Бельский Владимир Иванович - Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии - Книги

Владимир Иванович Бельский

Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии

----------------------------------

Размещение в сети: http://www.rodon.org/bvi/songkidf.htm, 06.07.2007

Дата написания: ок.1903;

Либретто В.И.Бельского

Музыка Н.Римского-Корсакова

Титульный лист, "Замечания к тексту" В.Бельского, "Замечания о постановке и исполнении" Н.Римского-Корсакова, перечень действующих лиц цитируются по изданию текста либретто в 1907 г (СПб)

-----------------------------------

ЗАМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ

В основу "сказания" положены: так называемый китежский "летописец", сообщенный Мелединым и отпечатанный в замечаниях Безсонова к IV выпуску собрания песен Киреевского, различные устные предания о невидимом граде, отчасти приведенные там же, а также один эпизод из сказания о Февронии Муромской. Но, как усмотрит всякий, кто знаком с поименованными памятниками, для обширного и сложного сценического произведения рассеянных в этих источниках черт слишком недостаточно. По этой причине были необходимы многочисленные и далеко идущие дополнения, которые, однако, автор рассматривал лишь как попытку по отдельным обрывкам и намекам угадать целое, сокрытое в глубине народного духа, - по одним случайно сохранившимся в источниках частностям миросозерцания действующих лиц, подробностям внешней обстановки и проч. воссоздать другие подробности неизвестной в цепом картины. В итоге, может быть, во: всем произведении не найдется ни одной мелочи, которая так или иначе не была навеяна чертою какого-либо сказания, стиха, заговора, или иного плода русского народного творчества.

Нашествие татар на Заволжье и другие внешние события описываются в "сказании" эпическими приемами, - следовательно, не реально, а так как они представлялись в свое время пораженному народному воображению. Поэтому, например, татары являются без определенной этнографической окраски, лишь с теми их обликами, с какими они рисуются в песнях времен татарщины. Сообразно с этим и язык, тщательной отделке которого автор придавал особое значение, имелось в виду строго выдержать не в смысле соответствия его говору XIII столетия, а в стиле того полукнижного-полународного языка, которым выражаются в гораздо позднейшее время духовные стихи перехожих слепцов, старинные христианские легенды и предания, послужившие источником настоящего произведения.

Литературная критика, если бы она когда-либо коснулась этого скромного оперного текста, прежде всего может отметить недостаток драматического действия в большинстве картин оперы. Автор считает во всяком случае нужным оговориться, что отсутствие такого действия допущено им совершенно сознательно в убеждении, что незыблемость требования от сценического представления во что бы то ни стало движения, - частых и решительных перемен положения, - подлежит оспариванию, ибо органическая связность настроений и логичность их смены заявляет не меньше прав на признанье.

В заключение, быть может, не лишне упомянуть, что план и текст настоящей оперы, - мысль о которой приходила Н. А. Римскому-Корсакову еще перед сочинением "Салтана" (1899 год ), - во всех стадиях своей долгой обработки подвергались совместному с композитором обсуждению. Композитор, поэтому, во всех мелочах продумал и прочувствовал вместе с автором текста не только основную идею, но и все подробности сюжета, и, следовательно, в тексте не может быть ни одного намерения, которое не было бы одобрено композитором.

В. Бельский. 1905.

ЗАМЕЧАНИЯ О ПОСТАНОВКЕ И ИСПОЛНЕНИИ.

Сказание заключает в себе всего около 3 ч. 10 м. музыки:

I действие - около 40 м. II - 30 м. II - 65м. IV - 55 м.

1-я и 2-я картины третьего действия, а также 1-я и 2-я картины четвертого, должны идти без перерыва музыки. Каждый из оркестровых переходов от одной картины к другой ("Сеча при Керженце" и "Хождение в невидимый град") дли-тельностью от 5 до 6 минут: - время достаточное для перемены любой декорации, если художник будет иметь это ввиду.

При сценической обстановки сказания никакие сокращения, а также перерывы музыки не могут быть допущены, как искажающие драматический смысл и музыкальную форму.

Пропуск или замена одних оркестровых инструментов другими, за исключением домр во втором действии и других случаев, указанных в оркестровой партитуре, - автором не допускаются. Если театр не имеет необходимого набора шести колоколов в глубине сцены, строев С, О, Е, Р, А малой октавы и С - первой, то постановка Сказания становится невозможной.

Хор должен быть достаточно велик, чтобы выполнить требуемые по сцене (во 2-м действии) подразделения на малые хоры.

При исполнении автор не желает драматических выкриков, шепота и говорка, допуская лишь настоящее ариозное и декламационное пение.

В лирических моментах, находящиеся на сцене не поющие артисты не должны отвлекать слушателей от пения излишней игрой и движениями.

Подобно тому, как при издании прежних своих оперных произведений, автор и ныне ставить на вид, что таковые, по его убеждению, прежде всего суть произведения музыкальные.

Н. Римский-Корсаков. 1905 г.

СЦЕНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

Замысел "Китежа" возник у композитора в середине 90 годов ХIХ века, но воплотился в законченную партитуру оперы только в 1903 году. Первая постановка оперы - одного из величайших и своеобразных созданий русского искусства - состоялась в феврале 1905 г в Мариинском театре (дир. Ф.Блумфельд, реж. В.Шкафер). Полгода спустя опера поставлена в Мариинском театре вторично (дир. Н.Черепнин). В 1908 году ставится в Большом театре. Далее - в Петрограде (1915), Каунасе(1936), Брно (1934), Праге (1938), Риге (1949), Ленинграде (1958). В 1983 г. опера поставлена в Большом театре дирижёром Е.Светлановым 1995 г. - в Екатеринбурге. Несмотря на высказанные авторами оперы убеждения, о необязательности действенной драматурги в музыкальном театре, полнокровного сценического преодоления событийной статики во всех постановках "Китежа" не произошло. Как писал рецензент на одну из последних премьер: - "Китеж", к сожалению, опера." Этого не опровергли и все три высокопрофессиональные в музыкальном отношении постановки Мариинского театра последнего десятилетия (Дир. В.Гергиев).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Князь Юрий Всеволодович - бас

Княжич Всеволод Юрьевич - тенор

Феврония - сопрано

Гришка Кутерьма - тенор

Федор Поярок - баритон

Отрок - меццо-сопрано

Двое лучших людей - тенор, бас

Гусляр - бас

Медведчик - тенор

Нищий-запевало - баритон

Бедяй и Бурундай, богатыри татарские - басы

Сирин и Алконост, райские птицы - сопрано, контральто

Княжьи стрельцы, поезжане, домрачи, лучшие люди, нищая ратия, народ, татары.

I действие в заволжских лесах близ Малого Китежа;

II-е - в Малом Китеже на Волге;

III действие

первая картина - в Великом Китеже,

вторая - у озера Светлаго Яра;

IV действие

первая картина - в Керженских лесах,

вторая - в невидимом граде.

Лето от сотворения мира 6751.

ОРКЕСТРОВОЕ ВСТУПЛЕНИЕ - "ПОХВАЛА ПУСТЫНЕ"

ДЕЙСТВИЕ I

Занавес. В заволжских лесах, близ малого Китежа, в глухой чаще стоит истопка малая древолаза. Вокруг дубье, вязье да сосны. Поодаль гремячий ключ. Межень лета. Птицы поют, кукушка кукует. Дело к вечеру.

ФЕВРОНИЯ

(вяжет пучками травы и развешивает их на солнце).

Ах ты лес, мой лес, пустыня прекрасная,

ты дубравушка, царство зеленое!

Что родимая мати любезная,

меня с детства растила и пестовала.

Ты ли чадо свое не забавила,

неразумное ты ли не тешила,

днем умильныя песни играючи,

сказки чудные ночью нашептывая?

Птиц, зверей мне дала во товарищи,

а как вдоволь я с ними натешуся,

нагоняя видения сонные

шумом листьев меня угоманивала.

Ах, спасибо, пустыня, за все, про все;

за красу за твою вековечную,

за прохладу порой полуденную,

да за ночку парную, за воложную;

за туманы вечерние, сизые,

по утрам же за росы жемчужныя,

за безмолвье, за думушки долгия,

думы долгия, думы тихия, радостныя.

(призадумывается)

Где же вы, дружки любезные,

зверь рыскучий, птица вольная?

Ау, ау! Ау, ау!

С мест укромных собирайтеся,

с зыбких мхов, болот да зарослей.

Много яств про вас запасено,

зерен, малых мурашиков. Ау!

Слетается многое множество лесных и болотных птиц и окружают Февронию. Журавлю

Ты, журавль, наш знахарь, долгий нос!

Что ступаешь ты нерадошен?

Али травки не сбираются,

не копаются кореньица?

Вбегает молодой медведь, ласкается и валяется. Медведя Феврония кормит хлебом Медведя.

Про тебя, медведя, худо бается;

Живодер ты, по пословице.

Да не верю я напраслине:

Ты велик да смирен вырастешь.

Будут все медведя чествовать,

по дворам водить богатыим,

со домрами да с сопелями

на потеху люду вольному.

Подходит к дальним кустам. Из ветвей высовывает голову рогатый лось.

Ты не бойсь зверька косматого,

покажись, мой быстроногий тур!

От зубов от песьих острыих

зажила ли рана лютая?

Осматривает рану на шее лося. Медведь лежит у ея ног; рядом журавль и другие птицы. Из кустов появляется, незаметно для Февронии, княжич Всеволод Юрьевич и столбенеет от изумления. Княжич выходит из кустов. Птицы и звери шарахнулись в разные стороны.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (в сторону).

Что за притча, Господи?

Встреча небывалая!

Вот уж право невидаль,

чудеса воочию!

ФЕВРОНИЯ (про себя).

Молодец незнаемый!

объявися, кто таков.

Ловчий, по одеже-то;

по белому личику,

будто королевский сын.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (про себя)

То не с неба ль светлого

к нам явился на землю

серафим невидимый,

обернувшись девицей?

Али то болотница,

на купавках сидючи,

в тину манит молодца?

Сгинь ты, наваждение,

разойдися облаком -

свято место здешнее.

Сгинь, лесное чудище!

ФЕВРОНИЯ.

(оправляется от смущения, кланяется, говорит просто и приветливо)

Здравствуй, молодец! что же? гостем будь!

Сядь, отведай-ка меду нашего!

Мед слезы светлей, а уж сладок как:

горе горькое да и то пройдет.

Феврония выносит хлеб и мед на деревянном подносе и воду в кувшине.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (усталый, садясь).

Недосуг, хозяюшка, сидеть:

приспевают темные потемки.

ФЕВРОНИЯ.

Все тропы мне ведомы лесные,

я тебе дорогу покажу.

(вглядываясь)

Скорбен, миленький, ты что-то.

Ай! ведь рукав то весь в крови.

Ты ранен?

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

Стрелся я с медведем заблудившись,

уложил ножом, а он рванул по плечу мне.

ФЕВРОНИЯ.

Полно, не кручинься!

От единой смерти зелья не бывает.

Я обмою рану дождевой водою,

приложу к кровавой травки придорожной,

алых лепесточков, маковых листочков:

мигом кровь уймется, лютый жар остынет.

(Княжич пьет воду; Феврония засучивает ему рукав и перевязывает рану.)

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД

(любуясь Февронией; про себя)

Ты краса ли девичья,

ты коса ль, коса ли темная,

где краса сыскалася,

где девичья нахолилася?

Не в престольном городе,

а в лесах дремучиих,

да не в соболи одетая,

смурой посконью покрытая.

ФЕВРОНИЯ

(отрываясь от дела; про себя).

Что ж ты, рученька, застоялася?

Дело легкое занеладилось.

Али боязно стало молодца,

соколиных глаз, смелой удали?

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (Февронии).

Чья ты, девица, отколь взялася?

Как же ты живешь одна в пустыне?

ФЕВРОНИЯ.

Звать Февронией, живу при брате;

он же древолаз и нынче лазит

где-нибудь за ярой пчелкой.

Нет у нас достатка никакого,

а зимою и нужа бывает.

А зато придет весна в пустыню,

разольются все лузья, болота,

разоденутся кусты, деревья,

запестреет мурава цветами:

стужу зимнюю и не вспомянешь.

Станет лес наш полон чудесами,

то виденьями, то голосами;

запоют все пташечки лесные,

серый дрозд да вдовушка-кукушка;

придут думы вешние да песни,

дивных снов навеет ветерочек...

А какие сны бывают золотые!

И не знаешь, где живешь взаправду,

где цветы душмяней и алее,

ярче день и солнышко теплее,

в пестрых снах, аль здесь,

в бобыльской доле.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

Ай же ты прекрасная девица!

Люди старые иначе молвят:

"Снов, мол, лесных боронися крепко;

лжа ведь сон-то, мы же правды ищем".

ФЕВРОНИЯ.

Не суди уж, молодец пригожий,

неученая ведь я, простая.

Что же ранка-то? Горит гораздо?

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (вставая).

Нет, спасибо, красная девица!

Скорбь от раны будто миновала.

Видно, ты слова такие знаешь,

что и зверь придет, и кровь уймется.

(Между тем тени стали длиннее

и солнце румянее.)

Ты скажи-ка, красная девица,

ходишь ли молиться в церковь Божью?

ФЕВРОНИЯ.

Нет, ходить-то мне далеко, милый,

а и то ведь Бог-то не везде ли?

Ты вот мыслишь здесь пустое место,

ан же нет: великая здесь церковь.

Оглянися умными очами.

(благоговейно, как бы видя себя в церкви)

День и ночь у нас служба воскресная.

Днем и ночью темьяны да ладаны;

днем сияет нам солнышко, солнышко ясное,

ночью звезды как свечки затеплятся.

День и ночь у нас пенье умильное,

что на все голоса ликование,

птицы, звери, дыхание всякое

воспевают прекрасен Господень свет.

"Тебе слава вовек, небо светлое,

Богу-Господу чуден, высок престол!

Та же слава тебе, земля-матушка,

ты для Бога подножие крепкое!"

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (смотрит на Февронию с изумлением).

Ай же ты, прекрасная девица!

дивны мне твои простые речи,

все о радости, весельи красном.

Люди старые иначе молвят:

"Не зарись на радости земные,

на земли-то нам скорбеть да плакать".

И уйти бы мне в пустыню вовсе...

Эх! да удаль-молодость помеха:

Просит молодецкого веселья.

ФЕВРОНИЯ (очень ласково и проникновенно, взяв его за руку и глядя в очи).

Милый, как без радости прожить,

без веселья красного пробыть?

Посмотри: играют пташки все,

веселится, скачет зверь рыскучий.

Верь, не та спасеная слеза,

что с тоски-кручинушки течет,

только та спасеная слеза,

что от Божьей радости росится.

И греха, мой милый, ты не бойсь;

всякого возлюбим как он есть,

тяжкий грешник, праведник ли он:

в каждой душеньке краса Господня.

Всяк, кто стрелся, того Бог прислал;

В скорби он, так он еще, еще нужней.

Приласкай, хотя б был лиходей,

радостью небесною обрадуй.

А и сбудется небывалое:

красотою все разукрасится,

Словно дивный сад процветет земля,

И распустятся крины райские.

Прилетят сюда птицы чудныя,

птицы радости, птицы милости,

воспоют в древах гласом ангельским.

А с небес святых звон малиновый,

Из-за облаков несказанный свет.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (с восторгом).

Исполать, уста сахарные,

таковую мудрость рекшия!

Исполать тебе, дубравушка,

красоты такой кормилица!

Гой еси, девица красная,

отвечай по правде-истине:

люб ли я тебе, по нраву ли?

Люб, так кольцами сменяемся.

ФЕВРОНИЯ (тихо и сомневаясь).

Милый мой, мне что-то боязно...

Не чета мне ловчий княжеский...

Нерешительно протягивает руки; Княжич надевает ей перстень.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

Здравствуй, ладушка желанная!

Поцелуемся, обнимемся!

Не стыдися, в том сорому нет

к жениху невесте ластиться.

ФЕВРОНИЯ (простодушно)

Не стыжуся я, мой миленький,

разгорелась я от счастьица;

про себя ж все думу думаю:

явь ли то, аль сон несбыточный?

Кабы сон то был несбыточный,

то не пела бы кукушечка,

звонко так не причитала бы,

А и сердце так не билося...

Ненаглядный мой, Богом суженый!

За тебя, родной, положу живот;

только вымолви, лягу в гроб жива.

А учить тебя да советовать

не по силам мне, не по разуму.

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

Ты голубушка, ты голубушка,

Пташка вольная!

Недостоин я простоте твоей,

Недостоин я чистоте твоей.

Ты избавь меня от уныния,

дай душе моей радость Божию.

В лесу слышится рог. Княжич откликаясь трубит в серебряный рожок, что привешен у него за поясом.

ХОР (голоса стрельцов в лесу; за кулисами).

Только вышли стрельцы в поле чистое,

все-то звери по чащам попрятались,

улетали все птицы в поднебесье,

а и некого стало ловить, стрелять,

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

Чу! Товарищи мои сыскались:

расставаться нам пора пришла.

За хлеб-соль спасибо, да за ласку!

(Рога справа)

А на малом сроке сватов жди.

Прощаются. Княжич уходит направо.

ХОР (ближе)

Да один-то стрелец был догадливый:

Волком, ястребом хищным обертывался.

ФЕВРОНИЯ. Ой? Ой, вернися милый!

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД (возвращается)

Что? что, голубка?

ФЕВРОНИЯ (тихо)

Жутко мне и сладко таково.

Просится душа к тебе и к людям;

и палат лесных безмолвных жаль,

жаль зверей моих, жаль тихих дум...

КНЯЖИЧ ВСЕВОЛОД.

В городе престольном водворясь,

о пустыне ты жалеть ли будешь?

А зверей твоих стрельцы не тронут,

будет лес сей навек заповедан.

Будь здорова. Время восвояси.

Рога справа и слева. Княжич отвечая, уходит направо. Стрельцы и Федор Поярок входят слева.

ХОР (на сцене)

Выгонял он зверье в поле чистое,

из поднебесья птиц всех выпугивал.

Настреляли стрельцы тут, натешились,

а товарища и не вспомянули.

ПОЯРОК.

Ты отколь взялася, девица?

Имя как твое, не ведаю,

не видала ли ты молодца,

рог серебряный у пояса?

ФЕВРОНИЯ (показывая вслед княжичу)

Был, да вы его настигните...

А скажите, люди добрые:

как зовут у вас товарища?

ПОЯРОК.

Что ты? Аль не знаешь, девица?

Господин то был наш, Всеволод,

князя Юрья чадо милое,

Поярок, хор.

Вместе княжат в стольном Китеже.

(Феврония всплескивает руками.)

ДЕЙСТВИЕ II

Занавес. Город Малый Китеж на левом берегу Волги. Площадь с торговыми рядами. Тут же заезжий двор. Повсюду кучками толпится народ в ожидании свадебного поезда. Нищая братия (мужчины и женщины) жмется в сторонке. Около заезжего двора Медведчик играет на дудке и показывает ученого медведя. Его обступили мужики, бабы и малые ребята.

МЕДВЕДЧИК.

Покажи, Михайлушка,

покажи, дурачливый,

как звонарь Пахомушка

в церковь не спеша идет,

палкой упирается, тихо подвигается.

(Медведь плетется переваливаясь и опираясь на костыль. Народ смеется. Медведчик играет на дудке.)

ХОР (народ). Ха, ха, ха, ха...

МЕДВЕДЧИК.

Покажи, Михайлушка,

покажи, дурачливый,

как звонарь Пахомушка