Евреинов Николай Николаевич - Четвертая стена, Страница 2 - Книги

а, чтобы вы еще больше хрипели, сипели, поперхивались, кашляли, сморкались - словом, выявляли старость Фауста еще натуральнее.

Директор (Фаусту, свысока, поддерживая мнение режиссера). Ведь если старик на сцене не будет стариком со всеми слабостями, свойственными старику, то что ж это за реализм игры, я вас спрашиваю!

Режиссер. Я даже проектирую в интересах реализма пустить в публику эдакий старческий душок!.. Да-да! напульверизировать зрительный зал каким-нибудь составом, передающим запах ветхости, нюхательного табаку, нафталина и еще кой-чего!.. Чтоб публика реально чувствовала близость Фауста!.. Ведь старички всегда попахивают!..

Помощник режиссера (обидевшись за свой почтенный возраст). То есть как это - попахивают?

Режиссер. Ради бога, я не имел вас в виду!

Помощник режиссера. Нет, я вас просил бы объясниться!

Директор. Бросьте, господа, мы это потом выясним! Сейчас не время пререканиям. (Дирижеру и Фаусту.) Повторим еще раз дуэт Фауста с Мефистофелем! "Хочу я любви". (Фаусту.) Пожалуйста! В новом толковании!

Фауст. То есть с хрипом?

Директор. Вот-вот!

Фауст. Да я себе весь голос испорчу.

Директор. Будьте любезны слушаться указаний режиссера!

Фауст. Режиссер мне не вернет голоса!

Директор. Вы отказываетесь?.. Прекрасно. В таком случае не претендуйте на штраф в размере месячного жалованья!..

Фауст. За что же?

Директор. За отказ от выполненья режиссерских указаний! § 171 контракта.

Фауст. Но я обязался петь, а не хрипеть!

Директор. Вы обязались играть. Угодно вам играть роль Фауста или угодно заплатить неустойку в размере двух тысяч рублей? - § 183 контракта!

Фауст. А если у меня не выйдет, как надо?..

Директор. Ну что ж, мы будем репетировать до тех пор, пока выйдет!

Фауст (подумав). Нет, уж я лучше сразу попробую!.. Мне голос дороже.

Директор. Давно бы так! (Хлопает дирижеру в ладоши.)

Оркестр дает вступление.

Фауст

(поет старческим голосом)

"Хочу я любви, хочу наслаждений,

Что в ласках, объятьях" и т. д.

Во время его исполнения, директор и режиссер руководят им вдохновенными фразами: "Кашляйте", "Сморкайтесь", "Шамкайте", "Поперхивайтесь", "Хорошо!", "Отхаркайтесь", "Так! так!" и пр. Ария останавливается из-за того, что Фауст и в самом деле закашливается, подавившись слюной.

Фауст. Ой!.. Дайте воды!..

Помощник режиссера впопыхах сует ему чашу с ядом.

(Фауст в сердцах его отталкивает наотмашь.) А ну вас к черту!

Режиссер (успокаивая). Это с непривычки! это сейчас пройдет... Проходит?.. вот видите! Это пустяки!..

Фауст (отдуваясь). Этак задохнуться одна минута.

Директор. Зато реализм полнейший! Такого "старика" даете, что просто загляденье!

Режиссер. Только не делайте этого жеста! (Показывает.) Это "Вампука". Ради бога, не "вампукайте" - тогда иллюзия будет полная.

Помощник режиссера (подходя, с напускной опаской, к директору и режиссеру). А что, господа, можно мне дать совет реализма?

Директор (важно). Все дельные советы будут приняты с благодарностью.

Режиссер (так же важно). Говорите! Мы слушаем!

Директор. Не смущайтесь!

Помощник режиссера (мнется). Я, конечно, человек простой, высшей режиссерской науки не знаю, а только сдается мне...

Директор. Что?

Помощник режиссера. Вы только не сердитесь, пожалуйста!.. Я ведь от доброго сердца... и по крайнему, так сказать, разумению...

Директор. Ближе к делу!

Помощник режиссера. Сдается мне, что если полного реализма добиваться в опере, так уж тут надобны не полумеры, а...

Режиссер. Договаривайте.

Помощник режиссера. Слыхали ль вы когда-нибудь, чтоб в жизни человек заместо разговора, извините, пел бы!..

Режиссер (опешив; после паузы). Да, но это опера!

Директор (режиссеру). Не опера, а музыкальная драма, если вы хотите быть точным! Это во-первых; а во-вторых... гм... знаете ли, мне это самому приходило в голову!

Режиссер. Да, но как же быть?

Помощник режиссера. А разговор под музыку!

Режиссер. Как "разговор"?

Помощник режиссера. А вот как в жизни. И публике попятно, и естественно!

Директор (что-то соображая). Я понимаю, я понимаю, что вы хотите сказать...

Помощник режиссера. И уж позвольте все говорить...

Директор. Все, все! - у вас светлая голова!..

Помощник режиссера (в сторону режиссера). Уж не знаю, светлая ли, а только покамест еще не попахиваю!..

Директор. Бросьте!.. Охота вам принимать на свой счет! Что вы еще хотели предложить?

Помощник режиссера. И уж если вместо пения разговаривать, то разговаривать по-немецки, а не по-русски.

Директор. Как так?!

Помощник режиссера. Да ведь дело происходит в Германии, и Фауст не кто иной, как немец!

Директор (после паузы радостного изумления). Черт возьми! да вы Колумб, прямо Колумб!.. И как это мне раньше не пришло в голову! (К режиссеру.) Что вы на это скажете?

Режиссер. Спорить против того, что Фауст немец, разумеется, нельзя, но... но в таком случае, уж если быть последовательным, я хочу сказать, если стоять всецело на исторической почве,- наш Фауст должен говорить на древнегерманском наречии.

Директор. Ну что ж! Мы переведем "Фауста" на древнегерманский язык!.. Натурализм так натурализм.

Фауст (робко). Я должен предупредить дирекцию, что не владею не только древнегерманский языком, по и вообще по-немецки ни в зуб толкнуть.

Директор (глубокомысленно-серьезно). Да, это существенное затруднение... Придется отложить постановку еще на два года, пока вы не овладеете немецким языком, как родным, поживете в Германии...

Помощник режиссера. Позвольте, господа, вас вывести из затруднения!..

Директор. Прошу!

Помощник режиссера. Незачем Ивану Потапычу ехать в Германию, потому что с точки зрения натурализма ему во всей опере придется спеть, виноват, сказать лишь несколько слов.

Директор. Режиссер. Фауст. Как так?!

Помощник режиссера. А так, что в роли Фауста все больше монологи да беседы с Мефистофелем. Ну а кто же сам с собою разговаривает? - только сумасшедшие. Маргарита в конце оперы,- той это пристало: сошла с ума девушка, ну и разговаривай с собой сколько хочешь! А Фауст,- где же у автора сказано, чтобы он рехнулся!..

Директор. Черт возьми!.. ведь это сущая правда. (Режиссеру.) Что вы на это скажете?

Режиссер (сконфуженный). Что в жизни разговаривают с собой только сумасшедшие, а что Фауст не сумасшедший - это я и раньше знал.

Директор (режиссеру). Так что же вы молчали столько времени!.. 138 репетиций прошло, а вы ни звука!..

Фауст. Простите, я что-то плохо стал соображать... голова разболелась... Стало быть, не возьму в толк, мне в первом акте, например, ни петь, пи разговаривать не придется?..

Директор. Вы же слышали, к какому мы пришли решению!

Фауст (держась за лоб). Стало быть, я сейчас не нужен?..

Директор. Как не нужны?!.. А переживанья! мимика! игра! Фауст на сцене весь акт! Кто ж за вас играть-то будет?

Фауст. Это пантомиму-то? Истуканом стоять бессловесным?..

Директор (строго). Иван Потапыч, вспомните § 14-ый вашего контракта!..

Фауст (испуганно). Что ж я сказал такого!.. Мне только непонятно, что я должен делать на сцене!

Директор (доктринально). Переживать под музыку. (Дирижеру.) Дайте первый акт сначала! Тут же и прорепетируем, не теряя времени!

Оркестр играет.

Помощник режиссера (директору). Виноват! Еще одно слово!

Директор (дирижеру). Минуточку!.. Чшш...

Помощник режиссера. По-моему, уж коли добиваться в опере полной жизненности, я хочу сказать - естественности, так уж музыку придется ограничить!..

Директор (огорошенный). Как так? Вы шутите!..

Помощник режиссера. Нисколько. Помилуйте-с! Человек травиться хочет, человеку жизнь надоела, а тут не угодно ли - музыка играет! С чем же это сообразно! Где же тут натурализм?!

Режиссер. Да, но это опера!

Директор (поправляя). Музыкальная драма.

Режиссер. Вот именно, музыкальная! А вы хотите обойтись совсем без музыки.

Помощник режиссера (снисходя). Совсем?.. Нет, зачем же! Где-нибудь за кулисами - время по пьесе ведь ярмарочное - играет себе оркестрик, хор песенки поет, отчего же-с! Это никому не мешает! Можно взять мотивы из того же "Фауста". Но чтобы вышло естественно-с, как в жизни, а не так, что пришел оркестр и давай перед сценой симфонию разыгрывать! А тут человек с жизнью счеты кончает!

Директор (нервно похаживая). Это совершенно верно... Совершенно верно... Правда, смело!.. очень смело! Я даже боюсь, что нас за это того-с... слегка высмеют в газетах, карикатуры начнутся,- мол, опера без музыки, "Кривое Зеркало" подхватит и т. д., но... принцип правды в искусстве выше всего! А "волков бояться - в лес не ходить". (Останавливается перед дирижером. Нервно.) Маэстро!.. Вы пока свободны!.. и оркестр тоже!.. Нам тут надо обсудить кое-что... я боюсь, что затянется... и... словом, пока до свиданья. Не сердитесь!.. Завтра я вам дам все инструкции.

Дирижер и оркестр покидают свои места.

Бутафор (появляясь на сцене. К директору). Я вам больше не понадоблюсь? Кажись, по бутафорской части все в исправности, так что... Время обеденное...

Директор. Подождите, голубчик.

Бутафор остается на сцене до конца действия.

Иван Потапыч, попробуем прорепетировать ваш дуэт с Мефистофелем в новой трактовке!

Фауст (обалдевший). То есть это сам с собой?.. без оркестра? без пения? без слов? одной голой мимикой?

Директор. Вот именно.

Фауст (держась за лоб). Уж не знаю, смогу ли!..- голова что-то кружится...

Директор. Ну, не капризничайте!.. Возьмите себя в руки!..

Фауст становится в позу.

Суфлер (старенький, плешивенький, в очках; высовывается из будки). Может быть, отпустите закусить пока что... Коли без слов сейчас, так...

Директор (перебивая). Подсказывайте движения!.. Напоминайте ход мимики!..

Суфлер, кряхтя, снова прячется в будку.

(К Фаусту, выжидающему в позе.) Только, ради бога, поменьше лицом к публике!.. Не забывайте, что здесь предполагается (показывает на линию, параллельную рампе) четвертая стена.

Помощник режиссера (окончательно осмелевший). А отчего бы, извините, не дать нам этой самой четвертой стены для правдоподобия?

Директор. То есть как это?

Помощник режиссера. А так,- поставить настоящую четвертую стену, и кончен бал.

Режиссер. Да ведь мы закроем тогда и певца и декорации!

Помощник режиссера. Как угодно. Мое дело только обратить внимание, что в жизни не бывает таких комнат, чтоб без четвертой стены обходились!.. Коли кабинет Фауста, так уж должен быть по всем правилам! А то нанося! - человек уединился от людей, отравиться хочет в одиночестве, а тут вся публика присутствует, смотрит, критику пущает - вообще посторонние. А почему здесь посторонние? Потому, что четвертой стены не воздвигнуто - нечем от чужих взоров прикрыться! - приходится при всем честном народе "комедию ломать". Балаган и получается.

Директор (нервно шагая по сцене). Господи, час от часу не легче!..

Помощник режиссера. Вы уж меня простите, что я вам правду-матку режу!

Директор. Черт знает! и почему мне это раньше в голову не приходило, ума не приложу!

Режиссер. Нет, а предо мной эта идейка мелькала!..

Директор. Так что же вы молчали столько времени!

Режиссер (полуистерически). Де ведь вы сами во все вмешиваетесь! Сами руки мне связываете! Чуть что, обвиняете в желании оригинальничать, в желании вам прекословить! Сами желаете лавры пожинать!.. Оттого и молчу, как рыба...

Директор (машет на него рукой, раздувает ноздри и обращается к помощнику режиссера с повелительно-просительным жестом). Ставьте четвертую стену! (К бутафору.) Ставьте четвертую стену!

Фауст. Так на кой же черт я здесь жил, переживал, ночевал даже на сцене вместе с крысами?! Для того чтоб в конце концов меня закрыли от публики?!

Режиссер (важно). Никакая стена, дорогой мой, не скроет от публики искренних переживаний. Вы только старайтесь переживать, а уж об остальном предоставьте нам позаботиться.

Помощник режиссера (утешая Фауста). Во-первых, извините, ваше взволнованное сморканье, покашливанье и прочее-с, все это даже отлично будет слышно из окна, потому что (оборачиваясь к директору) окно-то в кабинете Фауста можно устроить, чтобы публика через него видела...

Директор (обрадованный). Разумеется... Вот здесь окно будет. (Показывает на воображаемую стену у авансцены). А здесь...

Фауст (перебивая). Ах, так окно будет?..

Помощник режиссера. Ну конечно!

Фауст. И мне можно будет в нем показываться?

Помощник режиссера. Сколько угодно!

Фауст (что-то мучительно соображая). Ага... понимаю... Здесь окно... я здесь... там публика... (Хватается за лоб.) Ох, голова кружится... (Директору.) Отпустите, ради бога... Я больше ничего не понимаю.

Директор. Ступайте, ступайте!.. (Прощаясь с Фаустом.) Я сегодняшним днем так доволен, как никогда. Важнейшие проблемы театра отныне мы можем считать разрешенными!

Фауст уходит.

Четвертая стена!.. Ведь это же яйцо Колумба!.. Как просто, как остроумно и как естественно в то же время. (Мечтательно.) Четвертая стена!.. Вот она, заря нового театра! - театра, свободного от лжи, комедиантства, от недостойных чистого искусства компромиссов!.. (Режиссеру.) Идемте!.. Надо сейчас же набросать план инсценировки применительно к четвертой стене!.. В связи с нею мне пришли в голову такие мысли... такие мысли, что... Камня на камне не оставлю от пашей прежней постановки! - Это все-таки "Вампука", что там ни говори. (Пожимает руку и целует помощника режиссера в обе щеки.) Спасибо!.. Я вам бесконечно обязан...

Помощник режиссера (робко). Прибавочки бы к жалованью, если будет на то ваша милость... Пятеро ребятишек... туды-сюды, шляпка жене, прачка, трамвай...

Директор. Непременно. Почту за долг. (Крепко жмет его руку и уходит с режиссером.)

Помощник режиссера, проводив начальство с подобострастными поклонами до кулис, оборачивается в сторону недоумевающего бутафора и беззвучно хохочет. Из будки вылезает суфлер; он степенно вздевает очки на лоб, вынимает из кармана колбасу, булку, крутые яйца с солью в бумажке и устраивается закусывать за столом Фауста.

Бутафор (помощнику режиссера). Чему обрадовался?..

Суфлер (посмеиваясь одобрительно, помощнику режиссера). Ну и втянул ты их в аферу!..

Помощник режиссера (продолжая смеяться). А ведь они, дурачье, все за чистую монету приняли!..

Суфлер. Да, уж сыграл с ними штучку! Нечего сказать!.. Я чуть не умер на месте со страху: вот, думаю, догадаются.

Помощник режиссера (все еще смеясь). Куда им!.. Разве им вдомек!..- ум за разум зашел! "Вы, говорит, Колумб"... Ха-ха-ха... Колумб!.. (Подсаживается к суфлеру со своей закуской.)

Суфлер (ест с аппетитом). Да... много идиотов на белом свете, но таких натуральных днем с огнем поискать...

Бутафор. А я вхожу... ничего не знаю... Что такое, думаю, наш Кузьма Иваныч так расходился!..

Суфлер (поправляя). Колумб Иваныч!.. (Смеется, похлопывая по плечу помощника режиссера.)

Бутафор. Вот, думаю, оказия!.. Со стороны подумаешь, что главный режиссер распоряжается. (Присаживается и чинно вынимает из бумаги бутерброды.)

Помощник режиссера. А что ж ты думаешь, что я в этом деле не могу быть за главного! Да сколько угодно!.. Самое плевое дело!.. Коли ежели б настоящее искусство, где и фантазия, и красота, и что ни шаг, то творчество это самое,- ну, на это, пожалуй, нас и не хватит. А чтобы делать все, как в жизни, подражанье жульническое, натурализм этот самый,- да сделайте милость!.. Это каждый дурак сможет!.. Какое же это искусство!..

Суфлер (жуя). Ну а коли исторический сюжет?

Помощник режиссера. А на что книжки с картинками?.. Теперь со всякой завалящей археологии фотографии снимают да в книжках печатают!.. За этим дело не станет!.. Знай лишь грамоту.

Бутафор. Прибавку, шельма, выпросил!..

Помощник режиссера. А то как же! Буду я их даром учить!..

Суфлер. Колумб Иваныч, да и только!..

Помощник режиссера (бутафору, серьезно, взяв подвернувшуюся "чашу с ядом" в руки). Неужели ты и взаправду здесь стрихнин с синильной кислотой держишь?.. Как бы кто по ошибке... Смотри, брат!

Бутафор. Да что я, спятил, что ли!.. Мне своя шкура дорога. Это настойка для желудка!.. Доктор жене прописал: крепит у нее.

Помощник режиссера (вынимая у бутафора бутылку из кармана). Эта самая настойка и есть?..

Бутафор. Осторожней! - стрихнин!

Помощник режиссера (откупоривает бутылку и нюхает содержимое). Хорош стрихнин, нечего сказать!.. Это тоже для настроения?

Все хохочут.

Ну, выпьем с горя!

Чокаются.

Может, и в самом деле наше времечко миновало!.. На нет театр сводят!.. вижу, куда дело клонит!

Пьют.

Суфлер (напевая). "Было время золотое"...

Бутафор ему подтягивает, помощник режиссера тихонько плачет.

Рабочий (входя, после паузы). Спущать занавес?..

Помощник режиссера. Ишь проснулся!.. Давно уж пора!.. Что мы здесь представление даем, что ли? Видишь, что кончили репетировать, ну и давай занавес!

Рабочий уходит.

Сколько раз говорить!..

Бутафор (берясь за бутылку и похлопывая по ней). А может быть, еще прорепетировать!..

Суфлер (хохочет остроте вместе с помощником режиссера). Это можно!.. Это другое дело!..

Бутафор наливает всем трясущейся от смеха рукой.

За здоровье нашего Колумба!..

Все пьют и закусывают.

Занавес

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

Музыканты оркестра - все во фраках - торжественно занимают свои места перед парадно освещенным залом. Некоторое время раздается музыка старательно настраиваемых инструментов, после чего показывается дирижер, который, раскланявшись с публикой и с оркестром, важно садится на свое место и водворяет тишину. Перед занавесом появляется режиссер. Он во фраке, в белых перчатках, безукоризненно выбрит, причесан и преисполнен высокоторжественного настроения.

Режиссер (раскланявшись с публикой). Милостивые государыни и милостивые государи! Прежде чем начнется увертюра к бессмертной опере "Фауст", дирекция нашла уместным, более того - необходимым - обратить внимание публики на историческую дату сегодняшней премьеры, знаменующую окончательное торжество реализма в сценическом искусстве. Сегодня исполняется как раз 2600 лет со дня основания древнегреческого театра, 715 лет со дня основания западноевропейского театра и 159 лет со дня основания нашего русского отечественного театра. Сложите эти цифры вместе, и вы увидите, что в продолжение 3474 лет лучшие умы театрального мира тщетно пытались открыть, выражаясь образно, "жизненный эликсир" правдоподобия на сцене. Но такова судьба всех замечательных открытий! - они роковым образом заставляют ждать себя века и века!.. Стоит только вспомнить, сколько времени предшествовало открытию Америки, чтобы понять, что для открытия абсолюта сценического правдоподобия понадобилось немножко более времени. Как бы то ни было, для нас важно одно: срок исканиям исполнился, и уже сегодня, в этот поистине знаменательный день, все болевшие до сих пор за правду в театре получат наконец давно жданное исцеление. Сегодняшняя премьера - и об этом я пришел известить вас от имени дирекции, гордый выпавшей на мою долю миссией,- сегодняшняя премьера, господа, есть полная ликвидация старого условного искусства, насквозь пропитанного ложью! Сегодняшняя премьера - победное торжество неприкрашенной правды в театре! Сегодняшняя премьера - величайшее событие во вселенской истории драматического искусства - событие, о подлинных размерах которого может дать представление разве что сам спектакль, составляющий это событие. Отнеситесь же к нему с тем чувством, какого он по справедливости заслуживает. Но, каков бы ни был ваш суд, дирекция счастлива уже одним сознанием исполненного долга! - долга предпочесть в конце концов на сцене чарам театрального обмана правду трезвой действительности. (Уходит.)

Оркестр играет увертюру к "Фаусту", во время которой первый занавес поднимается, открывая второй, на котором изображена Истина, срывающая перед зеркалом парик и топчущая груду масок ногами; Истина на этом занавесе представлена пожилой, некрасивой женщиной, лишенной каких бы то ни было прикрас; по обе ее стороны щиты, увитые лаврами, на которых надписи: на первом "Amicus Cato, sed magis arnica Veritas" {Катон - друг, но правда еще больший друг (латин.).}, a на втором "Хлеб-соль ешь, а правду режь". По окончании увертюры наступает жуткая тишина, среди которой дирижер покидает свое место и поднимается второй занавес.

На сцене, почти у самой рампы, высится пресловутая четвертая стена. Она построена со всем реализмом архитектурного искусства и соблюдением всех данных археологии, относящейся к зодчеству Германии конца средневековья. Сумерки раннего утра. Сцена пуста. В одном из окон, во втором этаже, виден мигающий свет масляной лампы; судя по двум-трем ретортам, глобусу и черепу, заметным на подоконнике,- это окно кабинета доктора Фауста. Действительно, вон промелькнула его мятежная тень! Вот, наконец, послышался его характерный старческий кашель!.. Словно в ответ на него, где-то далеко-далеко зазвучал колокол ратуши, возвещающий 5 часов утра. Рассвет все больше и больше. Справа слышится пьяная песня цеховых ремесленников на мотив первого хора из "Фауста".

"Die Schäfer putzte sich zum Tanz

Mit bunter Jacke, Band und Kranz,

Schmuck war er angezogen.

Schon um die Linde war es voll

Und alles tantzte shon wie toll".

Справа налево проходит ватага кутивших всю ночь молодчиков, причем один из них подыгрывает горланистому хору на скрипке.

"Es drückte haftig sich heran,

Da stiesz er an ein Mädchen an

Mit seinem Ellenbogen;

Die friche Dirne kehrt'sich um

Und sagte: Nun, das find ich dumm"¹.

¹ "Плясать отправился пастух,

Оделся, разрядился впух,

Цветов в камзол натыкал.

Под липой шла уж кутерьма,

Кружились пары без ума,

Скрипач вовсю пиликал".

"Протискиваясь в этот круг,

Столкнулся с девушкой пастух

Румяною и свежей,

И та ему, скользя из рук:

"Пожалуйста, без этих шуток!

Не надо быть невежей!"

("Фауст". Перев. Б. Пастернака. 1953).

Ватага уходит, шатаясь, налево. Фауст высовывает голову из окна, качает ее вслед ушедшей молодежи и, прослезившись от нахлынувших в душу воспоминаний молодости, звучно сморкается. Справа слышно, как метут улицу. Фауст, повернув голову направо, скрывается. В открытом окне 3-его этажа появляется неказистая женская фигура, зевающая во весь рот и почесывающаяся. Слева выбегает оборванец-мальчишка и с недвусмысленным намерением останавливается у стены. В этот момент заметившая его сверху женщина, смекнув что-то, исчезает. Появившийся справа метельщик с криком: "Aber Donnerwetter, willst du Ruten kriegen?" {Черт побери, ты хочешь получить розог? (нем.).} подбегает к мальчишке, замахиваясь на него метлой. Мальчишка, взвизгнув: "Ау!", успевает увернуться от удара, который приходится по стене, а метельщик попадает в беду: женщина сверху обливает его помоями, приготовленными ею для оборванца-мальчишки. Метельщик, отряхиваясь как пудель, подымает голову кверху и орет: "Verfluchte Sau! So muss denn doch die Hexe dran!" {Грязная свинья! Да к тому же и ведьма! (нем.).}, а мальчишка с хохотом убегает налево. Метельщик с криком: "Halt, dummer lungt" {Стой, глупый мальчишка! (нем.).} - убегает вслед за мальчишкой. Черев сцену проходит несколько типичных немецких горожанок с провизией. Зрительный зал наполняется запахом соленой рыбы, лука и свинины.

Хор пьяниц

(за cценой, слева, на мотив "Цветы к себе красою манят"*)

"Ach wie und wo ich mich vergnüge,

Ach mag es immerhin geschehn,

Ach lasst mich liegen, wo ich liege,

Ach denn ich mag nicht länger stehn"¹.

¹ Ах, где бы и как ни веселиться,

Лишь бы веселиться.

Оставьте меня лежать там, где я лежу,

Потому что я не в силах больше стоять.

Справа появляется Маргарита с Мартой. Обе в затрапезных платьях. Маргарита, босая, держит в руках прялку. Останавливаются как раз перед окном кабинета Фауста, который, услышав чувственно-грубый смех Маргариты, снова показывается в окне, но на этот раз держа чашу с ядом в руке,

Маргарита (любуясь прялкой)

Ach, Gott! mag das meine Mutter seinl

Марта

О, du glückliche Kreatur!

Маргарита

Ach, seh Sie nur! Ach, schau Sie nur!..

Марта

Geht! Ist schon Zeit!..¹

¹Маргарита. Не матушка ль моя за мной?

Марта. Ах, куколка! Ах, херувим!

Маргарита. Вот ларчик, полюбуйтесь им!

Марта. Уходите! Уж пора!

Маргарита

(медленно уходя налево вместе с Мартой, напевает, играя прялкой)

"Es war ein König in Thule*,

Gar treu bis an das Grab,

Dem Eterbend seine Buhle

Einen goldenen Becher gab...

Es ging ihm nichts darüber"¹ и. т. д.

¹ "Король шил в Фуле дальней,

И кубок золотой

Хранил он, дар прощальный

Возлюбленной одной.

. . . . . . . . . . . . .

Когда он пил из кубка..."

("Фауст", Перев. Б. Пастернака. 1953)

Справа слышится музыка ярмарки.

Фауст (обращаясь к публике). Не могу больше!.. Господа, вы свидетели!.. (Осушает чашу яда и, шатаясь, скрывается.)

За сценой переполох. Слышны голоса: "Что такое?", "Что случилось?", "Вы слыхали?", "Дайте занавес", "Подождите", "Где режиссер?", "Доктора!", "Что с ним?" и т. п. Занавес быстро опускается. Перед занавесом появляется слегка подвыпивший помощник режиссера.

Помощник режиссера (кланяется публике и откашливается). Так что, господа, в виду острого помешательства исполнителя роли Фауста продолжение оперы состояться не может... (Заглядывает в шпаргалку, спрятанную в руке.) О чем и довожу до сведения почтеннейшей публики. (Кланяется и уходит.)

Конец

(1915)

Комментарий

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:

"А" - журнал "Артист"

AT - Александрийский театр

"Б" - журнал "Будильник"

"Бр" - журнал "Бирюч"

"БВ" - газета "Биржевые ведомости"

"БдЧ" - журнал "Библиотека для чтения"

"БТИ" - "Библиотека Театра и Искусства"

"ЕИТ" - "Ежегодник Императорских театров"