Шекспир Вильям - Сон в Иванову ночь

Пауки,- и тонконог³е,

   Что косцовъ изображаете,

   И космато-ядовитые

   Червяки, что пресмыкаетесь

   По землѣ неслышной поступью,

   И козявки жесткокрылыя,

   Дальше! Нарушать не смѣйте

   Сонъ красавицы Титан³и,

  

   1-я фея. Ну, теперь скорѣе отсюда! Здѣсь все обстоитъ какъ слѣдуетъ. Одна изъ насъ, однако, пусть останется и сторожитъ въ сторонкѣ (Фея уходитъ. Титан³я спитъ. Появляется Оберонъ).

   Оберонъ (выжимая сокъ цвѣтка на вѣки Титан³и). Влюбись страстно въ то, что увидишь тотчасъ послѣ пробужден³я. Люби потомъ и томись. Будь это бобръ или котъ, или медвѣдь, или барсъ, или щетинистый кабанъ, онъ, когда ты проснешься, представится тебѣ твоимъ возлюбленнымъ.Проснись, когда приснится что нибудь противное (Уходитъ. Появляются Лизандръ и Герм³я).

   Лизандръ. Ненаглядная моя, тебя утомило это скитан³е по лѣсу. Признаюсь, я сбился съ дороги. Если желаешь, Герм³я, отдохнемъ. Дождемся здѣсь отраднаго разсвѣта.

   Герм³я. Будь, какъ тебѣ угодно, Лизандръ. Отыщи себѣ ложе, а я приклоню голову вотъ къ этому пригорку.

   Лизандръ. Одна и та же кочка послужитъ для обоихъ насъ подушкой. Одно сердце, одно ложе, двѣ груди и одна вѣрность.

   Герм³я. Нѣтъ, добрый Лизандръ, прошу тебя, лягъ, мой милый, пока, подальше, не ложись такъ близко.

   Лизандръ. О, моя ненаглядная, пойми это въ самомъ невинномъ смыслѣ. Любовь должна понимать слова любви и относиться съ нимъ довѣрчиво: я хотѣлъ сказать, что сердце мое такъ тѣсно связано съ твоимъ, что ихъ можно принять за одно; что обѣ наши груди такъ скованы клятвой, что, хотя ихъ двѣ,- вѣрность все-таки одна. Поэтому не отказывай мнѣ въ ложѣ возлѣ тебя. Вѣрь, Герм³я, это ложе не осквернится ложью.

   Герм³я. Ты, Лизандръ, отлично играешь словами.

   Лизандръ. Я осыпалъ-бы страшными проклят³ями мой нравъ и мою гордость, еслибъ Герм³я вздумала сказать, что Лизандръ лжетъ.

   Герм³я. Но, мой милый, изъ любви и изъ любезности лягъ все-таки подальше. Такое временное разъединен³е требуемое скромностью, можетъ оказаться весьма пригоднымъ для добродѣтельнаго юноши и для дѣвушки. Лягъ лучше тамъ, мой добрый другъ, и покойной ночи. Да не измѣнится твоя любовь до конца дорогой твоей жизни!

   Лизандръ. "Аминь, аминь!" отвѣчаю я на прекрасную эту молитву. Когда исчезнетъ моя вѣрность, пусть исчезнетъ и жизнь... Я лягу здѣсь. Да поможетъ тебѣ сонъ найти полнѣйшее успокоен³е!

   Герм³я. Половина этого желан³я да сомкнеть вѣки того, кто его высказалъ (Оба засыпаютъ).

  

  

   Покъ. Обошелъ весь лѣсъ и не нашелъ аѳинянина, на глазахъ котораго я долженъ иснытать любовную силу этого цвѣтка. Какой мракъ, какое безмолв³е! Это кто? На немъ одежда аѳинянина. Это, какъ говорилъ мой повелитель, онъ-то пренебрегаетъ аѳинской дѣвушкой. Вотъ и она спитъ, какъ убитая, на сырой и грязной землѣ. Она не посмѣла даже прилечь возлѣ этого безчувственнаго, безсердечнаго человѣка. Постой-же, невѣжа, выжму на твои глаза всю ему этихъ чаръ. О, любовь, когда онъ проснется, не допускай, чтобъ сонъ сомкнулъ его вѣки, проснись-же, когда я уйду. А мнѣ надо спѣшить къ Оберону (Уходитъ).

  

  

   Елена. Остановись, милый Деметр³й! Лучше ужь убей меня.

   Деметр³й. Отстань! Не приставай ко мнѣ такъ.

   Елена. И ты покинешь меня въ такую темь? О, не дѣлай этого!

   Деметр³й. Оставайся-же здѣсь на свой страхъ. Я хочу идти одинъ и уйду (Убѣгаетъ).

   Елена. Я совсѣмъ выбилась изъ силъ отъ этой безумной погони. Чѣмъ болѣе умоляю, тѣмъ менѣе вижу отъ него сочувств³я. Гдѣ-бы ты ни покоилась, Герм³я, ты счастлива. У ней чудные, чарующ³е глаза. Отчего они у ней так³е свѣтлые? Не отъ собственной-же влаги слезъ? Если-бы отъ этого, моя блестѣли-бы еще ярче, такъ какъ они несравненно чаще орошались этой влагой. Нѣтъ, нѣтъ, я должна быть гадка, какъ медвѣдица; недаромъ-же попадавш³яся мнѣ навстрѣчу животныя бросались отъ страха въ сторону. Поэтому неудивительно, что и Деметр³й бѣжитъ отъ меня, когда я такъ страшна. Какъ-же коварно и лживо мое зеркало, когда оно увѣряетъ меня, будто я красотой могу поспорить съ Герм³ей. Кто это? Лизандръ на землѣ! Умеръ онъ или только спитъ? Я не вижу ни крови, ни раны. Лизандръ, живъ ты? Проснись!

   Лизандръ (просыпаясь). За тебя я даже пойду въ огонь, Елена, ты совсѣмъ какъ прозрачная. Природа проявляетъ свое могущество, давая мнѣ возможность сквозь твою грудь видѣть твое сердце. Гдѣ-же Деметр³й? И какъ достоинъ носящ³й это отвратительное имя умереть отъ моего меча!

   Елена. Не говоря этого, Лизандръ, не говори! Какое тебѣ дѣло до того, что онъ любятъ твою Герм³ю? Что же тебѣ изъ этого? Вѣдь Герм³я все-таки любитъ тебя. Будь же доволенъ этимъ.

   Лизандръ. Доволенъ Герм³ей? Нѣтъ, жалк³я мгновен³я, проводимыя съ нею, мнѣ скучны. Не Герм³ю люблю я теперь, а Елену. Кто же не промѣняетъ ворону на голубку? Волей человѣка управляетъ его разумъ, а разумъ говоритъ мнѣ, что ты несравненно достойнѣе любви. Все произрастающее до поры до времени не зрѣло. Такъ и я былъ до сихъ поръ слишкомъ юнъ, поэтому не дозрѣлъ еще до разума. Но теперь я достигъ полнаго развит³я человѣка, разумъ сдѣлался руководителемъ моей воли и ведетъ меня къ твоимъ очамъ, въ которыхъ я вижу чудныя повѣсти любви, прочитанныя въ роскошнѣйшей книгѣ любви!

   Елена. Зачѣмъ я родилась? зачѣмъ дожила до такой злой насмѣшки? Чѣмъ заслужила я отъ тебя презрѣн³е? Развѣ не слишкомъ довольно и того, что я никогда не могла и не могу добиться отъ Деметр³я ласковаго взгляда? А ты еще издѣваешься надъ моимъ несчаст³емъ. Такимъ презрительнымъ ухаживан³емъ ты обижаешь меня, обижаешь жестоко. Прощай. Сознаюсь, я думала, что ты много благороднѣе. Неужто за то, что женщина отвергнута однимъ, она должна подвергаться оскорблен³ямъ со стороны другого (Уходитъ).

   Лизандръ. Она не видѣла Герм³и. Спи же, Герн³я, спи здѣсь и никогда болѣе не приближайся къ Лизандру. Какъ пресыщен³е сластями порождаетъ въ желудкѣ страшное къ нимъ отвращен³е, или какъ становятся ненавистны ереси въ глазахъ отрекшагося отъ нихъ человѣка, особенно когда онѣ его обманули, такъ и ты, виновница моего пресыщен³я, моей ереси, будь ненавистна для всѣхъ, а для меня болѣе, чѣмъ для кого-нибудь другого. Пусть всѣ силы мои направятся на любовь и на преданность Еленѣ; я буду ея рабомъ (Уходитъ).

   Герм³я (просыпается). Помоги, помоги мнѣ, Лизандръ! Отгони змѣю, подползшую къ моей груди. О, сжалься! Ахъ, какой страшный сонъ! Взгляни, Лизандръ: я вся дрожу отъ страха. Мнѣ кажется, что змѣя высасываетъ мое сердце, а ты, глядя на жестокое ея прожорство, сидишь спокойно и только подсмѣиваешься. Лизандръ! Какъ, его нѣтъ? Лизандръ, повелитель мой! Не слышитъ, ушелъ, ни слова, ни звука! Охъ, гдѣ же ты? Отзовись, если слышишь! Молю тебя любовью, отзовись! Я отъ страха чуть не лишилась чувствъ. Нѣтъ! Сама вижу теперь,что тебя нѣтъ по близости. Или сейчасъ же найду тебя, или умру (Уходитъ).

  

   Основа. Всѣ ли мы на лицо?

   Пигва. Всѣ, всѣ! И славное же это мѣсто для нашей репетиц³и. Зеленая эта лужайка будетъ нашей сценой, кусты боярышника нашей уборной, мы изобразимъ все точно такъ, какъ изобразимъ потомъ передъ герцогомъ.

   Основа. Питеръ Пигва!

   Пигва. Что тебѣ, неугомонный ткачъ?

   Основа. Въ нашей комед³и "Пирамъ и Ѳисба" есть кое-что такое, что другимъ придется не по вкусу. Во первыхъ, Пирамъ вынужденъ выхватить мечъ, чтобъ себя убить, такихъ зрѣлищъ барыни не выдерживаютъ. Что ты на это скажешь?

   Рыло. Это, клянусь Пресвятой Дѣвой, дѣйствительно страхъ какъ страшно.

   Выдра. Я думаю, самоуб³йство-то, когда все кончится, намъ придется выпустить.

   Основа. Никоимъ образомъ! Я придумалъ, какъ все поправить. Кончите прологъ,и пусть прологъ этотъ намекнетъ, что мы нашими мечами никакого вреда не причинимъ, что Пирамъ убивается не въ самомъ дѣлѣ; а еще для большаго успокоен³я скажите имъ, что я, играющ³й Пирама, совсѣмъ не Пирамъ, а ткачъ Основа. Это избавитъ зрительницъ отъ всякаго страха.

   Пигва. Хорошо, сочинимъ прологъ. Только какъ мы его напишемъ: шести или восьмистопными стихами?

   Основа. Нѣтъ, лучше прибавить двѣ стопы, пусть ихъ будетъ восемь, а онъ восьмистопный.

   Рыло. А барыни льва-то не испугаются?

   Выдра. Боюсь я и этого. Впрочемъ,увидимъ.

   Основа. Намъ, господа, надо обсудить все это хорошенько. Боже упаси вывести льва въ общество барынь! Это дѣло страшное, потому что нѣтъ ни одной хищной птицы ужаснѣе льва, особенно живого. Поэтому мы и такое соображен³е должны взять въ разсчетъ.

   Рыло. Такъ другой прологъ пусть скажетъ, что онъ не настоящ³й левъ.

   Основа. Нѣтъ, необходимо, чтобъ зрители знали его имя чтобъ половина его лица выглядывала изъ-за львиной шеи. А если ужь необходимо что-нибудь сказать, чтобъ исправить этотъ недостатокъ, то именно вотъ что: "Сударыня, или прекрасныя сударыни, я пожелалъ-бы, или потребовалъ, или попросилъ-бы, чтобы вы не пугались, не трепетали, ибо я жизнью моей отвѣчаю за вашу. Если вы подумаете, что я явился сюда настоящимъ львомъ, горе мнѣ, великое горе! Нѣтъ, такое-же я существо, такой-же человѣкъ, какъ и всѣ!" Затѣмъ пусть онъ назоветъ себя по имени и скажетъ прямо, что я столяръ Буравъ.

   Пигва. Превосходно, такъ мы и сдѣлаемъ. Но есть еще двѣ затруднительныя вещи. Первая: какъ ввести въ комнату лунный свѣтъ? - вы вѣдь знаете, что Пирамъ и Ѳпсби встрѣчаются при свѣтѣ мѣсяца.

   Буравъ. А ночь-то во время представлен³я нашей комед³и будетъ лунная.

   Основа. Подать сюда календарь, календарь, и отыскать, лунная-ли будетъ ночь или нѣтъ!

   Пигва. Лунная.

   Основа. Если такъ, оставьте только открытымъ окно въ большой комнатѣ, гдѣ будетъ происходить наше представлен³е, а мѣсяцу можно будетъ свѣтить въ окошко.

   Пигва. Пожалуй, и такъ. А не то, пусть кто-нибудь войдетъ съ вязанкой терновника и съ фонаремъ, да скажетъ, что онъ пришелъ для изображен³я роли или для представлен³я мѣсячнаго свѣта. Но затѣмъ есть еще другое затруднен³е. Намъ въ большой комнатѣ нужна стѣна, потому, что какъ извѣстно по предан³ю, что Пирамъ и Ѳисби разговаривали сквозь трещину въ стѣнѣ.

   Буравъ. Ну, стѣну-то въ комнату вамъ не втащить, что скажешь на это, Основа?

   Основа. Ну, стѣну можетъ кто-нибудь изобразить. Вымажьте только его немного для обозначен³я стѣны известкой, глиной или штукатуркой, и пусть онъ держитъ пальцы вотъ такъ. Черезъ эту-то щель и будутъ перешептываться между собою Пирамъ и Ѳисби.

   Пигва. Если это улажено, то улажено все. Ну, всѣ родивш³еся отъ матери, сядемъ и приступимъ къ репетиц³и. Пирамъ, тебѣ начинать. Когда проговоришь свою роль, ступай въ эти кусты. Пусть то же дѣлаетъ каждый, если этого требуетъ его роль.

  

  

   Покъ. Что это за неучи, горланящ³е такъ близко къ ложу прекрасной царицы? Вотъ такъ штука, готовится представлен³е! Буду зрителемъ и, если окажется нужнымъ, даже и актеромъ.

   Пигва. Говори-же, Пирамъ! Ѳисби, подойди!

   Пирамъ. Дыхан³е цвѣтовъ удушливыхъ, ты слабо...

   Пигва. Не удушливыхъ, а душистыхъ.

   Пирамъ. Дыхан³е цвѣтовъ душистыхъ непр³ятно,

   Когда его сравнить съ дыханьемъ чудной Ѳисби.

   Но чей-то голосъ слышенъ.

   Повремени немного,

   И я въ урочный часъ вернусь къ тебѣ оттуда! (Уходитъ).

   Покъ. Изъ всѣхъ Пирамовъ на свѣтѣ видалъ ли кто-нибудь такого? (Уходитъ за нимъ).

   Ѳисби. Теперь моя очередь?

   Пигва. Разумѣется, твоя. Ты должна понять, что онъ уходитъ затѣмъ, чтобъ узнать, какой онъ тамъ слышалъ голосъ, и сейчасъ-же вернется назадъ.

   Ѳисби. Блистающ³й Пирамъ, что бѣлизной своею

   Поспоришь съ лил³ей и съ розою румяной!

   Отважный юноша, милѣйш³й изъ людей

   И вѣрный, какъ вѣрнѣйш³й копь, что не извѣдалъ,

   Что значитъ въ подѣ иль устать, иль спотыкнуться,

   Съ тобой сойдусь я у могилы Нина.

   Пигва. У могилы Нина. Полно, любезный! Говорить это тебѣ еще рано; ты этими словами отвѣчаешь Пираму. Ты говоришь всю свою роль сподрядъ - и реплики, и все другое. Входи, Пирамъ. Твоя реплика уже сказана; она вѣдь въ словахъ: - "усталости не знаетъ".

  

  

   Ѳисби. О, вѣрный такъ же, какъ вѣрнѣйш³й изъ коней,

   Который никогда усталости не знаетъ.

   Пирамъ. Лишь для тебя Пирамъ желаетъ быть такимъ.

   Пигва. О, это ужасно! чудовищно! Нечистыя силы шутятъ и здѣсь съ нами шутки. Молитесь, господа! Бѣжимъ, господа! Помогите!

  

  

   Покъ. Я за вами. Погоню я васъ по болотамъ, по чащамъ, чрезъ кущи колючихъ кустарниковъ. Стану поочередно принимать видъ то лошади, то собаки, то борова, то безголоваго медвѣдя, то огня, стану ржать, лаять, хрюкать, ревѣть и жечь, какъ лошадь, собака, боровъ, медвѣдь и огонь (Уходитъ).

   Основа. Зачѣмъ-же это они со всѣхъ ногъ бросились отсюда? Шутка это, чтобъ меня напугать?

  

  

   Рыло. О, Основа, какое съ тобой превращен³е! Что это я вижу у тебя на плечахъ (Уходитъ)?

   Основа. Что-же ты видишь? Должно быть, на своихъ собственныхъ видишь ослиную голову, вѣдь видишь?

  

  

   Пигва. О, Основа, помоги, помоги тебѣ Господи! Ты совсѣмъ испорченъ (Уходитъ).

   Основа. Понимаю ихъ хитрость: они хотятъ меня одурачить и, если удастся, напугать. Но, что бы они тамъ ни дѣлали, я отсюда не тронусь. Буду здѣсь похаживать, затяну пѣсню, чтобы всѣ слышали, что я нисколько не испугался (Поетъ).

  

   И черный дроздъ, съ насквозь проткнутымъ клювомъ,

   И сѣрый дроздъ, съ пр³ятнымъ голоскомъ,

   И пѣтушокъ съ коротенькимъ перомъ...

  

   Титан³я (просыпаясь). Какой это херувимъ нарушаетъ мой сонъ на ложѣ изъ цвѣтовъ?

   Основа (поетъ).

   Голосистый жаворонокъ,

   Воробей или щегленокъ,

   Даже пестрая кукушка,

   На нахальный крикъ которой

   Рѣдк³й мужъ не отзовется

   Возражен³емъ: "ты врешь".

   Потому что, въ самомъ дѣлѣ, кто-же свяжется съ такой глупой птицей, кто станетъ обличать птицу во лжи, сколько бы тамъ она ни кричала "ку-ку!"

   Титан³я. Прошу тебя, красавецъ, спой еще что-нибудь. Твой голосъ совсѣмъ очаровалъ мои слухъ, а твой образъ плѣнилъ мое зрѣн³е. При первомъ-же взглядѣ на тебя, могучая прелесть твоихъ чаръ заставляетъ меня противъ воли сказать и даже поклясться, что я тебя люблю.

   Основа. Кажется, сударыня, что никакой основательной причины у васъ на это не имѣется. Впрочемъ, говоря по правдѣ, разумное основан³е и любовь рѣдко уживаются между собой въ настоящее время. И очень бываетъ прискорбно, если какой-нибудь услужливый сосѣдъ не потрудится ихъ примирить между собою. Видите, что и я при случаѣ мастеръ пошутить.

   Титан³я. Ты такъ-же уменъ, какъ прекрасенъ.

   Основа. Ну нѣтъ, не такъ! Я ни то, ни другое. Еслибы у меня хватило настолько ума, чтобы выбраться изъ этого лѣса, это и для моего личнаго употреблен³я было-бы вполнѣ достаточно.

   Титан³я. О, не желай отсюда выбраться! Волей-неволей, а ты останешься здѣсь. Я духъ, и не изъ маловажныхъ: въ моихъ владѣн³яхъ вѣчное лѣто. А я тебя люблю, останься-же со мной! Я дамъ тебѣ въ услужен³е эльфовъ. Они станутъ для тебя отыскивать брилл³анты, въ глубокихъ нѣдрахъ земли, будутъ пѣть во время твоего сна на свѣжихъ цвѣтахъ. Я-же смертную оболочку сдѣлаю до того тонкой и легкой, что и ты станешь порхать, какъ воздушный духъ. Душистый Горошекъ, Паутинка, Моль, Горчичное Зернышко!

  

   Входятъ четыре эльфа: Душистый Горошекъ, Паутинка, Моль и Горчичное Зернышко.

   1-й эльфъ. Я здѣсь!

   2-й эльфъ. И я!

   3-й эльфъ. Н я!

   4-й эльфъ. И я!

   Всѣ. Куда прикажешь намъ летѣть?

   Титан³я. Будьте добры къ этому господину и любезны съ нимъ; порхайте, скачите вокругъ него во время его прогулокъ, кормите его абрикосами, пурпурнымъ виноградомъ, зедеными фигами и шелковицей, похищайте для него ихъ мѣшечки, у дикихъ пчелъ отнимайте у ихъ ножекъ воскъ на свѣчи и зажигайте эти свѣчи огненными глазами свѣтляковъ и озаряйте ими путь моего милаго при отходѣ его ко сну и при пробужден³и. Открывайте расписныя крылышки у бабочекъ и отвѣвайте ими лучи мѣсяца отъ сонныхъ его вѣкъ. Привѣтствуйте же его, эльфы!

   1-й эльфъ. Привѣть тебѣ, смертный!

   2-й эльфъ. И мой!

   3-й эльфъ. И мой!

   4-й эльфъ. И мой!

   Основа. Отъ души благодаренъ вамъ, многоуважаемый эльфъ. Ваше имя, почтеннѣйш³й?

   1-й эльфъ. Паутинка.

   Основа. Очень радъ, любезный господинъ Паутинка, познакомиться съ вами покороче. Если порѣжу палецъ, дерзну прибѣгнуть прямо къ вамъ. А ваше, почтеннѣйш³й?

   2-й эльфъ. Душистый Горошекъ.

   Основа. Прошу васъ, добрѣйш³й господинъ Душистый Горошекъ, замолвить за меня словечко у госпожи кожицы, вашей матушки, и у господина Стручка, вашего батюшки. Очень радъ покороче познакомиться и съ вами. Прошу также и васъ сказать мнѣ ваше имя?

   3-й эльфъ. Горчичное Зернышко.

   Основа. Знаю вашу снисходительность, любезнѣйш³й господинъ Горчичное Зернышко, знаю отлично. Гнусный этотъ исполинъ ростбифъ не мало пожралъ подобныхъ вамъ господъ. Повѣрьте, знакомство съ вами не разъ выжимало слезы изъ моихъ глазъ. Очень радъ, добрѣйш³й Горчичное Сѣмячко, познакомиться съ вами еще короче.

   Титан³я. Служите и ему, какъ своему господину. Ведите его въ мою бесѣдку. Луна смотритъ какъ-то слезливо, а если она плачетъ, то плачетъ и каждый маленьк³й цвѣтокъ, скорбя по чьему-нибудь утраченному цѣломудр³ю. Окуйте-ка цѣпями языкъ моего воздюбленнаго и ведите его въ полномъ молчан³и.

  

  

   Оберонъ. Любопытно мнѣ узнать, проснулась-ли Титан³я и кто то существо, которое первое должно было попасться ей на глаза и въ кого она должна была влюбиться до безум³я.

  

  

   Вотъ и мой посланный. Ну что, проказникъ, какихъ шалостей натворилъ ты въ этомъ волшебномъ лѣсу?

   Покъ. Моя царица влюбилась въ чудовище. Пока близехонько отсюда она крѣпко спала въ посвященной ей бесѣдкѣ, собралось нѣсколько оборванцевъ, неумытыхъ ремесленниковъ, изъ-за насущиаго хлѣба работающихъ въ аѳинскихъ лавчонкахъ, и стали дѣлать репетиц³ю комед³и, которую задумали представить въ день бракосочетан³я великаго Тезея. Проговоривъ свой монологъ, самый безмозглый изъ этихъ болвановъ, самый негодный изъ всей этой сволочи, представлявш³й въ ихъ пьесѣ Пирама, ушелъ въ кусты, и я, воспользовавшись этимъ случаемъ, обратилъ его голову въ ослиную. Тотчасъ затѣмъ ему слѣдовало отвѣчать Ѳисбѣ, и онъ снова выступилъ на сцену. Тутъ, словно дик³е гуси, завидѣвш³е подползающаго охотника или словно рыжеголовыя галки, которыя вдругъ съ крикомъ вспархиваютъ, раздѣляются на отдѣльные отряды и, какъ безумныя, разсѣкаютъ воздухъ, всѣ товарищи увидавъ исполняющаго роль Пирама, ринулись отъ него и, сшибая другъ друга съ ногъ, кричали:- "разбой!" и стали призывать къ себѣ на помощь кого-нибудь изъ аѳинскихъ жителей. Голова у нихъ и безъ того слабая, а теперь отъ сильнаго страха потерявъ ее окончательно, они вооружили противъ себя даже бездушные предметы; терновникъ и шиповникъ рвутъ на нихъ одежды, у одного отрываютъ рукавъ, съ другого срываютъ шапку, постоянно чего-нибудь лишая трусовъ, даже не думавшихъ сопротивляться. Такъ, напустивъ на нихъ безумный страхъ, я прогналъ ихъ отсюда, удержавъ здѣсь только одного бездѣльника, на плечи котораго я приставилъ ослиную голову. А тутъ случилось такъ, что проснулась Титан³я и тотчасъ-же влюбилась въ осла.

   Оберонъ. Все вышло удачнѣе, чѣмъ я ожидалъ. А смочилъ ты любовнымъ сокомъ вѣки аѳиняняна, какъ я тебѣ приказалъ?

   Покъ. Сдѣлано и это. Я нашелъ его спящимъ; неподалеку отъ него лежала аѳинянка; онъ непремѣнно увидитъ ее, когда проснется.

  

  

   Оберонъ. Отойдемъ въ сторону. Это тотъ самый аѳинянинъ?

   Покъ. Женщина-то та, но мужчина не тотъ.

   Деметр³й.О, зачѣмъ отталкиваешь ты того, кто такъ сильно тебя любитъ? Такъ зло говорить можно только съ злѣйшимъ своимъ врагомъ.

   Герм³я. Я только браню тебя, межъ тѣмъ какъ ты, быть можетъ, заслуживаешь еще худшаго, потому что я боюсь, не далъ-ли ты мнѣ повода къ проклят³ямъ. Если въ то время, когда Лизандръ спалъ, ты убилъ его и тѣмъ погрузился въ кровь по колѣна, погрузись въ нее еще глубже, убей и меня. Само солнце не было такъ вѣрно дню, какъ онъ мнѣ. Развѣ онъ ушелъ бы отъ спящей Герм³и? Скорѣй повѣрю, что можно весь земной шаръ просверлить насквозь и что мѣсяцъ, чтобы досадить своему брату полуденному солнцу, проскользнетъ въ это отверст³е къ антиподамъ. Ты непремѣнно убилъ Лизандра: такъ мертвенно, такъ свирѣпо можетъ смотрѣть только уб³йца.

   Деметр³й. Какъ смотритъ убитый, такъ смотрю и я, пронзенный насквозь безпощадною твоею жестокостью. Ты же, уб³йца, смотришь такъ-же свѣтло и ясно, какъ на небѣ вонъ та блестящая Венера.

   Герм³я. Этимъ моему Лизандру не поможешь. Гдѣ онъ? О, добрый Деметр³й, возврати мнѣ его!

   Деметр³й. Я скорѣе отдалъ бы его трупъ моимъ собакамъ.

   Герм³я. Прочь-же отъ меня, собака! прочь, песъ! Ты вывелъ меня за предѣлы дѣвственнаго терпѣн³я. Такъ ты его убилъ? Будь-же навсегда вычеркнутъ изъ списка людей! О, хоть разъ скажи правду, скажи ее хоть для меня. Не смѣя взглянуть на него,пока онъ бодрствовалъ, ты убилъ его соннаго. О, какой подвигъ! На такой доблестный подвигъ способны змѣи и ехидны. И его совершила ехидна, потому, что своимъ раздвоеннымъ языкомъ она никогда еще никого не жалила.

   Деметр³й. Ты изливаешь свой гнѣвъ по поводу ошибки. Я не обагренъ кровью Лизандра и, насколько мнѣ извѣстно, онъ совсѣмъ не умеръ.

   Герм³я. Повтори мнѣ, умоляю тебя, что онъ здравъ и невредимъ.

   Деметр³й. А какая была-бы мнѣ выгода, еслибъ я даже могъ это сказать?

   Герм³я. Та выгода, что ты никогда болѣе меня-бы не увидалъ; твое присутств³е мнѣ ненавистно! Живъ-ли Лизандръ или умеръ, не жди отъ меня ничего (Уходитъ).

   Деметр³й. Гоняться за ней, когда она въ такомъ изступленномъ настроен³и, безполезно; поэтому отдохну здѣсь немного. Тягость горя увеличивается тѣмъ долгомъ, котораго несостоятельный должникъ-сонъ ему не выплатилъ. Поэтому, если я расположусь подождать его здѣсь, онъ, быть можетъ, заплатитъ мнѣ хоть частицу этого долга (Ложится и засыпаетъ).

   Оберонъ. Что ты надѣлалъ! Ты ошибся самымъ непозволительнымъ образомъ, выжавъ любовный сокъ на глаза въ самомъ дѣлѣ любящаго человѣка. Твоя ошибка неминуемо обратитъ истинную любовь въ лживую, а лживую не сдѣлаетъ истинной.

   Покъ. Судьба оказалась сильнѣе меня. Она виновата: вѣдь на одного любящаго неизмѣнно приходится милл³онъ измѣнниковъ, нарушающихъ одну клятву за другою.

   Оберонъ. Быстрѣе вѣтра обѣги весь лѣсъ и отыщи Елену аѳинскую. Она, бѣдная и блѣдная, совсѣмъ больна отъ любви, вздохи любви согнали кровь съ ея лица. Замани ее сюда какимъ-нибудь обманомъ, а я тѣмъ временемъ очарую къ ея приходу глаза юноши.

   Покъ. Бѣгу, бѣгу! Смотри, я лечу быстрѣе стрѣлы, пущенной татариномъ (Убѣгаетъ).

   Оберонъ. Сокъ багрянаго цвѣтка пораненнаго стрѣлою Купидона, проникни въ его глаза. Пусть, когда онъ увидитъ влюбленную въ него дѣвушку, она зас³яетъ для него такъ-же ярко, какъ Венера на небѣ. Когда ты проснешься, а она окажется около тебя, проси у ней себѣ исцѣлен³я.

  

  

   Покъ. Властелинъ волшебной нашей страны, Елена близко, а съ нею тотъ юноша, который ввелъ меня въ ошибку. Онъ молитъ, чтобъ она полюбила его. Полюбуемся на ихъ безумную комед³ю. О, какъ глупы бываютъ смертные!

   Оберонъ. Отойдемъ въ сторону. Ихъ разговоръ разбудитъ Деметр³я.

   Покъ. И тогда за нею примутся ухаживать двое разомъ. Вотъ будетъ потѣха-то! Подобная путаница - моя страсть!

  

  

   Лизандръ. Зачѣмъ думаешь, что я только въ насмѣшку добиваюсь твоей любви? Развѣ насмѣшка или презрѣн³е выражались когда-нибудь слезами?Смотри: я плачу, когда клянусь тебѣ въ любви. А клятвы, рождающ³яся такимъ образомъ, уже своимъ родомъ свидѣтельствуютъ о своей искренности. Имѣя такое ручательство въ искренности, какъ можетъ моя любовь къ тебѣ казаться презрѣн³емъ?

   Елена. Ты все болѣе и болѣе выказываешь свое коварство. Когда правда убиваетъ правду, что можетъ быть ужаснѣе такой адски священной борьбы? Твои увѣрен³я должны относиться къ Герм³и. Развѣ ты хочешь покинуть ее? Попытайся узнать вѣсъ клятвы при помощи клятвы-же, и та ничего не узнаешь. Если ты свои клятвы ей положишь въ одну чашку, а клятвы мнѣ въ другую, всѣ онѣ окажутся одного вѣса, всѣ так³я же легковѣсныя, какъ сказки.

   Лизандръ. Я былъ безумцемъ, когда клялся ей.

   Елена. По моему мнѣн³ю, ты, покидая ее, и теперь безумный.

   Лизандръ. Деметр³й любитъ ее, а тебя нѣтъ.

   Деметр³й (просыпаясь). О, Елена! богиня! нимфа! совершенство! божество! Съ чѣмъ, о, любовь моя, сравню и твой чудные глаза? Самые кристаллы рядомъ съ ними кажутся мутными. О, какъ обворожительно зрѣлы тѣ двѣ вишенки, изъ которыхъ состоятъ твои уста! Даже чистая замерзшая бѣлизна, даже обвѣваемый восточными вѣтрами, снѣгъ на высокомъ Таврѣ становится чернѣе ворона, когда ты поднимаешь свою руку. О, дай мнѣ облобызать эту царицу чистѣйшей бѣлизны, эту печать блаженства!

   Елена. Какая гнусность! О, адъ! Я вижу, что вы забавы ради сговорились меня оскорблять; я знаю, что вы оба ненавидите меня, но вамъ этого мало, надо еще издѣваться надо мною. По виду вы люди, но, еслибъ вы были на самомъ дѣлѣ людьми, вы бы такъ не обращались съ порядочной дѣвушкой, не увѣряли бы, не клялись бы ей въ любви, не преувеличивали бы моихъ достоинствъ, когда я вполнѣ увѣрена, что вы меня ненавидите. Вы соперничали оспаривая любовь Герм³и: а теперь соперничаете, насмѣхаясь надъ Еленой. Какой, въ самомъ дѣлѣ, прекрасный подвигъ, какое доблестное дѣян³е насмѣшками вызвать слезы на глаза бѣдной дѣвушки! Ни одинъ порядочный человѣкъ не захочетъ, такъ оскорбить дѣвушку, не выведетъ ее, бѣдную, изъ терпѣнья - и все это ради одной только забавы.

   Лизандръ. Ты жестокъ, Деметр³й. Перестань быть такимъ. Вѣдь ты любишь Герм³ю. Это знаешь и ты самъ, знаю и я и отъ всей души, отъ всего сердца уступаю тебѣ свою долю въ любви Герм³и. Уступи и ты мнѣ свою въ любви Елены, которую я люблю теперь, которую стану любить до смерти.

   Елена. Никогда насмѣшники не тратили такого множества ненужныхъ словъ!

   Деметр³й. Оставляй, Лизандръ, свою Герм³ю при себѣ, мнѣ она болѣе не нужна. Если я когда либо ее любилъ, вся эта любовь прошла. Мое сердце только временно погостило у нея, но теперь оно вернулось къ своему настоящему домашнему очагу, къ Еленѣ, чтобы остаться тамъ навсегда.

   Лизандръ. Это неправда, Елена.

   Деметр³й. Не клевещи на совѣсть, которой ты самъ не знаешь, или ты за это дорого поплатишься. Смотри, твоя возлюбленная идетъ сюда. Тебѣ дорога она, а не Елена.

  

  

   Герм³я. Темная ночь, отнимающая у глазъ способность видѣть, усиливаетъ воспр³имчивость уха; ослабляя зрѣн³е, она взамѣнъ усиливаетъ силу слуха. Не глазами отыскивала я тебя, Лизандръ. Слухъ - великая ему за это благодарность - привелъ меня сюда на звукъ твоего голоса. Но зачѣмъ ты оставилъ меня такъ безжалостно?

   Лизандръ. Зачѣмъ оставаться тому, кого любовь понукаетъ уйти?

   Герм³я. Какая-же любовь могла заставить Лизандра уйти отъ меня?

   Лизандръ. Любовь Лизандра, не дозволявшая ему оставаться,- любовь къ красавицѣ Еленѣ, поглощающей ночь сильнѣе, чѣмъ всѣ эти огненныя точки, всѣ эти очи неба. Зачѣмъ отыскиваешь ты меня? Развѣ, увидавъ, что меня нѣтъ, ты не догадалась, что покинуть тебя меня заставила ненависть, которую я къ тебѣ питаю?

   Герм³я. Не можетъ этого быть! Ты говоришь не то, что думаешь.

   Елена. И она! И она тоже съ ними въ заговорѣ. Вижу теперь: всѣ трое вы сговорились разыграть эту притворную комед³ю, чтобы насмѣяться надо мной. Вѣроломная Герм³я, безсовѣстная изъ всѣхъ аѳинскихъ дѣвушекъ! И ты въ заговорѣ, и ты согласилась такъ гнусно издѣваться надо мною, вмѣстѣ съ ними! Неужто всѣ мечты, которыя мы другъ другу повѣряли, всѣ обѣты сестры сестрѣ, всѣ часы, которые мы проводили вдвоемъ, часы, заставлявш³е насъ бранить быстроногое время за то, что оно разлучало насъ, неужели все это забыто - и школьная дружба, и дѣтская невинность? Какъ двѣ искусныя богини, Герм³я, мы нашими иглами создавали одинъ и тотъ-же цвѣтокъ но одному и тому-же узору, сидя на одной подушкѣ, обѣ напѣвая одну и ту-же пѣсню въ одномъ и томъ-же тонѣ, какъ будто наши руки, сердца, голоса и помышлен³я принадлежали не двумъ существамъ, а одному. Такъ росли мы, словно двойная вишня, кажущаяся на видъ раздѣленной, но, несмотря на это раздѣлен³е, все-таки составляющая одно цѣлое. Словно двѣ любящ³я другъ друга ягодки на одномъ стеблѣ, мы представляли собою два тѣла, но одно сердце. Мы были, какъ два герольдическ³е щита, увѣнчанные однимъ шлемомъ и принадлежащ³е одному только человѣку. И ты, войдя въ союзъ съ мужчинами, хочешь разорвать старую нашу любовь, чтобы насмѣяться надъ бѣднымъ твоимъ другомъ. Нѣтъ, женщина и дружба такъ не поступаютъ! За это, такъ-же, какъ я, вознегодуетъ на тебя весь нашъ полъ, хотя оскорблена только я одна.

   Герм³я. Меня удивляетъ гнѣвная твоя рѣчь. Не я надъ тобой,- издѣваешься надо мной, кажется, ты.

   Елена. Не подговорила-ли ты Лизандра въ насмѣшку преслѣдовать меня, превозносить мои глаза, мою красоту? Не заставила-ли ты и другого, влюбленнаго въ тебя, только что, словно собака, отталкивавшаго меня ногою, величать меня богиней, нимфой, божественной, несравненной безцѣнной, небесной? Зачѣмъ онъ говоритъ это той, кого ненавидитъ? Почему и Лизандръ отрекается отъ своей любви къ тебѣ, до сихъ поръ такой сильной, и навязываетъ ее мнѣ? Потому что ты научила его, и онъ это дѣлаетъ съ твоего соглас³я. Или я не такъ красива, какъ ты, не такъ очаровательна, не такъ счастлива, а напротивъ, страшно несчастна, потому что сама люблю, но взаимно не любима; это такое страдан³е, что не насмѣшку оно должно-бы вызывать.

   Герм³я. Не понимаю, что ты хочешь этимъ сказать.

   Елена. О, продолжай прикидываться огорченной и серьезной, продолжай корчить мнѣ за спиною рожи и обмѣниваться между собою знаками! Продолжай прелестную эту задачу! Это шутовство, разыгранное такъ успѣшно, перейдетъ на скрижали лѣтописей. Еслибъ въ васъ была хоть искра сострадан³я, благородства или знан³я прилич³й, вы не сдѣлали-бъ меня предметомъ такой потѣхи! Прощайте! Отчасти въ этомъ виновата я сама; но смерть или разлука скоро все исправятъ.

   Лизандръ. Постой, милая Елена, выслушай мое оправдан³е. О, прелестная Елена, моя любовь, жизнь моя, душа моя!

   Елена. Прекрасно!

   Герм³я. Дорогой мой, перестань такъ надъ нею издѣваться.

   Деметр³й. Если не упроситъ она, я заставлю повиноваться силой.

   Лизандръ. Твоя сила подѣйствуетъ на меня такъ-же мало, какъ ея просьбы. Твои угрозы такъ-же безсильны, какъ слабы ея мольбы. Елена, люблю тебя! Клянусь жизнью, что люблю! Клянусь тѣмъ, чего готовъ лишиться, чтобы доказать, что лжетъ тотъ, кто посмѣетъ сказать, что я тебя не люблю.

   Деметр³й. А я говорю, что люблю тебя болѣе, чѣмъ онъ способенъ полюбить.

   Лизандръ. Если ты такъ утверждаешь, обнажи мечъ и докажи справедливость своихъ словъ.

   Деметр³й. С³ю минуту; идемъ.

   Герм³я. Что все это значитъ?

   Лязандръ. Прочь, эѳ³опка!

   Деметр³й. Полно, полно! Ты вырываешься только для вида, только прикидываешься, что хочешь идти за мной. На самомъ-же дѣлѣ ты не пойдешь, потому что ты трусъ.

   Лизандръ. Отвяжись отъ меня, кошка, репейникъ! Пусти, дрянь, или я отшвырну тебя, какъ змѣю.

   Герм³я. Отчего ты сталъ обращаться со мной такъ сурово? Отчего, милый, ты такъ жестоко измѣнился?

   Лизандръ. Я твой милый? Прочь, черномазая татарка, прочь, прочь, отвратительноо снадобье! прочь, смертоносный ядъ!

   Герм³я. Ты шутишь!

   Елена. Такъ-же шутитъ, какъ и ты.

   Лизандръ. Деметр³й, я сдержу данное мною тебѣ слово.

   Деметр³й. Я желалъ-бы имѣть доказательство посильнѣе, потому что вижу, какъ умѣютъ тебя удерживать даже слабыя узы. Не вѣрю я твоему слову.

   Лизандръ. Чего-же ты хочешь: чтобъ я ударилъ ее, нанесъ ей рану, убилъ? Хотя я и ненавижу ее, но такого зла все-таки ей не сдѣлаю.

   Герм³я. Какое-же зло можетъ бытъ для меня сильнѣе твоей ненависти?! Ты меня ненавидишь? За что? О, боги, что это за новости, мой милый? Развѣ я не Герм³я? развѣ ты не Лизандръ? Я и теперь такъ-же хороша, какъ и была. Не далѣе какъ сегодняшней ночью ты еще любилъ меня. А между тѣмъ бросилъ въ ту же самую ночь. Зачѣмъ же ты меня бросилъ? О, не допускайте этого, боги! Неужто все это не шутка?

   Лизандръ. Нисколько, клянусь жизнью. Я говорю это съ тѣмъ, чтобы никогда уже тебя не видать. По этому оставь всѣ надежды, всѣ вопросы; ничто не можетъ быть болѣе несомнѣнно. Я ненавижу тебя и люблю Елену, нисколько не шутя.

   Герм³я. О, горе! Коварная змѣя! Червякъ, пожирающ³й цвѣты! Воровка моей любви, зачѣмъ подкралась ты ночью и похитила у меня сердце моего возлюбленнаго, Елена?

   Елена. Все лучше и лучше! Въ тебѣ нѣтъ ни скромности, ни дѣвичей застѣнчивости, ни искры стыдливости. Неужто тебѣ такъ пр³ятно вырывать изъ моихъ смиренныхъ устъ так³е укоры? Стыдись, стыдись, притворщица, кукла на пружинахъ!

   Герм³я. Я кукла на пружинахъ? почему? Такъ вотъ что все это значить! Теперь понимаю. Она заставила его обратить вниман³е на свой ростъ и на мой и плѣнила его своимъ высокимъ ростомъ. Ты потому такъ выросла въ его расположен³и, что я такая маленькая, что я совсѣмъ карлица. Но роскошное майское дерево, какъ бы я ни была мала,- да, какъ бы ни была мала,- все-таки я мала не настолько,чтобъ не достать ногтями твоихъ глазъ.

   Елена. Хотя вы, господа, издѣваетесь надо мною, но, умоляю васъ, не допускайте ее до драки. Я нисколько не зла, не сварлива, по робости я вполнѣ дѣвушка. Не дозволяйте ей меня бить. Вы, быть можетъ, думаете, что я слажу съ ней, такъ какъ она нѣсколько пониже меня ростомъ.

   Герм³я. Пониже! Опять! Слышите?

   Елена. Милая Герм³я, не будь такъ жестока. Я всегда любила тебя, Герм³я, всегда хранила твои тайны, никогда тебѣ не измѣняла. Только на этотъ разъ, изъ любви къ Деметр³ю, сказала ему о вашемъ бѣгствѣ въ этотъ лѣсъ. Онъ бросился за вами, а я изъ любви послѣдовала за нимъ. Но онъ гналъ меня отсюда, грозилъ прибить, растоптать меня ногами, даже убить. И теперь, если вы меня отпустите я съ своимъ безум³емъ вернусь назадъ въ Аѳины и не стану болѣе слѣдить за вами. Отпустите-же меня! Вы видите, какъ я простодушна, какъ глупа.

   Герм³я. Ступай! Кто-же тебя удерживаетъ?

   Елена. Глупое мое сердце, которое я здѣсь оставляю.

 &nb