Шекспир Вильям - Тит Андроник

;дная правая рука, чтобы мучить мою грудь, а когда мое обезумѣвшее отъ горя сердце бьется въ этой глубокой клѣткѣ моего тѣла, то я усмиряю его такъ... (къ Лавин³и). А ты, карта несчаст³й, разсказывающая свое горе только знаками, когда твое бѣдное сердце бѣшено бьется, ты не можешь его усмирить, ударяя его такъ, чтобы оно успокоилось. Рань его, дочь, своимъ вздохомъ, убей его своимъ стономъ, или возьми маленьк³й ножъ въ зубы и сдѣлай дырку какъ разъ противъ сердца, - такъ, чтобъ всѣ слезы, проливаемыя твоими бѣдными глазами, стекали въ эту щель и, заполняя, утопили въ своей соленой влагѣ жалующагося безумца.

   Маркъ. Стыдись, братъ! Не учи ее заносить жесток³я руки на ея нѣжную жизнь.

   Титъ. Это еще что такое? Неужели же печаль свела тебя съ ума? Никто, Маркъ, кромѣ меня, не долженъ быть сумашедшимъ. Как³я жесток³я руки можетъ она заносить на свою жизнь? О, зачѣмъ произносишь ты слово: руки! Это тоже самое, что заставлять Энея дважды разсказывать какъ сгорѣла Троя и какъ онъ самъ сдѣлался несчастнымъ! О, не возвращайся къ этому предмету, не говори о рукахъ, чтобъ не напоминать намъ, что у насъ ихъ нѣтъ... Какой бредъ появляется въ моихъ рѣчахъ... Какъ будто мы забудемъ, что у насъ нѣтъ рукъ, если Маркъ не станетъ произносить этого слова: руки! Ну, давай ѣсть! Ну, милая дочка, покушай вотъ этого... Нѣтъ ничего попить... Послушай, Маркъ, что она говорить, - я вѣдь могу объяснить тебѣ всѣ ея мучительные знаки: она говоритъ, что она не пьетъ другаго напитка, кромѣ слезъ, приправленныхъ печалью и забродившихъ на ея щекахъ. Молчаливая страдалица, я изучу твои мысли, я такъ же стану искусенъ въ пониман³и твоихъ молчаливыхъ знаковъ, какъ искусны нищенствующ³е монахи въ своихъ святыхъ молитвахъ. Ты не испустишь ни одного вздоха, ты не поднимешь твоихъ култышекъ къ небу, ты не мигнешь глазомъ, не кивнешь головой, не преклонишь колѣнъ, не сдѣлаешь знака, чтобъ я не вывернулъ изъ этого цѣлой азбуки и чтобы этимъ неустаннымъ упражнен³емъ я не узналъ твоихъ мыслей.

   Мальчикъ. Добрый дѣдушка, брось всѣ эти горьк³я жалобы, развесели мою тетушку какой нибудь забавной сказкой.

   Марц³й. Увы, милый мальчикъ, растроганный горемъ онъ плачетъ, видя горе своего дѣда.

   Титъ. Успокойся, нѣжный отпрыскъ; ты созданъ изъ слезъ, и слезы быстро размоютъ всю твою жизнь (Маркъ ударяетъ ножомъ не блюду).

   Титъ. Что это ты, Маркъ, ударилъ своимъ ножомъ?

   Маркъ. Нѣкоторое существо, мой повелитель, которое я билъ, - муху.

   Титъ. Позоръ тебѣ, уб³йца! Ты убиваешь мое сердце! Мои глаза пресытились уже зрѣлищемъ тиран³и.. Уб³йство, совершенное надъ невиннымъ, неприлично брату Тита. Уйди! Я вижу, что ты не изъ моего общества.

   Марсъ. Увы! мой повелитель, вѣдь я только муху убилъ.

   Титъ. Но если у этой мухи былъ отецъ и мать? Какъ повѣсили бы они свои нѣжныя, золотистыя крылышки и какъ жалобно стали бы они въ воздухѣ жужжать! Бѣдная, ни въ чемъ неповинная муха, прилетѣвшая сюда повеселить насъ своимъ веселымъ, прекраснымъ жужжан³емъ, а ты убилъ ее!

   Маркъ. Прости мнѣ, братъ; это была скверная, черная муха, похожая на Мавра императрицы. Поэтому-то я и убилъ ее.

   Титъ. О, о, о! Ну, въ такомъ случаѣ прости меня за то, что я упрекалъ тебя, потому что ты доброе дѣло сдѣлалъ. Дай мнѣ твой ножъ. И я потѣшусь надъ нею, воображая себѣ, что это Мавръ, явивш³йся сюда нарочно, чтобы отравить меня. Вотъ тебѣ, вотъ тебѣ! А вотъ и Таморѣ! А, мерзавецъ!.. Однако, не такъ еще мы низко пали, чтобы не могли между собой убить муху, которая похожа на Мавра, чернаго какъ уголь!

   Маркъ. Увы! Бѣднякъ! Горе такъ подѣйствовало на него, что онъ призрачныя тѣни принимаетъ за дѣйствительность.

   Титъ. Ну, убирайте со стола; Лавин³я, ступай со мной, я въ моей комнатѣ почитаю съ тобой печальныя истор³и, бывш³я въ старыя времена. Иди, мальчикъ, или со мной; твое зрѣн³е молодо, и ты станешь читать, когда мое зрѣн³е станетъ мутиться (Уходятъ).

  

  

   Юный Луц³й. Помоги, дѣдушка, помоги! Моя тетушка Лавин³я бѣгаетъ за мною, не знаю зачѣмъ. Добрый дядя Маркъ, посмотри, какъ она торопится? Увы! Милая тетушка, я не знаю, чего ты хочешь.

   Маркъ. Стой подлѣ меня, Луц³й; не бойся твоей тетки.

   Титъ. Она любитъ тебя, мальчикъ, и не сдѣлаетъ тебѣ зла.

   Юный Луц³й. О, да, когда мой отецъ былъ въ Римѣ, она меня любила.

   Маркъ. Что хочетъ сказать моя племянница этими знаками?

   Титъ. Не бойся ее, Луц³й; она хочетъ что-то сказать. Посмотри, Луц³й, посмотри, какъ она заигрываетъ съ тобой; она хочетъ, чтобы ты пошелъ съ нею куда-то. Да, мальчикъ, никогда Корнел³я съ такимъ старан³емъ не читала своимъ сыновьямъ, какъ она читаетъ тебѣ прекрасную поэз³ю и "Оратора" Тул³я. Неужели ты не можешь догадаться, отчего она такъ пристаетъ къ тебѣ?

   Юный Луц³й. Ничего я этого не знаю и не могу догадаться; это должно быть припадокъ сумашеств³я. Вѣдь дѣдушка часто говорилъ, что слишкомъ больш³я несчаст³я приводятъ людей къ сумашеств³ю, и я читалъ, что Гекуба Троянская съ ума сошла отъ горя; это-то и испугало меня, хотя я и знаю, дѣдушка, что моя тетя любитъ меня такъ, какъ никогда не любила меня моя мать, и она не испугала бы меня, не помѣшавшись. Это-то и заставило меня бросить книги и сбѣжать, можетъ быть и безъ всякой причины. Прости меня, милая тетя. Да, сударыня, если мой дядя Маркъ пойдетъ, то и я охотно пойду съ тобой.

   Маркъ. Пойду, Луц³й (Лавин³я торопливо поворачиваетъ книги которыя уронилъ Луц³й).

   Титъ. Чего тебѣ, Лавин³я? Маркъ, что это значитъ? Она хочетъ видѣть какую-то книгу... Какую, дочка? Открой ихъ, мальчикъ! Но ты гораздо начитаннѣе и образованнѣе; пойди лучше въ мою библ³отеку, выбери что хочешь и обманывай такимъ образомъ горе, пока небо не откроетъ намъ изобрѣтателя этого дѣла. Какую же книгу?.. Почему она поднимаетъ такъ остатки рукъ своихъ?

   Маркъ. Я думаю, она хочетъ этимъ сказать, что не одинъ былъ изобрѣтатель этого дѣла... Ну, да, болѣе одного! Иди, можетъ быть, она взываетъ къ небу о мщен³и?

   Титъ. Луц³й, какую книгу она такъ толкаетъ?

   Юный Луц³й. Дѣдушка, это Метаморфозы Овид³я; эту книгу мнѣ подарила мать.

   Маркъ. Можетъ быть, она изъ любви къ той, которой уже нѣтъ, выбрала эту книгу изъ всѣхъ остальныхъ

   Титъ. Постой! Посмотри, съ какой быстротой она поворачиваетъ страницы. Поможемъ ей! Что она хочетъ найти? Лавин³я, хочешь, я буду читать? Это - трагическая истор³я Филомелы; тутъ дѣло идетъ объ измѣнѣ Терея и его насил³и, и насил³е, опасаюсь, было поводомъ, чтобы изувѣчить тебя.

   Маркъ. Посмотри, братъ, посмотри! Съ какимъ старан³емъ она разсматриваетъ страницы!

   Титъ. Лавин³я, неужели и ты, милая дочь моя, была также застигнута, изнасилована и обезчещена, какъ Филомела, силой въ темномъ, зловѣщемъ лѣсу? Смотри! Смотри!.. Да, такое мѣсто есть, мѣсто, гдѣ мы охотились (О, еслибы мы никогда, никогда не охотились тамъ!), - и совершенно такое же, какое описываетъ поэтъ, созданное самой природой для уб³йства и насил³я.

   Маркъ. О, зачѣмъ-бы природа создавала так³я ужасныя трущобы, еслибы трагед³и не нравились богамъ?

   Титъ. Сдѣлай намъ знакъ, милая дочь; тутъ только друзъя. Кто изъ римскихъ вельможъ осмѣлился сдѣлать это преступлен³е? Ужь не Сатурнинъ-ли подкрался, какъ некогда Тарквин³й, который покинулъ лагерь, чтобъ обезчестить ложе Лукрец³и?

   Маркъ. Присядь, милая племянница; братъ, сядь около меня. Вдохновите меня, Апполонъ, Паллада, Юпитеръ, Меркур³й, чтобъ я могъ открыть это злодѣян³е. Братъ, смотри сюда... Смотри сюда, Лавин³я! (Пишетъ свое имя на пескѣ своей палкой, которую водитъ ногами, придерживая ее зубами). Песокъ тутъ ровенъ; води этой палкой, какъ я, если можешь. Я написалъ свое имя безъ помощи рукъ. Да будетъ проклятъ тотъ, кто заставляетъ насъ прибѣгать къ такимъ средствамъ! Пиши, милая племянница, и открой намъ наконецъ то, что хочетъ Богъ, чтобъ было открыто для нашей мести. Пусть небо водитъ твоимъ перомъ, чтобы оно ясно изобразило намъ твои несчаст³я и позволило намъ узнать злодѣевъ и правду.

  

  

   Титъ. О, читаешь-ли ты, братъ, что она написала? "Stuprum, Chiron, Demetrius".

   Маркъ. Какъ, какъ? Развратные сыновья Таморы, - изобрѣтатели этого гнуснаго, кроваваго дѣла?

   Титъ. "Magne dominator poli, tarn lentus audis scelera? tam lentus vides?"

   Маркъ. О, успокойся, благородный братъ. И однако, я признаю, что то, что тутъ на землѣ написано, достаточно, чтобы возмутить самые мирные умы и вооружить яростью даже малаго ребенка... Братъ, стань со мною на колѣна; Лавин³я, становись на колѣна; на колѣна и ты, милый мальчикъ, надежда римскаго Гектора, и клянитесь всѣ вмѣстѣ со мною, какъ нѣкогда клялся Юн³й Брутъ, вмѣстѣ съ несчастнымъ мужемъ и отцомъ этой цѣломудренной обезчещенной женщины, Лукрец³и, - клянитесь, что мы отомстимъ этимъ коварнымъ готамъ, что мы увидимъ ихъ кровь, или умремъ всѣ подъ этимъ позоромъ.

   Титъ. Въ этомъ, конечно, не было бы ни малѣйшаго сомнѣн³я, если бы однако ты зналъ, какъ это сдѣлать. Если вы вздумаете хоть сколько-нибудь поранить этихъ медвѣжатъ - берегитесь; медвѣдица сейчасъ же проснется; а если она пронюхаетъ, что это наше дѣло, подумайте только, что она тѣсно связалась со львомъ; она усыпляетъ его, рѣзвясь на его спинѣ, а какъ только заснетъ онъ, она дѣлаетъ, что ей угодно. Ты, Маркъ, неопытный охотникъ; оставь это дѣло на мое попечен³е; пойдемъ, я добуду мѣдный листъ и стальнымъ рѣзцамъ вырѣжу на немъ ея слова, и такимъ образомъ они сохранятся. Бѣшеный сѣверный вѣтеръ разметаетъ этотъ песокъ, какъ листы Сивиллъ, и что тогда станется съ твоимъ урокомъ? Что ты на это скажешь, мальчикъ?

   Юный Луц³й. Я говорю, дѣдушка, что еслибы я былъ взрослымъ, то даже спальня ихъ матери была бы не безопаснымъ мѣстомъ для этихъ сѣверныхъ рабовъ римскаго ярма.

   Маркъ. Такъ, мальчикъ, такъ; не разъ и отецъ твой дѣйствовалъ съ такимъ же самоотвержен³емъ для своей неблагодарной родины.

   Юный Луц³й. Ну что-же, дядя, и я буду такъ дѣйствовать, если буду живъ...

   Титъ. Ну, пойдемъ въ мою оружейную, Луц³й, я тебя пр³одѣну, а затѣмъ, мальчикъ, - ты отнесешь отъ меня сыновьямъ императрицы подарки, которые я намѣренъ сдѣлать имъ обоимъ. Ну, идемъ, идемъ. Ты вѣдь исполнишь поручен³е?

   Юный Луц³й. Да, съ помощью моего кинжала въ ихъ груди, дѣдушка.

   Титъ. Нѣтъ, мальчикъ, нѣтъ. Я тебя научу другому способу... Лавин³я, или... А ты, Маркъ, смотри за моимъ домомъ; Луц³й и я, мы всѣхъ прельстимъ при дворѣ. Да, прельстимъ. И мы отлично будемъ приняты (Титъ, Лавин³я и Юный Луц³й уходятъ).

   Маркъ. О, небо, неужели ты можешь слышать стоны добраго человѣка, и не растрогаться, не сжалиться надъ нимъ? Ступай, Маркъ, за нимъ въ его бреду; у него на сердцѣ больше ранъ горя, чѣмъ на сгорбленномъ его щиту, сдѣланныхъ врагами, и, однако, онъ не хочетъ мстить! Такъ пусть само небо возьмется отомстить за стараго Андроника. (Уходитъ).

  

  

   Хиронъ. Деметр³й, вотъ сынъ Луц³я; онъ пришелъ къ намъ съ какимъ-то поручен³емъ.

   Ааронъ. Ну, да, съ какимъ-нибудь безумнымъ поручен³емъ его безумнаго дѣла.

   Юный Луц³й. Принцы, со всей покорностью, на которую я только способенъ, я привѣтствую васъ по поручен³ю Андроника (всторону) и прошу всѣхъ боговъ Рима погубить васъ обоихъ.

   Деметр³й. Очень тебѣ благодаренъ, любезный Луц³й, что новаго?

   Юный Луц³й (всторону). Новаго только то и есть, что вы оба заклейменные мерзавцы (Вслухъ). Съ вашего позволен³я, мой дѣдъ, по прекрасному внушен³ю, посылаетъ вамъ черезъ меня лучшее оруж³е своей оружейной въ даръ вашей почтенной юности, надеждѣ Рима. Такъ онъ приказалъ сказать мнѣ; и такъ я говорю и передаю вамъ эти дары, чтобы, когда придетъ надобность, вы были хорошо вооружены. А затѣмъ, оставляю васъ обоихъ... (всторону) Кровожадные негодяи! (Юный Луц³й уходитъ со слугой).

   Деметр³й. Что это? Свертокъ съ надписью? Прочитайте:

  

   Integer vitae, scelevisque purus,

   Non eget Mauri jaculis, nec arcu.

  

   Хиронъ. О, это стихъ Горац³я; я хорошо это знаю, давно уже я его читалъ въ грамматикѣ.

   Ааронъ. Ну, да, стихъ Горац³я! Ты правъ (всторону). Вотъ это значитъ быть ослами! Не нравится мнѣ эта шутка! Старикъ, должно быть, открылъ ихъ преступлен³е и посылаетъ имъ въ подарокъ оружье, обвернутое въ стихи, которые ранятъ ихъ жестоко, а они этого даже и не подозрѣваютъ! Но если бы наша проницательная императрица была на ногахъ, ей бы понравилась выдумка Андроника. Но оставимъ ее пока покоиться въ ея безпокойномъ состоян³и (Въ слухъ) Ну, что, принцы, развѣ не счастливая звѣзда привела насъ въ Римъ, насъ, чужестранцевъ, да еще плѣнниковъ, и такъ возвеличивъ насъ! Съ какимъ удовольств³емъ у воротъ дворца я не уступалъ трибуну, въ присутств³и его брата.

   Деметр³й. А я съ большимъ еще удовольств³емъ вижу, какъ такой велик³й патриц³й подло унижается и посылаетъ намъ подарки.

   Адронъ. А развѣ у насъ нѣтъ на то причины, принцъ Деметр³й? Развѣ вы не любезно обошлись съ его дочерью?

   Дкметр³й. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы тысячи другихъ римскихъ дамъ послужили нашей похоти.

   Хиронъ. Благочестивое желан³е и полное любви!

   Ааронъ. Только вашей матери и не достаетъ, чтобы сказать: аминь.

   Xиронъ. Если бы прибавить и еще двадцать тысячъ, она бы то же сказала.

   Деметр³й. Пойдемъ и будемъ молить боговъ объ облегчен³и страдан³й нашей драгоцѣнной матери.

   Ааронъ (всторону). Обращайтесь съ мольбами лучше къ дьяволамъ; боги оставили насъ (Трубы).

   Деметр³й. Съ какой стати раздаются трубы императора?

   Хиронъ. Они, вѣроятно, возвѣщаютъ радостное рожден³е сына императора,

   Деметр³й. Тише; кто это идетъ?

  

  

   Кормилица. Добраго утра, принцы. Скажите, не видали-ли вы мавра Аарона?

   Ааронъ. Да, болѣе или менѣе, а можетъ быть и совсѣмъ нѣтъ. Ааронъ здѣсь; что тебѣ нужно отъ Аарона?

   Кормилица. Ахъ, любезный Ааронъ, мы всѣ погибли! помогай скорѣе, или ты на вѣкъ погибъ!

   Ааронъ. Чего ты трещишь? Что ты такое кутаешь и комкаешь въ рукахъ?

   Кормилица. О, это, что я хотѣла-бы скрыть отъ глазъ неба, позоръ нашей императрицы и срамъ гордаго Рима. Она разрѣшилась, разрѣшилась.

   Ааронъ. Отъ чего разрѣшилась?

   Кормилица. Я хочу сказать, что она родила.

   Ааронъ. Ну, и прекрасно, да даруютъ ей Боги хорош³й покой! Что они ей послали?

   Кормилица. Чорта!

   Ааронъ. Ну, значитъ она мать чорта: забавный приплодъ!

   Кормилица. Не забавный, а несчастный, ужасный, чорный приплодъ. Вотъ мальчикъ такой-же мерзк³й, какъ лягушка, среди прекрасныхъ дѣтей нашей родины. Императрица посылаетъ его тебѣ, твой отпечатокъ, твое живое изображен³е, и приказываетъ тебѣ окрестить его кончикомъ твоего кинжала.

   Ааронъ. Что ты, что ты, мерзкая потаскуха, развѣ черный цвѣтъ - гадк³й цвѣтъ? Милый пузанъ, ты - прекраснѣйш³й цвѣтокъ, это вѣрно.

   Деметр³й. Бездѣльникъ! Что ты надѣлалъ?

   Ааронъ. То, что ты раздѣлать не можешь.

   Хиронъ. Ты погубишь нашу мать!

   Ааронъ. Бездѣльникъ! Я только усугубилъ твою мать.

   Деметр³й. Этимъ-то, адск³й песъ, ты и погубилъ ее. Горе ей! Пусть будетъ проклятъ ея новый выборъ, проклятье мерзкому отродью этого чернаго демона.

   Хиронъ. Онъ не долженъ жить.

   Ааронъ. Онъ не долженъ умереть.

   Кормилица. Ааронъ, онъ долженъ умереть; сама мать этого хочетъ.

   Ааронъ. А, такъ онъ долженъ умереть, кормилица? Ну такъ пусть никто, кромѣ меня, не исполняетъ этого приговора надъ моей кровью и плотью.

   Деметр³й. Съ удовольств³емъ посадилъ-бы я этого головастика на кончикъ моего меча. Кормилица, дай мнѣ его, мой мечъ скоро съ нимъ покончитъ.

   Ааронъ (Беретъ ребенка у кормилицы). Еще скорѣе этотъ мечъ выпуститъ тебѣ кишки. Стойте, подлые бездѣльники! Вы хотите убить своего брата? Клянусь яркими свѣтильниками неба, такъ прекрасно блестѣвшими, когда этотъ ребенокъ былъ зачатъ, - умретъ тотъ отъ заостреннаго кончика моего меча, тотъ, кто дотронется до этого ребенка, до моего перворожденнаго сына, моего наслѣдника. Объявляю вамъ, молокососы, ни Энцеладъ со всей грозной ватагой дѣтей Тифона, не велик³й Алкидъ, ни богъ войны, не вырвутъ эту добычу изъ рукъ его отца. Успокойтесь, успокойтесь, юные кровожадники, мальчишки съ бездушными сердцами, выбѣленныя стѣны, расписанныя вывѣски кабаковъ, самый черный цвѣтъ лучше всякаго другаго цвѣта, по тому самому, что онъ отказывается принять всяк³й другой цвѣтъ, ибо вся вода океана не обѣлитъ черныхъ лапъ лебедя, хотя онъ ихъ ежечасно омываетъ въ его волнахъ. Скажи отъ меня императрицѣ, что я настолько взрослый, что могу уберечь свое добро; пусть она оправдываетъ это, какъ можетъ,

   Деметр³й. Ты, значитъ, хочешь выдать твою благородную повелительницу?

   Ааронъ. Моя повелительница есть моя повелительница. Этотъ ребенокъ - это я самъ, энерг³я и портретъ моей молодости; этого ребенка я предпочитаю всей вселенной; я его спасу на зло всей вселенной, если кто-нибудь изъ насъ поплатится въ Римѣ.

   Деметр³й. Благодаря этому ребенку наша мать будетъ навсегда опозорена.

   Хиронъ. Римъ будетъ презирать ее за эту черную выходку.

   Кормилица. Императоръ въ бѣшенствѣ прикажетъ казнить ее:

   Хиронъ. Я краснѣю при одной мысли о такомъ позорѣ.

   Ааронъ. Ну да, это и есть преимущество, присвоенное вашей красотѣ. Къ чорту этотъ предательск³й цвѣтъ, выдающ³й краской самыя сокровенныя движен³я и тайны сердца! Вотъ этотъ мальчуганъ совсѣмъ другаго оттѣнка! Посмотрите, черный плутишка улыбается своему отцу, точно хочетъ сказать: старый шалунъ, я - твое произведен³е!.. Онъ вашъ братъ, принцы, онъ вскормленъ тою же самою кровью, которая и вамъ дала жизнь; изъ того же нутра, въ которомъ и вы нѣкогда сидѣли, взаперти онъ освободился и вышелъ на свѣть. Да, онъ вашъ братъ съ самой вѣрной стороны, хотя и мой отпечатокъ виденъ на его лицѣ.

   Кормилица. Но, что же мнѣ сказать императрицѣ,

   Деметр³й. Рѣшай, Ааронъ, что дѣлать, и мы всѣ послѣдуемъ твоему совѣту. Спаси, если хочешь, ребенка, лишь бы только мы были спасены.

   Ааронъ. Ну, такъ присядемъ и посовѣтуемся другъ съ другомъ; мой мальчишка и я, мы сядемъ на первое мѣсто, а вы садитесь тамъ... А теперь, давайте разговаривать о средствахъ, какъ васъ спасти.

   Деметр³й. Сколько женщинъ видѣли этого ребенка?

   Ааронъ. Ну, вотъ это такъ, любезнѣйш³е принцы. Когда всѣ мы въ соглас³и, я - ягненокъ, но если вы вздумаете вздорить съ мавромъ, то ни разъяренный вепрь, ни горная львица, ни океанъ не свирѣпѣютъ, какъ буря Ааронова! Ну, такъ говори: сколько людей видѣлъ ребенокъ?

   Кормилица. Повитуха Корнел³я да я, - вотъ и всѣ, кромѣ императрицы, которая его родила.

   Ааронъ. Императрица, повитуха и ты. За отсутств³емъ третьей двое могутъ сохранить тайну. Ступай къ императрицѣ и повтори ей, что я сказалъ (Закалываетъ ее). Куакъ! Куакъ! - такъ визжитъ поросенокъ, когда его насаживаютъ на вертелъ!

   Деметр³й. Что это значитъ, Ааронъ?Зачѣмъ ты это сдѣлалъ?

   Ааронъ. Видишь-ли, принцъ, это - политическ³й актъ. Слѣдовало развѣ ей жить за тѣмъ, чтобъ открыть нашу вину? Болтливая кумушка, у которой такой длинный языкъ. Нѣтъ, принцъ, нѣтъ! А теперь узнайте весь мой планъ. Недалеко отсюда живетъ нѣк³й Мулитеусъ, мой соотечественяикъ; его жена только вчера родила; его ребенокъ похожъ на эту женщину, онъ также бѣлолицъ, какъ и вы; сторгуйтесь съ ними, дайте золота матери и объясните обоимъ дѣло во всѣхъ подробностяхъ, и какъ ихъ сынъ возвысится, и какъ съ нимъ будутъ обращаться какъ съ наслѣдникомъ императора, когда онъ будетъ подмѣненъ моимъ, чтобъ предотвратить бурю, собирающуюся при дворѣ, да, и какъ императоръ будетъ няньчиться съ нимъ, какъ съ своимъ собственнымъ сыномъ! Вы слышите, принцы? Вы видите. что я пр³искалъ ей лекарство (Указывая на трупъ кормилицы). А теперь вамъ надо позаботиться объ ея похоронахъ. Поле тутъ по близости, и вы славные ребята. Какъ только это будетъ сдѣлано, поспѣшите прислать ко мнѣ повитуху. Когда повитуха и кормилица будутъ устранены, то всѣ дамы могутъ болтать, что имъ угодно.

   Хиронъ. Ааронъ, я вижу, что ты не намѣренъ повѣрять вѣтрамъ тайну.

   Деметр³й. За эту заботливость о Таморѣ, она и мы очень тебѣ признательны.

  

  

   Ааронъ. А теперь, къ готамъ, съ быстротой ласточки! Тамъ будетъ въ безопасности сокровище, которое находится у меня на рукахъ, я снюхаюсь тайно съ друзьями императрицы. Впередъ, маленьк³й губастый бездѣльникъ; я тебя отсюда удалю: вѣдь это ты заставляешь насъ прибѣгать ко всѣмъ этимъ продѣлкамъ. Я велю тебя кормить дикими ягодами и кореньями, простоквашей и сывороткой, заставлю тебя сосать козу и жить въ пещерѣ. И ты будешь воиномъ к военачальникомъ (Уходитъ).

  

  

   Титъ. Иди, Маркъ, или... Родичи, вотъ дорога... Ну, господинъ мальчуганъ, покажи намъ свое искусство... Смотри-же, вѣрнѣе цѣлься и она прямо полетитъ. Terras Astraea reliquit... Да, помни это, Маркъ, она ушла, скрылась. Друзья, берите ваши оруд³я... Вы, родичи, всѣ должны отправиться измѣрить океанъ и тамъ бросьте ваши сѣти; можетъ быть, вы ее и найдете въ море. Однако, тамъ также мало справедливости, какъ и на сушѣ... Нѣтъ, Публ³й и Семпрон³й, это вы должны сдѣлать; вы должны копать лопатой и заступомъ и прорыть въ самый центръ земли; тогда, попавъ въ страну Плутона, представьте ему, прошу васъ, эту просьбу; скажите ему, что въ просьбѣ этой идетъ рѣчь о справедливости и помощи, что она отъ стараго Андроника, надломленнаго горемъ въ неблагодарномъ Римѣ. Ахъ, Римъ! Да, да, я принесъ тебѣ несчаст³е въ тотъ самый день, когда я перенесъ голосъ народа на того, который теперь тиранитъ меня... Ну, отправляйтесь, и прошу васъ, будьте внимательны и не оставляйте ни одного корабля неосмотрѣннымъ; этотъ проклятый императоръ могъ услать ее на кораблѣ, а въ такомъ случаѣ, друзья, вамъ незачѣмъ будетъ звать правосуд³е.

   Маркъ. О, Публ³й, не ужасно-ли видѣть твоего благороднаго дядю въ такомъ разстройствѣ?

   Публ³й. Вотъ потому-то мы и должны и днемъ и ночью заботливо присматривать за нимъ; будемъ потворствовать его причудамъ насколько возможно, пока время не пошлетъ какого-нибудь цѣлительнаго средства.

   Маркъ. Друзья, для его страдан³й нѣтъ лекарства. Присоединимся къ готамъ и ужасной войной покараемъ Римъ за его неблагодарность и отомстимъ измѣннику Сатурнину.

   Титъ. Ну, что, Публ³й, что друзья? Нашли вы его?

   Публ³й. Нѣтъ, дядя; но Плутонъ посылаетъ насъ сказать вамъ, что если ты желаешь, чтобъ адъ отомстилъ за тебя, то это будетъ исполнено, а что касается справедливости, то она занята, кажется, съ Юпитеромъ въ тебѣ или въ какомъ-нибудь другомъ мѣстѣ, такъ что тебѣ по необходимости придется подождать нѣкоторое время.

   Титъ. Онъ вредитъ мнѣ, кормя меня всѣми этими отсрочками. Я нырну въ жгучее озеро преисподней и вытащу за пятки правосуд³е изъ Ахерона. Маркъ, мы съ тобой только кустарники, мы не кедры, не люди исполинскаго тѣлосложен³я, не породы циклоповъ, но мы металлъ, Маркъ, сталь по самую спину. И однако, несчаст³я, удручающ³я насъ, - слишкомъ тяжелы для нашей спины; и такъ какъ правосуд³я нѣтъ ни на землѣ, ни на небѣ, то мы будемъ умолять небо, мы пристанемъ къ богамъ прислать намъ правосуд³е сюда, чтобы оно отомстило за наши несчаст³я. Ну, за дѣло. Ты, Маркъ, хорош³й стрѣлокъ.. (Раздаетъ стрѣлы). "Ad Jovem!" - это для тебя, а тутъ, "ad Apollinem!" - "Ad Martem!" - ну, это для меня. А тебѣ, мальчуганъ, вотъ этакъ Палладѣ; тутъ - къ Меркур³ю; а вотъ тебѣ, Кай, къ Сатурну, но не къ Сатурнину, потому что это было бы все равно, что пускать стрѣлы на вѣтеръ. Ну, мальчуганъ, за дѣло; стрѣляй, когда я скажу тебѣ. Клянусь честью, я писалъ не наобумъ; ни одинъ богъ не остался безъ просьбы.

   Маркъ. Родичи, пускайте всѣ ваши стрѣлы по направлен³ю къ дворцу; мы оскорбили императора въ его гордости.

   Титъ. Ну, теперь, друзья, стрѣляйте (Они пускаютъ стрѣлы). О, чудесно, Луц³й! Милый мальчикъ, ты попалъ въ самое лоно Дѣвы; посылай Палладѣ

   Маркъ. Благородный братъ, я цѣлюсь на милю за луну... Твое письмо въ эту самую минуту прилетѣло къ Юпитеру.

   Титъ. Ахъ, Публ³й, Публ³й, что ты надѣлалъ? Посмотри, посмотри, твоя стрѣла попала въ одинъ изъ роговъ Тельца...

   Маркъ. Чудесная штука, братъ. Какъ только Публ³й попалъ, Телецъ оказался раненымъ и отвѣсилъ Овну такой ударъ, что оба рога его упали прямо ко двору, и кому-же ихъ было найти, какъ не бездѣльнику императрицы? Она захохотала и сказала Мавру, что у него нѣтъ другого выбора какъ поднести ихъ въ даръ императору.

   Титъ. Ну, что-жь, такъ оно и слѣдуетъ. Да наградитъ богъ радостью его величество.

  

  

   Вѣсти! вѣсти съ неба! Маркъ, почта пришла. Ну, что, любезный? Есть письма? Получу-ли я, наконецъ, правосуд³е? Что говоритъ всемогущ³й Юпитеръ?

   Клоунъ. А, устраиватель висѣлицъ? Онъ говоритъ, что снялъ висѣлицу, потому-что молодчикъ долженъ быть повѣшенъ только на слѣдующей недѣлѣ.

   Титъ. Но, что сказалъ Юпитеръ, спрашиваю тебя?

   Клоунъ. Никакого Юпитера я не знаю: ни разу въ жизни я съ нимъ не пьянствовалъ.

   Титъ. Ахъ, ты бездѣльникъ! значитъ, ты не носильщикъ?

   Клоунъ. Да, голубей, ничего другаго.

   Титъ. Ты, значитъ, пришелъ не съ неба?

   Клоунъ. Съ неба? Тамъ, я, сударь, никогда еще не былъ. Сохрани меня Богъ осмѣлиться торопиться на небо въ мои молодые годы. Я иду съ голубями къ плебейскому трибуналу, чтобы уладить ссору между моимъ дядюшкой и однимъ изъ слугъ императора.

   Марсъ. Ну, что-же, братъ, и прекрасно: онъ передастъ твою рѣчь. Пусть онъ поднесетъ голубей отъ твоего имени.

   Титъ. Скажи-ка мнѣ, молодецъ, можешь ты передать императору мою рѣчь съ подобающей грац³ей?

   Клоунъ. Ни, ни, съ gratias я въ жизни не могъ справиться.

   Титъ. Пойди сюда, бездѣльникъ; не шуми, но поднеси императору голубей; черезъ меня онъ тебѣ окажетъ правосуд³е... Стой, стой! вотъ тебѣ деньги за труды. Дайте перо и чернила! Говори, бездѣльникъ, можешь ты передать просьбу съ подобающей грац³ей?

   Клоунъ. Могу, сударь.

   Титъ. Ну, такъ, вотъ тебѣ прошен³е. Какъ только ты предстанешь передъ императоромъ, тебѣ прежде всего надо будетъ стать на колѣна; потомъ поцѣловать ногу; потомъ передать голубей, а затѣмъ жди награды. Я буду около тебя, сударь: смотри, справь дѣло толкомъ.

   Клоунъ. Ручаюсь, только пусти меня одного.

   Титъ. Бездѣльникъ, есть у тебя ножъ? Подойди, покажи мнѣ его. Вотъ, Маркъ, заверни-ка его въ просьбу: ты вѣдь написалъ ее, какъ подобаетъ смертному просителю... А когда отдашь его императору, постучись въ мою дверь и передай, что говоритъ императоръ (Уходитъ).

   Клоунъ. Господь съ вами, иду.

   Титъ. Ну, Маркъ, отправляемся... Публ³й, за мной! (Уходятъ).

  

  

   Сатурнинъ. Что вы скажете, друзья'? Развѣ это не оскорблен³е? Видали-ли когда-нибудь, чтобы римскому императору такъ досаждали, чтобы къ нему такъ приставали, чтобы его такъ оскорбляли? И за что? За то, что онъ оказалъ безпристрастное правосуд³е, чтобы обращались къ нему съ такимъ презрѣн³емъ? Вы, патриц³и, знаете, какъ знаютъ и могуч³е боги, - чтобы тамъ ни жужжали на уши народу всѣ эти возмутители нашего покоя, - что ничего не было сдѣлано не по закону съ преступными сыновьями стараго Андроника. А если горе и разстроило такъ его разсудокъ, то должны-ли мы выносить его преслѣдован³я, эти его выходки, эти его сумасбродства и его горечь? Теперь, онъ, видите-ли, пишетъ небу о воздан³и ему справедливости. Посмотрите: вотъ къ Юпитеру, а вотъ и къ Меркур³ю; вотъ къ Аполлону, вотъ къ богу войны. Славныя послан³я, которыя должны летать по улицамъ Рима! Что же это такое, какъ не пасквили на сенатъ и не разглашен³е повсюду нашей несправедливости? Славная шутка, не правда-ли, патриц³и? Это все равно, какъ еслибы онъ сказалъ, что въ Римѣ нѣтъ правосуд³я. Но если я буду живъ, его лживое сумашеств³е не будетъ служить убѣжищемъ всѣмъ этимъ дерзостямъ. И онъ, и всѣ его приверженцы узнаютъ, что правосуд³е живетъ въ Сатурнинѣ; если оно заснетъ, онъ такъ его разбудитъ, что оно въ своей ярости сотретъ съ лица земли самаго нахальнаго заговорщика изъ всѣхъ живущихъ.

   Тамора. Мой добрый повелитель, мой милый Сатурнинъ, господинъ моей жизни, властелинъ всѣхъ моихъ мыслей, успокойся и снизойди къ проступкамъ стараго Тита, къ его горю, вызванному потерей его храбрыхъ сыновей, потерей ужасной, схоронившей его сердце. Лучше утѣшь его горькую участь и не преслѣдуй его за эти оскорблен³я, - его ничтожнѣйшаго или лучшаго изъ людей (Всторону). Да, такъ именно должна дѣйствовать хитрая Тамора; но тебя, Титъ, я задѣла за живое; ты истечешь кровью. Если только теперь Ааронъ поступитъ ловко, тогда все спасено, и якорь брошенъ въ пристань.

  

   Тебѣ, что, любезный? У тебя есть къ намъ дѣло?

   Клоунъ. Да, если ваша милость императорственна.

   Тамора. Я - императрица. А вотъ тамъ сидитъ императоръ.

   Клоунъ. А, это онъ! Да пошлетъ тебѣ Богъ и святой Степанъ добрый успѣхъ! Приношу тебѣ письмо и парочку вотъ этихъ голубей (Сатурнинъ читаетъ письмо).

   Сатурнинъ. Вывести его и немедленно повѣсить.

   Клоунъ. Сколько денегъ я получу?

   Тамора. Ступай, бездѣльникъ; ты будешь повѣшенъ.

   Клоунъ. Повѣшенъ? Клянусь Богородицей, на хорошее же дѣло притащилъ я сюда свою шею (Уходитъ со стражей.)

   Сатурнинъ. Жесток³я, невыносимыя оскорблен³я! Долженъ-ли я терпѣть всѣ эта безобразныя продѣлка? Я знаю, чье это дѣло. Можно-ли это переносить? Какъ будто его измѣнники - сыновья умерш³е, присужденные закономъ за уб³йство нашего брата, были злостно умерщвлены по моему приказан³ю! Тащите сюда за волосы этого бездѣльника; ни лѣта, ни санъ не заявятъ своихъ привилег³й. Я буду твоимъ палачемъ за эту нахальную насмѣшку, - вѣроломный, бѣшеный бездѣльникъ, который помогъ моему возвеличен³ю только въ надеждѣ управлять Римомъ и мною!

  

  

   Сатурнинъ. Что скажешь, Эмил³й?

   Эмил³й. Къ оруж³ю, патриц³и. Никогда еще Римъ не нуждался такъ въ защитѣ! Готы подняли голову и съ цѣлымъ войскомъ отчаянныхъ людей, жаждущихъ грабежа, прямо идутъ на насъ подъ предводительствомъ Луц³я, сына Андроника, который угрожаетъ, въ своей мести, сдѣлать то, что уже сдѣлалъ Кор³оланъ.

   Сатурнинъ. Воинственный Луц³й, предводитель готовъ? Эта вѣсть леденитъ меня и я наклоняю голову, какъ цвѣтки отъ мороза, какъ трава, побитая бурей. Да, наши несчаст³я приближаются теперь. Его народъ такъ любитъ, я самъ не разъ слышалъ, когда прогуливался, какъ частный человѣкъ, что изгнан³е Луц³я было несправедливостью; и они желали, чтобы Луц³й былъ ихъ императоромъ.

   Тамора. Чего страшиться тебѣ? Развѣ не крѣпокъ твой городъ?

   Сатурнинъ. Да, но граждане благопр³ятствуютъ Луц³ю и взбунтуются противъ меня, чтобы помочь ему.

   Тамора. Царь, твой умъ пусть будетъ твоимъ же царственнымъ, какъ и твой санъ. Развѣ солнце омрачается, когда мухи летаютъ въ его лучахъ? Орелъ дозволяетъ мелкимъ птицамъ пѣть, не заботясь тѣмъ, что онѣ поютъ, зная, что тѣн³ю своихъ крыльевъ онъ, когда захочетъ, можетъ прекратить ихъ пѣн³е. Точно также и ты можешь заставить молчать римскихъ болвановъ. Успокойся же, ибо знай, императоръ, что я очарую стараго Андроника болѣе сладкими и болѣе опасными словами, чѣмъ приманка для рыбы, чѣмъ дятлина баранамъ, когда тѣ ранены приманкой, а эти умираютъ отъ лакомой пищи.

   Сатурнинъ. Но Титъ не станетъ просить сына за насъ.

   Тамора. Если Тамора будетъ его умолять объ этомъ, онъ это сдѣлаетъ. Я съумѣю смягчить и наполнить его старыя уши золотыми обѣщан³ями, и если бы даже сердце было неприступно, его уши глухи, то и тогда и это сердце, и эти уши будутъ покорны моему языку (Эмил³ю). Ступай впередъ и будь нашимъ посломъ. Ступай сказать, что императоръ желаетъ вступить въ переговоры съ доблестнымъ Луц³емъ и предлагаетъ ему свидан³е въ домѣ его отца, стараго Андроника.

   Сатурнинъ. Эмил³й, исполни поручен³е прилично, и если онъ, для своей безопасности, потребуетъ заложниковъ, скажи ему, чтобъ онъ самъ назначилъ, кого захочетъ.

   Эмил³й. Твое приказан³е будетъ въ точности исполнено (Уходитъ).

   Тамора. А теперь я пойду къ старому Андронику и употреблю всѣ хитрости, которыми обладаю, чтобъ смягчить его и отвлечь отъ храбрыхъ готовъ надменнаго Луц³я. Теперь, дорогой императоръ, повеселѣй и похорони всю свою боязнь въ моей ловкости.

   Сатурнинъ. Желаю тебѣ успѣха; постарайся его уговорить (Уходятъ).

  

  

   Луц³й. Испытанные воины, мои вѣрные друзья, изъ великаго Рима я получилъ письма, которыя показываютъ, какую ненависть питають граждане къ императору и какъ тамъ желаютъ нашего присутств³я. А потому, благородные вожди, будьте грозны, какъ на это вы имѣете право, и торопитесь отомстить за сдѣланныя вамъ оскорблен³я. И за каждое страдан³е, причиненное вамъ Римомъ, требуйте отъ него тройного удовлетворен³я.

   Первый готъ. Благородный отпрыскъ, происходящ³й отъ великаго Андроника, ты, котораго имя, бывшее нѣкогда нашимъ ужасомъ, а теперь составляющее нашу надежду, ты, котораго велик³е подвиги и славныя дѣла неблагодарный Римъ вознаградилъ гнуснымъ презрѣн³емъ, - разсчитывай на насъ; мы послѣдуемъ за тобой повсюду, куда ты насъ поведешь, подобно тому, какъ въ жарк³е дни лѣта пчелы, вооруженныя жалами, слѣдуютъ за своей маткой на цвѣтущ³е луга, - и мы отомстимъ проклятой Таморѣ.

   Готы. То, что онъ говоритъ, мы всѣ повторяемъ вслѣдъ за нимъ.

   Луц³й. Я благодарю его и всѣхъ васъ. Но кто это идетъ сюда, въ сопровожден³и этого коренастаго гота?

  

  

   Второй готъ. Славный Луц³й, я немного отошелъ отъ нашего войска, желая взглянуть на развалины какого-то монастыря, и въ то время, какъ я съ вниман³емъ направилъ взоры на это брошенное здан³е, я услыхалъ крикъ ребенка у одной изъ стѣнъ; я бѣгу на крикъ, какъ вдругъ слышу голосъ, который говорилъ: "Молчи, черный крикунъ, на половину я, наполовину твоя мать. Если бы твой цвѣтъ не обнаружилъ, чье ты произведен³е, если бы природа дала тебѣ наружность твоей матери, бездѣльникъ, то теперь ты бы могъ быть императоромъ. Но когда быкъ и корова оба бѣлы, какъ молоко, у нихъ никогда не бываетъ теленка чернаго, какъ уголь. Молчи, бездѣльникъ, молчи!" - И продолжая такъ ворчать, онъ прибавилъ: "Нужно снести тебя къ преданному готу, который, когда узнаетъ, что ты - дитя императрицы, - будетъ нѣжно о тебѣ заботиться изъ уважен³я къ твоей матери". Тутъ я обнажилъ мечъ и бросился на него, и схватилъ его и привожу сюда, чтобы ты поступилъ съ нимъ, какъ найдешь нужнымъ.

   Луц³й. О, достойный готъ! Это - воплощенный дьяволъ, укравш³й у благороднаго Андроника его благородную руку; это - перлъ, плѣнивш³й взоры вашей императрицы, а вотъ и позорный плодъ его гнуснаго сладостраст³я. Говори, бѣлоглазый бездѣльникъ, куда несъ ты это живое изображен³е твоего дьявольскаго лица? Что-же ты молчишь? Оглохъ, что-ли ты? Ни слова? Веревку, воины; повѣсьте его на этомъ деревѣ, и рядомъ съ нимъ этотъ плодъ его прелюбодѣян³я.

   Ааронъ. Не дотрогивайтесь до этого дитяти, оно - царской крови.

   Луц³й. Онъ слишкомъ похожъ на своего отца, чтобъ изъ него вышло что-нибудь путное. Повѣсьте сначала ребенка, чтобы отецъ полюбовался, какъ его будетъ подергивать; это зрѣлище будетъ пыткой для его отцовской души. Дайте лѣстницу.

   Аарсшъ. Луц³й, спаси ребенка и снеси его отъ моего имени императрицѣ. Если ты это сдѣлаешь, я открою тебѣ так³я поразительныя вещи, которыя дадутъ тебѣ могучее преимущество, а если не сдѣлаешь, - пусть будетъ что будетъ, я больше не скажу ни слова; но да пожретъ васъ всѣхъ месть!

   Луц³й. Говори; если тѣмъ, что ты мнѣ скажешь, я останусь доволенъ, твой ребенокъ ос