговъ въ могилу; и я, наконецъ былъ несправедливо изгнанъ; за мной замкнулись ворота и, рыдая, я былъ изгнанъ и пошелъ просить помощи къ врагамъ Рима, которые потопили нашу вражду въ моихъ искреннихъ слезахъ и приняли меня въ объят³я, какъ друга И знайте, что я, изгнанникъ, охранялъ своею кровью Римъ, я отвратилъ остр³е врага отъ его груди, направляя его въ мое трепетное тѣло! Увы! вы знаете, я не хвастунъ; мои рубцы могутъ засвидѣтельствовать, хотя они и безмолвны что мои слова передаютъ правду, одну лишь правду. Но довольно! Мнѣ кажется, что я слишкомъ ушелъ въ сторону воспѣвая мои достоинства. О, простите мнѣ это! люди сами себя хвалятъ, когда около нихъ нѣтъ друга, который похвалилъ бы ихъ.

   Маркъ. А теперь моя очередь говорить. Посмотрите на этого ребенка. Его родила Тамора; онъ - отродье нечестиваго Мавра, главнаго заводчика и устроителя всѣхъ этихъ золъ. Злодѣй живъ и находится въ домѣ Тита и можетъ засвидѣтельствовать, не смотря на свою подлость, что все это правда. Теперь судите, имѣлъ-ли Титъ причину мстить за эти злодѣян³я - неслыханныя и невыносимыя, превосходящ³я все, что можетъ вынести живой человѣкъ. А теперь, когда вы узнали истину, что скажете вы, римляне? Сдѣлали мы что-нибудь несправедливое? Скажите, въ чемъ, и съ этого самаго мѣста мы, бѣдные остатки Андрониковъ, мы ринемся, съ головою внизъ, рука въ руку, чтобы разбить свои головы объ острые камни и разомъ покончить со всѣмъ нашимъ родомъ. Говорите, римляне, говорите, скажите слово, - и Луц³й, и я, рука въ рукѣ, какъ видите, мы бросимся внизъ.

   Эмил³й. Приходи, приходи, достойный римлянинъ, и сведи осторожно нашего императора за руку, - нашего императора Луц³я, потому что я совершенно увѣренъ, что общ³й гласъ народа крикнетъ: да будетъ такъ!

   Маркъ. Да здравствуетъ Луц³й, царственный императоръ Рима! Ступайте, ступайте въ печальный домъ стараго Тита, притащите сюда безбожнаго Мавра, чтобы онъ былъ осужденъ на какую нибудь страшную, мучительную смерть за свою злодѣйскую жизнь. Луц³й, привѣтъ тебѣ, доблестный правитель Рима!

   Луц³й. Благодарю васъ, добрые римляне. Я-бы хотѣлъ править такъ, чтобы излечить всѣ язвы Рима и устранить всѣ его несчаст³я. Но, добрый народъ, дай мнѣ немного времени, потому что природа возлагаетъ на меня печальный долгъ... Отстранитесь немного... Ты, мой дядя, подойди ближе, чтобы прощальными слезами оросить этотъ трупъ. О, прими этотъ жгуч³й поцѣлуй на своихъ блѣдныхъ и холодныхъ устахъ! (Цѣлуетъ Тита). Эти печальныя капли слезъ, прими своимъ окровавленнымъ лицомъ, - послѣдн³й, искренн³й долгъ твоего достойнаго сына!

   Маркъ. Слезы за слезы, поцѣлуи за поцѣлуи любви! Твой братъ Маркъ надѣляетъ твои уста всѣмъ этимъ. О, если бы дань слезами, которую я тебѣ долженъ уплатить, была безсчетна и безконечна, я и тогда уплатилъ бы ее.

   Луц³й. Подойди сюда, дитя, подойди, подойди и поучись отъ насъ проливать слезы. Твой дѣдъ тебя любилъ. Сколько разъ онъ качалъ тебя на своихъ колѣнахъ и убаюкивалъ тебя на своей любящей груди, которая служила тебѣ подушкой! Сколько истор³й онъ тебѣ разсказывалъ, такихъ, как³я соотвѣтствовали и нравились твоему возрасту; въ благодарность за это, какъ любящ³й сынъ, урони нѣсколько маленькихъ слезинокъ твоей нѣжной весны, ибо этого требуетъ добрая природа. Друзья дѣлятся съ друзьями въ печали и несчаст³и: простись съ нимъ, проводи его въ могилу, дай ему этотъ залогъ любви и оставь его.

   Юный Луц³й. О, дѣдушка, дѣдушка! Отъ всего сердца я бы хотѣлъ умереть, лишь бы только ты ожилъ! О, Боже! отъ слезъ я не могу говорить съ нимъ; слезы душатъ меня, когда я открываю ротъ!

  

  

   Первый римлянинъ. Несчастные Андроники, перестаньте горевать. Произнесите приговоръ этому гнусному злодѣю, который былъ заводчикомъ всѣхъ этихъ ужасныхъ событ³й.

   Луц³й. Пусть зароютъ его по самую грудь въ землю и заморятъ его голодомъ. Пусть остается онъ тамъ, съ бѣшенствомъ требуя пищи; если кто сжалится надъ нимъ, поможетъ ему, - самъ умретъ за это. Вотъ нашъ приговоръ. Пусть нѣкоторые наблюдаютъ, чтобы онъ былъ зарытъ въ землю.

   Ааронъ. О, почему ярость безмолвна и бѣшенство молчаливо? я не ребенокъ, чтобы низкими мольбами раскаяваться въ совершенныхъ мною злодѣян³яхъ. Если у меня была воля, я бы совершилъ и еще десять тысячъ злодѣян³й, еще болѣе ужасныхъ: если во всю мою жизнь я сдѣлалъ хоть одно доброе дѣло, я раскаяваюсь въ этомъ отъ всего сердца.

   Луц³й. Оставш³еся въ живыхъ друзья, унесите отсюда императора и схороните его въ гробницѣ отца его. Мой отецъ и Лавин³я сейчасъ же будутъ перенесены въ нашъ родовой склепъ. А что касается этой гнусной тигрицы Таморы, - не будетъ ей никакого погребальнаго обряда, ни одеждъ печали, никакого скорбнаго погребальнаго звона, - пусть бросятъ ее на съѣден³е дикимъ звѣрямъ и хищнымъ птицамъ! Она жила какъ хищный звѣрь, не зная сострадан³я. Смотрите, чтобы былъ исполненъ приговоръ надъ Аарономъ, этимъ проклятымъ Мавромъ, который былъ главнымъ виновникомъ всѣхъ нашихъ бѣдств³й. Послѣ этого мы возстановимъ порядокъ въ государствѣ, такъ, чтобы подобныя событ³я никогда болѣе не потрясали его (Уходятъ).

  

  

   Впервые эта трагед³я, какъ кажется, была дана въ зимн³й сезонъ 1593-1594 года актерами графа Соссекса. Эта труппа актеровъ находилась подъ управлен³емъ извѣстнаго тогда импрессар³о Генсло, который, возобновивъ нѣсколько пьесъ прежняго репертуара, рѣшился поставить новую пьесу изъ жизни Тита Андроника. Вскорѣ послѣ перваго представлен³я въ регистръ книгопродавцевъ (Stationer's Compagny) и напечатана тогда-же Дентромъ. Почти одновременно съ этимъ она была играна "слугами" графовъ Дерби и Пемброка. Изъ этого обстоятельства мы можемъ заключить, что въ этотъ пер³одъ Шекспиръ работалъ для Генсло, и что его пьесы, относящ³яся съ 1592-1594 годамъ, давались различными труппами въ театрахъ "Розы и Nowington Butts".

   Все заставляетъ предполагать, что именно "Титъ Андровикъ" былъ первымъ произведен³емъ поэта. Трагед³я эта долгое время считалась произведен³емъ, напрасно приписываемымъ Шекспиру. Мнѣн³е это, главнымъ образомъ, основывалось на убѣжден³и, что велик³й поэтъ, безсмертный авторъ "Гамлета", не могъ написать такой слабой драмы на такой кровавый, отвратительный сюжетъ. Попъ предполагаетъ, что "Титъ Андроникъ" принадлежитъ перу какого-нибудь третьестепеннаго драматурга. Теобальдъ соглашается съ мнѣн³емъ Попа, прибавляя, что пьеса могла быть кое-гдѣ и кое-какъ исправлена Шекспиромъ. Докторъ Джонсонъ отвергаетъ даже самую возможность такихъ исправлен³й со стороны поэта. Фермеръ думаетъ, что "Титъ Андроникъ", по фактурѣ стиха, по композиц³и, по кровавому сюжету. есть пьеса Кида. Эптонъ предлагаетъ исключить эту пьесу изъ собран³я сочинен³й Шекспира. Стивенсъ не такъ строгъ къ несчастной драмѣ; онъ готовъ видѣть и среди другихъ произведен³й великаго поэта, "но лишь въ качествѣ Терсита введеннаго среди героевъ съ тѣмъ, чтобы быть оемѣяннымъ". Мелонъ, наконецъ, утверждаетъ, что по напыщенности стиха, по композиц³и, по тѣсной аналог³и этой трагед³и съ старинными драмами англ³йскаго театра, по самому стилю - все заставляетъ насъ предполагать, что "Титъ" напрасно или ошибочно приписывается Шекспиру.

   Противоположное мнѣн³е первоначально возникло въ Герман³и, въ началѣ нынѣшняго столѣт³я. Это мнѣн³е впервые было высказано Шлегелемъ. Онъ напоминаетъ, что "Титъ Андроникъ", вмѣстѣ съ другими несомнѣнными произведен³ями Шекспира, былъ упомянутъ Морисомъ, современникомъ и поклонникомъ Шекспира, въ его "Wit's Commonwealth"; что эта трагед³я была напечатана Геминджемъ и Конделемъ въ первомъ in folio 1623 года, и находитъ, что хотя она и основана на "ложной идеѣ трагическаго", тѣмъ не менѣе въ ней ясно видны слѣды множества характеристическихъ особенностей Шекспира, и въ проклят³яхъ Тита предчувствуются уже велик³я страдан³я короля Лира. Горнъ думаетъ, что "Титъ Андронпкъ" былъ первымъ и необходимымъ усил³емъ еще не сознающаго своихъ силъ ген³я; Ульрици считаетъ "Тита" неизбѣжнымъ заблужден³емъ великаго ума и, по его мнѣн³ю, англ³йск³е комментаторы обнаружили большую узкость пониман³я, исключая изъ числа произведен³й Шекспира драму, которая является какъ-бы естественнымъ фундаментомъ величественнаго здан³я, сооруженнаго великимъ поэтомъ. Найтъ, Дрэнъ, Кольеръ, какъ и большинство современныхъ ученыхъ, примкнули съ этому послѣднему мнѣн³ю. Геминджъ и Кондель, друзья и товарищи Шекспира, знакомые съ его литературной дѣятельностью лучше, чѣмъ кто-либо, включили эту пьесу въ свое издан³е, являющееся единственнымъ издан³емъ, къ которому критика можетъ отнестись съ большимъ или меньшимъ довѣр³емъ. Тѣмъ не менѣе, драма эта безусловно слаба; она представляетъ почти безпрерывный рядъ злодѣйствъ, дѣйств³е въ ней почти совершенно не мотивировано своими кровавыми ужасами, она отталкиваетъ читателя, она не даетъ впечатлѣн³я истинно трагическаго и мѣстами изумительно напоминаетъ "Испанскую трагед³ю" Кида: тоже пониман³е трагическаго, тоже нагроможден³е кровавыхъ сценъ, та-же наивность въ композиц³и, тотъ-же напыщенный языкъ; Очевидно, слѣдовательно, что эта драма, если она принадлежитъ Шекспиру, могла быть написана только въ самомъ началѣ драматической дѣятельности поэта, прежде чѣмъ онъ созналъ свой талантъ, прежде, чѣмъ онъ рѣшился идти по собственному пути, когда, явившись въ Лондонъ и найдя тамъ въ модѣ направлен³е Марло и Кида, онъ попробовалъ писать въ тонѣ этого направлен³я. Это заключен³е подтверждается еще и тѣмъ, что Бенъ Джонсонъ въ 1614 году писалъ: "Тѣ, которые продолжаютъ указывать на "²еронима" и "Андроника", какъ на лучш³я пьесы, доказываютъ только, что ихъ мысль не подвинулась впередъ за послѣдн³я двадцать пять или тридцать лѣтъ". Изъ этихъ словъ нельзя не заключить, что "Титъ Андроникъ" не только существовалъ приблизительно между 1585-1590 годами, но вмѣстѣ съ "Испанской трагед³ей" и "²еронимомъ" Кида пользовался значительною популярностью; а промежутокъ времени между 1535 и 1590 гг. есть именно эпохи, когда Шекспиръ началъ писать для театра, какъ это мы знаемъ изъ сопоставлен³я другихъ фактовъ. Во всякомъ случаѣ "Титъ Андроникъ" принадлежитъ къ самымъ стариннымъ пьесамъ англ³йскаго театра, къ той переходной эпохѣ, когда Марло былъ еще во главѣ драматической литературы, когда въ модѣ были пьесы съ чрезвычайно кровавыми сюжетами, въ которыхъ драматическ³й интересъ поддерживался, главнымъ образомъ, нагроможден³емъ самыхъ жестокихъ и неистовыхъ перипет³й.

  

   Стр. 151. "Въ одеждѣ печали" - вслѣдств³е смерти императора.

   Стр. 151. "Велик³й защитникъ этого Капитол³я", т. е. Юпитеръ.

   Стр. 151. "Ad manes fratrum", т. е. тѣнями, и душами братьевъ.

   Стр. 151. "Чтобы ихъ призраки не тревожили насъ на землѣ". Въ древности вѣрили, что тѣни непогребенныхъ являлись друзьямъ и родственникамъ требовали погребен³я.

   Стр. 152. "Жестоко отомстить Ѳрак³йскому тирану". Извѣстно, что Гекуба отомстила за смерть своего сына Полидора, собственноручно умертвивъ царя Ѳрак³и Палимнестора.

   Стр. 153. "Оно доводитъ до счаст³я Солона". Солонъ утверждалъ, что до смерти никого нельзя назвать счастливымъ. Овид³я та же мысль выражена слѣдующимъ образодъ:

  

             Ultima semper

   Expectanda dies homini: dicique beatus

   Ante obitum nemo, supremaque funera, debet.

  

   Ctp. 153. "Будь это Candidatus". Такъ называлась бѣлая одежда избиравшихся.

   Ctp. 156. "Suum cuique", - каждому свое.

   Стр. 158. "И мудрый сынъ Лаэрта", т. е. Улиссъ.

   С³р. 162. "Палокъ! палокъ!" - Во времена Шекспира при дракахъ на улицѣ - обыкновенный призывъ на помощь для прекращен³я ихъ.

   Стр. 164. "Sit fas aut nefas", т. е. хорошо или дурно.

   Стр.164. "Per Stya, per manes vehor", т. е. перейду черезъ Стиксъ и царство тѣней. Стивенсъ предполагаетъ, что этотъ стихъ взятъ Шекспиромъ изъ трагед³и Сенеки.

   Стр. 166. "Странствующ³й принцъ", т. е. Эней.

   Стр. 167 "Черный Кимф³анецъ". Въ странѣ Кимф³анцевъ, какъ полагаютъ древн³е, царитъ вѣчный мракъ.

   Стр. 171. "Палецъ украшенъ драгоцѣннымъ перстнемъ". Древн³е полагали, что карбункулъ имѣетъ свойство не только блестѣть при свѣтѣ, но и свѣтить въ темнотѣ.

   Стр. 174. Какъ Церберъ у ногъ Ѳрак³йскаго поэта, т. е. Орфея.

   Стр. 182. Всѣ эти великолѣпныя сцены написаны, очевидно, Шекспиромъ. Это очевидно по необычайной красотѣ и драматической силѣ этой сцены; но и помимо этого эстетическаго соображен³я, у насъ есть фактъ, подтверждающ³й этотъ выводъ: дѣло въ томъ, что въ издан³яхъ "Тита Андроника" 1600 и 1611 гг. (вѣроятно, сдѣланныхъ безъ вѣдома автора) этой сцены не существуетъ. Впервые она вышла въ трагед³и только въ издан³и in folio 1623 г. Мы имѣемъ право предполагать, что это издан³е было сдѣлано по подлиннымъ театральнымъ рукописямъ и даже, вѣроятно, просмотрѣннымъ самимъ поэтомъ.

   Стр. 184. "Ораторъ" "Тул³я", т. е. Цицеронъ.

   Стр. 186. Stuprum - блудъ.

   Стр. 186. "Magni dominator poli, tam lentus audis Scelera? tam tentus vides?" - Верховный властелинъ м³ра! И ты такъ терпѣливо внемлешь злодѣйствамъ, такъ терпѣливо смотришь на нихъ.

   Стр. 188. "Integer vitae, scelerisque purus,

   Non eget Mauri jaculis, non arcu,

   т. е. человѣкъ частной жизни, преступлен³ями не запятнанный, не нуждается ни въ лукѣ, ни въ метательныхъ копьяхъ Мавра.

   Стр. 189. "Я хочу сказать, что она родила", - непереводимая игра значен³ями словъ: "deliver'd" - разрѣшилась отъ бремени и выдана, передана, и "brought to bed" - родила и уложена въ постель.

   Стр. 192. "Terra Astraea reliquit" - покинула Астреа землю.

   Стр. 193. "Въ самое лоно Дѣвы". Дѣва и нѣсколько дальше, Телецъ и Овенъ, - созвѣзд³я.

   Стр. 194. "Gratias" - краткая благодарственная молитва послѣ обѣда и ужина.

   Стр. 208. "За то, что она была изнасилована, опозорена и обезчещена". Это - историческая ошибка. Виргин³я не была изнасилована.

   Стр. 209. "Разскажи намъ, какъ Синонъ" и пр.- Синонъ уговорилъ троянцевъ ввести гибельную для нихъ деревянную лошадь.

   Стр. 212. "Этимъ проклятымъ мавромъ". Въ трагед³и, пересмотрѣнной Равенскрафтомъ въ царствован³е Якова II Аарона четвертуютъ и живымъ сожигаютъ на сценѣ.