Шулятиков Владимир Михайлович - Р. И. Рабинович. Опальный миллионер

л святитель божий!"

   Опоры в думе вокруг "дела о панихиде" длились еще долго. Но сама панихида по поэту ,в дни праздников так и не была отслужена.

   Подготовка к пушкинским дням и их проведение всколыхнули общественность Перми. Группа местной интеллигенции представила в установленном порядке устав "Пушкинского общества" для содействия народному образованию Пермской губернии. Пермский драматический кружок внес предложение в городскую думу о постройке в Перми Народного дворца. Когда комиссия по проведению пушкинских дней предложила создать фонд для строительства дворца, драматический кружок внес в этот фонд 700 рублей.

   Городская дума охотно приняла пожертвование, утвердила создание фонда, но дальше этого дело не двигалось до 1913 года, когда, наконец, по ходатайству пермского общества "Народный дом", все же был заложен фундамент "Дома просветительных нужд в память поэта А. С. Пушкина". Однако здание это так и не было построено - помешала начавшаяся первая мировая война.

   Активное участие Мешкова в делах губернского земства длилось примерно до 1902 года, когда после крупного его конфликта с властями из-за контактов с революционным подпольем Перми Мешков вынужден был не только прекратить работу в земстве, но и на несколько {48} лет покинуть Пермь. Что же касается быстрого роста его финансового могущества, то оно, как и у других предпринимателей, основано на возможности широко использовать дешевый труд крестьян, работавших грузчиками на пристанях и приречных предприятиях, матросами на пароходах, плотогонами и водоливами.

   Специфика рабочей силы в Перми на речном транспорте и на предприятиях, его обслуживающих, состояла в том, как справедливо отмечает Б. А. Сутырин, "...что она своими корнями глубоко уходила в крестьянские массы, которые постоянно питали сложное транспортное хозяйство горных заводов Урала. На протяжении двух столетий с основания первых уральских горных заводов и вплоть до начала XX века речной транспорт Урала обеспечивался рабочей силой за счет крестьян Вятской, Пермской и Казанской губерний"*. Эти же крестьяне обслуживали и все подсобные предприятия на берегах Камы, Вятки, Белой, Чусовой.

  

   * Сутырин Б. А. Развитие речного транспорта в Камско-Чусовском бассейне в 1840-1870 гг.: Автореферат.- Свердловск, Пермь, 1965. - С. 1.

  

   Писатель буржуазно-либерального направления Вас. Ив. Немирович-Данченко, побывавший на Каме в 1875 и 1904 годах, отметил, что за прошедшие 30 лет на Урале мало что изменилось**. О тягчайших условиях труда рабочих на солеварнях пароходчика Любимова он пишет: "Чем вообще больше {49} всматриваешься в усольский соляной промысел, тем отчетливее он являлся мне истинным рабочим адом". Писатель также характеризует добывание алебастра на берегу Камы и погрузку его .на баржи: "Работа трудная, редкий на ней выстаивает долго. Известковая пыль ест глаза, иные и вовсе слепнут; тем не менее за такую каторгу платят не более 30 копеек в день. Таково здесь положение крестьянства. За эти 30 .копеек мужик должен отработать не временем, а гуртом; снять известную часть известковой площади. Уроки назначаются хозяевами, которых меньше всего можно упрекнуть в снисходительном отношении к своей артели".

  

   ** Немирович-Данченко В. И. Кама и Урал: Очерки и впечатления. - М., 1904. - С. 126, 151.

  

   Не все благополучно обстояло и в "вотчине" Мешкова. Сохранились документы, свидетельствующие о забастовке судовых команд Мешкова весной 1907 года в Заозерском затоне. Вот как описывает это событие журналист Н. Н. Дубилет: "Весной 1907 года, перед самым .выходом в плавание, судовые команды объявили забастовку. Организовал ее Леонид Семенович Бажин, который зимой работал на караване у Мешкова кузнецом, а летом плавал на одном из мешковских пароходов масленщиком. Когда в Заозерье примчались стражники и стали хватать активных участников стачки, Бажину удалось скрыться... Не могли напасть на его след, а он все это время скрывался в районе Заозерья и регулярно получал от Мешкова положенное жалование. Это стало известно из доноса" *.

  

   * Дубилет Н. Н. Слово о Мешкове//Большая Кама.- 1967.- 11 февр.

   {50}

  

   Доносчик сообщал полиции, что Леонид Бажин "...в Заозерье делал бунт и был в побегах две недели, и получал жалование от господина Мешкова в сумме 40 рублей в месяц..."*. Факт парадоксальный!

  

   * ГАПО, ф. 65, оп. 1, д. 65, л. 2.

  

   Так подошел Николай Васильевич к решению вопроса о руководителе забастовки в его собственном затоне.

   По свидетельству Л. А. Фотиевой, Мешков при забастовке почтовых служащих в Перми (1905) вызвал к себе председателя забастовочного комитета и сказал ему: "Бастуйте, сколько вам надо. Я буду платить вам ваше жалованье". За это его судили. Но помог его капитал. Царские судьи не устояли перед соблазном и оправдали его**.

  

   ** ГАПО. Из коллекции документов по фонду Н. В. Мешкова.

  

   Очень интересное донесение Пермского уездного исправника обнаружил в государственном архиве Пермской области (ГАПО) ветеран партии М. С. Альперович. В суточном рапорте исправник доносит исполняющему обязанности губернатора А. П. Наумову (август 1905 года), что 9 июля с. г. на Вышке собралось около 3000 бастующих мотовилихинцев, и им раздавали по 10, 20, 30 копеек на поддержание семей бастующих. "Ходят упорные слухи, - пишет .исправник, - что пароходчик Мешков дал 5000 рублей на забастовку".

   Нет пока достоверного подтверждения этой материальной поддержки Мешковым забастовки мотовилихинцев. Но сам факт, что в {51} народе "ходят упорные слухи" о причастности Мешкова к этому делу, подтверждает его популярность среди рабочего люда, делает вполне реальной возможность помощи его бастующим мотовиляхинцам.

   Краевед Кировской области Василий Георгиевич Пленков рассказывал мне о работе его в Нижегородском отделении пароходной фирмы "Ф. и Г. бр. Каменские и Н. Мешков": "Доверенный фирмы Шевырталов принял меня на должность помощника приказчика по приему и отпуску грузов. Платили мне 25 рублей в месяц. Это почти в два раза больше, чем в Вятско-Волжском пароходстве, где я работал до этого.

   Во время известной Нижегородской ярмарки (с июня но сентябрь) работы было очень много. В тот период всем служащим и рабочим доплачивали по нескольку рублей в неделю (в зависимости от должности). Кроме того, каждому выдавали по четверти фунта чая и 2-3 фунта сахара на неделю. Вообще отношение к рабочим и служащим в этой фирме было значительно лучше, чем в других пароходствах. Но и порядки были строгие! Мы, молодые, жили в общежитии. К десяти часам вечера все обязаны были находиться уже дома. А опоздавшим крепко доставалось от Шевырталова. Не выносил он гуляк и пьяниц. На работе они не задерживались. Чтобы мы не транжирили заработок на пустяки, деньги нам выдавали только на еду, а с нашего согласия остальные деньги переводили родителям. Следил Шевырталов и за тем, чтобы служащие и рабочие были всегда хорошо одеты.

   {52}

   Уже при Советской власти, работая в Наркомпути, Мешков неоднократно приезжал в Пермь, Нижний Новгород и другие волжские и камские города и был столь же требователен, как и прежде.

   Общаясь ежедневно с командами пароходов, мы знали, что и в других отделениях... фирмы порядок был такой же. Не скажешь никак этого о других пароходствах" *.

  

   * Архив автора.

  

   Отлично изучив все звенья транспортной работы, Мешков очень ценил инициативных, деятельных людей, требовал от своих управляющих отделениями (доверенных фирмы) представлять ему наиболее толковых и энергичных служащих и рабочих для премирования и продвижения по службе. Особенно выделял Мешков людей, которых мы называем "с живинкой в деле". Сам превосходный организатор, Мешков и у подчиненных ценил умение организовать производство. Равным образом это требовалось и от доверенных, и от капитанов пароходов, и от других служащих фирмы. Не терпел Мешков небрежного выполнения заданий и сурово взыскивал за нерадение.

   Расширяя свое пароходство, он внимательно следил за новыми достижениями отечественного и зарубежного пароходостроения. Как указывают Н. Дубилет и А. Пак, "Мешков первый перевел свой флот на отопление вместо дров и угля мазутом, начал строить пароходы с машинами новейших по тому времени типов". **. Ежегодно много средств вкладывал {53} Мешков в модернизацию своих пароходов. Только в 1915-1916 гг. он заново отремонтировал и перестроил, добиваясь лучшего обслуживания пассажиров и доставки грузов, пароходы "Вера", "Чермоз", "Полюд", "Тургояк", "Лунегов", "Добрянка" и "Ныроб".

  

   ** Дубилет Н., Пак А. Кама, - Молотов, 1950. - С. 40.

  

   Ботаник П. В. Сюзев в путеводителе "Кама" в 1911 году отмечал большую конкуренцию пароходовладельцев и как следствие конкурентной борьбы - "падение тарифных цен, убытки пароходств или даже прекращение их деятельности" *.

  

   * Примером тому служит решение прекратить (1881) деятельность на Каме (после 22 лет работы) общества "Кавказ и Меркурий", а затем общества "Самолет".

  

   Коммерческая борьба заставила владельцев пароходов к концу первого десятилетия искать спасение во взаимном соглашении. Они создали сферы влияния. На Волге и Каме (от Перми до Нижнего Новгорода) вошли в соглашение фирмы бр. Каменских, Любимовой и Кашиной, на Каме от Перми до Чердыни - пароходовладельцы Ржевин и Беклемишев, на реке Вятке - Булычев, Александров, Тырышкия и Вятско-Волжское пароходство, на реке Белой - Якимов, Тупицин, Сорокин.

   Однако сферы влияния помогли не всем. Не выдерживая конкуренции, вынуждены были "сложить оружие" менее крепкие в организационном и финансовом отношении пароходства Ржевина и Кирьянова на Верхней Каме, бр. Тупициных и Сорокина на реке Белой и др. Пароходы, пристани и все транспортное имущество этих фирм откупил Мешков. {54} К 1913 году пришла очередь и "Товарищества бр. Ф. и Г. Каменские". История и судьба этого пароходства весьма интересны и тесно переплелись с деятельностью Мешкова. Записи о нем оставил сам Николай Васильевич, изучивший детально дела пароходства перед тем, как купить его у последних наследников этой старинной транспортной фирмы.

   В 1830 году жители Перми с уральских и горных заводов графа Шувалова Федор Кузьмич и Григорий Кузьмич Каменские в поисках заработка занялись гужевой перевозкой товаров на восток и запад от Перми, на Ирбитскую и Макарьевскую ярмарки. Из-за отсутствия железнодорожного транспорта и пароходства конные перевозки были так необходимы, что дело братьев Каменских процветало. Очень скоро район, обслуживаемый их обозами, оказался в пределах между Москвой и Китаем (Кяхта, Кульджа и т. д.), т. е. на протяжении свыше 6 тыс. верст. Такое расстояние конные обозы с извозчиками, идущими обычно пешком, преодолевали не менее чем за пять месяцев. Особенные трудности возникали в период длительных весенних и осенних распутиц и разлива рек. Крестьяне отказывались от сквозных перевозок, которые в оба конца затягивались на целый год. Каменские строили перевалочные базы, нанимали сменных извозчиков, ставили на всем пути своих постоянных доверенных и приказчиков.

   В середине прошлого столетия на Каме появляются первые буксирные и пассажирские пароходы. Каменские в числе первых становятся пароходовладельцами.

   {55}

   К концу 1910 года третье поколение Каменских продолжало дело, начатое Федором и Григорием Каменскими. Вместо "Торгового дома бр. Ф. и Г. Каменские" оно стало называться "Товариществом". Паевой капитал его официально определялся в 5 млн. рублей. Но... лишь на бумаге!

   Дело велось по старинке, на "карманной" бухгалтерии, без хорошо налаженного учета. Хозяева фактически уже .не были организаторами и руководителями "Товарищества". Все заботы о нем переложили на второстепенных, подчас случайных людей. Дела "Товарищества" хирели. Росли долги. Назревал крах.

   Некоторые организации и фирмы, связанные с делами "Товарищества" и заинтересованные в его сохранении, обратились к Мешкову, транспортное дело которого процветало. Трудно сказать, что руководило Мешковым, когда, ознакомившись с тяжелым финансовым положением "Товарищества", он принял на себя полностью все его громадные долги. Сделавшись по сути дела владельцем пароходства, он не закрыл старинную камскую фирму, а только присоединил к ее наименованию свою фамилию. Правда, он оставил за собой право быть директором-распорядителем нового "Товарищества пароходства и транспортирования грузов бр. Ф. и Г. Каменские и Н. Мешков". Под таким наименованием фирма и существовала до национализации в 1918 году.

   Став руководителем и фактически хозяином огромного "Товарищества", Мешков в кратчайший срок с присущей ему энергией ликвидировал {56} царивший там хаос, привел в порядок учет и отчетность. Правой рукой и тут был постоянный помощник Мешкова Григорий Михайлович Чудинов.

   Жил Чудинов со своей большой семьей в двухэтажном флигеле на усадьбе мешковского дома в Перми. Григорий Михайлович наделен был от природы изумительной памятью. Он и в бухгалтерии не очень-то нуждался. Когда это требовалось, Чудинов мог сообщить Мешкову любую справку о взаиморасчетах с поставщиками и главными клиентами. Не раз "выговаривал" он хозяину за некоторые слишком щедрые, по его мнению, траты денег. Он обладал большим чутьем и никогда не подводил фирму необдуманными действиями, хотя и имел от Мешкова большие полномочия и пользовался абсолютным доверием Николая Васильевича.

   Н. Дубилет и А. Пак * приводят любопытный пример, иллюстрирующий методы, которыми конкурирующие пароходства подрывали позиции соперников. Пароходчик Любимов узнал, что Мешков открыл на Верхней Каме свою пассажирскую линию. Дабы "насолить" конкуренту, Любимов арендовал на Волге два небольших пассажирских судна, сбавил цены на проезд и тоже открыл дополнительные линии в верховьях Камы.

  

   * Дубилет Н., Пак А. Кама...- С. 40.

  

   После закрытия навигации Любимову доложили, что два его арендованных парохода принесли убыток в 55 тыс. рублей. На это он {57} только ответил: "Очень хорошо! Мешков потерял 100 тыс.!"

   Вероятней всего, это анекдот. Но анекдот, весьма близкий к истине.

   Капитуляция ряда конкурирующих пароходств позволила Мешкову значительно расширить свою деятельность, еще более повысить влияние на Каме и Волге. В дополнение к хорошо поставленной почтово-пассажирской линии Пермь - Казань - Нижний Новгород по Каме и Волге (1450 верст) он организовал еще три новых почтово-пассажирских линии: Уфа - Казань - Нижний Новгород (1470 верст) по рекам Белой, Каме и Волге; Пермь - Солеварни (Усолье - Березники - Ленва - Дедюхин) по Каме (230 верст) и Пермь - Солеварни - Чердынь по рекам Каме, Вишере и Колве (390 верст).

   В навигацию 1915 года "Товарищество" еще более активизирует свою деятельность. В газете "Зауральский край" (1915.- 11 апр.) оно публикует объявление о дополнительно открываемых товаро-пассажирских линиях от Нижнего Новгорода до Уфы и от Казани до Уфы. В дополнение к существующим почтово-пассажирским рейсам организована и скорая линия между Пермью и Нижним Новгородом.

   Кроме того, Мешков организовал специальные маршруты мелкосидящих товаро-пассажирских пароходов между Уфой и Стерлитамаком до спада воды.

   В объявлении сообщается, что "Транспортирование грузов производится "Товариществом" в своих пассажирских пароходах и в баркасах (железных) и баржах за буксирными {58} пароходами и теплоходами по рекам: Волге, Каме, Белой, Вятке, Оке и Москве, а также сухопутно в сибирские города и в города Царства Польского";

   Так до февральской и Октябрьской революций торгово-транспортная .сеть "Товарищества", возглавляемого Мешковым, включила реки Оку и Москву и достигла западных границ России.

  

  

  

  

   В Перми Николай Васильевич жил в своем доме на Набережной улице почти тридцать лет. Занимая ряд видных постов (представитель деловых кругов, гласный Пермской думы, губернского земского собрания, представитель земства в губернском училищном совете, в обществе бесплатной библиотеки, научно-промышленном музее и т. д.), Мешков был одним из самых известных в Перми горожан. В конце 90-х годов имя Мешкова как щедрого и отзывчивого человека пользовалось большой популярностью. Его знали в городе не только как крупного коммерсанта, но и как активного и энергичного общественного деятеля. Он сблизился с представителями прогрессивных кругов города, но был весьма щепетилен в выборе "ближайшего окружения". В числе его друзей в Перми была семья врачей Павла Николаевича и Евгении Павловны Серебренниковых. С ними он встречался в {59} местном обществе бесплатной библиотеки и в научно-промышленном музее.

   Серебренниковы пользовались в Перми как врачи и прогрессивные общественные деятели очень большой популярностью и уважением. Широкий резонанс получило выступление Е. П. Серебренниковой на VI съезде врачей Пермского земства в 1895 году. Евгения Павловна потребовала, чтобы съезд возбудил ходатайство через губернское земское собрание о запрещении в России телесных наказаний. Участники съезда единогласно (кроме председателя) присоединились к выступлению Серебренниковой. Через несколько дней врачи - гласные губернского земского собрания - Ковалевский и Виноградов доложили собранию о решении съезда врачей. Это повлекло за собой бурные прения. Но власти не допустили продвижения ходатайства дальше канцелярии губернатора.

   Серебренниковы проводили в своей квартире так называемые "среды". Вот что пишет об этих собраниях В. С. Бабушкин: "Многим в Перми были известны "среды", которые устраивались в квартире Серебренниковых. Здесь приветливо встречали каждого нового человека. Присутствовавшие на "средах" были гарантированы от скуки, выпивки, карт. Здесь читали и обсуждали статьи по вопросам литературы, искусства, философии, разговаривали на все современные темы..."*. На этих собраниях бывал .и Николай Васильевич Мешков.

  

   * Бабушкин В. С. Врач Е. П. Серебренникова.- Пермь, 1971. -С. 28.

   {60}

  

   У Серебренниковых он постоянно встречался с земским деятелем, статистиком и журналистом, приехавшим после неприятностей с полицией из Вятки, П. А. Голубевым и писателем А. С. Сиговым-Погореловым, известным народническими взглядами и задававшим тон на "средах".

   Говоря о людях, с которыми в те годы дружески общался Николай Васильевич Мешков в Перми, нельзя не упомянуть семью народовольцев, бывших политкаторжан С. О. и 3. О. Хлусевичей. Зоя Осиповна Хлусевич (до замужества - Гордон) привлекалась в 1887 году по делу Александра Ульянова о покушении на царя Александра III. В специальном выпуске ("Материалы") журнала "Голос минувшего", издававшегося в 1919 году в Петрограде, опубликована статья "Второе 1 марта". В ней перечислены 26 человек, привлекавшихся к дознанию по этому делу. 23-я в этом списке - Гордон, а 24-я - Анна Ильинична Ульянова. 15 человек были преданы суду, а в отношении Гордон и Ульяновой последовало высочайшее повеление "разрешить дело в административном порядке". Их убрали из столицы: Гордон - в Сибирь, а А. И. Ульянову - в Казанскую губернию под надзор полиции.

   На одном из этапов Гордон познакомилась со своим будущим мужем, тоже высланным в Сибирь, но по другому политическому процессу. После отбывания срока ссылки и жизни в ряде сибирских городов Хлусевичи получили разрешение поселиться в Перми. Станислав Осипович Хлусевич работал в Пермском отделении Сибирского торгового банка.

   {61}

   Бывая в этой семье, Мешков познакомился здесь с Анной Дмитриевной Чарушиной * (урожденной Кувшинской). Это была замечательная женщина! Революционерка-семидесятница, она после ареста и тюрьмы много лет до приезда в Пермь .скиталась по Дальнему Востоку. Сюда она приехала добровольно, сопровождая своего мужа Николая Аполлоновича Чарушина. Его сослали на каторгу по "процессу 193-х". А до ареста оба были в народническом кружке чайковцев в Петербурге. Где только не побывали Чарушины... Сам Николай Аполлонович участвовал в должности фотографа даже в одной из экспедиций известного русского .путешественника Г. Н. Потанина в Монголию.

  

   * О Кувшинской пишет в своих воспоминаниях известный прогрессивный судебный деятель Александр Федорович Кони. На процессе Веры Засулич Чарушина (Кувшинская) выступала свидетельницей защиты (См.: Кони А. Ф. Собр. соч. - М., 1966.- Т. 2.- С. 33).

  

   Возвратившись в Россию, Чарушин поселился в Вятке. Здесь после 1905 года организовал "Вятский демократический союз" и до 1917 года был одним из руководителей либерально-народнической газеты "Вятская жизнь", выходившей из-за преследования властями под разными названиями. В числе активных сотрудников газеты была и Анна Дмитриевна Чарушина.

   Но как она оказалась в Перми?

   Вот что писал об этом сам Николай Аполлонович Чарушин в 1918 году: "За короткое существование "Вятской жизни" (с 24 декабря 1905 года до 22 августа 1906 года) она {62} подвергалась ряду судебных преследований редакторов Гурьева и следующих за ним - Голубева и Владиславлева, конфискации номеров... губернаторскому ультиматуму, предъявленному первому издателю газеты Чарушину: оставить службу в земстве или снять свою издательскую подпись под газетой и, наконец, закрытию типографии... где она печаталась, а через месяц по совокупности преступлений газеты, по постановлению суда - закрытию ее навсегда с последующей за этим административной высылкой из пределов губернии редактора Владиславлева и издательницы Чарушиной *.

  

   * Петряев Е. Люди, рукописи, книги: Лит. находки.- Киров, 1970. - С. 185.

  

   Вот и оказалась Анна Дмитриевна осенью 1906 гада в Перми, в семье овдовевшего брата В. Д. Кувшинского, где ей пришлось воспитывать четырех племянников. По этой причине сюда довольно часто приезжал Николай Аполлонович Чарушин.

   Есть еще одно интересное обстоятельство, явившееся результатом контактов Мешкова с Чарушиным: Николай Васильевич неоднократно оказывал Чарушину финансовую поддержку для издания газеты в Вятке. Об этом сообщила мне из Томска народная учительница РСФСР, старый член партии, бестужевка Мария Петровна Кувшинская (жена одного из племянников Анны Дмитриевны Чарушиной), стипендиатка Мешкова, встречавшаяся с Чарушиным и Мешковым в Перми у Хлусевичей и Кувшинских.

   {63}

   Близость Мешкова к этим двум семьям - несомненная дань глубокого уважения, которое Николай Васильевич питал к ветеранам революционного движения. Вращаясь среди передовых представителей местной интеллигенции, Мешков не мог не знать о появившихся в Перми первых социал-демократических кружках и организациях, но имел о них лишь самое поверхностное представление.

   Надо оказать, что общественная жизнь России конца 90-х годов и начала XX века была уже не та, что 10-15 лет назад. В Петербурге оформился под руководством В. И. Ленина "Союз борьбы за освобождение рабочего класса", положивший начало марксистской рабочей партии в России.

   Энергично начали действовать социал-демократические организации в столице и в центральных промышленных районах страны. Организация "Союза борьбы .за освобождение рабочего класса" имела большое значение в развертывании революционной работы и рабочего движения на Урале.

   Известно, что в кругу близких людей Мешков говорил: "Самодержавие надо валить. Оно нам мешает". Однако не будем на основании этих слов делать вывод, что Николай Васильевич Мешков стал революционером. Революционером он не был. Под словом "нам" следует скорее понимать, что самодержавие мешает деловым кругам России, задерживает экономическое развитие страны. Основной же тормоз - отсутствие демократических свобод и политических прав у народа. Он неоднократно убеждался на личном опыте, каким тяжелым {64} грузом давит на деловую и общественную жизнь России самодержавие. С этим он сталкивался не только в Перми, но и в Нижнем Новгороде, Москве, Петербурге, особенно когда дело касалось народного просвещения.

   Свой протест против самодержавия Мешков выражает не только активной общественно-просветительской деятельностью. Он охотно материально и организационно поддерживает и отдельных лиц, и организации, чьи действия имеют революционный характер.

   Примерно в 1897 году Николай Васильевич Мешков познакомился с управляющим губернским акцизным управлением Александром Афанасьевичем Фотиевым, отцом Лидии Александровны, - человеком широкообразованным и большой личной порядочности. Знакомство быстро перешло во взаимную и искреннюю долголетнюю дружбу и оказало большое влияние на Мешкова.

   Этому способствовало и неожиданное событие. В марте 1901 года после демонстрации в Петербурге на площади у Казанского собора из столицы выслали в Пермь группу студентов (П. Н. Мостовенко, Е. А. Рогову, Е. П. Вошеву и др.). Вскоре за поддержку петербургской молодежи такая же участь постигла и киевлян. В Пермь приехали несколько высланных киевских студентов. В их числе был сын Александра Афанасьевича Фотиева Сергей Александрович, впоследствии профессор. Одновременно по той же причине оказалась в Перми его сестра Лидия Александровна Фотиева.

   Мешков встречался с молодыми Фотиевыми и их пермскими друзьями. Иногда он и сам {65} присутствовал на дискуссиях и спорах молодежи по политическим вопросам. Здесь Николай Васильевич впервые узнал, что незадолго до описываемых событий в Перми действовала подпольная социал-демократическая группа, именовавшая себя пермской "Группой освобождения рабочего класса". Одним из ведущих участников этой труппы был Иван Павлович Ладыжников, один из первых уральских марксистов. Много лет спустя Мешков будет часто с ним встречаться по издательским и прочим делам.

   Был знаком Николай Васильевич и с двумя другими членами "Группы освобождения рабочего класса": В. Н. Трапезниковым и П. А. Матвеевым.

   Между тем споры между социал-демократами и сторонниками либеральных народников и появившихся на политической арене их преемников - социалистов-революционеров (эсеров) - становились все острее. Но слабость пермской социал-демократической организации из-за недостаточной теоретической подготовки ее членов долгое время служила препятствием становлению и развитию здесь революционной социал-демократии.

   Летом 1901 года в Перми состоялся педагогический съезд, или учительские повторительные курсы народных учителей губерний. Предоставив свой дом для проведения учительского съезда на Набережной улице, Мешков привлек к себе внимание полиции и с этого времени постоянно был под подозрением. Более того, в газете "Искра" от 1 апреля 1902 года была помещена корреспонденция из Перми {66} об аресте большой группы участников революционного движения. Среди перечисленных в газете 18 человек был "купец (гласный - земства и думы) пароходовладелец Н. В. Мешков".

   Эта же газета 1 сентября 1902 года сообщала: "Купец Мешков, арестованный 6 февраля (см. No 19 "Искры"), был через 'несколько дней, после того как внес 10 тыс. рублей залога, выпущен..."

   Для воздействия на местную революционную молодежь и обращения ее "в свою веру" в Пермь во время учительского съезда приезжали наиболее популярные тогда вожди эсеров: Е. К. Брешко-Брешковская и Г. А. Гершуни. Побывал в Перми и идеолог либерального народничества Н. К. Михайловский (1842-1904). Но им не удалось захватить в Перми ключевые позиции в руководстве революционным движением: те и другие не верили в творческие силы масс и преклонялись перед стихийностью революционного движения, выражали интересы мелкой буржуазии. Эта их общность и привела к созданию в 1901 году объединенной организации уральских экономистов и эсеров - "Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров". "Союз" этот не был долговечным. В июне 1903 года Пермский комитет "Уральского союза", теоретические, тактические и организационные основы которого были подвергнуты сокрушительной критике на страницах ленинских работ и "Искры", потерявший под ударами Пермского комитета РСДРП поддержку рабочего класса, прекратил свое существование.

   {67}

   Вслед за этим, утратив свое влияние на массы, вынужден был самораспуститься и весь "Уральский союз социал-демократов и социалистов-революционеров". Одновременно под руководством агентов "Искры" в Екатеринбурге был организован Средне-Уральский комитет РСДРП*.

  

   * Очерки истории Пермской областной партийной организации.- Пермь, 1971. - С. 37.

  

   О событиях, связанных с учительскими курсами и Н. В. Мешковым, писала Лидия Александровна Фотиева: "Поначалу он плохо разбирался в партиях. Его охаживали эсеры. Я была у него на вечере, где была собрана пермская молодежь, человек пятьдесят. Гвоздем вечера была известная эсерка Брешко-Брешковская... Потом он понял, что эсеры не та партия, которой надо помогать, и одно время давал деньги меньшевикам. Потом разобрался и стал систематически помогать большевикам. С ним были связаны члены ЦК нашей партии. Я лично помню случай, когда надо было срочно найти средства, чтобы переправить за границу бежавшего из ссылки товарища-большевика. Мне поручили обратиться к "дяде Коле", как мы его звали. Не колеблясь ни секунды, он вынул 100 рублей и дал мне. Вообще, когда надо было помочь, он не колебался, даст нужную сумму да еще скажет: "Спасибо, что доверились" **.

  

   ** ГАПО. Из коллекции документов по фонду Н. В. Мешкова.

  

   Лидия Александровна писала эти строки в июне 1965 года. Но сейчас имеются документы {68} и свидетельства многих старых подпольщиков о большой организационной и материальной поддержке Мешковым революционеров разных направлений. "Неоднократно революционные организации вынуждены были обращаться к помощи Мешкова, когда нужно было внести полиции залог для освобождения арестованных товарищей", - пишут в сборнике "Революционеры Прикамья" М. С. Альперович * и Г. А. Митрофанова** в очерках о революционной деятельности Алексея Христофоровича Митрофанова, впоследствии члена ВЦИК, и Анны Николаевны Ягодниковой.

  

   * Революционеры Прикамья. - Пермь, 1966.- С. 336.

   ** Там же. - С. 741.

  

   В конце 1970 года я обратился к Лидии Александровне Фотиевой с просьбой подробнее рассказать о Мешкове. Мы встретились с ней в музее имени В. И. Ленина в Москве. "Николая Васильевича знали многие выдающиеся члены нашей партии, - рассказала Лидия Александровна, - и прежде всего, конечно, Леонид Борисович Красин, который и пригласил Мешкова в начале 1920 года работать в Народном комиссариате путей сообщения. Знали о его деятельности Кржижановский, Красиков и Мостовенко. Он щедро помогал революционным организациям. Я сама избежала второго ареста в Перми благодаря Мешкову. Правда, его тогда не было в городе, но его сестра Таисия Васильевна - волевая и энергичная женщина, связанная с нами. - помогла мне деньгами. Переодетая, я скрылась из Перми. Сначала в Самару, затем {69} через Сувалки и Берлин - в Женеву. А сколько людей вызволили его деньги из тюрем!".

   Очень интересный документ хранится в Центральном партийном архиве*. Это воспоминания сестры Николая Васильевича Таисии Васильевны Розановой-Мешковой, переданные архиву Лидией Александровной Фотиевой, с которой Розанову связывала многолетняя дружба. В этих воспоминаниях Таисия Васильевна пишет, что в 1900 году она познакомилась в Уфимской губернии с Владимиром Ильичом Лениным и его матерью Марией Александровной Ульяновой. Здесь же она была невольной свидетельницей встречи Владимира Ильича с тремя социал-демократами - представителями "Северного рабочего союза", объединяющего социал-демократов Владимирской, Костромской и Ярославской губерний. Один из приезжих - Владимир Александрович Носков - откровенно поделился с Розановой целями создаваемого "Северного рабочего союза" и заручился ее согласием о финансовой поддержке деятельности "Союза".

  

   * ЦПА ИМЛ, ф. 4, оп. 2, д. 2180, Розанова Т.

  

   Выполнила ли Таисия Васильевна свое обещание? В 1949 году Ивановское областное книжное издательство выпустило в свет книгу "Моя жизнь" М. А. Багаева, соратника В. А. Пескова по "Северному рабочему союзу". В ней Багаев подробно рассказывает об уфимской встрече Носкова с Розановой, "В Новгороде, - пишет Багаев, - меня ждало предложение выехать немедленно в Уфу и Пермь для связи с уральскими организациями {70} и получить деньги для "Союза". Из Уфы я отправился в Пермь, где от сестры пароходчика Н. В. Мешкова должен был получить крупную сумму для "Северного рабочего союза".

   Однако под разными предлогами Мешкова выдачу денег затягивала. Я понял, что она не доверяет мне крупной суммы, и я дал ей условленный на подобный случай адрес в Воронеже; куда она и перевела деньги"*.

  

   * Багаев М А. Моя жизнь. - Иванов, 1949. - С 140.

  

   Воспоминания Розановой-Мешковой и рассказ Багаева - важное подтверждение финансовой поддержки Н. В. Мешковым (деньги-то были его) социал-демократической организации уже в 1900-1901 гг. Кроме "Северного рабочего союза", аналогичную помощь получили Перми у Мешкова (1904) и сибирские социал-демократы. Об этом пишет в своих воспоминаниях, изданных в Томске (1961), старый коммунист Н. Н. Баранский **.

  

   ** Баранский Н. Н. В рядах сибирского социал-демократического союза. - Томск, 1961. - С. 40.

  

   Очень сложным оказалось положение Мешкова в период революционных событий 1905 года в Перми. Черносотенцы разбрасывали по городу листовки, призывающие к погромам и избиению бастующих рабочих и интеллигенции: Основным подстрекателем к забастовкам черносотенцы называли в листовках Мешкова, клеймя его кличкой "предателя и изменника".

   Текст листовок огласил на одном из заседаний губернского земского собрания 5 декабря гласный из Ирбитского уезда горный {71} инженер П. Е. Яргин. Он потребовал обсуждения мер, которые следует предпринять собранию для защиты пермских граждан от угроз погромщиков. Председатель собрания запретил обсуждение этого вопроса.

   Но не только финансовой поддержкой отмечается помощь Мешкова 'революционным организациям. А. В. Семченко в биографическом очерке о П. А. Матвееве пишет, что он (Матвеев) "...посещает нелегальные собрания, устраиваемые под видом увеселительных вечеров на квартире зубного врача М. И. Эмдина, в доме купца Н. В. Мешкова, в бесплатной библиотеке смышляевского общества" *. Из этого очерка мы узнаем, что барский особняк на Набережной улице служил его владельцу не только личной квартирой, не только был конторским помещением для управления делами пароходства (верхний этаж), но нередко принимал и иных гостей - и повторительные курсы учителей, и участников ряда нелегальных собраний, и товарищей из Москвы и Петербурга. Служил он и явочной квартирой.

  

   * Пермь: Путеводитель-справочник. - Пермь, 1970.- С. 80.

  

   Именно на эту сторону деятельности Мешкова и его сестры содержится намек в одном и очерков, опубликованных в "Пермской земской неделе" в 1916 году. Очерк начинается так: "Этот красивый дом уже не раз видел в своих стенах юную молодежь, слышал ее горячие речи и заветные мечты".

   О доме Мешкова пишет и старый большевик-пермяк М. П. Туркин (октябрь - ноябрь {72} 1905 года): "Решили создать, чтобы не дробить силы, объединенный комитет социал-демократов. Выборы на общем собрании членов организации (Мотовилиха и Пермь вместе) состоялись в доме Мешкова" *.

  

   * Под Красным знаменем. - Пермь, 1957. - С. 59.

  

   О предоставлении дома Мешкова курсам для проведения собрания пишет и И. С. Капцугович **.

  

   ** Капцугович И. С. История политической гибели эсеров на Урале. - Пермь, 1975. - С. 7.

  

   К этому времени агенты пермской охранки уже не раз "засекают" Мешкова по подозрению в помощи революционно настроенным лицам и организациям. В донесениях филеров все чаще упоминается его имя. Охранка получает все более точную информацию и о помощи Мешкова учительским курсам. Она узнает о сходках, которые устраивались под видом увеселительных прогулок. Для одной из таких прогулок Мешков предоставил пароход. Одновременно шло распространение "преступных воззваний" в Мотовилихннском, Добрянском и в ряде пермских заводов. Это тоже связывали с именем Мешкова.

   Жандармы приступили к активным действиям ***. Привожу текст из донесения Пермского губернского жандармского управления от 12 мая 1911 года на запрос департамента полиции. Департамент запрашивал пермских жандармов, "Не оказывает ли Мешков денежное воспомоществование издающейся в Петербурге газете "Звезда"-легальному органу социал-демократической рабочей партии" {73}. А вот и ответный текст, полученный департаментом полиции из Перми: "...Ввиду того, что при дознании было установлено, что Мешков пожертвовал значительную сумму на устройство названного съезда, предоставил свою квартиру для устройства одной из сходок, руководителем которой был известный Гершуни, и для помянутых выше загородных прогулок предоставлял один из своих пароходов, 7 марта 1902 года он был обыскан, арестован и по ходу такового был 11 того же марта из-под стражи освобожден под денежный залог в 10 тыс. рублей, а затем, согласно последовавшего в 23 день июня месяца 1903 года высочайшего повеления, дознание о Мешкове разрешено административным порядком, и он был подчинен гласному надзору полиции по месту его жительства в Самаре на один год".

  

   *** ГАПО, ф. 90/161, оп. 1, ад. хр. 80, л. 44.

  

   Немного ранее Мешкова были обысканы и арестованы В. А. Владимирский, член Пермского комитета РСДРП, В. М. Лихачев. Е. А. Рогова, А. П. Глушков, Ф. Н. и А. Н. Ягодниковы, В. Н. Трапезников, Е. Н. Вошева, М. И. Эмдин и др., кто в какой-то степени был связан с организацией курсов и "Союзом".

   Из этого донесения мы узнаем, что пермские жандармы накопили большое досье о противоправительственной деятельности Мешкова. В заключение они доносят: "Известный в городе как "филантроп", принимавший близкое участие в делах местных благотворительных и просветительных учреждений. Мешков впоследствии занял положение "патрона" {74} местной революционной публики и оказывал материальную поддержку "пострадавшим", субсидируя некоторых при поездках за границу и даже не отказывая в средствах на дела организации. Последнее известно исключительно по агентурным сведениям и определенными фактами не установлено. В Пермском районном отделении есть указание на обращение редакции издающейся в Перми газеты левого направления "Пермский край" к Мешкову о субсидировании средств для этой газеты. Вполне возможно, что Мешков оказывает денежное воспомоществованне и газете "Звезда"*.

  

   * ГАПО, ф. 90/161, оп. 1, ед. хр. 80, л. 44.

  

   Добавим, что это донесение пермских жандармов явится серьезным препятствием в общественной деятельности Мешкова, но это произойдет значительно позже.

   В одном отношении мы можем "поблагодарить" пермских жандармов. После ареста Мешкова всесторонне обмерили. Рост его оказался, согласно протоколу, "два аршина семь вершков", а телосложения "крепкого". Цвет волос темно-русый с сильной проседью на голове, усах и бакенбардах. Гладко острижен. Глаза обыкновенной величины. Дальнозоркий. "Носит пенсне для чтения и письма", - записал следователь. Очертание лба - узкий, высокий, прямой. Во всяком случае, благодаря "обследованию" мы можем представить, как выглядел Николай Васильевич Мешков в свои 53 года.

   В документах Нижегородского губернского {75} жандармского управления, хранящихся в государственном архиве Горьковской области, говорится о том, что "состоящий под гласным надзором пермский первой гильдии купец, Мешков Н. В. 25 апреля 1904 года прибыл в Н. Новгород для служебных дел, а 23 мая 1904 года выбыл в г. Вятку" *.

  

   * ГАПО, ф. 5, д. 23, л. 26, 39.

  

   К жандармскому донесению от 12 мая 1911 года, о котором мы выше говорили, приложена оправка Пермского адресного стола от 4 мая 1911 года: "Мешков Н. В., пермский купец, по адресному столу значится выбывшим 19 февраля с. г. в г. С.-Петербург".

   12 мая 1911 года жандармское управление сообщает своему столичному начальству: "Сам Мешков в г. Перми бывает крайне редко и по большей части в г. Самаре; в конце сего мая предполагает приехать в Пермь"**. Там же говорится, что Мешков в 1896 году выезжал за границу с лечебной целью, через Вену и Константинополь в Каир, был в Иерусалиме и возвратился в империю через Неаполь и Париж.

  

   ** ГАПО, ф. 90/16), оп. 1, ед. хр. 80, л. 45.

  

   Еще один вывод можно сделать из приведенного выше жандармского донесения. Написано оно в 1911 году, в период ожесточенного наступления реакции. Однако и в это тяжелое для революционных организаций время жандармы не относят Мешкова к числу покаявшихся "либералов", что в то время было обычным явлением. Наоборот, несмотря на внешнюю благопорядочность купца Мешкова, {76} они .именуют его "патроном местной революционной публики", считают, :что он не отказывает в средствах "на дела организации" (т. е. на дела революционной организации. - Р. Р.), и вполне допускают, "что Мешков оказывает денежное воспомоществование и газете "Звезда". О том, что жандармы считают Мешкова весьма неблагонадежным человеком, говорит и обнаруженный -мною в государственном архиве Куйбышевской области (ГАКО) циркуляр No 111669 департамента полиции всем начальникам губернских жандармских управлений и охранным отделениям *.

  

   * ГАКО, ф. 463, оп. 1, д. 1591, л. 3, 3 об.

  &nb