Шекспир Вильям - Много шума из ничего

ѣхъ приведетъ все къ лучшему концу, чѣмъ можно предполагать. А если эта цѣль и не будетъ достигнута, то, по крайней мѣрѣ ея предполагаемая смерть подавитъ толки о ея позорѣ; а если и эта надежда не исполнится, вы все-таки можете,- и это будетъ лучшимъ лекарствомъ для ея пораненной чести,- скрыть ее въ какой-нибудь уединенной, благочестивой обители отъ всѣхъ глазъ, всѣхъ толковъ, сплетенъ и оскорблен³й.

   Бенедиктъ. Синьоръ Леонато, примите совѣтъ этого монаха. Хотя, какъ вамъ извѣстно, я очень друженъ съ принцемъ и Клавд³о и люблю ихъ,- клянусь честью дѣйствовать въ этомъ дѣлѣ съ вами и обѣщаю хранить молчан³е и быть вамъ вѣренъ, какъ ваша душа вашему тѣлу.

   Леонато. Среди горя, въ которомъ я плаваю, и тончайшая нитка можетъ быть моей руководительницей.

   Монахъ. И такъ, мы согласны. А теперь отправимся; необыкновенныя болѣзни требуютъ и средствъ необыкновенныхъ. Пойдемъ, синьора: умрите, чтобы жить; ваша свобода, можетъ быть, только отсрочена. Потерпите (Монахъ, Геро и Леонато уходятъ).

   Бенедиктъ. Синьора Беатриса, вы, кажется, плакали все это время?

   Беатриса. Да, и долго еще я буду плакать.

   Бенедиктъ. Не этого я-бы желалъ.

   Беатриса. Вы не правы: я плачу по собственной своей волѣ.

   Бенедиктъ. Безъ всякаго сомнѣн³я, я убѣжденъ, что ваша прекрасная кузина оклеветана.

   Беатриса. Ахъ, какъ меня обязалъ бы тотъ, кто-бы оправдалъ ее.

   Бенедиктъ. А есть-ли средство оказать вамъ эту дружескую услугу?

   Беатриса. Самое простое средство есть, но друга нѣтъ.

   Бенедиктъ. А мужчина можетъ приняться за это дѣло?

   Беатриса. Да, это дѣло мужчины, но не наше.

   Бенедиктъ. Никого въ м³рѣ я не люблю такъ, какъ васъ: не странно-ли это?

   Беатриса. Странно, какъ и то, о чемъ я ничего не знаю. И я могла-бы сказать, что ничего не люблю такъ, какъ васъ, но не вѣрьте мнѣ, хотя я и не лгу. Я ни въ чемъ не сознаюсь и ничего не отрицаю... Мнѣ жаль кузины.

   Бенедиктъ. Клянусь моимъ мечемъ, ты меня любишь, Беатриса...

   Беатриса. Не клянитесь имъ,- проглотите его лучше.

   Бенедиктъ. Нѣтъ, я буду имъ клясться, что вы любите меня, и моего меча отвѣдаетъ тотъ, кто скажетъ, что я не люблю васъ.

   Беатриса. А не проглотите-ли вы вашихъ словъ?

   Бенедиктъ. Ни за что, какой-бы соусъ не придумали къ нимъ. Объявляю, что люблю тебя.

   Беатриса. Ну, въ такомъ случаѣ, да проститъ мнѣ Господь!

   Бенедиктъ. Какое прегрѣшен³е, милая Беатриса?

   Беатриса. Вы прервали меня въ самую настоящую минуту; я только-что хотѣла сказать... что люблю васъ.

   Бенедиктъ. Ну и скажи всѣмъ сердцемъ.

   Беатриса. Я такъ сильно васъ люблю, что у меня не остается силъ, чтобы сказать вамъ это.

   Бенедиктъ. Такъ прикажи мнѣ сдѣлать что-нибудь для тебя.

   Беатриса. Убейте Клавд³о!

   Бенедиктъ. Ни за что въ м³рѣ!

   Беатриса. Вы убиваете меня этимъ отказомъ. Прощайте.

   Бенедиктъ. Постой, милая Беатриса.

   Беатриса. Я уже ушла, хотя я еще здѣсь... Въ васъ нѣтъ любви... Нѣтъ, пожалуйста, пустите.

   Бенедиктъ. Беатриса...

   Беатриса. Въ самомъ дѣлѣ, я хочу уйти.

   Бенедиктъ. Но прежде подружимся.

   Беатриса. У васъ больше храбрости подружиться со мною, чѣмъ сразиться съ моимъ врагомъ.

   Бенедиктъ. Да развѣ Клавд³о твой врагъ?

   Беатриса. Развѣ не доказалъ онъ, что онъ величайш³й негодяй, оклеветавши, опозоривши и осрамивши мою кузину?.. О, еслибы я была мужчина! Какъ! Носить ее на рукахъ до той самой минуты, когда пришлось соединить руки, и тогда выступить съ публичнымъ обвинен³емъ, съ явной клеветой, съ бѣшеной злобой... О, Боже! еслибъ я была мужчиной, я-бы съѣла его сердце на базарѣ!

   Бенедиктъ. Послушай, Беатриса...

   Беатриса. Разговаривать изъ окна съ мужчиной! Какая прекрасная выдумка!

   Бенедиктъ. Но, Беатриса...

   Беатриса. Милая Геро!.. Ее опозорили, оскорбили, погубили.

   Бенедиктъ. Беат...

   Бeатриса. Принцы да графы! По истинѣ рыцарское обвинен³е! Какой великолѣпный конфектный графчикъ! Прелестный любовникъ, нечего сказать! О, еслибы я была мужчина, только ради ее! Ахъ, еслибы у меня былъ другъ, который пожелалъ бы быть мужчиной, ради меня!.. Но мужество растаяло въ вѣжливости, храбрость въ комплиментѣ, а мужчины, и самые лучш³е, превратились въ языкъ. Нынче тотъ геркулесъ, кто солжетъ да поклянется! Но по желан³ю не сдѣлаешься мужчиной! Лучше поэтому умереть съ горя женщиной.

   Бенедиктъ. Постой, милая Беатриса; клянусь этой рукой, я люблю тебя.

   Беатриса. Ну, такъ изъ любви ко мнѣ, употребите ее на что-нибудь получше, чѣмъ клятвы.

   Бенедиктъ. Можешь-ли ты положить руку на сердце, что Клавд³о оклеветалъ Геро?

   Беатриса. Да, такъ же вѣрно, какъ и то, что у меня есть душа и мысль.

   Бенедиктъ. Этого достаточно! Даю слово, я вызову его!.. Цѣлую ваши ручки и оставляю васъ. Клянусь этой рукой! Клавд³о дорого поплатится: будьте въ этомъ увѣрены, когда услышите обо мнѣ. Идите, утѣшьте вашу кузину. Я долженъ говорить, что она умерла. Ну, прощайте (Уходитъ).

  

   Крушина. Ну что? Находится-ли въ комплектѣ вашъ сбродъ?

   Палка. Ахъ да! Стулъ и подушку писцу!

   Писецъ. Гдѣ преступники?

   Крушина. А вотъ я, да мой товарищъ!

   Палка. Совершенно вѣрно; мы должны приступить къ допросу представленнаго.

   Писецъ. А гдѣ преступники, которыхъ слѣдуетъ допросить? Пусть предстанутъ передъ господиномъ констеблемъ.

   Крушина. Да, пусть предстанутъ передо мной. Какъ твое имя, пр³ятель?

   Борак³о. Борак³о.

   Крушина. Прошу, запиши: Борак³о. А твое, негодяй?

   Конрадъ. Я, сэръ, дворянинъ и меня зовутъ Конрадъ.

   Крушина. Такъ и пиши: господинъ дворянинъ Конрадъ. А служители вы Богу, господа?

   Конрадъ и Борак³о. Да, сэръ, надѣемся, что служимъ.

   Крушина. Запиши: надѣются, что служатъ Богу, да Бога пиши впередъ упаси Боже, чтобы Господу Богу предшествовали так³е плуты!.. Ну, пр³ятели! Уже почти доказано, что они немногимъ лучше лживыхъ бездѣльниковъ, а вскорѣ такъ и будетъ. Что можете сказать про себя?

   Конрадъ. Скажемъ, что мы вовсе не бездѣльники.

   Крушина. Ловк³й парень, увѣряю васъ, но я еще позаймусь имъ... Подойди-ка сюда, бездѣльникъ: одно слово на ушко, пр³ятель: говорятъ тебѣ, что тебя считаютъ лживымъ бездѣльникомъ.

   Борак³о. А я скажу вамъ, сэръ, что мы вовсе не бездѣльники.

   Крушина. Ну, хорошо, отодвинься.. Какъ передъ Богомъ, они другъ дружки стоятъ. Написалъ ты, что они бездѣльники?

   Писецъ. Господинъ констебль, не такъ принимаетесь вы за допросъ; вамъ слѣдуетъ вызвать сторожей, которые являются ихъ обвинителями.

   Крушина. Да, да, это кратчайш³й путь. Пусть предстанутъ сторожа. Почтеннѣйш³е, приказываю вамъ обвинять этихъ людей.

   1-й сторожъ. Вотъ этотъ сэръ сказалъ, что Донъ Жуанъ, братъ принца, мошенникъ.

   Крушина. Такъ и пиши: принцъ Донъ Жуанъ мошенникъ... Да, явное преступлен³е назвать брата принца мошенникомъ.

   Борак³о. Господинъ констебль...

   Крушина. Замолчи, пр³ятель, пожалуйста. Твоя физ³оном³я очень мнѣ не нравится, объявляю тебѣ это.

   Писецъ. А что еще онъ говорилъ?

   2-й сторожъ. Да говорилъ еще, что получилъ отъ Донъ Жуана тысячу дукатовъ, чтобы несправедливо обвинить синьору Геро.

   Крушина. Явное плутовство, когда-либо совершенное.

   Палка. Да, явное плутовство, клянусь обѣдней.

   Писецъ. А еще что?

   1-й сторожъ. А то, что Клавд³о вознамѣрился, по его словамъ, опозорить Геро передъ всѣмъ собран³емъ и не жениться на ней.

   Крушина. Ну, подожди, мерзавецъ! Будешь ты осужденъ за это на вѣчное искуплен³е.

   Писецъ. А еще что?

   2-й сторожъ. Это все.

   Писецъ. Ну, это больше, пр³ятели, чѣмъ то, отчего вы можете отпереться. Сегодня утромъ, принцъ Жуанъ, тайно скрылея; Геро, дѣйствительно была обвинена, дѣйствительно отвергнута и внезапно умерла отъ горя... Господинъ Констебль, пусть свяжутъ ихъ и поведутъ къ Леонато... Я пойду впередъ и покажу ему допросъ (Уходитъ).

   Крушина. Ну, сокрушайте ихъ.

   Палка. Связать имъ руки.

   Конрадъ. Прочь, болванъ!

   Круп³ина. Господи! да гдѣ-же писецъ? Пусть напишетъ, что чиновникъ принца болванъ. Ну, вяжите ихъ. Ничтожная тварь!

   Конрадъ. Убирайся! Ты - оселъ, оселъ!

   Крушина. Такъ-то ты уважаешь мое зван³е? Такъ-то ты уважаешь мою старость? Ахъ, почему его нѣтъ, чтобы записать, что я оселъ? Но вы, пр³ятели, такъ и помните, что я оселъ; хотя и не написано, но вы все-таки помните, что я оселъ!.. Нѣтъ, бездѣльникъ, это ты полный благости, какъ это и будетъ доказано надлежащими свидѣтелями. Я мудрый парень, да еще и чиновникъ, да еще и домохозяинъ, да еще - хорош³й кусокъ мяса, какъ любой въ Мессинѣ, и въ добавокъ, человѣкъ знающ³й законы, видишь-ли! да еще достаточно зажиточный парень, видишь-ли, претерпѣвш³й убытки; человѣкъ, имѣвш³й два длинныя платья, и все у него, какъ слѣдуетъ, въ порядкѣ!.. Уведите его!.. Ахъ, почему не записали, что я оселъ! (Уходятъ).

  

  

   Антон³о. Если будешь такъ продолжать, то убьешь себя: не благоразумно такъ поддерживать страдан³я противъ самого себя.

   Леонато. Прошу тебя, оставь совѣты, которые проникаютъ въ мои уши съ такимъ-же успѣхомъ, какъ вода въ рѣшето. Не давай мнѣ больше совѣтовъ; пусть не пробуетъ никакой утѣшитель услаждать мое ухо, пока его несчаст³я его будутъ такими же, какъ мои! Приведи мнѣ отца, который бы также любилъ свое дитя, какъ я любилъ, котораго отцовская радость, была бы также разбита, какъ и моя,- и тогда говори ему о терпѣн³и. Измѣрь его горе глубиной и шириной моей; пусть его усил³я соотвѣтствуютъ моимъ, его горе - моему горю въ каждой чертѣ, въ каждомъ развѣтвлен³и, видѣ и формѣ,- и если такой человѣкъ можетъ улыбаться и приглаживать себѣ бороду, и говорить печали: "убирайся!" вмѣсто того, чтобы рыдать, если онъ можетъ заштопать свое горе прибаутками, опьянить горе въ обществѣ сожигателей свѣчекъ,- приведи его ко мнѣ и я наберусь отъ него терпѣн³я. Но такого человѣка нѣтъ; потому что, братъ, люди могутъ совѣтовать, могутъ говорить объ утѣшен³и въ горѣ котораго сами не испытали; но какъ только они подвергаются ему, ихъ совѣты сейчасъ же превращаются въ страсти, тѣ самые совѣты, которые надѣялись излечить бѣшенство пустыми правилами, оковать бѣснован³е простой шелковинкой, заколдовать боль вѣтромъ и предсмертное страдан³е словами! Нѣтъ, нѣтъ! Долгъ всякаго человѣка - проповѣдывать терпѣн³е тѣмъ, которые корчатся подъ гнетомъ страдан³я, но ни у кого нѣтъ ни добродѣтели, ни власти быть такимъ доблестнымъ, когда онъ самъ испытываетъ подобное страдан³е. А поэтому не совѣтуй мнѣ: всѣ твои увѣщан³я заглушены болѣе сильнымъ воплемъ.

   Антон³о. Значитъ, взрослые ничѣмъ не отличаются отъ дѣтей?

   Леонато. Оставь, прошу; я вѣдь кровь и плоть: не было еще философа который бы выносилъ зубную боль терпѣливо, хотя и всѣ они писали языкомъ боговъ и издѣвались надъ случайностями и страдан³ями.

   Антон³о. По крайней мѣрѣ не взваливай на одного себя все горе, заставь и тѣхъ, кто оскорбилъ тебя, страдать.

   Леонато. Въ этомъ ты правъ; да, я это сдѣлаю. Моя душа говоритъ мнѣ, что Геро оклеветана, и это узнаетъ Клавд³о, узнаетъ принцъ, и всѣ тѣ, которые опозорили ее.

  

  

   Антон³о. А вотъ принцъ и Клавд³о спѣшатъ сюда.

   Донъ Педро. Здравствуйте, здравствуйте!

   Клавд³о. Добраго утра вамъ обоимъ.

   Леонато. Послушайте, синьоры...

   Донъ Педро. Мы спѣшимъ, Леонато.

   Леонато. Спѣшите, синьоры?.. Ну, такъ прощайте, ваше высочество! Ужь будто вы такъ спѣшите?.. А впрочемъ, мнѣ все равно.

   Донъ Педро. Ну, полно, не ссорься съ ними, добрый старикъ.

   Антон³о. Еслибы онъ могъ добиться удовлетворен³и ссорой, кто-либо изъ насъ лежалъ-бы уже на землѣ.

   Клавд³о. Да кто-же его оскорбляетъ?

   Леонато. Ты, ты меня оскорбляешь, ты, лицемѣръ, ты: Не хватайся за мечь,- я тебя не боюсь.

   Клавд³о. Пусть будетъ проклята моя рука, если она подастъ поводъ твоимъ лѣтамъ такой боязни. Моя рука безъ умысла коснулась меча.

   Леонато. Э! не издѣвайся, пр³ятель, надо мной; я говорю не какъ выживш³й изъ ума старикъ, не какъ глупецъ, хвастающ³йся, подъ покрыт³емъ лѣтъ, тѣмъ, что я дѣлалъ будучи молодымъ или чтобы сдѣлалъ, еслибы не былъ старъ... Такъ знай-же, Клавд³о, ты такъ опозорилъ мое невинное дитя, и меня, что я принужденъ забыть мой санъ, и теперь, сѣдой, подъ бременемъ долгой жизни, призываю тебя на смертный поединокъ. Я говорю, что ты опозорилъ мое невинное дитя; твоя клевета пронзила ей сердце, и она покоится теперь въ гробницѣ своихъ предковъ, о! въ гробницѣ, гдѣ позоръ никогда не спитъ, кромѣ ея позора, созданнаго твоею гнусностью!

   Клавд³о. Моей гнусностью?

   Леонато. Твоей гнусност³ю, Клавд³о, твоей, говорю я.

   Донъ Педро. Это не правда, старикъ.

   Леонато. Принцъ, принцъ, я это докажу на его тѣлѣ, если только онъ осмѣлится принять вызовъ, докажу не смотря на его ловкость и на его постоянныя упражнен³я въ фехтован³и, не смотря на май его юности и на разцвѣтъ его силъ.

   Клавд³о. Оставьте меня! Я не хочу имѣть съ вами дѣла.

   Леонато. Ты смѣешь отталкивать меня? Ты убилъ мое дитя; если ты, мальчуганъ, убьешь меня, то убьешь мужчину.

   Антон³о. Ну, значитъ онъ убьетъ двоихъ мужчинъ. Но не въ этомъ дѣло! Пусть сперва убьетъ одного! Одолѣвай меня! Изводи меня! Пусть скорѣе дастъ мнѣ удовлетворен³е!.. Ну, иди за мной, мальчуганъ, или, синьоръ мальчуганъ. Отхлещу я тебя, мальчишка, отъ твоихъ фехтовальныхъ хитростей, да, отхлещу, клянусь честью дворянина.

   Леонато. Братъ!

   Антон³о. Успокойся. Богъ знаетъ, какъ много я любилъ мою племянницу; и она умерла, умерла отъ клеветы негодяевъ, которые также охотно готовы дать удовлетворен³е мужчинѣ какъ я охотно схватилъ-бы змѣю за жало. Мальчишки обезьяны, хвастунишки, паяцы и трусы!

   Леонато. Братъ Антон³о...

   Антон³о. Не безпокойся. О, я ихъ хорошо знаю; я знаю до послѣдняго скрупула, сколько имъ вѣсу; буяны, дерзк³е, модники-молокососы, которые лгутъ, льстятъ, и издѣваются и грязнятъ, и клевещутъ, паясничаютъ и прикидываются грозными, и въ полдюжинѣ грозныхъ словъ объявляютъ, какъ они отдѣлали бы своихъ враговъ, если бы только осмѣлились... Вотъ и все.

   Леонато. Но, братъ Антон³о...

   Антон³о. Не мѣшайся, это мое дѣло.

   Донъ Педро. Синьоры; мы вовсе не желали раздражать васъ. Отъ всего сердца я сожалѣю о смерти вашей дочери, но клянусь честью, она была обвинена по чистой совѣсти, на достаточныхъ основан³яхъ.

   Леона³то. Принцъ, принцъ...

   Донъ Педро. Я больше не хочу васъ слышать.

   Леонато. Не хотите? Ну, что-же? Отправимся, братъ. Я хочу, чтобы услышали меня.

   Антон³о. И будешь услышанъ или не одинъ изъ насъ поплатится (Леонато и Антон³о уходятъ).

  

  

   Донъ Педро. Посмотрите, посмотрите! вотъ и тотъ,кого мы ищемъ.

   Клавд³о. Ну, что новаго синьоръ?

   Бенедиктъ. Здравствуйте принцъ.

   Донъ Педро. Здравствуйте, синьоръ. Вы являетесь чуть-чуть не на то, чтобъ рознять схватку.

   Клавд³о. Наши два носа чуть-чуть не были откушены двумя беззубыми стариками.

   Донъ Педро. Леонато и его братомъ. Что ты объ этомъ думаешь? Еслибы мы сразились съ ними, мы, пожалуй, и не оказались бы для нихъ слишкомъ молоды.

   Бенедиктъ. Въ не правой ссорѣ не можетъ быть истинной храбрости. Я искалъ васъ обоихъ.

   Клавд³о. Да и мы ищемъ тебя повсюду: мы жертвы самой упорной меланхол³и и желали бы прогнать ее. Не придешь-ли намъ на помощь своимъ остроум³емъ.

   Бенедиктъ. Мое остроум³е въ ножнахъ моей шпаги. Обнажить его?

   Донъ Педро. Значитъ, ты его носишь съ боку?

   Клавд³о. Никто этого не дѣлалъ еще, хотя мног³е бываютъ бокъ-о-бокъ съ своимъ остроум³емь. Прошу тебя спѣть намъ что-нибудь и говорю, какъ обыкновенно говорятъ, менестрелямъ: вытягивай намъ на потѣху.

   Донъ Педро. Какъ честный человѣкъ! Онъ блѣднѣетъ! Боленъ ты или взбѣшенъ?

   Клавд³о. Ну, ободрись, другъ! Говорятъ, забота убиваетъ кошку, а ты достаточно храбръ, чтобы убить заботу.

   Бенедиктъ. Синьоръ, я готовъ встрѣтить ваше остроум³е на соотвѣтственномъ мѣстѣ, если вы направите его противъ меня... Прошу васъ, изберите для разговора какой-нибудь другой разговоръ.

   Клавд³о. Ну, такъ дайте ему другое копье; это разлетѣлось въ дребезги.

   Донъ Педро. Клянусь свѣтомъ, онъ все больше и больше мѣняется. Я думаю, что онъ и въ самомъ дѣлѣ взбѣшенъ.

   Клавд³о. А если взбѣшенъ, то знаетъ какъ перевернуть поясъ.

   Бенедиктъ. Можно вамъ сказать словечко на ухо?

   Клавд³о. Да сохранитъ меня Господь отъ вызова.

   Бенедиктъ. Вы негодяй. Я не шучу. Я докажу вамъ это какъ хотите, чѣмъ хотите и когда хотите. Дайте мнѣ удовлетворен³е или я объявлю, что вы трусъ. Вы убили невинную дѣвушку, и ея смерть должна пасть на васъ. Жду отвѣта.

   Клавд³о. Отлично. Непремѣнно явлюсь, но съ услов³емъ, что угощен³е будетъ на славу.

   Донъ Педро. Что у васъ? Пирушка?

   Клавд³о. Да; я очень ему признателенъ, онъ хочетъ угостить меня телячьей головой и каплуномъ; если мнѣ не удастся разрѣзать ихъ изящно, то скажите, что мой ножъ ровно никуда не годится. А бекасъ будетъ?

   Бенедиктъ. Синьоръ, ваше остроум³е бѣжитъ славною иноходью; оно очень легковѣсно.

   Донъ Педро. Я разскажу тебѣ, какъ намедни тебя расхваливала Беатриса. Я сказалъ, что у тебя тонк³й умъ: "да", говорила она, "онъ у него такой маленьк³й". "Ну, нѣтъ". говорю, "это большой умъ". "Да", говоритъ, "такой неповоротливый". "Совсѣмъ нѣтъ", отвѣчаю, "хорош³й, справедливый умъ". "Совершенно вѣрно", говоритъ, "онъ никого не обидитъ". "Ну, вотъ", отвѣчаю, "умъ обстоятельный". "Конечно", говоритъ она, "онъ остороженъ". "Знаетъ нѣсколько языковъ", говорю. "Охотно вамъ вѣрю", отвѣчаетъ, "въ понедѣльникъ вечеромъ онъ мнѣ кое въ чемъ поклялся, а во вторникъ утромъ отрекся отъ своей клятвы; онъ двуязыченъ, у него два языка"... Въ такомъ родѣ она цѣлый часъ выворачивала на изнанку твои достоинства; а подъ конецъ, со вздохомъ, все-таки сказала, что лучше тебя никого нѣтъ въ Итал³и.

   Клавд³о. И горько плакала, говоря, что ей нѣтъ до тебя никакого дѣла.

   Донъ Педро. Да, она это сказала; но не смотря на все я утверждаю, что еслибы она не питала къ нему смертельной ненависти, то должна бы любить его страстно. Дочь старика все намъ сказала.

   Клавд³о. Да, все, все, и къ-тому же, какъ сказано: "Господь узрѣлъ, когда онъ спрятался въ саду".

   Донъ Педро. Но когда же мы водрузимъ рога дикаго быка на чело чувствительнаго Бенедикта?

   Клавд³о. Да, съ надписью: "Здѣсь живетъ Бенедиктъ, мужчина, вступивш³й въ законный бракъ!"

   Бенедиктъ. Ну, прощай, мальчуганъ. Ты знаешь, о чемъ я говорю. Оставляю тебя въ болтливомъ расположен³и: ты также ломаешь слова, какъ хвастунъ ломаетъ копья, никого, благодарен³е Господу, не раня. Принцъ, весьма признателенъ вамъ за всѣ ваши ласки: я долженъ васъ оставить; вашъ побочный братъ бѣжалъ изъ Мессины; вы, вмѣстѣ съ нимъ, убили невинную и прекрасную дѣвушку. А что касается этого господина Молокососа, то мы еще встрѣтимся съ нимъ. А пока счастливо оставаться (Бенедиктъ уходитъ).

   Донъ Педро. Онъ говоритъ серьезно.

   Клавд³о. Самымъ серьезнымъ образомъ; и, я увѣренъ, изъ любви къ Беатрисѣ.

   Донъ Педро. Онъ вызвалъ тебя?

   Клавд³о. На чисто.

   Донъ Педро. Какое прелестное создан³е человѣкъ, когда прогуливается въ кафтанѣ и въ штанахъ, забывъ дома умъ!

   Клавд³о. Тогда онъ въ сравнен³и съ обезьяной, конечно, великанъ, но обезьяна въ сравнен³и съ нимъ - докторъ.

   Донъ Педро. Ну, довольно. Оставимъ это. Ободрись сердце, и омрачись! Не сказалъ ли онъ, что мой братъ бѣжалъ?

  

  

   Крушина. Ну, подвигайся, пр³ятель; если правосуд³е не укротитъ тебя, значитъ оно никогда не будетъ развѣшивать на своихъ вѣсахъ ничего умнаго. Если тебя признаютъ проклятымъ лицемѣромъ, то за тобой слѣдуетъ присматривать.

   Донъ Педро. Это еще что такое? Двое изъ свиты брата связаны! и одинъ изъ нихъ Борак³о?

   Клавд³о. Спросите, принцъ, что они сдѣлали?

   Донъ Педро. Въ чемъ они провинились.

   Крушина. Провинилнсь они, сэръ, въ ложномъ доносѣ; кромѣ того, наврали; во-вторыхъ, наклеветали; въ шестыхъ, наконецъ, оболгали одну синьору; въ третьихъ, утверждали несправедливыя вещи, и въ заключен³и, они лжецы и бездѣльники.

   Донъ Педро. Во-первыхъ, спрашиваю тебя, что они сдѣлали; въ третьихъ, спрашиваю тебя, въ чемъ ихъ престплен³е; въ шестыхъ наконецъ, кто тѣ, что ихъ взяли, а въ заключен³и, въ чемъ вы ихъ обвиняете?

   Клавд³о. Безукоризненный выводъ, на основан³и собственныхъ его положен³й. По истинѣ, допросъ по всѣмъ пунктамъ!

   Донъ Педро. Кого вы, друзья, обидѣли? за что васъ привели къ отвѣту? Этотъ мудрый Констебль слишкомъ ученъ, чтобъ я могъ его понять. Въ чемъ вы провинились?

   Борак³о. Ваше высочество, не зачѣмъ вести меня къ допросу; выслушайте меня, а затѣмъ, пусть графъ убьетъ меня! Я обманулъ ваши собственные глаза; чего не могла открыть наша проницательность, эти дураки вывели на свѣтъ бож³й. Ночью, они подслушали, какъ я разсказывалъ, какъ Донъ Жуанъ, вашъ братъ, уговорилъ меня оклеветать синьору Геро; какъ, въ саду, куда васъ привели, вы видѣли мое любезничан³е съ Маргаритой, одѣтую въ платьѣ Геро, и какъ вы вознамѣрились опозорить ее передъ самымъ ея вѣнчан³емъ. Они составили протоколъ моему преступлен³ю, который я предпочитаю скрѣпить смертью, чѣмъ повторять его, для большаго еще позора. Синьора умерла вслѣдств³е ложнаго обвинен³я, взведеннаго на нее мною и моимъ господиномъ: я желаю получить только возмезд³е, достойное негодяя.

   Донъ Педро. Неужели эти слова не вторгаются въ твою кровь раскаленнымъ желѣзомъ?

   Клавд³о. Я пилъ отраву, когда онъ говорилъ.

   Донъ Педро. Такъ это братъ научилъ тебя?

   Борак³о. Да, и за это щедро вознаградилъ меня.

   Донъ Педро. Онъ весь созданъ изъ коварства. И послѣ этого преступлен³я онъ бѣжалъ!

   Клавд³о. Милая Геро! Твой образъ возникаетъ во всей прелести, которую я любилъ!

   Крушина. Ну, ведите назадъ истцовъ... Въ эту минуту писецъ должно быть освѣдомляетъ обо всемъ синьора Леонато... Да не забудьте, пр³ятели, въ свое время и на своемъ мѣстѣ, что я - оселъ.

   Палка. А вотъ и синьоръ Леонато и съ нимъ писецъ. (Входятъ: Леонато, Антон³о и писецъ).

   Леонато. Гдѣ этотъ мерзавецъ? Дайте мнѣ заглянуть въ его глаза, чтобы, когда мнѣ случится встрѣтить другого, похожаго на него, я могъ поостеречься. Который изъ этихъ двухъ?

   Борак³о. Если хотите знать вашего злодѣя, то взгляните на меня.

   Леонато. Это ты - злодѣй, убивш³й мое невинное дитя?

   Борак³о. Да, я одинъ.

   Леонато. Нѣтъ, нѣтъ, негодяй; ты лжешь на самаго себя, вотъ здѣсь двое знатныхъ,- трет³й убѣжалъ,- принявш³е въ этомъ участ³е! Благодарю васъ, принцы, за смерть моей дочери; включите ее въ списокъ вашихъ славныхъ подвиговъ. Подумайте только, какой героическ³й поступокъ!

   Клавд³о. Я не знаю, какъ проситъ васъ о терпѣн³и, но все-таки я долженъ говорить. Изберите какую хотите месть; положите на меня такую кару, какую только въ состоян³и себѣ представить; но если я согрѣшилъ, то по ошибкѣ.

   Донъ Педро. Клянусь душой, и я также. И, однако, чтобы дать удовлетворен³е этому пожилому старцу, я готовъ подчиниться всему, что онъ придумаетъ самаго тяжкаго.

   Леонато. Я не могу потребовать отъ васъ, чтобы вы воскресили мою дочь,- это невозможно; но прошу васъ обоихъ: заявите мессинскому народу, что она умерла невинной, и если ваша любовь къ ней можетъ вызвать грустное вдохновен³е, повѣсьте эпитаф³ю на ея могильный памятникъ, и пропойте ее надъ ея прахомъ, пропойте ее даже нынѣшней ночью... А завтра, приходите въ мой домъ и если уже вы не могли быть мужемъ моей дочери, то будьте по крайней мѣрѣ моимъ племянникомъ. У брата есть дочь, которая какъ двѣ капли воды похожа на мое умершее дитя: она единственная наслѣдница насъ обоихъ. Сдѣлайте ее тѣмъ, чѣмъ вы хотѣли сдѣлать мою дочь и моя месть умретъ.

   Клавд³о. О, благородный синьоръ, доброта ваша извлекаетъ слезы изъ глазъ моихъ! Принимаю ваше предложен³е; отнынѣ располагайте несчастнымъ Клавд³о.

   Леонато. И такъ, завтра я васъ ожидаю; а нанынѣшн³й вечеръ оставляю васъ. Этотъ бездѣльникъ будетъ приведенъ на очную ставку съ Маргаритой, которая, какъ я думаю, замѣшана въ этомъ дѣлѣ и была подкуплена вашимъ братомъ.

   Борак³о. Нѣтъ, клянусь душой; она не была подкуплена; она не знала, что дѣлала, когда говорила со мной; она была всегда честной во всемъ, что я знаю о ней.

   Крушина. И кромѣ того, сэръ, хотя оно и не положено чернымъ на бѣлое, но истецъ, вотъ этотъ самый обидчикъ, назвалъ меня осломъ; покорно прошу вспомнить это при его показан³и, и еще, стража слышала какъ онъ говорилъ о какомъ-то Сквернавцѣ; говорилъ, что онъ носитъ ключъ въ ухѣ и подлѣ него замокъ; именемъ Бога онъ занимаетъ деньги и дѣлалъ это такъ давно, и никогда не отдавалъ, что въ настоящее время люди стали люты и не хотятъ ничего давать въ займы, ради самого Бога. Прошу васъ, допросите-ка и и счетъ этого пункта.

   Леонато. Благодарю тебя за труды и заботливость.

   Крушина. Ваша милость говоритъ какъ самый признательный и почтенный юноша. Восхваляю за васъ Бога.

   Леонато. Вотъ тебѣ за труды.

   Крушина. Да благословитъ Господь ваше благополуч³е.

   Леонато. Ну, ступай. Освобождаю тебя отъ твоего преступника и благодарю тебя.

   Крушина. Отъявленнѣйшаго негодяя оставляю вашей милости, котораго, покорнѣйше прошу вашу милость, наказать въ примѣръ прочимъ. Да хранитъ вашу милость Господь Богъ! Желаю вашей милости счаст³я! Да возстановитъ Господь ваше здоровье. А затѣмъ, покорнѣйше позволяемъ вамъ удалиться. Если пр³ятная встрѣча можетъ быть желательна то да не допуститъ до этого Господь. Ну, пойдемъ, сосѣдъ.

   Леонато. И такъ до завтрашняго утра, синьоры. Прощайте.

   Антон³о. Прощайте, синьоры, ждемъ васъ завтра.

   Донъ Педро. Непремѣнно оѵдемъ.

   Клавд³о. Эту ночь я проведу у гроба Геро.

  

  

   Леонато. Уведите этихъ людей! Разспросимъ Маргариту, какъ она познакомилась съ этимъ бездѣльникомъ.

  

   Бенедиктъ. Прошу тебя, милая Маргарита, сослужи мнѣ службу: устрой мнѣ свидан³е съ Беатрисой.

   Маргарита. А обѣщаете вы написать мнѣ сонетъ въ честь моей красоты?

   Бенедиктъ. Да, и такимъ возвышеннымъ слогомъ, что ни одному изъ смертныхъ не сравняться со мной, Маргарита, потому что ты и въ самомъ дѣлѣ этого стоишь.

   Маргарита. Какъ? Чтобы ни одинъ мужчина до меня добрался? Значитъ, я должна всегда оставаться внизу

   Бенедиктъ. Твой умъ такой же острый, какъ и зубы борзой собаки: такъ и ловитъ налету.

   Маргарита. А вашъ такъ же тупъ, какъ рапира фехтовальщика: тычетъ, но ранъ не наноситъ.

   Бенедиктъ. Это, видишь-ли, Маргарита, истинно мужской умъ: онъ хочетъ ранить женщину. Прошу тебя, позови Беатрису: передаю тебѣ мой щитъ.

   Маргарита. Давайте намъ мечи: у насъ и у самихъ есть щиты.

   Бенедиктъ. Если хочешь ими пользоваться, Маргарита, ты должна держать клинки въ ножнахъ, такъ какъ это самое опасное оруд³е для дѣвушекъ.

   Маргарита. Ну, хорошо, пойду позову вамъ Беатрису, у которой, думаю, есть ноги (Уходитъ).

   Бенедиктъ (поетъ).

         Богъ любви,

         Живущ³й высоко, высоко,

   Онъ знаетъ меня, онъ знаетъ меня,

         Знаетъ, какой жалости я достоинъ...

  

   То есть, разумѣется, въ пѣснопѣн³и, потому что въ любви... и Леандръ! знаменитый пловецъ, и Троилъ, первый придумавш³й сводниковъ, и цѣлая книга этихъ quondam салонныхъ героевъ, имена которыхъ и теперь еще такъ и катятся такъ плавно но гладкой дорожкѣ бѣлаго стиха,- ни одинъ изъ нихъ не подвергался еще такому глубокому измѣнен³ю въ любви, какъ мое бѣдное я. Этого я не умѣю выразить стихами; пробовалъ: никакъ не могу подобрать риѳмы къ lady, кромѣ baby,- уже слишкомъ невинной риѳмы; къ "scorn" - кромѣ "horn" - жестокую риѳму; къ "school" - кромѣ "fool" - совсѣмъ дѣтскую риѳму; все зловѣщ³я окончан³я. Нѣтъ, я не рожденъ подъ созвѣзд³емъ риѳмъ и не въ состоян³и любезничать въ торжественныхъ выражен³яхъ.

  

  

   Милая Беатриса, неужели ты пришла на мой зовъ?

   Беатриса Да, синьоръ, и уйду, когда прикажете.

   Бенедиктъ. О, подожди, по крайней мѣрѣ, до тѣхъ поръ...

   Беатриса. "До тѣхъ поръ", вы сказали, значитъ ухожу... Однако, прежде чѣмъ уйти, позвольте мнѣ уйти съ тѣмъ, за чѣмъ я пришла,- узнать, что произошло между вами и Клавд³о?

   Бенедиктъ. Ничего, кромѣ обмѣна рѣзкихъ словъ, а потому, позволь поцѣловать тебя.

   Беатриса. Рѣзкое слово - только рѣзк³й вѣтеръ; рѣзк³й вѣтеръ - только рѣзкое дыхан³е, а рѣзкое дыхан³е - противно, потому удаляюсь безъ поцѣлуя.

   Бенедиктъ. Ты спугнула слово съ его дѣйствительнаго смысла, такъ могучъ твой умъ. Но я долженъ сказать тебѣ просто: Клавд³о получилъ мой вызовъ: и я, или вскорѣ буду имѣть отъ него вѣсти, или же объявлю, что онъ трусъ. А теперь, скажи мнѣ, прошу тебя, за какой изъ моихъ пороковъ ты полюбила меня?

   Беатриса. За всѣ разомъ, потому что они съ такой тонкой политикой поддерживаютъ въ васъ господство зла, что не даютъ доступа ни одной добродѣтели. Ну, а вы, за которую изъ моихъ добродѣтелей томитесь любовью ко мнѣ?

   Бенедиктъ. Томлюсь любовью? Прекрасное выражен³е: Да, я дѣйствительно томлюсь любовью, потому что люблю тебя противъ воли.

   Беатриса. Значитъ, какъ полагаю, на зло вашему сердцу. Увы! бѣдное сердце! Уже если вы его такъ обожаете ради, меня, то и я буду обожать его ради васъ, потому что не стану любить того, что ненавидитъ мой другъ.

   Бенедиктъ. Мы такъ умны, что не можемъ любезничать мирно.

   Беатриса. Не видно этого изъ вашихъ словъ: изъ двадцати умныхъ людей не найдется ни одного, который-бы хвасталъ своимъ умомъ.

   Бенедиктъ. О, синьора Беатриса, это очень старое правило, существовавшее во времена хорошихъ сосѣдей. А въ наше время, если человѣкъ еще при жизни не воздвигаетъ себѣ памятника, то въ памяти любезной будетъ жить не дальше колокольнаго звона да плача вдовы.

   Беатриса. А какъ долго это продолжается, по вашему мнѣн³ю?

   Бенедиктъ. Что за вопросъ! Часъ на крики и часъ на слезы. Вотъ почему мудрецу гораздо вѣрнѣе (если только Донъ Червь, т. е. его совѣсти, не мѣшаетъ), быть подобно мнѣ, трубой своихъ собственныхъ добродѣтелей... А теперь, скажи мнѣ, какъ поживаетъ твоя кузина?

   Беатриса. Очень скверно.

   Бенедиктъ. А ты?

   Беатриса. Тоже очень скверно.

   Бенедиктъ. Услуживай Богу, люби меня и старайся исправиться. А затѣмъ, оставляю тебя, потому что кто-то спѣшитъ къ тебѣ.

  

  

   Урсула. Синьора, вамъ надо отправиться къ вашему дядѣ. Въ домѣ такая суматоха! Открылось, что синьора Геро была несправедливо обвинена, что принцъ и Клавд³о были жестоко обмануты и что Донъ Жуанъ, который бѣжалъ, все сдѣлалъ; пойдемте скорѣе.

   Беатриса. Хотите, синьоръ, послушать этихъ новостей?

   Бенедиктъ. Я хочу жить въ твоемъ сердцѣ, умереть на твоей груди и покоиться въ твоихъ глазахъ и, кромѣ того, хочу идти съ тобой къ твоему дядѣ (Уходятъ).

  

  

   Клавд³о. Это надгробный памятникъ Леонато?

   Служитель. Да, синьоръ.

   Клавд³о (читаетъ):

   Убитая лживымъ языкомъ

         Здѣсь покоится Геро.

   Смерть, въ вознагражден³е за ея страдан³я,

         Дала ей вѣчную славу.

   Такъ жизнь, съ позоромъ погибшая,

         Живетъ послѣ смерти въ славѣ.

  

   Клавд³о. Виси надъ этой ранней могилой, чтобы прославлять ее, когда я буду нѣмъ. А теперь, музыканты играйте и пойте вашъ торжественный гимнъ.

  

             ГИМНЪ.

  

   Прости, богиня ночи,

   Тѣхъ, которые убили прекрасную дѣву;

   А потому съ пѣснями печали

   Они ходятъ вокругъ твоей могилы.

   Полночь, внемли нашимъ воплямъ!

   Помоги намъ вздыхать и плакать,

         Уныло, уныло.

   Разверзайтесь могилы, освободите мертвыхъ

   Пока не будетъ искуплена смерть

         Уныло, уныло.

  

   Клавд³о. А теперь миръ твоимъ костямъ! Я каждый годъ