Катенин Павел Александрович - Ответ двоим

  

  

   Катенин П. А. Размышления и разборы

   М. "Искусство", 1981.- (История эстетики в памятниках и документах).

  

   Помещенные в 19 книжке "Сына отечества" два ответа суть не одного содержания, и потому следовало бы мне возражать на них поодиночке; но господин Греч за благо рассудил принять отчасти и еще усилить выражением мысль господина Сомова (как после окажется), и так я предпочел, не разделяя моих противников, в одной статье сказать им по очереди, что мне кажется нужным, и тем самым спор сократить.

   Должно полагать, что господину Сомову полюбились некоторые обороты первого моего ответа; он их тщательно повторяет, также советует и сожалеет: посмотрим, что и о чем.

   Сожалеет он, что я пропустил его первые страницы и назвал догадками его рассуждения о стихосложении древнем и новом; в недостатке доказательств отговаривается он пределами журнальной статьи, которые кажутся ему столько же тесными для рассуждений, как пределы октавы для эпической поэзии. Зачем же в тесноте такой помещать и Бонопартову поэму о Карле Великом, и арию из "Артаксеркса", и перевод Оссиана русскими стихами, которые все совершенно ни к чему нейдут? Зачем сперва главною причиною несходства стихов древних с итальянскими ставить длину слов, а потом словоизменения? Уж не вспомнил ли господин Сомов в эти две недели, что большая часть слов латинских и итальянских одни и те же, стало, равной длины, и потому эта причина в отношении к одному из двух древних языков даже не догадка, а хуже.

   Советует он мне перечитать и пересчитать все итальянские стихи: несколько трудно такой совет исполнить; и для чего? чтобы увидеть, по мнению господина Сомова, как мало итальянских стихов без рифм, и увериться, что это одни попытки! Далеко не зная всех, я знаю их множество, и приводил в пример господину Сомову около полумиллиона: либо он шутит, либо должен признаться, что такая попытка не шутка. Он отвергает примеры Каро и Чезароти, и вот почему: "о переводах ни слова: в них стихотворец не зависит от самого себя". Не то ли самое я говорю? Не о переводе ли между нами речь идет? Для чего же предложил я октавы, если не для "точного по возможности переводимых эпопей"? - Это дело другое, скажет он, в русской октаве нет полноты, нет важности. - Докажите, милостивый государь. - Я вам доказал резкими звуками, что одна из ваших октав никуда не годится. - Пусть так; но тогда меня защитит господин Греч: он скажет, что моя неудача в октавах ничего не доказывает, так же как и неудача Тредьяковского в экзаметрах, которыми, однако, и вы и он равно восхищаетесь под искусным пером.

   Что до меня касается, я отныне отказываюсь что-нибудь советовать господину Сомову, я прошу его кончить спор бесполезный (по крайней мере теперь, когда никто и не думает снова переводить Тасса), так же как и я его здесь прекращаю. Я сказал все, и не прибавлю ни слова, чтобы он не вздумал еще об этом написать, доказательно или нет.

   Пора обратиться к господину Гречу, которого замечания меня еще более удивили. Около месяца лежала моя статья у него, неделя прошла, как она напечатана, и он как будто ее не читал. Когда же уверял я, что он "согласился с большею частию моих замечаний, а прочие оставил без ответа"? Тогда бы и мне нечего было говорить, и наш спор сразу бы окончился. Я говорил совсем не то, я напомнил ему, что некоторые мои возражения он прошел молчанием, а другие старался опровергнуть, но тщетно.

   Не знаю, не за это ли слово, несколько раз повторенное, не на 117, а на 177 странице его журнала, господин издатель так сильно на меня прогневался, что ему и отвечать нечего на мое требование называться автором, как и другие, ибо он не может "приискать выражения противоположного". Должно думать, что он хотел сказать равносильного, ибо противоположное было бы в мою пользу, ему пришлось бы назвать требование мое не тщетным, а справедливым, дельным, успешным. По крайней мере, если господин Греч ошибся в слове, он после исполнил свое намерение, искусно сблизил меня с Тредьяковским и торжественно объявил, что его нельзя упрекать, когда он не назвал автором "автора двух или трех мелких, посредственных стихотворений".

   Если такая сильная выходка есть праведная плата за оскорбление, мною нанесенное словом тщетно, я прошу извинения у него в невольной вине, хотя не вижу по сие время, что тут обидного. Поэты слывут вспыльчивыми людьми, но господин Греч не поэт; он прозаик, грамматик, критик, историк, журналист, и при всем том горячится: удивительно!

   Не знаю, называл ли господин Греч Ломоносова единственным нашим классическим писателем, не знаю также и мелких умов, которые за это гневаются; если же эта фраза только для подобия к нашим актерам, то вот мой ответ: после Ломоносова можно упомянуть и о других, есть Державин, Петров и т. д.: "то же скажу и об актерах". Господин Греч требует, чтобы я их назвал, а я нахожу это нескромным и ненужным.

   Забытые господином Гречем мои замечания суть следующие: 1) о вреде, наносимом словесности так называемыми школами; 2) о степенном упражнении наших старых писателей в сравнении с легкостью занятий поэтов новых; 3) о сохранении чистоты языка чрез несколько веков изучением церковных книг; 4) о скором упадке некоторых сочинителей, превозносимых до небес при жизни их. Вот довольно обширное поле для рассуждений, если господину Гречу со мной рассуждать угодно.

   Вместо того он, заметив, что я говорю одно, а господин А. Б. совсем другое, предлагает мне с ним поспорить. Помилуйте, господин издатель! Спорил ли я когда-нибудь с господином А. Б.? могу ли я с ним спорить? Я молчал, молчу и буду молчать².

   Мая 15 1822

  

   Впервые - СО, 1822, ч. 78, No 21, с. 28-34. Написана в ответ на статьи О. М. Сомова "Ответ на ответ г. Катенина" (СО, ч. 77, No 19, с. 207-214) и Н. И. Греча "Замечания на ответ г. Катенина в 18 кн. СО" (там же, с. 214-218).

  

   ¹ "Артаксеркс" - опера на слова П. Метастазно. Перевод Оссиана русскими стихами - имеется в виду переведенный Капнистом отрывок из поэмы Оссиана "Картон". Автором произведений, приписываемых Оссиану, был, как известно, Д. Макфсрсон. Неясно, какое произведение Катенин называет "Бонопартовой поэмой о Карле Великом". В статье Сомова оно не упоминается.