Андреев Леонид Николаевич - Тот, кто получает пощечины

смотрят, это становится смешно! Тебе пора отвыкать, Вероника...

   К о н с у э л л а (громко). Оставь меня, папа. Я так хочу и так буду. Они все мои друзья... слышишь: оставь!

   Б а р о н . Перестаньте, граф. Пожалуйста, говорите, Консуэлла, с кем и сколько хотите. Не угодно ли сигару, граф? Добрейший Брике... прикажите еще продлить антракт.

   Б р и к е. Слушаю, барон, партер может немного посердиться... (Выходит и вскоре возвращается.)

  

   Тот подает Консуэлле бокал.

  

   Т о т . Вот твой бокал. За твое счастье, за твою свободу, Консуэлла!

   К о н с у э л л а (принимая бокал). А где же твой? Надо чокнуться.

   Т о т . Ты мне оставишь половину.

   К о н с у э л л а . Мне нужно так много выпить? Я буду пьяная, Тотик. Мне еще скакать.

   Т о т . Нет, ты не будешь пьяная. Девочка, разве ты забыла, что я твой волшебник и твоя сказка? Пей спокойно, я заговорил вино, в нем чары. Пей, богиня.

   К о н с у э л л а (медля). Какие у тебя добрые глаза. Но зачем ты такой бледный?

   Т о т . Оттого, что я люблю тебя. Смотри в мои добрые глаза и пей, отдайся моим чарам, богиня! Ты уснешь и снова пробудишься, как тогда, помнишь? - и увидишь твою родину, небо...

   К о н с у э л л а (поднося бокал к устам). Я его увижу, это правда?

   Т о т (бледнея еще больше). Да! Пробудись, богиня, - и вспомни то время, когда с пеною морскою ты возникла из лазурного моря. Вспомни то небо - и тихий ветер с востока - и шепоты пены у твоих мраморных ножек...

   К о н с у э л л а (выпивая) . Вот. Смотри: как раз половина! Возьми. Но что с тобою? - ты смеешься или плачешь, Тот?

   Т о т. Я смеюсь и плачу.

   М а н ч и н и (слегка отталкивая Тота). Довольно, графиня, мое терпение истощено! Если Огюст так добр и позволяет, то я, ваш отец... вашу руку, графиня! Посторонись, любезный!

   К о н с у э л л а . Я устала.

   М а н ч и н и. Вы не устаете болтать и пить вино с фигляром, а когда вас призывает долг... Брике, прикажите давать звонок, пора.

   К о н с у э л л а . Я устала, папа.

   З и н и д а. Послушайте, граф, это жестоко: разве вы не видите, как она побледнела...

   Б а р о н . Что с вами, Консуэлла?

   К о н с у э л л а . Нет, ничего, я так.

   З и н и д а. Просто ей надо отдохнуть, барон, ведь она еще не садилась... и такое волнение... Сядь здесь, девочка, укройся, отдохни немного. Мужчины так жестоки!

   К о н с у э л л а . Мне надо еще работать. (Закрывая глаза) А розы уже готовы?

   З и н и д а. Готовы, готовы. У тебя будет такой необыкновенный ковер, ты понесешься, как по воздуху. Отдыхай.

   П о л и. Ты хочешь музики? Мы сыграем тебе песенку, хочешь?

   К о н с у э л л а (улыбаясь, с закрытыми глазами). Хочу.

  

   Клоуны играют тихую и наивную песенку, тили-тили, поли-поли. Все молчат. Тот сидит в углу, отвернувшись; Джексон, косясь на него, лениво тянет вино. Барон, в своей обычной позе, широко и грузно расставив ноги, выпученными, неподвижными глазами смотрит в бледное лицо Консуэллы.

  

   (Внезапно вскрикивая.) Ай! Мне больно.

   З и н и д а. Что с тобою? Консуэлла!

   М а н ч и н и. Дитя мое! Ты нездорова? Успокойся.

   Б а р о н (бледнея). Постойте... она переволновалась. Консуэлла!

  

   Консуэлла встает и смотрит перед собою широко раскрытыми глазами, как бы прислушивается к происходящему внутри.

  

   К о н с у э л л а . Ай! Мне больно. Вот здесь, где сердце. Папа, что это? Я боюсь. Что это? И ноги... что у меня с ногами? Я не могу стоять. (Падает на диван, глаза расширены.)

   М а н ч и н и (суетясь). Доктора! Ах, боже мой, это ужасно. Огюст, барон... с ней никогда этого не бывало! Это нервы, нервы, успокойся, дитя...

   Б р и к е. Доктора!

  

   Кто-то бежит за доктором. Испуганный голос Джексона.

  

   Д ж е к с о н . Тот, что ты! Тот.

   Т о т . Это смерть, Консуэлла. Моя маленькая царица, я убил тебя. Ты - умираешь! (Бурно плачет.)

  

   Консуэлла вскрикивает и, закрыв глаза, затихает. Все в смятении. Барон неподвижен, видит только Консуэллу.

  

   М а н ч и н и (шипит). Ты лжешь... мошенник! Проклятый комедиант, ты что ей дал? Ты отравил ее... разбойник! Доктора!

   Т о т . Доктор не поможет. Ты умираешь, моя маленькая царица. Консуэлла! Консуэлла!

  

   Входит быстро Безано: "Директор!" - умолкает и смотрит со страхом. Вошел кто-то еще. Брике машет рукою: "Двери!"

  

   К о н с у э л л а (голосом бледным и далеким). Ты шутишь, Тот? Не пугай меня, я так боюсь. Это смерть? - Я не хочу. Ай... Тотик, миленький мой Тотик, скажи, что ты шутишь, я боюсь... золотой мой Тотик!

  

   Тот повелительно отталкивает барона и становится на его место над Консуэллою. Барон стоит по-прежнему, видит только Консуэллу.

  

   Т о т . Да, я шучу. Разве ты не слышишь моего смеха, Консуэлла? Здесь все смеются над тобою... глупенькая! Не смейся, Джим, она устала и хочет спать... как можешь ты смеяться, Джим! Усни, моя дорогая, усни, мое сердце, усни, моя любовь!

   К о н с у э л л а . Да, мне теперь не больно. Зачем ты так шутил и напугал меня? Теперь мне смешно. Ты сам говорил, что я... буду... жить вечно...

   Т о т . Да, Консуэлла! Ты будешь жить вечно... усни! успокойся! (Подняв руки, напрягает все силы и как бы все выше поднимает ее душу.) Как тебе легко, как светло, сколько огней горит вокруг тебя... можно ослепнуть от света!!

   К о н с у э л л а . Да, светло. Это арена?

   Т о т . Нет, это море и солнце... какое солнце! Разве ты не чувствуешь, что ты пена - белая пена морская, и ты летишь к солнцу. Как тебе легко - у тебя нет тела - ты летишь! Еще выше, моя любовь!

   К о н с у э л л а . Я лечу. Я пена морская, а это солнце, оно так сияет... Мне хорошо. (Умирает.)

  

   Молчание.

   Тот еще стоит с поднятыми руками, взглядывает - и бросает руки вниз; шатаясь, отходит. Одну минуту еще стоит, потом садится, опустив голову на руки, одиноко борется с оцепенением надвигающейся смерти.

  

   Б р и к е (тихо). Она уснула, мама?

   3 и н и д а (выпуская мертвую руку). Боюсь, что нет... Отойди, Луи. Барон, вам лучше отойти. Барон, вы не слышите! (Плачет.) Луи, она умерла.

  

   Плачут клоуны и Брике, Манчини ошеломлен; барон и Тот неподвижны - каждый на своем месте.

  

   Д ж е к с о н (вынимая огромный цветной клоунский платок и вытирая слезы). Увяла, как цветочек... спи, Консуэллочка. Только теперь и осталось, что следы твоих ножек на песочке. (Плачет.) Ах, что ты наделал, что ты надела, Тот! Лучше бы ты не приходил сюда.

  

   На арене музыка.

  

   Б р и к е (машет рукой). Музыку, остановить музыку. Там с ума сошли. Какое несчастье!

  

   Кто-то выбегает. К плачущему Безано подходит Зинида - и гладит его по склоненной, напомаженной голове. Взглянув, он ловит ее руку и прижимается к ней глазами. Барон, вынув розу из петлицы, молча обрывает ее лепестки и бросает, придавливая ногою. В дверь заглядывают бледные испуганные лица - все та же маскарадная толпа.

  

   3 и н и д а (через голову Безано). Надо комиссара, Луи.

   М а н ч и н и (выходя из столбняка, кричит). Полицию, полицию сюда. Это убийство. Я граф Манчини! Я граф Манчини! Тебе отрубят голову, разбойник, проклятый комедиант, вор! Я сам тебя убью, мошенник! Ах, ты!

  

   Тот с трудом поднимает тяжелую голову.

  

   Т о т . Отрубят голову - а дальше что... ваше сиятельство?

   Б р и к е. Сударь, послушайте, сударь, я иду за комиссаром... сударь! Перестаньте!

  

   Барон внезапно делает шаг вперед и, глядя в глаза Тоту, говорит хрипло, держась за горло и откашливаясь.

  

   Б а р о н . Я свидетель. Я видел. Я свидетель. Я видел, как он сыпал яд. Я... (так же внезапно выходит, теми же прямыми и грузными шагами.)

  

   От барона со страхом сторонятся. Тот снова опускает голову; по его телу изредка пробегает дрожь.

  

   Д ж е к с о н (всплескивая руками). Так это все-таки правда? Отравил? Ах, Тот, какой же ты негодяй: разве так играют? Теперь и жди еще одной... последней пощечины от палача! (Обводит вокруг шеи, намекая на гильотину.)

  

   Тили и Поли невольно повторяют его жест.

  

   З и н и д а. Оставь его душу, Джим. Он был мужчина и любил... Счастливая Консуэлла!

  

   В коридоре выстрел. Входит испуганный Томас и показывает на голову.

  

   Т о м а с. Барон... барон... череп! Застрелился!

   Б р и к е (поднимая руки). Боже, что же это? Барон? Какое несчастье над нашим цирком!

   М а н ч и н и. Барон, барон? - Да нет. Да что вы тут? Ах...

   Б р и к е. Успокойтесь, граф.! И кто бы мог подумать: такой... важный господин.

   Т о т (с трудом поднимает голову, слабо различает помутившимися глазами). Что еще... что случилось?

   Т о м а с. Барон застрелился. Честное слово: прямо сюда! Лежит.

   Т о т (соображая). Барон? (Смеется.) Так барон... лопнул?

   Д ж е к с о н . Перестань! Стыдно. Человек умер, а ты... да что с тобою, Тот?

  

   Тот встает, поднятый на ноги последней вспышкой сознания и жизни; говорит сильно и гневно.

  

   Т о т . Ты так любил ее, барон? Ты так любил? Мою Консуэллу? И ты хочешь обогнать меня и там? Нет! Я иду! И мы еще там поспорим с тобою - чья она навеки. (Схватившись за горло, валится навзничь.)

  

   К нему бросаются. Смятение.