Шулятиков Владимир Михайлович - Р. И. Рабинович. Опальный миллионер

sp; 

   Оказывается, получив в мае 1911 года информацию от пермских жандармов о деятельности Мешкова, департамент полиции не подшил бумагу к делу, а посчитал необходимым и в начале 1912 года напомнить этим циркуляром всем своим управлениям и охранке о 14 лицах, обвиняемых как участников учительских повторительных курсов и "Прикамского союза социал-демократов и социалистов-революционеров" **.

  

   ** Жандармы именно так именуют в циркуляре "Уральский союз СД и СР".

  

   В этом списке, наряду с "гостями" - Н. К. Михайловским, Е. К. Брешко-Брешковской и Г. А. Гершуни, - находятся и известные уральцы: П. А. Матвеев, А. Н. Ягодникова, Н. В. Мешков и др.

   Есть в Куйбышевском архиве жандармская справка о чиновнике Куйбышевского акцизного управления Н. Д. Батюшкове. {77} Начальник губернского управления полковник Критский 17 марта 1911 года доносит директору департамента полиции, а в копии начальникам Саратовского и Пермского жандармских управлений, о Надежде Васильевне Батюшковой, "жене дворянина г. Твери Николая Дмитриевича Батюшкова, оба левого направления, 200 рублей, которые возвращаются Батюшковой, несомненно, заимствованы временно на партийные нужды" (речь идет о деньгах, которые Н. В. Батюшкова передала через одну женщину, подозреваемую в революционной деятельности).

   А Надежда Васильевна Батюшкова - родная сестра Н. В. Мешкова!

  

  

  

  

   Обладая уже большим состоянием и отлично налаженным пароходством, Мешков- не ограничивал свою деятельность только водным транспортом. Он много ездил по России, изучал реки Волжско-Камского бассейна, особенно Волгу и Каму. Бывал неоднократно и на севере Урала - на Вишере и Колве, в Чердыни и севернее этого старинного уральского города. Поездки не были бездумным времяпрепровождением богатого человека. Он вынашивал новые планы деятельности.

   Много лет Мешков - в центре всей экономической жизни края, всегда осведомлен о важнейших интересах местного купечества и промышленников. Этому способствует и то, что {78} в начале 90-х годов его избрали старостой, а затем и председателем Пермского биржевого комитета-организации очень предприимчивой и деятельной.

   Внимание влиятельных представителей местных деловых кругов, объединенных биржевым комитетом, и чердынских купцов привлекает северо-восток европейской части России. Примыкая к районам Северного Урала, он представлял подлинную сокровищницу сырьевых ресурсов. Давно уже было известно о наличии в бассейне реки Печоры и других районах этого обширнейшего края каменного угля, медных руд, нефти и других ценнейших ископаемых. А лес, пушнина, рыба! Но как добраться к ним? Как взять?

   Все чаще и чаще заставляет возвращаться к этим заманчивым далям и обостряющийся с каждым годом в Прикамье и на предприятиях горнозаводского Урала топливный вопрос. Дорожают дрова и древесный уголь, нефть. Цены на них диктуют бакинские монополисты.

   Впрочем, не одни пермяки стремились пробиться к сырьевым богатствам Печоры. Издавна туда же искали пути и с запада - из Вологды и Архангельска. Конечно, знали о богатствах края и в царских правительственных кругах. Не раз торили дорогу на Печору и Северную Двину и устанавливали деловые связи с местным населением частные предприниматели. Не раз бывали там и представители уральского купечества.

   Все, кто ознакомился с этим малозаселенным, но бесконечно богатым краем - будь то {79} частные предприниматели авантюристического толка или хорошо оснащенные (по тем временам) экспедиции крупных промышленников,- все понимали, какие перспективы имеет этот район, какие возможности он представляет для приложения капитала промышленников и купечества. Но все упиралось в дикое бездорожье. Свои весельные суда, так называемые городецкие лодки, с грузом хлеба, мануфактуры и других ходовых товаров для местного охотничьего и рыбопромыслового населения "печорские хожальцы" исстари доставляли с невероятным трудом.

   Этот путь пролегал* по рекам Колве, Вишерке, по Чусовскому озеру, далее по речке Березовке; на шестах по реке Вогулке достигали того пункта восточной области Камско-Печорского водораздела, где полоса земли, отделяющая бассейн Камы от бассейна Печоры, представляет перешеек только в четыре версты. По этому перешейку городецкие лодки перевозили на медведках (громадных телегах для тяжестей). Так достигали верховья реки Волосницы, притока Печоры. Отсюда чердынцы шли на север по Печоре и на запад в Зырянский край.

  

   * Докладная записка Чердынского уездного земства о проведении Камско-Печорской железной дороги "Печорский край и его будущность" // Известия краеведческого общества изучения русского Севера.- 1915.- No 5. - 15 мая.

  

   Сколько же сил и средств требовалось для преодоления этого тягчайшего пути! А по какой цене приходилось потом расплачиваться с купцами местному населению! Разве о {80} таких доходах мечтали купцы?! Архивы сохранили документы чуть ли не двухсотлетней давности о попытках наиболее предприимчивых деятелей найти лучшее решение транспортной связи с северо-востоком Европейской России. В первую очередь, внимание их сосредоточилось на изыскании непрерывного водного пути, который бы связал Каму с Печорой и Северной Двиной.

   В 1785 году начал строиться Северо-Екатерининский канал. Проект канала плохо предусмотрел трудности строительных работ, и судоходство по нему, начатое в 1822 году, уже к 1838 году прекратилось. Канал забросили.

   Параллельно возник ряд проектов соединения каналами и трактовыми дорогами Камы с Печорой. Однако дело с места не двигалось.

   Наибольшего накала достигла эта деятельность к концу XIX века, когда стало вполне очевидным промышленное значение ухтинской нефти. Наличие нефти в зоне реки Ухты было известно еще в начале XVII столетия. Истоки Ухты находятся на обширном плато, где и была найдена нефть. Но прошло много лет, и лишь при Советской власти ухтинская нефть стала одним из важнейших элементов экономического развития края.

   Нерешительность проявили царское Министерство финансов и Министерство путей сообщения, то разрешая, то запрещая изыскательские работы в районе Ухты. Сказывались и ведомственные противоречия, и противодействие каждому вносимому проекту по эксплуатации ухтинской нефти бакинских нефтяных магнатов, которым явно "не улыбалась" {81} перспектива потери своей монополии на (нефтяном рынке страны и, в первую очередь, на Волге и Каме.

   О значении ухтинской нефти для экономики страны писал исследователь Ухтинского района инженер Н. Попов: "Эта конкуренция возможна лишь при условии, если только ухтинская нефть не попадет в руки тех же господ, в руках которых находится бакинская нефть"*. Ухтинская нефть так взволновала воображение самых высоких промышленных кругов России, что даже правительство не выдержало и послало на Ухту вологодского губернатора Хвостова, чтобы узнать уже от "своего человека" о том, что делается на Ухте. Побывал на Ухте со свитой в 1907 году и пермский губернатор Болотов. А дела там были таковы, что тот же инженер Н. Попов, сопровождавший Болотова, иишет: "Спекуляция уже пустила глубокие корни, идет усиленный захват земель, большинство предпринимателей старается захватить побольше вширь и не думает о работе вглубь" **.

  

   * Попов Н. Печорский, С.-Двинский, Камский водоразделы и его пути сообщения. - Пермь, 1907. - С. 7.

   ** П и н х е н с о н Д. М. Пермский биржевой комитет и ухтинская нефть // На Западном Урале. - Молотов. 1956.

  

   Но какие бы итоги ни приносили поездки этих высокопоставленных лиц и авторитетных специалистов, общий их вывод один: никакие насосы и компрессоры не помогут делу, пока Ухта не будет соединена с мировым рынком сносным путем сообщения***.

  

   *** Известия Архангельского общества изучения русского Севера.- 1915. - No 13.

   {82}

   Наконец, царское правительство сделало первый шаг - утвердило строительство железной дороги Пермь - Котлас за счет казны, через Глазов и Вятку. Строительство дороги было завершено в 1899 году.

   Но способствовала ли постройка этой железной дороги решению задач, выдвигаемых деловыми кругами Прикамья? Соответствовала ли их планам и чаяниям? В очень малой степени. Ухтинская нефть так и не получила прямой выход ни на широкую дорогу в запал-ном направлении, ни на восток - к Каме. Весь огромный район Печоры по-прежнему с трудом снабжался промышленными товарами дорогим путем через Котлас по Северной Двине до Архангельска и оттуда морским путем - на Печору!

   Неисчерпаемые сырьевые богатства Печорского края так и остались не включенными в товарный оборот.

   Правда, во второй половине прошлого столетия чердынцам удалось с помощью земства проложить трактовую дорогу от Чердыни до Якшинской пристани на Печоре. Но эта дорога явилась лишь полумерой, т. к. практически использовалась только зимой.

   К тому времени, когда железная дорога Пермь - Котлас уже строилась, чердынские уездное собрание и городская дума, действующие то самостоятельно, то при поддержке Пермского биржевого комитета (председатель комитета Н. В. Мешков), предпринимают энергичные шаги, чтобы добиться хорошей транспортной связи с Печорским краем.

   {83}

   Почти ежегодно в адрес Совета Министров и Министерства .путей сообщения поступают докладные записки то чердынцев, то Пермского биржевого комитета. В них-настойчивые просьбы о разрешении разведок нефти и разрешении (Строительства и о финансировании железной дороги от Чердыни на Ухту. Именно от Чердыни на Ухту по той причине, что архангельские организации выдвигали свой проект - строительство дороги, соединяющей Архангельск с Ухтой, но с дальнейшим направлением не на Чердынь, а на Надеждинский завод (ныне город Серов Свердловской области) , что полностью изолировало Чердынь.

   На ряде документов, направленных в Петербург от Пермского биржевого комитета, находим и подпись Н. В. Мешкова. Примерно в 1910 году Мешков предпринимает самостоятельные активные действия. Он задумывает новый проект, который значительно шире и глубже чердынского. В чем же суть этого проекта?

   Уже несколько лет Мешков вел переговоры с деловыми кругами Поволжья, Москвы, Петербурга, пытаясь создать акционерный капитал для ускорения строительства железной дороги на Ухту. Но большой поддержки, несмотря на всю заманчивость предприятия, он не находил. Для вложения свободных капиталов есть лучшие перспективы. А тут? Будет ли толк из этой затеи?

   Неожиданно положительный отклик предложение Мешкова встретило у торгово-промышленных кругов Уфы и Оренбурга, где давно вынашивался проект строительства железной {84} дороги между этими городами. Мешков предложил полностью взять на себя всю организационную и изыскательскую работу по прокладке железной дороги. "Дорога Оренбург - Уфа нужна как первый этап строительства железной дороги огромной протяженности. Я обязуюсь,- докладывал он оренбургским и уфимским властям, - провести изыскания в сторону Перми или Кунгура, чтобы соединить Оренбург, Уфу, Пермь через Усолье с Чердынью, в Печорский край, к берегу Северного Ледовитого океана, где в бухте Индига будет строиться новый порт".

   27 апреля 1912 года, заручившись поддержкой оренбуржцев и продолжая переговоры с Уфой, Мешков ходатайствует перед Министерством путей сообщения о получении "высочайшего разрешения" на проведение изыскательских работ для строительства железной дороги от Оренбурга до Уфы, а затем об организации акционерного общества для строительства и эксплуатации этой дороги *.

  

   * ЦГИА СССР в Ленинграде, ф. 274, оп. 2, ед. хр., 1319, л. 1, 74, 75.

  

   В своем прошении министру путей сообщения Рухлову Мешков обосновывает значение проектируемой дороги Оренбург - Уфа и дальше на север. Он указывает, что основной местный продукт - хлеб - совершенно обесценивается, т. к. очень дорого обходятся гужевые перевозки.

   В другой объяснительной записке уже ко всему проекту железной дорога на Печору {85} Мешков прозорливо доказывает целесообразность намеченного строительства. Он предполагал, что -проектируемая дорога даст возможность направить на Печору излишки хлеба Оренбургской, Пермской и Вятской губерний. Излишки хлеба пойдут по новой дороге и "а юго-восток, в Среднюю Азию, где с расширением культуры хлопка ощущается (большой недостаток в местном хлебе, и этот недостач ток будет возрастать по мере дальнейшего развития хлопководства и притока населения в Туркестан.

   Конечно, когда Мешков готовил свою объяснительную записку, он не .мог предвидеть хода исторических событий, революционных социальных изменений, которые произошли после Октябрьской революции. Не мог он тогда предположить и возможность переброски ухтинской нефти нефтепроводом, а не водным путем или по железной дороге. Но очень многое в условиях современной ему российской действительности Мешков видел значительно дальше, чем чиновники царских министерств и предприниматели, с которыми ему приходилось иметь дело.

   Мешков пишет: "Новая дорога окажет влияние на возрождение и расширение камских соляных промыслов, открыв для камской соли скорый и дешевый выход на "север, где в ней население 'сильно нуждается, и позволит резко увеличить добычу рыбы и сбыт ее в центрах потребления".

   Исключительный интерес представляет и следующий текст в его записке: "В Соликамском и Чердынском уездах, в районе промыслов {86} поваренной соли, давно обнаружено присутствие калийных солей. Проходя как раз вдоль всех существующих соляных промыслов, железная дорога при технических изысканиях ее трассы и бурении колодцев для водоснабжения... может попутно принять участие и в бурении для выяснения мощности пластов калийных солей. Для нашей земледельческой страны более чем важно иметь свое, а не заграничное калийное удобрение. И несомненно, что железная дорога, идущая с юга из хлебных, сахарных, хлопковых и других урожайных районов к ближайшему новому северному океанскому порту, может дать жизнь, может быть очень нужна калийной промышленности".

   Как видим, Мешков правильно оценил будущее севера Пермской губернии. Интересно и то, что Павел Иванович Преображенский (1874-1944) - профессор и выдающийся геолог, под руководством которого в 1925 году разведаны колоссальные Верхнекамские месторождения калийных и магниевых солен и каменной соли, а в последующие годы (1929) открыто нефтяное месторождение в районе Верхнечусовских городков - был близко знаком с Мешковым.

   Говоря о значении железной дороги Оренбург - Печора, Мешков особо подчеркивает большое ее влияние на культуру северного края. Изыскания трассы проектируемой дороги он финансирует вплоть до 1918 года, т.е. более семи лет.

   В этих работах на первых этапах принимали участие тогда еще молодые специалисты {87} А. А. Чернов (1877 - 1963) и В. А. Варсонофьева (р. в 1890), в дальнейшем видные советские ученые. А. А. Чернов стал Героем Социалистического Труда, заслуженным деятелем науки и профессором, а В. А. Варсонофьева-первая женщина в СССР, ставшая доктором геолого-минералогических наук и профессором.

   Во всех подготовительных мероприятиях по строительству железной дороги участвовал ближайший помощник Н. В. Мешкова Константин Дмитриевич Ростовцев - городской голова небольшого городка Уфимской губернии - Стерлитамака.

   Утверждение акционерного общества, задуманного Мешковым, было получено накануне первой мировой войны. Война осложнила всю деятельность этого общества, а быстрый общий упадок экономики в стране в годы войны полностью парализовал строительство дороги з самом зародыше. Новенький устав и акции созданного акционерного общества "Оренбург" Уфимской железной дороги уже никому не были нужны.

   Работая в НКПС, Мешков в 1930 году сделал пометку в своей объяснительной записке о проекте железной дороги: "Война создала в России такие условия для целого ряда строительных и промышленных начинаний, что, несмотря на большую популярность и необходимость нашей дороги и на обещания богатых людей и учреждений, не нашлось охотников участвовать в акционерном капитале, и потому, соблюдая сроки и условия Устава, я должен был внести и единолично внес весь {88} акционерный капитал (более 2 млн. рублей! - Р. Р.) и в то же время продолжал, согласно данному слову, дальнейшие изыскания до Перми".

   Вся деятельность. Мешкова, направленная на строительство этой большой железнодорожной трассы, - не причуда богача или вложение капитала в выгодное предприятие. Это было тщательно продуманное решение человека, отчетливо понимавшего значение транспорта для бездорожной, отсталой России и особенно для глухого уральского севера. Объяснительная записка, составленная Мешковым в обоснование проектируемой дороги, по своему содержанию и аргументации сделала бы честь ее автору и в наши дни.

   Расширяя свое пароходство, Мешков много времени уделяет организации предприятий, поставляющих всевозможные материалы для строительства и ремонта подъездных путей. Когда началась подготовка к строительству, возникла острая проблема: где взять цемент? Его требовалось огромное количество. В России цементная промышленность находилась, по сути дела, в зачаточном состоянии. На весь Урал, например, было всего лишь два цементных завода с общей годовой производительностью 700 тыс. бочек; на всю Сибирь и Туркестан - четыре завода. Общая их производительность - 800 тыс. бочек цемента. Рынок сбыта этого ценного строительного материала не имел предела.

   Мешков действовал с присущим ему размахом. Не везти же цемент из-за границы! Уже в 1912 году он стал инициатором {89} создания акционерного общества для строительства Вольского цементного завода на Волге и арендовал с этой целью большом участок земли.

   Несколько позже мы видим Мешкова и членом правления "Товарищества Глухозерских цементных заводов". Кстати, одной из строек, начатых этим "Товариществом", стал Сухоложский цементный завод в Зауралье (теперь Свердловская область). К 1917 году там построены главный заводской корпус силосами для цемента, силовая станция, 14 жилых домов и ряд хозяйственных построек. Но значительная часть оборудования, закупленного Мешковым для этого завода в Германии у известной фирмы "Симменс-Шуккерт", хотя и была оплачена, осталась за границей - началась война.

   Большой интерес для понимания деятельности Мешкова после Октябрьской революции представляет тот факт, что фирму "Симменс-Шуккерт" в России представлял высокообразованный русский инженер, большевик Леонид Борисович Красин, будущий первый народный комиссар путей сообщения Советской России и дипломат.

   Красин и Мешков встречались достаточно часто и отлично знали друг друга, а после Октября их пути снова сошлись, но уже совсем при иных обстоятельствах и в иной обстановке.

   Об этом вы прочтете в главе "Национализация" и узнаете, почему Л. Б. Красин поверил Николаю Васильевичу.

   {90}

  

  

  

  

   В научной библиотеке 'Пермского государственного университета хранится редкостная брошюра. Имеет она прямое отношение к университету, о чем говорит ее заглавие: "Заря высшего просвещения на Урале - университет в Перми". Издана брошюра в 1916 году, как раз в .год,- когда решался вопрос: быть или не быть университету в Перми?

   В брошюре нашли отражение отголоски страстной борьбы, которая решала судьбу высшего учебного заведения на Урале, борьбы, за вершившейся победой прогрессивных сил. Кто же автор брошюры? Все тот же Константин Дмитриевич Ростовцев - гласный Уфимского губернского земства и почетный гражданин города Стерлитамака, представитель и особоуполномоченный Н. В. Мешкова на строительстве железной дороги Оренбург - Уфа. Написал Ростовцев свою работу как памятку, всесторонне и весьма убедительно обосновавшую необходимость создания университета в Перми. На титульном листе брошюры читаем, что адресована она "благосклонному вниманию гг. министров и членов Государственной думы и Государственного Совета".

   В связи с этим необходимо напомнить о событиях, которые предшествовали организации университета в Перми, и о большой роли, которую играл в них Мешков.

   {91}

   Октябрь 1915 года. Более года идет тяжелая и неудачная для русских войск война с Германией. Кайзеровские армии далеко проникли в пределы России, угрожают Двинску, Риге, Юрьеву (Тарту) с его старейшим и богатым университетом. Стала неизбежной срочная эвакуация Юрьевского университета на восток. Но куда? В какой город? В числе их названы: Уфа, Екатеринбург, Пермь.

   20 октября в Пермь приехал после ознакомления с Уфой и Екатеринбургом представитель Юрьевского университета, профессор Константин Доримедонтович Покровский (1868-1945). Осмотрев город и все здания, где представлялась возможность разместить большое хозяйство Юрьевского университета Покровский заявил с удовлетворением, что "Пермь, несомненно, представляет большие преимущества в сравнении с Уфой и Екатеринбургом" *. В первую очередь он назвал новый дом губернского земства (в нем ныне главный корпус педагогического института)- и три огромных корпуса Дома просветительных учреждений (в них ныне корпуса Пермского университета), только что построенных Мешковым у вокзала Пермь II для неимущих камских водников. Об этом Доме просветительных учреждений, или мешковском ночлежном доме, как его иногда называли пермяки, следует сказать особо.

  

   * Отчет об открытии Пермского отделения Петроградского университета и деятельность его в 1916/1917 уч. году. - Пермь, 1918.

  

   В конце 1899 года в Перми умерла мать {92} Мешкова Елена Ивановна, которую Николай Васильевич очень любил и уважал. По отзыву его дочери Елены Николаевны, "бабушка была очень умная женщина. Домом управляла строго и тактично. Была требовательна и непреклонна, и очень добра".

   В одном из писем Мешкова (от 8.03.1915) к близким, он пишет, что строит в Перми дом для неимущих водников памяти Елены Ивановны. Вот отрывок из этого письма: "В память и признательность моей матери, в честь ее светлого имени придумал я построить дом приюта, питания и предупреждения заболевании для неимущих водников со всеми приспособлениями, долго и строго обдуманными, бесплатной библиотекой, школой, с пекарней и квасоварней для половины населения города, с разными мастерскими для заработков и т. д.". С присущим ему размахом, несмотря на трудности военных лет и занятость, Мешков ведет это строительство. Одновременно он думает о том, как благоустроить и окружающую новые здания территорию, приглашает для разбивки Народного сада (с площадками для детей) главного садовника Московского сельскохозяйственного института Э. А. Майера*, который и выполняет это задание Мешкова. Проект территории Народного сада сохранился.

  

   * Майер Э. А. Проект устройства Народного сада при ночлежном доме имени Е. И. Мешковой в Перми. - М., 1916.

  

   Уже в 1914 году, т. е. перед началом первой империалистической войны, из намеченного {93} комплекса зданий был готов огромный корпус ночлежного дома со столовыми, библиотекой, помещением для бюро труда, амбулаторией, приемными покоями, функционировали общественные бани (платные и бесплатные), а при них - прачечная и дезинфекционная камера для платья и белья .ночлежников и других желающих. Полностью завершено строительство складов, погребов и, что особенно важно, электрической станции. Началось асфальтирование дороги в центр города и к железнодорожному вокзалу Пермь II.

   Вторая очередь предусматривала, по плану Мешкова, строительство гаражей для грузовых и пассажирских автомобилей, электрифицированной мельницы, большой механической хлебопекарни со складами для снабжения хлебными изделиями всех рынков и учреждений города и завода Мотовилихи. Предполагалось при Доме просветительных учреждений развернуть ряд промышленных предприятий, которые должны были обеспечить полную самоокупаемость содержания Дома и других его просветительных и оздоровительных учреждений. Все сооружаемые постройки Мешков полностью передавал городу. Но этот замысел был выполнен лишь наполовину из-за начавшейся войны.

   Именно наличие этих огромных зданий в Перми и прилегающего к ним большого земельного участка позволило военным и городским властям в годы войны размещать здесь одновременно более 7 тыс. солдат, а затем это стало решающим фактором при организации в городе первого уральского высшего {94} учебного заведения - Пермского государственного университета.

   В ознаменование этого щедрого дара Мешкова городу городская дума избрала Николая Васильевича почетным гражданином Перми, а в 1988 году Пермский городской Совет решил увековечить память о деятельности Н. В. Мешкова как видного общественного деятеля и одного из инициаторов и организаторов Пермского университета мемориальной доской.

   К чести тогдашних хозяев города, они почти без оговорок единогласно взяли обязательство принять и разместить в Перми Юрьевский университет. Но... обязательство обязательством, а где же все-таки разместить лаборатории, библиотеку, аудитории и другие учреждения университета?

   Загвоздка состояла в том, что выбранные для этого здания занимала запасная воинская часть, а менее чем через год Юрьевский университет должен был не только переехать на Урал, но и начать новый учебный год. Правда, можно было вместо этих зданий занять городские школы или срочно построить специальные бараки для размещения солдат. Это предполагалось делать, но согласится ли на перевод солдат в бараки высшее воинское начальство? Вот тупик, перед которым оказались городские власти.

   Неожиданно 2 ноября 1915 года в Пермь пришла телеграмма из Нижнего Новгорода, адресованная городскому голове: "Прочитал в столичной газете о возможности перевода Юрьевского университета. Польза для всего {95} края очевидна и неоспорима, поэтому всей душой приветствую усиленные хлопоты городского управления. Если городская дума найдет нужным, кроме отвода места и временного помещения, гарантировать еще хотя бы по 50 000 рублей в год приплаты на постройки или содержание университета, то -прошу доложить думе и прошу оказать мне честь позволить, совместно с городом, из своих средств в течение десяти лет вносить по 50 000 рублей ежегодно. Мешков"*.

  

   * Докладная записка земской управы. - Пермь, 1915. -С. 6.

  

   Щедрая помощь Мешкова круто изменила обстановку, сняла финансовое напряжение и повернула хлопоты о создании университета в новое русло: не только временно принять Юрьевский 'университет, но, пользуясь этим, получить уже не временный, а постоянный Пермский университет. "...Это краткое известие,- записывает Николай Васильевич, - не только взволновало, но и обрадовало меня. Оно совершенно ясно подсказало, что если наш забытый, богатый край и может скоро получить свой Пермский университет, то только в военное время и только скорыми, усиленными и решительными общественными хлопотами и средствами. Главное - скорыми и общественными... Строго обдумывая такой "призыв к самопомощи", я не решился указать в телеграмме долю своего участия более как по 50 000 рублей в год, опасаясь, что городская дума может затрудниться большими ассигнованиями и не так скоро вынесет решение, {96} как это нужно. Очень боялся того, что в министерство могут явиться ходатайства других городов...

   При том я не ставил главным условием именно постройку зданий или на содержание университета, рассчитывая только бы привлечь, а потом в течение десяти лет профессура привыкнет и полюбит наш интересный край, да и студенчество будет уже наше, краевое...".

   Начались хлопоты и ходатайства: Мешков с представителем Пермской губернской земской управы едет в Юрьев и Петроград, и в университете и у министра народного просвещения графа Игнатьева они получили согласие на перевод Юрьевского университета в Пермь.

   Казалось бы, все обстояло благополучно, но получилось иначе. Изменилось к лучшему положение на фронте, усилились и противоборствующие настроения значительной части консервативной юрьевской профессуры, никак не желавшей ехать на далекий Урал.

   В Юрьевском университете преподавание велось более 100 лет на немецком языке, и только во время начавшейся войны его перевели на русский. Переезд на Урал, понятно, закрепил бы эту перемену, чего совсем не хотели юрьевцы. В конце марта 1916 года Мешков узнал о том, что юрьевская профессура якобы выразила пожелание организовать экскурсию на Урал для предварительного ознакомления с Пермью и Прикамьем. Реакция Мешкова, как всегда, была энергичной и быстрой. Сохранились копии его письма ректору {97} Юрьевского университета* и министру народного просвещения **.

  

   * От 29.03. 1916 года.

   ** От 30.04. 1916 года.

  

   Мешков пишет ректору профессору Пусторослеву: "...По прилагаемому переводному билету покорнейше прошу Вас получить 5000 рублей и устроить, по Вашему усмотрению, а еще лучше по решению совета университета, с начала или с половины мая этого года до осени экскурсию гг. профессоров с избранными по их усмотрению студентами и специалистами для обследования Урала и Приуралья... что интересует, какие стороны жизни, природы, богатств наших угодно будет вашему совету посмотреть, исследовать или изучить - это дело ваше - совета. Я не могу сказать, что важнее или интереснее. Нам все нужно!!!".

   С таким же письмом-предложением организовать экскурсию на Урал Мешков обратился и к попечителю Рижского учебного округа, в который входил Юрьевский университет. Вскоре пермяки получили сообщение не только об отказе юрьевцев ехать на экскурсию, но и вообще от перевода университета в Пермь.

   Получив это известие, Мешков пишет графу Игнатьеву и горячо убеждает министра о недопустимости распыления университета по разным городам, настаивает, что университет в целом должен быть эвакуирован в Пермский край, где нет ни одного высшего учебного заведения. "Этот район, - пишет Мешков, - не только богат, но своеобразен, совершенно не изучен, потому что у него нет {98} университета; он весь в будущем, он сулит широкие перспективы для всякого исследователя, который прикоснется к нему. И немудрено поэтому, если к нему направляются паломничества иностранцев, пытливо его изучающих, предсказывающих ему огромную будущность и поражающихся тем, что здесь ничего не изучено, не испытано..."

   В конце письма Мешков просит министра: если тот в принципе согласен с мыслью о переводе Юрьевского университета в Пермь, о необходимости его для края, не создавать половинчатого здания, а приступать к обновлению края сразу. "Охватывайте все его нужды, и не пройдет десятка лет, как расцвет всех сил его оправдает Ваше мудрое государственное решение". Одновременно с этими действиями Мешкова в Петроград направляется уже по официальным каналам ходатайство губернского земства и Пермской городской управы, поддержанное пермской прогрессивной общественностью.

   В университет стекаются денежные пожертвования, собранные по подписке от частных лиц и организаций. В числе жертвователей - служащие и рабочие Березниковского содового завода, главных мастерских Пермской железной дороги, нескольких потребительских обществ и др. *. Многие из этих пожертвований были очень малы, носили скорее символическое значение, но свидетельствовали о том, как горячо общественность Перми и ряда уездов Пермской губернии желала открытия

   7*

   99

  

   университета в Перми. Хотели организовать сбор денег в пользу университета и рабочие Мотовилихинского завода, но пермский губернатор запретил этот обор. На прошении мотовилихинцев он начертал лаконичное вето: "Нельзя проводить, не положено!" **.

  

   * Пермская земская неделя.- 1916. - No 39, 40.

   ** ГАПО, ф. 180, оп. 1, д. 1164, л. 80-92.

  

   Значительные денежные ассигнования на расходы по строительству университета предусмотрела Пермская городская управа " пять уездных земств: Пермское, Оханское, Осинское, Красноуфимское и Чердынское.

   Хотя первый этап этой борьбы пермяков за университет был проигран (Юрьевский университет перевели в Воронеж), дело об организации университета приняло столь широкий размах, что игнорировать его в "верхах" уже не могли. Совет Министров 12 июля 1916 года, по представлению министра народного просвещения Игнатьева, постановил в качестве подготовительной меры к созданию самостоятельного Пермского университета открыть с осени того же 1916 года в Перми отделение Петроградского университета*. Именно к этому заседанию Совета Министров и готовилась спешно К. Д. Ростовцевым, по заданию Мешкова, брошюра, о которой мы говорили в начале главы.

  

   * Отчет об открытии Пермского отделения Петроградского университета... - Пермь, 1918. - С. 2.

  

   Итак - победа?! Нет, ликовать было рано.

   Уже начат был прием студентов, в Пермь съезжались профессора и преподаватели, спешно шла подготовка лабораторий, кабинетов, {100} аудиторий в приспособляемых помещениях, а основные здания - Дом просветительных учреждений Мешкова и новое здание губернского земства-все еще занимали солдаты.

   Военная администрация Перми ответила категорическим отказом, что, впрочем, и ожидалось, и Мешков едет в Казань к командующему Казанским военным округом генералу Сандецкому, на Кавказ к великому князю Николаю Николаевичу и генералу Рузскому. Везде он просит высокопоставленных военных об освобождении помещений Дома просветительных учреждений, говорит о высокой цели, которую преследует организация университета в Перми, для всего Урала. В докладной записке генералу Сандецкому он пишет: "...Я отлично понимаю, что все должно быть сделано для нашей доблестной армии и в ее интересах; исходя из этих соображений... я предоставил бесплатное помещение (Дом просветительных учреждений - Р. Р.), насколько возможно, приспособил его, а теперь беру на свой счет очистку и ремонт зданий и помещений, каковой после того, как прошли десятки тысяч войск, обойдется в большую сумму... Теперь, когда войска находятся в лагерях и когда открыта навигация, сделать это, если Вы прикажете, вполне возможно, между тем как нам дорог каждый день, чтобы приступить к ремонту; времени до начала лекций остается всего два месяца" *.

  

   * Письмо от 25.06. 1916 года. Из архива Н. В. Мешкова.

  

   Но великого князя и генералов Сандецкого {101} и Рузского эти доводы мало трогали. Они совсем не разделяли взглядов Мешкова на народное просвещение и организацию университета в Перми. С горечью Мешков записывает позднее на копии докладной, что удалось добиться освобождения его Дома почти после годичных хлопот, а здания губернского земства -и того позднее.

   Для понимания сложившейся обстановки интересно и другое письмо Мешкова, относящееся к тому же времени (12 июля 1916 года) и адресованное графу Игнатьеву: "...опасаясь, чтобы полное освобождение моих имуществ от войск и их вещей не затянулось вплоть до начала лекций, я считаю долгом доложить Вам, что на всякий случай вполне очищаю и готов отдать свой дом на Набережной, где, между прочим, и сам живу, и другие имеющиеся здания, которые уже приспособляются под руководством Вашего министерского архитектора А. А. Бернардацци" *.

  

   * От 12.07.1916 года. Из архива Н. В. Мешкова.

  

   Николай Васильевич выполнил свое обещание: в его доме на Набережной улице действительно разместилась канцелярия университета (позднее ее перевели в одно из купеческих зданий на рыночной площади).

   Пока шли эти долгие и трудные хлопоты о помещениях для университета, 1 октября 1916 года в Перми состоялось торжественное открытие Пермского отделения Петроградского университета. Для участия в работе комиссии по организации университета и торжественном его открытии в Пермь приехали {102} заместитель министра народного просвещения П. Т. Шевяков (1859-1930), профессор зоологии и ректор Петроградского университета профессор Э. Д. Гримм (1870-1940).

   Семь месяцев спустя, 5 мая 1917 года, Временное правительство издало постановление учредить на базе Пермского отделения Петроградского университета Пермский университет в составе четырех факультетов: историко-филологического, физико-математического, юридического и медицинского. Один из пунктов этого постановления предусматривал создание комитета по устройству университета и включение в его состав почетного, гражданина Перми Н. В. Мешкова или лица, "для сего им уполномоченного".

   Интересно, что на сохранившемся экземпляре "Собрания узаконений и распоряжений правительства" рукой Н. В. Мешкова сделана такая пометка: "Моим уполномоченным со -всеми правами, мне предоставляющимися, назначался по обоюдному с ним соглашению Сергей Алексеевич Чаплыгин - доктор математики, знаменитый строитель Высших женских курсов в Москве и директор оных курсов". Сергей Алексеевич Чаплыгин (1869- 1942) стал в Москве, когда туда переехал Мешков, одним из ближайших друзей Николая Васильевича и часто бывал у него со своим братом (по матери) врачом Михаилом Сергеевичем Давыдовым. Как и в Перми, Мешков сохранил самые дружеские отношения с Александром Афанасьевичем Фотиевым и его дочерью Лидией Александровной. Часто встречался он и с семьей известного русского {103} металлурга Владимира Ефимовича Грум-Гржимайло. С постоянным радушием Мешков всегда принимал у себя профессоров А. А. Заварзина, Ю. А. Орлова и других соратников по организации Пермского университета.

   Другие деятели, например, академик Д. И. Менделеев (1834-1907), изобретатель радио А. С. Попов (1859-1906), художник А. К. Денисов-Уральский (1863/64-1926), писатель Д. Н. Мамин-Сибиряк (1852-1912), такие организации, как Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ)* в Екатеринбурге, выступали за создание высшего учебного заведения на Урале. Но именно Мешков первый поставил вопрос о постоянном Пермском университете. И дело не только в том, что он выделил для этого большие денежные средства, предоставил университету безвозмездно на десять лет свои дома и на свои средства привел их в порядок после постоя солдат. Несомненно, очень важным было его личное участие как человека с огромным хозяйственным опытом, знанием людей и большими деловыми связями в решении важнейших вопросов, связанных с организацией университета.

  

   * Еще в 1897 году Мешков был избран почетным, пожизненным членом этого общества.

  

   Официальные документы того времени, опубликованные в печати, выступления общественных деятелей Перми и многочисленные письма к Мешкову показывают, как высоко оценивался его вклад в дело создания {104} Пермского университета*. 27 сентября 1917 года совет университета единогласно избрал Н. В. Мешкова первым своим почетным членом. Звание это он считал самой высшей наградой в своей жизни и очень гордился им.

  

   * Отчет об открытии Пермского отделения Петроградского университета. - Пермь, 1918. - С. 2; Пермская земская неделя, - 1916. - No 39, 40.

  

   Когда Пермская городская управа предложила в знак заслуг Мешкова по организации университета в Перми назвать его именем Набережную улицу, он решительно это отверг. "Мне будет стыдно,-сказал он, - за эту незаслуженную честь"**.

  

   ** Пермская земская неделя.- 1916. - No 40. - С. 27.

  

   В течение двух лет, пока шла упорная борьба за создание Пермского университета, и в последующей деятельности Мешков, еще как частный предприниматель, продолжает постоянно думать об университете и деятельно помогает ему. Так, в 1916 году он приобретает озеро Аккуль в районе города Стерлитамака и записывает по этому поводу: "...я купил... все Большое Светлое озеро (по-башкирски Аккуль) с целью подарить Пермскому университету или управлению "Оренбург" Уфимской железной дороги, дабы на мои средства основать здесь же южно-уральскую рыбоводную школу и тем самым приблизить профессоров к населению, жизни и быту интересного края, т. к. школа должна состоять под эгидой именно Пермского университета... я вполне надеялся приобрести вблизи того же озера достаточный участок земли с растущим лесом для устройства под эгидой Пермского университета {105} благоустроенного значительного кумысолечебного курорта..." *.

  

   * О покупке озера Аккуль. Из архива Н. В. Мешкова.

  

   В своих планах строительства железной дороги Оренбург - Печора он неоднократно упоминает университет, который явится центром, откуда пойдет обследование всего Урала и Предуралья. Он пишет: "Пермскому университету, находящемуся в самом центре между северными и южными губерниями Урала и центре слияния железнодорожных и речных путей, именно в Перми, предстоит .большая и почетная работа создания активных местных деятелей во всех областях жизни".

   В 1917 году Мешков участвовал в организации и финансировании первой экспедиции профессора П. С. Богословского на север Пермской губернии для сбора материалов по древнерусской письменности, этнографии, фольклористике и диалектологии. Большую сумму денег он дополнительно выделил на расширение университетской библиотеки.

   Очень хорошо знал Н. В. Мешкова и всю его многостороннюю деятельность, направленную на организацию Пермского университета, один из первых преподавателей университета, в последующем директор Палеонтологического института Академии наук СССР, академик Юрий Александрович Орлов. В 1955 году он пишет Лидии Александровне Фотиевой: "Николай Васильевич планировал создание высшей школы на перекрестке железнодорожного пути и большого водного: Кама - Волга.

   {106}

   В планах Мешкова была организация высшей школы со всем тем, что надо бы иметь для студентов: библиотекой, общежитием, лыжным и другим спортом и т. д.

   События и история сложились таким образом, что все это стало реализовываться позднее, при Советской власти. Тем не менее, историческая справедливость говорит о желательности вспомнить Н. В. Мешкова и не забыть все то положительное и в то же время сыгравшее большую роль, что было сделано Мешковым для открытия университета в Перми" *.

  

   * ГАПО. Из коллекции документов по фонду Н. В. Мешкова.