Писарев Александр Иванович - Хлопотун, или Дело мастера боится

ложи под уток". Хорошо, хорошо, ступайте.

   Лионский. Нет, я не хочу ничего скрывать от вас; узнайте, в кого я влюблен, кто этот отец...

   Репейкин. А к чему бы это? Что мне нужды? Я не любопытен: делаю добро из удовольствия. Впрочем, какое мне дело до этого? Разве я мешаюсь в чужие дела, где меня не спрашивают? Отнесите-ка лучше письмо: это всего нужнее. Счастливый путь!

   Лионский.

             Так он, конечно, счастлив будет;

             Так будет путь в пути моем!

             Лионский вечно не забудет,

             Кто помогал ему во всем.

             Теперь от радости, от счастья,

             Одно могу лишь вам сказать,

             Что век без вашего участья

             Моей бы свадьбе не бывать. (Уходит.)

  

  

  

   Репейкин. Вот еще одолжил человека. Да этот малый умный: слушает мои наставления, исполняет мои советы... Однако пойти мне надо на кухню.

   Саша (вбегая). Лионский пошел от вас в большой радости, но барышня идет сюда. Не худо бы вам и с нею поговорить: она хочет сказать вам что-то преважное.

   Репейкин (снимая колпак и фартук). Хорошо, хорошо, надобно кончить мне мое любовное изъяснение. Я уверен в успехе, да этот проклятый Радимов пристал как с ножом к горлу.

   Саша (Наденьке). Будьте смелей, сударыня. Скажите ему все. Он поговорит с батюшкой и уладит дело: он на это мастер.

   Наденька. Зная ваше снисхождение, ваше доброе сердце...

   Репейкин. Полноте, сударыня, это ничего не значит, совершенно ничего. (В сторону.) Дела мои идут хорошо.

   Наденька. Слышала, что вы сделали сейчас для человека, вовсе вам незнакомого, я хотела...

   Репейкин. Кстати, об этом: дело сделано. Я говорил с Радимовым, он согласен с ним видеться.

   Наденька. Как, сударь! Батюшка согласен?..

   Репейкин. Разумеется, но это еще не все. Девушка, в которую ом влюблен... вы знаете?

   Саша. Да, да, мы знаем.

   Репейкин. Дело сделано: он женится на ней.

   Наденька. Женится!

   Саша. Вот подлинное счастье!

   Репейкин. Да, я все уладил. Только чего ж мне и стоило! Отец, кажется, преупрямый; хорошо, что я умел приняться за него, а он имел уж в виду другого зятя. Жених, верно, был какой-нибудь чудак. Знаете, брак по расчетам нынче только и видишь в свете. Хорошо, что я вступился, а то бедную девочку погубили бы ни за что ни про что.

   Наденька. Она, верно, никогда не забудет, чем вам обязана. Это было бы слишком неблагодарно.

   Саша. Да, сударыня, не должно быть неблагодарной.

   Репейкин. Я награжден за все мои хлопоты, если вы одобряете их. Я уверен, что вы их одобрите; ваше лицо мне ручается за доброту вашу.

   Наденька.

             Но как же за душу мою

             Лицо вам может быть порукой?

   Репейкин.

             Я тотчас это узнаю

             Простою самою наукой.

             Что вы душою хороши,

             Я по лицу то вижу ясно:

             Лицо есть зеркало души,

             А ваше зеркало прекрасно.

   Наденька. Это одни комплименты, сударь, но будьте уверены, что я никогда не забуду, что вы сделали сегодня. Вы меня тронули до глубины сердца, и только с вашего приезда я узнала счастье.

   Репейкин (в сторону). Ну, Репейкин, не теряй времени: откройся в любви! (Вслух.) Ах, сударыня, у ног ваших позвольте... (Кидается на колени и срывает бантик с башмака ее.) Позвольте заметить вам, что бантиков нынче не носят на башмаках; об этом можно прочесть даже в "Дамском журнале".

   Наденька. Я не читаю "Дамского журнала".

   Репейкин. И я не читаю, и никто не читает, а все-таки не мешало бы справиться.

  

  

  

   Радимов. А! Я, кажется, помешал вам?

   Репейкин (вставая). Разумеется, братец, у тебя вечная привычка приходить, когда не спрашивают... Я объяснялся в любви.

   Радимов. Ну, что ж? Каково идут дела твои?

   Репейкин. Прекрасно. Я нравлюсь, мой характер нравится, мои ухватки понравились; находят, что я добр, чувствителен, ищут случая поговорить со мною... Но так как ты помешал нам, то погоди, я сделаю вам маленький сюрприз... Я не скажу тебе, какой именно, но ты увидишь, сам увидишь.

  

  

  

   Радимов (в сторону). Видно, дело идет лучше, нежели я думал. (Вслух.) Наденька! ты досыта наговорилась с Репейкиным. Что ж, каков ом тебе кажется?

   Наденька. Он очень любезен.

   Радимов. Право?

   Наденька. Такой обязательный, так добр. Узнавши его, нельзя не отдать ему справедливости.

   Радимов. Конечно, конечно... Он имеет достоинства, и если бы не проклятая страсть мешаться в чужие дела...

   Наденька. Что ж? Это не всегда дурно.

   Радимов. Ты думаешь?.. Да он, как видно, совершенно тебе понравился. Ну, милая, теперь вижу, что можно все тебе открыть. Ведь я назначил его твоим мужем.

   Наденька. Как, батюшка, вам угодно.

   Радимов. Да разве он не открывался тебе в любви, когда я вошел?

   Наденька. В любви?

   Саша. О, сударыня, не беспокойтесь, разве вы не видите, что батюшка изволит шутить? Разве он не знает, что мы говорили о Лионском, когда он вошел?

   Радимов. О Лионском?.. Как! Стало, Репейкин успел еще с ним повидаться?

   Саша. Разумеется, он его и приводил давеча сюда.

   Радимов. Репейкин? Ну этого бы я век не отгадал. И Лионский осмелился быть здесь без меня?

   Наденька. Батюшка, он не виноват: друг ваш привел его.

   Радимов. Что за странный человек!

   Саша. Точно, сударь, и тогда-то он открылся в любви.

   Радимов. Кто открылся? Что ты врешь?

   Саша. Право нет-с. Вот изволите видеть: Лионский любит барышню, барышня его, а уж Репейкин-то любит их обоих. Они так и условились, и дело сделано.

   Радимов. Так Репейкин сам тут был?.. Но неужели ты?..

   Наденька. Батюшка, слова поступки вашего друга совершенно меня обманули. Да и вы же сами часто говорили, что Лионский очень любезен.

   Радимов. Оно все так... он еще недавно поступил со мною преблагородно; но, если он любит тебя, почему не отнестись прямо ко мне.

  

  

   Иван. Вот, сударь, письмо от барина к вам.

   Радимов. Посмотрим, посмотрим. (Читает про себя.)

   Саша (Наденьке). Будьте покойны, бояться теперь нечего.

   Радимов. Письмо написано умно и учтиво; этот молодой человек хорошо объясняется... но эта приписка... Неужели Репейкин?.. Понять не могу!..

  

  

  

   Хор.

             Прославим, прославим

             Господ молодых.

             И петь всех заставим

             На свадьбе у них.

   Радимов. Что вы? Что вы? С ума сошли! Кто вас пустил с работы? Растолкуете ли вы мне?.

   Хор.

             Прославим... и т. д.

   Радимов. Убирайтесь к черту с песнями! Скажете ли вы мне толком?

   Староста. Мы, батюшка барин, молотили на току, да гость твой послал нас сюда и велел петь до его прихода. Так не прогневайся, кормилец.

   Хор.

             Прославим... и т. д.

   Радимов. Опять шутки Репейкина!

  

   Явление XXIX

  

  

   Радимов. Ах, ты пришел очень кстати; растолкуй нам загадку... точно ли Репейкин научил тебя писать ко мне?

   Лионский. Я писал по его совету.

   Радимов. А приписка?

   Лионский. Он сам диктовал мне ее.

   Радимов. Как! Он диктовал это?

   Лионский. Да, я писал его собственные слова.

   Радимов. Стало быть, он хочет женить вас, но я думаю, не мешало бы ему уведомить меня, что он сосватал дочь мою.

   Наденька. Батюшка, от вашего согласия зависит мое счастье.

   Радимов. Любезные дети, я вижу, что всем хочется этой свадьбы. Репейкин был главным препятствием: он соглашается, и я тоже. Ну, так и быть, запоем хором. Хотя стихи довольно плохи.

   Хор.

             Прославим... и т. д.

  

  

  

   Репейкин (вбегая). Славно! Славно! Фора!

   Хор.

             Прославим... и т. д.

   Репейкин. Стишки-то мои... ась? Каковы? А музыку я же сочинял; хоть бы в водевиль поместить. Да еще дай срок, я тебе напишу стихов и музыки сколько душе угодно. Это для меня ничего не значит.

   Радимов. Поди-ка сюда: растолкуй мне, что тыI делаешь?

   Репейкин. Кто? Я? Люблю твою дочь до безумия, она меня также, ты согласен меня женить, я женюсь - вот и все тут.

   Лионский. Что я слышу?

   Наденька. За что вы хотите на мне жениться?

   Репейкин. Да что с вами сделалось? Я, хоть убей; меня, ничего не понимаю.

   Радимов. А я очень понимаю, что ты вмешался в любовные дела Лионского, не зная, кто он таков.

   Репейкин. На что мне знать? Он женится на своей невесте, тем лучше. Мы сыграем вдруг две свадьбы.

   Радимов. Нет, довольно, будет с нас одной.

   Репейкин (Лионскому). Как? Стало, отец опять заупрямился?

   Радимов. Нет, благодаря твоим дурачествам он перестал упрямиться.

   Репейкин. Неужто в самом деле?

   Радимов. Я совершенно был готов отдать за тебя Наденьку. Ты, как нарочно, сам мешал мне во всем. Я прогнал Сашу за то, что она вступилась за Лионского; ты насильно воротил ее. Я отказал было Лионскому от дома; ты отыскал его и привел ко мне. Наконец, сам продиктовал ему письмо.

   Репейкин. А что? Ведь письмо написано мастерски? Признайся, что хорошо написано.

   Радимов. Так хорошо, что я не мог устоять против него и поспешил дать слово Лионскому, чтобы ты не обвенчал их без моего ведома.

   Репейкин. Что? Ты не шутишь? Этот отец, эта молодая девушка...

   Радимов. Они перед тобою.

   Репейкин. Теперь понимаю... но я сказал вам, молодой человек, что соперник ваш человек благородный. Согласитесь, однако ж, что хотя мне и не удалось, а я все-таки уладил хорошо это дело: молодые будут счастливы, а я был бы в дураках, если бы женился.

   Саша. Иван! Не просить ли нам его и о нашей свадьбе?

   Иван. Мы и без него обойдемся.

   Лионский. Как благодарить вас?

   Наденька. Вы устроили наше счастье!

   Репейкин. А! Вот что! Стало, вы признаетесь, что кроме меня никто бы этого не сделал?

   Радимов. Конечно, дело мастера боится.

             Мишурский водевиль скропал,

             Друзья везде его хвалили,

             Его сыграли - он упал,

             Как могут падать водевили.

             Скажу Мишурским не во гнев,

             Что мой совет: не торопиться.

             Молчать и помнить мой припев,

             Что дело мастера боится.

   Саша.

             За старика сестру мою

             Отдать старалися напрасно;

             Она не слушала родню,

             Грустила, плакала ужасно...

             Сестра решилась согласиться

             И тем уверила родных,

             Что дело мастера боится.

   Иван.

             Воров на свете не сочтешь,

             Но их по классам различают,

             Одних хватают за грабеж,

             Другие сами все хватают.

             Один наказан... между тем

             Другой изволит веселиться

             И смело повторяет всем,

             Что дело мастера боится.

   Репейкин.

             Врага мы зрели своего,

             Пред ним Европа трепетала;

             Он всех сражал... вдруг на него

             Россия гибелью восстала.

  

  

   Ах, боже мой! Им без меня своя воля колотить посуду. Позвольте выйти, он (указывая на Лионского) пропоет за меня, оно будет гораздо лучше. (Убегает.)

   Лионский.

             Врага мы зрели своего,

             Пред ним Европа трепетала;

             Он всех сражал... вдруг на него

             Россия гибелью восстала.

             Пред нею гордый враг упал.

             Европе нечего страшиться.

             И русский свету доказал,

             Что дело мастера боится.

   Наденька (к зрителям).

             Каков сегодня наш успех?

             Об этом, верно, будут споры,

             Затем, что угодить на всех

             Не могут никогда актеры...

   Репейкин (возвращаясь). Извините, что замешкался; без меня разбили блюдо с жареными утками, да я уладил это.

             Каков сегодня наш успех?

             Об этом, верно, будут споры,

             Затем, что никогда на всех

             Не могут угодить актеры.

             Но мы за авторов своих

             Теперь желаем постараться;

             Вы часто баловали их...

             Да как партера не бояться?..

  

   1824