(Отеч. Записки 1867, ³юнь).
Замѣтки о Пушкинѣ и другихъ поэтахъ
К³евъ, 1897
Къ великому изумлен³ю тѣхъ, кто считаетъ стихи безполезными побрякушками, до сихъ поръ стихи у насъ не только пишутся, но нерѣдко даже и читаются, то-есть перечитываются до заучиван³я наизустъ. Какъ извѣстно изъ Тургенева, стихи бываютъ двухъ родовъ, сладк³е и несладк³е. Сладкихъ большинство нашихъ читателей терпѣть не можетъ; у насъ очень распространенъ такого рода вкусъ, для котораго, какъ бы хороши ни были сладк³е стихи, они кажутся невыносимо приторными. Поэтому, всего охотнѣе читаются несладк³е стихи, напримѣръ произведен³я г. Некрасова, старающагося обыкновенно вмѣстить въ свою поэз³ю сколь возможно больше прозы и горечи. Иногда въ силу такихъ старан³й у него и выходитъ одна проза; но это еще не составляетъ никакой бѣды: проза идетъ за поэз³ею безъ всякихъ затруднен³й. Гораздо хуже бываетъ, когда онъ не въ мѣру подпуститъ горечи: тогда, вмѣсто грустнаго впечатлѣн³я, онъ производитъ забавное. Такъ, напримѣръ, въ одномъ стихотворен³и, описывая жалкую участь какого-то чиновника, поэтъ говоритъ:
Петербургъ ему солонъ достался:
Въ наводненье жену потерялъ,
Цѣлый вѣкъ по квартирамъ таскался
И четырнадцать разъ погаралъ.
Четырнадцать разъ! Вотъ ужъ подлинно несчастная судьба! Куда ни переѣдетъ, непремѣнно погоритъ! Четырнадцать разъ! Кто не сжалится надъ столь плачевною участью, тотъ, конечно... расхохочется.
Но не одинъ г. Некрасовъ читается у насъ. Между прочимъ очень большой успѣхъ имѣли нѣкоторыя стихотворен³я гр. А. K. Толстаго. Для доказательства приведемъ одно стихотворен³е, которое всяк³й знаетъ, а если кто не знаетъ, то, конечно, не забудетъ, прочитавъ его здѣсь:
Ой кабъ Волга матушка да вспять побѣжала!
Кабы можно, братцы, начать жить сначала!
Ой кабы зимою цвѣты расцвѣтали!
Кабы мы любили, да не разлюбляли!
Кабы дно морское достать да измѣрить!
Кабы можно, братцы, краснымъ дѣвкамъ вѣрить!
Ой кабы всѣ бабы были молодицы!
Кабы въ полугарѣ поменьше водицы!
Кабы всегда чарка доходила до рту!
Да кабы приказныхъ по боку да къ чорту!
Да кабы звѣнели завсегда карманы!
Да кабы намъ, братцы, да свои кафтаны!
Да кабы голодный всяк³й день обѣдалъ!
Да батюшка-бъ нашь царь всю правду бы вѣдалъ!
Судьба гр. А. K. Толстаго, какъ поэта, именно тѣмъ и замѣчательна, что никто не замѣтилъ его выступлен³я на поэтическое поприще, никто не слѣдилъ за его дѣятельност³ю, никто не принималъ его въ разсчетъ, когда говорилъ о современныхъ русскихъ поэтахъ, а между тѣмъ нѣкоторыя его стихотворен³я, подобно приведенному, затвердились читателями не хуже чьихъ бы то ни было произведен³й. Еще въ недавнее время большой успѣхъ имѣли два его стихотворен³я: Пантелей-цѣлитель и Чужое горе.
Но вотъ это загадочное явлен³е должно разъясниться. Является наконецъ полное собран³е стихотворныхъ произведен³й графа А. К. Толстаго, большой томъ подъ принятымъ въ такихъ случаяхъ простымъ заглав³емъ: Стихотворен³я графа А.К.Толстаго. С.-Петербургъ. 1867. Съ большимъ любопытствомъ принялись мы за книгу, и нѣкоторое время, признаемся, были подъ очень дурнымъ впечатлѣн³емъ. Как³е плох³е стихи! Какое отсутств³е звучности и силы! То высокопарныя слова ее ладятъ съ прозаическимъ течен³емъ стиха; то выражен³я просты, но не видать и искры поэз³и, и кажется читаешь рубленную прозу. И, ко всему этому, безпрестанныя неловкости и ошибки въ языкѣ. Возьмемъ хоть первыя строки изъ послан³я къ И. С. Аксакову, перваго стихотворен³я въ въ сборникѣ:
Судя меня довольно строго,
Въ моихъ стихахъ находишь ты,
Что въ нихъ торжественности много
И слишкомъ мало простоты.
Это несомнѣнная проза, которая, вдобавокъ, при переложен³и въ стихи, испорчена вставкою лишнихъ словъ (что въ нихъ, и). Нужно бы такъ: судя меня довольно строго, ты находишь въ моихъ сгихахъ слишкомъ много торжественности, слишкомъ мало простоты. Подобныя вещи, которыя просто не даютъ читать, объ которыя спотыкаешься, какъ объ пень на дорогѣ, попадаются у гр. А. К. Толстаго на каждой страницѣ, да и не по одиночкѣ. Итакъ, мы читали страницу за страницей, продолжая считать гр. А. K. Толстаго за весьма слабаго поэта. Но что же? Вотъ попадается намъ стихотворен³е до того живое, теплое и прекрасно написанное, что вполнѣ увлекаетъ насъ. Черезъ нѣсколько страницъ другое, тамъ третье... Мы приходимъ къ мысли, что это человѣкъ, которому вполнѣ удалось нѣсколько истинно поэтическихъ произведен³й, но что они напрасно затеряны въ хламѣ, составляющемъ книгу. Читаемъ дальше - странное дѣло! Подъ впечатлѣн³емъ удачныхъ произведен³й поэта, въ которыхъ такъ полно высказалась его душа, мы начинаемъ яснѣе понимать его менѣе удачные стихи, находить въ нихъ настоящую поэз³ю. Книга какъ будто вся озаряется свѣтомъ, выходящимъ изъ нѣсколькихъ, наиболѣе яркихъ точекъ; мы убѣждаемся, наконецъ, что имѣемъ дѣло съ дѣйствительнымъ поэтомъ и начинаемъ сочувствовать ему въ каждомъ его душевномъ движен³и.
Открыт³е - по истинѣ неожиданное, но очень пр³ятное; и такъ у насъ еще лирикъ, и притомъ - скажемъ прямо и сразу - лирикъ глубоко симпатическ³й.
Безъискусственность - вотъ черта, чрезвычайно выгодно отличающая поэз³ю гр. А. К. Толстаго; при чемъ мы разумѣемъ именно только его лирическ³я стихотворен³я, а отнюдь не его драмы, романы и пр. Лирическ³я произведен³я представляютъ, безъ сомнѣн³я, лучшую сгорону его таланта. Въ силу этой-то безъискусственности вы найдете въ его стихахъ крайнюю небрежность, прозаизмъ, но въ тоже время всегда простоту, искренность и правду. Описываетъ-ли онъ природу, или свои душевныя чувства - читайте смѣло, потому что онъ пишетъ правду, пишетъ то, что видѣлъ, или что было у него на душѣ. Никакой фальши, никакой напряженности и натянутости у него нѣтъ. Онъ иногда выразится неловко и неправильно грамматически, очень часто дурно построитъ стихъ; но онъ никогда - извините за выражен³е - не заврется, какъ Некрасовъ, заставивш³й чиновника четырнадцать разъ погорѣть, или какъ завирались поэты даже гораздо больш³е, напримѣръ Лермонтовъ, написавш³й:
И Терекъ прыгаетъ, какъ львица
Съ косматой гривой на хребтѣ.
Львица отличается отъ льва, между прочимъ, и тѣмъ, что не имѣетъ никакого слѣда гривы. Замѣтимъ кстати, что невозможно быть правдивѣе и чище ото всего, похожаго на завиранье, чѣмъ нашъ велик³й Пушкинъ.
Иногда стихи гр. А. K. Толстаго кажутся высокопарными, то-есть содержащими слишкомъ много громкихъ словъ безъ соотвѣтствующихъ сильныхъ чувствъ и мыслей. Но вглядитесь ближе, и вы увидите, что поэтъ только слишкомъ просто и наивно употребляетъ эти громк³я слова, но употребляетъ ихъ въ настоящемъ смыслѣ. Онъ, такъ сказать, запросто говоритъ так³я вещи, которыя требуютъ громкаго, яркаго стиха; его-же стихъ часто очень слабъ.
И такъ, смѣло рекомендуемъ эту книгу читателямъ; пусть только онѣ довѣрятся поэту, пустъ подойдутъ къ нему просто, не думая, что ихъ хотятъ чѣмъ-то увлечь, ослѣпить, поразить,- и они найдуть въ книгѣ множество прекраснаго.
Что такое лирическ³й поэтъ? Это выразитель душевныхъ настроен³й, человѣкъ, воплощающ³й въ слово личныя человѣческ³я чувства и волнен³я, часто всѣмъ знакомыя, но неуловимыя въ рѣчь для людей, неимѣющихъ поэтическаго дара. Обыкновенно, впрочемъ, лирическ³е поэты бываютъ односторонни, то-есть они любятъ останавливаться только на нѣкоторыхъ настроен³яхъ, касаются только нѣкоторыхъ струнъ души, звуки которыхъ у нихъ выходятъ всего яснѣе и отчетливѣе. Таковъ, напримѣръ, Гейне, таковъ у насъ г. Некрасовъ. Въ такомъ случаѣ мы не получаемъ полнаго душевнаго образа, не видимъ передъ собой души со всѣми ея радостями и печалями. Но есть у насъ несравненный лирикъ, котораго простая и гармоническая душа, такъ сказать, не побоялась высказаться вполнѣ, во всѣхъ своихъ движен³яхъ, начиная отъ такого:
Духовной жаждою томимъ,
Въ пустынѣ мрачной я влачился,
и до такого:
Мнѣ не спится, нѣтъ огня...
Въ лирическихъ стихотворен³яхъ Пушкина мы имѣемъ полный душевный образъ, полный образъ прекрасныхъ мыслей и чувствъ, прекрасной русской души.
Къ какому-же разряду лириковъ мы причислимъ А. K. Толстаго? Есть у него любимыя темы, особенная отзывчивость на особенныя явлен³я? Оказывается, нѣтъ; онъ свободно отзывается на все; въ немъ не замѣтно однообраз³я или односторонней напряженности, такъ что и здѣсь мы получаемъ полный образъ, хотя выраженный часто очень слабо и неудачно. Но какъ дорога полнота, даже при слабомъ очеркѣ! Невольно чувствуешь жизнь, теплоту, душевную силу.
Вотъ одно изъ характеристическихъ стихотворен³й гр. А. К. Толстаго:
Коль любить, такъ безъ разсудку,
Коль грозить, такъ не на шутку
Коль ругнуть, такъ сгоряча,
Коль рубнуть, такъ ужь силеча,
Коли спорить, такъ ужь смѣло,
Коль карать, такъ ужь за дѣло,
Коль простить, такъ всей душой,
Коли пиръ, такъ пиръ горой!
Какъ это просто и живо! Пусть читатели прочтутъ въ самой книгѣ еще нѣсколько подобныхъ стихотворен³й, напримѣръ: "Хорошо тому, братцы, на свѣтѣ жить", "Не бож³имъ громомъ горе ударило", "Ты невѣдомое, незнаемое", "Порой, среди заботъ и жизненнаго шума", "Мнѣ въ душу полную ничтожной суеты", и пр.; всѣ эти искренн³я пѣсни даютъ намъ черты нѣкотораго душевнаго строя, нѣкотораго образа, къ которому нельзя не отнестись сочувственно.
Важный предметъ для лирическихъ пѣвцовъ составляютъ любовныя пѣсни. Любовь - самое живое и глубокое изъ личныхъ отношен³й человѣка, слѣдовательно, по преимуществу предметъ лирики. У полнаго поэта, чуждаго односторонности, должны быть выражены всѣ фазисы этого чувства; такъ это и есть, напримѣръ, у Пушкина, и этого нѣтъ, напримѣръ, у Гейне или г. Некрасова. Пѣсни гр. А. К. Толстаго очевидно представляютъ черты вполнѣ развитаго чувства. Вотъ прелестное стихотворен³е этого рода:
Западъ гаснетъ въ дали блѣдно-розовой,
Звѣзды небо усѣяли чистое,
Соловей свищетъ въ рощѣ березовой,
И травою запахло душистою.
Знаю, что къ тебѣ въ думушку вкралося,
Знаю сердца немолчныя жалобы;
Не хочу я, чтобъ ты притворялася
И къ улыбкѣ себя принуждала-бы.
Твое сердце болить безотрадное,
Въ немъ не свѣтитъ звѣзда ни единая -
Плачь свободно, моя ненаглядная,
Пока пѣсня звучить соловьиная,
Соловьиная пѣсня унылая,
Что какъ жалоба катится слезная;
Плачь, душа моя, плачь, моя милая -
Тебя небо лишь слушаетъ звѣздное!
Тутъ слышится та чистая и глубокая нѣжность къ женщинѣ, которая, по справедливому замѣчан³ю одного критика, свойственна только русской поэз³и. Эта нѣжность не только поглощаетъ сладостраст³е, но становится выше самой страсти и переходитъ въ простыя, но высоко-человѣчественныя отношен³я къ предмету любви. Вотъ другое не менѣе прелестное и нѣжное стихотворен³е гр. А. K. Толстаго:
Осень. Обсыпается весь нашъ бѣдный садь,
Листья пожелтѣлые по вѣтру летятъ;
Лишь вдали красуются, тамъ, на днѣ долинъ,
Кисти ярко-красныя вянущихъ рябинъ.
Весело и горестно сердцу моему,
Молча твои рученьки грѣю я и жму,
Въ очи тебѣ глядючи, молча слезы лью,
Не умѣю высказатъ, какъ тебя люблю!
Какая чистота чувства и какая сила! Чтобы указать на нѣкоторыя друг³я стороны таланта графа А. К.. Толстаго, выпишемъ еще одно стихотворен³е.
По греблѣ неровной и тряской
Вдоль мокрыхъ рыбачьихъ сѣтей
Дорожная ѣдетъ коляска;
Сижу я задумчиво въ ней.
Сижу и смотрю я дорогой
На сѣрый и пасмурный день,
На озера берегъ отлог³й,
На дальн³й дымокъ деревень.
По греблѣ, со взглдомъ угрюмымъ,
Проходитъ оборванный жидъ;
Изъ озера съ пѣной и шумомъ
Вода черезъ греблю бѣжитъ;
Тамъ мальчикъ играетъ на дудкѣ,
Забившись въ зеленый тростникъ;
Въ испутѣ взлетѣвш³я утки
Надъ озеромъ подняли крикъ;
Близъ мельницы старой и шаткой
Сидятъ на травѣ мужики;
Телега съ разбитой лошадкой
Лѣниво подвозитъ мѣшки...
Мнѣ кажется все такъ знакомо,
Хоть не былъ я здѣсь никогда,
И крыша далекаго дома,
И мальчикъ, и лѣсъ, и вода,
И мельницы говоръ унылый,
И ветхое въ полѣ гумно -
Все это когда-то ужь было,
Но мною забыто давно.
Такъ точно ступала лошадка,
Так³е-жъ тащила мѣшки;
Так³е-жь у мельницы шаткой
Сидѣли въ травѣ мужики;
И такъ-же шелъ жидъ бородатый,
И такъ-же шумѣла вода -
Все это ужъ было когда-то,
Но только не помню когда...
Вотъ картина, нарисованная вѣрными и простыми красками; сверхъ того уловлено весьма тонкое душевное настроен³е, одно изъ тѣхъ странныхъ мгновен³й, когда настоящее кажется повторен³емъ чего-то давно бывшаго - притомъ уловлено совершенно просто, безъ всякаго подхода, безъ всякаго напряжн³я. Стихъ такъ простъ, что едва поднимается надъ прозою; между тѣмъ поэтическое впечатлѣн³е совершенно полно.
И такъ гр. А. К. Толстой обладаетъ драгоцѣнными поэтическими достоинствами, которыя, къ сожалѣн³ю, не всегда лишь проявляются въ полной силѣ и красѣ. Будемъ надѣяться, что впередъ они будутъ выказываться и чаще и явственнѣе.