Блок Александр Александрович - Песня судьбы - Книги

Александр Блок

Песня судьбы

Драматическая поэма

--------------------------------------

Александр Блок. Собрание сочинений в шести томах.

Том четвертый. Драматические произведения. М., "Правда", 1971

Электронная версия - М. Бычков, апрель 2005 г. --------------------------------------

В любви нет страха, но совершенная любовь

изгоняет страх, потому что в страхе есть

мучение.

Первое послание Иоанна, IV, 18

Русь! Русь! - Открыто-пустынно и ровно

все в тебе; - ничто не обольстит и не очарует

взора. Но какая же непостижимая, тайная сила

влечет к тебе? Почему слышится и раздается

немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по

всей длине и широте твоей, от моря до моря,

песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и

рыдает, и хватает за сердце? - Русь! Чего же

ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь

таится между нами? - Что пророчит сей

необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не

родиться беспредельной мысли, когда ты сама

без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда

есть место, где развернуться и пройтись ему?

Гоголь

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Герман.

Елена, жена Германа.

Мать Германа.

Друг Германа.

Монах.

Фаина.

Спутник Фаины.

Коробейник.

Толпа.

ПЕРВАЯ КАРТИНА

Северный апрель - Вербная Суббота. На холме - белый дом Германа, окруженный молодым садом, сияет под весенним закатом, охватившим все небо. Большое окно в комнате Елены открыто в сад, под капель. Дорожка спускается от калитки и вьется под холмом, среди кустов и молодых березок. Другие холмы, покрытые глыбами быстро тающего снега, уходят цепью вдаль и теряются в лысых и ржавых пространствах болот. Там земля сливается с холодным, ярким и четким небом. - Вдали зажигаются

огоньки, слышен собачий лай и ранний редкий птичий свист. На ступенях крыльца, перед большим цветником, над раскрытой книгой с картинками, дремлет Герман. Елена, вся в белом, выходит из дверей, некоторое

время смотрит на Германа, потом нежно берет его за руку.

Елена

Проснись, Герман! пока ты спал, к нам принесли больного.

Герман (в полусне)

Я опять уснул. Во сне - все белое. Я видел большую белую лебедь; она плыла к тому берегу озера, грудью прямо на закат...

Елена

Солнце на закате и бьет тебе в глаза: а ты все спишь, все видишь сны.

Герман

Все белое, Елена. И ты вся в белом... А как сияли перья на груди и на крыльях...

Елена

Проснись, милый, мне тревожно, мне тоскливо. К нам принесли больного...

Герман (просыпается)

Ты говоришь - больного? Странно, отчего к нам? Ведь здесь никто не ходит, дорога упирается прямо в наши ворота...

Елена

Он совсем больной, какой-то прозрачный, ничего не говорит... только посмотрел на меня большими, грустными глазами. Мне стало жутко, и я разбудила тебя...

Герман

Почему только его принесли сюда, когда к нам нет дороги...

Елена

Милый мой, мне странно, мне дивно, точно что-то должно случиться... Взгляни на него, Герман: он лежит у меня в комнате, на маленьком диване. Точно ангел с поломанным крылом.

Герман

Это сны продолжаются.

Елена

Не сны, Герман, а явь. Это страшнее снов. Только бы не заговорил. Точно он пришел звать меня из жизни...

Герман

Не надо так думать, Елена, не бойся. А то и я испугаюсь. Когда живешь уединенно, самые маленькие события кажутся большими... Ведь ничего не случилось, милая. Да и что может случиться?

Елена

Пойди к нему, Герман. Взгляни - и возвращайся ко мне. А если он станет говорить, - не слушай.

Герман

Но ведь ты говоришь, он больной? И молчит? А если бы и заговорил... что нового может он рассказать?

Герман уходит в дом. Елена кружит около цветника. Входит Друг.

Друг

Добрый вечер. Сегодня ваш дом как-то особенно светел. Еще с того холма я увидал ваше белое платье и как будто большие белые крылья у вас за плечами.

Елена

Сегодня к нам в дом принесли больного. Он очень похож на ангела, мне самой казалось, что у него - большие белые крылья.

Друг

Как вы любите сказки, странная женщина. Из самого маленького события устраиваете праздник. И всегда с таким серьезным лицом. Ну, что же, я верю вам: это смешно.

Елена

Вам всегда все смешно.

Друг

Все смешно. Ведь я живу во времени и пространстве, а не на блаженных островах, как вы. Люди так тупы, что лучше смеяться, иначе пришлось бы плакать. Только одно не смешно.

Елена

Что?

Друг

Вы знаете... Я люблю вас, Елена.

Елена

Молчите, молчите. Вы говорите уже не в первый раз, но это неправда. Иначе - как же вы можете быть другом Герману?

Друг

Но ведь у вас все можно. Вы оба совсем не от мира сего. Какие-то необыкновенные...

Елена

Смешные?

Друг

Я сказал: необыкновенные. Я люблю Германа. Но ведь в вас, Елена, вся тайна этого дома. Без вас Герман пропадет. Он безмерно слабый человек. Герман светится вашим светом. Уйди он отсюда - в нем останется только темное...

Елена

Замолчите.

Друг

Молчу... удивительная, необычайная... Так это правда, что Герман уезжает? Мать Германа выходит на крыльцо. Она - высокая пожилая женщина в черном

платье.

Мать

Елена, надо бы зажечь лампадку в комнате Германа. Сегодня я видела во сне...

Елена (не слушая)

Герман? Кто это вам сказал?

Друг

Я сам так думал...

Елена

Так вот оно... Где же Герман, отчего он не идет так долго? Мама, мама, где Герман?

Мать

Герман в доме. С больным.

Елена

Говорит?..

Мать

Герман молчит и слушает. А больной говорит слабым и прерывистым голосом, не разобрать что. В эту минуту Герман выводит больного монаха из дома и бережно усаживает на

ступеньку крыльца.

Монах (говорит слабым голосом и тихо улыбается)

Мир вам и вашему дому. Недаром мне стало легче. Я просил принести меня к вам, потому что издали увидал, что дом ваш светел; светлее всех, стоящих на холмах. А больше никого нет в этом доме?

Елена

Нас только трое: Герман, я и мать.

Монах

Прекрасен Герман, живущий в тихом доме с женой и матерью; ибо дом его светел. Но с далекого холма увидал я над ним большие белые крылья...

Друг (Елене)

Вот, и он увидал ваши белые крылья.

Монах

...и подумал, что здесь - Фаина.

Мать

Даже имени такого не знаю.

Елена

Это, верно, монашеское имя?

Монах

Разве вы никогда не слыхали о прекрасной Фаине?

Елена (задумчиво)

Никогда.

Монах (всем с улыбкой)

Мало же вы знаете. Должно быть, одиноко живете. Весь мир знает Фаину.

Герман

Странное имя: Фаина. Тайна какая-то в нем. Темное имя.

Монах (с улыбкой)

И ты, юноша, не слыхал о Фаине?

Герман

Не слыхал.

Монах

Мир тебе, Герман. Скоро услышишь. Солнце садится, ветер крепчает. Дайте мне отдохнуть у вас в доме. (Другу - лукаво.) Вы мне поможете, удивительный человек?

Мать и друг уводят монаха в дом. - Сумерки.

Герман

Какой-то полный сказок день... Продолжение чудесного сна...

Елена

О чем ты думаешь, Герман?

Герман

Правду ты сказала: что-то должно случиться. Снег тает. Теплый ветер. Ночью будут лужи, черное небо и невероятные, огромные звезды: знаешь, как весной?

Елена (беспокойно)

Герман, ты говорил с ним?

Герман

Он говорил. Я только слушал. Он проснулся и нежно обнял меня. И показал в окно...

Елена

Что же там?.. в окне?..

Герман

Я увидал, что снег сбегает с холмов. Я услыхал, как мать в соседней комнате тихо читает: "В любви нет страха. Совершенная любовь изгоняет страх".

Елена

Милый! О чем ты думаешь?

Герман

Я увидал огромный мир, Елена: синий, неизвестный, влекущий. Ветер ворвался в окно - запахло землей и талым снегом. И еще - будто цветами, хотя ведь нет еще цветов. Солнце закатывалось, и холмы стали красные; а за холмами - синий, мглистый простор, точно большое озеро раскинулось вдали... Там плыла большая белая лебедь, с сияющими крыльями... грудью прямо на закат...

Елена (радостно)

Милый! Ты же видел это во сне!

Герман

Наяву, Елена. Я понял, что мы одни, на блаженном острове, отделенные от всего мира. Разве можно жить так одиноко и счастливо? Он рассказывал мне о чудесах мира. А там - весна началась...

Елена (почти плачет)

Я слышу тебя, Герман... Но больно...

Герман

Ты сама говорила: проснись. Вот - я проснулся. Мне надо к людям. Он велел идти. Но я вернусь скоро, Елена.

Елена

Верю в тебя. Слышу тебя. Дай мне поплакать одной... (Уходит в дом.)

Герман (становится на колени)

Господи. Так не могу больше. Мне слишком хорошо в моем тихом белом доме. Дай силу проститься с ним и увидать, какова жизнь на свете. Сохрани мне только жар молодой души и живую совесть, господи. Больше ни о чем не прошу тебя в этот ясный весенний вечер, когда так спокойны и ясны мысли. Я верю, что Ты услышал меня. Теперь - я спокоен.

Он встает с колен. Из дому выходит друг.

Друг

Так вы едете?

Герман

Откуда вы знаете?

Друг

Это хорошо, Герман.

Герман

Почему вы всегда меня поучаете? Я знаю сам.

Друг

Нет, вы мало знаете. Когда мы встретимся с вами - там (показывает в театр), вы увидите, что я знаю больше вас. - Очень не нравится мне этот монах.

Герман

Почему?

Друг

Лукавый и сентиментальный, как все монахи. Мне было стыдно слушать, как он издевался над вами.

Герман

Издевался?

Друг

Вы знаете, кто такая Фаина, которой он вас морочил? - Просто-напросто каскадная певица с очень сомнительной репутацией.

Герман (резко)

Не знаю почему, только вы иногда бываете мне противны, мой друг. Когда предстоит решить что-нибудь важное, лучше, чтобы друзья ничего не советовали и держались подальше.

Друг

Какой вы злой, однако. Я не знал. Это мне тоже нравится.

Герман

Что же вам тут может нравиться? Кажется, это не особенно приятно.

Друг

Ну, я вижу, что я здесь - лишний. Надо же вам дать время - посентиментальничать напоследок. До свиданья. (Уходит.) Герман задумчиво бродит по саду. Из дому выходит Елена, вся белая, молодая и

легкая.

Елена

Ушел?

Герман

Ушел. - Правда, он все-таки любопытный человек?

Елена молчит.

Елена

Так это решено, Герман?

Герман

Решено.

Елена

Последнее слово, милый. Останься со мной, если можешь и хочешь. (Вдруг с каким-то вещим отчаяньем в голосе.) Без тебя я состареюсь скоро. Мать умрет. (Ломает руки.) Лилия никогда не взойдет!

Герман

Что с тобой, милая? Ведь я вернусь очень скоро.

Елена

Посмотри: у меня в окне лампада. У матери - лед на стекле, а у меня над окном - уже капель. У тебя - книги. В киоте - померанцевые цветы...

Герман

Не могу, Елена. Ты видишь: весна настала.

Елена

Я знаю, Герман. Но больно...

Герман

Я принесу тебе новые вести.

Елена

Помнишь, ты сам сажал лилию прошлой весной? Мы носили навоз и землю и совсем испачкались. Потом ты зарыл толстую луковицу в самую черную землю и уложил вокруг дерн. Веселые, сильные, счастливые... Без тебя лилия не взойдет.

Герман

Лилия тебе дороже моей души. Посмотри наверх. Разве не понимаешь ты, что происходит там?

Елена

Когда ты говоришь, все понимаю. Без тебя - не пойму.

Герман

Слышишь, как поет ветер? Точно - песня самой судьбы... веселая песня. Слышишь? - Господи, как жутко и радостно! А в доме нет ветра и не слышно песни судьбы. Ты слышала, что сказано: "совершенная любовь изгоняет страх"?

Елена

Да, ты говоришь, мать читала эти слова...

Герман

Мать знает сердце сына...

Елена (вдруг, точно очнувшись)

Нет! Нет! Я знаю сердце моего возлюбленного! И больше - не боюсь! Если суждено, иди, мой милый, иди, мой царственный! Иди туда, где звучит песня судьбы!

Совсем смерклось. Мать выходит и останавливается на темном пороге.

Мать

Боже мой! Боже мой! Зачем ты уходишь, дитя мое? Увижу ли тебя? Зачем уходишь? (Садится на пороге. Ее лица не видно.)

Елена

Вот - фонарь. Светлый, как твое сердце, Герман. Милый, иди. Ты вернешься.

Герман

Прощай, Елена. Прощай, мама. Это не страшно. Я скоро вернусь. Самое трудное - перейти черту. Прощайте. У вас инок в доме. Быстро идет к калитке. Елена за ним. Мать на пороге - в страшной тоске.

Елена

Я буду ждать. И вдруг - точно грозовой весенний ливень: Елена, рыдая, обрушивает руки на

плечи Германа.

Герман (взволнованно)

Скоро. Скоро. Она смеется сквозь слезы. Он тихо разнимает ее сильные руки. Поднимает фонарь и, встряхнув головой, начинает быстро спускаться по дорожке. - Бледное лицо монаха приникло к широкому стеклу и смотрит в ночь: точно больным и выцветшим глазам его нет приюта. - Весенний ветер усиливается, в разрывах черного неба - яркие и крупные звезды. - Елена тихо идет к дому.

Пошатывается. Платье белеет.

ВТОРАЯ КАРТИНА То же место - около дома Германа. Настала глубокая ночь и тишина. Не слышно собачьего лая и птичьего свиста. Острая крыша дома тонет в черном небе. Там несутся испуганные ветром тучи, то застилая, то открывая крупные звезды. Все погружено в полный мрак, только большое окно Елены открыто. Елена склонила пробор над работой у лампы, а перед нею сидит больной монах и смотрит на нее большими грустными глазами. Вся картина подернута нежно-голубой прозрачной

кисеей, как будто и дом, и Елена, и монах - отошли в прошлое.

Елена

Рассказывай дальше, брат. Теперь мой Герман уже в пути.

Монах

Нелегко мне рассказывать дальше, - так томит меня весна. Ну, слушай. - Черная была, весенняя ночь. Над лесистым обрывом широкой реки остановилось зарево от костров, и песни звенели. Слушай, Елена... Высоко, над обрывом стояла статная девушка и смотрела далеко за реку. Как монахиня, была она в черном платке, и только глаза сияли из-под платка. Так стояла она всю ночь напролет и смотрела в далекую Русь, будто ждала кого-то. Но никого не было там, только заливной луг, да чахлый кустарник, да ветер весенний. Когда же смотрела она наверх, были изломаны гневные черные брови и чего-то просили бледные, полуоткрытые губы... Укрой меня, Елена.

Елена (укрывает его платком)

Ты бредишь, братец,

Монах

Слушай, слушай дальше. - Монастырь стоял на реке. И каждую ночь ждала она на том берегу. И каждую ночь ползали монахи к белой ограде, - посмотреть, не махнет ли рукавом, не запоет ли, не сойдет ли к реке Фаина...

Елена (бросает работу)

Фаина? Ты рассказываешь про Фаину! Не надо говорить, не надо...

Монах

Не перебивай меня, слушай. Вечером на селе захлестывало хмелем душу Фаины, и все деды на палатях знали, что пошла она в пляс... Все парни из соседних сел сбирались поглядеть, как пляшет, подбочась, Фаина... Но тоска брала ее среди пляса, и, покидая хоровод, уходила Фаина опять и опять к речному обрыву, долго стояла и ждала кого-то. И только глаза сияли из-под платка - все ярче, все ярче...

Елена

Мне странно... Мне дивно...

Монах

И такая грусть обняла меня, Елена. И так я томился, так хотелось мне быть человеком... В черную ночь увидал я багровое зарево над рекой. Это - раскольники сжигались: старая вера встала заревом над землею... И стало на селе Фаины светло, как днем. Ветер гнул деревья, и далеко носились искры, и пламя крутилось в срубах. Из рева псалмов, из красного огня - спустилась Фаина в синюю тень береговую, и видел я, как дорожка синего серебра побежала за лодкой, как вышла из лодки под монастырем Фаина, оглянулась назад и побежала от родного села в темное поле. Открыв малую дверь в белой ограде, вышел в поле и я. Поклонился земно золотым монастырским главам и побрел в темную ночь. Только не нашел я Фаины, и не приняли меня люди нигде. Долго искал я, и стал я хиреть...

Елена

Не рассказывай больше. Жутко... Во время последних слов у подножья холма начинает бродить какой-то рассеянный свет, не освещая окрестность. Елена упорно глядит в окно. За плечом ее - пристальный и печальный взор монаха. - Внизу появляется фонарик.

Герман (ощупью ищет дорогу)

Никуда не пойду. Там дивно и тревожно. Я сбился с дороги. Здесь были где-то три березы? Ну, сердце, бледный фонарь! Указывай путь! Он останавливается внезапно, дойдя до столба рассеянного света. Мерещится ли ему, только слабо мерцает, прислонясь у крутого откоса холма, еле зримый образ: очертания женщины, пышно убранной в тяжелые черные ткани; по ним разметаны серебряные звезды, - на плечах и на груди - чаще и мельче, внизу - крупнее; на длинном шлейфе лежит большая алмазная звезда. Лица не видно, только смотрят вперед огромные печальные глаза. Ветер ли пролетел, или

дрогнули руки, - фонарь Германа гаснет.

Герман

Кто ты? Живая? Мертвая?

Видение (невнятно, как ветер)

Нет.