Шекспир Вильям - Перикл, принц Тирский

align="justify">   2-й рыбакъ. Помоги, хозяинъ, помоги! Въ сѣти застряла рыба, какъ право бѣднаго человѣка въ судѣ. Трудно будетъ вытащить. А! вылѣзла таки и превратилась въ заржавленные латы!

   Периклъ. Въ латы, пр³ятели? Позвольте мнѣ посмотрѣть на нихъ. Благодарю тебя, судьба, что послѣ всѣхъ несчаст³й ты даешь мнѣ возможность немного поправиться. Эти латы моя собственность; они - часть моего наслѣдства. Ихъ мнѣ завѣщалъ отецъ, передъ самою смертью, съ такими словами: "Береги ихъ, Периклъ, они были щитомъ между мною и смертью". Потомъ. указывая мнѣ на поручни, онъ прибавилъ: "Они спасли мнѣ жизнь, сохрани ихъ; пусть сохранятъ тебя боги въ подобной-же крайности; они могутъ защитить тебя". Гдѣ бы я ни былъ, тамъ были и эти латы: такъ дорожилъ я ими! И такъ было до тѣхъ поръ, пока жестокое море, никого не щадящее, не отняло ихъ отъ меня въ своемъ неистовствѣ. Но успокоившись, оно, мнѣ возвращаетъ ихъ.- Благодарю тебя. Мое крушен³е уже не такъ ужасно, потому что наслѣдство моего отца отыскалось.

   1-й рыбакъ. Что ты хочешь этимъ сказать, пр³ятель?

   Периклъ. Я прошу васъ, друзья, уступите мнѣ это латы, которые нѣкогда принадлежали царю. Я узнаю ихъ по этому знаку. Царь этотъ любилъ меня нѣжно, и я хочу ихъ имѣть изъ любви къ нему. Затѣмъ, я попрошу васъ отвести меня ко двору вашего повелителя, гдѣ, въ этихъ латахъ, я могу явиться дворяниномъ; и если когда-нибудь моя несчастная судьба поправится, я заплачу вамъ за вашу доброту, а до тѣхъ поръ буду вашимъ должникомъ.

   1-й рыбакъ. Какъ? Развѣ ты хочешь сражаться на турнирѣ за принцессу?

   Периклъ. Я покажу, каковъ я вооруженный.

   1-й рыбакъ. Ну, бери латы, и да помогутъ тебѣ боги!

   2-й рыбакъ. Это такъ, но только вотъ что, пр³ятель; это вооружен³е вѣдь мы соорудили тебѣ. изъ грубой матер³и волнъ. За это мы имѣемъ цраво на нѣкоторое вознагражден³е. Надѣюсь, пр³ятель, что если повезетъ тебѣ, ты вспомнишь, кому ты этимъ обязанъ.

   Периклъ. Вѣрь мнѣ, я никогда этого не забуду.- А теперь, благодаря вамъ, я облекся въ сталь. Несмотря на все разбойничество моря, этотъ брилл³антъ солидно прикрѣпленъ къ моей рукѣ. Его цѣной я добуду коня, красота котораго восхититъ зрителей. Одного только не достаетъ, пр³ятель, - пары чепраковъ.

   2-й рыбакъ. Мы тебѣ добудемъ; я тебѣ дамъ мой лучш³й плащь и провожу тебя ко двору.

   Периклъ. Теперь пусть честь будетъ единственнею цѣлью всѣхъ моихъ усил³й. Или въ этотъ день я возстану снова, или-же прибавлю еще одно несчаст³е къ несчаст³ю (Уходятъ).

  

  

   Симонидъ. Рыцари, готовы-ли вы приступить къ битвѣ?

   1-й вельможа. Готовы, мой повелитель. Они ждутъ только твоего появлен³я, чтобы представиться тебѣ.

   Симонидъ. Скажи имъ, что мы готовы и что наша дочь, въ честь которой устроено это торжество, уже сидитъ здѣсь, какъ дитя красоты, созданное природой, чтобы люди любовались и восторгались имъ (Вельможи уходятъ).

   Таиса. Твои похвалы, мой царственный отецъ, значительно выше моего ничтожнаго достоинства.

   Симонидъ. Такъ оно должно быть, ибо принцы созданы небомъ по его образцу; подобно тому, какъ драгоцѣнныя каменья теряютъ свой блескъ, когда они находятся въ пренебрежен³и, такъ и принцы утрачиваютъ свое значен³е, если къ нимъ не питаютъ уважен³я. А теперь, моя дочь, тебѣ предстоитъ честно объяснить достоинство каждаго рыцаря, посредствомъ его девиза.

   Таиса. Желая поддержать мою честь, я постараюсь это сдѣлать.

  

  

   Симонидъ. Кто первый являющ³йся?

   Таиса. Рыцарь изъ Спарты, доблестный отецъ; въ девизѣ его щита - черный эѳ³опъ, указывающ³й на солнце, съ надписью: Zux tua vita mlhi.

   Симонидъ. Истинно любитъ тебя тотъ, кто получаетъ свою жизнь отъ тебя.

  

  

   А кто второй?

   Таиса. Принцъ изъ Македон³и, мой царственный отецъ; съ девизѣ его щита - вооруженный рыцарь, побѣжденный дамой; испанская надпись гласитъ: Fiu por dulzura que por fuerza.

  

  

   Симонидъ. Кто трет³й?

   Таиса. Трет³й - рыцарь изъ Ант³ох³и; въ его девизѣ лавровый рыцарск³й вѣнокъ, съ надписью: Me pompoe prevexit apex.

  

  

   Симонидъ. А четвертый кто?

   Таиса. Горящ³й факелъ, обращенный внизъ; надпись гласитъ: Quod me alit, me extinguit

   Симонидъ. Этимъ онъ хочетъ сказать, что красота имѣетъ всяческую власть надъ нимъ; она можетъ и воспламенить, и убить его.

  

  

   Таиса. У пятаго рука окружена тучами, держащая кусокъ золота, испытываемаго на оселкѣ, съ надписью: Sic spectanda fides.

  

  

   Симонидъ. А кто шестой и послѣдн³й, самъ представляющ³й свой щитъ съ такою ловкост³ю?

   Таиса Онъ, кажется, чужестранецъ; въ девизѣ его - засохшая вѣтка, только на верхушкѣ зеленая; надпись гласятъ. In hac spe vivo.

   Симонидъ. Славное вооружен³е. Изъ жалкаго положен³я, въ которомъ онъ, повидимому, находится, можно заключить, что онъ надѣется, что его счастье можетъ снова зацвѣсти, благодаря тебѣ.

   1-й вельможа. Ему бы слѣдовало быть чѣмъ либо получше того, на что указываетъ его внѣшность; судя по ржавымъ его доспѣхамъ, онъ больше привыкъ къ палкѣ, чѣмъ къ копью.

   2-й вельможа. Конечно, онъ можетъ быть иностранцемъ, потому что является на этотъ благородный турниръ въ странномъ вооружен³и.

   3-й вельможа. Онъ нарочно далъ заржавѣть своимъ доспѣхамъ съ тѣмъ, чтобы сегодня вычистить ихъ пескомъ.

   Симонидъ. Безумно осуждать человѣка по одной лишь его наружности. Но постойте, рыцари выступаютъ. Отправимся въ галлерею.

  

  

  

   Симонидъ. Рыцари, говорить вамъ, что мы привѣтствуемъ васъ съ удовольств³емъ, было бы излишне. Перечислять въ началѣ книги всѣ ваши доблестные подвиги, какъ на заглавномъ листѣ, ваши воинск³я доблести, - всего этого, конечно, вы не ожидаете отъ меня; можетъ быть даже это было бы неприлично, потому что доблесть говоритъ сама за себя. Приготовьтесь-же повеселиться, ибо пиршеству подобаетъ веселье. Вы мои гости.

   Таиса. Но ты, мой гость и рыцарь, вручаю тебѣ этотъ побѣдный лавровый вѣнокъ и вѣнчаю тебя царемъ этого счастливаго дня.

   Периклъ. Я обязанъ, принцесса, больше случайности, чѣмъ моему достоинству.

   Синонидъ. Называй это какъ хочешь, но день все-таки остается за тобой, и здѣсь, надѣюсь, нѣтъ никого, кто бы тебѣ завидовалъ. Образуя художниковъ, искусство пожелало, чтобы были хорош³е, но также и превосходные художники, а ты - любимѣйш³й изъ его учениковъ... Ну, царица этого празднества (потому что ты, дочь моя, дѣйствительно царица) займи свое мѣсто. А ты, маршалъ, разсади другихъ, каждаго по его сану.

   Рыцарь. Великую честь дѣлаетъ намъ добрый Симонидъ.

   Симонидъ. Ваше присутств³е радуетъ наши дни; мы любимъ доблесть, потому что кто ненавидитъ доблесть, ненавидитъ и боговъ.

   Маршалъ. Рыцарь, вотъ твое мѣсто.

   Периклъ. Другой былъ бы достойнѣе его.

   1-й рыцарь. Не противься, рыцарь: мы дворяне и не способны ни въ сердцѣ своемъ, ни глазами завидовать высшимъ и пренебрегать низшими.

   Периклъ. Ты правъ, любезный рыцарь.

   Синонидъ. Садись, садись, рыцарь, садись... (всторону). Клянусь Юпитеромъ, царемъ помышлен³й, удивляюсь, что, думая о немъ, я не могу проглотить ни куска.

   Таиса. Клянусь Юноной, этой царицей браковъ, всѣ блюда, къ которымъ я прикасаюсь, кажутся мнѣ безвкусными, потому что я желаю, чтобы онъ былъ моей пищей. Нѣтъ сомнѣн³я, это прекраснѣйш³й дворянинъ.

   Симонидъ. Онъ только провинц³альный дворянинъ; онъ совершилъ не больше другихъ рыцарей, переломилъ одно или два копья. Объ этомъ и говорить не стоитъ.

   Таиса. Онъ мнѣ кажется алмазомъ передъ стекломъ.

   Периклъ. Этотъ царь для меня точь въ точь какъ портретъ моего отца; онъ говоритъ мнѣ, что въ своей славѣ и онъ былъ также окруженъ. Возсѣдали принцы, подобно звѣздамъ, у его трона, а онъ былъ солнцемъ, которому всѣ они поклонялись. Всѣ, видѣвш³я его, меньш³я свѣтила склоняли свои короны передъ его превосходствомъ; а сынъ его - не болѣе, какъ свѣтящ³йся черпакъ среди ночи, свѣтящ³й во мракѣ, но не при свѣтѣ. Я вижу, что время - царь людей, ибо оно ихъ творецъ и могила ихъ; оно даруетъ имъ только то, что само хочетъ, а не то, чего они просятъ.

   Симонндъ. Ну, что, рыцарь, весело тебѣ?

   1-й рыцарь. Кто можетъ не веселиться въ твоемъ царственномъ присутств³и?

   Симонидъ. Вотъ кубокъ, наполненный до самаго края (какимъ вы любите пить за здоровье вашихъ дамъ)! Пью за ваше здоровье!

   Рыцари. Благодаримъ васъ, государь.

   Симонидъ. Погодите. Вотъ этотъ рыцарь уже слишкомъ имѣетъ грустный видъ, точно празднество нашего двора совсѣмъ не соотвѣтствуютъ его достоинствамъ. Не правда-ли, Таиса?

   Таиса. Да какое мнѣ до него дѣло, отецъ?

   Симонидъ. О, послушай, дочь: принцы на землѣ должны уподобляться богамъ на небѣ, воздающимъ щедро всякому, являющемуся чествовать ихъ; а принцы, не дѣлающ³е этого, подобны комарамъ, которые дѣлаютъ много шуму, а когда ихъ убьютъ, поражаютъ своимъ ничтожествомъ. А поэтому, чтобы усладить его грезы, скажи ему, что изъ этого кубка мы пьемъ за его здоровье.

   Тааиса. Увы! отецъ, мнѣ неприлично быть такой смѣлой съ иноземнымъ рыцаремъ, онъ мое предложен³е можетъ почесть себѣ оскорблен³емъ, потому что мужчины принимаютъ на нескромность любезности женщины.

   Симонидъ. Это что еще? Дѣлай то, что я тебѣ приказываю, или ты разсердишь меня.

   Таиса (всторону). Клянусь богами, онъ не могъ мнѣ сдѣлать большаго удовольств³я.

   Симонидъ. А также скажи ему, что мы желаемъ знать, изъ какой онъ страны, какъ его имя и какое происхожден³е.

   Таиса. Царь, мой отецъ, пьетъ, рыцарь, за твое здоровье.

   Периклъ. Благодарю его.

   Таиса. И желаетъ тебѣ столько же крови для жизни.

   Периклъ. Благодарю и его, и тебя я съ удовольств³емъ отвѣчаю ему тѣмъ-же.

   Таиса. Кромѣ того, онъ желаетъ знать отъ тебя, изъ какой ты страны, какого происхожден³я и какъ твое имя.

   Периклъ. Я - дворянинъ изъ Тира; мое имя - Периклъ. Я изучалъ искусства и военное дѣло; отправившись искать за моремъ счаст³я, я лишился, благодаря бурному морю, моихъ кораблей и моихъ людей и, послѣ крушен³я, меня выбросило на этотъ берегъ.

   Таиса. Государь, онъ благодаритъ тебя; его зовутъ Периклъ, онъ - дворянинъ изъ Тира. Вслѣдств³е несчаст³я въ морѣ, онъ лишился своихъ кораблей и своихъ людей и былъ выброшенъ на этотъ берегъ.

   Симонидъ. Клянусь богами, я жалѣю о его несчаст³яхъ и постараюсь развлечь его въ его грустныхъ думахъ. Мы, господа, слишкомъ засидѣлись и теряемъ драгоцѣнное время, требующее другихъ развлечен³й. Ваши доспѣхи вполнѣ соотвѣтствуютъ солдатскому танцу; я не допускаю отговорки, что ихъ столь шумная музыка слишкомъ груба для дамскаго слуха, потому что онѣ любятъ мужчинъ какъ въ доспѣхахъ, такъ и въ постели.

  

  

   Отлично! Отлично! Просьба прекрасно исполнена! Подойди, рыцарь, вотъ дама, которая желала бы попрыгать съ вами, а въ Тирѣ, я слыхалъ, вы, рыцари, отличные мастера заставлять прыгать дамъ и славитесь умѣн³емъ плясать.

   Перикдъ. Дѣйствительно такъ, государь, тѣ, которые упражняются въ этомъ искусствѣ.

   Симонидъ. О, ужь не означаетъ-ли это, что вы хотите вѣжливо отказаться? (Рыцари и дамы пляшутъ). Ну, довольно, довольно. Рыцари, благодаримъ васъ всѣхъ; всѣ вы отличились (къ Периклу). А ты лучше всѣхъ. Эй, пажи! Огня! Проводитъ рыцарей въ ихъ комнаты! (Съ Периклу). А тебѣ я велѣлъ приготовить комнату подлѣ нашей.

   Периклъ. Я къ твоимъ услугамъ, государь.

   Симонидъ. Принцы! теперь ужь слишкомъ поздно, чтобы бесѣдовать о любви; я вѣдь знаю, что вы разсчитывали на это. А потому пусть каждый отправляется на покой, а завтра всѣ, какъ кто можетъ, будетъ хлопотать объ успѣхѣ (Уходятъ).

  

  

  

   Геликанъ. Нѣтъ, Эсканъ, узнай отъ меня, что Ант³охъ былъ виновенъ въ кровосмѣшен³и, а потому всемогущ³е боги не захотѣли дольше откладывать наказан³е, которое ему ужъ уготовили, и которое онъ заслужилъ за свое гнусное преступлен³е. Будучи на самой верхушкѣ и въ полномъ блескѣ своей славы, когда онъ сидѣлъ съ своей дочерью въ самой драгоцѣнной колесницѣ, съ неба сошелъ огонь и скорчилъ ихъ тѣла до ужаса, ибо ихъ тѣла издавали такой смрадъ, что даже тѣ, которые восхищались ими, глядя на нихъ, не хотѣли теперь похоронить ихъ своими руками.

   Эсканъ. Какъ все это странно!

   Геликанъ. Однако, это было только справедливо, потому что хотя этотъ царь и былъ великъ, его величье не могло его уберечь отъ небесной стрѣлы и его грѣхъ получилъ должное возмездье.

   Эсканъ. Да, это правда.

  

  

   1-й вельможа. Вотъ видите, никто другой, ни въ совѣтѣ, ни въ частной бесѣдѣ не пользуется такимъ довѣр³емъ.

   2-й вельможа. Этого нельзя переносить дольше безъ порицан³я.

   3-й вельможа. И да проклятъ будетъ тотъ, кто не поможетъ намъ въ этомъ.

   1-й вельможа. Слѣдуйте за мною. Доблестный Геликанъ, на пару словъ.

   Геликанъ. Вы ко мнѣ обращаетесь? Очень радъ. Здравствуйте господа.

   1-й вельможа. Знай, что наше недовольство дошло до крайности и должно обнаружиться.

   Геликанъ. Ваше недовольство? Чѣмъ? Не оскорбляйте принца, котораго вы любите.

   1-й вельможа. Не оскорбляй самъ себя, благородный Геликанъ. Если принцъ живъ, устрой такъ, чтобы мы могли привѣтствовать его или узнать, въ какой счастливой странѣ онъ живетъ. Если онъ обитаетъ еще въ этомъ м³рѣ, мы отправимся искать его; если онъ упокоился въ могилѣ, мы его тамъ найдемъ. Мы должны знать это положительно; если онъ живъ, онъ долженъ нами управлять; если онъ мертвъ, мы должны оплакивать его и прибѣгнуть къ свободному новому избран³ю.

   2-й вельможа. Вѣроятнѣе всего, по нашему мнѣн³ю, что онъ умеръ и, зная, что государство, оставшееся безъ головы, точно красивое здан³е безъ крыши, скоро разваливается, мы будемъ повиноваться, какъ новому монарху, тебѣ, благородный дворянинъ, тебѣ, который лучше всѣхъ умѣетъ и управлять, и царствовать.

   Всѣ. Да здравствуетъ, благородный Геликанъ.

   Геликанъ. Ради дѣла чести повремените съ вашимъ избран³емъ; если вы любите принца Перикла, повремените. Еслибы я уступилъ вашему желан³ю, я бы кинулся въ море, гдѣ на одну минуту спокойств³я приходятся цѣлыя часы тревоги. Позвольте-же мнѣ просить васъ примириться съ отсутств³емъ вашего царя еще въ течен³е двѣнадцати мѣсяцевъ. Если по истечен³и этого срока онъ не возвратится, то я съ терпѣн³емъ понесу старческое ярмо, которое вы мнѣ навязываете. По крайней мѣрѣ, если я не въ состоян³и буду получить отъ васъ это доказательство вашей любви ко мнѣ, - идите, какъ подобаетъ благороднымъ людямъ и вѣрнымъ подданнымъ на поиски принца. Если найдете его и убѣдите его возвратиться, вы будете точно алмазы въ его коронѣ.

   1-й вельможа. Безуменъ тотъ, кто не покоряется мудрости. Этотъ совѣтъ даетъ намъ благородный Геликанъ, и мы отправимся на поиски.

   Геликанъ. И такъ, вы насъ любите, мы васъ любимъ и пожимаемъ другъ другу руки. Когда сановники живутъ въ такомъ соглас³и, государству нечего бояться (Уходятъ).

  

  

   1-й рыцарь. Доброе утро, доброму Симониду.

   Симонидъ. Рыцари, отъ имени моей дочери я долженъ вамъ заявить, что раньше двѣнадцати мѣсяцевъ она не хочетъ рѣшиться на брачную жизнь. Причина такого рѣшен³я извѣстна ей одной, я не могъ ее узнать.

   2-й рыцарь. А не можемъ-ли мы повидаться съ нею?

   Симонидъ. Ни въ какомъ случаѣ; это совершенно невозможно, такъ какъ она заперлась въ своей комнатѣ и никого не пускаетъ. Она въ течен³е двѣнадцати мѣсяцевъ хочетъ еще сохранить ливрею Д³аны. Она въ этомъ дала обѣтъ очамъ Цинт³и и поклялась своею дѣвственною честью не нарушать его.

   3-й рыцарь. Какъ бы тяжело ни было намъ прощаться, мы принуждены проститься съ вами (Уходятъ).

   Симонидъ. Итакъ, мы ихъ отправили. А теперь, посмотримъ письмо дочери. Въ немъ она мнѣ говоритъ, что выйдетъ за незнакомаго рыцаря или же не увидитъ больше ни дня, ни свѣта. Сударыня, это очень хорошо: твой выборъ согласуется съ моимъ, я очень радъ этому, но какъ она начинаетъ здѣсь распоряжаться! Она даже и не спрашиваетъ, будетъ-ли это мнѣ пр³ятно или нѣтъ. Но все равно: ея выборъ я одобряю и препятств³й не стану дѣлать. А! вотъ и онъ... Будемъ притворствовать.

  

  

   Периклъ. Всяческаго счаст³я доброму Симониду.

   Синонндъ. И тебѣ также, благородный рыцарь; очень тебѣ обязанъ за твою прекрасную музыку прошлою ночью; мой слухъ, увѣряю тебя, никогда еще не наслаждался столь сладостной гармон³ей.

   Периклъ. Только по расположен³ю ко мнѣ, а не по достоинству ты меня такъ восхваляешь.

   Симонидъ. Ты, рыцарь, - настоящ³й учитель музыки.

   Периклъ. Напротивъ, я худш³й изъ учениковъ, мой добрый повелитель.

   Симонидъ. Я хочу спросить тебя объ одномъ: что думаешь ты, рыцарь, о моей дочери?

   Периклъ. Я думаю, что она достойнѣйшая изъ всѣхъ принцессъ.

   Симонидъ. И къ тому же она красива, не правда-ли?

   Периклъ. Какъ прекрасный лѣтн³й день удивительно красива.

   Симонидъ. Моя дочь, рыцарь, очень хорошаго о тебѣ мнѣн³я; да, именно такъ, рыцарь; до того хорошаго, что непремѣнно хочетъ, чтобы ты былъ ея учителемъ, а она - твоей ученицей. А потому обрати на это вниман³е.

   Периклъ. Я недостоинъ быть ея учителемъ.

   Симонидъ. Она не такъ думаетъ; вотъ прочитай лучше ея письмо.

   Периклъ (всторону). Что это такое? Письмо, что она любитъ тирскаго принца? Ну, это хитрая ловушка царя на мою жизнь (къ нему). О, великодушный повелитель, не старайся запутать несчастнаго чужеземнаго рыцаря, который никогда не осмѣливался даже и подумать о томъ, чтобы любить твою дочь, и только довольствовался тѣмъ, что старался оказывать ей всяческое уважен³е.

   Симонидъ. Ты околдовалъ мою дочь; ты негодяй.

   Периклъ. Клянусь всѣми богами, ничего этого не было. Никогда мысль моя не стремилась къ такой гнусности, никогда мои поступки не обнаруживали ничего такого, что могло бы возбудить или ея любовь ко мнѣ, или твое негодован³е.

   Симонидъ. Измѣнникъ, ты лжешь.

   Периклъ. Измѣнникъ?

   Симонидъ. Да, измѣнникъ.

   Периклъ. Я бы возвратилъ эту ложь въ самую глотку всякаго, кто бы меня назвалъ такъ, еслибы только онъ не былъ царемъ.

   Симонидъ. Клянусь богами, я одобряю его неустрашимость.

   Периклъ. Мои поступки такъ же благородны, какъ и мои мысли; въ нихъ никогда не было ничего низкаго. Я прибылъ ко двору твоему ради чести, не для того, чтобы возмутиться противъ ея требован³й; а потому всякому, кто иначе обо мнѣ думаетъ, этотъ мечъ докажетъ, что онъ вратъ чести.

   Симонидъ. Не правда. Но вотъ и дочь моя, - она сама можетъ засвидѣтельствовать.

  

  

   Периклъ. О, если ты дѣйствительно такъ-же добродѣтельна какъ прекрасна, - объясни твоему разгнѣванному отцу: умолялъ-ли когда-нибудь мой языкъ, писала-ли когда-нибудь моя рука, хоть одно слово о любви къ тебѣ.

   Таиса. Ахъ, рыцарь, еслибы ты и сдѣлалъ это, то кто-бы могъ оскорбиться тѣмъ, что мнѣ пр³ятно?

   Симонидъ. Э, сударыня, неужели ты такъ рѣшительна? (всторону). Я очень этому доволенъ, въ глубинѣ моего сердца (къ ней). Ну, я тебя смирю, я заставлю тебя повиноваться. Ты осмѣливаешься, безъ моего соглас³я, отдавать свою любовь какому то иностранцу! (всторону). Который, изъ всего того, что я о немъ знаю, можетъ быть ровной крови со мной (къ ней). Ну, такъ слушай-же меня, ты должна подчинять свою волю моей... И ты, рыцарь, слушай, ты долженъ подчиниться мнѣ, или же я сдѣлаю изъ васъ... мужа и жену... Ну, хорошо, ваши руки и ваши уста должны скрѣпить этотъ договоръ... А теперь, когда они соединились, я расторгъ всѣ ваши надежды.. И къ еще большему ужасу... да благословитъ васъ Богъ!.. Ну, что? довольны вы?

   Таиса. Да, если только ты меня любишь, рыцарь.

   Периклъ. Какъ мою жизнь или какъ кровь, которая ее питаетъ.

   Симонндъ. Какъ! Вы согласны?

   Оба. Да, если будетъ угодно вашему величеству.

   Симонидъ. Это мнѣ до такой степени угодно, что я сейчасъ-же и обвѣнчаю васъ, а затѣмъ немедленно отправляйтесь въ постель.

  

  

  

   Гоуэръ. Теперь сонъ наступилъ вмѣсто раута; въ дворцѣ слышно только одно храпѣн³е, которое еще громче отъ пресыщен³я роскошнѣйшей свадебной трапезой. Кошка, съ глазами горящими какъ уголь, усаживается передъ мышиной дыркой, и сверчки распѣваютъ у самой печки, радуясь сухости. Гименей отвелъ невѣсту на ложе, гдѣ, потерявъ свою дѣвственность, она зачала ребенка. Будьте внимательны, и пусть время, столъ быстро протекшее, будетъ немедленно заполнено вашимъ богатымъ воображен³емъ. Нѣмое представлен³е я объясню словами.

  

  

  

   Гоуэръ. По всѣмъ пустыннымъ и дикимъ странамъ старательно ищутъ Перикла, по четыремъ противоположнымъ угламъ, соединяющимъ свѣтъ, со всевозможной быстротой: и лошади, и корабли, и больш³я издержки помогаютъ поискамъ. Наконецъ, изъ Тира ко двору Симонида (такъ какъ молва помогла этимъ дѣятельнымъ розыскамъ) пришло письмо слѣдующаго содержан³я: "Ант³охъ и его дочь умерли; граждане Тира хотѣли возложить корону Тира на голову Геликана, но онъ не захотѣлъ этого; онъ поспѣшилъ успокоить возмутившихся, говоря имъ, что если царь Периклъ не возвратится въ течен³е двѣнадцати мѣсяцевъ, то онъ покорится ихъ рѣшен³ю и приметъ корону". Эти вѣсти, прибывъ въ Пентаполисъ породили радость въ сосѣднихъ странахъ, и всѣ восклицали, ликуя: "Нашъ предполагаемый наслѣдникъ есть царь. Кто-бы могъ мечтать объ этомъ? Кто-бы могъ подумать объ этомъ? "Короче говоря; Периклъ долженъ возвратиться въ Тиръ. Его царица, беременная, заявляетъ желан³е (кто могъ бы его не исполнить?) сопровождать его. Мы пропустимъ слезы и печали разставан³я! Она беретъ съ собою Лихориду, свою кормилицу, и вотъ они въ морѣ. Ихъ корабль несется по волнамъ Нептуна. Киль прорѣзалъ уже полпути; но расположен³е Фортуны снова мѣняется: сѣдой Сѣверъ разразился такой бурей, что, подобно ныряющей уткѣ, желающей спастись, несчастный корабль то подымается, то опускается. Принцесса кричитъ и отъ испуга мучится родами. Что затѣмъ слѣдуетъ въ этой ужасной бури, объясняется само собой. Я ничего не разсказываю - представлен³е можетъ отлично объяснить остальное, но не могло бы объяснить, что я сказалъ. Въ вашемъ воображен³и представьте себѣ, что эта сцена изображаетъ корабль, на палубѣ котораго Периклъ, кидаемый моремъ, появляется и говоритъ (Уходитъ).

  

  

  

   Периклъ. О, богъ этой громадной пустыни, укроти эти волны, ополаскивающ³я сразу и небо, и адъ; ты, повелѣвающ³й вѣтрамъ, заключи ихъ въ бронзу, вызвавъ ихъ изъ этой пучины! О, заставь замолчать эти оглушающ³е и ужасные громы; погаси потихоньку эти внезапныя сѣрныя молн³и!.. О, Лихорида, что дѣлается съ моею царицей? О, буря, уже не хочешь ли ты выхлестать себя всю ядовито? Свистокъ матроса, подобно шепоту на ухо смерти, - не слышенъ!.. Лихорида! Луцина! О, божественная покровительница и повитуха, - къ тѣмъ, которыя взываютъ къ тебѣ ночью, опусти свою божественность - на нашъ ныряющ³й корабль и сократи мучен³я моей царицы!.. Ну, что, Лихорида?..

  

  

   Лихорида. Вотъ существо слишкомъ юное для такого мѣста; если бы у него было пониман³е, оно бы умерло со страха, какъ, вѣроятно я умру. Возьми на руки эту частицу твоей умершей жены.

   Периклъ. Какъ! Какъ!.. Лихорида?

   Лихорида. Терпѣн³е, добрый государь, не вторь бурѣ. Вотъ все, что остается отъ твоей царицы, - маленькая дочка; изъ любви къ ней, будь мужемъ и не отчаявайся.

   Периклъ. О, боги! Зачѣмъ заставляете вы насъ любить ваши роскошные дары и сейчасъ-же отнимаете ихъ? Мы, живущ³е здѣсь, не отнимаемъ то, что даемъ, и въ этомъ мы поступаемъ лучше васъ.

   Лихорида. Терпѣн³е, добрый государь, во имя этого бремени.

   Периклъ. Еслибы только теперь твоя жизнь была безмятежна! Потому что никогда еще у ребенка не было болѣе бурнаго рожден³я. Еслибы природа твоя была добрая и кроткая! потому что никогда еще въ свѣтѣ дочь принца не привѣтствовалась такъ грубо. Еслибы твое будущее было счастливо! У тебя было такое бурное рожден³е, какое только могло тебѣ сдѣлать огонь, воздухъ, вода, земля и небо, соединенные вмѣстѣ, чтобы возвѣстить м³ру твой выходъ изъ материнскаго чрева; потеря, которую ты понесла съ самаго начала, не можетъ быть вознаграждена ничѣмъ, что ты можешь найти въ этой жизни... Да бросятъ на нее свой благосклонный взоръ добрые боги!

  

  

   1-й матросъ. Ну, какъ твое мужество, государь? Да сохранитъ тебя, Господь!

   Периклъ. Мужества у меня достаточно. Я не боюсь бури; самое худшее зло она уже совершила мнѣ. Однако, изъ любви къ этому бѣдному ребенку, столь неопытному мореплавателю, я бы желалъ, чтобы она стихла.

   1-й матросъ. Эй, ты, ослабь канаты! Не слышишь, что ли?.. Дуй, буря, разрывай себя!

   2-й матросъ. Еслибы только мы могли попасть въ открытое море, а тамъ мирныя, соленыя волны могутъ цѣловаться хотя бы и съ луной; это меня нисколько не безпокоитъ.

   1-й матросъ. Государь, вашу царицу надо выбросить на бортъ; море расходилось, вѣтеръ бушуетъ, - они не успокоятся до тѣхъ поръ, пока корабль не освободится отъ мертвеца.

   Периклъ. Это только предразсудокъ.

   1-й матросъ. Извини, государь, мы это всегда наблюдаемъ въ морѣ и крѣпко придерживаемся этого обычая. Поэтому, уступи намъ; ее непремѣнно сейчасъ же надо бросить за бортъ.

   Периклъ. Ну, дѣлайте, какъ хотите... Несчастная царица!

   Лихорида. Вотъ она лежитъ мертвая, государь.

   Периклъ. Ужасная родильная постель была у тебя, моя дорогая; ни свѣта, ни огня; непр³язненныя стих³и тебя совсѣмъ забили; у меня нѣтъ даже времени схоронить тебя въ освященной могилѣ; тебя необходимо сейчасъ же бросить въ илъ морей, какъ только ты будешь положена въ гробъ тамъ, вмѣсто надгробнаго памятника и неугасаемыхъ лампадъ, бьющ³й фонтанами китъ и ревущ³я волны будутъ давить твое тѣло, лежащее среди простыхъ раковинъ. Лихорида, скажи Нестору, чтобы онъ принесъ мнѣ ароматы, чернилъ и бумаги, мою шкатулку и мои драгоцѣнности, и скажи также Никандру, чтобы онъ принесъ мнѣ плетеный сундукъ; положи ребенка на подушку и бѣги, пока я буду благочестиво прощаться съ нею. Ну, скорѣе, женщина! (Лихорида уходитъ).

   2-й матросъ. Государь, подъ палубой у насъ уже имѣется совсѣмъ готовый, осмоленный ящикъ.

   Периклъ. Благодарю тебя. Матросъ, скажи мнѣ, какой это берегъ?

   2-й матросъ. Мы находимся близъ Тарса.

   Периклъ. Направимся туда, матросъ, вмѣсто того, чтобы ѣхать по направлен³ю къ Тиру. Когда мы можемъ добраться до этого берега?

   2-й матросъ. Къ разсвѣту, если вѣтеръ стихнетъ.

   Периклъ. Ну, такъ направляйся въ Тарсъ. Тамъ я увижусь съ Клеономъ, потому что ребенокъ не въ состоян³и выдержать путешеств³я до Тира; тамъ я оставлю дитя заботливой кормилицѣ. Отправляйся, добрый матросъ; я сейчасъ вынесу тѣло (Уходятъ).

  

  

  

   Церимонъ. Эй, Филемонъ!

  

  

   Филемонъ. Ты меня звалъ, господинъ?

   Церимонъ. Разведи огонь и дай поѣсть этимъ бѣднымъ людямъ, ночь была бурная и свирѣпая.

   Слуга. Подобныхъ ночей я видѣлъ много, но никогда еще мнѣ не приходилось пережить такой ужасной ночи.

   Церимонъ. Твой господинъ умретъ до твоего возвращен³я; ничего въ м³рѣ не можетъ его спасти. Отдай это аптекарю и скажи, какъ оно будетъ дѣйствовать (Филемонъ, слуга и потерпѣвш³е крушен³е уходятъ).

  

  

   1-й господинъ. Добраго утра.

   2-й господинъ. Добраго утра твоей милости.

   Церимонъ. Господа, что васъ подняло такъ рано?

   1-й господинъ. Наши дома, расположенные въ одиночку на берегу моря, были поколеблены, точно землетрясен³емъ; казалось, что самыя толстыя балки ломались и что все сейчасъ же рухнетъ. Ужасъ и удивлен³е заставили меня убѣжать изъ дому.

   2-й господинъ. Вотъ причина, которая заставила насъ потревожить тебя такъ рано, а вовсе не изъ желан³я рано встать.

   Церимонъ. О, да, ты правъ.

   1-й господинъ. Но я сильно удивляюсь, что твоя милость, имѣющая вокругъ себя столь роскошныя удобства, такъ рано стряхнули золотой сонъ отдохновен³я. Странно, что человѣкъ ищетъ безпокойства безъ малѣйшаго вынужден³я.

   Церимонъ. Я всегда думалъ, что добродѣтель и знан³е - болѣе драгоцѣнные дары, чѣмъ знатность и богатство; беззаботные наслѣдники могутъ опозорить и разстроить послѣдн³я два, но первыхъ ожидаетъ безсмерт³е, дѣлающее человѣка богомъ. Вы знаете, что я всегда изучалъ медицину; проникнувъ въ тайны этого искусства, справляясь съ авторитетами, а также благодаря постоянной практикѣ, я освоился съ цѣлебными свойствами, находящимися въ растен³яхъ, металлахъ и камняхъ; и я могу говорить о разстройствахъ, которымъ подвергается природа, и о средствахъ, излечивающихъ ихъ. Это доставляетъ мнѣ гораздо большее удовлетворен³е и болѣе истинное наслажден³е, чѣмъ жажда колеблющихся почестей и упрятыван³е богатствъ въ шелковые мѣшки на радость глупцовъ и смерти.

   2-й господинъ. Ты распространилъ на весь Эфесъ свою благотворительность и сотни людей, исцѣленныхъ тобою, называютъ себя твоими создан³ями, и не только твое знан³е и труды, но также и твой кошелекъ, всегда открыт³й, стяжалъ доброму Церимону такую славу, что никогда время...

  

  

   1-й слуга. Такъ. Поставь его сюда.

   Церимонъ. Что это такое?

   2-й слуга. Господинъ, этотъ ящикъ только что былъ выброшенъ моремъ на нашъ берегъ. Онъ навѣрно принадлежитъ какому-нибудь разбитому кораблю.

   Церимонъ. Поставьте на полъ, мы его сейчасъ осмотримъ.

   2-й господинъ. Этотъ ящикъ похожъ на гробъ.

   Церимонъ. Во всякомъ случаѣ, онъ очень тяжелъ. Мы его сейчасъ вскроемъ. Если желудокъ моря переполнился золотомъ, то вслѣдств³е счастливаго требован³й случая оно изрыгнуло его на насъ.

   2-й господинъ. Это такъ.

   Церимонъ. Какъ тщательно онъ законопаченъ и засмоленъ! И его выбросило море?

   Слуга. Никогда еще не видалъ я такой громадной волны, какъ та, которая бросила его на берегъ.

   Церимонъ. Ну, вскрывайте... Тише! тише! Какъ прелестно онъ пахнетъ!

   2-й господинъ. Удивительное благоухан³е!

   Церимонъ. Самое удивительное, касавшееся когда-либо моихъ ноздрей... Боже праведный! Что это? трупъ?

   1-й господинъ. Какъ странно!

   Церимонъ. Завернутый въ роскошную ткань, облитый бальзамами и обложенный мѣшками, полными благовонныхъ травъ!.! А, записка!.. Аполлонъ! Научи меня разобрать эти письмена (Читаетъ).

  

   Здѣсь я заявляю,

   (Если когда-либо этотъ гробъ будетъ выброшенъ на землю),

   Что я, царь Периклъ, лишился

   Этой царицы, болѣе драгоцѣнной, чѣмъ всѣ сокровища м³ра.

   Кто найдетъ ее, пусть похоронитъ.

   Она была царскою дочерью.

   Кромѣ этихъ сокровищъ, которыя вознаградятъ его за трудъ,

   Боги да наградятъ его за его сострадан³е!

  

   Если ты еще живъ, Периклъ, то твое сердце должно быть растерзано отъ печали... Это случилось нынѣшней ночью.

   2-й господинъ. Очень вѣроятно.

   Церимонъ. Да, навѣрное этой ночью. Посмотри, какой свѣж³й видъ у нея... Какъ безжалостны были тѣ, которые бросили ее въ море! Разведите по близости огонь; принесите мнѣ изъ моего кабинета всѣ мои коробки. Смерть можетъ насиловать природу въ течен³е многихъ часовъ, и однако, огонь жизни еще можетъ возстановить угнетенныя чувства. Я слыхалъ объ одномъ египтянинѣ, который цѣлыхъ семь часовъ былъ безъ жизни и, однако, былъ приведенъ къ жизни старательнымъ уходомъ.

  

  

   Хорошо, хорошо! Огонь и бѣлье!.. Хотя музыка, которую мы имѣемъ, плоха и груба, - пусть играютъ, прошу тебя... Дай еще склянку!.. Ну, чурбанъ, поворачивайся... Эй, музыка!.. Прошу васъ, дайте ей больше воздуха... Господа, эта царица будетъ жива; дыхан³е уже возобновляется; въ этомъ безчувственномъ состоян³и она была не болѣе пяти часовъ. Смотрите, какъ въ ней разцвѣтаетъ снова цвѣтокъ жизни!

   1-й господинъ. Небо умножаетъ черезъ тебя свои чудеса и прославляетъ тебя на вѣчныя времена.

   Церимонъ. Она жива! Посмотрите, ея вѣки, эти ларцы этихъ божественныхъ брилл³антовъ, утраченныхъ Перикломъ, начинаютъ раздвигать бахрому блестящаго золота. Брилл³анты чист&#