Краснов Петр Николаевич - Атаманская памятка

й форме прибыл к полку Государь Наследник Цесаревич и Государь Великий Князь Михаил Павлович, а вслед за ними приехал и Государь Император.

   Поздоровавшись с казаками, Государь окинул их своим смелым орлиным оком и громко сказал офицерам следующее слово. Отчетливо раздавалось в весеннем воздухе, еще морозном, каждое выражение Государево, и глубоко застыло оно в сердцах наших товарищей.

   - Господа, - сказал Государь офицерам, собравшимся вокруг него. - Я вижу, вы молоды, но уверен, что вы слишком стары воспоминаниями славных подвигов ваших дедов и отцов, которые, как вы должны помнить, в этот самый день, 19 марта 1814 года, во главе наших победоносных войск первые вступили в Париж. Теперь волны революции уже омывают наши западные границы, и вы должны гордиться тем, что первыми из гвардейского корпуса выдвигаетесь на защиту Отечества. Я убежден, что вы не уступите в славе вашим отцам и дедам. Будьте такими же молодцами, какими были они, и Я вас не забуду! Идите с твердою надеждою, что Я мысленно всегда с вами!

   Громовое "ура" раздалось в полку. Государь приказал вызвать песенников перед эскадроном, и с песнями двинули наши отцы по Невскому проспекту в казармы, собираясь в поход.

   В то же время в Новочеркасске был получен приказ собрать льготные дивизионы и двинуть их на соединение с Петербургским к городу Варшаве. Но что же такое случилось, что грозило России войною? Рядом с нашим государством лежит дружественное нам государство Австро-Венгерское. Народ в нем наполовину немецкий - австрийцы, наполовину сходный с болгарами и цыганами - венгерский. Император - австриец, и все войска, все управление у них австрийское. Венгры, недовольные таким порядком, захотели иметь своего короля и взбунтовались против Австрийского Императора. Император не мог управиться с мятежом своими войсками и просил нашего Государя помочь ему. Император Николай Павлович послал в Венгрию корпус войск и стянул на всякий случай гвардию поближе к австрийской границе, в Варшаву.

   Петербургский дивизион был под командой полковника Дмитрия Ивановича Жирова, он дошел до г. Янова и до р. Вилии и здесь начал высылать вместе с лейб-казаками разъезды. Началась скучная стоянка по маленьким деревням в грязи и распутице весеннего времени. Все лето прошло в Польше, где казаки быстро сдружились и сошлись с населением. Но Польша им не понравилась. Вот как рассказывали потом про Польшу наши деды:

  

   Говорили про Польшу, что богатая,

   А мы разузнали - голь проклятая!

   У этой у Польши корчемка стоит,

   Корчма польская, королевская!

   У этой корчемке три молодца пьют:

   Прусак, да поляк, да млад донской казак!

   Поляк водку пьет - червонцы кладет,

   Прусак водку пьет - монеты кладет,

   Казак водку пьет - ничего не кладет,

   Ничего не кладет - по корчме ходит,

   По корчме ходит - шпорами гремит,

   Шпорами гремит - на стенке мелит,

   На стене мелит - шинкарочку манит:

   "Пойдем, шинкарка, к нам на Тихий Дон,

   У нас на Дону да не по-вашему -

   Не сеют, не жнут, а хорошо живут".

   Соглашалась шинкарка на его слова,

   Садилась шинкарка да на добра коня.

   Взял казак шинкарку, повесил ее на сосенку.

  

   Широким, немного грустным напевом хвалили атаманцы свою "шинкарку". Тогда полк комплектовался со всего Дона, и с низов, из Черкасских станиц, к нам попадали прекрасные голоса.

   26 августа в памятный для полка день варшавского штурма наш дивизион соединился со льготными дивизионами и стал подле Варшавы, в городе Раве.

   9 сентября полковой командир генерал-майор Янов был назначен командиром Лейб-Гвардии Казачьего Его Величества полка, а в командование нашим полком вступил заслуженный, украшенный золотым оружием генерал-майор Андриянов Виссарион Иванович, лучшие годы свои проведший в рядах Атаманского полка в Турции и Польше.

   Он командовал полком всего два месяца и 17 ноября 1848 года сдал полк тоже бывшему атаманцу командиру 44-го имени своего полка, генерал-майору Карпову Афанасию Акимовичу.

   Зиму наш полк провел близ Скерневиц на австрийской границе.

   Между тем из Австрии слухи были самые спокойные, и казакам, желавшим боя, становилось грустно. Поход обращался в передвижение мирного времени. Венгры сдали оружие и знамена русскому корпусу, и поход прекратился.

   5-го мая приехал в Варшаву Государь, и наш полк к весне перешел туда же, где, чередуясь с полками гвардейской кавалерии, занимал караулы в Лазенковском дворце.

   Однажды, в мае, Государь смотрел на обширном Мокотовском поле гвардейских улан и гусар. В те времена все заботы начальства были к тому, чтобы лошадь была вычищена, имела короткую шерсть и тучное тело. Конечно, это делу не вредит, потому что не зря старики говорят: "Пока сытая станет, худая подохнет", но кроме тела и чистки лошади нужна езда. А там ездили мало, все больше шагом да таким коротким галопом, что добрая пехота могла обогнать конницу. Государь смотром остался недоволен. "Что это за легкая кавалерия! - сказал он. - Это кирасиры! Я вам завтра покажу, как вот эти Ерофеичи рассыпаются", - и Государь показал на группу казачьих офицеров, стоявших в стороне. А "Ерофеичами" Государь назвал казаков потому, что день их полкового праздника - 4 октября - день св. Ерофея.

   Узнали это и в нашем полку. Офицеры собрали казаков, рассказали им, как дело было, и говорят: "Смотри же, братцы, старайся! Засмаливай! Поддержи нашу славу!"

   "Постараемся", - отвечали казаки.

   И шибко бились их сердца, когда на другой день в парадной форме развернулись тринадцать эскадронов Казачьей гвардии на Мокотовском поле.

   Приехал Государь и начал производить ученье на свежих аллюрах. Потом произвел две атаки с переменного фронта. Обе атаки были поразительно лихи.

   Французский посланник, генерал Ламорисьер, присутствовавший на этом смотру, был так поражен легкостью построений и лихостью казачьей атаки, что на вопрос Государя, как ему нравится бригада, ответил: "Если я видел в Европе легкую кавалерию в полном значении этого слова, то только У Вашего Величества - в лице этой бригады!"...

   Командиры полков, дивизионов и эскадронов и офицеры получили Высочайшее благоволение, а казакам Государь пожаловал по 1 рублю на человека.

   10 мая на общем смотру всех войск, собранных в Варшаве, Государь, подъехав к Казачьей бригаде, остановил на ней милостивый взгляд и залюбовался молодцами казаками на легких конях. Все замерло под его взором. Люди не дышали, лошади не шевелились. Государь обернулся к своей свите и сказал: "Чудо богатыри! Это моя идеальная бригада!"

   В конце мая приехал Наследник Цесаревич и на бывшем по случаю его приезда смотру Казачьей бригады на Уяздовском плацу проходил перед лейб-эскадроном нашего полка в качестве его шефа.

   В октябре месяце гвардия потянулась из Варшавы по домам. 2-й дивизион нашего полка направился в Петербург, а 1-й и 3-й пошли в Новочеркасск, где 27 января 1850 года и были распущены по станицам.

  

  

   Постройка казарм. - Новый панталер. - Посещение Дона Наследником Цесаревичем. - Поход в Польшу, а потом к Выборгу. - Лето на аванпостах по берегу моря. - Кончина Государя Николая Павловича. - Новый шеф полка. - Перемена формы. - Участие в торжествах по случаю коронования Императора Александра Николаевича. - Сокращение срока службы.

  

   Стары, тесны и грязны были старые гусарские бараки в слободе Рыбацкой. Все полки гвардейские строили в это время себе казармы, и войско Донское распорядилось выстроить казармы и для донской гвардии. В сороковых годах нынешнего столетия было избрано место для казарм подле Александро-Невской Лавры, на берегу реки Монастырки у слияния ее с Обводным каналом.

   Работы были поручены архитектору Ивану Денисьевичу Чернику, кубанскому казаку родом, бывшему войсковым пансионером в Императорской Академии Художеств. Он составил проект прекрасных зданий казачьих казарм и по повелению Императора Николая Павловича разработал также и проект громадного манежа. Но манеж построен не был.

   Черником возведены были флигеля, занимаемые теперь 1) Л.-Гв. Казачьим полком, 2) 2-й сотней нашего полка, 3) флигель с башенками и 4) церковный флигель. Офицеры помещались в центральном большом здании, занятом теперь квартирами Л.-Гв. Казачьего полка, правее его, там, где теперь стоит наша 1-ая сотня, был размещен дивизион лейб-казаков, и левее, где теперь стоят 3-я и 4-я сотни Лейб-гвардии Казачьего полка, стоял Атаманский дивизион. Во флигеле теперешней 2-й сотни нашего полка помещался эскадрон Черноморских казаков, во флигеле с башенками и церковном - Уральский дивизион, причем те места, где теперь наш учебный зал, класс полковой учебной команды и трубаческий взвод, были тогда заняты конюшнями Уральских казаков. Впоследствии, когда на место Черноморцев пришла из Новой Ладоги 6-ая Донская батарея, были выстроены конюшни для нее и сараи для орудий на месте нынешних конюшен 3-й сотни.

   Прямо перед окнами казарм расстилался луг, за лугом протекал Обводный канал, а дальше рос по мшистому болоту густой сосновый лес - это была Рожковская земля, пожалованная гвардейскими казаками вместо имевшихся в других полках огородов.

   Сзади казарм, там, где теперь находится конная площадь, тюрьма и больница, лежало болото, кое-где поросшее лесом. Ближе к казармам, на месте конюшен 4-й сотни и дровяного двора, было озеро. На озере стояли лодки, в которых катались в часы досуга казаки и офицеры. В город ездили по Обводному каналу и Боровой улице. Весною и осенью в экипаже проехать было нелегко; офицеры в гости и на разводы ездили верхом с вестовыми до города, а там уже брали извозчика.

   С размещением дивизиона в казармах жизнь казаков стала много лучше. Легче было держать себя и лошадей в чистоте и производить занятия.

   5 марта 1850 года дан был для возки нашего знамени панталер, шириною 2 V, вершка и длиною 2 аршина. Снаружи он был обшит светло-синим бархатом с серебряными галунами.

   В ноябре месяце того же 1850 года Наследник Цесаревич во время путешествия своего посетил Новочеркасск. 1-й и 3-й дивизионы нашего полка были вызваны из станиц навстречу своему Шефу. Поздно вечером 31 октября при пушечной пальбе и колокольном звоне Государь Наследник Александр Николаевич выехал в Новочеркасск. Наказной атаман, генералы, командиры полков и прочие власти встретили Наследника верхом у Триумфальных ворот и проводили до дома, назначенного для помещения Цесаревича.

   1 ноября был войсковой круг, на котором приняли участие и наши дивизионы, а 2-го ноября Атаманские дивизионы с дивизионами Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка и Донским учебным полком представились на смотру Наследнику Цесаревичу.

   15-го января 1851 года произошла маленькая перемена в снаряжении нашего полка: ружейные ремни приказано иметь черные, на ружье чехол из черной юфтовой кожи, подшитый серым сукном и с сыромятным ремнем против курка.

   В следующем году 2-й дивизион ушел на Дон, а на смену ему прибыл третий, под командой майора Егорова. На нашем славном полковом знамени и бунчуке все еще были армейские копья, между тем прошло уже более 20-ти лет, как полк наш зачислен был в гвардейский кавалерийский корпус и нес службу наряду с полками старой гвардии.

   В начале 1853 года Всемилостивейше были пожалованы на бунчук и знамя Атаманского полка серебряные орлы с подтоками и георгиевскими крестами 2-го класса. 23 февраля в Зимнем дворце, в комнате Наследника, наш Шеф, Наследник Цесаревич, собственноручно прибивал серебряные кисти к знамени и бунчуку. При этом присутствовали: полковой командир, командир дивизиона, дивизионный адъютант и вахмистры. Копья старых знамен оставлены в комнатах Наследника, а молоток и шило, бывшие в руках у Августейшего Шефа, отправлены в Новочеркасск для хранения в полковом денежном ящике...

   В этом году наши деды и отцы не пошли, как всегда, в лагерь под Красным Селом. Слухи о войне заставили снова собраться в поход и двинуться к Польше. Туда уже спешили 1-й и 2-й дивизионы. 21 февраля 1864 года наш полк собрался под Варшавой.

   Война началась из-за турок. Турки притесняли наших православных богомольцев в Иерусалиме, Государь Николай Павлович пригрозил Турецкому султану войной - за него вступились англичане, французы и сардинцы. Можно было опасаться опять волнения и в ненадежной Польше, вот почему наш полк подошел к Варшаве. Но в Польше все было спокойно.

   Враги своими границами не касались наших земель. Англичане живут на островах среди моря, французы отделены от нас немецкой землей, сардинцы живут на островах подле Франции. Они посадили свои войска на корабли и пошли к нашим берегам. Главные силы двинулись на юг к побережью Крыма, часть подходила к Финляндии, думая высадиться на берегах Финского залива и идти на Петербург. На кавалерию возложена была обязанность наблюдать за морскими берегами и не дозволять высаживаться с лодок. В марте 1854 года наш полк возвратился из Варшавы, а в апреле двинулся по северному берегу Финского залива на Новую деревню, Лисий нос, Сестрорецк и Выборг: он входил вместе с 5-м резервным батальоном Карабинерного полка и артиллерийской N 1 резервной батареей в составе Сестрорецкого отряда. Наши пикеты расположились от Сестрорецка до Выборга.

   В сосновых лесах, среди песков и громадных камней, по маленьким рыбацким избам стали атаманцы. По утрам от 7 до 9 часов утра казаков занимали выправкой, маршировкой и сабельными приемами, а два раза в неделю сводили эскадроны на конные ученья.

   Северная весна ласкала взор белыми ночами. Далеко видна была гладь чуть волнующегося залива, укрепления и форты Кронштадта, зеленые островки Выборгского фиорда. Едет казачий пикет по берегу моря. Мягко ступают по песку степные кони и вдруг остановятся. Не дымок ли виден на далеком горизонте? И долго стоит и смотрит казак, но раздастся туман, прояснятся дали - и опять чисто спокойное море, и лишь финская лайба, нагруженная дровами, надув заштопанный парус, тихо режет килем спокойные воды залива.

   А там, на далеком юге, в Крыму, шла кровавая борьба из-за Севастополя. Враги окружили его и с суши, и с моря; войск в городе было мало, мало орудий, не было укреплений. Все принялись за работу. Матросы потопили корабли, свезли орудия на берег и наряду с пехотой стали рыть укрепления и сражаться на вылазках и в окопах. Англичане и французы были вооружены нарезными ружьями и били на шестьсот шагов, в наших войсках ружья были гладкие с прицелом на триста. Офицеры наши очень выделялись от солдат своими шинелями с плащом на плечах, и их били на выбор. Без офицеров части действовали хуже - не было примера.

   29 апреля повелено было офицерам в военное время носить такие же шинели, какие были у казаков. Шинели старой формы можно было носить только вне строя. Они сохранились и до нашего времени и называются Николаевскими.

   Между тем на Финском заливе все было спокойно. Дни сменялись ночами, а ночи днями. Море то бурно кипело, разливаясь с шепотом по береговому песку, и лес тогда стонал и шумел, то было тихое, спокойное, сонное. 23 июля на посту у дер. Юкколо поручик Чернозубов заметил в 1 час ночи огни на море. То были два английских винтовых парохода. Казаки поседлали лошадей, карабинеры заняли позицию в лесу, но пароходы прошли дальше, постояли около 2-х суток в виду Кронштадта и ушли.

   Ночи пошли темные, погода холоднее, ветры и бури чаще, и стоять на месте стало томительно скучно. 25-го августа 1-й дивизион собрался в д. Б. Ижору, а 26-го пришел в Петербург, где его смотрел Государь Наследник. После смотра дивизион опять ушел на посты.

   Лишь 28 октября, когда пошли уже осенние заморозки, полку приказано было собраться на берегу Малой Невы в Новой деревне. 30 октября на походе, у Марсова поля, полк был осмотрен Государем Императором. Государь остался весьма доволен бравым видом Атаманских дивизионов. Это был последний раз, когда атаманцы видели Государя.

   В феврале 1855 года Императора Николая Павловича не стало. Не стало того, кто так любил казаков, кто сына своего пожаловал Шефом Атаманскому полку, приблизил полк к себе, даровал ему права гвардии, кто даже похороненным пожелал быть в казачьем мундире.

   Известие это потрясло казаков. Многие плакали на панихиде.

   На престол вступил Государь Александр Николаевич. Шефом нашего полка был назначен 19 февраля 1855 г. наследник Цесаревич Николай Александрович, которому шел 18-й год, а полку повелено именоваться Лейб Атаманским Его Высочества Наследника Цесаревича полком. 18 марта 1855г. приказано было Атаманскому полку иметь на шапках гладкие кокарды. Вместо круглого помпона положен султан из белого волоса длиною 4 вершка. Трубачи должны были иметь красный султан. Воротники на полукафтанах иметь скошенные, застегивающиеся на 1 крючок. Длина пол у полукафтанов - 7 вершков ниже талии. К парадному голубому полукафтану одевать темно-синие шаровары с двумя голубыми лампасами и выпушкою, а с виц-полукафтаном остаются без лампаса. Басонная обшивка у трубачей полагается на парадных полукафтанах на груди, рукавах и наплечниках, а на виц-полукафтанах только на рукавах и на наплечниках. Вместо поясной портупеи положена портупея через плечо. Шарф иметь без кистей.

   В этой форме наш полк показался Государю первый раз в Москве, куда он пошел в июне месяце на коронацию.

   Там 20 августа атаманцы представились Государю на смотру на Ходынском поле, а 26 августа взвод от полка со знаменем стоял в Кремле, близ Царя Колокола, у колокольни Ивана Великого. После коронования всем войскам, собранным под Москвой, Государь произвел маневры. 30 августа, в день тезоименитства Государя, казаки прочли следующий приказ:

   "Государь Император, желая ознаменовать день Священного Коронования Их Императорских Величеств новым знаком Монаршего внимания к доблестным заслугам Донского, Черноморского и Линейного Казачьих войск, а также и в память свыше двадцатисемилетнего атаманства своего над оными, Всемилостивейше повелеть соизволил - сократить общий срок службы в упомянутых войсках".

   В Атаманском полку повелено было служить вместо 25 лет 22 года и три года в полках третьей очереди, только в минуту крайности призываемых на службу.

   В 1866 году наш полк был включен в состав 1-й гвардейской кавалерийской дивизии, которая состояла тогда из полков: 1-ая бригада - Кавалергардского полка и Л.-Гв. Конного, 2-ая бригада - Л.-Гв. Кирасирского Его Величества и Л.-Гв. Кирасирского Ея Величества и 3-ья - из Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка и при нем Черноморского Казачьего дивизиона и Л.-Гв. Крымско-Татарского полуэскадрона и Лейб-Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка и при нем Л.-Гв. Уральского Казачьего дивизиона.

   16-го апреля генерал-майор Карпов сдал наш полк полковнику Жирову II.

  

  

   Пожалование полка в молодую гвардию. - Увеличение содержания офицерам. - Пожалование полку георгиевского штандарта. - Отвоз старого знамени в Новочеркасск.

  

   Полковник Дмитрий Иванович Жиров был коренной атаманец. С полком он ходил усмирять поляков в 1831 году, провел лучшие дни своей жизни в полку на смотрах и ученьях, стяжавших мирную славу атаманцам. В1855 году он получил в командование Казачий N 64 полк и, не прокомандовав им и года, получил Лейб-Атаманский полк. В его время в полку случилось три крупных события: полк получил права и преимущества молодой гвардии, новый штандарт и принял участие в усмирении вновь взбунтовавшихся поляков. Наш полк уже давно служил в Петербурге наряду с гвардейскими полками, был прикомандирован к гвардейскому корпусу и состоял в 1-й кавалерийской дивизии. Он всюду считался гвардиею, офицеры наши вместе с другими гвардейскими офицерами ездили во дворец на выходы и балы, но именовался он Лейб-Атаманским и на шапках имел армейские гербы.

   8 сентября 1859 года, в тот день, когда Шефу нашего полка Государю Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу минуло 16 лет, Государь Император Высочайше повелеть соизволил: Лейб-Атаманский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк именовать Лейб-Гвардией Атаманским Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Полком с правом молодой гвардии. Гербы на шапках заменены были тогдашними гвардейскими орлами, над которыми помещено отличие "За Варшаву".

   Служившие в нашем полку офицеры были по большей части люди небогатые. Всю свою жизнь они посвящали полку. Имения их и земли приходили в упадок, доходов было мало. Постоянная служба в Петербурге, разводы и парады требовали чистого обмундирования, а блестящая форма атаманских офицеров стоила недешево. Офицеры других гвардейских полков получали увеличенное жалованье, казачьи офицеры имели такое же жалованье, какое получали кавалерийские офицеры армейских регулярных полков. Это делало службу в нашем полку весьма тяжелой для офицеров в имущественном отношении. Многие зажиточные помещики на Дону, прослужив несколько лет в гвардии, беднели. Государь Император милостиво взглянул на офицерский быт гвардейских казачьих полков и

   6 декабря 1857 г. в день тезоименитства Августейшего Атамана казачьих войск повелел: "По недостаточности средств большей части офицеров гвардейских казачьих частей отпускать им, во время нахождения на действительной службе, столовых деньги от казны в размере, определенном для гвардейской кавалерии".

   В день рождения Августейшего Шефа полка, 8 сентября 1860 г. Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать Л.-Гв. Атаманскому полку георгиевский штандарт по образцу штандартов Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка вместо знамени, которое повелено хранить при войсковых регалиях Войска Донского. На штандарте вокруг орла как знака Государства - надпись: "За отличие, оказанное в войне с французами в 1812-13 и 1814 годах".

   В углах, на синих бархатных кружках нашиты золотые буквы "А" - вензель Государя Императора, служить которому и охранять которого наш полк обязан. Светлые полосы с угла на угол штандарта, подобие креста, знаменуют имя Христово, православную веру христианскую, за которую крепко биться со врагом обязан всякий казак.

   6 декабря в 8 часов вечера состоялась в Зимнем дворце прибивка к древку нового штандарта. На прибивке присутствовал Государь Император, Августейший Шеф полка, Великие Князья, командиры гвардейских частей, командир 3-го дивизиона подполковник Зверев, все офицеры этого дивизиона, все вахмистры и по одному портупей-юнкеру, унтер-офицеру и по 2 казака от каждого эскадрона.

   На другой день, 7-го декабря в 1 час дня, в Михайловском экзерциргаузе, как тогда назывался Михайловский манеж, состоялось освящение штандарта. 5-й и 6-й эскадроны были собраны в парадной форме, в конном строю. После молебна новый штандарт был проведен вдоль фронта - и торжественно раздались слова присяги под знаменем. Потом были прочтены военные законы, касающиеся службы под штандартом, и командовавший Сводно-Казачьим полком генерал-майор Шамшев прочел казакам:

   "Знамя в пехоте и штандарт в кавалерии есть священная хоругвь, под которой соединяются верные своему долгу воины. Знамя и штандарт - святыня, слава, честь и жизнь служащих. Честный, храбрый солдат умрет в руках со знаменем или штандартом, а не даст на поругание неприятелю, ибо знамя и штандарт заключают в себе священные драгоценности наши: Веру, Государя и Отечество!

   За несохранение знамени или штандарта во время сражения, когда команда не употребила всех средств к спасению их, главные виновные, коим преимущественно вверено охранение знамени или штандарта, подлежат смертной казни, а команда, подвергшая себя таковому бесславию, или уничтожается расформированием оной по другим полкам, или лишается пожалованных ей отличий, доколе не смоет понесенного ею позора подвигом особенного мужества и храбрости..."

   По окончании церемонии полк прошел пополуэскадронно мимо Государя Императора, а потом отнес свой новый штандарт в Зимний дворец в покои Наследника Цесаревича.

   В августе месяце 1861 года следовавший на льготу на Дон третий дивизион нашего полка взял с собою старое полковое знамя. В станице Казанской, на роспускном пункте знамени были отданы последние почести, после чего оно было упаковано в ящик, поручик Ханженков был назначен отвезти его в Новочеркасск. Позднею осенью 4-го ноября свидетель возвышения и роста нашего полка, Платовское голубое знамя успокоилось в войсковом дежурстве г. Новочеркасска рядом с белым бунчуком и другими регалиями войска Донского.

  

  

   Образование офицеров Л.-Гв. Атаманского полка. - Перемена формы. - Постройка церкви. - Смотр полка перед походом в Польшу.

  

   Со времени перехода нашего полка в Петербург и переименования его в гвардию много воды утекло, и жизнь офицеров и казаков круто переменилась.

   Прежний офицер наш начинал службу простым казаком. Войны были частые. Был случай отличиться храбростью, расторопностью и мужеством, быть произведенным в урядники, потом в хорунжие и дойти до генеральских чинов. Атаманы войска Донского, Платов, Денисов и другие, начали службу свою простыми рядовыми казаками. Денисов в нашем полку, Платов в простом армейском. От офицера требовалось лишь, чтобы он "российской грамоте читать и писать умел". Уставы, уменье узнавать местность, пользоваться компасом, чертить карты, иностранные языки - все это приобреталось путем опыта, во время походов за границу, в разговорах с бывалыми людьми. Школ, гимназий почти не было. Они только начинали заводиться в те времена. Корпусов и университетов было мало, да и трудно было тогда, когда не существовало железных дорог, небогатому донскому помещику посылать детей своих в большие города, где были пансионы.

   Но в царствование Императоров Александра Павловича и Николая Павловича густою сетью раскинулись по России кадетские корпуса, гимназии и школы. Войны стали реже, выделиться храбростью было труднее. От офицера потребовали образование. Он должен был кончить корпус, пробыть в училище, там научиться строю, выдержать экзамены и только тогда мог одеть офицерские эполеты. Кто не мог попасть в училище или корпус, тот поступал юнкером в полк, при полку изучал воинские уставы и держал экзамен.

   Так молодые казаки, научившиеся грамоте, арифметике, изучившие Закон Божий, географию, историю и другие науки, поступали в Лейб-казачий полк, а с переходом нашего полка в Петербург стали поступать и к нам на правах юнкеров. В полку их производили в унтер-офицеры, или, как тогда называли, "портупей-юнкера", а потом они держали экзамен и на офицера. Таким образом, в нашем полку были офицеры из кадетских корпусов, главным образом Михайловского Воронежского или 1-го С.-Петербургского, из школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, нынешнего Николаевского Кавалерийского училища, из Пажеского Его Величества корпуса, из 1-го военного Павловского училища, из хорунжих и корнетов армейских казачьих и регулярных полков, но главным образом из юнкеров своего же Атаманского полка.

   Окончив пансион в Новочеркасске, Воронеже, Москве или Петербурге, юноша 17-18 лет поступал юнкером в полк, покупал книги и уставы и готовился в полку к экзамену.

   Весною 1862 года повелено было вместо прежних больших шапок носить шапки из черной крупной смушки. Низ шапки делался по голове, а верх на 1/4 вершка шире. Вышина шапки 3 вершка. Наверху светло-синий шлык, загнутый на правую сторону и пристегнутый к нижнему краю. Шапка эта носилась на ремешке, у офицеров с серебряной пряжкой, у казаков с кожаным костыль-ком. С левой стороны при парадной форме прикреплялся султан из белого, а у трубачей из красного волоса. Вышина султана была 6 вершков. Кверху он был рассыпчатый, остроконечно остриженный и наклоненный назад. У генералов султан был из страусовых перьев, вышиною 7 вершков с позолоченным прибором в 4 вершка. При походной форме на кивер надевался клеенчатый чехол. Вместо фуражки было дано кепи, сначала темно-синего цвета с голубым околышем, а потом, чрез 12 дней, оно было заменено голубым кепи с темно-синим околышем и кантами. По верхнему кругу кепи у штаб-офицеров было обшито серебряным шнуром. На кепи полагался черный подбородный ремешок.

   Более двадцати лет прошло с тех пор, как гвардейские казачьи полки покинули старые гусарские бараки села Рыбацкого и поселились в громадных казачьих казармах, а казаки не имели церкви, и команды их по невылазной грязи ходили в Ямскую слободу, где стояла Крестовоздвиженская церковь.

   Наконец, по случаю совершеннолетия Атамана Казачьих войск и Шефа Л.-Гв. Атаманского полка, Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Николая Александровича, в 1860 г. была сооружена домовая церковь при Уральском флигеле во имя св. Ерофея, покровителя Л.-Гв. Казачьего полка. Церковь эта именовалась церковью Л.-Гв. Сводно-Казачьего полка, а церковный причт был включен в штаты Л.-Гв. Казачьего Его Величества полка.

   В январе месяце 1863 года атаманцы Петербургского дивизиона с радостным волнением прочли в рукописной приказной книге: "Холодное оружие отточить, огнестрельное тщательно осмотреть, а также проверить боевые патроны" - полк выступал в поход.

   21 января на Адмиралтейской площади Государь Император смотрел Лейб-Казачий и Атаманский дивизионы и нашел их в прекрасном виде; проезжая по фронту, он произвел юнкера Порфирия Грекова в корнеты.

   22 января наш дивизион был погружен на Варшавскую железную дорогу и отправлен в город Вильно.

   Поляки волновались. Мятежные шайки собирались по деревням и провозглашали смерть русским и свободу Польши.

  

   ГЛАВА XXIII. Усмирение польского мятежа в 1863 году

   Начало мятежа. - Вооружение мятежников и их действия. - Прибытие дивизиона в Вильно. - Подвиг корнета Грекова у Свенцяны. - Дело ротмистра Крюкова в Бельбежском лесу. - Дело подполковника Курганова у мызы Баяны. - Прибытие 2-го дивизиона. - Усмирение мятежников.

  

   Мятеж подготовлялся давно. Польские священники, ксендзы, увещевали поляков поголовно восстать против русских, выдавали им "свенцену броню" - значки мятежа, бляхи с одноглавыми орлами, и обещали прощение грехов. Помещики из домов своих делали склады оружия. Кто не соглашался восстать против русских, тому грозили смертью, жгли его именье, угоняли скот и лошадей.

   12 января 1863 года, ночью, поляки напали на спящих русских солдат и зарезали многих. Это было сигналом бунта - и весь край восстал.

   Но восставшие поляки теперь не были страшны. Это были плохо вооруженные шайки людей, больше похожих на разбойников, нежели на солдат. Они были страшны не войскам нашим, но мирным жителям, на которых они нападали, жгли их селения и силой заставляли примкнуть к мятежу.

   24-го января наш дивизион под командой подполковника Курнакова прибыл в Вильну и был распределен по квартирам. Переезд по железной дороге стоил 11-ти лошадей. Вагонов было мало, лошадей ставили тесно, и 11 было искалечено.

   Служба атаманцев первое время состояла из разъездов по городу и окрестностям да конных учений на месте Виленских скачек.

   Разъезды должны были наблюдать, чтобы поляки не собирались вместе, толпами, забирать людей, одетых в польское платье - чемарки, кракузки, конфедератки, носящих широкие пояса с бляхами, на которых выбиты были орлы с одной головой, и вообще подозрительных людей.

   В конце марта в Вильну пришел Л.-Гв. Драгунский полк и вошел в очередь разъездов. Атаманский дивизион 29-го марта был отправлен для разъездов в город Ковно.

   Притаившиеся на зиму по городам и селам поляки с весною начали собираться в густых лесах, по маленьким деревушкам, получать оружие, обмундирование и готовиться к войне. Нашим войскам было приказано разыскивать их и рассеивать. Это было нелегкой задачей. Дороги были весенние, грязные, кругом непроходимые болота и леса. Мятежники скрывались в самой чаще, встречали наши отрады в гуще ветвей залпами, но при атаке на них в большинстве случаев сдавались.

   Наш полк почти ежедневно стал высылать то взвод, то полуэскадрон, то целый эскадрон на розыски мятежных шаек. В ночь с 9 на 10 мая наш взвод ходил с эскадроном Л.-Гв. Драгунского полка и 2-мя ротами Капорского пехотного полка под командой барона фон-Фиркса в г. Кейданы и там, в чаще Полишканского леса, рассеял мятежников. Было пройдено более ста верст, не расседлывая лошадей.

   И такие набеги были почти ежедневно.

   Так, молодому корнету нашего полка Грекову Алексею, находившемуся со взводом на железнодорожной станции Свенцяны, 5-го мая пришлось поработать ружьем довольно серьезно. В 12 часов ночи его потребовали со станции в отряд штабс-капитана Кожухова, состоявший из одной роты Л.-Гв. Гренадерскаго полка. Выступили поздней ночью и прошли лесом около 22 верст. Пехота сильно притомилась. Сделан был привал. Чуть светало. Таинственно шумели сосны и ели, о чем-то, трепеща, рассказывала осина. Трава была мокрая от росы. Вдруг передовой казак остановился, посмотрел вперед и быстро побежал к начальнику отряда.

   - Ваше высокоблагородие, по лесу стоят поляки, должно, пикеты ихние. Штабс-капитан Кожухов выехал вперед и осмотрел местность. Кругом

   был лес, поросший по топкому болоту. Грязная дорога уходила в глубь его, и на ней темной точкой виднелось человек десять мятежников. Ни обойти, ни отрезать.

   - Корнет Греков, - сказал начальник отрада, - возьмите казаков на резвых лошадях, пусть догонят, задержат перестрелкой поляков и посмотрят, что там такое.

   - Слушаюсь.

   Несколько казаков, забросив пики за плечо и взяв ружья из чехлов, осмотрели пистоны и поскакали по дороге. Пикет поляков, замеченный казаками, еще издали выстрелил и побежал за угол леса. Там оказалась поляна и на ней лагерь, человек двести поляков. Послали донесение. Тем временем прискакал и Греков с остальными казаками.

   - Ура! - закричал он и с казаками бросился на поляков. Часть, бывшая по эту сторону реки, убежала за мост и загородила его, а остальные встретили казаков залпом. Но залп не остановил атаманцев. Они доскакали до реки, и так как переправиться через нее было нельзя - лошади вязли в болоте, то по команде своего офицера соскочили с лошадей и рассыпались цепью по реке. Двадцать ружей застучали в лесу.

   - Запрягать и стрелять! - кричал какой-то толстый человек в желтой охотничьей куртке, ходивший среди повстанцев, должно быть, их начальник, но его не слушали. Несмотря на то, что казаков было в десять раз меньше, поляки бросили порох, оружие и повозки и бежали в лес. Корнет Греков продолжал следить за ними, обстреливая их огнем.

   Между тем из лесу показались наши гренадеры. Они рассыпались в цепь, с казаками перешли по мосту на ту сторону и бросились в самую чащу леса за поляками. Они бы их всех повыбили, но страшный треск сзади цепи отвлек Кожухова от атаки. Мост был подпилен поляками, и, когда по нему пошел наш обоз, он рухнул. Да и пехота устала. Она прошла в этот день 43 версты.

   Штабс-капитан Кожухов решил отойти к Свенцянам. У него было 3 пленных, захваченных казаками. Кругом, по показанию поляков, бродило два полка мятежников: Жарковского и Масловского. Ночевать в лесу было небезопасно. 7-го пришли в Свенцяны, а 8-го 15 казаков того же взвода корнета Грекова с тремя ротами Лейб-Гренадер и 60 казаками-уральцами опять пошли на то же место.

   Поляки устроили здесь укрепленный лагерь. Начальник отряда граф Шувалов, видя, что нельзя сражаться на коне, приказал казакам стать в цепь и приготовиться к действию пешком. Огонь был так силен, что почти все пики были перебиты пулями. Вместе с пехотой казаки бросились на штурм окопов и взяли их. При этом казак Крючков был тяжело ранен. Мятежники были рассеяны. Простояв несколько дней в лесу, высылая разъезды по окрестностям и убедившись, что мятежники удалились из него, граф Шувалов вернулся к Свенцянам. Корнету Грекову за дело у Свенцяны был пожалован орден св. Анны 4 степени "За храбрость".

   Это была первая награда в нашем дивизионе, вскоре почти все офицеры его украсились крестами. Случай отличиться нашим казакам выпал 11 мая в Бельбежских лесах и 31 мая у дер. Баяны.

   2-й эскадрон нашего полка под командой ротмистра Крюкова и полуэскадрон 1-го эскадрона уже две недели бродил в окрестностях Ковны, делая иногда в день более ста верст по лесам, и нигде не находил мятежных шаек. А между тем жители показывали, что еще недавно здесь ходили польские отряды, насильно брали жителей в рекруты, забирали провиант и припасы.

   Ночь с 10 на 11-е мая ротмистр Крюков с полуэскадроном 1-го эскадрона и полуэскадроном 2-го проводил в деревне Пошлованты, в самой глуши Бельбежского леса. В 5 часов утра приехал из разъезда наш казак Артемов и доложил, что он видел, как в лесу через дорогу перебежало человек 50 мятежников. Сейчас же произведена была эскадрону тревога. Один казак поехал с Донесением в отряд подполковника Маноцкова, состоявший из 1 эскадрона Лейб-Гвардии Драгунского полка, 2 1/2 рот Капорского пехотного полка и 2-х орудий казачьей артиллерии.

   Быстро собрались атаманцы по тревоге и полным карьером поскакали за ротмистром Крюковым по лесной дороге. Мятежники, услыхав топот лошадей, разбежались по лесу. Но это не остановило казаков.

   - Врознь - марш! - раздалась команда, и вихрем разлетелись казаки по лесу.

   Каждый знал, что ему надо делать. Каждый помнил последний приказ графа Муравьева, который приказывал не щадить бунтовщиков. Вынули казаки ружья из чехлов и где пешком, где с коня стали бить убегавших поляков.

   Часть поляков села в четыре фурманки, запряженные где парой, а где тройкой лошадей, и уходила по дороге. Но казаки догнали их и забрали вместе с повозками в плен.

   Эскадрон развернул лаву и оцепил ею лес верст на пятнадцать. Ротмистр Крюков, оставив казаков в лесу, поскакал назад и просил прислать пехоту, чтобы углубиться с нею в лес и разыскать раненых и убитых. Прибежала первая стрелковая рота Капорского полка. Она вошла в лес и стала собирать раненых и убитых мятежников. Один из раненых показал, что главные силы мятежников находятся верстах в 30-ти сзади места боя.

   Начальник отряда решил идти на указываемое место с проводником. Ротмистр Крюков командировал ротмистра Кушнарева и корнета Туроверова с полуэскадроном в правый отряд.

   - С Богом! Рысью - марш! - и полуэскадрон отделился вперед. Шли полной, крупной полевой рысью. День настал вполне; было жарко. В лесу пахло мохом и смолой. Боковые разъезды и дозоры, или, как их тогда называли, пикеты и фланкеры, с трудом продирались сквозь лесную чащу. Шли больше двух часов, а мятежников не было видно.

   Неужели опять впустую!

   Наконец казаки взвода корнета Туроверова притащили какого-то мужичонка. Ощипанный, оборванный, в лаптях, по-русски не говорит. Но, видно, понял, что ищут "ляхов". Показывает вперед. Посадили его за бедра и поехали, куда он указывал. Действительно, вскоре нашли их лагерь. На поляне стояли шалаши из хвороста, трава была потоптана, конский навоз был свеж. Видно, только что сошли с места ночлега. Казаки зажгли лагерь. Тем временем подоспели и ротмистр Крюков, за ним шли драгуны, и на повозках, отбитых у поляков, катила пехота с артиллерией.

   Корнет Туроверов проехал по тропинке шагов шесть-десять от места ночлега, как вдруг раздались кругом залпы мятежников - это была засада. На выстрелы выбежали Капорцы и рассыпали по лесу цепь. Началась перестрелка. По выстрелам видно было, что тут много поляков. Лес в этом месте был порублен и из поваленных деревьев устроены засеки и завалы.

   Начальник отряда оставил 10 казаков с корнетом Черновым при орудиях, а ротмистру Крюкову предложил атаковать мятежников.

   Казаки собрались в лесу, подтянулись...

   - Пики к атаке! - отчетливо раздалась команда Крюкова. - С места - марш - марш!

   И, несмотря на болото, на пни, на завалы, на усталость после тридцати верст, сделанных полною рысью, во весь опор вылетели атаманцы и опрокинули мятежников. Они бежали в густой лес, окружавший порубленное место.

   Казаки были распределены на маленькие партии по 8-10 человек и кинулись в самую гущу леса...

   Темнело. Пехота зажгла костры, драгуны расседлали коней, артиллерия расположилась наготове. Солдаты варили обед и ужин, грелись у костров, устраивали палатки и шалаши из ветвей и шинелей.

   Одни казаки не отдыхали. Они возвращались поодиночке, по два позднею ночью. Два казака наших, Бударин и Михин, уже в темноте вдвоем напали на 10 поляков, троих убили, а двух забрали в плен. Унтер-офицеры Юганов и Зенин с восемью казаками нагнали шайку в 26 человек, восемь положили на месте, 1 тяжело ранили и четверых забрали в плен.

   До утра в лесу раздавались выстрелы, слышались стоны и крики о пощаде.

   Наш эскадрон забрал у поляков в этот день: 12 пленных, 13 кос, 1 пику, 14 ружей, 2 штуцера, 6 повозок и 17 лошадей.

   Но нелегко далась победа атаманцам. Лошади, не кормленные больше суток, все время бывшие в движении, были доведены до крайней усталости. 6 лошадей было совершенно загнано и уже более не годились к службе.

   За это дело ротмистр Крюков был произведен в подполковники, а корнеты Туроверов и Чернов получили ордена св. Анны 4-й степени за храбрость.

   После боя в Бельбежском лесу прошло еще 20 дней в тяжелых разъездах, поисках и арестах подозрительных людей, но крупных шаек открыто не было.

   30 мая в квартиру командира нашего 1-го дивизиона подполковника Курникова явился жид. За несколько червонцев он обещал указать, где собрались мятежники.

   - Ну говори, чертов сын! Да смотри, коли надуешь!

   - И, как зе мозно! Ваше сиятельство... Разве Ицка вас смеет обмануть. Там, в лесу за дер. Кемпы, может быть, ваше сиятельство знают?..

   Все равно... Врет жид или не врет, а поехать надо. Давно не было поимок, а за это начальст