Шекспир Вильям - Сон в Иванову ночь

sp;   Герм³я. Съ Лизандромъ?

   Елена. Съ Деметр³емъ.

   Лизандръ. Не бойся, Елена, она тебя не тронетъ.

   Деметр³й. Конечно, любезный, не тронетъ, хоть и ты былъ за одно съ нею.

   Елена. Вѣроятно, когда разсердится, она становится страшно задорна и сварлива; она и въ школѣ постоянно дралась. Хотя она и мала, но страшно вспыльчива.

   Герм³я. Опять мала! Все мала, да мала! Зачѣмъ позволяете вы ей такъ надо мною издѣваться? Пустите меня, къ ней!

   Лизандръ. Вонъ, отсюда, карлица! Вонъ плюгавая, созданная изъ травы, мѣшающей дѣтскому росту! Прочь, стеклянная бусина, недоросш³й желудь!

   Деметр³й. Ты уже слишкомъ услужливъ относительно женщины, пренебрегающей твоими услугами. Оставь ее въ покоѣ; не смѣй говорить о Еленѣ, не смѣй защищать, потому что ты дорого поплатишься, если выкажешь хоть тѣнь любви къ ней!

   Лизандръ. Теперь, когда она меня не удерживаетъ, иди за мной, если посмѣешь. Посмотримъ, кто имѣетъ болѣе права на Елену, ты или я!

   Деметр³й. За тобою? Нѣтъ, я пойду съ тобою рядомъ (Уходятъ).

   Герм³я. Все это, сударыня, твое дѣло. Стой здѣсь, не уходи!

   Елена. Я тебѣ не довѣряю и не хочу долѣе оставаться въ твоемъ противномъ обществѣ. Чтобы драться, твои руки проворнѣе моихъ, но для бѣгства мои ноги длиннѣе (Убѣгаетъ).

   Герм³я. Не знаю, что и сказать отъ удивлен³я (Убѣгаетъ за Еленой).

   Оберонъ. Вотъ къ чему повели твои ошибки. Это, можетъ быть, одинъ изъ вѣчныхъ твоихъ промаховъ, а,можетъ быть, и сознательное безобраз³е.

   Покъ. Повѣрь, царь безплотныхъ духовъ, я ошибся. Ты вѣдь сказалъ, что я узнаю его по одеждѣ аѳинянпна, и въ ошибкѣ я не виноватъ. Если я и брызнулъ сокомъ цвѣтка на вѣки аѳинянина, то даже радъ этому, потому что ссора ихъ очень забавна.

   Оберонъ. Ты видишь, влюбленные ищутъ мѣста для поединка. Спѣши-же. Сгусти еще тѣнь ночи; сейчасъ-же заволоки звѣздное небо чернымъ, какъ Ахеронъ, туманомъ и разведи разсвирѣпѣвшихъ соперниковъ такъ, чтобы они не могли сойтись. Дразня злыми насмѣшками то Деметр³я голосомъ Лизандра, то Лизандра голосомъ Деметр³я, отвлекай ихъ другъ отъ друга до тѣхъ поръ, пока свинцовыя ноги и тяжелыя крылья нетопыря не нагонятъ на ихъ вѣки сна, этого мастера передразнивать смерть. Тогда на глаза Лизандра выжми вотъ это растен³е; сокъ отъ него имѣетъ силу уничтожать всяк³й обманъ зрѣн³я и возвращать глазамъ обычную ихъ способность видѣть. Когда они проснутся, вся путаница покажется имъ сномъ, призрачнымъ видѣн³емъ, и влюбленные возвратятся назадъ въ Аѳины, заключивъ между собой союзъ, ненарушимый до самой смерти. А я, пока ты будешь занятъ этимъ, пойду къ царицѣ, выпрошу у ней инд³йскаго ея мальчика; уничтожу затѣмъ чары, приковывающ³я ея любовь къ чудовищу, и тогда между всѣми воцарится миръ.

   Покъ. Намъ, волшебный мой повелитель, надо окончить все это скорѣе, потому что быстрые драконы ночи уже разсѣкаютъ облака и уже появилась предвѣстница Авроры, съ приближен³емъ которой всѣ, то тутъ, то тамъ бродящ³я, тѣни бѣгутъ домой на кладбище. Всѣ преданныя проклят³ю души, схороненныя на перекресткахъ и въ водахъ, уже улеглись на свои червивыя ложа. Изъ боязни, чтобы день не увидѣлъ ихъ позора, они добровольно изгнали себя изъ предѣловъ дневного свѣта и обрекли себя навѣки непроглядному мраку ночи.

   Оберонъ. Но мы души другого рода: я часто игрывалъ съ любимцемъ Утра и, какъ лѣснич³й, могу бродить по рощамъ даже въ то мгновен³е, когда восточныя, огненно-красныя ворота разверзаются и бросаютъ чудные, благословенные лучи свои на Нептуна, золотя его соленыя, зеленыя волны. Но все-таки поспѣшимъ, покончимъ все до разсвѣта (Уходитъ).

   Покъ. Въ деревняхъ и въ городахъ

   Всѣ меня боятся.

   Стану, какъ слѣпыхъ, водить

   И туда я и сюда.

   Да, води, шутишка Гоблинъ,

   То туда ихъ, то сюда.

   Вотъ одинъ уже идетъ сюда!

  

  

   Лизандръ. Гдѣ-же ты, задорный Деметр³й? Откликнись!

   Покъ. Здѣсь, негодяй! Мечъ мой обнаженъ, я готовъ! Ты-то гдѣ-же?

   Лизандръ. Мигомъ очучусь около тебя.

   Локъ. Такъ спѣши-же на мѣсто проворнѣе, чѣмъ я (Лизандръ уходитъ, какъ бы слѣдуя за голосомъ).

  

  

   Деметр³й. Эй-эй, Лизандръ, отзовись еще разъ! Говори ты, бѣглецъ, говоря, трусъ, куда ты убѣжалъ! говори! Спрятался гдѣ-нибудь въ кустѣ? Такъ гдѣ-же ты спрятался?

   Покъ. Трусъ, возвеличивающ³й свою храбрость до самыхъ звѣздъ, ты, должно быть, кустамъ говоришь, что хочешь драться, а самъ не являешься. Выходи, негодяй, выходи, мальчишка! Я отдеру тебя розгой. Обнажить противъ тебя мечъ значитъ просто осрамиться.

   Деметр³й. А ты тутъ?

   Покъ. Иди за мной. Здѣсь не мѣсто испытывать наше мужество (Уходитъ).

  

  

   Лизандръ. Онъ оказывается все впереди и все вызываетъ меня. Дошелъ я до того мѣста, откуда онъ звалъ, а его и слѣдъ простылъ. Негодяй легче меня на ногу. Какъ ни быстро гнался я за нимъ, онъ бѣжалъ отъ меня еще быстрѣе. И вотъ я какъ-то попалъ на страшно изрытую дорогу. Отдохну здѣсь. О, свѣтлый день, приходи скорѣе (Ложится). Какъ только появится на небѣ твой сѣроватый свѣтъ, я отыщу Деметр³я и отомщу ему (Засыпаетъ).

  

  

   Покъ. Эй-эй, трусишка! Что-жь ты не идешь?

   Деметр³й. Подожди меня, если у тебя хватитъ на это смѣлости. Ты все отъ меня убѣгаешь, все мѣняешь мѣсто, нигдѣ не смѣя остановиться и взглянуть мнѣ прямо въ лицо. Гдѣ ты теперь?

   Покъ. Иди сюда! я здѣсь.

   Деметр³й. Не пойду. Ты, кажется, надо мной смѣешься, но ты дорого поплатишься мнѣ за это, если мнѣ удастся увидать твое лицо при лунномъ свѣтѣ. Теперь ступай своей дорогой. Усталость заставляетъ меня измѣрить мой ростъ на этой холодной постели. Но съ разсвѣтомъ жди меня (Ложится и засыпаетъ).

  

  

   Елена. О, ночь, о, безконечно скучная, длинная, томительная ночь! сократи свои часы. Загорись на востокѣ отрадный лучъ, чтобы я могла возвратиться въ Аѳины при дневномъ свѣтѣ и оставить здѣсь тѣхъ, кому я, бѣдная, такъ противна. Сонъ, иногда смыкающ³й даже удрученныя печалью вѣжды, похититъ на время меня у меня самой (Ложится и засыпаетъ).

   Покъ. Покуда здѣсь всего трое; нужна еще одна - по двое человѣкъ каждаго пола составитъ четыре! А вотъ идетъ и она, взволнованная и печальная. Плутоватъ-же Купидонъ, когда доводитъ бѣдныхъ женщинъ до такого безум³я.

  

  

   Герм³я. Никогда не уставала я такъ, не бывала такъ огорчена; измокнувъ отъ росы, исцарапанная шипами терновника, я не только не могу идти, но даже ползти далѣе. Ноги не повинуются моей волѣ. Отдохну здѣсь до разсвѣта. О, небеса, сохраните Лизандра, если противники дѣйствительно сразятся! (Ложится и засыпаетъ).

   Покъ. Лежите на землѣ и спите крѣпко. А твои глаза, нѣжный любовникъ, я исцѣлю вотъ этимъ средствомъ (Выжимаетъ сокъ растен³я на глаза Лизандра). Когда проснешься, ты по прежнему станешь восхищаться глазами прежней своей возлюбленной. Такимъ образомъ, съ твоимъ пробужден³емъ оправдается извѣстная деревенская поговорка, что всякому свое: когда у Джека будетъ Дженни, все пойдетъ своимъ путемъ, а когда у человѣка опять окажется его кобылица, все будетъ прекрасно (Уходитъ Покъ и остальные спятъ).

  

   Титан³я. Иди сюда, сядь на это усыпанное цвѣтами ложе. Я поглажу твои прелестныя ланиты, уберу розами твою гладкую, мягкую голову, разцѣлую, моя радость, твои чудесныя, длинныя уши.

   Основа. Гдѣ Душистый Горошекъ?

   Душистый Горошекъ. Здѣсь.

   Основа. Поскреби мнѣ голову, прелестный цвѣтокъ. А гдѣ-же господинъ Паутинка?

   Паутинка. Здѣсь.

   Основа. Господинъ Паутинка, любезнѣйш³й господинъ, возьмите свое оруж³е, убейте мнѣ вонъ ту краснобокую пчелку, что сѣла на вершину волчеца, и принесите мнѣ, мой добрѣйш³й, медовый ея мѣшечекъ. Однако, милѣйш³й мой, въ этомъ дѣлѣ чрезмѣрно горячиться не слѣдуетъ: смотрите, чтобъ мѣшечекъ не разорвался. Очень было бы мнѣ прискорбно, еслибъ вы, почтеннѣйш³й господинъ, выпачкались душистымъ медовымъ мѣшечкомъ. А гдѣ же Горчичное Сѣмячко?

   Горчичное Сѣмячко. Здѣсь.

   Основа. Вашу лапку, Горчичное Сѣмячко! Да прошу, оставьте ваши церемон³и, добрѣйшее Зернышко.

   Горчичное Сѣмячко. Что вамъ угодно?

   Основа. Да ничего особеннаго. Помогите только господину Паутинкѣ почесать мнѣ голову. Однако, другъ мой, мнѣ кажется, надо сходитъ къ цирюльнику, потому что лицо мое, какъ мнѣ кажется, черезчуръ поросло волосами, а я, хоть оселъ, но такой чувствительный, что гдѣ только защекочетъ волосъ, такъ меня и скреби.

   Титан³я. Не хочешь ли ты, мой милый, послушать музыку?

   Основа. Для музыки уши у меня достаточно развиты. Пусть мнѣ подадутъ ключъ и щипцы.

   Титан³я. Скажи, мое сокровище, не хочется-ли тебѣ покушать?

   Основа. Ну, мѣрка овса, пожалуй, была-бы для меня не лишней; хорошаго, сухого овса пожевалъ-бы я охотно. Да не отказался-бы я и отъ вязанки сѣна; съ хорошимъ душистымъ сѣномъ ничто въ м³рѣ не сравнится.

   Титан³я. Проворный мой эльфъ изъ гнѣзда бѣлки добудетъ тебѣ свѣжихъ орѣховъ.

   Основа. Я предпочелъ-бы горсть или двѣ сухого гороху. Но, прошу тебя, прикажи своимъ слугамъ, чтобы они ничѣмъ меня не тревожили, потому что я чувствую мгновенный позывъ ко сну.

   Титан³я. Усни-же. А я обовью руками твою шею. Эльфы, удалитесь, оставьте насъ на время вдвоемъ. Такъ павилика обвиваетъ душистый коз³й листъ, такъ-женоподобный плющъ украшаетъ кольцами шероховатые суставы вяза. О, какъ люблю я тебя! Какъ сильно очарована я тобою (Засыпаетъ).

  

  

   Оберонъ (выступая впередъ). Сюда, любезный Робэнъ! Видишь прелестную эту картину? Я уже начинаю жалѣть, что нагналъ на нее такое безум³е. Я нѣсколько времени тому назадъ встрѣтилъ ее за этимъ лѣсомъ. Она собирала благовонныя травы для отвратительнаго этого олуха. Я на нее накинулся, сталъ бранить, зачѣмъ она убрала его поросш³е шерстью виски вѣнкомъ изъ свѣжихъ душистыхъ цвѣтовъ. И та самая роса, которая обыкновенно дрожитъ на распуколькахъ, какъ драгоцѣнные восточные перлы, теперь дрожала въ чашечкахъ цвѣтовъ, какъ слезы, оплакивающ³я собственное свое унижен³е. Когда я посердился и побранился достаточно долго, и она покорно начала молить о снисхожден³и, я потребовалъ отъ нея подмѣненнаго мальчика, и она тотчасъ-же мнѣ его уступила, велѣла своему эльфу отнести его въ мою волшебную страну и укрыть его тамъ въ бесѣдкѣ. Теперь, добывъ мальчугана, я излечу ея глаза отъ ихъ сквернаго недуга. А ты, Покъ, сними съ этого аѳинскаго дуралея его волшебную голову, чтобы онъ, проснувшись, какъ и всѣ друг³е, могъ, какъ и они, возвратиться въ Аѳины, воображая, будто всѣ событ³я этой ночи привидѣлись ему въ тревожномъ снѣ. Но прежде я долженъ разочаровать царицу фей.- Будь тѣмъ, чѣмъ была, и видь такъ, какъ видѣла прежде. Такое благодатное дѣйств³е имѣетъ цвѣтокъ Д³аны противъ цвѣтка Купидона. Проснись-же, моя Титан³я, милая моя царица!

   Титан³я. О, мой супругъ, какой я видѣла-сонъ! Мнѣ снилось, что я влюбилась въ осла.

   Оберонъ. Вотъ твоя любовь лежитъ здѣсь.

   Титан³я. Какъ-же могло это случиться?О, какъ противно мнѣ теперь его лицо!

   Оберонъ. Успокойся. Робэнъ, сними съ него голову. Вели, Титан³я, играть музыкѣ. Усыпи чувства пятерыхъ этихъ людей крѣпче, чѣмъ обыкновенный сонъ.

   Титан³я. Пусть играетъ музыка, усыпляющая музыка.

   Покъ. Когда проснешься, смотри собственными своими дурацкими глазами.

   Оберонъ. Да, пусть играетъ музыка. Давай-же руки, моя царица. Чтобъ колыхалась земля, на которой они спятъ! Теперь мы помирились и завтра въ полночь торжественно попляшемъ во дворцѣ герцога Тезея и посулимъ ему благословен³е въ виду прекраснѣйшаго потомства. Вмѣстѣ съ Тезеемъ и полныя радости соединятся бракомъ и эти двѣ пары вѣрныхъ любовниковъ.

   Покъ. Остановись, мой повелитель. Я слышу пѣсню утренняго жаворонка.

   Оберонъ. Если такъ, моя царица, понесемся за ночною тѣнью въ мрачномъ безмолв³и и облетимъ земной шаръ быстрѣе луны.

   Титан³я. Полетимъ. Во время полета ты разскажешь, какъ произошло то, что я очутилась спящей на землѣ среди этихъ смертныхъ (Уходятъ).

  

  

   Тезей. Такъ какъ всѣ обряды исполнены и день уже занялся, пусть кто-нибудь отправится и отыщетъ лѣсника. Мы вмѣсто музыки угостимъ мою возлюбленную лаемъ собакъ. Спустите ихъ со своры въ западной долинѣ. Ну, проворнѣе! Отыщите, говорю, лѣсника. А мы, прелестная царица, взберемся на вершину холма и послушаемъ оттуда, какъ собачьи голоса сливаются съ эхомъ въ гармоническое сочетан³е.

   Ипполита. Я однажды находилась съ Геркулееомъ и съ Кадмомъ, когда они спартанскими собаками травили медвѣдя въ критскомъ лѣсу. Никогда не видывала я такой чудесной травли. Не только лѣсъ, но и небеса, и ручьи, и все кругомъ, казалось, обратилось въ одно сплошное тявканье. Никогда не слыхивала я такой музыкальной разноголосицы, такого ласкающаго слухъ гама.

   Тезей. Мои собаки тоже спартанской породы. Рыла и пятна у нихъ так³я-же широк³я, уши, смоченныя утренней росою, так³я-же длинныя ноги выгнутыя и так³е-же подгрудники, какъ у быковъ Ѳессал³и. Положимъ, бѣгъ у нихъ не такъ быстръ, но голоса подобраны, какъ колокольчики. Никогда ни въ Критѣ ни въ Спартѣ, ни въ Ѳессал³и болѣе благозвучное тявканье не вызывалось ошуканьемъ и рогами. Суди сама, когда услышишь. Но что такое это? Что за нимфы?

   Эгей. Это, мой повелитель, во первыхъ, моя спящая здѣсь дочь, а это Лизандръ, это Деметр³й, это Елена, дочь стараго Надара. Удивляюсь, какъ могли они очутиться здѣсь всѣ вмѣстѣ.

   Тезей. Они, вѣроятно, встали такъ рано для выполнен³я майскихъ обрядовъ и, узнавъ о нашемъ намѣрен³и, явились сюда, чтобъ собою украсить наше торжество. Однако, Эгей скажи, вѣдь кажется, сегодня Герм³я должна объявить, на комъ остановился ея выборъ?

   Эгей. Да, сегодня, мой повелитель.

   Тезей. Скажи-же охотникамъ, чтобъ они разбудили ихъ звуками своихъ роговъ. (За сценой звуки роговъ и крики. Деметр³й, Лизандръ, Герм³я и Елена просыпаются и вскакиваютъ). Добраго утра, друзья! Должно быть, насталъ валентиновъ день, потому что даже птицы этого лѣса начинаютъ сходиться въ пары.

   Лизандръ (Вмѣстѣ съ прочими преклоняетъ колѣна передъ Тезеемъ). Прости, государь!

   Тезей. Прошу васъ всѣхъ, встаньте. Знаю я, что васъ здѣсь двое соперничающихъ враговъ. Какъ же явилось вдругъ на свѣтъ тайное чудесное соглас³е? Ненависть исчезла, удаливъ ревность и позволяя врагамъ спать рядомъ, не боясь никакихъ враждебныхъ дѣйств³й?

   Лизандръ. Я отвѣчу тебѣ, государь, совсѣмъ еще отуманенный, не зная, въ полуснѣ-ли я еще, или проснулся совсѣмъ. Но клянусь, что не могу сказать навѣрное, какъ я здѣсь очутился, и именно потому, что мнѣ хотѣлось бы сказать тебѣ сущую правду. Да, теперь припоминаю. Я пришелъ сюда съ Герм³ей. Мы хотѣли бѣжать изъ Аѳинъ въ такую страну, гдѣ бы не могъ насъ преслѣдовать аѳинск³й законъ.

   Эгей. Довольно, мой повелитель; достаточно и этого. Прошу законной кары, да, законной. Они хотѣли бѣжать и такимъ образомъ лишить тебя, Деметр³й, жены, а меня - моего соглас³я на то, чтобъ она была твоею женой.

   Деметр³й. Красавица Елена сказала мнѣ, мой повелитель, объ ихъ намѣрен³и бѣжать, укрыться въ этомъ лѣсу, и я въ бѣшеномъ изступлен³и погнался за ними сюда. А Елена, изъ любви ко мнѣ, пошла за мною. Но здѣсь, мой повелитель, по какой-то невѣдомой мнѣ силѣ,- а что тутъ была такая сила несомнѣнно,- вся любовь моя къ Герм³и растаяла, какъ снѣгъ, превратилась какъ бы въ воспомянан³е о какой-то ничтожной забавѣ, о которой я бредилъ въ дѣтствѣ. Теперь вся моя любовь, весь пылъ моего сердца отданы одной только Еленѣ - единственный предметъ, служащ³й радостью для моихъ глазъ. Ранѣе, чѣмъ увидѣть Герм³ю, я любилъ ее, но, какъ въ болѣзни, почувствовалъ отвращен³е къ такой пищѣ; теперь, какъ выздоравливающему, мнѣ возвратился естественный мой вкусъ. Я люблю ее, желаю ея, жажду и вѣчно буду ей вѣренъ!

   Тезей. Юные любовники, какая счастливая это для васъ встрѣча! Вы послѣ разскажете намъ все подробно. Эгей, я не исполню твоего желан³я, потому что обѣ эти четы сейчасъ же вмѣстѣ съ нами соединятся въ храмѣ вѣчными узами. А такъ какъ утро уже на исходѣ, то охоту мы отложимъ. Отправимся всѣ въ Аѳины. празднество брака трехъ женщинъ и трехъ мужчинъ выйдетъ очень торжественно. Идемъ, Инполита (Уходитъ съ Ипполитой, за ними Эгей и свита).

   Деметр³й. Все это такъ же неопредѣленно и смутно, какъ далек³я горы, обративш³яся въ облака.

   Герм³я. Мнѣ кажется, что я вижу все разными глазами, все двоится.

   Елена. Тоже и со мной. Мнѣ кажется, что Деметр³й словно найденный мною брильянтъ: онъ и мой, и не мой.

   Деметр³й. Убѣждены-ли вы, что мы проснулись совсѣмъ? Мнѣ кажется, будто мы еще спимъ и продолжаемъ грезить. Былъ-ли на самомъ дѣлѣ здѣсь герцогъ и велѣлъ идтм намъ за собою.

   Герм³я. Былъ, а съ нимъ и мой отецъ.

   Елена. И Ипполита.

   Лизандръ. Да, и онъ приказалъ идти намъ за нимъ въ храмъ.

   Деметр³й. И такъ, если мы проснулись, идемъ за нимъ. Дорогой мы разскажемъ другъ другу все, что намъ снилось (Уходятъ).

   Основа (просыпаясь). Когда придетъ моя очередь, позовите, и я отвѣчу. Мнѣ вѣдь говорить приходится послѣ словъ: "Наипрекраснѣйш³й Пирамъ..." Эй вы! Питеръ Пигва! Дудка - продавецъ раздувальныхъ мѣховъ! Мѣдникъ Рыло! Выдра! Каковы! Всѣ разбѣжались, а меня оставили здѣсь спящаго. О, какой я видѣлъ чудесный сонъ! Я такой видѣлъ сонъ, что разсказать, какой то былъ сонъ, не подъ силу уму человѣческому. Всяк³й, кто вздумалъ бы объяснять этотъ сонъ, оказался бы осломъ. Мнѣ грезилось, будто я былъ... и грезилось, что у меня была... Но пусть тотъ слыветъ полосатымъ шутомъ, кто дерзнетъ сказать, что именно было у меня, какъ мнѣ казалось. Глазъ человѣка не слыхивалъ, ухо человѣка не видывало, рука человѣка неспособна разнюхать, его языкъ понять, сердце повѣдать, что это былъ за дивный сонъ. Уговорю Пигву сдѣлать изъ этого сна балладу, и будетъ она называться: "Сонъ Основы", потому что никакой основы въ ней нѣтъ, и я въ самомъ концѣ нашей комед³я спою ее передъ герцогомъ. А не то лучше спою ее, когда будетъ умирать Ѳисби, такъ выйдетъ много пр³ятнѣе (Уходитъ).

  

  

   Пигва. Посылали вы за Основой? Вернулся онъ домой?

   Выдра. Никто не знаетъ, куда онъ дѣвался. Его навѣрно похитили, иначе быть не можетъ.

   Дудка. А если онъ не вернется, прощай наша комед³я! Вѣдь не пойдетъ она тогда, не можетъ пойти.

   Пигва. Никоимъ образомъ. Во всѣхъ Аѳинахъ, кромѣ его, не найдется вѣдь человѣка, способнаго сыграть Пирама.

   Дудка. Нѣтъ, не потому, а только на томъ основан³и, что во всѣхъ Аѳинахъ не найдется человѣка болѣе досужаго, чѣмъ онъ.

   Пигва. Да и изъ себя онъ самый красивый. Да и по пр³ятному звуку голоса онъ самый настоящ³й любовникъ.

   Дудка. Скажи: самый способный человѣкъ, потому что, какой-же онъ любовникъ? Совсѣмъ никуда негодный!

  

  

   Буравъ. Господа, герцогъ возвращается изъ храма; тамъ обвѣнчаны еще два или три господина и двѣ или три госпожи. Еслибъ наша комед³я пошла, мы всѣ вышли бы въ люди.

   Дудка. О, славный мой другъ Основа! Благодаря своей глупости онъ лишился цѣлыхъ двѣнадцати пенсовъ пожизненнаго дохода; потому что не шести же пенсовъ онъ лишился: герцогъ не захотѣлъ бы изображавшаго Пирама наградить всего шестью пенсами въ день. Повѣсьте меня, еслибъ онъ ихъ не заслужилъ! Шесть пенсовъ въ день за Пирама или ничего.

  

  

   Основа. Гдѣ вы, мои молодцы? Гдѣ вы, мои сердечные друзья?

   Пигва. О, какой доблестный день! о, какой наисчастливѣйш³й часъ!

   Основа. Господа, я могу вамъ разсказать настоящ³я чудеса. Только не спрашивайте, что именно, потому что, скажу я вамъ, я не настоящ³й аѳинянинъ. Я подробно разскажу вамъ все, что было, отъ слова до слова.

   Пигва. Такъ разсказывай-же, любезный ткачъ.

   Основа. О себѣ ни слова. Все, что я имѣю разсказать вамъ, это то, что герцогъ пообѣдалъ. Заберите-же всѣ ваши наряды, привяжите хорош³я тесемки къ бородамъ, новыя ленты къ танцовальнымъ вашимъ башмакамъ и отправляйтесь сейчасъ-же во дворецъ. Да пусть каждый протвердитъ свою роль, такъ какъ представлен³е наше разрѣшено и ему отдано предпочтен³е передъ всѣми другими. Во всякомъ случаѣ, смотрите, чтобы на Ѳисбѣ бѣлье было чистое, а чтобы тотъ, кто станетъ изображать льва; не вздумалъ обрѣзать своихъ когтей, потому что имъ пр³йдется исполнять должность львиныхъ когтей. И еще, милѣйш³е мои актеры, не ѣшьте ни луку, ни чесноку, потому что необходимо, чтобы дыхан³е наше было пр³ятное. Такимъ образомъ, я увѣренъ, что мы услышимъ, какъ они скажутъ: "пр³ятная, очень пр³ятная комед³я!" Болѣе ни слова. Идемте-же! Идемъ! (Уходятъ)

  

   Ипполита.. Какъ странно, милый мой Тезой, все то, что разсказали намъ влюбленныя пары!

   Тезей. Да, болѣе странно, чѣмъ правдоподобно. Никогда не вѣрилъ я ни старымъ сказкамъ, ни разнымъ чудесамъ, производимымъ волшебствомъ. У влюбленныхъ, какъ у сумасшедшихъ, мозгъ до того кипучъ, а творческая фантаз³я такъ сильна, что они видятъ даже то, чего никогда не въ силахъ представить себѣ холодный разсудокъ. Сумасшедш³е, влюбленные и поэты являются воплощен³ями воображен³я. Одному видится такая бездна демоновъ, что она не вмѣстится даже въ просторномъ аду,- это сумасшедш³й. Влюбленный, помѣшанный настолько-же, на лицѣ цыганки видитъ красоту Елены. Глаза поэта, вращаясь въ изящныхъ грезахъ, взираютъ то съ неба на землю, то съ земли на небо. Подобно тому, какъ воображен³е поэтовъ придаетъ плоть и кровь невѣдомымъ создан³ямъ, ихъ перо придаетъ безплотнымъ грезамъ опредѣленный образъ и витающему въ воздухѣ несуществующему указываетъ и опредѣленное мѣсто, и имя. Таковы причуды воображен³я, которое, если намъ надо придумать какую-нибудь радость, сочинитъ и гонца, принесшаго радостную вѣсть. Если-же надо придумать какой-нибудь изъ ряда выходящ³й страхъ, это имъ такъ-же легко, какъ ночью принять кустъ за медвѣдя.

   Ипполита. Однако, все, что они намъ разсказывали о событ³яхъ истекшей ночи, объ одновременной перемѣнѣ въ ихъ привязанности - не одна только игра воображен³я; напротивъ, оно вполнѣ дѣйствительно. Во всякомъ случаѣ, все это странно и вызываетъ невольное удивлен³е.

  

  

   Тезей. Вотъ и наши влюбленные, веселые и радостные. Веселье, милые мои друзья, веселье и вѣчно юная любовь да не улетучиваются никогда изъ вашихъ сердецъ.

   Лизандръ. Пусть эти радости остаются еще вѣрнѣе твоимъ царственнымъ прогулкамъ, твоему столу и твоему ложу.

   Тезей. Теперь посмотримъ, как³я маски и как³я пляски помогутъ намъ скоротать трехчасовую вѣчности, отдѣляющую ужинъ отъ ухода ко сну. Гдѣ-же обычный распорядитель нашихъ увеселен³й. Как³я приготовилъ онъ намъ забавы? Не потѣшитъ-ли насъ какимъ-нибудь представлен³емъ, чтобъ ускорить ходъ мучительно медленно бѣгущихъ часовъ. Позвать Филострата!

   Филостратъ. Я здѣсь, могущественный Тезей.

   Тезей. Скажи, как³я увеселен³я приготовилъ ты для сегодняшняго вечера, как³я маски, какую музыку? Чѣмъ-же обманемъ мы лѣнивое время, какъ не какой-нибудь потѣхой?

   Филостратъ. Вотъ списокъ приготовленныхъ забавъ. Рѣши, мой повелитель, какую изъ нихъ тебѣ угодно будетъ видѣть первую (Подаетъ списокъ).

   Тезей (Читаетъ). Аѳинск³й евнухъ подъ звуки арфы пропоетъ о битвѣ съ центаврами! Не надо. Я, чтобы возвеличить славу моего родственника Геркулеса, уже разсказалъ ее моей возлюбленной. "Буйство пьяныхъ вакханокъ, въ бѣшенствѣ раздирающихъ на части фрак³йскаго пѣвца". Старо. Мнѣ это было представлено, когда я въ послѣдн³й разъ.съ побѣдой возвратился изъ Ѳивъ. "Трижды три музы, оплакивающ³я смерть учености, недавно умершей въ нищетѣ". Это какая-нибудь колкая и щекотливая сатира, совсѣмъ не идущая къ брачному торжеству. "Печально-веселая и скучно-короткая сцена юнаго Пирама съ его возлюбленной Ѳисби. Потѣха весьма трагическаго свойства". Печальная и веселая - да это все равно, что горяч³й ледъ и кипящ³й снѣгъ. Какъ согласить такое противорѣч³е?

   Филостратъ. Во всей пьесѣ не болѣе какихъ-нибудь десяти словъ, поэтому я не знаю пьесы болѣе краткой. Но, повелитель мой даже эти десять словъ дѣлаютъ ее слишкомъ длинной, поэтому она скучна. Въ ней ни одно слово не стоитъ на своемъ мѣстѣ, какъ нѣтъ ни одного актера, сколько-нибудь подходящаго къ своей роли. Трагична-же она, государь,- это дѣйствительно такъ, потому что въ ней Пирамъ убиваетъ самого себя. Когда я смотрѣлъ пьесу на репетиц³и, признаюсь, на мои глаза выступили слезы, так³я веселыя слезы, какихъ никогда не вызывалъ даже самый громк³й хохотъ.

   Тезей. Кто-же актеры?

   Филостратъ. Люди, здѣсь, въ Аѳинахъ, мозолистыми руками снискивающ³е себѣ пропитан³е - до нынѣшняго дня они никогда еще не работали умомъ,- удручили этой пьесой свою память, не привыкшую къ такому труду, и все это для твоего торжества.

   Тезей. Ее-то мы и посмотримъ.

   Филостратъ. Нѣтъ, мой повелитель, она тебя недостойна. Я прослушалъ ее всю, это пошлость, величайшая пошлость. Возможность потѣшить тебя существуетъ только въ ихъ намѣрен³и. Заучили они ее съ страшнымъ трудомъ, съ страшными усил³ями,- все, чтобъ угодить тебѣ.

   Тезей. Я хочу ее посмотрѣть. Ничто, предлагаемое простодуш³емъ и усерд³емъ, не можетъ быть недостойно меня. Ступай, позови ихъ. А вы, мои милые, садитесь (Филостратъ уходитъ).

   Ипполита. Не люблю смотрѣть, какъ выбивается изъ силъ жалкая бездарность и какъ гибнутъ самыя усердныя старан³я.

   Тезей. Милая моя, ничего такого ты здѣсь не увидишь.

   Ипполита. Да сказалъ-же Филострать, что актеры ничего въ этомъ дѣлѣ не понимаютъ.

   Тезей. Тѣмъ щедрѣе отблагодаримъ мы и за ничто; насъ будетъ забавлять снисходительность къ ихъ промахамъ. Вѣдь то, что не удается бѣдному усерд³ю, должно встрѣчать награду не за свои достоинства, а за намѣрен³е угодить по мѣрѣ силъ. Въ разныхъ мѣстахъ велик³е ученые затѣвали привѣтствовать мой пр³ѣздъ заранѣе приготовленными рѣчами. А я, когда они съ первыхъ же словъ блѣднѣли, принимались дрожать, останавливались въ срединѣ предложен³я, понижали отъ страха голосъ, привыкш³й произносить рѣчи и наконецъ умолкали, даже не дойдя до привѣтств³я,- повѣрь, моя милая, видѣлъ привѣтъ именно въ этомъ молчан³и, понималъ скромность робкаго усерд³я такъ же хорошо, какъ трескуч³я фразы нахально смѣлаго краснорѣч³я. Чѣмъ меньше словъ, тѣмъ лучше. Нѣмыя привязанности и простота сильнѣе всякаго краснорѣч³я говорятъ моему сердцу.

  

  

   Филостратъ. Если тебѣ угодно, государь, прологъ готовъ.

   Тезей. Пусть появятся.

  

  

   Прологъ. Если мы вамъ не угодимъ, то вслѣдств³е сильнѣйшаго нашего желан³я, то есть мы не то, чтобы не желали вамъ угодить; напротивъ, это сильнѣйшее наше желан³е; за тѣмъ-то мы и явились. Показать вамъ свое искусство - истинное начало нашего конца. Пойдемте же; явились мы сюда не затѣмъ, чтобы вамъ досадить, а чтобы сдѣлать вамъ угодное, развеселить васъ, чтобы вы не пожалѣли, что находитесь здѣсь; актеры готовы, и изъ ихъ игры вы, вѣроятно, узнаете все то, что вамъ суждено узнать.

   Тезей. Этотъ малый не останавливается передъ знаками препинан³я.

   Лизандръ. Онъ отхватилъ свой прологъ, какъ дик³й жеребенокъ, не привыкш³й ни къ какимъ преградамъ, въ видѣ точекъ и запятыхъ. Это, государь,- отличное доказательство, что еще недостаточно только говорить, что надо говорить еще со смысломъ.

   Ипполита. Въ самомъ дѣлѣ, онъ сыгралъ свой прологъ, какъ ребенокъ на свирѣли: звукъ есть, а толку никакого.

   Тезей. Рѣчь его похожа была на раскрутившуюся цѣпь,- она не разорвана, а въ дѣло все-таки не годится. Что же далѣе?

  

  

   Прологъ. Почтенные зрители, вы, быть-можетъ, изумлены такимъ зрѣлищемъ, но изумляйтесь, пока истина не объяснить вамъ всего. Если вамъ угодно знать, этотъ парень - Пирамъ, а эта презрѣнная особа - Ѳисби. Это вѣрно. А вотъ этотъ, вымазанный глиною и известью олухъ, долженъ представлять изъ себя стѣну, ту самую предательскую стѣну, которая раздѣляетъ юныхъ любовниковъ, и сквозь стѣну, сквозь трещину въ которой влюбленные рады даже пошептаться, а это едва-ли можетъ кого удивить. Вотъ этотъ же, съ фонаремъ, съ собакой и съ вязанкой хвороста,- лунный свѣтъ, потому что, если вамъ угодно это знать, любовники не сочли предосудительнымъ встрѣтиться при лунномъ свѣтѣ у могилы Нина. А вотъ этотъ страшный звѣрь, что напугалъ или, вѣрнѣе, устрашилъ, вѣрную Ѳисби, когда та ночью одной впередъ возвращалась домой. На бѣгу она обронила свое покрывало, и гнусный левъ не обагрилъ его своею кровавою пастью, однако, вскорѣ затѣмъ является Пирамъ, юноша красивый и статный, и находитъ покрывало своей будто бы умерщвленной и вѣрной Ѳисби. Онъ жестоко смертоноснымъ клинкомъ храбро прокалываетъ свою жестоко-кипучую грудь, а Ѳисби, поджидавшая его подъ тѣнью шелковицы, выхватываетъ кинжалъ свой и умираетъ. Все остальное подробно разскажутъ вамъ друг³е актеры, какъ Левъ, Лунный Свѣтъ, Стѣна и двое влюбленныхъ (Уходитъ съ Пирамомъ, съ Ѳисбой, Львомъ, Луннымъ Свѣтомъ и Стѣною).

   Тезей. Я съ удивлен³емъ жду, какъ заговоритъ левъ.

   Деметр³й. Нечего, государь, удивляться, что можетъ заговорить Левъ, когда говоритъ такое множество ословъ.

   Рыло. Въ самой этой штукѣ я, прозывающ³йся Рыломъ, долженъ, сдается мнѣ, изобразить стѣну, то-есть именно такую стѣну, чтобы вы думали, будто въ ней есть трещина, щель или дверь, сквозь которую любовники часто тайно перешептываются. Эта глина, эта известь и этотъ камень показываютъ, что я та самая стѣна и есть, а вотъ справа и слѣва та самая трещина, сквозь которую так³е боязливые любовники, какъ Пирамъ и Ѳисби, должны шептаться.

   Тезей. Какъ можно желать, чтобъ волосатая глина говорила лучше.

   Деметр³й. Никогда, государь, не слыхивалъ, чтобы Стѣна говорила такъ краснорѣчиво.

   Тезей. Вотъ Пирамъ подходитъ къ стѣнѣ. Тише!

  

  

   Пирамъ. О ночь, съ свирѣпо-зоркими глазами! О ночь, по чернотѣ не могущая сравняться ни съ какою чернотою! О ночь, бывающая всюду, гдѣ нѣтъ дна! Увы, увы, о ночь, о ночь, боюсь, что Ѳисби забыла данное мнѣ обѣщан³е, А ты, стѣна, милая любовная стѣна, стоящая между моею землею и землею ея отца, укажи мнѣ свою трещину, чтобы наши глаза могли черезъ нее переглядываться (Стѣна вытягиваетъ руку и растопыриваетъ пальцы). Благодарю этихъ пособницъ. Да хранитъ тебя за это Юпитеръ... Но что я зрю? Я не зрю тебя, Ѳисби! О, злополучная стѣна, сквозь которую не видно блаженства. Пусть за такой обманъ будутъ прокляты всѣ твои каменья!

   Тезей. Обидѣвшаяся стѣна тоже, пожалуй, отвѣтитъ ругательствомъ.

   Пирамъ. Нѣтъ, государь, это ей никакъ не подобаетъ. Но слова... должна произносить Ѳисби, теперь ея выходъ. А мнѣ слѣдуетъ искать ее глазами сквозь стѣну. Увидите, все будеть точь-въ-точь такъ, какъ я сказалъ. Вотъ она идетъ.

  

  

   Ѳисби. О стѣна, какъ часто слушала ты мои стенанья о томъ, что ты разлучаешь меня съ красавцемъ моимъ Пирамомъ! Сколько разъ мои вишнеподобныя губы цѣловали твои камни, но то были только камни, связанные волосомъ и глиной.

   Пирамъ. Я вижу голосъ; попытаюсь подойти къ щели, не услышу-ли и лица дорогой Ѳисби.

   Ѳисби. Любовь моя! Вѣдь я полагаю, что ты моя любовь.

   Пирамъ. Полагай, что хочешь, но я все-таки твой возлюбленный, всегда вѣрный тебѣ, какъ Лимандръ.

   Ѳисви. А я вѣрна, какъ Елена, пока судьба не прекратитъ моихъ дней.

   Пирамъ. Такъ вѣренъ, какъ я тебѣ, даже Шафалъ не бывалъ Прокрусу.

   Ѳисби. А я тебя, какъ Прокрусу Шафалъ.

   Пирамъ. О, поцѣлуй меня сквозь щель этой ненавистной стѣны

   Ѳисби. Цѣлую, но только не тебя, а щель стѣны.

   Пирамъ. Если хочешь, мы сойдемся сейчасъ-же у могилы Нина.

   Ѳисби. Живая или мертвая, я приду туда непремѣнно.

   Стѣна. Я, Стѣна, сыграла теперь свою роль, а такъ-какъ роль сыграна, то Стѣна уходитъ (Уходитъ съ Пирамомъ и съ Ѳисбой).

   Тезей. Что-же стѣны, отдѣлявшей другъ отъ друга сосѣдей, теперь уже не существуетъ?

   Деметр³й. Какъ же ей не существовать, государь, когда у ней есть уши?

   Ипполита. Я еще никогда не слыхивала такой чепухи.

   Тезей. Самое лучшее изъ подобныхъ произведен³й все-таки надо приправлять воображен³емъ, а то-же воображен³е даже худшее изъ нихъ дѣлаетъ сноснымъ.

   Ипполита. Тогда это будетъ уже не ихъ заслуга, а твоя.

   Тезей. Если мы будемъ о нихъ не худшаго мнѣн³я, чѣмъ они сами о себѣ, то ихъ можно будетъ принять за отличнѣйшихъ актеровъ. Но вотъ входятъ два благородные звѣря: мѣсяцъ и левъ.

  

  

   Левъ. Вы, зрительницы, чьи нѣжныя сердца пугаются, когда по полу пробѣжитъ мышенокъ, можетъ быть, задрожите теперь и затрепещете, когда свирѣпый левъ начнетъ ревѣть въ дикомъ бѣшенствѣ. Такъ знайте, что это я, нѣжный столяръ, по имени Буравъ, и хотя шкура на мнѣ львиная, но я даже и львицы то изъ себя не представляю. Если-бы я явился сюда, какъ левъ во всей его свирѣпости, мнѣ навѣрное пришлось-бы плохо.

   Тезей. Очень благовоспитанный звѣрь и очень добросовѣстный.

   Деметр³й. Лучшаго я никогда не видалъ.

   Лизандръ. По храбрости левъ этотъ настоящая лисица.

   Тезей. И гусь по благоразум³ю.

   Деметр³й. Не совсѣмъ такъ, мой повелитель: храбрость его благоразум³я не выноситъ, а лисица часто уноситъ гуся.

   Тезей. Я убѣжденъ, что и благоразум³е его не выноситъ его храбрости, потому что гусь лисицы вѣдь не уноситъ. Но предоставимъ все это на его благоусмотрѣн³е и послушаемъ, что скажетъ мѣсяцъ.

   Лунный Свѣтъ. "Рогатый сей фонарь изображаетъ мѣсяцъ".

   Деметр³й. Тогда рога были бы у него на лбу,

   Тезей. Это немолодой вѣдь мѣсяцъ, поэтому и рога его незримы.

   Лунный Свѣтъ.

   "Рогатый сей фонарь изображаетъ мѣсяцъ,

   Я-жь человѣка самъ теперь изображаю,

   Такого, что въ сей мигъ на мѣсяцѣ творится".

   Тезей. Изъ всѣхъ остальныхъ ошибокъ это самая крупная. Человѣка тогда слѣдовало-бы посадить въ фонарь. Какъ-же иначе окажется онъ человѣкомъ въ мѣсяцѣ?

   &nb