"justify"> Где будешь
Ты жить теперь, Фернандо?..
Где! где жить?..
Ты мне напомнила ужасное!..
Зачем такой вопрос?.. ты знала,
Что не имею я ни друга, ни родни,
Ни места в целом королевстве, где б
Я мог найти приют. Последний нищий
Имеет то, чего я не имею:
Он равнодушно и спокойно просит хлеба.
Вообрази: лишь ты одна на свете
Сказала мне: люблю - тебе одной
Я поверял все мысли, все желанья;
Ты для меня: родня, друзья - ты все мне!..
Гордися этим!.. так, Эмилия:
Мы созданы небесным друг для друга;
Ты - все для сердца этого - и Бог
Не так жесток, чтоб все отнять
У человека!
Знаешь, говорят, не должно
С мужчиной девушке сидеть в полночь...
Со мной сидеть не бойся никогда.
(кидается ему на шею)
О! милый!-как мне грустно! будто
Свинец в груди наместо сердца...
Как вспомню, что в последний раз тебя
Здесь вижу - слезы остановятся, дыханье
Редеет... то боюсь, чтоб не пришел отец мой,
То - чтобы час прощанья не пришел...
Ко мне ужасные теснятся мысли;
Вчерась я видела во сне, что ты
(мрачно и быстро)
Перестань.
Взгляни на тихую луну! о, как прекрасна!
И облачка вокруг нее!-луна,
Луна! - как много в этом звуке чувств -
Что будет, что теперь и что прошло, все в нем
Соединяется - и что прошло!
И кто б подумать мог, что та ж луна,
Которая была немой свидетель
Минуты первой... у ручья... в горах - ты помнишь -
Что та ж луна свидетель будет
Разлуки, нежная Эмилия!..
Взгляни опять: подобная Армиде
Под дымкою сребристой мглы ночной,
Она идет в волшебный замок свой.
Вокруг нее и следом тучки
Теснятся, будто рыцари-вожди,
Горящие любовью; и когда
Чело их обращается к прекрасной,
Оно блестит, когда же отвернут
К соперникам, то ревность и досада
Его нахмурят тотчас - посмотри,
Как шлемы их чернеются, как перья
Колеблются на шлемах - помнишь, помнишь -
В тот вечер все так было - кроме
Судьбы Фернандо - небо и земля
Все те же - только люди! - если б ты
Не причислялась к ним, то я б их проклял...
Да разве ты не человек же?
О! я себя бы вместе с ними проклял!..
За то, что не могу
Я видеть хладнокровно, как они
Стараются друг другу делать зло,
С притворной добротой, когда совсем
Не просят их; за то, что не могу
Я видеть общего стремленья к ничему,
Или для золота разбитые сердца!..
За то... Эмилия... о! я злодей -
Я мог бы сделать счастливой тебя,
Стараться, чтобы ты меня забыла...
Но как взгляну на будущность... на жизнь,
Бесцветную, с прошедшим ядовитым...
Тогда... Эмилия... тогда я жертвовать
Готов твоим блаженством, чтоб иметь
Близ этой груди существо такое,
Которое понять меня б могло!
Желаю, чтобы вечно час такой
Не приходил... но! - не люби меня...
Ты видишь нрав мой - позабудь меня... Забудешь ли?
Что, если б я сказала: да?
Не говори в другой раз то, чего не мыслишь...
Мой ангел, ангел... ты понять не можешь, как Любовь твоя меня терзает.
Фернандо обнимает ее и она его.
О, если счастье неба будет
Иметь так много горечи, как этот
Единый поцелуй, то я бы отказался
От рая добровольно. Ах! Эмилия!
Ступай ты лучше в монастырь,
Ступай в обитель - скрой себя от света,
Умри!.. предвижу много страшного!..
О, если б никогда ее не знал я!
Звон.
Полночь!.. прости!., но что за шорох...
Молчанье.
Мы пропали!
Я позабыл калитку затворить... Беги!., беги!..
Спаси нас царь небесный!
(Уходит на балкон и скрывается.)
(вынимает шпагу)
Кто там! заплатишь дорого
За это любопытство мне!
Ударяет по кусту. Вскрикнув, выползает жид седой и бросается на колени.
Помилуй...
Яви, что жалость у испанца есть.
Вздор, вздор... ты слышал - и умрешь.
Признайся, ты подослан.
(Шпагу подставляет к горлу.)
(на коленях)
Страшись убить напрасно старика;
(кидается в ноги, обнимает колени)
Спаси меня... у нас ведь Бог один...
Меня преследуют... быть может, твой
Отец, в живых... я сам отец... о, для него -
Спаси меня от инквизиции...
Возьми именья половину... но зачем
Ругаться попусту над сединами -
Тебе заплотит Бог твой... у меня
Есть дочь, что будет с нею, если ты
Меня не пощадишь... что будет с нею...
У тебя есть дочь!..
А я хотел?.. о... нет! довольно в свете
Сирот и без нее... возьми
(кидает ему, не глядя, плащ и шляпу)
надень!..
Иди за мной - ни слова... или смерть!..
Ни слова - я хочу тебя спасти!..
Как!.. как!..
Молчание. Жид в изумлении. Испанец с презреньем глядит на него.
Клянусь Иерусалимом,
Что он не христианин... это верно.
Собака! что сказал ты... что сказал ты?..
Не смей закон мой поносить при мне... Пойдем.
Являются издали факелы и люди с другой стороны.
Моисей (тихо про себя)
Но если он меня предаст,
Ты видишь факелы! пойдем.
В доме Соррини; комната, где он угощает бродяг, чтоб они ему служили.
Несколько испанцев сидят за двумя столами, кричат, смеются
и пьют. Слуги разносят вины.
(бродяга)
Да, если инквизиция святая
На тот конец учреждена была,
Чтоб нас кормить, то дай Бог ей здоровья...
Соррини, впрочем, очень добрый малый,
Хотя ханжит немного - по с летами,
Когда придет пора рассудка, можно
Надеяться на исправленье.
Ты, конечно,
Ослеп и белое за черное берешь,
Как все слепые... ха! ха! ха!.. не так ли?
Могу заверить вас, друзья мои,
Что молод патер наш. Не телом, так душой.
Как любят женщины его поныне,
И как он сам их любит, вопреки закону!
Он женщинами столько же любим,
Ну да! когда накормит хорошо.
Но, ergo ', эта нежная любовь
Проходит с голодом и с жаждой!..
А я готов побиться об заклад,
Что наш Соррини плутни затевает
Опять. Уж эти угощенья не к добру.
Так,- помнишь ли: ему хотелось,
Чтоб мы зарезали дон Педро
И дом его сожгли?.. Уж то-то пиршество
Он задал нам - или в другой раз,
Пред тем, чтоб нам велеть похитить для него
Красавицу бургосскую, от тетки.
Вот дьявольское было дело! - positum: 2
Теперь он также затевает плутни!..
1следовательно (лат.).
Эх! что нам в том! ведь надо ж есть и пить,
притом же
Он наш заступник в инквизиции.
Однако же не худо бы ему
Своим гаремом поделиться с нами;
Не то все гурии завянут - или
Им будет слишком тесно, наконец.
(за другим столом)
К черту ждать! вина!
Будь проклят ты с своим Сорринием!..
(подает стакан)
Прегадкое, с водой.
Поди ты к черту с ним - ракалия!..
(Бросает стакан на пол и обливает 2-го испанца).
(горячо)
Послушай! -будь вперед поосторожней!
(вскочив)
Я говорю, чтоб ты вперед остерегался!..
Не то...
(схватывает стул)
Клянуся честью, ты в живых не будешь.
Я вырву твой язык... и псам
Голодным на обед отдам!..
(Вынимает кинжал.)
Уж я тебя достану...
Погодите.
Другие удерживают их.
Оставь кинжал, а ты свой стул, и станьте,
Как д лжно в поединке - шпаги выньте,
А секундантов будет уж довольно.
Они вынимают шпаги и становятся.
Вот так... начните,
(начинают)
Хладнокровней только...
А ты уж слишком близко наступаешь...
Зачем так горячишься ты?..
(перестав)
Смотрите, чтоб при первой крови кончить.
(нападая)
Он жизнью мне своей заплотит.
(четвертому)
Хоть взбалмошный, зато и храбрый малый!..
2-й испанец отступает, тот на него нападает, и вдруг ранен в плечо, их
разнимают.
Товарищи, довольно - помиритесь!..
Конечно; мир за бранью следует всегда.
Пожалуй, я готов... твоя победа.
Но знаешь ли,
Когда б они меня не удержали,
То я сдержал бы обещанье,
И, верно б, твой язык собаки съели!
Входит Соррини, они все низко ему кланяются.
Да! мы немножко
Повздорили, почтенный патер, но
Все кончилося примиреньем...
А я пришел вам дать препорученье:
Столь важного давно не исполняли вы!..
Вопрос: вы знаете ли Алвареца?
Нет! нет!., не то!..
Я к ней подделаться хочу, чтобы она
Не помешала вам похитить дочку,
Она на это, верно, согласится,
Затем, что если дочери не будет,
То ей именье все достанется
По смерти мужа... а его кончины час
Она приближит уж по-своему.
Но дело не о том теперь.
У Алвареца есть премиленькая дочь,
И я... но вы уж знаете! зачем
Старинные уроки повторять?
Она понравилася мне ужасно... я горю
Любовью к ней!.. готов я всю казну
Мою отдать вам... только б вы
Эмилию мне привезли! - что только можно,
Яд, страх, огонь, мольбу употребите,
Убейте мачеху, служителей, отца,
Лишь мне испанку привезите...
И все, все тайно доведите
До этого счастливого конца.
Тогда - друзья мои... вы не видали
Такого пиршества... какое будет.
Но слушайте! - я вверил тайну вам -
Страшитесь изменить - о! если
Хоть искра заговора выскочит...
То всех под инквизицию отдам.
Я знаю Алвареца, дочь его
И мачеху... но есть еще Фернандо,
Который в доме их воспитан...
Он молодец... я видел, как в арене
Пред ним ужасный буйвол упадал.
Его ты не подкупишь... и не так-то
Легко с ним будет справиться.
Конечно! Да он же и влюблен в Эмилию...
(вспоминая)
Фернандо! -кто такое! да!.. Фернандо!..
Знакомо это имя что-то мне!
А!.. вот судьба!.. он выгнан из дому
Два дня тому назад безмозглым Алварецом,
За вздор какой-то!.. нечего бояться!..
Но... правда... может он узнать... предостеречь.
Ну, если эта буйная душа
Испортит дело все... нет!.. прежде
Убейте мне его... найдите... справьтесь...
Как вам тогда придет на ум...
Потом Эмилию похитить можно...
Клянусь... я выдумал прекрасно!..
(кричат)
Пожалуй!.. как ты хочешь, патер.
Прощайте!
Я надеюся на вашу скромность.
Половина уходят.
(Про себя.)
Когда ты хочешь непременно,
Чтоб что-нибудь не сделали иль сделали,
То говори, что ты уверен в людях;
И самолюбие заставит их
Исполнить трудное твое желанье.
Остальная половина уходит. Соррини садится в кресла.
Что значит золото? - оно важней людей,
Через него мы можем оправдать
И обвинить,- через него мы можем,
Купивши индульгенцию,
Грешить без всяких дальних опасений
И, несмотря на то, попасть и в рай.
И вот последний год мой уж настал.
Однако ж не уйдет Эмилия
Из рук моих. Я отомщу ей
За смех вчерашний - о, поверь мне,
Надменная красавица, ты будешь
Стоять передо мною на коленях
И плакать и молить... тогда меня узнаешь...
Не засмеешься ты, когда скажу,
Что и старик любить умеет сильно;
И в том признаешься невольно ты...
Любить! - смешно, как это слово
Употребляю я с самим собою.
Но я ей отомщу за гордый смех.
Хотя б она была моей последней жертвой -
Последней?.. Будто нету денег у меня,
Чтобы купить еще на десять лет
И больше отпущение грехов!
Грехов! ха! ха! ха! ха! - на что оно годится
Для тех, которые ему душой не верят?
А я и без него умею обойтиться.
Входят с радостью толпой испанцы и ведут певца с гитарой.
Вот мы певца пымали на дороге,
Не хочешь ли послушать, он споет
Про старину, про гордых наших предков;
Не хочешь ли, почтенный патер?
(поглядывая на певца)
Благодарю я вас, друзья мои. Нейдет
Мне быть свидетелем мирских веселий
И юности пиров гремящих.
Сединам этим преклоняться должно в прахе
Перед распятым, а не украшаться
Венками радости. Не петь я должен, но
Рыдать, моляся за грехи свои
И ваши - ибо стадо с пастырем: едино!..
(в сторону)
Что ж! без тебя так нам еще вольнее.
Признаться, я не верю, чтоб у нас
У каждого одни грехи с ним были.
Мы делаем злодейства, чтобы жить,
А он живет - чтобы злодейства делать!..
Что ж мне вам спеть, ей-Богу, я не знаю!..
Ну полно, брат. Садись и начинай играть,
А песни выльются невольно.
Люблю я песни, в них так живо
Являются душе младенческие дни.
О прошлом говорят красноречиво
И слезы на глаза влекут они;
Как будто в них мы можем слезы возвратить,
Которые должны мы были проглотить;
Пусть слезы те в груди окаменели,
Но их один разводит звук,
Напомнив дни, когда мы пели
Без горькой памяти, без ожиданья мук.
Ха! ха! ха! ха! разнежился опять...
Опять понес ты вздор давнишний,
Опять воспоминанья, черт бы с ними...
(показывает на певца)
Он начинает!.. слушать!..
БАЛЛАДА
Гвадьяна бежит по цветущим полям,
В ней блещут вершины церквей;
Но в прежние годы неверные там
Купали своих лошадей.
На том берегу, поклянусь, что не лгу,
Хранимый рукой христиан,
С чалмой и крестом, над чугунным столбом
Стоит превысокий курган.
Недалеко отсюда обитель была.
Монахи веселой толпой,
Когда наступила вечерняя мгла,
За пир садились ночной.
Вот чаши гремят, и поют, и кричат,
И дверь отворяется вдруг:
Взошел сарацин, безоружен, один -
И смутился пирующий круг.
Неверный, склоняся челом, говорит:
"Я желаю проститься с чалмой,
Крестите меня, как закон ваш велит!
Клянуся восточной луной:
Не ложь, не обман, из далеких стран
Привели меня к вашим стенам.
Я узнал ваш закон, мне понравился он:
Я жизнь свою Богу отдам!"
Но монахи его окружили толпой
И в сердце вонзили кинжал.
И с золотом сняли алмаз дорогой,
Который на шее сиял.
И ругались над ним, со смехом пустым,
Пока день не взошел молодой.
И кровавый труп на прибрежный уступ
Был брошен злодейской рукой.
Не прошло трех ночей, как высокий курган
Воздвигся с крестом и чалмой,
И под ним тот пришлец из восточных стран
Зарыт - но не силой земной!
И с тех пор, каждый год, только месяц взойдет,
В обитель приходит мертвец
И монахам кричит (так молва говорит),
Чтоб крестили его, наконец!..
Благодарим.
Не хочешь ли вина, искусный трубадур?
За здравье папы!., а потом за ваше!
Товарищи, пойдемте же теперь
Искать свою любезную добычу...
Пойдемте, с помощью святого
Доминика!
Нам Бог простит!., ведь надо людям жить!..
Уходят все с громким хохотом.
Комната у жида, богатые ковры везде и сундуки. Тут стоит на столбике
лампа горящая. В глубине сцены две жидовки нижут жемчуг. Все
богато. Ноэми входит и садится у стола, облокотившись.
Нет! - не могу работой заниматься!
Шитво в глазах сливается, и пальцы
Дрожат, как будто бы иголка тяготит их! Молиться я хотела - то же все!
Начну лишь... а слова мешаются;
То холод пробежит по телу вдруг,
То жар в лицо ударится порой,
И сердцу так неловко, так неловко!..
И занимает все воображенье
Прекрасный образ незнакомца,
Который моего отца избавил
От гибели вчера. Дай Бог ему все счастье,
Отнятое у нас несправедливо.
Как будто бы евреи уж не люди!
Наш род древней испанского - и их
Пророк рожден в Ерусалиме!
Смешно! они хотят, чтоб мы
Их приняли закон - но для чего?
Чтоб в гибель повергать друг друга, как они?
Они так превозносят кротость,
Любовь к себе подобным, милость,-
И говорят, что в этом их закон!
Но этого пока мы не видали.
Молчание.
Однако ж есть и между ними люди!
Вот, например, вчерашний незнакомец.
Кто б ожидал? - как жалко, что его
Я не увижу - но отец мой
Его так живо описал, так живо!..
Высокий стан, и благородный вид,
И кудри черные как смоль, и быстрый взор,
И голос... но зачем об нем я мыслю?..
Что пользы!., ах! какой же я ребенок!
Молчание.
Мне скучно! - вся душа расстроена,
И для меня суббота поневоле
Сегодня!., сердце бьется, бьется,
Как птичка, пойманная в сетке!
Зачем нейдет отец мой? он опять
Злодеям в руки попадется...
Как скучно быть одной весь день;
Все песнь одна;
Низать и распускать свой жемчуг,
Читать и перечитывать, одеться
В парчу и вновь раздеться, есть, и пить,
И спать... однако ж ,эту ночь
Мой сон был занимателен и страшен!
Молчание.
Что пользы?
(Кличет.)
Няня! Сара! Сара!
Поди ко мне! - поди сюда! ну что же!..
(старуха идет)
Что, милая Ноэми, что тебе!
Иль жемчуг распустила - но ведь я
Стара - мои глаза всю бойкость потеряли;
Тебе вредит неосторожность,
А мне так невозможность! так ли?
Нет, Сара! жемчуг я оставила низать.
Что! аль не нравится! вот я
В свои года не тем была довольна!
А этой молодежи нынешней
Все дурно! - что ж меня звала ты?
Так!
Мне скучно!.. я больна!..
Больна! ах, боже мой.
Так я пошлю скорее за врачом...
Есть у меня знакомый, преискусный!..
Не надо... я не то чтобы больна!
А... так! не в духе!.. все нейдет на лад,
Что ни начну!.. мне хочется того, чего
Сама определить не в силах я!..
Мне грустно! - расскажи мне сказку
Про старину - садись и расскажи!..
Дай мне припомнить, милое дитя,
Вот видишь!.. память-то слаба,
Я столько слышала, видала, испытала,
Что из толпы моих воспоминаний
Навряд одно вполне перескажу!..
Я видела сегодняшнюю ночь
Ужасный сон! ужасный!.. растолкуй мне:
Мне снилось, что приходит человек,
Обрызганный весь кровью, говоря,
Что он мой брат... но я не испугалась,
И стала омывать потоки крови,
И увидала рану против сердца
Глубокую... и он сказал мне:
"Смотри! я брат твой"... но клянуся,
В тот миг он был мне больше брата;
И я заплакала, и стала умолять
Я Бога, чтобы жизнь его продлил;
Но этот человек захохотал
И вдруг воскликнул: "Перестань молиться!
Я брат твой! ныне братьев ненавидят!..
Оставь меня, прекрасная еврейка:
Я христианин - и не брат твой;
Я над тобой хотел лишь посмеяться!"
И он спешил уйти... и я схватила
Его широкий плащ... но что ж? - в руках
Остался погребальный саван!-я проснулась.
Он братом называл себя твоим?
Но это вздор! -я не имела брата!
И никогда иметь не буду!..
О! Ноэми!
Не говори!.. случиться это может!..
Как может!.. как? нет, это невозможно!
Послушай - у тебя был брат.
Он старше был тебя... судьбою чудной,
Бежа от инквизиции, отец твой
С покойной матерью его оставили
На месте том, где ночевали;
Страх помешал им вспомнить это...
Быть может, думали они, что я
Его держала на руках... с тех пор
Его мы почитали все умершим
И для того тебе об нем не говорили!
А может быть, он жив-как знать!
Ведь божья воля неисповедима!
Ах, Сара! Сара! нет, он умер!..
Увял он как трава пустыни и как цвет
Полей засохнул!.. так, он был
Рожден для жизни,
Он был рожден, чтоб быть мне другом,-
О Сара! если умер он - как счастлив,
И как должна я плакать об себе!
Гонимый всеми, всеми презираем,
Наш род скитается по свету: родина,
Спокойствие, жилище наше - все не наше.
Но час придет, когда и мы восстанем!..
Так говорит Писанье, так я верю -
Зачем и нет? - что сделал мой отец
Сим кровожадным христианам? деньги
Имеет он и дочь - вот все его богатство;
И если б он уверен был найти
Отчизну и спокойствие, то, верно б,
Свои все деньги отдал людям,
Которые его поныне притесняли,-
Однако ж и меж них есть добрые.
Да, да, вот тот испанец молодой,
Который спас намедни Моисея!
Родитель твой хотел вознаградить
Его звенящим кошельком - но он
Его ногами истоптал, сказав:
"Собака! жизнь твоя сего не стоит!
Я не наемник твой". Прости ему всевышний
Подобные хулы за то,
Что спас он одного из гибнущих сынов
(подходит к окну)
Какая ночь! - В такую точно ночь
Я стала жертвою любви! - Иосиф мой!
О, если б ты меня теперь увидел,
Ты испугался бы; в то время я цвела,
Мои глаза блистали, как алмазы,
И щеки были нежны, точно пух!..
Увы! Ноэми, кто б тогда подумал,
Что этот лоб морщины исчертят,
Что эти косы поседеют! -то-то время!..
Чу! вот сова кричит - ужасный крик!
Я не люблю его! - во мне все жилы
Кровь оставляет при подобном крике!..
Стучат в дверь.
Ах! верно, твой отец пришел!.. ну ж поздно!..
Голос: "Скорее отоприте! отоприте!"
Служанки, сидевшие за шитьем, бросаются и отпирают, входит Моисей,
ведет Фернандо с перевязанной рукой, сей едва идет.
Ноэми! Сара! помогите, помогите!..
Измучен я усталостью... и страхом.
Он истекает кровью... о! проклятье
Злодеям!.. дайте кресло и подушки;
Он истекает кровью!..
Дают длинную подушку и кладут на пол, его сажают и поддерживают голову
ослабевшую.
Будь Авраам свидетель, эта ночь
Ужасней той, когда я сына потерял;
Тому я дал существованье,
А этот возвратил мне жизнь!..
&nbs