Шекспир Вильям - Антоний и Клеопатра, Страница 5 - Книги

асъ; вы всѣ показали себя Гекторами. Возвращайтесь въ городъ, поцѣлуйте вашихъ женъ, вашихъ друзей и разскажите имъ про свои подвиги, въ то время, какъ они слезами радости будутъ омывать вашу запекшую ея кровь и поцѣлуями заживлять ваши почетныя раны (Скару). Дай мнѣ руку.

Входитъ Клеопатра со свитой.

Этой дивной чаровницѣ я повѣдаю дѣла твои, чтобы она благословила тебя своей благодарностью. О, ты, свѣтъ денницы, обойми мою закованную въ желѣзо шею; проберись, не смотря на этотъ панцырь, къ сердцу моему и радуйся въ порывѣ его торжества!

Клеопатра. О, Царь царей! О, безпредѣльный герой! И вотъ ты возвратился, съ улыбкой на устахъ, изъ страшныхъ сѣтей человѣчества!

Антон³й. О, соловей мой! Мы ихъ загнали въ самыя кровати. Вотъ видишь-ли, милая, хотя сѣдые волосы и перемѣшаны на моей головѣ съ темными, но у меня еще довольно силъ, чтобы проявлять энерг³ю и не осрамиться передъ самою юностью. Взгляни на этого человѣка; дозволь устамъ его коснуться твоей чудной руки. Лобзай эту руку, горой; онъ сражался сегодня какъ богъ, возненавидѣвш³й человѣчество и принявш³й видъ воина, чтобы разгромить и уничтожить м³ръ.

Клеопатра. Другъ, я подарю тебѣ золотое вооружен³е, принадлежавшее царю.

Антон³й. Онъ заслужилъ его, хотя бы оно было сплошь унизано карбункулами, какъ священная колесница Феба! Дай мнѣ твою руку; вступимъ торжественно въ Александр³ю; понесемъ впереди щиты наши, изрубленные, какъ сами ихъ носители. если-бы нашъ дворецъ могъ вмѣстить все наше войско, мы поужинали-бы всѣ вмѣстѣ и выпили-бы круговую въ честь завтрашняго дня, чреватаго опасностями для царей. Трубачи, оглушите городъ звуками мѣди, слейте ихъ съ трескомъ литавръ и барабановъ, чтобы небо и земля слились въ торжественномъ гимнѣ, привѣтствуя наше приближен³е!

СЦЕНА IX.

Лагерь Цезаря въ лунную ночь.

Часовые. Входитъ Энобарбъ.

1-й воинъ. Если насъ не смѣнятъ черезъ часъ, мы должны будемъ вернуться къ главному посту. Ночь свѣтла, и говорятъ, что битва начнется во второмъ часу утра.

2-й воинъ. День былъ для насъ скверенъ.

Энобарбъ. О, ночь! Призываю тебя въ свидѣтеля...

3-й воинъ. Кто это?

2-й воинъ. Подойдемъ и послушаемъ.

Энобарбъ. Будь мнѣ свидѣтелемъ, священная луна, когда истор³я начнетъ съ негодован³емъ произносить имена измѣнниковъ, что бѣдный Энобарбъ раскаялся передъ лицомъ твоимъ.

1-й воинъ. Энобарбъ!

3-й воинъ. Тише! Послушаемъ еще.

Энобарбъ. О, верховная владычица глубокой грусти, пролей на меня ядовитые пары ночи, дабы эта жизнь, упорно не покидающая меня противъ моей воля, не тяготила меня больше. Ударь, сердце мое, о твердый камень моей измѣны, и пусть оно, изсушенное горемъ, разсыпется въ прахъ и покончитъ со всѣми горькими думами. О, Антон³й, твое благородство сильнѣе моей измѣны; съ своей стороны, прости меня, и тогда пусть м³ръ записываетъ меня въ одинъ списокъ съ бѣглецами и измѣнниками! О Антон³й, Антон³й! (Умираетъ)

2-й воинъ. Поговоримъ съ нимъ.

1-й воинъ. Послушаемъ его еще: то, что онъ говоритъ, не безъинтересно для Цезаря.

3-й воинъ. Да, но онъ заснулъ!

1-й воинъ. Мнѣ кажется скорѣе, что онъ лишился чувствъ; потому что никогда еще такая раздирающая душу мольба не вызывала сонъ.

2-й войнъ. Подойдемъ къ нему.

3-й воинъ. Проснись, проснись; поговори съ вами.

2-й воинъ. Слышишь?..

1-й воинъ. Десница смерти коснулась его (Звуки барабановъ вдали). Слышите... Звуки барабановъ будятъ заснувшее войско... Отнесемъ его къ главному посту: вѣдь онъ не изъ простыхъ. Нашъ часъ теперь прошелъ.

3-й воинъ. Внесемъ-же его: можетъ быть,онъ еще очнется (Уходятъ, унося тѣло).

СЦЕНА X.

Между двумя лагерями;

Входятъ, сопровождаемые войскомъ: Антон³й и Скаръ.

Антон³й. Сегодня они приготовляются къ морской битвѣ; мы имъ не понравились на сушѣ.

Скаръ. Будутъ биться и на морѣ, и на сушѣ.

Антон³й. Я хотѣлъ бы, чтобы было возможно драться и въ огнѣ, и въ воздухѣ; мы и тамъ сразились бы съ ними; ни слушай: наша пѣхота, расположенная по сосѣднимъ высотамъ города, останется съ нами; мы отдали приказан³я флоту, и онъ уже оставилъ гавань. Пойдемъ, поищемъ мѣста, откуда бы намъ можно было видѣть порядокъ боя и слѣдить" за передвижен³ями войскъ (Уходятъ).

Входитъ Цезарь во главѣ своихъ войскъ

Цезарь. Если онъ нападетъ, мы все-таки останемся неподвижно на сушѣ; но намъ не придется выжидать, потому что его лучш³я войска отправлены на корабли. Займемъ равнину и вмѣстѣ съ тѣмъ выгодное положен³е (Уходятъ).

Вновь входятъ: Антон³й и Скаръ.

Антон³й. Они еще не схватились. Съ того мѣста, гдѣ ростетъ сосна, можно все видѣть: я вернусь немедленно сообщить тебѣ, какой оборотъ примутъ дѣла (Уходитъ).

Скаръ. Ласточки свили гнѣзда въ парусахъ Клеопатры. Авгуры говорятъ, что они ничего не знаютъ, не понимаютъ, смотрятъ съ мрачнымъ видомъ и не смѣютъ высказать свои мысли. Антон³й то храбрится, то падаетъ духомъ; его потрясенное счастье поперемѣнно наполняетъ его надеждой и страхомъ за то, что онъ имѣетъ уже, и за то, чего не имѣетъ. (Отдаленный шумъ морской битвы).

Антон³й возвращается.

Антон³й. Все погибло! Подлая египтянка мнѣ измѣнила; мой флотъ передался непр³ятелю,- и вотъ они кидаютъ тамъ шапки на воздухъ и напиваются всѣ вмѣстѣ, какъ друзья бывш³е долго въ разлукѣ... Трикраты развратная блудница! Ты продала меня этому молокососу, и мое сердце воюетъ теперь только съ тобой одной... Скажи, чтобы все бѣжало потому что, какъ только я отомщу чародѣйкѣ, для меня все будетъ кончено... Скажи имъ всѣмъ, чтобы бѣжали, ступай! (Скаръ уходитъ). О, солнце, я не увижу больше твоего восхода! Фортуна и Антон³й разстаются здѣсь; здѣсь мы пожмемъ другъ другу руки...Вотъ до чего дошло! Сердца, пресмыкавш³яся, какъ собаченки, у моихъ пятъ, сердца, которымъ я ни въ чемъ не отказывалъ, таютъ и распространяютъ свой ароматъ на расцвѣтающаго Цезаря, и сосна, дававшая всѣмъ тѣнь, стоить ободранная. Я обмануть! О, черная душа Египта! О, коварная чародѣйка, одинъ взглядъ которой посылалъ меня въ битву или возвращалъ къ домашнему очагу, грудь которой была моей короной и моей высшей цѣлью! Настоящая цыганка, подлой игрой своей она обманула меня, разорила мое сердце! Эросъ! Эросъ!

Входитъ Клеопатра.

А, дьявольское исчад³е! Исчезни!..

Клеопатра. За что сердится мой повелитель на свою любовь?

Антон³й. Исчезни, или я награжу тебя тѣмъ, что ты заслуживаешь, и испорчу тр³умфъ Цезаря. Пусть возьметъ онъ тебя и выставить на потѣху ликующихъ плебеевъ; пусть влечетъ онъ тебя за колесницей своей, какъ гнуснѣйшее изъ пятенъ всего твоего рода. Пусть показываетъ тебя, грязное чудовище, за самую мельчайшую монету; пусть кроткая Октав³я избороздитъ лицо твое острыми ногтями (Клеопатра уходитъ). Хорошо сдѣлала, что ушла, если жизнь еще чего нибудь стоитъ для тебя: все-таки лучше было бы тебѣ погибнуть отъ моего гнѣва, потому что эта смерть избавила бы тебя отъ тысячи другихъ. Эй! Эросъ! На мнѣ рубашка Несса; о, Алкидъ, мой предокъ; вдохнови меня своей яростью; дай мнѣ силу забросить Лихаса на рога мѣсяца; дай мужество этой рукѣ, игравшей когда то тяжелѣйшими мечами, героически уничтожить самого себя! Вѣдьма умретъ: она продала меня римскому мальчишкѣ, и я гибну отъ этой измѣны: за это она умретъ. Ко мнѣ, Эросъ! (Уходитъ).

СЦЕНА XI.

Александр³я. Во дворцѣ Клеопатры.

Входятъ: Клеопатра, Харм³она, Ира и Мард³анъ.

Клеопатра. Ко мнѣ на помощь, женщины! Онъ неистовствуетъ страшнѣе, чѣмъ сынъ Теламона неистовствовалъ за ахилловъ щитъ; и ѳессал³йск³й вепрь не былъ столь ужасенъ!

Харм³она. Спрячься за могильной плитой; запрись тамъ и вели ему сказать, что ты умерла. Вѣдь разставанье души съ тѣломъ не болѣе ужасно, чѣмъ разставанье съ велич³емъ.

Клеопатра. Да, за могильной плитой! Мард³анъ, пойди, возвѣсти ему, что я лишила себя жизни. Скажи ему, что мое послѣднее слово было: "Антон³й". прошу тебя, смягчи его своимъ разсказомъ, Ступай, Мард³анъ, и вернись сказать мнѣ, какъ онъ приметъ извѣст³е о моей смерти. Въ могилу! Идемъ! (Уходятъ).

СЦЕНА XII.

Александр³я. Во дворцѣ Антон³я.

Входятъ: Антон³й и Эросъ:

Антон³й. Ты еще видишь меня, Эросъ?

Эросъ. Да, мой повелитель.

Антон³й. Мы иногда видимъ облако, похожее на дракона, иногда клубы пара, принимающаго образы льва или медвѣдя. Иногда видимъ мы крѣпости, украшенныя башнями, или висящ³я скалы, зубчатыя горы, синѣющ³е мысы, увѣнчанные деревьями, помавающими своими главами м³ру. Ты видѣлъ эти призраки; это все порожден³я темныхъ сумерекъ.

Эросъ. Да, видалъ.

Антон³й. Только одно движен³е мысли,- и то, что были лошадью, разлагается и исчезаетъ въ облакахъ, какъ вода въ водѣ.

Эросъ. Правда, мой повелитель.

Антон³й. Итакъ, мой вѣрный Эросъ, твой военачальникъ теперь нѣчто вродѣ этихъ видѣн³й. Я еще Антон³й, но я ужѣ не могу больше сохранить эту видимую оболочку, о мой слуга! Для этой египтянки я воевалъ,- и эта царица, сердцемъ которой думалось мнѣ, я владѣлъ, какъ она владѣла моимъ (которое, будь оно свободнымъ, въ свою очередь владѣло бы милл³ономъ другихъ сердецъ, теперь отпавшихъ),- эта царица говорю я, Эросъ, подтасовала карты для Цезаря, продала мою славу для тр³умфа моего врага! Ступай, не плачь-же, мой добрый Эросъ; у меня остался еще я самъ, чтобы покончить съ собою.

Входитъ Мард³анъ.

О проклят³е твоей подлой царицѣ! Она украла мой мечъ!

Мард³анъ. Нѣтъ, Антон³й; она любила тебя, и ея судьба безраздѣльно была соединена съ твоею.

Антон³й. Прочь, гнусный евнухъ! Молчи! Она измѣнила мнѣ и умретъ за это.

Мард³анъ. Смерть - долгъ, уплачиваемый только одинъ разъ,- и она его уже заплатила. То, что ты хотѣлъ сдѣлать, сдѣлано; ея послѣдн³я слова были: "Антон³й, благородный Антон³й!" Тогда раздирающ³й душу крикъ вырвался изъ ея устъ, и имя Антон³я замерло между ея сердцемъ и устами: она отдала свою душу, похоронивъ въ ней твое имя.

Антон³й. Такъ она умерла?

Мард³анъ. Умерла!

Антон³й. Эросъ, сними съ меня доспѣхи! Трудъ длиннаго дня оконченъ,- пора уснуть. Ступай, Мард³анъ, отсюда невредимымъ и считай, что тебѣ хорошо заплочено за твое поручен³е. Ступай (Мард³анъ уходитъ). Скорѣй, сними съ меня все это.- Семилиственный щитъ Аякса не мигъ бы сдержать б³ен³й моего сердца! О, разверзись же, грудь! Сердце, будь же хоть одинъ разъ сильнѣе того, что сдерживаетъ тебя, и изломай въ куски бренную оболочку. Скорѣе, Эросъ, скорѣй! Я болѣе не воинъ! Долой лохмотья моихъ доспѣховъ! Я васъ носилъ съ честью! Оставь меня на минуту (Эросъ уходитъ). Я догоню тебя, Клеопатра, и вымолю прощенье. Да, такъ нужно, ибо теперь всякая отсрочка - пытка. Факелъ потушенъ,- ложись скорѣй, зачѣмъ бродить еще въ потемкахъ! Всякое старан³е теперь было-бы напрасно и принесло бы несомнѣнную потерю; сама сила задушила бы себя своими усил³ями. Клади скорѣй печать, и все кончено. Эросъ! Иду, моя царица! Эросъ! Подожди меня. Тамъ, гдѣ души покоятся на лонѣ цвѣтовъ, мы будемъ шествовать рука объ руку и изумлять духовъ своимъ торжественнымъ появлен³емъ. Дидона и Эней потеряютъ своихъ почитателей и толпа призраковъ послѣдуетъ за нами. Эросъ! Эросъ!

Входить Эросъ.

Эросъ. Что тебѣ угодно?

Антон³й. Съ тѣхъ поръ, какъ умерла Клеопатра, я живу въ такомъ безчест³и, что боги возненавидѣли мою низость. Я, который мечемъ своимъ расчленялъ м³ръ и который на спинѣ зеленаго Нептуна воздвигалъ города своими кораблями,- я обвиняю себя въ неимѣн³и мужества женщины, я слабѣе ея своею смертью, сказавшей Цезарю: "Я побѣдила сама себя!" Ты клялся мнѣ, Эросъ, что, если когда нибудь обстоятельства потребуютъ (а они теперь этого требуютъ) что если когда либо я увижу за собой погоню ужаса и безчест³я, отъ которыхъ мнѣ некуда будетъ скрыться, ты клялся мнѣ, что тогда, по моему приказан³ю, ты меня умертвишь. Сдѣлай-же это. Часъ насталъ. Ты не меня убьешь,- ты ограбишь Цезаря. Возврати румянецъ на свои щеки.

Эросъ. Да удержатъ боги руки мои! Сдѣлаю-ли я то, чего не могли сдѣлать всѣ парѳянск³я стрѣлы, несмотря на то, что онѣ были вражескими?

Антон³й. Эросъ, значитъ, ты хочешь изъ одного изъ оконъ огромнаго Рима увидѣть, какъ будутъ вести твоего повелителя, съ скрещенными руками, съ согбенной отъ позора выей, съ поникшимъ лицомъ, которое будетъ пылать жгучимъ стыдомъ, за колесницей торжествующаго Цезаря?

Эросъ. Нѣтъ, я не хотѣлъ-бы этого видѣть.

Антон³й. Такъ дѣлай-же! Вѣдь я могу быть вылеченъ только раной! Вынь-же этотъ благородный мечъ, который ты съ такой честью носилъ во славу отечества!

Эросъ. О, пощади!

Антон³й. Когда я отпускалъ тебя на волю, не клялся-ли ты исполнить то, что я потребую отъ тебя? Дѣлай-же скорѣе; или всѣ твои прошлыя услуги для меня ничто и не болѣе невольныхъ случайностей? Вынь свой мечъ и приблизься.

Эросъ. Отврати отъ меня это благородное лицо, на которомъ с³яетъ велич³е цѣлаго м³ра.

Антон³й (отворачиваясь). Ну!..

Эросъ. Я вынулъ мечъ.

Антон³й. Да исполнитъ онъ скорѣе то, ради чего ты его вынулъ!

Эросъ. Мой дорогой повелитель, мой военачальникъ, мой царь! Дозволь, прежде чѣмъ нанести тебѣ кровавый ударъ, проститься съ тобою.

Антон³й. Ты уже сказалъ, другъ: прости.

Эросъ. Прощай, велик³й полководецъ. Разить-ли?

Антон³й. Да, Эросъ, да.

Эросъ. Ну такъ вотъ! (Падаетъ на свой мечъ). Такимъ образомъ избавлюсь я отъ горя видѣть смерть Антон³я (Умираетъ).

Антон³й. Другъ, ты трижды болѣе благороденъ, чѣмъ я; ты мнѣ показалъ себя храбрымъ героемъ, каковымъ долженъ былъ быть я самъ - и не могъ. Моя царица и Эросъ показали мнѣ своимъ храбрымъ примѣромъ, что значитъ благородство. Теперь я уже женихъ смерти и кинусь къ ней, какъ къ ложу возлюбленной. Эросъ, твой повелитель умираетъ твоимъ ученикомъ. Вотъ чему научилъ ты меня! (Бросается на мечъ). Какъ! Еще не умеръ, еще не умеръ! Стража - сюда! О, прикончите меня!

Входятъ: Дерцетъ и стража.

1-й стражникъ. Что здѣсь за шумъ!

Антон³й. Друзья, я оплошалъ. О, докончите то, что я началъ!

2-й стражникъ. Пала звѣзда.

1-й стражникъ. И время достигло своей цѣли.

Всѣ. О, горе, горе, горе!

Антон³й. Кто любитъ меня, тотъ добьетъ меня до смерти!

1-й стражникъ. Я не могу.

2-й стражникъ. Ни я.

3-й стражникъ. Никто изъ насъ! (Стража уходитъ).

Дерцетъ. Твоя судьба и твоя смерть гонятъ твоихъ приближенныхъ (Подымая мечъ Антон³я). Этотъ мечъ я понесу Цезарю, и вѣсть моя о случившемся введетъ меня къ нему въ милость.

Входитъ Д³омедъ.

Д³омедъ. Гдѣ Антон³й?

Дерцетъ. Здѣсь... вонъ.

Д³омедъ. Живъ еще? Что-же ты не отвѣчаешь? {Дерцетъ уходитъ).

Антон³й. Ты-ли это, Д³омедъ? Обнажи-же мечъ и рази имъ, пока я не умру.

Д³омедъ. Велик³й полководецъ! Царица Клеопатра прислала меня къ тебѣ.

Антон³й. Когда послала она тебя?

Д³омедъ. Только сейчасъ.

Антон³й. Гдѣ-же она?

Д³омедъ. Она скрылась въ гробницѣ. Она пророчески боялась того, что случилось. Видя, что, вслѣдств³е недовѣр³я, ты заподозрилъ ее въ сношен³яхъ съ Цезаремъ и что твоя ярость была неизлечима, она послала сказать тебѣ, что умерла. Но затѣмъ боясь послѣдств³й этой вѣсти, она поручила мнѣ сказать тебѣ правду, и я боюсь, что явился слишкомъ поздно.

Антон³й. Слишкомъ поздно, добрый Д³омедъ! Позови ко мнѣ мою стражу.

Д³омедъ. Эй, стража! Сюда васъ зоветъ Антон³й!

Входитъ стража.

Антон³й. Снесите меня, друзья, туда, гдѣ укрылась Клеопатра. Это послѣдняя услуга, которую я потребую у васъ.

1-й стражникъ. Какое горе, что ты не могъ пережить послѣдняго вѣрнаго тебѣ слугу.

Всѣ. Тяжелый день!

Антон³й. О, храбрые товарищи! не тѣшьте жестокую судьбу сокрушен³емъ. Примемъ-же хорошенько врага, пришедшаго насъ покарать; покараемъ его сами кажущейся безпечностью. Подымите меня. Я часто предводительствовалъ вами. Снесите меня, въ свою очередь, добрые друзья мои, и примите всѣ мою благодарность (Стражи уходятъ, унося Антон³я).

СЦЕНА XIII.

Александр³я. Могильный памятникъ.

Клеопатра, Харм³она и Ира.

Клеопатра. О, Харм³она, я никогда не выйду отсюда.

Харм³она. Утѣшься, добрая царица!

Клеопатра. Нѣтъ, не хочу! Всѣ эти странныя и ужасныя происшеств³я случились какъ разъ вовремя. Но я презираю утѣшен³я. Мое горе, чтобы оно равнялось его причинѣ, должно быть столь-же велико, какъ она.

Входитъ Д³омедъ.

Ну что? Умеръ-ли онъ?

Д³омедъ. Онъ близокъ къ смерти, но еще не умеръ. Посмотри въ окно своего памятника.Стража несетъ его (Стража несетъ Антон³я).

Клеопатра. О, солнце, сожги обширную вселенную, по которой ты катишь кругъ свой, и пусть мракъ закроетъ сильно измѣнивш³йся видъ земли. О, Антон³й, Антон³й, Антон³й! Харм³она, на помощь; на помощь, Ира! На помощь, друзья! Подымите его сюда!

Антон³й. Тише! Не могущество Цезаря сокрушило Антон³я,- самъ Антон³й сокрушилъ себя.

Клеопатра. Это такъ и должно было быть! Никто иной кромѣ Антон³я, не могъ побѣдить Антон³я! Но какое несчастье, что это случилось!

Антон³й. Я умираю! Я умираю, царица, но я молю у смерти задержки, чтобы изъ многихъ тысячъ поцѣлуевъ запечатлѣть на твоихъ устахъ послѣдн³й, бѣдный поцѣлуй.

Клеопатра. О, прости мнѣ, милый другъ, я не смѣю; я не смѣю сойдти, боясь, что меня схватятъ; никто никогда не увидитъ меня на царственномъ тр³умфѣ счастливаго Цезаря, если ножи, яды, змѣи имѣютъ остр³е, жало и дѣйств³я - я спасена! Твоя жена Октав³я, съ ея добродѣтельнымъ взглядомъ и невозмутимымъ равнодуш³емъ, не будетъ имѣть чести оскорбить меня. Сюда, сюда Антон³й! Помогите мнѣ, милыя, поднять его сюда! Помогите-же мнѣ!

Антон³й. Скорѣй, скорѣй, или меня не станетъ.

Клеопатра. О, какъ это трудно! Какъ ты тяжелъ, мой милый! А можетъ быть наши силы истощились убивающимъ насъ горемъ. Если-бы у меня была власть великой Юноны, тебя поднялъ-бы сильнокрылый Меркур³й и посадилъ-бы рядомъ съ Юпитеромъ. Ко мнѣ, ко мнѣ! Еще маленькое усил³е! Желан³я всегда были глупостью. Ко мнѣ, ко мнѣ, ко мнѣ! (Втаскиваетъ Антон³я къ себѣ). Добро пожаловать, добро пожаловать! Умри, гдѣ жилъ, и оживись подъ моими поцѣлуями. О, если-бы мои губы имѣли силу одухотворить тебя, я-бы истощила теперь эту силу.

Всѣ. О горестное зрѣлище!

Антон³й. Я умираю, Клеопатра, умираю! Дай мнѣ нѣсколько капель вина, чтобы я могъ говорить.

Клеопатра. Нѣтъ, дай мнѣ говорить. Я буду издѣваться такъ жестоко, что сама лживая фортуна, выведенная изъ терпѣн³я моими насмѣшками, сломаетъ свое колесо.

Антон³й. Одно слово, дорогая царица! Ищи у Цезаря спасен³я твоей жизни и чести. О!

Клеопатра. Эти двѣ вещи несовмѣстимы.

Антон³й. Милая, послушай меня. Изъ всѣхъ приближенныхъ Цезаря не довѣряй никому, кромѣ Прокулея.

Клеопатра. Я довѣрюсь только своей рѣшимости и твердости руки, но никогда не довѣрюсь никому изъ приближенныхъ Цезаря.

Антон³й. Не плачь о несчастномъ концѣ жестокой судьбы моей; вспомни лучше о прежнихъ дняхъ счастья, когда я былъ самымъ могущественнымъ и славнымъ повелителемъ м³ра; я умираю сегодня, но умираю безъ унижен³я и трусости; если я снялъ свой шлемъ, то передъ соотечественниками и, какъ римлянинъ, побѣжденный римляниномъ. Отходитъ мой духъ... не могу больше... (Умираетъ).

Клеопатра. И ты, благороднѣйш³й человѣкъ, умираешь! И ты не думаешь обо мнѣ! И я должна остаться одна въ этомъ грустномъ м³рѣ, который безъ тебя для меня не лучше хлѣва! О, взгляните, вѣнецъ м³ра увялъ! О, поблекли лавры войны, знамя воина погибло! Мальчики и дѣвченки отнынѣ стали равны мужчинамъ, нѣтъ болѣе превосходства и ничего болѣе не осталось достойнаго вниман³я подъ луной!

Харм³она. О, успокойся, царица!

Ира. И она умерла.

Харм³она. Царица!

Ира. Повелительница!

Харм³она. О, царица, царица, царица!

Ира. Владычица Египта! Царица!

Харм³она. Тише, тише, Ира!

Клеопатра. Я теперь не болѣе какъ женщина, подверженная такимъ-же презрѣннымъ страстямъ, какъ простая коровница, занимающаяся самой черной работой. Я должна была-бы бросить свой скипетръ завистливымъ богамъ, сказавъ имъ, что этотъ м³ръ стоилъ-бы ихъ собственнаго, если-бы они не украли нашего сокровища. Все теперь подобно небыт³ю.Терпѣн³е - глупость, а нетерпѣн³е - годится только бѣшеной собакѣ... Развѣ преступлен³е кинуться въ тайное жилище смерти раньше, чѣмъ сама смерть не явится къ намъ? Какъ вы себя чувствуете, милыя? Полно, полно, ободритесь. Ну, Харм³она! Дорог³я мои! О, женщины, женщины! Смотрите, нашъ свѣтильникъ угасъ, угасъ навсегда! (Стражѣ, оставшейся внизу). Ободритесь, друзья! Похоронимъ его, и тогда все храбро и благородно исполнено будетъ нами, до великому римскому обычаю; смерть возгордится, принимая насъ въ свои объят³я. Пойдемъ, пойдемъ! оболочка этого обширнаго духа уже холодна. О, у насъ не осталось больше друзей, кромѣ храбрости и быстраго конца! (Уходятъ, унося тѣло Антон³я).

ДѢЙСТВ²Е ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Подъ Александр³ей. Лагерь Цезаря.

Входятъ: Цезарь, Агриппа, Долабелла, Меценатъ, Галлъ, Прокулей и друг³е.

Цезарь. Отправься къ нему и убѣди его одѣться. Скажи ему что въ настоящемъ безнадежномъ его положен³и дальнѣйш³я его проволочки не болѣе, какъ издѣвательства надъ нами.

Долабелла. Скажу, государь (Уходитъ. Появляется Дерцетъ, держа обнаженный и окровавленный мечъ Антон³я).

Цезарь. Что это значитъ? Кто ты такой и какъ дерзаешь являться передъ нами въ такомъ видѣ?

Дерцетъ. Мое имя - Дерцетъ. Я служилъ Марку Антон³ю и былъ преданъ ему, какъ лучшему изъ господъ долженъ быть преданъ дѣйствительно хорош³й слуга. Пока онъ могъ держаться на ногахъ и говорить, я только затѣмъ и дышалъ, чтобы при случаѣ пожертвовать за него жизнью, сражаясь противъ его враговъ. Угодно тебѣ будетъ взять меня къ себѣ? Если "да", я и тебѣ, Цезарь, буду тѣмъ-же, чѣмъ былъ для Антон³я; не угодно? возьми и мою жизнь.

Цезарь. Что хочешь ты этимъ сказать?

Дерцетъ. Только то, что Антон³й умеръ.

Цезарь. Такой великой причинѣ скорби слѣдовало-бы надѣлать болѣе шума; земному шару слѣдовало-бы согнать на улицы цѣлыя стаи львовъ, а горожанъ въ вертепы львовъ. Смерть Антон³я не то, что смерть частнаго человѣка; въ его имени заключалась цѣлая половина м³ра.

Дерцетъ. Да, Цезарь, онъ скончался, и умеръ онъ не отъ руки вершителя общественнаго правосуд³я, не отъ наемнаго ножа. Его сразила та слабая рука, которая покрыла славою блистательныя его дѣян³я, поразила его сердце съ такою твердостью, какая была доступна только его великому сердцу. Смотри, вотъ его мечъ, выхваченный мною изъ его раны; смотри, мечъ обагренъ его благородною кровью.

Цезарь. Вы опечалились, друзья. Да накажутъ меня боги, если такое извѣст³е не въ состоян³я подернуть влагой цезарск³е глаза!

Агриппа. Какъ странно, однако, что природа позволяетъ намъ проливать слезы надъ тѣмъ, чего мы такъ ревностно добивались.

Меценатъ. Достоинства и недостатки находились у него въ полномъ равновѣс³и.

Агриппа. Никогда человѣкомъ еще но управлялъ болѣе возвышенный духъ; но вы, боги, не правда-ли, прибавите къ его недостаткамъ еще нѣсколько другихъ, чтобы мы-то могли чувствовать себя людьми. Цезарь тронутъ до слезъ.

Меценатъ. Онъ поневолѣ вынужденъ видѣть свое изображен³е въ такомъ громадномъ зеркалѣ.

Цезарь. О, Антон³й, до этого довелъ тебя я! Но мы вѣдь отсѣкаемъ больные члены у нашего тѣла. Я былъ поставленъ въ необходимость видѣть или твое жестокое паден³е, или свое. Миръ для насъ двоихъ былъ слишкомъ тѣсенъ, и мы вдвоемъ въ немъ-бы не ужились. Но теперь позволь такими же драгоцѣнными, какъ кровь сердца, слезами оросить прискорбный фактъ, что наши непримиримыя созвѣзд³я на столько разъединяли то, что было между нами общаго, что ты, мой братъ, мой соучастникъ во всѣхъ великихъ помыслахъ, дѣливш³й со мною управлен³е государствомъ, мой товарищъ въ войнахъ, правая рука собственнаго моего тѣла, сердце, въ которомъ развивалась каждая моя мысль, каждое побужден³е моего сердца, палъ жертвою нашихъ разноглас³й. Послушайте, друзья мои... или нѣтъ? лучше поговоримъ объ этомъ въ другое, болѣе удобное время.

Входитъ Гонецъ.

Поручен³е, возложенное на этого человѣка, такъ и проглядываетъ въ его лицѣ; однако, послушаемъ, что онъ скажетъ (Гонцу). Откуда ты?

Гонецъ. Теперь я бѣдный египтянинъ. Царица и повелительница моя, нашедшая убѣжище въ послѣднемъ, что у нея осталось, то есть въ гробницѣ Антон³я, желаетъ узнать дальнѣйш³я твои намѣрен³я, чтобы заранѣе приготовиться ко всему, что ее ожидаетъ.

Цезарь. Скажи, чтобы она не впадала въ унын³е. Скоро черезъ кого-нибудь изъ нашихъ приближенныхъ она узнаетъ, насколько великодушно и милостиво наше рѣшен³е. Жестокосердымъ Цезарь быть не можетъ.

Гонецъ. Да благословятъ тебя боги (Уходитъ).

Цезарь. Ступай, Прокулей, передай ей, что мы не намѣрены ее унижать. Пусти въ ходъ всѣ усил³я, как³я потребуются, чтобы одержать верхъ надъ ея страстнымъ и дикимъ отчаян³емъ. Постарайся, чтобы она въ порывѣ скорби какъ нибудь не побѣдила насъ своею смертью. Жизнь ея въ Римѣ будетъ вѣдь, служить намъ вѣчнымъ тр³умфомъ. Ступай, и какъ можно скорѣе дай намъ знать, какъ ты ее найдешь и что она говоритъ.

Прокулей. Не замедлю этого сдѣлать (Уходитъ).

Цезарь. Ступай съ нимъ и ты, Галлъ (Галлъ тоже уходить) Гдѣ Долабелла! Пусть онъ тоже поможетъ Прокулею.

Агриппа и Меценатъ. Долабелла!

Цезарь. Нѣтъ, не зовите его: я вспомнилъ что уже послалъ его по дѣлу и онъ скоро воротится. Пойдемте въ мою ставку тамъ вы увидите, какъ неохотно рѣшился я на эту войну, какъ спокойно, какъ миролюбиво я выражался въ своихъ письмахъ. Пойдемте; я покажу вамъ все, что касается этого дѣла (Уходятъ).

СЦЕНА II.

Александр³я. Комната въ мавзолеѣ.

Входятъ: Клеопатра, Харм³она и Ира.

Клеопатра. Мое отчаян³е начинаетъ утрачивать свою горечь. Что значитъ быть Цезаремъ? Развѣ онъ само счаст³е? Нѣтъ, онъ только рабъ счаст³я, исполнитель его прихотей. Какое, напротивъ, велич³е - совершить то, что полагаетъ конецъ всѣмъ другимъ дѣламъ, что связываетъ руки непр³ятнымъ случайностямъ, оковываетъ превратность, погружаетъ въ непробудный сонъ и навсегда избавляетъ отъ жажды грезы, служащей кормилицей какъ для нищаго, такъ и для Цезаря.

Входятъ: Прокулей и Галлъ; за ними слѣдуютъ воины.

Прокулей. Цезарь шлетъ царицѣ Египта привѣтъ и предлагаетъ ей обдумать, что ей угодно было-бы у него попросить.

Клеопатра. Какъ твое имя?

Прокулей. Прокулей.

Клеопатра. Мнѣ Антон³й говорилъ о Прокулеѣ и совѣтовалъ мнѣ ему довѣриться. Но обманъ не страшенъ, когда довѣр³е ужь безполезно. Если твоему властелину желательно, чтобы царица стала нищей, скажи ему, что она уже изъ одного прилич³я не можетъ попросить менѣе царства. Если ему угодно будетъ подарить мнѣ для моего сына завоеванный римлянами Египетъ, въ его подаркѣ окажется такъ много моей-же собственности, что мнѣ останется благодарить; его за это на колѣняхъ.

Прокулей. Не впадай въ унын³е. Твоя судьба находится въ царственныхъ рукахъ. Довѣрься вполнѣ моему повелителю и не бойся ничего. Онъ такъ преисполненъ доброты что она изливается на всѣхъ нуждающихся въ ней. Позволь мнѣ сообщить ему, что ты отдаешься въ его власть, и ты найдешь въ немъ повелителя, который осыплетъ тебя благодѣян³ями, какъ только ты обратишься къ его милосерд³ю.

Клеопатра. Прошу, передай ему, что я раба его счаст³я что я передаю ему завоеванное имъ велич³е, что я ежечасно изучаю науку покорности и что взглянула-бы на него съ радостью.

Прокулей. Прекрасная царица, я это ему передамъ. Будь покойна; я знаю, что о твоемъ несчаст³и жалѣетъ самъ виновникъ его.

Галлъ. Видишь, какъ легко овладѣть ея мыслями.

(Прокулей съ двумя солдатами по приставленной лѣстницѣ влѣзаетъ въ окно и становится позади Клеопатры. Солдаты, отодвинувъ засовы, отворяютъ двери).

Стерегите ее до прибыт³я Цезаря (Уходитъ).

Ира. Царица.

Харшона. О Клеопатра! Ты, царица, взята въ плѣнъ!

Клеопатра (вынимая кинжалъ). Скорѣе, вѣрныя руки, скорѣе ко мнѣ на помощь!

Прокулей (обезоруживая ее). Остановись, остановись, царица. Не наноси себѣ такого страшнаго вреда; этимъ я не предаю тебя, а спасаю.

Клеопатра. Какъ! Ты отнимаешь у меня даже оруд³е избавлен³я? Вѣдь даже и собакъ избавляютъ отъ слишкомъ сильныхъ мучен³й.

Прокулей. Клеопатра, не оскорбляй самоуб³йствомъ великодуш³я моего повелителя. Дай ему выказать передъ свѣтомъ все свое великодуш³е, все благородство; смертью-же своею ты навсегда лишишь его этой возможности.

Клеопатра. О смерть, гдѣ-же ты? Приди ко мнѣ, приди; скорѣе, и возьми себѣ царицу; одна она стоитъ цѣлыхъ сотенъ дѣтей и нищихъ!

Прокулей. Государыня, успокойся!

Клеопатра. Послушай, я не стану ѣсть, не стану пить, и если нужны еще пустыя слова, добавлю: - я не стану спать, но помимо воли Цезаря сокрушу бренное обиталище моей души. Слушай, я не хочу, чтобы меня, какъ рабу, приковали къ его побѣдоносной колесницѣ, не хочу, чтобы глупая Октав³я бичевала меня своими цѣломудренными взглядами. Я не позволю, чтобы меня выставляли на показъ жестокосердой римской черни! Лучше пусть мнѣ послужитъ могилой первая попавшаяся грязная яма въ Египтѣ! Лучше бросьте меня совершенно нагую въ тину Нила и пускай меня тамъ растерзаютъ до смерти водяныя мухи и отвратительныя нильск³я чудовища! Лучше обратите высочайшую изъ пирамидъ моей родины въ висѣлицу и, закованную въ цѣпи, повѣсьте меня тамъ!

Прокулей. Воображен³е рисуетъ тебѣ всѣ эти ужасы безъ всякаго повода со стороны Цезаря.

Входитъ Долабелла.

Долабелла. Прокулей, то, что ты сдѣлалъ, уже извѣстно Цезарю, и онъ требуетъ тебя къ себѣ. Что же касается до царицы, надзоръ за нею порученъ мнѣ.

Прокулей. Этому, Долабелла, я очень радъ. Прошу, обращайся съ нею поласковѣе (Клеопатрѣ). Я готовъ передать Цезарю все, что тебѣ угодно.

Клеопатра. Скажи ему, что я желала бы умереть.

Прокулей и воины уходятъ.

Долабелла. Благородная царица, слыхала ты обо мнѣ?

Клеопатра. Не могу отвѣтить положительно.

Долабелла. Ты навѣрное меня знаешь?

Клеопатра. Какая важность въ томъ, слыхала ли я о тебѣ, знаю я тебя или нѣтъ? Вѣдь вы хохочете до слезъ, когда дѣти или женщины разсказываютъ свои сны.

Долабелла. Я тебя не понимаю.

Клеопатра. Я видѣла во снѣ, что императоръ Антон³й... О, боги, пошлите мнѣ еще такой же сонъ, чтобы я еще разъ могла увидѣть такого человѣка!

Долавелла. Если тебѣ такъ угодно.

Клеопатра. Лицо его было свѣтло, какъ небо, и на этомъ небѣ с³яло солнце и мѣсяцъ, во время своего течен³я озаривш³е маленьк³й земной шаръ.

Долабелла. Создан³е прекрасное, какъ само совершенство...

Клеопатра. Его нога была готова перешагнуть черезъ океанъ, а его поднятая рука, словно шлемомъ, украшала весь м³ръ. Голосъ его казался небесною музыкою, но, впрочемъ, только тогда, когда онъ обращался къ друзьямъ, потому что, если бывало нужно устрашить, потрясти земной шаръ, онъ рокоталъ, словно громъ небесный. Для щедрости его никогда не наступала зима, а длилась вѣчная осень, тѣмъ болѣе приносившая новыхъ плодовъ, чѣмъ болѣе ихъ поживали; его наслажден³е и радости постоянно,словно дельфины, изгибали спину надъ стих³ей, въ которой проживали. Его цвѣтами украшались вѣнцы и короны; острова и даже цѣлыя царства, словно мелкая монета, сыпались изъ его кармановъ.

Долабелла. Клеопатра...

Клеопатра. Какъ ты думаешь, существовалъ или могъ когда-нибудь существовать такой человѣкъ, какой мнѣ приснился?

Долабелла. Нѣтъ, царица, не могъ.

Клеопатра. Нѣтъ, лжешь, и боги это слышатъ! Если же есть или былъ когда нибудь такой человѣкъ, онъ не далеко оставить за собою всякое сновидѣн³е. Въ создан³и чудныхъ формъ природа, конечно, не можетъ спорить фантаз³ей, такъ какъ у нея недостаетъ матер³ала, но, создавъ Антон³я, она все-таки превзошла фантаз³ю, совершенно затмила все ея призрачное творчество.

Долабелла. Твоя потеря, добрѣйшая царица, такъ-же велика, какъ ты сама, и ты ее пересилишь соотвѣтственно ея тяжести. Пусть я никогда ничего не добьюсь, если твоя скорбь не отозвалась такъ сильно въ моемъ сердцѣ, что и оно разрывается на части.

Клеопатра. Благодарю. Извѣстно тебѣ, какъ думаетъ распорядиться мною Цезарь?

Долабелла. Мнѣ хотѣлось бы, чтобы ты узнала его намѣрен³я, а между тѣмъ мнѣ противно ихъ тебѣ высказывать.

Клеопатра. Нѣтъ, прошу тебя, говори.

Долабелла. Какъ онъ ни благороденъ...

Клеопатра. Онъ все-таки заставитъ меня слѣдовать за его тр³умфальной колесницей?

Долабелла. Да, царица, заставитъ. Я это знаю.

Голоса за сценой. Давайте дорогу! Цезарь идетъ!

Входятъ:- Цезарь, Галлъ, Прокулей, Меценатъ, Селевкъ и свита.

Цезарь. Которая-же царица Египта?

Долабелла. Царица, это императоръ (Клеопатра преклоняетъ колѣна).

Цезарь. Встань: ты не должна преклонять колѣна, прошу тебя, встань... встань, царица Египта.

Клеопатра. Я должна повиноваться моему повелителю: таково рѣшен³е боговъ.

Цезарь. Отгоняй отъ себя черныя думы, и хотя перечень твоихъ нанесенныхъ намъ оскорблен³й сроднился съ нашею плотью, но мы готовы смотрѣть на нихъ, какъ на простыя случайности.

Клеопа³ра. Единственный властелинъ м³ра, я не могу вполнѣ обѣлить передъ тобою моего дѣла. Напротивъ, я сознаюсь что не была чужда слабостей, которыя и до меня нерѣдко позорили нашъ полъ.

Цезарь. Знай, Клеопатра, что намъ пр³ятнѣе смягчить твои проступки, чѣмъ ихъ увеличивать. Если ты не станешь противиться нашимъ намѣрен³ямъ,- а они относительно тебя какъ нельзя болѣе милостивы,- перемѣна, о