Чехов Антон Павлович - Короткие пьесы

  

  

  

  ________________________________________________________________

  

  

  

  

СОДЕРЖАНИЕ:

Пьесы, включенные А. П. Чеховым в собрание сочинений:

Лебединая песня (Калхас). Драматический этюд в одном действии

Медведь. Шутка в одном действии

Предложение Шутка в одном действии

Трагик поневоле (Из дачной жизни). Шутка в одном действии

Свадьба. Сцена в одном действии

Юбилей. Шутка в одном действии

О вреде табака. Сцена-монолог в одном действии

Пьесы, не включенные А. П. Чеховым в собрание сочинений:

На большой дороге. Драматический этюд в одном действии

Татьяна Репина. Драма в 1 действии

Ночь перед судом

---

Пьесы, включенные А. П. Чеховым в собрание сочинений

  

  

  

  

  ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ

  

  

  

  

  

  

  

  

  (КАЛХАС)

  

  

  ДРАМАТИЧЕСКИЙ ЭТЮД В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ

  

  

  

   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  В а с и л и й  В а с и л ь и ч  С в е т л о в и д о в, комик, старик 68-ми лет.

  Н и к и т а  И в а н ы ч, суфлер, старик.

  Действие происходит на сцене провинциального театра, ночью,

  

  

  

   после спектакля.

  Пустая сцена провинциального театра средней руки. Направо ряд некрашеных, грубо сколоченных дверей, ведущих в уборные; левый план и глубина сцены завалены хламом. Посреди сцены опрокинутый табурет. - Ночь.

  

  

  

  

  Темно.

  

  

  

  

   I

  С в е т л о в и д о в  в костюме Калхаса, со свечой в руке,

  

  

   выходит из уборной и хохочет.

  С в е т л о в и д о в. Вот так фунт! Вот так штука. В уборной уснул! Спектакль давно уже кончился, все из театра ушли, а я преспокойнейшим манером храповицкого задаю. Ах, старый хрен, старый хрен! Старая ты собака! Так, значит, налимонился, что сидя уснул! Умница! Хвалю, мамочка. (Кричит.) Егорка! Егорка, черт! Петрушка! Заснули, черти, в рот вам дышло, сто чертей и одна ведьма! Егорка! (Поднимает табурет, садится на него и ставит свечу на пол.) Ничего не слышно... Только эхо и отвечает... Егорка и Петрушка получили с меня сегодня за усердие по трешнице, - их теперь и с собаками не сыщешь... Ушли и, должно быть, подлецы, театр заперли... (Крутит головой.) Пьян! Уф! Сколько я сегодня ради бенефиса влил в себя этого винища и пивища, боже мой! Во всем теле перегар стоит, а во рту двунадесять языков ночуют... Противно...

  

  

  

  

  Пауза. Глупо... Напился старый дуралей и сам не знает, с какой радости... Уф, боже мой!.. И поясницу ломит, и башка трещит, и знобит всего, а на душе холодно и темно, как в погребе. Если здоровья не жаль, то хоть бы старость-то свою пощадил, Шут Иваныч...

  

  

  

  

  Пауза. Старость... Как ни финти, как ни храбрись и ни ломай дурака, а уж жизнь прожита... шестьдесят восемь лет уже тю-тю, мое почтение! Не воротишь... Всё уж выпито из бутылки и осталось чуть-чуть на донышке... Осталась одна гуща... Так-то... Такие-то дела, Васюша... Хочешь - не хочешь, а роль мертвеца пора уже репетировать. Смерть-матушка не за горами... (Глядит вперед себя.) Однако служил я на сцене 45 лет, а театр вижу ночью, кажется, только в первый раз... Да, в первый раз... А ведь курьезно, волк его заешь... (Подходит к рампе.) Ничего не видать... Ну, суфлерскую будку немножко видно... вот эту литерную ложу, пюпитр... а всё остальное - тьма! Черная бездонная яма, точно могила, в которой прячется сама смерть... Брр!.. холодно! Из залы дует, как из каминной трубы... Вот где самое настоящее место духов вызывать! Жутко, черт подери... По спине мурашки забегали... (Кричит.) Егорка! Петрушка! Где вы, черти? Господи, что ж это я нечистого поминаю? Ах, боже мой, брось ты эти слова, брось ты пить, ведь уж стар, помирать пора... В 68 лет люди к заутрене ходят, к смерти готовятся, а ты... О, господи! Нечистые слова, пьяная рожа, этот шутовской костюм... Просто не глядел бы! Пойду скорее одеваться... Жутко! Ведь этак ежели всю ночь здесь просидеть, то со страху помереть можно... (Идет к своей уборной.)

   В это время из самой крайней уборной в глубине сцены

   показывается  Н и к и т а  И в а н ы ч  в белом халате.

  

  

  

  

   II

   С в е т л о в и д о в  и  Н и к и т а  И в а н ы ч.

  С в е т л о в и д о в (увидев Никиту Иваныча, вскрикивает от ужаса и пятится назад). Кто ты? Зачем? Кого ты? (Топочет ногами.) Кто ты?

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Это я-с!

  С в е т л о в и д о в. Кто ты?

  Н и к и т а  И в а н ы ч (медленно приближаясь к нему). Это я-с... Суфлер, Никита Иваныч... Василь Васильич, это я-с!..

  С в е т л о в и д о в (опускается в изнеможении на табурет, тяжело дышит и дрожит всем телом). Боже мой! Кто это? Это ты... ты, Никитушка? За... зачем ты здесь?

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Я здесь ночую в уборных-с. Только вы, сделайте милость, не сказывайте Алексею Фомичу-с... Больше ночевать негде, верьте богу-с...

  С в е т л о в и д о в. Ты, Никитушка... Боже мой, боже мой! Вызывали шестнадцать раз, поднесли три венка и много вещей... все в восторге были, но ни одна душа не разбудила пьяного старика и не свезла его домой... Я старик, Никитушка... Мне 68 лет... Болен! Томится слабый дух мой... (Припадает к руке суфлера и плачем.) Не уходи, Никитушка... Стар, немощен, помирать надо... Страшно, страшно!..

  Н и к и т а  И в а н ы ч (нежно и почтительно). Вам, Василь Васильич, домой пора-с!

  С в е т л о в и д о в. Не пойду! Нет у меня дома, - нет, нет, нет!

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Господи! Уж забыли, где и живете!

  С в е т л о в и д о в. Не хочу туда, не хочу! Там я один... никого у меня нет, Никитушка, ни родных, ни старухи, ни деток... Один, как ветер в поле... Помру, и некому будет помянуть... Страшно мне одному... Некому меня согреть, обласкать, пьяного в постель уложить... Чей я? Кому я нужен? Кто меня любит? Никто меня не любит, Никитушка!

  Н и к и т а  И в а н ы ч (сквозь слезы). Публика вас любит, Василь Васильич!

  С в е т л о в и д о в. Публика ушла, спит и забыла про своего шута! Нет, никому я не нужен, никто меня не любит... Ни жены у меня, ни детей...

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Эва, о чем горюете...

  С в е т л о в и д о в. Ведь я человек, ведь я живой, у меня в жилах кровь течет, а не вода. Я дворянин, Никитушка, хорошего рода... Пока в эту яму не попал, на военной служил, в артиллерии... Какой я молодец был, красавец, какой честный, смелый, горячий! Боже, куда же это все девалось? Никитушка, а потом каким я актером был, а? (Поднявшись, опирается на руку суфлера.) Куда всё это девалось, где оно, то время? Боже мой! Поглядел нынче в эту яму - и всё вспомнил, всё! Яма-то эта съела у меня 45 лет жизни, и какой жизни, Никитушка! Гляжу в яму сейчас и вижу всё до последней черточки, как твое лицо. Восторги молодости, вера, пыл, любовь женщин! Женщины, Никитушка!

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Вам, Василь Васильич, спать пора-с.

  С в е т л о в и д о в. Когда был молодым актером, когда только что начинал в самый пыл входить, помню - полюбила одна меня за мою игру... Изящна, стройна, как тополь, молода, невинна, чиста и пламенна, как летняя заря! Под взглядом ее голубых глаз, при ее чудной улыбке, не могла бы устоять никакая ночь. Морские волны разбиваются о камни, по о волны ее кудрей разбивались утесы, льдины, снеговые глыбы! Помню, стою я перед нею, как сейчас перед тобою... Прекрасна была в этот раз, как никогда, глядела на меня так, что не забыть мне этого взгляда даже в могиле... Ласка, бархат, глубина, блеск молодости! Упоенный, счастливый, падаю перед нею на колени, Прошу счастья... (Продолжает упавшим голосом.) А она... она говорит: оставьте сцену! Ос-тавь-те сце-ну!.. Понимаешь? Она могла любить актера, но быть его женой - никогда! Помню, в тот день играл я... Роль была подлая, шутовская... Я играл и чувствовал, как открываются мои глаза... Понял я тогда, что никакого святого искусства нет, что всё бред и обман, что я - раб, игрушка чужой праздности, шут, фигляр! Понял я тогда публику! С тех пор не верил я ни аплодисментам, ни венкам, ни восторгам... Да, Никитушка! Он аплодирует мне, покупает за целковый мою фотографию, но я чужд ему, я для него - грязь, почти кокотка!.. Ради тщеславия он ищет знакомства со мною, но не унизит себя до того, чтобы отдать мне в жены свою сестру, дочь... Не верю я ему! (Опускается на табурет.) Не верю!

  Н и к и т а  И в а н ы ч. На вас лица нет, Василь Васильич! Даже меня в страх вогнали... Пойдемте домой, будьте великодушны!

  С в е т л о в и д о в. Прозрел я тогда... и дорого мне стоило это прозрение, Никитушка! Стал я после той истории... после девицы этой... стал я без толку шататься, жить зря, не глядя вперед... Разыгрывал шутов, зубоскалов, паясничал, развращал умы, а ведь какой художник был, какой талант! Зарыл я талант, опошлил и изломал свой язык, потерял образ и подобие... Сожрала, поглотила меня эта черная яма! Не чувствовал раньше, но сегодня... когда проснулся, поглядел назад, а за мною 68 лет. Только сейчас увидел старость! Спета песня! (Рыдает.) Спета песня!

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Василь Васильич! Батюшка мой, голубчик... Ну, успокойтесь... Господи! (Кричит.) Петрушка! Егорка!

  С в е т л о в и д о в. А ведь какой талант, какая сила! Представить ты себе не можешь, какая дикция, сколько чувства и грации, сколько струн... (бьет себя по груди) в этой груди! Задохнуться можно!.. Старик, ты послушай... постой, дай перевести дух... Вот хоть из "Годунова":

  

   Тень Грозного меня усыновила,

  

   Димитрием из гроба нарекла,

  

   Вокруг меня народы возмутила

  

   И в жертву мне Бориса обрекла.

  

   Царевич я. Довольно. Стыдно мне

  

   Пред гордою полячкой унижаться! А, плохо? (Живо.) Постой, вот из "Короля Лира"... Понимаешь, черное небо, дождь, гром - ррр!.. молния - жжж!.. полосует все небо, а тут:

  

   Злись, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!

  

   Вы, хляби вод, стремитесь ураганом,

  

   Залейте башни, флюгера на башнях!

  

   Вы, серные и быстрые огни,

  

   Предвестники громовых тяжких стрел,

  

   Дубов крушители, летите прямо

  

   На голову мою седую! Гром небесный,

  

   Всё потрясающий, разбей природу всю,

  

   Расплюсни разом толстый шар земли

  

   И разбросай по ветру семена,

  

   Родящие людей неблагодарных! (Нетерпеливо.) Скорее слова шута! (Топочет ногами.) Подавай скорее слова шута! Некогда мне!

  Н и к и т а  И в а н ы ч (играя шута). "Что, куманек? Под кровлей-то сидеть получше, я думаю, чем под дождем шататься? Право, дяденька, помирился бы ты лучше с дочерьми. В такую ночь и умнику, и дураку - обоим плохо!"

  С в е т л о в и д о в.

  

   Реви всем животом!

  

   Дуй, лей, греми и жги!

  

   Чего щадить меня? Огонь и ветер.

  

   И гром и дождь - не дочери мои!

  

   В жестокости я вас не укоряю:

  

   Я царства вам не отдавал при жизни,

  

   Детьми моими вас не называл. Сила! Талант! Художник! Еще что-нибудь... еще что-нибудь этакое... стариной тряхнуть... Хватим (закатывается счастливым смехом) из "Гамлета"! Ну, я начинаю... Что бы такое? А, вот что... (Играя Гамлета.) "Ах, вот и флейтщики! Подай мне твою флейту! (Никите Иванычу.) Мне кажется, будто вы слишком гоняетесь за мною".

  Н и к и т а  И в а н ы ч. "Поверьте, принц, что всему причиной любовь моя к вам и усердие к королю".

  С в е т л о в и д о в. "Я что-то не совсем это понимаю. Сыграй мне что-нибудь!"

  Н и к и т а  И в а н ы ч. "Не могу, принц".

  С в е т л о в и д о в. "Сделай одолжение!"

  Н и к и т а  И в а н ы ч. "Право, не могу, принц!"

  С в е т л о в и д о в. "Ради бога, сыграй!"

  Н и к и т а  И в а н ы ч. "Да я совсем не умею играть на флейте".

  С в е т л о в и д о в. "А это так же легко, как лгать. Возьми флейту так, губы приложи сюда, пальцы туда - и заиграет!"

  Н и к и т а  И в а н ы ч. "Я вовсе не учился".

  С в е т л о в и д о в. "Теперь суди сам: за кого ты меня принимаешь? Ты хочешь играть на душе моей, а вот не умеешь сыграть даже чего-нибудь на этой дудке. Разве я хуже, простое, нежели эта флейта? Считай меня, чем тебе угодно: ты можешь мучить меня, но не играть мною!" (Хохочет и аплодирует.) Браво! Бис! Браво! Какая тут к черту старость! Никакой старости нет, всё вздор, чепуха! Сила из всех жил бьет фонтаном, - это молодость, свежесть, жизнь! Где талант, Никитушка, там нет старости! Ошалел, Никитушка? Очумел? Погоди, дай и мне прийти в чувство... О, господи, боже мой! А вот послушай, какая нежность и тонкость, какая музыка! Тсс... Тише!

  

   Тиха украинская ночь.

  

   Прозрачно небо, звезды блещут.

  

   Своей дремоты превозмочь

  

   Не хочет воздух. Чуть трепещут

  

   Сребристых тополей листы...

  

  

   Слышен стук отворяемых дверей. Что это?

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Это, должно быть, Петрушка и Егорка пришли... Талант, Василь Васильич! Талант!

  С в е т л о в и д о в (кричит, оборачиваясь в сторону стука). Сюда, мои соколы! (Никите Иванычу.) Пойдем одеваться... Никакой нет старости, всё это вздор, галиматья... (Весело хохочет.) Что же ты плачешь? Дура моя хорошая, что ты нюни распустил? Э, не хорошо! Вот это уж и не хорошо! Ну, ну, старик, будет так глядеть! Зачем так глядеть? Ну, ну... (Обнимает его сквозь слезы.) Не нужно плакать... Где искусство, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней, и сама смерть вполовину... (Плачет.) Нет, Никитушка, спета уж наша песня... Какой я талант? Выжатый лимон, сосулька, ржавый гвоздь, а ты - старая театральная крыса, суфлер... Пойдем!

  

  

  

  

  Идут. Какой я талант? В серьезных пьесах гожусь только в свиту Фортинбраса... да и для этого уже стар... Да... Помнишь это место из "Отелло", Никитушка?

  

   Прости, покой, прости, мое довольство!

  

   Простите вы, пернатые войска

  

   И гордые сражения, в которых

  

   Считается за доблесть честолюбье, -

  

   Всё, всё прости! Прости, мой ржущий конь,

  

   И звук трубы, и грохот барабана,

  

   И флейты свист, и царственное знамя,

  

   Все почести, вся слава, всё величье

  

   И бурные тревоги славных войн!

  Н и к и т а  И в а н ы ч. Талант! Талант!

  С в е т л о в и д о в. Или вот еще:

  

   Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок.

  

   Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,

  

   Где оскорбленному есть чувству уголок!

  

   Карету мне, карету!

  

   Уходит с  Н и к и т о й  И в а н ы ч е м.

  

  

   Занавес медленно опускается.

  

  

  

  

   МЕДВЕДЬ

  

  

  

  

  

  

  

  

  ШУТКА В ОДНОМ ДЕЙСТВИИ

  

  

   (Посвящена Н. Н. Соловцову)

  

  

  

   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

  Е л е н а  И в а н о в н а  П о п о в а, вдовушка с ямочками на щеках, помещица.

  Г р и г о р и й  С т е п а н о в и ч 

  С м и р н о в,

  нестарый помещик.

  Л у к а, лакей Поповой, старик.

  

  

   Гостиная в усадьбе Поповой.

  

  

  

  

   I

  

  П о п о в а (в глубоком трауре, не отрывает глаз

  

   от фотографической карточки) и  Л у к а.

  Л у к а. Нехорошо, барыня... Губите вы себя только... Горничная и кухарка пошли по ягоды, всякое дыхание радуется, даже кошка, и та свое удовольствие понимает и по двору гуляет, пташек ловит, а вы цельный день сидите в комнате, словно в монастыре, и никакого удовольствия. Да право! Почитай, уж год прошел, как вы из дому не выходите!..

  П о п о в а. И не выйду никогда... Зачем? Жизнь моя уже кончена. Он лежит в могиле, я погребла себя в четырех стенах... Мы оба умерли.

  Л у к а. Ну, вот! И не слушал бы, право. Николай Михайлович померли, так тому и быть, божья воля, царство им небесное... Погоревали - и будет, надо и честь знать. Не весь же век плакать и траур носить. У меня тоже в свое время старуха померла... Что ж? Погоревал, поплакал с месяц, и будет с нее, а ежели цельный век Лазаря петь, то и старуха того не стоит. (Вздыхает.) Соседей всех забыли... И сами не ездите, и принимать не велите. Живем, извините, как пауки, - света белого не видим. Ливрею мыши съели... Добро бы хороших людей не было, а то ведь полон уезд господ... В Рыблове полк стоит, так офицеры - чистые конфеты, не наглядишься! А в лагерях что ни пятница, то бал, и, почитай, каждый день военная оркестра музыку играет... Эх, барыня-матушка! Молодая, красивая, кровь с молоком - только бы и жить в свое удовольствие... Красота-то ведь не навеки дадена! Пройдет годов десять, сами захотите павой пройтись да господам офицерам в глаза пыль пустить, ан поздно будет.

  П о п о в а (решительно). Я прошу тебя никогда не говорить мне об этом! Ты знаешь, с тех пор как умер Николай Михайлович, жизнь потеряла для меня всякую цену. Тебе кажется, что я жива, но это только кажется! Я дала себе клятву до самой могилы не снимать этого траура и не видеть света... Слышишь? Пусть тень его видит, как я люблю его... Да, я знаю, для тебя не тайна, он часто бывал несправедлив ко мне, жесток и... и даже неверен, но я буду верна до могилы и докажу ему, как я умею любить. Там, по ту сторону гроба, он увидит меня такою же, какою я была до его смерти...

  Л у к а. Чем эти самые слова, пошли бы лучше по саду погуляли, а то велели бы запрячь Тоби или Великана и к соседям в гости...

  П о п о в а. Ах!.. (Плачет.)

  Л у к а. Барыня!.. Матушка!.. Что вы? Христос с вами!

  П о п о в а. Он так любил Тоби! Он всегда ездил на нем к Корчагиным и Власовым. Как он чудно правил! Сколько грации было в его фигуре, когда он изо всей силы натягивал вожжи! Помнишь? Тоби, Тоби! Прикажи дать ему сегодня лишнюю осьмушку овса.

  Л у к а. Слушаю!

  

  

  

   Резкий звонок.

  П о п о в а (вздрагивает). Кто это? Скажи, что я никого не принимаю!

  Л у к а. Слушаю-с! (Уходит.)

  

  

  

  

   II

  

  

  

  П о п о в а (одна).

  П о п о в а (глядя на фотографию). Ты увидишь, Nicolas, как я умею любить и прощать... Любовь моя угаснет вместе со мною, когда перестанет биться мое бедное сердце. (Смеется, сквозь слезы.) И тебе не совестно? Я паинька, верная женка, заперла себя на замок и буду верна тебе до могилы, а ты... и тебе не совестно, бутуз? Изменял мне, делал сцены, по целым неделям оставлял меня одну...

  

  

  

  

  III

  

  

   П о п о в а  и  Л у к а.

  Л у к а (входит, встревоженно). Сударыня, там кто-то спрашивает вас. Хочет видеть...

  П о п о в а. Но ведь ты сказал, что я со дня смерти мужа никого не принимаю?

  Л у к а. Сказал, но он и слушать не хочет, говорит, что очень нужное дело.

  П о п о в а. Я не при-ни-ма-ю!

  Л у к а. Я ему говорил, но... леший какой-то... ругается и прямо в комнаты прет... уж в столовой стоит...

  П о п о в а (раздраженно). Хорошо, проси... Какие невежи!

  

  

  

   Л у к а  уходит. Как тяжелы эти люди! Что им нужно от меня? К чему им нарушать мой покой? (Вздыхает.) Нет, видно уж и вправду придется уйти в монастырь... (Задумывается.) Да, в монастырь...

  

  

  

  

   IV

  

   П о п о в а, Л у к а  и  С м и р н о в.

  С м и р н о в (входя, Луке). Болван, любишь много разговаривать... Осел! (Увидев Попову, с достоинством.) Сударыня, честь имею представиться: отставной поручик артиллерии, землевладелец Григорий Степанович Смирнов! Вынужден беспокоить вас по весьма важному делу...

  П о п о в а (не подавая руки). Что вам угодно?

  С м и р н о в. Ваш покойный супруг, с которым я имел честь быть знаком, остался мне должен по двум векселям тысячу двести рублей. Так как завтра мне предстоит платеж процентов в земельный банк, то я просил бы вас, сударыня, уплатить мне деньги сегодня же.

  П о п о в а. Тысяча двести... А за что мой муж остался вам должен?

  С м и р н о в. Он покупал у меня овес.

  П о п о в а (вздыхая, Луке). Так ты же, Лука, не забудь приказать, чтобы дали Тоби лишнюю осьмушку овса.

  

  

  

   Л у к а  уходит. (Смирнову.) Если Николай Михайлович остался вам должен, то, само собою разумеется, я заплачу; но, извините пожалуйста, у меня сегодня нет свободных денег. Послезавтра вернется из города мой приказчик, и я прикажу ему уплатить вам что следует, а пока я не могу исполнить вашего желания... К тому же, сегодня исполнилось ровно семь месяцев, как умер мой муж, и у меня теперь такое настроение, что я совершенно не расположена заниматься денежными делами.

  С м и р н о в. А у меня теперь такое настроение, что если я завтра не заплачу процентов, то должен буду вылететь в трубу вверх ногами. У меня опишут имение!

  П о п о в а. Послезавтра вы получите ваши деньги.

  С м и р н о в. Мне нужны деньги не послезавтра, а сегодня.

  П о п о в а. Простите, сегодня я не могу заплатить вам.

  С м и р н о в. А я не могу ждать до послезавтра.

  П о п о в а. Что же делать, если у меня сейчас нет!

  С м и р н о в. Стало быть, не можете заплатить?

  П о п о в а. Не могу...

  С м и р н о в. Гм!.. Это ваше последнее слово?

  П о п о в а. Да, последнее.

  С м и р н о в. Последнее? Положительно?

  П о п о в а. Положительно.

  С м и р н о в. Покорнейше благодарю. Так и запишем. (Пожимает плечами.) А еще хотят, чтобы я был хладнокровен! Встречается мне сейчас по дороге акцизный и спрашивает: "Отчего вы всё сердитесь, Григорий Степанович?" Да помилуйте, как же мне не сердиться? Нужны мне дозарезу деньги... Выехал я еще вчера утром чуть свет, объездил всех своих должников, и хоть бы один из них заплатил свой долг! Измучился, как собака, ночевал черт знает где - в жидовской корчме около водочного бочонка... Наконец приезжаю сюда, за 70 верст от дому, надеюсь получить, а меня угощают "настроением"! Как же мне не сердиться?

  П о п о в а. Я, кажется, ясно сказала: приказчик вернется из города, тогда и получите.

  С м и р н о в. Я приехал не к приказчику, а к вам! На кой леший, извините за выражение, сдался мне ваш приказчик!

  П о п о в а. Простите, милостивый государь, я не привыкла к этим странным выражениям, к такому тону. Я вас больше не слушаю. (Быстро уходит.)

  

  

  

  

   V

  

  

  

  С м и р н о в (один).

  С м и р н о в. Скажите пожалуйста! Настроение... Семь месяцев тому назад муж умер! Да мне-то нужно платить проценты или нет? Я вас спрашиваю: нужно платить проценты или нет? Ну, у вас муж умер, настроение там и всякие фокусы... приказчик куда-то уехал, черт его возьми, а мне что прикажете делать? Улететь от своих кредиторов на воздушном шаре, что ли? Или разбежаться и трахнуться башкой о стену? Приезжаю к Груздеву - дома нет, Ярошевич спрятался, с Курицыным поругался насмерть и чуть было его в окно не вышвырнул, у Мазутова - холерина, у этой - настроение. Ни одна каналья не платит! А всё оттого, что я слишком их избаловал, что я нюня, тряпка, баба! Слишком я с ними деликатен! Ну, погодите же! Узнаете вы меня! Я не позволю шутить с собою, черт возьми! Останусь и буду торчать здесь, пока она не заплатит! Брр!.. Как я зол сегодня, как я зол! От злости все поджилки трясутся и дух захватило... Фуй, боже мой, даже дурно делается! (Кричит.) Человек!

  

  

  

  

   VI

  

  

   С м и р н о в  и  Л у к а.

  Л у к а (входит). Чего вам?

  С м и р н о в. Дай мне квасу или воды!

  

  

  

   Л у к а  уходит. Нет, какова логика! Человеку нужны дозарезу деньги, впору вешаться, а она не платит, потому что, видите ли, не расположена заниматься денежными делами!.. Настоящая женская, турнюрная логика! Потому-то вот я никогда не любил и не люблю говорить с женщинами. Для меня легче сидеть на бочке с порохом, чем говорить с женщиной. Брр!.. Даже мороз по коже дерет - до такой степени разозлил меня этот шлейф! Стоит мне хотя бы издали увидеть поэтическое создание, как у меня от злости в икрах начинаются судороги. Просто хоть караул кричи.

  

  

  

  

  VII

  

  

   С м и р н о в  и  Л у к а.

  Л у к а (входит и падает воду). Барыня больны и не принимают.

  С м и р н о в. Пошел!

  

  

  

   Л у к а  уходит. Больны и не принимают! Не нужно, не принимай... Я останусь и буду сидеть здесь, пока не отдашь денег. Неделю будешь больна, и я неделю просижу здесь... Год будешь больна - и я год... Я свое возьму, матушка! Меня не тронешь трауром да ямочками на щеках... Знаем мы эти ямочки! (Кричит в окно.) Семен, распрягай! Мы не скоро уедем! Я здесь остаюсь! Скажешь там на конюшне, чтобы овса дали лошадям! Опять у тебя, скотина, левая пристяжная запуталась в вожжу! (Дразнит.) Ничаво... Я тебе задам - ничаво! (Отходит от окна.) Скверно... жара невыносимая, денег никто не платит, плохо ночь спал, а тут еще этот траурный шлейф с настроением... Голова болит... Водки выпить, что ли? Пожалуй, выпью. (Кричит.) Человек!

  Л у к а (входит). Что вам?

  С м и р н о в. Дай рюмку водки!

  

  

  

   Л у к а  уходит. Уф! (Садится и оглядывает себя.) Нечего сказать, хороша фигура! Весь в пыли, сапоги грязные, не умыт, не чесан, на жилетке солома... Барынька, чего доброго, меня за разбойника приняла. (Зевает.) Немножко невежливо являться в гостиную в таком виде, ну, да ничего... я тут не гость, а кредитор, для кредиторов же костюм не писан...

  Л у к а (входит и подает водку). Много вы позволяете себе, сударь...

  С м и р н о в (сердито). Что?

  Л у к а. Я... я ничего... я собственно...

  С м и р н о в. С кем ты разговариваешь?! Молч-ать!

  Л у к а (в сторону). Навязался, леший, на нашу голову... Принесла нелегкая...

  

  

  

   Л у к а  уходит.

  С м и р н о в. Ах, как я зол! Так зол, что, кажется, весь свет стер бы в порошок... Даже дурно делается... (Кричит.) Человек!

  

  

  

  

  VIII

  

  

   П о п о в а  и  С м и р н о в.

  П о п о в а (входит, опустив глаза). Милостивый государь, в своем уединении я давно уже отвыкла от человеческого голоса и не выношу крика. Прошу вас убедительно, не нарушайте моего покоя!

  С м и р н о в. Заплатите мне деньги, и я уеду.

  П о п о в а. Я сказала вам русским языком: денег у меня свободных теперь нет, погодите до послезавтра.

  С м и р н о в. Я тоже имел честь сказать вам русским языком: деньги нужны мне не послезавтра, а сегодня. Если сегодня вы мне не заплатите, то завтра я должен буду повеситься.

  П о п о в а. Но что же мне делать, если у меня нет денег? Как странно!

  С м и р н о в. Так вы сейчас не заплатите? Нет?

  П о п о в а. Не могу...

  С м и р н о в. В таком случае я остаюсь здесь и буду сидеть, пока не получу... (Садится.) Послезавтра заплатите? Отлично! Я до послезавтра просижу таким образом. Вот так и буду сидеть... (Вскакивает.) Я вас спрашиваю: мне нужно заплатить завтра проценты или нет?.. Или вы думаете, что я шучу?

  П о п о в а. Милостивый государь, прошу вас не кричать! Здесь не конюшня!

  С м и р н о в. Я вас не о конюшне спрашиваю, а о том - нужно мне платить завтра проценты или нет?

  П о п о в а. Вы не умеете держать себя в женском обществе!

  С м и р н о в. Нет-с, я умею держать себя в женском обществе!

  П о п о в а. Нет, не умеете! Вы невоспитанный, грубый человек! Порядочные люди не говорят так с женщинами!

  С м и р н о в. Ах, удивительное дело! Как же прикажете говорить с вами? По-французски, что ли? (Злится и сюсюкает.) Мадам, же ву при...* как я счастлив, что вы не платите мне денег... Ах, пардон, что обеспокоил вас! Такая сегодня прелестная погода! И этот траур так к лицу вам! (Расшаркивается.)

  _______________

  * я вас прошу (франц. je vous prie).

  П о п о в а. Не умно и грубо.

  С м и р н о в (дразнит.) Не умно и грубо! Я не умею держать себя в женском обществе! Сударыня, на своем веку я видел женщин гораздо больше, чем вы воробьев! Три раза я стрелялся на дуэли из-за женщин, двенадцать женщин я бросил, девять бросили меня! Да-с! Было время, когда я ломал дурака, миндальничал, медоточил, рассыпался бисером, шаркал ногами... Любил, страдал, вздыхал на луну, раскисал, таял, холодел... Любил страстно, бешено, на всякие манеры, черт меня возьми, трещал, как сорока, об эмансипации, прожил на нежном чувстве половину состояния, но теперь - слуга покорный! Теперь меня не проведете! Довольно! Очи черные, очи страстные, алые губки, ямочки на щеках, луна, шепот, робкое дыханье - за всё это, сударыня, я теперь и медного гроша не дам! Я не говорю о присутствующих, но все женщины, от мала до велика, ломаки, кривляки, сплетницы, ненавистницы, лгунишки до мозга костей, суетны, мелочны, безжалостны, логика возмутительная, а что касается вот этой штуки (хлопает себя по лбу), то, извините за откровенность, воробей любому философу в юбке может дать десять очков вперед! Посмотришь на иное поэтическое созданье: кисея, эфир, полубогиня, миллион восторгов, а заглянешь в душу - обыкновеннейший крокодил! (Хватается за спинку стула, стул трещит и ломается.) Но возмутительнее всего, что этот крокодил почему-то воображает, что его шедевр, его привилегия и монополия - нежное чувство! Да черт побери совсем, повесьте меня вот на этом гвозде вверх ногами - разве женщина умеет любить кого-нибудь, кроме болонок?.. В любви она умеет только хныкать и распускать нюни! Где мужчина страдает и жертвует, там вся ее любовь выражается только в том, что она вертит шлейфом и старается покрепче схватить за нос. Вы имеете несчастье быть женщиной, стало быть, по себе самой знаете женскую натуру. Скажите же мне по совести: видели ли вы на своем веку женщину, которая была бы искренна, верна и постоянна? Не видели! Верны и постоянны одни только старухи да уроды! Скорее вы встретите рогатую кошку или белого вальдшнепа, чем постоянную женщину!

  П о п о в а. Позвольте, так кто же, по-вашему, верен и постоянен в любви? Не мужчина ли?

  С м и р н о в. Да-с, мужчина!

  П о п о в а. Мужчина! (Злой смех.) Мужчина верен и постоянен в любви! Скажите, какая новость! (Горячо.) Да какое вы имеете право говорить это? Мужчины верны и постоянны! Коли на то пошло, так я вам скажу, что из всех мужчин, каких только я знала и знаю, самым лучшим был мой покойный муж... Я любила его страстно, всем своим существом, как может любить только молодая, мыслящая женщина; я отдала ему свою молодость, счастье, жизнь, свое состояние, дышала им, молилась на него, как язычница, и... и - что же? Этот лучший из мужчин самым бессовестным образом обманывал меня на каждом шагу! После его смерти я нашла в его столе полный ящик любовных писем, а при жизни - ужасно вспомнить! - он оставлял меня одну по целым неделям, на моих глазах ухаживал за другими женщинами и изменял мне, сорил моими деньгами, шутил над моим чувством... И, несмотря на всё это, я любила его и была ему верна... Мало того, он умер, а я всё еще верна ему и постоянна. Я навеки погребла себя в четырех стенах и до самой могилы не сниму этого траура...

  С м и р н о в (презрительный смех). Траур!.. Не понимаю, за кого вы меня принимаете? Точно я не знаю, для чего вы носите это черное домино и погребли себя в четырех стенах! Еще бы! Это так таинственно, поэтично! Проедет мимо усадьбы какой-нибудь юнкер или куцый поэт, взглянет на окна и подумает: "Здесь живет таинственная Тамара, которая из любви к мужу погребла себя в четырех стенах". Знаем мы эти фокусы!

  П о п о в а (вспыхнув). Что? Как вы смеете говорить мне всё это?

  С м и р н о в. Вы погребли себя заживо, однако вот не позабыли напудриться!

  П о п о в а. Да как вы смеете говорить со мною таким образом?

  С м и р н о в. Не кричите, пожалуйста, я вам не приказчик! Позвольте мне называть вещи настоящими их именами. Я не женщина и привык высказывать свое мнение прямо! Не извольте же кричать!

  П о п о в а. Не я кричу, а вы кричите! Извольте оставить меня в покое!

  С м и р н о в. Заплатите мне деньги, и я уеду.

  П о п о в а. Не дам я вам денег!

  С м и р н о в. Нет-с, дадите!

  П о п о в а. Вот на зло же вам, ни копейки не получите! Можете оставить меня в покое!

  С м и р н о в. Я не имею удовольствия быть ни вашим супругом, ни женихом, а потому, пожалуйста, не делайте мне сцен. (Садится.) Я этого не люблю.

  П о п о в а (задыхаясь от гнева). Вы сели?

  С м и р н о в. Сел.

  П о п о в а. Прошу вас уйти!

  С м и р н о в. Отдайте деньги... (В сторону.) Ах, как я зол! Как я зол!

  П о п о в а. Я не желаю разговаривать с нахалами! Извольте убираться вон!

  

  

  

  

  Пауза. Вы не уйдете? Нет?

  С м и р н о в. Нет.

  П о п о в а. Нет?

  С м и р н о в. Нет!

  П о п о в а. Хорошо же! (Звонит.)