Шекспир Вильям - Царствование Эдварда Iii

  

   Эдвардъ III, король Англ³и.

   Эдвардъ, принцъ Уэльсск³й, его сынъ.

   Графъ Уорикъ.

   Графъ Сольсбюри.

   Графъ Дэрви.

   Лордъ Одли.

   Лордъ Пэрси.

   Сэръ Уильямъ Монтэгью.

   Сэръ Джонъ Коплендъ.

   Робертъ д'Артуа.

   Графъ Монфоръ.

   Гобинъ дэ-Грэ.

   Людовикъ, поэтъ, наперсникъ короля Эдварда.

   Дэвидъ, король Шотланд³и.

   Графъ Дауглесъ.

   ²оаннъ, король Франц³и.

   Карлъ, Филиппъ, его сыновья.

   Герцогъ Лотарингск³й.

   Вилье, французск³й дворянинъ.

   Король Богем³и, Король Польши, союзники короля ²оанна.

   Двое горожанъ изъ Кале.

   Военачальникъ въ Кале.

   Другой военачальникъ, бѣднякъ, обыватель Кале.

   Морякъ.

   Три герольда.

   Нѣсколько французскихъ поселянъ.

   Графиня Сольсбюри.

   Королева Филиппа, жена короля Эдварда.

   Французская поселянка.

   Придворные, офицеры, воины, слуги, гонцы и пр.

  

  

   Король Эдвардъ. Робертъ д'Артуа, ты хотя и изгнанъ изъ родной своей Франц³и, но сохранишь и у насъ свои титулы и преимущества, такъ-какъ мы провозгласимъ тебя графомъ Ричмондскимъ. Продолжай теперь нашу родословную. Кто унаслѣдовалъ Филиппу - Прекрасному?

   Артуа. Три его сына, поочередно садивш³еся на престолъ, но не оставивш³е послѣ себя потомства.

   Король Эдвардъ. Но наша мать была, вѣдь, ихъ сестрою?

   Артуа. Такъ точно, государь; она была единственною дочерью, оставшеюся послѣ Филиппа; ее-то вашъ родитель взялъ себѣ впослѣдств³и въ жены. Плодомъ вертограда ея чрева явилась ваша чарующая личность, тотъ пышный цвѣтокъ, тотъ наслѣдникъ французскаго престола, на котораго Европа возлагаетъ лучш³я свои надежды. Однако, замѣтьте, какъ злокозненны умы мятежниковъ! Когда потомство Филиппа изсякло, французы пренебрегли правами вашей королевы, и, хотя ближайшей по крови наслѣдницей престола была она, королемъ былъ провозглашенъ нынѣ царствующ³й надъ ними ²оаннъ, изъ дома Валуа. Основан³я, выставленныя при этомъ на видъ французами, заключались въ томъ, что королевство Франц³и, гдѣ находится такое множество ленныхъ владѣльцевъ, должно будто-бы имѣть главою только наслѣдника по мужской лин³и; это главная причина, по которой они отстранили отъ престола ваше величество. Иные, слыша мои признан³я, можетъ-быть, найдутъ ихъ возмутительными со стороны француза, но я въ свидѣтели справедливости своего заявлен³я беру небеса, что не личная досада, не личная злоба, а любовь къ родинѣ и къ правдѣ вынуждаютъ мой языкъ быть до такой степени щедрымъ на признан³я. Вы законный охранитель нашего спокойств³я, и ²оаннъ Валуа достигъ верховной власти, только похитивъ престолъ, принадлежавш³й не ему. Въ чемъ-же заключается истинная обязанность вѣрноподданнаго, какъ не въ томъ, чтобы привѣтствовать законныхъ своихъ королей? Въ чемъ можетъ наша вѣрность выказаться яснѣе, какъ не въ томъ, чтобы, сокрушивъ гордыню самозванца, поставить во главѣ страны истиннаго ея пастыря?

   Король Эдвардъ. Такой совѣтъ, Артуа, словно плодотворный ливень, придаетъ новую мощь моему домогательству. Благодаря огненной силѣ твоихъ словъ, я чувствую, какъ въ моей груди закипаетъ пламенное мужество; до сихъ поръ его сдерживало невѣдѣн³е, но теперь оно на золотыхъ крыльяхъ славы готово воспарить и доказать, что сынъ благородной Изабеллы способенъ подчинить своему стальному игу мятежныя плечи тѣхъ, кто возстаетъ противъ его воцарен³я во Франц³и. (За сценой гремятъ трубы). Лордъ Одли, узнайте, что это значитъ?

  

  

   Одли. Герцогъ Лотарингск³й, переплывш³й море, желаетъ имѣть совѣщан³е съ вашимъ величествомъ.

   Король Эдвардъ. Проводите его, лорды, сюда, дабы мы могли узнать, что скажетъ онъ намъ новаго? (Входить Герцогъ Лотарингск³й со свитою). Повѣдай, герцогъ Лотарингск³й, что заставило тебя прибыть къ намъ?

   Герцогъ Лотарингск³й. Славнѣйш³й изъ всѣхъ правителей, король ²оаннъ французск³й, шлетъ тебѣ привѣтъ и при посредствѣ моихъ устъ требуетъ, что бы ты за добровольно уступленное тебѣ герцогство Гв³енъ выплатилъ его величеству должную дань покорности. Ради этого, я отъ имени своего государя требую, чтобы ты явился во Франц³ю не позже, какъ черезъ сорокъ дней, дабы, согласно обычаю, признать себя подданнымъ нашего короля. Иначе права твои на эту провинц³ю исчезнутъ, и ими воспользуется онъ-же, то-есть, французск³й король.

   Король Эдвардъ. Удивительно, какъ улыбаются мнѣ обстоятельства! Только-что я задумалъ перебраться туда, какъ исполнить это намѣрен³е меня не только приглашають, но и заставляютъ угрозами. Было бы очень глупо отвѣчать отказомъ на такое приглашен³е. Герцогъ Лотарингск³й, отвезите отъ меня французскому королю такой отвѣтъ: - я по его требован³ю намѣренъ его посѣтить... Но какъ? Явлюсь я не въ качествѣ подданнаго, способнаго преклоняться, но какъ побѣдитель, способный заставить преклониться передъ нимъ самимъ. Неловк³е, грубые его происки мнѣ ясны, какъ день. Правда сорвала съ лица его забрало, и его наглость явилась въ настоящемъ своемъ свѣтѣ. Неужто, онъ вообразилъ, будто можетъ повелѣвать мнѣ, какъ подданному? Скажи ему, что корона, которою онъ владѣетъ, въ сущности принадлежитъ мнѣ, и куда-бы ни ступила его нога, онъ всюду обязанъ преклонять колѣно. Мои требован³я не ограничиваются однимъ только ничтожнымъ герцогствомъ, но простираются на всѣ его владѣн³я. Если-же онъ откажется исполнить мои требован³я, я вырву изъ него всѣ его земныя перья и совершенно голымъ вытолкаю его въ пустыню.

   Герцогъ Лотарингск³й. Если такъ, Эдвардъ, я здѣсь, въ присутств³и твоихъ лордовъ, бросаю тебѣ вызовъ въ лицо!

   Принцъ Уэльсск³й. Твой вызовъ, французъ? О, мы готовы заткнуть имъ горло твоему властелину! Со всею умѣренностью, какую я долженъ соблюдать въ присутств³и вотъ этого государя, моего отца, и всѣхъ здѣсь находящихся лордовъ, я все-таки скажу, что считаю возложенное на тебя поручен³е непристойнымъ, а того, кто прислалъ тебя, празднымъ трутнемъ, случайно попавшимъ въ орлиное гнѣздо. Однако, мы подвергнемъ его такой всесокрушающей бурѣ, что его поражен³е послужитъ полезнымъ примѣромъ для другихъ.

   Уорикъ. Посовѣтуй ему сбросить съ себя львиную шкуру, такъ-какъ онъ можетъ въ открытомъ полѣ встрѣтиться съ настоящимъ львовъ, который разорветъ его на клочья, чтобы наказать его за гордость!

   Артуа. Единственный совѣтъ, какой я могу подать герцогу Лотарингскому - уйти отсюда поскорѣе, чтобы не вынудили его сдѣлать это друг³е. Непр³ятность, которой подвергаешься добровольно, менѣе унизительна, чѣмъ вынужденная насил³емъ.

   Герцогъ Лотарингск³й (Обнажая мечъ). Измѣнникъ, выродокъ, змѣя той страны, которая вскормила тебя отъ юныхъ твоихъ лѣтъ, ты тоже присоединяешься къ этому заговору?

   Король Эдвардъ (Тоже обнажая мечъ). Герцогъ Лотарингск³й, взгляни на лезв³е моего меча. Жажда завоеван³й, переполняющая мою душу, еще несравненно болѣе колюча, чѣмъ его остр³е. Если-бы мнѣ захотѣлось задремать, она, словно соловей своею пѣсней, заставитъ меня бодрствовать, пока мои знамена не водрузятся во Франц³и... Затѣмъ, уходи.

   Герцогъ Лотарингск³й. Эта выходка, какъ и всѣ выходки англичанъ, не такъ для меня прискорбна, какъ одинъ видъ ехиднаго этого человѣка. Онъ вѣроломенъ, а между тѣмъ его считаютъ преданнымъ! (Уходитъ съ своею свитою).

   Король Эдвардъ. И такъ, милорды, вѣтеръ уже вздуваетъ паруса нашей быстролетной ладьи. Жреб³й нашъ брошенъ. Скоро начнется война, но окончится она не такъ-то скоро (Входитъ сэръ Уильямъ Монтэгью). Зачѣмъ, однако, пожаловалъ сюда сэръ Уильямъ Монтэгью? Въ какомъ положен³и находится наше перемир³е съ Шотланд³ей?

   Монтэгью. Оно нарушено, свѣтлѣйш³й государь, порвано! Едва только вѣроломный король узналъ, что вы отзываете свои войска, какъ забывая недавн³е свои обѣты, сталъ производить нападен³я на пограничные города. Беруикъ у насъ отбитъ; Ньюкастль разграбленъ и тоже для насъ погибъ; теперь безжалостный властолюбецъ осаждаетъ замокъ Роксборо, гдѣ заперлась находящаяся въ смертельной опасности графиня Сольсбюри.

   Король Эдвардъ. Она дочь Уорика, не такъ-ли? Мужъ ея, кажется, долго служилъ въ Брэтани, чтобы водворить тамъ власть Монфора?

   Уорикъ. Онъ самый, государь.

   Король Эдвардъ. Безчестный Дэвидъ! Ужели ты умѣешь грозить оруж³емъ только слабымъ женщинамъ? Но я заставлю тебя, какъ улитку, спрятать свои рога. Прежде всего, ты Одли, наберешь достаточное количество пѣхоты для нашего похода на Франц³ю (Принцу Уэльскому). А ты, Нэдъ, завербуй въ каждомъ графствѣ отборныхъ, вооруженныхъ людей и составь изъ нихъ образцовое войско. Пусть выборъ твой останавливается на самыхъ отважныхъ воинахъ, которыхъ не страшитъ ничто, кромѣ позорнаго пятна. Поэтому поступай осмотрительно: мы начинаемъ войну съ могучею страною. Ты, Дэрби, отправишься отъ насъ посломъ въ нашему тестю, графу Хэйно. Сообщи ему о готовящемся предпр³ят³и и уговори его, чтобы онъ, войдя въ соглашен³е съ нашими находящимися во Фландр³и союзниками, упросилъ отъ нашего имени императора германскаго дѣйствовать за одно съ нами. Тѣмъ временемъ, я, пока вы будете заняты приготовлен³ями, съ тѣми силами, как³я у меня имѣются подъ руками, пущусь въ походъ, чтобы еще разъ оттѣснить вѣроломнаго шотландца. Но, господа, необходимо дѣйствовать рѣшительно. У насъ будутъ враги со всѣхъ сторонъ. А тебѣ, Нэдъ, придется разстаться съ учен³емъ и съ книгами, чтобы познакомить свои плечи съ тяжелымъ вооружен³емъ.

   Принцъ Уэльсск³й. Для юной моей пылкости сумятица возгорающейся войны полна такихъ-же чарующихъ звуковъ, какъ вѣнчающимся на царство королямъ пр³ятны радостныя и восторженные крики: - "Ave Caesar". Въ этой школѣ чести я научусь приносить враговъ моей отчизны въ жертву смерти или, во имя праваго спора, проливать свою кровь! Итакъ, пустъ каждый бодро и весело идетъ впередъ по назначенному ему пути. Въ такихъ важныхъ дѣлахъ каждое промедлен³е гибельно (Всѣ уходятъ).

  

   Графиня Сольсбюри. Горе! Горе! Бѣдные мои глаза тщетно отыскиваютъ подкрѣплен³й, которыя долженъ былъ-бы прислать мнѣ нашъ король, и я начинаю бояться, что у тебя, племянникъ мой Монтэгью, не достало пламеннаго краснорѣч³я, чтобы своими мольбами склонить короля на мою сторону. Ты не съумѣлъ дать ему понять, какъ мучительно сдѣлаться униженною плѣнницею шотландца, давая ему возможность побѣдоносно ухаживать за своею жертвою, пересыпая рѣчь крѣпкими, скверно звучащими словами, или прямо прибѣгнуть къ грубому, воровскому и позорящему насил³ю! Ты, вѣроятно, не объяснилъ королю, какъ, - въ случаѣ своего торжества, - побѣдители станутъ издѣваться надъ нами на сѣверѣ, въ какихъ гнусныхъ, непристойныхъ и обидныхъ пѣсняхъ они станутъ прославлять свою побѣду и наше поражен³е, бросая ихъ на вѣтеръ подъ своимъ блѣднымъ, холоднымъ и непривѣтливымъ небомъ! (Входитъ Король Дэвидъ съ войскомъ. Въ числѣ его спутниковъ находятся Дауглесъ, герцогъ Лотарингск³й и друг³е). Надо уйти. Всегдашн³й врагъ приближается къ укрѣплен³ямъ. Необходимо, однако, держаться на сторожѣ и, - какъ ни гадко, - слушать ихъ грубыя, дерзк³я рѣчи (Скрывается за укрѣплен³ями).

   Король Дэвидъ. Герцогъ Лотарингск³й, изобразите насъ нашему брату, королю Франц³и, человѣкомъ, который во всемъ христ³анскомъ м³рѣ никого такъ не чтитъ, какъ его величество, и ни къ кому не относится съ такою безпредѣльною привязанностью, какъ къ нему. Что-же касается возложеннаго на васъ поручен³я, передайте королю, что мы не намѣрены вступать съ Англ³ей ни въ как³е переговоры, ни въ как³я перемир³я; что, напротивъ, мы рѣшились жечь ихъ пограничные города и своими непрерывными нападен³ями преслѣдовать непр³ятеля даже далѣе его города ²орка. Нѣтъ, наши добрые всадники не угомонятся; они не предоставятъ язвѣ ржавчины и времени разъѣдать наши всеукрощающ³я удила и желѣзо нашихъ добрыхъ шпоръ. Они не снимутъ съ себя стальныхъ кольчугъ и въ знакъ мира не повѣсятъ своихъ коп³й, изъ крѣпкаго шотландскаго ясени, на стѣны своихъ городовъ. Нѣтъ, не разстанутся они съ крѣпко застегнутыми темно-бурыми кожаными перевязями и съ своими кортиками, пока самъ вашъ король не крикнетъ имъ: - "Довольно! сжальтесь надъ Англ³ей и изъ состраданья къ ней оставьте ее въ покоѣ!" Прощайте. Скажите королю Франц³и, что разстались съ нами здѣсь, передъ воротами этого замка, въ ту самую минуту, когда онъ готовъ сдаться въ наши руки.

   Герцогъ Лотарингск³й. Прощаюсь съ вами и буквально передамъ своему государю пр³ятный вашъ отвѣтъ. (Уходить).

   Король Дэвидъ. Ну, Дауглесъ, вернемся опять къ тому, о чемъ шла между нами рѣчь, то-есть, къ вопросу о раздѣлѣ добычи, такъ-какъ это предстоитъ несомнѣнно.

   Дауглесъ. Государь, на свою долю я требую только владѣлицу замка и ничего болѣе.

   Король Дэвидъ. Нѣтъ, подожди! Выбирать прежде долженъ я, поэтому и присуждаю ее себѣ.

   Дауглесъ. Если такъ, государь, дозвольте мнѣ воспользоваться ея драгоцѣнностями.

   Король Дэвидъ. Драгоцѣнности ея собственность; онѣ такъ и останутся при ней. Кому достанется она, тому достанутся и онѣ.

  

  

   Гонецъ. Властелинъ мой, стараясь на возвышенностяхъ завладѣть небольшимъ количествомъ добычи, мы вдругъ увидали несмѣтное войско, направляющееся въ эту строну. Солнце, отражаясь въ блестящемъ оруж³и, с³яло на тысячахъ движущихся бляхъ и освѣщало цѣлый лѣсъ коп³й. Пусть ваше величество поскорѣе приметъ надлежащ³я мѣры. Не пройдетъ, государь, и четырехъ часовъ, какъ, даже идя неторопливымъ шагомъ, самые послѣдн³е ряды уже будутъ здѣсь.

   Король Дэвидъ. Скорѣе подальше отсюда, какъ можно подальше! То идетъ король Англ³и!

   Дауглесъ. Эй, молодецъ Джемми, сѣдлай скорѣе моего воронаго и рѣзваго коня!

   Король Дэвидъ. Ты намѣренъ вступить въ бой, Дауглесъ? Для этого мы недостаточно сильны.

   Дауглесъ. Мнѣ это, государь, извѣстно слишкомъ хорошо, поэтому я думаю бѣжать.

   Графиня Сольсбюри (Показываясь на укрѣплен³яхъ) Господа шотландцы, не угодно-ли вамъ побыть здѣсь или выпить чего-нибудь?

   Король Дэвидъ. Дауглесъ, она надъ нами издѣвается, и я не въ силахъ этого выносить.

   Графиня Сольсбюри. Рѣшайте-же, господа, кому изъ васъ достанется владѣтельница замка, а кому ея драгоцѣнности? Я убѣждена, милорды, что вы не удалитесь отсюда, пока не раздѣлите добычи.

   Король Дэвидъ. Она слышала слова гонца и весь нашъ разговоръ, а теперь отводитъ душу насмѣшками надъ нами.

  

  

   Гонецъ. Къ оруж³ю, добрѣйш³й государь! или насъ застанутъ врасплохъ!

   Графиня Сольсбюри. Милордъ, сообщите французскому послу, что вы не дерзаете направиться на ²оркъ; отговориться вы можете хоть тѣмъ, что вашъ борзый вороной конь захромалъ.

   Дэвидъ. Она слышала и это. Невыносимо досадно! Прощай, миледи! Хотя и я не остаюсь здѣсь...

   Графиня Сольсбюри. О, бѣжать отсюда васъ, конечно, заставляетъ не страхъ; однако, вы все-таки обращаетесь въ бѣгство. (За сценой гремятъ трубы; шотландцы удаляются). Миръ и покой теперь счастливому нашему дому! Вотъ самонадѣянный и наглохвастливый король Шотланд³и, клявш³йся передъ моими стѣнами, будто онъ не отступитъ отъ нихъ даже и въ томъ случаѣ, если-бы этотъ замокъ защищали вооруженныя силы всего этого государства, при одномъ словѣ "войско" съ помертвѣлымъ отъ ужаса лицомъ обращается въ трусливое бѣгство и безъ оглядки скачетъ навстрѣчу сѣверо-восточному вѣтру (Входятъ Монтэгъю и друг³е). О, истинно свѣтлый день! - вотъ и племянникъ воротился.

   Монтэгью. Какъ поживаетъ моя тетушка? Однако, тетушка, зачѣмъ-же это вы запираете ворота передъ своими друзьями? Мы, вѣдь, не шотландцы.

   Графиня Сольсбюри. Могу отъ всей души сказать тебѣ: - "Добро пожаловать", потому что ты какъ разъ являешься вовремя, чтобы прогнать отсюда моихъ враговъ.

   Моятэгью. Самъ король прибылъ сюда лично. Сойдите внизъ, тетушка, и привѣтствуйте его величество.

   Графиня Сольсбюри. Какимъ-же привѣтомъ встрѣтить мнѣ короля, чтобы мое усерд³е оказалось въ уровень съ его положен³емъ? (Сходитъ съ укрѣплен³й).

  

  

   Король Эдвардъ. Вотъ какъ! Вороватыя лисицы обратились въ бѣгство ранѣе, чѣмъ мы успѣли натравить на ихъ слѣдъ нашихъ гончихъ.

   Уорикъ. Дѣйствительно, государь, онѣ обратились въ бѣгство, но наши пылк³я и отважныя гонч³я, при радостныхъ и возбуждающихъ крикахъ, уже слѣдятъ за ними по пятамъ.

  

  

   Король Эдвардъ. Не такъ-ли, Уорикъ: - это сама графиня?

   Уорикъ. Да, государь, она. Но какъ трудно ее узнать! Боязнь быть взятой въ плѣнъ заставила поблекнуть, сокрушила, уничтожила ея красоту, какъ весенн³й морозъ заставляетъ блекнуть майск³е цвѣты.

   Король Эдвардъ. Неужто она была еще красивѣе, чѣмъ теперь?

   Уорикъ. Всемилостивѣйш³й государь, она совсѣмъ не показалась-бы красивой, если-бы для соревнован³я съ собою она явилась такою-же, какою я знавалъ ее ранѣе, когда она еще не измѣнилась подъ вл³ян³емъ горя.

   Король Эдвардъ. Какимъ-же сверхъестественнымъ очарован³емъ обладали ея чудные глаза, когда оно превосходило даже ту прелесть, которая с³яетъ въ нихъ и теперь, когда, - по твоимъ словамъ, - ихъ красота уже поблекла, а между тѣмъ мои околдованные, полные восторга взоры все-таки не могутъ оторваться отъ ихъ чарующей прелести?

   Графиня Сольсбюри. Не зная, какъ мнѣ, вѣрноподданной, иначе засвидѣтельствовать мою покорность вашему величеству, какъ выразить вамъ, государь, мою благодарность за то, что вы однимъ своимъ приближен³емъ прогнали отъ моихъ воротъ и войну, и опасность, я умѣю только покорно преклонять передъ вами свои не привыкш³я гнуться колѣни и желала бы имѣть возможность преклонить ихъ еще ниже, чѣмъ та земля, по которой я ступаю.

   Король Эдвардъ. Встань, миледи! Я принесъ тебѣ миръ хотя въ тоже время страшная война возникаетъ въ моемъ сердцѣ.

   Графиня Сольсбюри. Не война-же противъ васъ самихъ государь? О, конечно, нѣтъ! Шотландцы бѣжали и теперь во весь опоръ скачутъ къ своимъ безопаснымъ шотландскимъ жилищамъ.

   Король Эдвардъ (Про себя). Чтобы не сдѣлаться здѣсь плѣнникомъ, чтобы не изнывать подъ вл³ян³емъ унижающей любви, необходимо удалиться какъ можно скорѣе - (Громко). Мы поспѣшимъ въ погоню за шотландцами. Д'Артуа впередъ!

   Графиня Сольсбюри. Повремените немного, добрѣйш³й государь! Согласитесь, чтобы могущественный король почтилъ наше жилище своимъ милостивымъ посѣщен³емъ Узнавъ это, мой мужъ, находящ³йся на войнѣ, прос³яетъ отъ восторга. Итакъ, государь, не откажите мнѣ въ вашемъ высокочтимомъ посѣщен³и; находясь такъ близко отъ нашихъ стѣнъ, не откажитесь переступить за ихъ ворота.

   Король Эдвардъ. Простите, графиня, исполнить вашей просьбы я не могу; прошедшею ночью мнѣ снилась измѣна, и я до сихъ поръ еще не отдѣлался отъ страха.

   Графиня Сольсбюри. Если гдѣ-либо замышляется измѣна, то, конечно, далеко отъ этихъ стѣнъ.

   Король Эдвардъ. Измѣна недалеко: она въ твоихъ злоумышляющихъ глазахъ, льющихъ въ мое сердце заразы, отъ котораго не исцѣляютъ ни усил³я разсудка ни никак³я друг³я врачеван³я. Даже самое солнце не въ силахъ затмить с³ян³е смертныхъ очей, такъ-какъ, вотъ предо мною, двѣ дневныя звѣзды, которыми любоваться мнѣ пр³ятнѣе, чѣмъ солнечными лучами, и которыя зажигаютъ во мнѣ неугасимый огонь. О, созерцательное желан³е! О, желан³е перейти отъ созерцан³я къ обладан³ю, чѣмъ васъ обуздать? (Громко). Уорикъ, Артуа, скорѣе на коней! Ѣдемъ!

   Графиня Сольсбюри. Въ какихъ словахъ выразить мнѣ свою мольбу, чтобы вынудить у государя соглас³е побыть у меня?

   Король Эдвардъ. Зачѣмъ такимъ чуднымъ глазамъ слова? Они побѣждаютъ скорѣе, чѣмъ самое пылкое краснорѣч³е.

   Графиня Сольсбюри. Не дѣлайте своего пребыван³я похожимъ на апрѣльское солнце, исчезающее тотчасъ, какъ только оно едва-едва успѣетъ приласкать землю! Порадовавъ своимъ присутств³емъ наши внѣшн³я стѣны, не уѣзжайте, не порадовавъ такъ-же и внутреннихъ стѣнъ нашего жилища. Наше гостепр³имство, государь, внѣшними своими чертами похоже на гостепр³имство нашихъ простолюдиновъ. По наружному своему виду, по платью, грубымъ пр³емамъ оно обѣщаетъ весьма немногое, но внутренно его украшаютъ цѣлыя сокровища любви къ ближнему и затаенной гордости. Тамъ, гдѣ таится такой драгоцѣнный металлъ, какъ золото, прикрывающая его почва, не изукрашенная природой, кажется безплодною, оголенною, скупою, безжизненною, высохшею; снимите между тѣмъ верхн³й слой почвы, какъ будто хвалящейся своими яркими цвѣтами и своимъ благоухан³емъ, и вы увидите, что вся эта пышная растительность вызвана изъ ея нѣдръ всякими нечистотами и гн³ющими веществами. Въ заключен³е своего слишкомъ длиннаго сравнен³я, я скажу, что изъ-за этихъ угрюмыхъ стѣнъ не видно того, что за ними скрывается; онѣ словно плащемъ прикрываютъ отъ непогоды пышный свой нарядъ. Итакъ, государь, обладая такимъ запасомъ благосклонности, какой и въ силахъ выразить мои слова, согласись по собственному своему побужден³ю побыть у меня хоть недолго.

   Король Эдвардъ (Про себя). Умъ ея ни въ чемъ не уступаетъ ея красотѣ. Могутъ-ли как³я-нибудь соблазняющ³я мысли придти въ голову, когда на часахъ у воротъ красоты стоитъ самъ разумъ? Графиня, хотя важныя дѣла и приказываютъ мнѣ ѣхать немедленно, однако, я прикажу дѣламъ оставить меня въ покоѣ на то время, которое думаю пробыть у васъ. Слышите, милорды, сегодня я ночую здѣсь (Всѣ уходятъ).

  

   Людовикъ. Я замѣчалъ, что онъ такъ и впивается глазами въ ея глаза, жадно ловитъ ухомъ каждое слово, слетѣвшее съ ея сладкихъ устъ. На его смущенномъ лицѣ всевозможныя ощущен³я смѣняются безпрестанно, словно носящ³яся на крыльяхъ вѣтра облака, постепенно умирающ³я по мѣрѣ того, какъ они расширяются. Въ тѣ минуты, когда она краснѣетъ, онъ становится еще блѣднѣе, словно ея щеки, благодаря какой-то волшебной силѣ, впиваютъ въ себя всю алую краску съ его лица. Потомъ, когда она, подъ вл³ян³емъ почтительнаго страха, блѣднѣетъ, на его щекахъ вспыхиваетъ ихъ обычное румяное украшен³е, но это украшен³е такъ-же мало похоже на ея подобный зарѣ румянецъ, какъ кирпичъ на кораллъ, какъ живой цвѣтъ на мертвый. Почему его лицо такъ странно противорѣчитъ ея прелестному лицу? Если краснѣетъ она, румянецъ ея щекъ, конечно, вызывается нѣжнымъ, искреннимъ смущен³емъ, испытываемымъ въ священномъ присутств³и короля. Когда краснѣетъ онъ, багровая краска разливается по его лицу вслѣдств³е тайно сознаваемаго стыда, что онъ, могуч³й король, бросаетъ на нее так³е преступные взгляды. Когда блѣднѣетъ она, то это слѣдств³е чисто женской тревоги, ощущаемой въ присутств³я самого короля. Когда блѣдность разливается по его лицу, то это вслѣдств³е волнен³я отъ угрызен³я совѣсти, отъ сознан³я, что онъ, этотъ могущественный король, отдается преступной страсти. Въ такомъ случаѣ, прощай, война съ Шотланд³ей! Сдается мнѣ, что все сведется на медлительную осаду англичаниномъ неуступчивой красавицы. Вотъ и онъ, одиноко прогуливающ³йся король.

  

  

   Король Эдвардъ. Съ тѣхъ поръ, какъ я прибылъ сюда, она стала еще прекраснѣе; съ каждымъ произносимымъ словомъ голосъ ея звучитъ еще серебристѣе, а умъ становится еще живѣе. Какъ странно то, что она разсказываетъ про Дэвида и про его шотландцевъ. "Вотъ, какъ онъ говорилъ", передразнивала она, а затѣмъ приводила рѣзк³я выражен³я и выговоръ шотландцевъ, но въ тоже время влагала въ свои рѣчи такую прелесть, какою, разумѣется, не могъ отличаться ни одинъ шотландецъ. "А вотъ, что я ему отвѣтила", добавляла она, передавая намъ свой отвѣтъ. О, кто еще могъ-бы говорить такъ-же, какъ она, кромѣ ея самой? Одинъ только ея чарующ³й голосъ можетъ съ высоты укрѣпленныхъ стѣнъ или съ высоты небесъ бросить ея варварамъ-врагамъ такой грозный вызовъ, такой благозвучный укоръ! Когда она говоритъ о мирѣ, кажется, будто она въ силахъ укротить самую войну; проповѣдуя войну, она какъ будто способна вызвать изъ могилы тѣнь Цезаря, до того прекраснымъ, благодаря ей, становится самый образъ войны! Всюду, помимо ея устъ, мудрость превращается въ глупость; красота остается красотою только на ея лицѣ. Нѣтъ нигдѣ лѣтняго солнца: оно свѣтитъ только въ ея улыбкѣ; нѣтъ нигдѣ и суровой зимы, кромѣ какъ въ презрительныхъ ея взглядахъ. Я не могу осуждать шотландцевъ за то, что они ее осаждали: - развѣ она на драгоцѣннѣйшая жемчужина всей нашей страны? Однако, ихъ нельзя не назвать трусами за то, они, имѣя такую роскошную причину оставаться, все-таки обратились въ бѣгство... А, ты здѣсь, Людовикъ! Дай мнѣ чернилъ и бумаги.

   Людовикъ. С³ю минуту, государь.

   Король Эдвардъ. Затѣмъ, скажи лордамъ, чтобы они продолжали играть въ шахматы, потому что мы намѣрены продолжать свою одинокую прогулку и свои размышлен³я.

   Людовикъ. Исполню, государь (Уходитъ).

   Король Эдвардъ. Этотъ пр³ятель мой очень силенъ въ стихотворствѣ; къ тому-же онъ обладаетъ крѣпкимъ и убѣждающимъ умомъ. Я откроюсь ему въ своей страсти, и онъ облечетъ ее такимъ лучезарнымъ покровомъ тумана, сквозь который она, царица изъ царицъ красоты, увидитъ, кто виноватъ въ моихъ страдан³яхъ (Людовикъ возвращается). Принесъ ты, Людовикъ, перо, чернила и бумагу?

   Людовикъ. Все готово, государь.

   Король Эдвардъ. Если такъ, сядь со мною рядомъ въ въ этой лѣтней кущѣ; пусть она замѣнитъ намъ комнату для совѣщан³й. Если наши мысли зелены, пусть будетъ зеленъ и разстилающ³йся надъ нами покровъ. Теперь, Людовикъ, призови какую-нибудь золотую музу, заставь ее взять въ руки волшебное перо; пусть оно, когда тебѣ придется вздыхать, подскажетъ тебѣ неподдѣльные вздохи; когда надо будетъ выражать искреннее страдан³е, пусть оно внушитъ тебѣ настоящ³е стоны, а когда окажется необходимымъ плакать, пусть оно превратитъ твои воображаемыя рыдан³я въ настоящ³я, способныя вызвать слезы даже изъ глазъ безчувственнаго татарина и смягчить сердце любого скиѳа! Перо поэта одарено, вѣдь, такою могучею силою. Итакъ, если ты - поэтъ, проникнись этимъ вдохновляющимъ чувствомъ и излей въ стихахъ страсть, поглощающую твоего государя. Если соглас³е одинаково трепещущихъ струнъ могло заставить прислушиваться къ нему самое ухо ада, ген³альные звуки поэз³и способны очаровать и привлечь къ себѣ любую человѣческую душу.

   Людовикъ. Къ кому-же, государь, должны обращаться мои стихи?

   Король Эдвардъ. Къ такому существу, которое пристыжаетъ красоту и дѣлаетъ глупымъ самый разумъ; чьи совершенства являются уменьшеннымъ, сжатымъ издан³емъ всѣхъ добродѣтелей, распространенныхъ въ м³рѣ. Пусть это послужитъ тебѣ исходной точкой. Придумай для красоты болѣе выразительное слово, чѣмъ сама красота; всѣ прелести, которыя ты найдешь въ ней, превознеси выше всего существующаго. Не бойся, что тебя станутъ уличать въ лести. Если-бы твой восторгъ оказался вдесятеро больше, чѣмъ на самомъ дѣлѣ, цѣна самому существу, которое ты призванъ превозносить, превзойдетъ въ сто тысячъ разъ твои похвалы. Начинай-же, а я тѣмъ временемъ стану размышлять. Не забудь выразить, какъ страстно настроена моя душа, какъ болитъ она и какъ тяжко ноетъ при видѣ ея красоты.

   Людовикъ. Значитъ, стихи надо писать къ женщинѣ?

   Король Эдвардъ. Чья-же красота могла-бы иначе восторжествовать надо мною? О, кто-же, какъ не женщины, способны внушать намъ любовь? Неужто ты думаешь, я сталъ-бы восхвалять красивыя статьи лошади?

   Людовикъ. Однако, государь, мнѣ все-таки необходимо знать, кто эта женщина, каково общественное ея положен³е

   Король Эдвардъ. О, качества ея такъ высоки, что стоятъ престола вселенной, къ которому мой королевск³й престолъ только необходимая ступень. Судя по ея власти надо мною, ты можешь составить себѣ понят³е, что такое она на самомъ дѣлѣ. Пока я буду воображать ее передъ собою, пиши, что голосъ ея подобенъ музыкѣ, пѣнью соловья. Нѣтъ, не это! каждый влюбленный простолюдинъ сравниваетъ голосъ своей загорѣлой возлюбленной съ пѣн³емъ соловья. Да и вообще зачѣмъ заводить рѣчь о соловьѣ, когда онъ поетъ пѣсню прелюбодѣян³я, и такое сравнен³е можно, пожалуй, принять за злую насмѣшку, потому что, если грѣхъ на самомъ дѣлѣ грѣхъ, онъ не хочетъ, чтобы его считали такимъ; въ данномъ случаѣ, напротивъ, добродѣтель хочетъ, чтобы ее считали грѣхомъ, а грѣхъ добродѣтелью... Пиши, что волосы ея мягче нитей, доставляемыхъ шелковичнымъ червемъ, и солнце отражаясь въ ихъ льстивомъ зеркалѣ, придаетъ имъ нѣжную окраску янтаря... Нѣтъ, говорить о льстивомъ зеркалѣ слишкомъ рано; лучше приберечь это сравнен³е для того мѣстъ, гдѣ рѣчь зайдетъ о чудныхъ ея глазахъ, въ которыхъ, какъ въ льстивомъ зеркалѣ, отражаются небеса, и которые этимъ жаркимъ отражен³емъ насквозь прожигаютъ мнѣ сердце. О, какой необъятный м³ръ пѣснопѣн³й готовъ я разсыпать на своевольную основу любви! Слушай, Людовикъ, превратилъ-ли ты свои чернила въ золото? Если нѣтъ, напиши прописными буквами только имя той, кого я люблю, и это позолотитъ бумагу! Итакъ, читай, любезный, читай и наполни пустое пространство моего слуха звуками твоихъ стиховъ.

   Людовикъ.Я еще не довелъ до конца своего хвалебнаго слова.

   Король Эдвардъ. Значитъ, это хвалебное слово и моя любовь одинаково безконечны. И любовь, и хвала достигаютъ такихъ недоступныхъ вершинъ, что пренебрегаютъ конечными предѣлами. Ея красота можетъ сравниться только съ моею любовью; ея красота выше всего, что можно себѣ представить, а моя любовь выше всего, что есть самаго высокаго на свѣтѣ. Перечислять ея совершенства - тоже, что считать капли въ морѣ. Нѣтъ, даже болѣе! - это тоже, что по пылинкѣ высчитывать то неисчислимое количество пылинокъ, изъ которыхъ состоитъ нашъ необъятный м³ръ, а затѣмъ одну за другою запечатлѣвать ихъ въ нашей памяти. Зачѣмъ-же, если такъ, упоминаешь ты о концѣ, когда красота той, о комъ ты говоришь, безконечна?!. Читай! Дай мнѣ послушать.

   Людовикъ (Читаетъ).

  

   "Красавица, прекраснѣй, непорочнѣй ,

   "Ты, чѣмъ сама владычица тѣней".

  

   Король Эдвардъ. Стой! въ двухъ этихъ строкахъ - двѣ грубыя ошибки, сразу бросающ³яся въ глаза. Ты сравниваешь ее съ блѣдною царицею ночи, когда та только потому кажется лучезарной, что свѣтитъ во мракѣ. Чѣмъ становится эта царица, когда солнце показываетъ свой дѣйствительно лучезарный ликъ? - не болѣе, какъ тонкою восковою свѣчею, блѣдной и безжизненной. Моя любовь способна соперничать съ блескомъ самаго полуденнаго ока неба и, освободивъ себя отъ всѣхъ туманящихъ ее покрововъ, затмить самое золотое солнце.

   Людовикъ. Въ чемъ-же другая ошибка, государь?

   Король Эдвардъ. Прочти еще разъ стихи.

   Людовикъ (Читаетъ):

  

   "Красавица, прекраснѣй, непорочнѣй"...

  

   Король Эдвардъ. Развѣ я просилъ тебя говорить о непорочности и тѣмъ заставлять ее замыкать на ключъ сокровища своей души? Мнѣ много было-бы пр³ятнѣе видѣть ее нѣсколько порочной, чѣмъ непорочною вполнѣ. Перестань сравнивать ее съ луннымъ свѣтомъ; я хочу не этого! Сравнивай ее съ с³ян³емъ солнца! Говори, что блескъ ея втрое ослѣпительнѣе с³ян³я солнца, что ея совершенства превосходятъ совершенства дневного свѣтила; что они такъ-же благотворны и плодотворны, какъ это свѣтило; что, скрываясь, они влекутъ на землю холодную зиму, а при новомъ ея появлен³и блекнутъ самыя чарующ³я проявлен³я лѣта, и въ этомъ сравнен³и ея съ солнцемъ постарайся внушить ей, чтобы и она была настолько-же свободна и щедра ко всѣмъ, какъ самое солнце, съ одинаковою любовью озаряющее ничтожнѣйшую былинку и пышную розу, Послушаемъ теперь, что слѣдуетъ за луннымъ свѣтомъ?

   Людовикъ (Читаетъ):

  

   "Красавица, прекраснѣй, непорочнѣй

   "Ты чѣмъ сама владычица тѣней,

   "Стыдящая суровымъ постоянствомъ"...

  

   Король Эдвардъ. Стыдящая кого?

   Людовикъ (Читая). Безгрѣшную Юдиѳь.

   Король Эдвардъ. Безобразная строка! Недостаетъ только, чтобы далѣе ты сталъ внушать ей взять въ руки мечъ и отсѣчь мнѣ голову... Зачеркни все это, зачеркни, добрый мой Людовикъ! Что-же дальше? Читай.

   Людовикъ. Вотъ все, что пока написано.

   Король Эдвардъ. Если такъ, прекрасно! Дурного сдѣлано немного, но то, что сдѣлано, хуже самаго дурного. Нѣтъ, пусть воитель описываетъ бурную войну; узникъ - мракъ и ужасъ заключенья; больной человѣкъ лучше другихъ понимаетъ предсмертныя страдан³я; голодный - прелесть роскошнаго пира; мерзнущ³й отъ холода - благотворное дѣйств³е огня. Каждое страдан³е находитъ себѣ противовѣсъ въ соотвѣтствующемъ блаженствѣ; но выражать любовь могутъ только тѣ, кто ее чувствуетъ. Дай мнѣ перо и бумагу; я напишу самъ (Входитъ графиня Сольсбюри). Однако, чу! вотъ идетъ сокровище моей души! Ты, Людовикъ, не умѣешь начертать планъ сражен³я. То, какъ ты распоряжаешься флангами, развѣдчиками, отрядами, доказываетъ полное твое незнан³е военнаго дѣла, и тѣ силы, которыя ты заставляешь дѣйствовать, лучше было-бы расположить въ иномъ порядкѣ.

   Графиня Сольсбюри. Простите меня за смѣлость, мой трижды милостивый повелитель. Позвольте мнѣ оправдать свое непрошенное появлен³е обязанностью хозяйки, такъ какъ я только затѣмъ и пришла, чтобы узнать, какъ чувствуетъ себя мой государь?

   Король Эдвардъ. Ступай, Людовикъ, передѣлай это къ томъ смыслѣ, какъ я говорилъ.

   Людовикъ. Иду, государь (Уходитъ).

   Графиня Сольсбюри. Мнѣ крайне больно видѣть, что мой повелитель такъ печаленъ. Научи, государь, что можетъ сдѣлать подданная, чтобы отогнать отъ тебя твою угрюмую подругу - мрачную задумчивость?

   Король Эдвардъ. Миледи, я слишкомъ грубъ и не умѣю осыпать утѣшительными словами находящуюся подъ ногами почву стыда. Съ тѣхъ поръ, какъ я здѣсь, графиня, я выношу только одни страдан³я.

   Графиня Сольсбюри. Избави Богъ, чтобы кто-нибудь въ моемъ домѣ былъ для васъ, государь, источникомъ страдан³я. Трижды дорогой король, дайте мнѣ узнать, чѣмъ вы недовольны?

   Король Эдвардъ. Къ какому же средству прибѣгнуть мнѣ для исцѣлен³я?

   Графиня Сольсбюри. Къ тому, государь, которое находится въ моей власти, во власти женщины.

   Король Эдвардъ. Если ты говоришь отъ души, средство найдено. Заставь свое могущество вернуть мнѣ радость, и я снова буду веселъ. Иначе, графиня, я умру!

   Графиня Сольсбюри. Государь, я готова.

   Король Эдвардъ. Поклянись, что дѣйствительно такъ.

   Графиня Сольсбюри. Клянусь небесами.

   Король Эдвардъ. Когда такъ, отойди немного всторону, я я скажу тебѣ, что нѣк³й король сходитъ по тебѣ съ ума. Скажи себѣ, что вполнѣ въ твоей власти сдѣлать его счастливымъ; не забудь, ты поклялась надѣлить его всѣми зависящими отъ тебя радостями, а затѣмъ скажи, когда ему ожидать минуты полнаго блаженства?

   Графиня Сольсбюри. Мой трижды грозный повелитель, я уже сдѣлала для этого все, что могла. Вся любовь, какою я могу располагать, уже отдана тебѣ вмѣстѣ съ моею покорною преданностью. Въ доказательство моихъ словъ подвергни меня какому угодно испытан³ю.

   Король Эдвардъ. Ты уже слышала отъ меня, что я схожу по тебѣ съ ума!

   Графиня Сольсбюри. Если ты говоришь о моей красотѣ, бери ее себѣ, когда можешь; какъ она ни ничтожна, я цѣню ее еще въ десять разъ меньше. Если ты говоришь о ноемъ цѣломудр³и, бери, когда можешь, и его, потому что цѣломудр³е, отдаваясь добровольно, пр³обрѣтаетъ двойную цѣну. Итакъ, бери отъ меня все, что я въ состоян³и тебѣ отдать и пользуйся имъ.

   Король Эдвардъ. Я хочу насладиться твоею красотой.

   Графиня Сольсбюри. Будь она нарисована, я смыла-бы ее и, лишивъ ея себя, всецѣло отдала бы ее тебѣ. Но, государь, она припаяна къ моей жизни такъ крѣпко, что нельзя взять одну безъ другой. Моя красота - только скромная тѣнь, озаренная лѣтнимъ лучемъ моей жизни.

   Король Эдвардъ. Но ты можешь уступить ее мнѣ, чтобы я насладился ею.

   Графиня Сольсбюри. Мнѣ настолько-же было бы трудно отдать свою красоту, служащую дворцомъ для моей души, какъ, не умеревъ, отдать и самую душу. Мое тѣло - колыбель, дворецъ, монастырь моей души, а она, эта душа - чистый, непорочный, незапятнанный ангелъ! Если, государь, а кого-нибудь впущу въ это святилище, я убью бѣдную с