Шпажинский Ипполит Васильевич - Майорша, Страница 3 - Книги

gn="justify"> Паша. Да на Волжина, Григор³я Петровича.

Андрей. Ну?

Паша [съ улыбкою]. Не дивимъ мы его. Сказала ей: ему, молъ, въ насъ и примѣтить нечего - вспыхнула.

Андрей [значительно сдвинувъ брови]. Отъ этого. Гмъ!

Паша [робко]. Да вѣдь къ слову пришлось про Волжина-то, Андрей Филатычъ. Она и прежде была неспокойна.

Андрей. Будетъ!

Паша. На нее какъ найдетъ, самъ знаешь... [Застѣнчиво]. Опять же, насъ вмѣстѣ видѣла... приласкалъ ты...

Андрей [съ горечью]. Нужны мы ей, какъ же! [Паша испуганно смотритъ на мужа]. Нѣтъ, Прасковья, у меня пелена съ глазъ спадать стала. Видѣлъ я вчерась, какъ Федосья Игнатьевна господина Волжина въ лодкѣ катала, сама гребла. Взмахнетъ веслами - грудь на выкатѣ, сама извивается, брызгами его обдаетъ, смѣется... Пѣсню потомъ затянула. И пѣла-жъ! По водѣ понеслось, въ лѣсу откликалось, въ тростникахъ замирало, заслушаться надо! А выплыли на стремнину, какъ вскочитъ, да ну лодку качать! "Утоплю,- кричитъ. - Что, боитесь?! Бойтесь меня, Григор³й Петровичъ, я страшная"!- Это что-жъ будетъ такое, а?... Нѣтъ, Паша, у меня на эти дѣла глазъ зорокъ. [Отходитъ и смотритъ на прудъ].

Паша [про себя]. Господи, опять бѣда!.. Какъ говорилъ-то! [Печальная тихо идетъ къ калиткѣ].

Андрей. Паша!

Паша [останавливаясь]. А?

Андрей. Волжинъ съ Провомъ сюда гребутъ. Чай пить позову. Накрой-ка въ саду. Федосья у матери?

Паша. Къ ней пошла.

Андрей. Ну, такъ живѣе. [Паша уходитъ въ домъ]. Сюда гребите, ко мнѣ! Берегъ крѣпк³й, не вязко.

ЯВЛЕН²Е VII.

Андрей, Волжинъ и Провъ [подъѣзжаютъ въ лодкѣ]. Паша и Иванъ Хохуля.

Андрей. Накатались? [Киваетъ на бреденъ на лодкѣ]. Иль рыбу ловили?

Волжинъ. Нѣтъ, Прова разсказы слушалъ.

[Андрей помогаетъ Волжину выйти на берегъ. Паша выходитъ изъ дона съ чайнымъ приборомъ на подносѣ и скатертью. За нею Хохуля несетъ самоваръ].

Паша. Пособи-ка, Иванъ. Такъ. Стульевъ изъ горницы вынеси. [Приготовляетъ чай. Хохуля уходитъ въ домъ].

Андрей. Старикъ у насъ мастеръ разсказывать, Милости просимъ, Григор³й Петровичъ, чайку попить съ нами. А ты, Провъ, погляди-ка на мельницѣ. Виногробск³е, видѣлъ я, возы подвезли.

Провъ. Пойду, батюшка. [Привязавъ лодку, уходитъ].

Андрей. Мужикъ добрый. Про что-жъ онъ вамъ?

Волжинъ. Все про курганъ.

Андрей. Вонъ энтотъ? [Указываетъ черезъ прутъ влѣво]. Костянымъ называется. Каждый годъ изъ него по овражкамъ страсть костей вымываетъ. Просимъ покорно! [Идутъ съ Волжинымъ къ калиткѣ]. Сѣча въ татарщину была тутъ великая. [Пропускаетъ Волжина въ калитку]. Пожалуйте! По веснѣ нонче кувшинчикъ съ монетками вымыло, да копье мурзамецкое.

Паша [на поклонъ Волжина]. Здраствуйте, Григор³й Петровичъ!

Андрей [Ивану, выносящему стулья]. А Федосья Игнатьевна? Проси чай, молъ, кушать. И матушку зови. [Иванъ уходитъ. Подавая Волжину стулъ]. Просимъ покорно. [Пашѣ]. Искрестилъ баринъ нашъ прудъ вдоль и поперекъ, всѣ мѣста, чай, спозналъ. Вчерась съ ма³оршею... [Волжину], то бишь, тетенькой вашей... кататься изволили?

ЯВЛЕН²Е VIII.

Андрей, Волжинъ, Паша, Фена и Авдотья Ивановна.

Феня [въ дверяхъ, съ распущенными волосами]. Каталась. Глядите, какова! [Встряхиваетъ годовой]. Точно русалка.

Авдотья Ивановна [входитъ]. Велѣла мнѣ, старухѣ, волосы себѣ расчесывать, хе-хе! [Волжину]. Здравствуйте, баринъ! - Сызмальства это любила. Нѣтъ-нѣтъ, да скажетъ, бывало: ну-ка, мать, возьми гребень, побалуй. [Обѣ садятся къ столу. Феня рядомъ съ Волжинымъ. Паша проворно наливаетъ и подаетъ чай].

Андрей. Такъ-то пригляднѣе будетъ.

Феня [Волжину]. На русалку похожа?

Волжинъ [улыбаясь]. Не совсѣмъ.

Феня. А как³я же русалки бываютъ?

Авдотья Ивановна. И, матушка, кто ихъ видалъ!

Феня. Да Григор³й Петровичъ первый тебѣ. Говоритъ, я не похожа, значитъ, настоящихъ видалъ.

Волжинъ [разсѣянно слушавш³й, вынимаетъ сигару]. Курить позволяется?

Авдотья Ивановна. Кури батюшка, кури. Мы не старой вѣры. [Волжинъ закуриваетъ].

Андрей. Ха! [Волжину]. Только было Федосья Игнатьевна разошлась, про русалокъ вамъ, пригожа-ль такъ, а вы... ха-ха! о табакѣ!

Паша [робко] Между рѣчью-то отчего-жъ? [Андрей сурово взглянулъ на жену].

Феня [Пашѣ]. Заступка не къ мѣсту, что въ косу дурманъ.

Авдотья Ивановна [съ ирон³ей]. Да тебѣ, матушка, въ косу теперь ничего не воткнешь: расплетенная, хе-хе-хе!

Андрей [съ ирон³ей]. Что-жъ, и отъ ума, матушка, обмолвка случается. На-ка, Паша, налей! Григор³й Петровичъ, сливочекъ не угодно ли? Федосья Игнатьевна... Просимъ покорно! Въ старину разсказывали, когда русалки эти водились, сидятъ въ тростникахъ онѣ, волосы зеленые чешутъ, на мѣсяцъ глядятъ, пѣсни поютъ заунывныя, да молодца, что пройдетъ иль поѣдетъ, къ себѣ поджидаютъ. А завидѣли - хохотъ, игра пойдетъ у нихъ, плещутся, зовутъ молодца къ себѣ въ рѣку идти. Тѣломъ что молоко бѣлы, изумрудами очи горятъ, красивы на диво! А не стерпитъ молодецъ, кинется,- ко дну, какъ топоръ, пойдетъ. Больше не надобенъ. Вотъ каковы эти русалки, Федосья Игнатьевна, были. Можетъ и нонѣ между насъ онѣ водятся, не въ водѣ живутъ только. Знавали такихъ-то, Григор³й Петровичъ? [Выразительно взглянулъ на Феню и пьетъ чай].

Волжинъ. Да или нѣтъ - не интересно. А за разсказъ спасибо. Хорошъ.

Феня [смотритъ передъ собою, облокотившись на руки]. Хорошъ да не полонъ. Про то, какъ цѣлуютъ, милуютъ русалки молодца - умолчалъ Андрей Филатычъ. А затѣмъ онъ имъ, молодецъ этотъ, и надобенъ.

Андрей [вспыхнулъ, но сдержался]. Такъ и знать будемъ.

Авдотья Ивановна [значительно]. Отъ лишняго знатья разумомъ будешь богаче, Андрей Филатычъ.

Паша [съ мольбой и укоромъ]. Маменька!

Волжинъ [съ недоумѣн³емъ]. Странно, господа, почему этотъ разговоръ о русалкахъ повл³ялъ на васъ какъ-то... особенно?

Андрей [злобно взглянувъ на Феню]. И вамъ, Григор³й Петровичъ, слово въ немъ выпало, хорошее, да вы не примѣтили, иль примѣтить не захотѣли. А вѣдь это обида.

Волжинъ. Кому? Что вы! Вотъ ужъ далекъ отъ всякой обиды!

Паша [подавая ему чай, ласково]. И, полноте, шутки все. Шутитъ Андрей Филатычъ.

Андрей. Шучу я, Федосья Игнатьевна?

Феня [кусая губы, гнѣвно]. Вздоръ мелешь! [Сильнымъ движен³емъ руки отбрасываетъ волосы назадъ, проворно собираетъ ихъ и закалываетъ въ косу].

Андрей. Ха-ха! и русалкой вамъ быть не охота больше!

Паша [въ смущен³и наклоняется къ мужу]. Перестань, Андрюша.

Андрей [досадливо]. Постой! [Фенѣ]. Волосы-то скрутили. И зачѣмъ, если не требуется, хе-хе! Не къ мѣсту если!

Феня [поблѣднѣла и встала]. Андрей!

Волжинъ [вставая, Фенѣ]. Что съ вами?

Феня. Оставьте. [Отходитъ. Андрею]. Къ мѣсту, или не къ мѣсту - не твоего ума дѣло.

Андрей. Моего вышло, коль вашу честь съ мѣста подняло.

Феня. Каковъ бы онъ ни былъ тамъ, умъ-то твой, все-же выше головы своей ты не прыгнешь, дальше круга своего не заѣдешь. Твое - все тутъ! [Киваетъ на Пашу, робко опустившую голову]. И больше тебѣ взять нечего. Вотъ какъ: еслибъ въ тебѣ демонъ сидѣлъ, такъ и тотъ объ меня рога обломаетъ.

Андрей. Та-акъ-съ! [Порывисто всталъ и шагнулъ къ Фенѣ. Паша въ испугѣ схватываетъ его за руку. Онъ такъ тряхнулъ ею, что Паша падаетъ].

ПАША. Ой!

Волжинъ [бросается къ ней и заботливо помогаетъ ей встать]. Ушиблись?.. Больно?..

Паша [оправляется]. Нѣтъ... Я сама... оступилась... Ничего.

Авдотья Ивановна [подходя къ Пашѣ, Андрею]. Звѣрь!

Феня. Ха-ха-ха! Поди, вонъ жерновъ подъ дубомъ лежитъ, свороти его, а жена вѣдь хрупка. Ха-ха-ха! Григор³й Петровичъ, пойдемте отсюда по добру по здорову, а то здѣсь колья изъ забора повылетятъ, черепки зазвенятъ, кости трещать начнутъ! Какъ расходится Андрей Филатычъ-Бова, всѣ лягушки въ болотѣ со страху попрячутся. Ха-ха-ха!

[Уходитъ черезъ калитку. За нею слѣдуетъ Волгинъ. Андрей, сжавъ кулаки и стиснувъ зубы, смотритъ на уходящихъ. Авдотья Ивановна около Паши, которая горько плачетъ].

ЗАНАВѢСЪ.

ДѢЙСТВ²Е ЧЕТВЕРТОЕ

Сцена: комната второго акта, но приспособленная къ помѣщен³ю Волжина. Теперь въ ней спальный диванъ, ломберный столъ, замѣняющ³й туалетный и письменный. Возлѣ, на стулѣ, закрытая полотномъ картина. По положен³ю вещей Волжина видно, что онъ собирается въ дорогу.

ЯВЛЕН²Е I.

Волжинъ [затягиваетъ ремни сакъ-вояжа] и Архипъ.

Архипъ. Дайте, сударь, я помогу-съ! Сами безпокоиться изволите.

Волжинъ. Спасибо! Я всегда самъ.

Архипъ. А то позвольте. Ужъ если "ма³оршѣ" служимъ такъ вамъ, барину природному, и Богъ велѣлъ. [Молчан³е]. Григор³й Петровичъ!

Волжинъ. Что, милый?

Архипъ. Какъ полагаете, кто такая наша "ма³орша" будетъ?

Волжинъ. Какъ "кто!" Дядина жена, конечно.

Архипъ. Жена!.. Жена-то она жена, да что она за птица-съ?

Волжинъ [затянулъ сакъ и отодвигаетъ его къ сторонѣ]. Это меня не касается и ты отлично сдѣлаешь, братецъ, если птицъ оставишь въ покоѣ.

Архипъ [ворчливо, про себя]. Ни пава она, ни ворона. [Молчан³е. Волжинъ кое-что перебираетъ на столѣ]. Григор³й Петровичъ!

Волжинъ. Что?

Архипъ. Вы дяденьку своего любите?

Волжинъ. Люблю.

Архипъ. И жалѣете?

Волжинъ. Положимъ. Что же дальше?

Архипъ. Какъ повашему - на человѣка онъ тепереча походитъ, какъ быть должно?

Волжинъ [съ усмѣшкою]. На кого же потвоему?

Архипъ. Да на ту вотъ самую "грымзу", н-да! И всему этому "ма³орша" причиной.

Волжинъ. Ха-ха-ха! Ты, Архипъ, врешь жестоко. Нехорошо, любезный.

Архипъ. Да ужъ вѣрно-съ. Спервоначала онъ все еще индюкомъ около нея обхаживалъ, - нѣтъ, нѣтъ, да крылья распуститъ... [Подражаетъ индюку, когда тотъ шуршитъ распущенными до земли крыльями] чукъ! фррръ!.. Ну, и расхорохорится, бывало. А теперь - ни гу-гу! Тьфу! А на меня рычитъ, злющ³й сталъ, у-у-у! [Молчан³е]. Григор³й Петровичъ, нонче вы отъ насъ ѣдете. Увезите насъ съ собою-съ.

Волжинъ. Васъ? ха-ха-ха! Что ты Архипъ!

Архипъ. Сказано: "бѣгай злаго". А "ма³орша" пусть себѣ въ одиночку куражится...

Феня [за сценой]. Архипъ!

Архипъ [съежился]. Эхъ! [Проворно приглаживаетъ волосы и оправляется]. Иду-съ! [Убѣгаетъ въ правую дверь].

Волжинъ. Хмъ, оба вы съ дядюшкой хороши. Да, "ма³орша" ой-ой! Карягинъ не вамъ чета, друзья мои, а какъ она съ нимъ!.. [Подумавъ]. Но во всемъ этомъ драма какая-то кроется. Что-то есть въ воздухѣ, будто передъ грозою...

ЯВЛЕН²Е II.

Волжинъ и Анна Захаровна.

Анна Захаровна. Здравствуйте-съ!

Волжинъ [удивленно]. Здравствуйте. Анна Захаровна. Тиши моего здѣсь нѣту?

Волжинъ. Какого Тиши?

Анна Захаровна. Сына моего-съ. Я Тишина мать.

Волжинъ. Извините, я никакого Тиши не знаю... и здѣсь никого посторонняго нѣтъ.

Анна Захаровна [съ плачемъ]. Да гдѣ же онъ, батюшка, гдѣ? Я, Григор³й Петровичъ, вашу маменьку знала и васъ самихъ маленькихъ помню... Куда же мой Тиша дѣвался? Прямехонько изъ города я. Привезли ихъ вѣнчать: Тишу и Анципетрову, отца протопопа дочь... Народу полна церковь. Только къ аналою-то ихъ подвели, а онъ, Тиша то мой, шаферу своему... ихн³й же, казначейск³й: "Голубчикъ, говоритъ, ради Христа, стань вмѣсто меня"... Господи! Становиха Перевертайлова все мнѣ это разсказывала. "Вертится, говоритъ, мечется - срамъ глядѣть"! Казначей Иванъ Павлычъ, дай ему Богъ царств³е небес... тьфу! то-бишь доброе здрав³е... ужъ пригрозилъ. Начали вѣнчать. Только начали, а онъ, сударь мой, какъ ахнетъ изъ церкви-то, какъ дастъ стрекача!.. "Держи! держи!" Куда-те, - и слѣдъ простылъ!.. Осрамилъ онъ меня, въ конецъ осрамилъ!.. [Плачетъ, закрывъ глаза платкомъ].

ЯВЛЕН²Е III.

Волжинъ, Анна Захаровна и Териховъ.

Териховъ [входя]. Вы зачѣмъ-съ?

Анна Захаровна. Батюшка, Максимъ Гаврилычъ, Тиша мой изъ-подъ вѣнца убѣжалъ!..

Териховъ. Ни до васъ, ни до Тиши никакого мнѣ дѣла нѣтъ-съ. Какъ вы осмѣлились!..

Анна Захаровна. Я мать! Пропалъ вѣдь онъ, батюшка, искали, искали...

Териховъ. Опять свое! [Наступаетъ]. Да какъ вы смѣли носъ сюда показать!..

Волжинъ [удерживая его]. Дядя, дядя, что вы!

Териховъ. Да знаешь ты, кто она, эта женщина, знаешь?

Волжинъ. Не знаю. Но какъ же можно...

Териховъ. Нѣтъ, позволь! Она сплетница, колотырка! У нея на языкѣ шило наточишь!

Анна Захаровна [грубо]. Что-жъ языкъ мой - брусокъ что ли по вашему?

Териховъ. Вонъ! сейчасъ... или я... [Наступаетъ].

Волжинъ [опять удерживаетъ]. Дядя, да полно вамъ!

Анна Захаровна. Хорошо, когда такъ! Только-бъ мнѣ Тишу найти... Ужъ будутъ у тебя дегтемъ ворота вымазаны!

Териховъ [рванулся]. Ахъ ты...

Анна Захаровна [вылетая въ заднюю дверь]. Будутъ, будутъ! Провалиться, если не вымажу!

ЯВЛЕН²Е IV.

Волжинъ и Териховъ.

Териховъ [въ изнеможен³и опускается на диванъ]. Охъ, проклятая!

Волжинъ. Какъ можно такъ выходить изъ себя! Успокойтесь пожалуйста. Не дать ли вамъ чего-нибудь... хоть воды съ сахаромъ?..

Териховъ. Воды съ сахаромъ! Какая тутъ, другъ мой, вода съ сахаромъ... эхъ!.. "Дуракъ ты, дядя,- думаешь - дуракъ!" Правда, Гриша?

Волжинъ. Вздоръ какой!

Териховъ. Нѣтъ, вѣрно. Я самъ себѣ опостылѣлъ, Ты Архипа спроси... [Волжинъ отвертывается, чтобы скрыть улыбку] Эта бест³я въ глаза мнѣ так³я истины высказываетъ... Да я самъ, самъ чувствую... А ты, мой милый, рѣшительно ѣдешь сегодня?

Волжинъ. Да, дядя.

Териховъ. Эк³й ты, чтобы еще погостить!.. Да нѣтъ, я знаю - тебѣ не нравится... тебѣ все здѣсь не нравится.

Волжинъ. Что скажете! Ужъ это совсѣмъ нехорошо, дядя,

Териховъ. Послушай, а.. а Феня?

Волжинъ. Что?

Териховъ. Ну, какъ... какъ она... какова?.. и... и... словомъ, что ты про нее скажешь?

Волжинъ. Кромѣ хорошаго ничего.

Териховъ [тяжело вздохнувъ]. Эхъ, Гришуха!.. [Всталъ, обнялъ Волжина одною рукою, хотѣлъ что-то сказать, но всхлипнулъ и поспѣшно утеръ рукавомъ слезу]. Пойдемъ! Отъ матери твоей кой-как³я бумаги остались. Возьми. Волосики твои берегла покойница, какъ ленъ бѣленьк³е, каракульки твои - все цѣло. Пойдемъ. [Обнявшись, идетъ съ нимъ въ дѣвой двери, во задерживается]. Гриша! когда умирать стану, позову тебя, не откажи...

Волжинъ. Ахъ, дядя, что вы говорите сегодня!

Териховъ. Не за горами другъ, близко! [Уходятъ].

ЯВЛЕН²Е V.

Феня и Сладневъ.

Феня [тихо входитъ справа и озирается]. Собрался. [Подходитъ въ картинѣ, задумчиво откинула полотно, взглянула; опустивъ полотно, ходитъ]. Уѣзжай, уѣзжай... [садится и задумывается].

Сладневъ [входитъ изъ задней двери]. Ma belle! [Цѣлуетъ ея ручки]. Что можетъ быть пр³ятнѣе, если сразу найдешь, кого ищешь! Ѣду сюда - думаю о васъ. Вхожу - вы первая...

Феня [прерываетъ]. А что, если намъ взять, да въ Москву прокатиться, Сергѣй Дмитричъ?

Сладневъ [озадаченъ]. Въ Москву!.. А чтобы вы думали, вотъ мысль! [Прищелкнувъ пальцами] вотъ блестящая мысль. Знаете-ли, я просто въ восторгѣ.

Феня. Очень рада.

Сладневъ. Да, да!..

"Москва! Какъ много въ этомъ звукѣ

"Для сердца русскаго слилось!"

Возьмите - эта, эта маститая старина соборовъ. Как³я воспоминан³я! Тутъ Васил³й Блаженный. Что за главы, что за поразительныя главы! Спасск³я ворота, въ которыя нѣкогда въѣзжалъ Пожарск³й и на которыхъ премило играютъ куранты. И какъ разъ - Лобное мѣсто, гдѣ рубили, рубили и рубили! Тамъ сундучный рядъ, пирожки - объяден³е, и что за квасъ!.. Блескъ и великолѣп³е дворцовъ. Малахитъ, бронзы, мраморы... И вездѣ орлы, на рѣшеткахъ, на башняхъ орлы!.. Видъ на Замоскворѣчье приводитъ въ восторгъ... Тамъ пыхтятъ фабрики, здѣсь свистятъ и снуютъ пароходы. Впрочемъ, это по Невѣ, хе-хе! Но и въ Москвѣ - что-то туэрное... Прелесть, прелесть! Я вамъ все покажу. Театры, музеи, галлереи - все! Я буду вдыхать въ себя ароматъ вашихъ впечатлѣн³й и... и буду блаженствовать.

Феня. Будемъ блаженствовать. Но Максимъ Гаврилычъ надуется.

Сладневъ. Онъ? Пустяки! Ужъ это было бы такъ глупо, такъ глупо!.. Конечно, онъ не понимаетъ. Между нами, онъ-таки порядочный пентюхъ.

Феня. Вотъ какъ! А еще другомъ его называетесь.

Сладневъ. Ну да, я другъ, конечно, но что онъ не умѣетъ цѣнить, не можетъ возвыситься до... до того отношен³я къ обожаемому существу, какъ nous autres, которые умѣли служить, такъ это я въ глаза ему говорю. О, мы... мы умѣли! Однако, пора. Я Максиму Гаврилычу скажу, и все будетъ устроено. Будьте покойны. Je connais le mot, [цѣлуетъ ея руку] и все устроиться, какъ нельзя лучше.

Феня. Куда же вы торопитесь?

Сладневъ. А-а... знаете ли, хлопоты по части финансовъ, сборы и все... Съ женщинами объ этомъ не говорятъ, нѣтъ, нѣтъ! И, если женщины стали такъ матер³альны, что даже самому Купидону вручили счеты и записную книжку... бѣдный божокъ!.. то въ этомъ виноваты мы сами и вѣкъ нашъ, грубый, отвратительный вѣкъ желѣза, крови и денегъ. Но я ухожу. [Въ сторону]. Махну къ Карягину.

Феня. Постойте! Я, можетъ, еще не поѣду.

Сладневъ. Какъ такъ?

Феня. Да право! Капризна я стала, какъ ребенокъ больной.

Сладневъ. О-о, прелестная моя! Какъ это дивно идетъ къ женщинѣ! [Цѣлуетъ ея ручки]. Очаровательно!.. Въ такомъ случаѣ, поѣдемъ хоть изъ каприза, но только поѣдемъ. C'est fini! [Быстро идетъ въ двери и грузно наталкивается на входящаго Волжина]. Ахъ!.. pardon, cher ami!.. Какая неловкость, Боже мой! [Уходитъ].

ЯВЛЕН²Е VI.

Феня и Волжинъ.

Феня. Уѣзжаете?

Волжинъ. Да.

Феня. Скучно у насъ?

Волжинъ Я нигдѣ не скучаю.

Феня. И всегда вы такой... со всѣми?

Волжинъ. Какой?

Феня. Ну вотъ такой... словно одни вы и нѣтъ около васъ никого.

Волжинъ. А искусство?

Феня. Полотно-то, да краски ваши?

Волжинъ. Не полотно и краски, а это нѣчто такое, чему всю душу надо отдать, Федосья Игнатьевна. Художникъ живетъ всѣмъ, что проникаетъ въ нее, но не можетъ предаться одному, женщинѣ, напримѣръ, будь она само совершенство. Поэтому правда, что художникъ одинокъ и что будто "около меня нѣтъ никого". Такъ и быть должно.

Феня [встряхнувъ головою]. Не надо же! [Рѣзко]. Уѣзжайте, когда такъ. Никто не заплачетъ. Уѣзжайте! [Быстро уходитъ].

Волжинъ. Смѣшная! Красива у нея эта смѣна выражен³й: то свѣтъ, то тѣни; то сверкнутъ глаза, то смѣются и дразнятъ, то разомъ потухнутъ, будто вся жизнь въ ней отхлынетъ глубоко, глубоко, и тамъ притаится. Для портрета оригиналъ самый неудобный. [Взявъ со стула картину и папку съ рисунками, уходитъ въ заднюю дверь].

Феня [входитъ]. Что мнѣ въ немъ? Пусть себѣ ѣдетъ... залетный!.. Какъ онъ сказалъ-то? Увидалъ человѣка - и мимо... На минутку занятенъ, а тамъ друг³е, еще и еще... Точно облако на облакомъ мимо по вѣтру, а онъ будетъ только посматривать, весь въ себѣ, никому ничего... Эка цаца, сокровище какое! Злость разбираетъ. Охъ, ужъ и замутила бы! Такъ бы замутила, чтобъ въ душу ему ясную тучу вогнать, чтобъ почернѣло въ ней, да молоньей по сердцу жгло, жгло!.. Тогда носъ бы повѣсилъ! А повѣсилъ - не нуженъ, самъ мимо иди, а ужъ я буду посматривать.

Волжинъ [входитъ и собираетъ всѣ остальныя вещи].

Феня [глухо]. Вы въ Москву?

Волжинъ. Да.

Феня. Жить тамъ будете?

Волжинъ. Первое время тамъ.

Феня. Тамъ. А-а... [отвертывается] если я пр³ѣду, рады мнѣ будете? [Молчан³е. Быстро повертывается въ нему и почти прикрикиваеть]. Говорите же: рады иль нѣтъ?.. Наказанье!

Волжинъ. Отчего же... Но зачѣмъ вамъ въ Москву?

Феня. "Отчего же", "зачѣмъ"!.. Вотъ что: хорошо, что картину вашу убрали, не то - быть бы ей въ клочкахъ. [Отходитъ къ двери].

Волжинъ. Вотъ это прекрасно!

Феня. Глупо, еще какъ глупо-то! [Хотѣла уйти, но задерживается, не оставляя двери]. Такъ я же пр³ѣду... [Громко]. Слышите вы?

Волжинъ. Пр³ѣзжайте.

Феня. Хоть для того...

Волжинъ [съ улыбкой]. Чтобъ изорвать картину?

Феня. Да перестаньте меня бѣсить!.. Эхъ!.. [Безпомощно опускаетъ руки и голову]. Развѣ-жъ не видите?.. Подите сюда. [Волжинъ подходитъ]. Глядите мнѣ въ глаза, въ глаза!.. [Беретъ его руку, мнетъ, закусивъ губы, въ своихъ рукахъ и отбрасываетъ]. Нѣтъ!.. А я все-таки пр³ѣду. [Быстро уходитъ].

Волжинъ [стоитъ молча подъ глубокимъ впечатлѣн³емъ]. Нѣтъ, отъ тебя подальше. Опасна!

ЯВЛЕН²Е VII.

Волжинъ, Архипъ, Териховъ и Феня.

Архипъ [входитъ]. Лошади готовы, сударь.

Волжинъ. Вотъ и отлично. [Надѣваетъ черезъ плечо сумку]. Забери-ка, голубчикъ, вотъ это. [Архипъ, забравъ сакъ и свертокъ въ ремняхъ, уходитъ]. Кажется, все. [Осматривается].

Териховъ [входитъ изъ дѣвой двери]. Совсѣмъ?

Волжинъ. Готовъ, дядя. Прощайте, милый! [Обнимаются]. Желаю вамъ всего, всего хорошаго.

Териховъ И ты... будь счастливъ, здоровъ... А Феня? Простился? [Зоветъ]. Феня!

Феня [входитъ изъ правой двери, спокойная, холодная]. Что?

Териховъ. Уѣзжаетъ нашъ Гриша. Проститься съ тобою...

Волжинъ [пожимая ея руку]. Прощайте, Федосья Игнатьевна.

Феня [холодно]. Прощайте.

Териховъ. Да развѣ такъ? Родной вѣдь... Богъ знаетъ, когда увидитесь.

Феня [медленно поворачивая голову къ мужу]. Что же?

Териховъ. Гриша, ну!.. [Волжинъ въ замѣшательствѣ]. Ахъ, какой ты!.. Феня!

Феня [съ усмѣшкой пожимаетъ плечами]. Гмъ!

Волжинъ [поспѣшно цѣлуетъ ея руку]. Прощайте!

Териховъ. Какой ты не смѣлый! да вы по родственному, поцѣлуйтесь.

Волжинъ [обнимаетъ ма³ора]. Прощайте, дорогой мой! (Торопливо уходитъ].

Териховъ [слѣдуя за нимъ]. Чудакъ! [Уходитъ].

Феня. Цѣловаться меня заставляетъ... съ нимъ-то! [Мрачно]. Уѣхалъ!.. Опустѣетъ у насъ... А ты живи тутъ... Скука, досада!.. Не стерплю - уѣду и весь сказъ! [Уходитъ направо].

ЯВЛЕН²Е VIII.

Териховъ и Сладневъ [изъ задней двери].

Териховъ. Проводилъ, въ Москву проводилъ.

Сладневъ. Ахъ, братецъ, знаешь ли: и мы съ Федосьей Игнатьевной ѣдемъ въ Москву.

Териховъ. Вы?!.. въ Москву?!. Перекрестись!

Сладневъ. Ну да, да, въ Москву. Что же въ этомъ удивительнаго? Она хочетъ, она давно хотѣла и ты... неужели ты будешь препятствовать? Смѣшно, глупо, нелѣпо, преступно даже!..

Териховъ. Постой! Трещетка. Откуда ты взялъ Москву, когда я слова отъ Фени не слыхалъ?

Сладневъ. И не услышишь. Совершенно естественно. Какъ ты... какъ ты не хочешь понять, что женщина изъ одной гордости не станетъ говорить о подобномъ, потому что, comprends-tu? для этого нужны, вѣдь, деньги, mon Dieu! Какъ ты до сихъ поръ не постигнешь, что, дѣлая женщинѣ угодное, можно добиться всего? Ты вотъ рядомъ грубыхъ ошибокъ чего добился? Что съ тобою сухи, больше, ха-ха! гораздо больше и... и тебѣ вѣдь скверно, mon cher, очень... очень скверно! А кто виноватъ? Ну, эта ревность, подозрительность... вѣдь все это оскорбительно, унизительно... За это - знаешь?- за это вотъ что... [Показываетъ рожи]. И я это понимаю и... и одобряю, мой милый, вполнѣ.

Териховъ. Что и доказалъ своимъ поведен³емъ относительно жены. Знаемъ!

Сладневъ. Но... но послушай, кто же виноватъ? Если Зоя, когда я былъ вѣренъ, sans tache, если она ревновала меня къ стѣнамъ, къ какой-нибудь Афроськѣ, отъ которой разитъ коровьимъ масломъ и... и...

Териховъ. Понесъ! Не о томъ разговоръ... Ты сказалъ - въ Москву и съ тобою. Хорошо. Но отчего не со мною?

Сладневъ. Ха-ха-ха! отчего не съ нимъ! Это прелестно! И, пожалуй, еще съ Архипомъ? ха-ха-ха!.. [Териховъ дѣлаетъ нетерпѣливое движен³е]. Новое недовѣр³е - новое оскорблен³е, милый мой. Какъ ты этого не хочешь понять! Pardon, или ты... можетъ быть, ревнуешь ко мнѣ?

Териховъ. Ну, ты не опасенъ.

Сладневъ. Я... я, конечно, но знаешь, что сказалъ Пушкинъ?

Порой... власы сѣдые

Въ воображенье красоты

Влагаютъ страстныя мечты.

А!.. Наконецъ, опытъ, mon cher, главное - опытъ. [Ма³оръ насмѣшливо махаетъ на него рукой]. Но... но я твой другъ, и - c'est tout.

Териховъ. Другъ или прелестникъ - мнѣ все равно. Поѣзжайте, если ужъ ей загорѣлось.

Сладневъ. "Загорѣлось"! Нѣтъ, извини меня, но ты положительно бурбонъ. Ты знать не хочешь, что такое молодыя силы, какая жажда любознательности и все... Тебѣ нужно, чтобы жена, молодая женщина, торчала при тебѣ, какъ твой Архипъ, чубукъ и я не знаю что!

Териховъ [встаетъ]. Э, ничего я не хочу! Поѣзжайте.

Сладневъ Да, но... mon cher, на землѣ все такъ глупо устроено, что прежде всего надо схватиться за карманъ и... и если онъ пустъ...

Териховъ. Другими словами, ты намѣреваешься прокатиться на мой счетъ?

Сладневъ. Фи, вздоръ какой! Ты меня обижаешь. Можно ли быть матер³альнымъ до такой степени! Стыдись, Максимъ Гаврилычъ!

Териховъ. Но денегъ-то все-таки дать?

Сладневъ. Денегъ?.. Видишь ли, cher ami, я хотѣлъ добыть самъ. Былъ сейчасъ у Карягина, у этого архиплута, и предлагалъ... свою мельницу.

Териховъ. Что же онъ?

Сладневъ. Ты, вѣдь, знаешь, какъ эти купцы... Имъ изъ алтына полтину выгадать хочется.- "Зачѣмъ мнѣ, говоритъ, ваша мельница! Въ ней и воды-то курицѣ по колѣно". Представь!

Териховъ. Что-жъ, правду сказалъ.

Сладневъ. Ну, какъ такъ, помилуй!.. Какую же правду, если я въ своемъ пруду купаюсь, а тутъ вдругъ курица!

Териховъ. Значитъ, денегъ-то дать?

Сладневъ. Взаймы, конечно... да, Максимъ Гаврилычъ, ты бы очень меня одолжилъ, очень.

Териховъ. То-то. А Федосьѣ Игнатьевнѣ много на Москву денегъ понадобится?

ЯВЛЕН²Е IX.

Тѣ же и Феня [вошла при послѣднихъ словахъ].

Феня. Ни копѣйки.

Сладневъ. Да-а?!

Териховъ. Отчего же, Феня... я готовъ... Сергѣй Дмитричъ говоритъ - ты въ Москву хочешь... Я готовъ, съ удовольств³емъ... и денегъ...

Феня. Денегъ не нужно. У меня свои есть.

Териховъ. Зачѣмъ свои... и как³я?.. Ты меня обижаешь!

Сладневъ. Прекрасно, Максимъ Гаврилычъ, прекрасно! - Не хорошо отказываться, Федосья Игнатьевна. Это дѣйствительно обида.

Феня. Яикакой. Есть деньги, зачѣмъ же мнѣ брать?

Териховъ. Как³я у тебя могутъ быть деньги!

Феня. Есть. Крестный подарилъ. Въ банкѣ лежатъ.

Териховъ. Какъ хочешь... А я бы душой радъ... Но отчего ты раньше не сказала? Вотъ Гриша поѣхалъ, вмѣстѣ бы...

Феня. Скучный вашъ Гриша, прескучный. Или съ Сергѣемъ Дмитричемъ поѣду, или одна.

Сладневъ. Зачѣмъ однѣ! Вы со мной, со мной... Я даже сейчасъ [за шляпу]. Сборы и все... чтобы по первому вашему слову летѣть не только въ Москву, на край свѣта. [Цѣлуетъ ея ручки]. Мм... мм... ну, восторгъ! Максимъ Гаврилычъ, до свидан³я, душа. Благодарю! [Выразительно трясетъ его руку]. Понимаешь ли, я при первой возможности...

Териховъ. Да хорошо, хорошо!

Сладневъ. Au revoir. Лечу! [Быстро въ двери, но на порогѣ обертывается]. Представьте, моя Зоя... Нѣтъ, вы только представьте, что у насъ будетъ по поводу Москвы, ха-ха-ха! [Уходитъ].

ЯВЛЕН²Е X.

Териховъ и Феня.

Териховъ. Феня, отчего же ты не хочешь взять денегъ? [Беретъ ея руку, которую она освобождаетъ и отходитъ].

Феня. Сказано отчего.

Териховъ. И какъ у тебя скоро... вдругъ ѣхать! Поѣзжай, поѣзжай. [Подходитъ]. Я не противъ, поѣзжай. Ты видишь - я все готовъ для тебя... [Опять беретъ ея руку, которую та опять освобождаетъ], а ты...

Феня [насмѣшливо]. А я за это должна съ вами нѣжничать?

Териховъ. Но право же, Феня. я не такъ виноватъ, можетъ быть и совсѣмъ не виноватъ. Помнишь, какъ все это вышло? Эта Анна Захаровна... [Вспыльчиво]. Сегодня она кубаремъ отъ меня выкатила, сплетница гадкая! [Въ прежнемъ тонѣ]. Я вѣдь только спросилъ. [Подходитъ]. Будто ужъ это такая вина?

Феня. Вина не вина, а повернуло меня за это отъ васъ,Максимъ Гаврилычъ. Характеръ у меня такой. Не угадали вы. Потерпите. Впередъ видно будетъ. Можетъ и опять повернетъ къ вамъ. [Уходитъ съ лукавой улыбкой].

Териховъ. Ахъ! "потерпите". [Садится]. Пожалуй, Сладневъ и правъ: любятъ бабы, чтобъ по ихъ дудкѣ плясали. Этой перечь, не перечь, - все равно по-своему сдѣлаетъ, только себѣ навредишь. Пусть ѣдетъ, пусть! [Задумался]. Архипъ!

ЯВЛЕН²Е XI.

Териховъ и Архипъ.

Архипъ. Чего изволите?

Териховъ. Трубку! [Архипъ подаетъ трубку на длинномъ чубукѣ и даетъ зажженный лоскутокъ бумаги закурить. Отошелъ къ двери]. Ты здѣсь?

Архипъ. Уйти прикажете?

Териховъ. Торчи, чортъ съ тобой!

Архипъ. Благодаримъ покорно.

Териховъ [помолчавъ и не глядя на Архипа]. Барыня въ Москву собирается.

Архипъ. Н-да-съ!

Териховъ. Ну, такъ вотъ собирается она, братецъ...

Архипъ. Такъ что же?

Териховъ. Ахъ, Боже мой, ну собирается, и все тутъ. Безтолочь!

Архипъ. Гмъ! [Глубокомысленно]. Что-жъ, отпустить ее, пущай ѣдетъ.

Териховъ. Дуракъ! Тебя спрашивали? [Встаетъ]. Ты, ракал³я, радъ выпроводить, радъ!

Архипъ. За что же ругаетесь-то?

Териховъ. Молчать!

Архипъ. Тьфу!

Териховъ. Радехонекъ!

Архипъ. И она рада отъ васъ отвязаться.

Териховъ. Пшелъ вонъ! [Архипъ выскакиваетъ]. Вотъ грубая бест³я! [Садится и куритъ молча]. Архипъ!

Архипъ [выставляется въ дверь]. Чего-съ?

Териховъ. А... ступай... къ барынѣ. Можетъ распоряжен³я как³я насчетъ отъѣзда дастъ...

Архипъ. Я юбки гладить не умѣю-съ. [Хочетъ уйти].

Териховъ. Стой! Тебѣ говорятъ, болванъ, спросить - не прикажетъ ли чего? Когда ѣдетъ и какъ...

Архипъ. Объ этомъ вамъ самимъ спросить надобно.

Териховъ. Ну, пошелъ вонъ! [топаетъ] вонъ, когда такъ!

Архипъ. Да вы, сударь, не очень...

Териховъ. Ка-акъ?

Архипъ. Да такъ! Уѣдетъ "ма³орша" и я отъ васъ уйду, если на то пошло. Что это, въ самомъ дѣлѣ, за манера: ракал³я, бест³я, дуракъ, дубина! Тьфу! Уйду и оставайтесь себѣ одни тутъ посвистывать.

Териховъ [грозитъ кулакомъ]. Я те... я те - уйду! [Уходитъ въ лѣвую дверь].

Архипъ. Н-да! Видишь какой! Теперь шляндать пошелъ. У насъ ужъ манера такая: какъ сдуримъ, сейчасъ шапку на затылокъ и ну бродить, покуда дурь не выходимъ. Нынче бродить ему до ночи!

ЯВЛЕН²Е XII

Архипъ [въ началѣ], Андрей и Феня.

Андрей. Сладневъ, Сергѣй Дмитричъ, у васъ будетъ?

Архипъ. Уѣхалъ.

Андрей. А Максимъ Гаврилычъ у себя?

Архипъ. Гулять пошли. Дома ма³орша. Кхмъ! [Уходитъ].

Андрей. Намъ на руку.

Феня [входитъ справа, нахмурилась]. Ты?!

Андрей (глухо, глядя въ землю]. Я.

Феня. Ну мѣдный же лобъ у тебя, если пришелъ послѣ намеднишняго! [Хочетъ уйти].

Андрей. Постой, Федосья Игнатьевна! Уйти успѣется. Дай сказать дѣло какъ вышло. [Феня останавливается у двери]. Былъ сейчасъ у меня г. Сладневъ.

Феня. Не денегъ ли просить?

Андрей. Угадала.

Феня. Охъ, ужъ этотъ Сергѣй Дмитричъ!

Андрей. Взгомозился онъ въ Москву и присталъ: дай да подай ему денегъ; мельничишку его возми, что хочешь возьми, только дай. Вижу, у барина совсѣмъ голова навыворотъ. Спровадилъ. Да ужъ какъ уходить и сболтни онъ, что не одинъ ѣдетъ, а и ты вмѣстѣ... слѣдомъ за Григор³емъ Петровичемъ въ Москву собираешься.

Феня. А что мнѣ Григор³й Петровичъ!

Андрей. По мужу племянникъ покамѣстъ, а тамъ чѣмъ будетъ - не знаю.

Феня. Такъ ты за этимъ? [хочетъ уйти].

Андрей. Да нѣтъ же, дай кончу. Ну, думаю, если такъ, если Феня поѣдетъ, а ты въ провожатые нуженъ, такъ бери, Сергѣй Дмитричъ, сколько требуется. Взялъ, счелъ и вотъ [достаетъ пачку денегъ] принесъ. [Подаетъ деньги]. Отдашь?

Феня. На твои деньги Сергѣй Дмитричъ со мной не поѣдетъ.

Андрей [въ сторону]. Знаю, что не возьмешь! [Ей.] Воля твоя. [