| Главная » Книги |
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Иван, купецкий сын, Страница 4
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Иван, купецкий сынustify"> Одеждой, подаяньем, пищей
Не я ли истреблять могла?
Тот, кто богат, посредник бога,
Искоренитель бед и зла;
Но, мимо сира и убога,
Я на льстецов дары лила.
И в а н
Вот видишь ли? - Люблю богатство:
В нем вес и польза и приятство;
Скажу, что сверх того алмаз,
Жемчуг и яхонт самый глаз
Какою-то волшебной силой
Привлечь умеют... Друг мой милый!
Вот почему подарок твой
Я принимаю.
А н д а н а
Как я рада!
Возьми ж.
И в а н
(разбирая то, что от нее принял)
Брильянт, и пребольшой!
Расхвалена твоя лампада
И в прозе и в стихах, луна!
А ведь не годна, ведь темна:
При ней чиста ли, не чиста ли
Вода в брильянте, я едва ли
Узнаю. - Но и завтра день.
Вот четки, и длины изрядной...
Ххмм! мне молиться же не лень!
Андана, друг мой ненаглядный!
Скажи, когда тебе не в труд:
В них,- в четках,- зерна?
А н д а н а
Изумруд
И яхонт.
И в а н
Охо! хо! хо! - вдобавок
Полсотня золотых булавок:
Головки их?
А н д а н а
У всех алмаз,
Да мелкий.
И в а н
Уверяю вас,
И с мелких будет нам прибыток.
Посмотрим дале: сорок ниток
Сквозных жемчужин... Я бы мог
Цене их всех подвесть итог,
Но... Серьги, перстни и оправа
Тут не безделка,- сколько их?
А н д а н а
Я не считала.
И в а н
Ты не права:
Как не считать вещей таких?
Какая может быть забава
Приятнее? - Позволь же мне!
(Считает.)
Всего, Андана, на все - триста.
Запястье: два в нем аметиста;
Подобных им я и во сне
Не видывал: горят и блещут!
Все жилки с радости трепещут,
Как всмотришься! - Душа моя,
Тебе за суету такую,
Прекрасную, предорогую,
Сердечно благодарен я...
И, друг мой,- это все лежало?
А н д а н а
В моей чалме.
И в а н
Да? - по всему
Я вижу, свет, что ты нимало
Не бережлива. - Ведь чалму
Ты уронила?
А н д а н а
Уронила.
И в а н
А если из нее в песок
Тут выкатился перстенек?
А н д а н а
Легко быть может.
И в а н
(в сторону)
С нами сила
Небесная! Ей - ничего!
Да вдруг ей мненья своего
Не объявлю же.
(Громко)
Что, Андана?
Ты, думаю, сочтешь Ивана
Скупым и жадным?
А н д а н а
Никогда!
О! эти гнусные пороки
Не верх ли срама и стыда?
Их знать тебе ли? Но жестоки
Слова такие.
И в а н
(в сторону)
Ла! ла!ла!
Вот фразу снова понесла!
(Громко)
Мне больно, что тебя обидел:
Поверь, царевна, не предвидел,
Что ты...
А н д а н а
Я не сержусь, мой друг.
И в а н
(в сторону)
Спасибо! мне же недосуг
Пред вами сыпать извиненья.
(Громко)
Вот дело в чем: малейший знак
Любви твоей и уваженья
Мне очень дорог, дорог так,
Что и сказать не в состояньи...
Андана хочет что-то сказать.
Прошу, не прерывай меня...
Велик ли труд добыть огня?
А с ним при небольшом стараньи,
Особенно, когда вдвоем
Поищем, мы в песке найдем
Еще вещицы кой-какие...
Увидишь! - в степи ли сухие,
В бесплодно-мертвые пески
Такие сеять перстеньки?
Не вырастут!
А н д а н а
Я твой служитель,
Я твой Газем: что мой властитель
Прикажет, все исполню я...
И в а н
Итак, голубушка моя...
Высекает огонь, засвечивает фонарь и начинает
искать вместе с Анданой; они попеременно
подходят к оркестру.
А н д а н а
Весь кротость он, весь снисхожденье,
Избранник сердца моего!
Из сладкозвучных уст его
Не мед ли даже поученье?
Мой друг боится оскорбленье
Нанесть усердью моему;
Вот почему
Он притворился чуть не жадным
К безделкам этим безотрадным,
А что они душе его?
(Удаляется.)
И в а н
Нет! не найду я ничего!
Пожалуй, скажут: "И того,
Что получил ты, предовольно!"
Положим! все ж и думать больно,
Что, может статься, тут прекраснейший алмаз
Упал, в песке завяз,
И навсегда исчез для кошелька и глаз.
Как ни крепись, вздохнешь невольно,
И ясно скажет этот вздох:
Жемчуг и яхонт не горох,
Да и горох продать бы можно.
Такие ж вещи, клад такой
Рассыпать по степи сухой,
Растратить - видит бог! - безбожно!
(Удаляется.)
Показываются Кизляр-Ага и бухарские воины.
К и з л я р - А г а
Вот они!
Осторожно!
На огни!
В о и н ы
Взяты! взяты!
Переняты
Все пути!
Невозможно
Им уйти!
(Отступают в темноту.)
Андана и Иван сходятся.
И в а н
(вздрагивая)
Чу! что? из уст безмолвной степи
Несутся голоса!
Чу! зазвенело, словно цепи,
Или копье, или коса,
И что-то, как пылающие очи,
Из мертвой глубины угрюмой, черной ночи
Сверкнуло мне в глаза!
А н д а н а
Это, друг, ковыль густая,
Злак, пустыни волоса;
Волоса те отягчая,
Блещет, будто огневая,
От лучей луны роса.
Ветер, шепча с повиликой,
Мчится в даль по степи дикой:
Их ты слышишь голоса.
В о и н ы
(приближаясь)
Взяты! взяты!
Не уйти!
Переняты
Их пути!
И в а н
Слышишь, Андана?
Мне ли погони
Не распознать?
Вижу с кургана
Шлемы и брони,
Воинов хана
Целую рать.
Ах! даже кони
Мне из тумана
Ржут: "Погибать!"
Входит Кизляр-Ага с воинами.
К и з л я р - А г а
Так! - погибать! Сдавайся: ты мой пленник!
И в а н
Помилуй! я совсем не виноват:
Причиною она и плут, мошенник,
(Куда девался он?) - Булат!
К и з л я р - А г а
Булат? а где он? отвечай, изменник!
И в а н
Он ускакал.
К и з л я р - А г а
Куда?
А н д а н а
Навстречу вам.
Ни этот юноша, ни он, кто я, не знали;
В одежде отрока они считали
Андану отроком; едва ли
И час прошел, как случай им явил,
Что не Газем Андана.
Но мне свидетель бог, создатель сих светил,
Что рода моего и сана
Не знает иноземец и теперь.
И в а н
Не знаю, благодетель! - мне поверь!
И ежели то знать опасно
(Опасных тайн боюсь ужасно),
На этот счет мы будем, друг Газем,
Я глух, как тетерев, а ты, как рыба, нем!
Не из большого бьюсь; я, видишь, скромный
малый:
Частичку суеты на память мне пожалуй
И, с богом, поезжай в Бухару, в свой харем!
А н д а н а
Как он великодушен!
Как обо мне одной печется! Как послушен
И в этот грозный час
Заботливости самой нежной!
Бесстрашный, безмятежный,
Он мыслит: "Только бы я спас
Ее благую славу!"
И вот тлетворную отраву
На собственную льет.
Чудесен дерзостный полет
Столь совершенного самозабвенья:
Иному малость - смерть, но, будь метой
презренья,-
И ужаснется! - А, напротив, он?
Он подавляет благородный стон
В груди своей высокой
И говорит: "Из рук судьбы жестокой,
Андана, имя вырву же твое!
Бесславие мое
Избавит, друг, тебя от нареканья.
Мои слова, мои притворные деянья
Злословье самое введут в обман,
И даже клевета воскликнет: сей Иван,
Сей низкий трус, сей подлый себялюбец,
Любовником царевны быть не мог;
Он просто вор, пробрался к ней в чертог,
Украл ее; в степи же, душегубец,
Ее зарезал бы,- по не позволил бог".
ИНТЕРМЕДИЯ
К и к и м о р а
(выскакивая из-за кулис)
Вот, господа, прекрасный монолог!
Иное дело: кстати ль он, не кстати ль?
Каков же стихотворец, мой приятель?
"Смелее! тот писатель не писатель,
Кто критики боится",- молодец
Сказал - и страх и стыд на крюк повесил
И за перо, марать, и, наконец,
Вы сами видите,- как начудесил!
А мне и любо; прыг из-за угла,-
И вот его потянем мы к ответу;
Вопросы наши смелому поэту:
"Во-первых,- в скуке ли ты боле зла
Находишь, в плоскости ли, в чепухе ли?
А во-вторых, ужель окаменели
И воины и купчик и евнух,
Пока Андана наш несчастный слух
Сентиментальной чепухой томила?"
Д и р е к т о р с т р а н с т в у ю щ е й т р у п п ы
С досок долой, шалун-бесенок! прочь!
Ты (не забудь!) нечистая же сила:
Тебя заклясть недолго.- Наша дочь,
Кикимора прячется за кулисы.
Осмелюсь молвить Публике почтенной,
Андану представляет - и она
(Известно всем) особенно сильна
По части монологов. Бард смиренный,
Которого я нанял, написал
Нарочно для нее свои тирады.
"Что делать прочим?" - так твердит нахал...
Да мало ли? менять на взгляды - взгляды,
На сцене рисоваться, гнев и страсть,
Презренье, удивленье, радость, муку
Казать ужимками, глазами,- класть
То на спину, а то на сердце руку,
И прочее,- не вспомню я всего;
Но слушайте пиита моего!
П у б л и к а
т о л с т а я д а м а в к р е с л а х
Пиита? с глупой дочкою твоею?
Их, сударь, слушать я сто раз успею:
Теперь же мне чертенка подавай!
Д и р е к т о р
Позвольте доложить...
П у б л и к а
Не рассуждай,
А делай, что велят.
С т а р и к Р а с с у д о к
(высовывая свою напудренную голову из суфлерского
ящика)
Но наша драма...
П у б л и к а
Какое дело мне? - Я, братец, дама,-
И не уступишь прихоти моей?
Ведь это долг твой со времен Адама.
Боюсь, а вместе и люблю чертей,
Хоть и не всех: плаксивый Аббадона
Не по нутру мне; сатана Мильтона
Изряден, да тяжел; но Асмодей,
Но Мефистофель славные ребята!
У них ума и выдумок палата;
Мне с ними весело: я хохочу,
Сержусь, острюсь, злословлю,- я богата.
Он
(указывая на Директора)
мой поденщик; я чертей хочу!
Д и р е к т о р
Беда! - карман и слава и желудок
На вас поднялись,- дедушка Рассудок,
Таких врагов не одолеть же вам!
Упрямство, знаете, поставят нам
В безвкусье, глупость, дерзость и измену!
П у б л и к а
Не иначе! - Кикимору на сцену!
Д и р е к т о р
Ступай, повеса!
К и к и м о р а
(выходя опять из-за кулис)
Стулья господам,
Чтоб было им покойней!
Театральные служители приносят стулья.
Первый вам,
Андана!- сесть извольте; сядь же, купчик!
Со мною, черномазенький голубчик,
Рядком со мною, брат Кизляр-Ага!
Мы ведь свои: пусть у тебя рога
На лбу нахмуренном не вырастали,
Да, к твоему несчастью и печали,
И вырасти не могут; на врага
Ты все же,- люди говорят,- и с рожи
И нрава кротостью и цветом кожи
Похож довольно. В этом деле я
(И сам ты должен видеть) не судья;
Но в доме хана, твоего владыки,
Тебя прозвали чертом одалыки,
Ты, стало быть, мне кровный, мне родня.
Р а с с у д о к
(который, было, вышел из своего ящика)
Уйду я; стула нет здесь для меня.
(Уходит.)
К и к и м о р а
Директор сядет с бардом.
(Воинам)
Вы - статисты:
Так стойте. - Вот теперь начну свистать!
(Свищет и топчет изо всей мочи ногами.)
П у б л и к а
Кикимора, помилуй! что за свисты?
К и к и м о р а
Ах, матушка! не хочешь ты понять,
Что это мочи нет как остроумно!
П у б л и к а
Неужто?
К и к и м о р а
Разумеется.
П у б л и к а
А шумно -
Оглохнуть можно, да и ново.
К и к и м о р а
Нет;
Библьотеку читает целый свет
Не первый год; а там возьми сужденья
Об ибо и об оном и о том,
О Г<оголе>, В<елланском>, П<олево>м,
О всяком, кто другого ополченья,
Не принят в клуб взаимного хваленья,
Не верует в наш каждый толстый том,
Возьми все сплошь Брамбеуса творенья,
Записки, повести и - повторенья,
Любой-ко вырви из разборов лист,
Без свисту ни на шаг, все свист да свист!
П у б л и к а
(зевая)
Что ж он освистывает?
К и к и м о р а
Что угодно:
Поэтов, Наблюдателя, Молву,
Философов, французов, дам, Москву,
Всех, только не своих, и - превосходно!
П у б л и к а
Так человек завистливый и злой
Барон Брамбеус?
К и к и м о р а
Малый препростой,
Да щеголять умом и остротой
Я смертную вселил в него охоту!
И затянул одну и ту же ноту
Бедняжка,- все одно и то ж поет:
Рассказ ли пишет, взгляд или отчет,
Везде, во всем одно и то ж кривлянье;
Сердечный дал под клятвой обещанье,
Что будет все забавой для него,
Что в мире не пропустит ничего
Без свисту или кисленькой улыбки,-
Вот и Сыр-Дарья, вот и Арарат
В его статьях читателя смешат!
По пальцам скажет вам: где, в чем ошибки;
Не хлопайте; взгляните: головой
Качает он и поднимает плечи.
"Я,- он гласит,- не из толпы слепой;
Я в этой сцене разберу все речи,
Я разложу, я взвешу каждый стих,
Я, как бы ни было, ручаюсь смело,
Большие промахи найду я в них!"-
Бежит на свой чердак,- и в шляпе дело.
(Тихонько встает и ускользает за кулисы.)
П у б л и к а
(сквозь сон)
Прекрасно! Как умно он говорит!
Не знаю только, отчего невольно
Дремота клонит?
(Засыпает.)
П о э т
Посмотрите - спит!
Ах! господин Директор! сердцу больно:
Предмет был превосходный, а убит!
Д и р е к т о р
Мы потеряем, друг, весь свой кредит,
Всю репутацию... Барыню нельзя ли
Вам разбудить?
П о э т
Зачем вы волю дали
Бесенку-негодяю?
Д и р е к т о р
| |
| Просмотров: 379 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры