Горбунов Иван Федорович - Сцены из городской жизни

y">   - Я больше со сметаной обожаю...

  

   - И сейчас это папа рымский выдет на балкон, благословит публику с широкой масляницей и сейчас все начнут действовать кто как умеет: которые колесом ходят, которые песни поют, которые на гитаре стараются, а которые в уме помутятся - мукой в публику кидают и обиды от этого никому нет, потому всем разрешение чтобы как чудней. Огни разложат... Превосходно!

  

   - В старину и у нас было весело. Идешь, бывало, по улице-то - чувствуешь, что она, матушка, на дворе!.. Воздух совсем другой, так тебя блинами и обдает, так тебя и обхватывает... На последних-то днях одурь возьмет... Постом-то не скоро на путь истинный попадешь...

  

   - После хорошей масляницы человек не вдруг очувствоваться может: и лик исказится и все...

  

   - С широкой масляницей! Можно мастеровому человеку себе отвагу дать? Гг. купцы, есть я мастеровой человек и, значит, трудящий!... Можно ему? Какой мне от вас ответ будет? Вот вы и не знаете! А я вам сейчас предъясню! Масляница для всех приустановлена. Видите! И значит я должен все порядки соблюсти. Верно я говорю? Наскрозь всю масляницу! Без купцов нам жить невозможно, голубчики! Не осудите меня! Запили заплаты, загуляли лоскутки!

  

   - В балаганах-то теперь стон стоит!..

  

   - Уж теперь народ сорвался!..

  

   - И что значит этот блин... лепешка и больше ничего! А вот ежели нет его на маслянице - словно бы человек сам не свой...

  

   - Уж бедный который - и тот...

  

   - Семен! Графинчик, да поподжаристей пяточек, только чтоб зарумянил хорошенько.

  

   - А ведь за масляницу-то одолеют эти блины!.. Мы с понедельника благословились...

  

   - У нас бабушка вперемежку: день блины, да день оладьи - оно и не так чувствительно.

  

   - У меня к блинам больше пристрастие. Снеток ежели хороший...

  

   - С луком тоже прекрасно! Глазками его нарезать... аромат!..

  

   - У нас Домна Степановна кадушку-то сперва-наперво святой водой сполоснет, положит муку-то да молитвы начнет шептать, так у ней блин-то... Господи!.. так сам тебе в душу и лезет! В понедельник архимандрита угощали: - ну, говорит, Домна Степановна, постный я человек, а возношу вам мою благодарность. А дьякон только вздыхал...

  

   - От хорошего блина глаза выскочат! А вот я посмотрю на господ... Какие они к блинам робкие: штуки четыре съест и сейчас отстанет...

  

   - Кишка не выдерживает!

  

   - Наш лекарь Василий Петрович сказывал: кто ежели, говорит, мозгами часто шевелит, значит, по книгам доходит, али выдумывает что - тому блины вред. Потому, говорит, разнесет человека, распучит, воздуху забрать в себя не может, ну и кончено, действовать уж и не может...

  

   - А вот мы не думамши живем, а, слава тебе Господи, не хуже других! И капитал скопировали и народ по своим достаткам кормим... Богу он за нас молит. И какое есть нам от Бога положение - блины, все прочее...

  

   - У нас без сумления!...

  

   - Да об чем сумлеваться - то? Один раз живем!

  

   - Маланья Егоровна, по корпусу-то своему, свинья сущая, едва ходит, с лестницы под руки водят, а какой ум в себе имеет! Намедни протопопу какое слово брякнула! Камилавку снял, ну, говорит, мнение ваше необыкновенное!... А ведь никаких книг не читала и ни об чем никогда не думала, а уж, значит, Бог вложил... Любопытно это, с учителем она вчера за блинами сцепилась насчет разговору. Тот говорит, у вас, говорит, в помышлении все насчет еды... А она, говорит, мы, говорит, творим еже предуставлено. Как старики наши жили, так и мы живем. Вы, говорит, кушайте во славу Божью, коли епекит у вас есть, а нашим порядкам не мешайте. Вы, говорит, молодой человек, а я и в Киеве была, и у Соловецких сподобилась... Тот прикусил язык-то, да так и остался.

  

   - Оборвать следовало! Человек за блинами, плоть этого требует, а он с пустыми словами...

  

   - Слова самые пустые, нестоющие... Человеку надо раздышаться, тогда с ним говори...

  

   - Бывало - теперешнее дело под Новинским стон стоит!..

  

   - Мелок народ стал!

  

   - То есть так народ измельчал, хуже быть нельзя.

  

   - Под другие нации больше потрафляют... От родителев-то какие порядки заведены бросили, а в новых-то запутались. Форму-то, значит, потеряли: купец не купец, барин не барин, а так, примерно...

  

   - Все одно - ничего! Верно ваше слово - ничего! Оттого и масляницы настоящей нет и соблюдать ее некому

  

   - Ваше степенство, мы соблюдаем! Видите!.. До последнего грошика все пропил! Вот что значит московский мещанин! Вы души нашей не знаете! У нас душа вот какая: графин на стол! живо! Запили заплаты, загуляли лоскутки!..

  

  

  

  

  

  

  

   - Приехала?

  

   - Нет еще, в ожидании. Секретарь ихний приехал, орудует, чтобы как лучше... Книжку сочинил, все там обозначено: какого она звания, по каким землям ездила, какое вино кушает...

  

   - Нашего, должно быть, не употребляет, потому от нашего одна меланхолия, а игры настоящей быть не может.

  

   - По Невскому теперича мальчишки с патретами ее бегают...

  

   - А какая у них игра: куплеты поют, али что?..

  

   - Игра разговорная. Очень, говорят, чувствительно делает. Такие поступки производит - на удивление!.. Ты то возьми: раз по двенадцати в представление переодевается!..

  

   - Пожалуй, на чугунке встреча будет.

  

   - Уж теперь народ разгорячился! Теперь его не уймешь! Давай ходу!.. Билеты-то выправляли - у конторы три ночи ночевали. Верно говорю: три ночи у конторы народ стоял, словно на Святой у заутрени. Насчет телесного сложения, говорят, не совсем, а что игра - на совесть! Убедит! Дарья Семеновна, на что уж женщина равнодушная, слов никаких понимать не может, а и та ложу купила.

  

   - Которые ежели непонимающие...

  

   - Да она не за понятием и идет, а больше для близиру, образованность свою показать. Капитал-то виден, а все прочее-то доказывать надо.

  

   - Сырой-то женщине, словно, не пристало...

  

   - Пущай попреет, за то говорить будут: Дарья Семеновна Сару Бернар смотрела. Лестно! Опять и цыганы-то в доме надоели. Ведь сам-то, окромя цыганов, никаких театров переносить не может. Ему чтоб дьякон многолетие сказывал, а цыганы величальную пели. В театре сиди, говорит, сложимши руки - ни выпить тебе по-настоящему, в полную душу, ни развернуться как следует; а цыганы свои люди - командуй как тебе угодно.

  

   - Ну, да ведь не Рашель же, даже и не Ристори!

  

   - Да ведь ты не видал ни ту, ни другую: как же ты можешь судить?

  

   - Нет, видел... То есть, Рашель не видал, а Ристори видел.

  

   - А Сару Бернар не видал: как же ты можешь их сравнивать?

  

   - Да ты прочти...

  

   - Что мне читать!.. Я обеих видел.

  

   - Господа, я вас помирю. Когда здесь была Арну Плесси...

  

   - Это к нашему спору не относится; мало ли кто здесь был. Он не признает Сару Бернар, а для меня она - высшее проявление драматического искусства.

  

   - С вами спорить нельзя...

  

   - Вы бы лучше бутылку велели, чем пустяки-то говорить. Каждый человек на своем месте. Что нам путаться в чужие дела. Давай бутылку...

  

   - Нет, Иван Гаврилович, творчество великое дело!

  

   - Так что же?

  

   - Поважней бутылки!..

  

   - Так ты поди с ним и целуйся, а нам не мешай.

  

   - Я помню, когда Рашель произнесла свое знаменитое "jamais" - весь театр дрогнул!..

  

   - В чем это?

  

   - Теперь уж я не помню...

  

   - Завели вы эти темные разговоры, ничего нестоющие. На языках на ихних вы производить не умеете...

  

   - Да ведь вы ходите в итальянскую оперу, а языка не понимаете...

  

   - Так что же! Это я только для семейства порядок соблюдаю. Жене с дочерью требуется, а мне одна тоска. Кабы буфета не было...

  

   - Кабы у нас поменьше буфетов-то было...

  

   - Что ж ты думаешь - лучше? Буфет на потребу, без него нельзя... Прибежище!.. Все одно - маяк на море...

  

   - Я вам скажу, что Сара Бернар...

  

   - Да что она тебе родня, что ли? Ну, дай ей Бог доброго здоровья!..

  

   - Ах, Иван Гаврилович, милый вы человек, я, извините меня, невежа.

  

   - А ты выпей. Это тебя сократит, может что поумнее скажешь. Хотя я невежа, это уж так Богу угодно, а только я на чести: чего понимать не могу, об том и разговору не имею. Ты, может, четыре рихметики обучил, где ж мне с тобой сладить. Одно осталось - выпить с горя. Прости меня Господи!..

  

   - Да вы не обижайтесь...

  

   - Зачем обижаться...

  

   - Сара Бернар действительно явление! Легко к ней относиться нельзя. Это дочь парижской улицы, как метко и справедливо сказано в одной газете. Ведь не даром же Европа и Америка преклонились перед ее дарованием.

  

   - Пущай к нам приедет. Наши тоже разберут.

  

   - В самом деле, небывалая вещь: отличный рисовальщик, изумительный скульптор и очаровательная актриса!..

  

   - Вы помните Виардо?

  

   - Она певица была...

  

   - Виноват, не Виардо, а как ее...

  

   - Фанни Эльслер?

  

   - Не записано ли у вас еще кого-нибудь в вашем поминанье-то? Валяй всех за упокой и за здравие.

  

   - Василий, сходи к повару. Пусть он даст стерлядь а la Сара Бернар...

  

   - Слушаю-с...

  

   - Постой! Спроси у эконома: есть у нас в клубе вино, которое пьет Сара Бернар?

  

   - Публика просто с ума сходит! Представьте, у театральной конторы по целым суткам стоит.

  

   - А вы видели на Невском показывают женские телеса, разными красками разрисованные? Стечение публики тоже большое. Старичок один подошел к картинке-то, да так и замер. Что, думаю, дедушка, хорошо!..

  

   - Это картина Сухаровского?

  

   - Уж там я не знаю чья, но только... я вам доложу!.. Для избалованного человека может великое удовольствие, а для чистой души...

  

   - То есть такого русопета, как Иван Гаврилович...

  

   - Я верно говорю! Соблаз! Ничего нет хорошего.

  

   - А в Пеште-то она провалилась.

  

   - Кто?

  

   - Сара Бернар.

  

   - Да ведь это газетная сплетня! Это ненависть венгерской прессы к России.

  

   - Что тут общего: Сара Бернар и Россия!.. Что она русская подданная, что ли?..

  

   - А в Одессе не провалилась! А в Филадельфии не провалилась. Ну, пусть наши сыграют так, как Сара Бернар!..

  

   - Ну, пусть Сара Бернар сыграет так что-нибудь из нашего репертуара...

  

   - Повар не знает как приготовить стерлядь - по-русски или паровую?

  

   - Дура он! Ему сказано - а la Сара Бернар... Пусть чего-нибудь покрошит... Ну, черт его возьми, давай паровую.

  

   - А вина тоже нет.

  

   - Глупо!

  

   - А вы достали билет?

  

   - Два посыльных, дворник, да три пролетария у конторы три ночи ночевали и...

  

   - И?..

  

   - Шиш!..

  

   - Однако!..

  

   - Время-то она нехорошее выбрала... Летнее бы дело в "Аркадии" - публике-то полегче бы было, и ветерком обдует, и все... А в театре жарко...

  

   - Поверьте, что ее слава газетами раздута...

  

   - Не раздуешь, как раздувать нечего!

  

   - Поверьте, все можно раздуть!

  

   - Даром народ кричать "ура!" не станет! Даром за каретой народ не побежит!..

  

   - Я не побегу!

  

   - А я побегу!

  

   - Я не буду вас останавливать.

  

   - А я не буду вас больше убеждать. - Василий! дай мне судака огратан.

  

   - Господа, будемте справедливы, не будем на себя рук накладывать. Неужели русская актриса не может возвыситься до Сары Бернар? Неужели г-жа...

  

   - Позвольте!

  

   - Да не перебивайте же меня, дайте мне досказать.

   Неужели г-жа...

  

   - Я знаю, что вы хотите сказать... Никогда не может! Все будет доморощенное, а не европейское. Язык не тот! С нашим языком только можно до Киева дойти, дальше он не действует, а по-французски говорит весь свет.

  

   - При чем тут язык? Мартынов играл по-русски и заставлял перед собою преклоняться.

  

   - Но не Европу!

  

   - Нет, Европу! Лучших драматических художников

   Европы.

  

   - Я вчера разговаривал с нашими театральными рецензентами. Все в один голос говорят, что раньше шестого декабря ничего нельзя сказать положительного.

  

   - Когда здесь была Арну Плесси!..

  

   - Честной компании!..

  

   - Василью Ивановичу! Откуда изволили?

  

   - Из "Ливадии".

  

   - Что сегодня - "Фатиница"?

  

   - Черт ее знает! Мы в буфете сидели. Вот скандалище-то заворотили! Вот вертунов-то наделали! Околоточный два часа протокол составлял...

  

   - Что долго? Стихами что ли?

  

   - На Сару Бернар достали?

  

   - Нельзя же-с! Да ведь я только для шуму... Я люблю очень шум в театре. Этак у меня часто: пошлю артельщика с ребятами в воскресенье в театр, навалит их человек сорок. А от меня такое приказание кто бы ни вышел - старайся! Такой шум заведут - страсть! Кричать bis да ишабаш...

  

   - Не угодно ли стаканчик?

  

   - Спасибо, не хочется.

  

   - В виде опыта - выкушайте.

  

   - Право, не хочется...

  

   - За здоровье Сары Бернар! Дай ей Господи огреть хорошенько публику, а нам за нее порадоваться, да поблагодарить за наставление, что она нами не побрезговала.

  

   - Экой дикий народ-то! Печенеги

  

   - Дикий... верно! Деньги на темную ставим... Своего купеческого звания не роняем. Кто хоть приезжай - заплатим.

  

   - Когда здесь была Арну Плесси...

  

   - Это еще какая? Ты где сидишь-то - помнишь ли? Проснись!

  

   - Пора домой... Я так удручен...

  

   - Пьянехонек, верно! Иди потихоньку, а то все расплещешь... Итак, за ихнее здоровье!.

  

  

  

  

  

  

  

   "М. Г. Имею честь объявить общее собрание открытым.

   Первый и главный вопрос, который будет предложен вашему обсуждению, это - увеличение содержания трем директорам; второй - сложение с кассира невольных прочетов; третий - предание забвению, в виду стесненного семейного положения, неблаговидного поступка одного члена правления; четвертый - о назначении пенсии супруге лишенного всех особых прав состояния нашего члена; наконец, пятый - о расширении прав правления по личным позаимствованиям из кассы.

  

   - Ого!

  

   - Что это "ого"? Прошу вас взять назад это "ого". Я не могу допустить никаких "ого". Если вы позволите себе во второй раз делать подобные восклицания, я лишу вас слова. Все эти вопросы существенно необходимы, в виду особых обстоятельств, которые выяснятся из прений. Вам угодно говорить?

  

   - Это я воскликнул "ого", и не с тем, чтоб оскорбить вас. Я сторонник расширения всяких прав и - услыхав вопрос о расширении прав правления - воскликнул "ого"! Это значило - я доволен.

  

   - В таком случае, я беру назад свое замечание.

  

   - Прошу слова. Как ежели директор, хранитель нашего портфеля, обязанный, например, содействовать... и все прочее... А мы, значит, с полным уважением... и ежели теперича директор, можно сказать, лицо... Я к тому говорю: по нашим коммерческим оборотам...

  

   - Вам что угодно сказать?

  

   - Я хочу сказать, когда, например, затрещал скопинский банк...

  

   - Вы задерживаете прения и ставите их на отвлеченную почву. Нельзя ли вам просто выразиться, так сказать, реально: да или нет.

  

   - Когда, например, разнесли скопинский банк, ограбили вдов и сирот... может и теперь сиротские-то слезы не обсохли...

  

   - Все это верно, но эти слезы область поэзии. Правлению никакого дела нет до сиротских слез. Позвольте вам повторить мое предложение - стать на реальную почву.

  

   - Мы не знаем этой вашей почвы, а грабить не приказано...

  

   - Стало быть, мы грабили. Правление общества обращается с протестом к общему собранию.

  

   Голоса:

  

   - Вон его! Вон!

  

   - Милостивые государи. Я позволил бы себе так понять это столкновение. Почтеннейший член не совсем уяснил себе предложение председателя, не понял, так сказать...

  

   - Как не понять! Я говорил насчет грабежу. У нас от этого правления в одном кармане смеркается, а в другом заря занимается.

  

   - Господа! Ревизионная комиссия...

  

   - В милютиных лавках устрицы ест ваша ревизионная комиссия.

  

   - Г. председатель, прекратите этот печальный эпизод и позвольте продолжать прения. Я прошу слова. Если провести демаркационную линию между правлением и вкладчиками...

  

   - М. г. Я прошу, я требую, я настаиваю, чтобы общество выразило порицание члену, оскорбившему нашего председателя.

  

   Голоса.

  

   - Баллотировать! Шарами! Простым вставанием...

  

   (Шум).

  

   - Я ставлю вопрос на баллотировку простым вставаньем. (Считает) Раз... два... семь... десять. За выражение порицания десять. (За правленским столом некоторое смущение). Прошу приступить к прениям.

  

   - М. г. Вопрос об увеличении содержания весьма важен. К важным вопросам нельзя относиться халатно. Я полагал бы этот вопрос оставить без обсуждения и передать его в комиссию.

  

   - Голоса: В комиссию! в комиссию!

  

   - В комиссию! в комиссию!

  

   - Невольные прочеты с кассира взыскать или передать их в ведение прокурорского надзора, а о неблаговидном поступке одного из членов правления приступить к прениям. Нельзя ли нас познакомить с неблаговидным поступком члена правления.

  

   - С юридической точки зрение поступок этот... наша юстиция очень резко разграничивает деяния, совершенные...

  

   - Стащил, вот тебе и естюция...

  

   - Совершенные по злой воле... Принимая во внимание семейное положение...

  

   - Ну, стащил, это верно!

  

   - В терминологии нашей юстиции нет слова - стащил.

  

   - Ну, можно нежнее сказать: украл.

  

   - Господа, где мы и что мы? Нас пригласили в общее собрание и хотят выворотить наши карманы. Нам предлагают увеличить директорам содержание. За что? Нам предлагают прикрыть хищение кассира. Почему? Нас просят предать забвению какой-то мерзкий поступок члена правления. Просят отереть пенсией слезы супруги лишенного прав состояния хищника; наконец, ходатайствуют о расширении прав членов правления...

  

   - Отдай им сундук с деньгами, а они туда тебе, заместо их, бронзовых векселей наворотят... Чудесно!

  

   - Бронзовые, как вы изволили выразиться, векселя, нисколько не отягощают кассу, если... (Сдержанный смех.) Позвольте мне докончить... Позвольте вас остановить. Бронзовые векселя не имеют ничего общего с предложением об увеличении директорам содержания. А так как этот вопрос довольно прениями исчерпан, то я ставлю его на баллотировку. Не угодно ли вам, милостивые государи, приступить к баллотировке по вопросу об увеличении гг. директорам содержания. Предупреждаю вас, что отказ ваш весьма невыгодно повлияет на наше прочно установившееся общество...

  

   Страшный шум. Председатель звонит из всех сил и закрывает собрание.