Андреев Леонид Николаевич - Тот, кто получает пощечины

он так весело играл, что заигрался, - и потерял свой крохотный разум, последние сбережения рассудка - прости!

   К о н с у э л л а . Ну, прощаю. (Смеется.) А за барона теперь позволишь?

   Т о т (также смеясь). А за барона - все-таки не позволю. Но что значит для царицы позволение ее влюбленного шута?

   К о н с у э л л а . Ну, встань, ты прощен. А, знаешь, за что? Ты думаешь, за твои слова?.. Ты хитрая бестия, Тот! Нет - за бутерброды, вот за что! Ты был так мил и так запыхался, когда принес их... бедный Тотик. С завтрашнего дня можешь снова лежать у моих ног. Как только я свистну: иси...

   Т о т . Так я тотчас же ложусь к твоим ногам, Консуэлла, это решено. Но сегодня все мои бубенчики облетели и...

  

   Вошел Б е з а н о. Он смущен.

  

   К о н с у э л л а . Альфред? Ты за мной?

   Б е з а н о. Да. Ты еще будешь работать, Консуэлла?

   К о н с у э л л а . Конечно, буду. Сколько хочешь! А я думала, что ты сердишься на меня, Альфред. Я больше не буду зевать.

   Б е з а н о. Нет, ты не зевала. Ты не обижайся, что я так кричал... право, я... Но, знаешь, когда надо учить, и человек...

   К о н с у э л л а . Господи, да разве я не понимаю. Ты еще слишком добр, невыносимо добр, что соглашаешься учить такую дуру, разве я не понимаю? Идем.

   Б е з а н о . Идем. Мы еще не видались, Тот. Здравствуй.

   Т о т . Здравствуй, Безано. Нет, нет, одну минуту, одну минуту постойте так! Да.

  

   Консуэлла и Безано стоят рядом; жокей хмурится, Консуэлла смеется и краснеет.

  

   Б е з а н о (недовольно). Что ты выдумал, Тот?

   К о н с у э л л а (краснея). Как Адам и Ева? Какой ты глупый, ужасно! (Убегает.) Я только переменю туфли, Альфред...

   Т о т . Консуэлла, а как же папа и барон? Они сейчас придут за тобой.

   К о н с у э л л а . Ну и пусть. Могут подождать, не такие важные! (Убегает.)

  

   Безано нерешительно идет за нею.

  

   Т о т . Останься на одну минуту, Безано. Сядь.

   Б е з а н о . Что еще надо? Мне некогда заниматься пустяками.

   Т о т . Или стой - как хочешь! Безано, ты любишь ее?

  

   Молчание.

  

   Б е з а н о. Я никому не дам вмешиваться в мои дела. Ты слишком много позволяешь себе, Тот. Я тебя не знаю, ты пришел с улицы - и почему я должен верить тебе?

   Т о т . А барона ты знаешь? Послушай, мне трудно произнести эти слова... но она любит тебя. Спаси ее от паука! Или ты ослеп и не видишь тенет, которыми затканы здесь все темные углы? Вырвись из твоего заколдованного круга, по которому ты носишься, как слепой, - умчи ее, укради, сделай что хочешь... наконец, убей ее и возьми на небо или к черту! - но не отдавай этому человеку. Он - осквернитель любви. И если ты робок, если тебе страшно поднять руку на нее -убей барона. Убей!

   В с з а и о (усмехаясь) . А кто убьет следующих?

   Т о т . Она любит тебя!

   В с з а и о. Она сама сказала это?

   Т о т . Какая маленькая, какая глупая, какая человеческая гордость! А ведь ты божок... бог, юноша! Отчего ты не хочешь поверить мне? Или тебя смущает улица, откуда я пришел? - но взгляни же сам, посмотри мне в глаза: разве такие лгут. Да, лицо мое безобразно, я корчу гримасы и рожи, меня окружает смех... но не видишь ли ты за этим бога, как и ты? Ну, смотри, смотри же на меня!

  

   Безано хохочет.

  

   Что ты... мальчишка?!

   Б е з а н о . Ты... сейчас совсем, как тогда, на арене... помнишь? Когда ты великий человек и за тобою прислали из академии, бац! Тот, кто получает пощечины.

   Т о т (также хохочет). Да, да - а ведь похоже, Безано! Очень! (С мучительным напряжением играет, становясь в позу.) Кажется, это прислали за мной из академии?

   Б е з а н о (хмурясь). Но мне не нравится эта игра. Подставляй свое лицо, если хочешь, а меня ты не смеешь. (Идет к выходу.)

   Т о т . Безано!..

   Б е з а н о (оборачиваясь). И чтобы я никогда не слыхал про Консуэллу и что... я бог, не сметь! Знаешь - это противно! (Выходит, гневно бьет себя хлыстом по ботфортам.)

  

   Тот один. Гневно, с перекосившимся лицом, делает шаг вслед жокею, останавливается - и беззвучно смеется, закинув голову. Таким застают его Манчини и барон.

  

   М а н ч и н и (смеясь). Какой ты весельчак, Тот! Смеешься даже один.

  

   Тот громко хохочет.

  

   Да перестань же, шут! Как тебя разбирает.

   Т о т (низко и размашисто кланяясь). Здравствуйте, барон. Мое нижайшее почтение, граф. Прошу простить меня, граф, но вы застали клоуна за работой... так сказать, среди его повседневных удовольствий, барон.

   М а н ч и н и (поднимая брови). Тсс! Но ты -умный человек, Тот. Я буду просить папу Брике, чтобы тебе дали бенефис... хочешь, Тот?

   Т о т . Окажите милость, граф.

   М а н ч и н и. Но, но, не слишком, будь проще, Тот. (Смеется.) Но сколько ты получишь пощечин в твой бенефис, если даже в будни в тебя звонят, как в гонг? Странная профессия, не правда ли, барон?

   Б а р о н . Очень странная. Но где же графиня?

   М а н ч и н и. Да, да... я сейчас схожу за нею. Дитя, она так увлекается своим бенефисом и работой... они называют свои прыжки работой, барон!

   Б а р о н . Я могу подождать. (Садится, цилиндр на голове)

   М а н ч и н и. Нет, зачем же? Я потороплю ее. Я скоро. А ты, Тот, будь хозяином и займи нашего дорогого гостя... Вы с ним не соскучитесь, барон. (Выходит.)

  

   Тот размашисто шагает по комнате, улыбаясь и поглядывая на барона. Барон сидит, - широко расставив ноги, подбородком опершись на палку. На голове цилиндр. Спокоен.

  

   Т о т . Как прикажете вас занимать, барон?

   Б а р о н. Никак. Я не люблю клоунов.

   Т о т. Как и я баронов.

  

   Молчание. Тот надевает на голову котелок, размашисто берет стул и со стуком ставит против барона. Садится верхом, повторяя позу барона, и смотрит ему в глаза. Молчание.

  

   Вы долго можете молчать?

   Б а р о н. Долго.

  

   Молчание. Тот постукивает ногой по полу.

  

   Т о т. А вы долго можете ждать?

   Б а р о н. Долго.

   Т о т. Пока не получите?

   Б а р о н. Пока не получу. А вы?

   Т о т. Я также.

  

   Молча, сдвинувшись головами, смотрят друг на друга. На арене звуки танго.

  

  

  

  

  

   На арене музыка. В цирковой комнате бо;льший беспорядок, нежели обычно. Много навешено и валяется по углам платья артистов. На столе, брошенный небрежною рукою, лежит большой букет огненно-красных роз. У арочного входа курят и болтают три берейтора - второстепенных артиста, несущих берейторскую службу. Одинаковые проборы на приглаженных волосах, два с усиками, третий брит, лицом похож на бульдога.

  

   Б р и т ы й. Полно, Анри. Десять тысяч франков - это слишком много даже для барона!

   В т о р о й. А почем теперь розы?

   Б р и т ы й. Я не знаю. Зимой они дороже, конечно, но все же Анри болтает глупости. Десять тысяч!

   В т о р о й. У барона свои оранжереи, ему ничего не стоит.

   А н р и (бросая сигару, которая обожгла ему кончики пальцев). Нет, ты несносен, Граб! Послушай: ведь это же целая фура, от нее на милю пахнет розами. Чтобы усыпать всю арену...

   Б р и т ы й. Только круг.

   А н р и. Это все равно. Чтобы усыпать круг, их нужно тысячи - тысячи роз и бутонов! Ты увидишь, что это будет, когда они лягут ковром... он велел ковром, Граб, понимаешь!

   В т о р о й. Но какая баронская прихоть! Нам не пора?

   А н р и. Нет еще, успеем. А мне это нравится: огненно красный танго на огненно-красном ковре из зимних роз!

   Б р и т ы й. Консуэлла будет скакать по розам, а Безано?

   В т о р о й. А Безано - по шипам.

  

   Улыбки.

  

   Б р и т ы й. У мальчишки нет самолюбия: я бы отказался!

   А н р и. Но это его служба, он обязан, Граб. (Смеется.) А о самолюбии поговори с ним самим: он зол и горд, как сатаненок.

   В т о р о й. Нет, - чудесный бенефис, не говорите. Приятно смотреть на эту толпу, она так возбуждена...

   А н р и. Тсс!

  

   Все трое, как пойманные школьники, бросают сигары и папиросы и дают дорогу З и н и д е, идущей с Т о т о м.

  

   3 и н и д а (строго). Почему вы здесь, господа? Ваше место у барьера.

   А н р и (улыбаясь, почтительно). Мы только на минуту, мадам Зинида, мы идем. Какой удачный вечер, не правда ли? - и какая слава для папы Брике!

   3 и н и д а. Да. Идите и, пожалуйста, не оставляйте ваших мест.

  

   Берейторы уходят. Зинида открывает стол и прячет какие-то бумаги. Она в костюме укротительницы.

  

   Ты что делал около зверей, Тот? Ты меня испугал.

   Т о т . Так, герцогиня. Я хотел послушать, что говорят звери о бенефисе. Они шагают по клетке и ворчат.

   3 и н и д а. Их раздражает музыка. Ну, Тот? Садись. Вечер превосходный - и я очень рада, что Консуэлла уходит от нас! Ты слыхал про баронские розы?

   Т о т . Все говорят. Розы Гименея!

   3 и н и д а. Вот и еще... (отталкивает букет) везде разбросаны! Да, я рада. Она здесь лишняя и мешает работе. Это несчастье для труппы, когда в ней заведется такая, слишком красивая и... доступная девчонка.

   Т о т . Но ведь это же честный брак, герцогиня!

   3 и н и д а. Для меня это безразлично.

   Т о т . И пауки ведь также нуждаются в улучшении породы! Какие очаровательные паучата выведутся у этой пары - ты воображаешь, Зинида? С лицом матери-Консуэллы и с нутром папаши-барона они смогут украсить любую арену.

   3 и н и д а. Ты сегодня зол, Тот. И мрачен.

   Т о т. Я смеюсь.

   3 и н и д а. Но не весело. Ты почему без грима?

   Т о т. Я в третьем отделении, еще успею. А как относится к вечеру Безано? Он тоже доволен?

   3 и н и д а. Я не говорила с Безано. А знаешь ли, что я думаю, мой друг: ты также здесь лишний!

  

   Молчание.

  

   Т о т . Как прикажешь понимать это, Зинида?

   3 и н и д а. Как сказано. В сущности, Консуэлла продалась за пустяки: что такое этот барон и его несчастные миллионы. Про тебя говорят, что ты очень умен, пожалуй, даже слишком, так вот скажи мне, подумай: за сколько можно купить меня?

   Т о т (как бы прицениваясь). Только за корону.

   3 и н и д а. Баронскую?

   Т о т . Нет - королевскую.

   3 и н и д а. Да, ты очень неглуп. А ты догадался, что Консуэлла не родная дочь Манчини?

   Т о т (пораженный). Да что ты! А она знает об этом?

   З и н и д а. Едва ли, да и зачем ей знать? Да, безродная девчонка с Корсо, которую он предпочел пустить в оборот, нежели... Но по закону она его дочь - графиня Вероника Манчини.

   Т о т . Хорошо, когда все делается по закону, не правда ли, Зинида? Но любопытно: в ней больше голубой крови, чем в этом Манчини... можно подумать, что это она подобрала его на улице и сделала отцом и графом. Граф. Манчини! (Смеется.)

   3 и н и д а. Да, ты мрачен. Тот, я передумала: оставайся здесь.

   Т о т. Я не буду лишний?

   3 и н и д а. Когда она уйдет, ты не будешь лишний... О, ты еще не знаешь, как с нами хорошо, как легко душе и телу. Я понимаю тебя, я тоже умная. Как и ты, я оттуда принесла с собою привычку к цепям и долгое время сама приковывала себя... к чему попало, только бы держаться.

   Т о т . Безано?

   3 и н и д а. Безано и другие, их много было и много будет. Мой рыжий лев, в которого я безнадежно влюблена, страшнее и хуже всякого Безано... Но это пустяки, дурные привычки, которые жаль прогонять, как старых слуг, ворующих мелочь. Оставь Консуэллу, у нее своя дорога.

   Т о т . Автомобиль и бриллианты?

   З и н и д а. А где ты видел красавицу в сарпинке? Не этот купит, так другой - ведь все красивое покупают они. Да, я знаю: десять лет она будет печальной красавицей, на которую будут заглядываться бедняки с панели, потом она начнет подкрашивать глаза и улыбаться, потом возьмет...

   Т о т . Любовником шофера или гайдука? Ты недурно гадаешь, Зинида!

   З и н и д а. А разве не правда? Я не хочу врываться в твое доверие... но сегодня мне жаль тебя, Тот! Что ты можешь сделать против судьбы? Не обижайся, мой друг, на слова женщины: мне ты нравишься, но ты некрасив, немолод и небогат, и твое место...

   Т о т . На панели, откуда смотрят на красавиц? (Смется.) Но если я не хочу?

   3 и н и д а. Что значит твое хочу или не хочу! Мне жаль тебя, бедный друг, но если ты силен и мужчина... а ты мне кажешься таким, то путь у тебя один: забыть.

   Т о т (смеется). По-твоему, это сила? Ты ли это, царица Зинида, которая даже в львином сердце хочет пробудить любовь? За один только миг обманчивого обладания ты готова заплатить жизнью, а мне советуешь... забыть! Дай твою сильную руку, прекрасная, и посмотри, сколько силы в моем пожатии... и не жалей меня!

  

   Входят Брике и Манчини. Последний сух и важен, одет в новое, но та же палка и тот же безмолвный смех сатира.

  

   3 и н и д а (шепчет). Останешься?

   Т о т . Да, я не уйду.

   М а н ч и н и. Как мы поживаем, дорогая? Но вы ослепительны, клянусь, вы ослепительны! Ваш лев будет осел, если не поцелует вам ручку, как позволяю себе я... (Целует руку.)

   3 и н и д а. Мне можно поздравить вас, граф?

   М а н ч и н и. Да. Мерси. (К Тоту.) Здравствуй, любезный!

   Т о т . Честь имею кланяться, граф.

   Б р и к е. Зинида, граф хочет немедленно уплатить неустойку за Консуэллу... за графиню. Ты не помнишь, мама, по контракту сколько там?

   З и н и д а. Я сейчас взгляну, папа.

   М а н ч и н и. Да, прошу вас, Консуэлла больше не вернется сюда, мы завтра уезжаем.

  

   3инида и Брике смотрят бумаги. Тот берет довольно грубо Манчини под локоть и отводит его в сторону.

  

   Т о т (тихо). А как твои девочки, Манчини?

   М а н ч и н и. Какие девочки? Что это: глупости или шантаж? Смотри, любезный, будь осторожнее: комиссар здесь недалеко.

   Т о т . Ты слишком суров, Манчини! Я полагал, что с глазу на глаз...

   М а н ч и н и. Но послушай: какое же может быть с глазу на глаз между клоуном и мною? (Смеется.) Ты глуп, Тот: ты должен был предложить, а не спрашивать!

   Б р и к е. Три тысячи франков, граф.

   М а н ч и н и. Так мало? За Консуэллу? Хорошо, я скажу барону.

   3 и н и д а. Вы еще брали...

   Б р и к е. Не надо, мама, оставь!

   3 и н и д а. Вы еще взяли вперед, граф, у меня записано: восемьдесят франков и двадцать сантимов. Эти деньги также позволите?

   М а н ч и н и. Конечно, конечно, какой вопрос! Вы получите три тысячи... сто. (Смеется.) Двадцать сантимов! Я никогда не думал, что могу быть так точен: двадцать сантимов! (Серьезно.) Ах, вот еще что, друзья мои! Консуэлла, графиня, моя дочь, и барон выразили желание проститься с труппой...

   Т о т . Барон также?

   М а н ч и н и. Да. Огюст также. Они хотят это сделать в антракте. И вот я прошу вас собрать сюда... наиболее приличных - но без толкотни, без толкотни! Тот, милейший, будь так добр, сбегай в буфет и скажи, чтобы сюда немедленно подали корзину шампанского и бокалы... Понимаешь?

   Т о т . Слушаю, граф...

   М а н ч и н и. Постой... Не так быстро. Что это, новый костюм? Ты весь горишь, как черт в аду!

   Т о т . Слишком много чести, граф: какой я черт? Я только бедный грешник, которого поджаривают черти. (Уходит, шутовски кланяясь.)

   М а н ч и н и. Талантливый малый, но пройдоха, о!

   Б р и к е. Это цвета танго, в честь вашей дочери, граф. Ему нужно для новой шутки, которую он не хочет открывать. Не угодно ли присесть, граф?

   М а н ч и н и. Меня ждет Огюст, но, впрочем... (Садится.) А все-таки мне жаль расставаться с вами, друзья! Да, высший свет, конечно, прерогативы звания, дворцы вельмож, - но где я найду такую свободу и... простоту? Наконец, эти афиши, эти жгучие плакаты, от которых по утрам захватывало дух, - в них было что-то зовущее, бодрящее... Там я постарею, друзья!

   Б р и к е. Но высшие удовольствия, граф... Что же ты молчишь, Зинида?

   З и н и д а. Я слушаю.

   М а н ч и н и. Кстати, моя дорогая: как вам нравится мой костюм? У вас чудесный вкус. (Расправляет кружевной галстук и кружевные манжеты.)

   3 и н и д а. Мне нравится. Вы похожи на вельможу прежних дней, граф.

   М а н ч и н и. Да, но не слишком ли вольно это? Кто носит теперь кружева и атлас? Эта грязная демократия скоро всех нас нарядит в рогожу... и как там? (Со вздохом.) Огюст говорит, что это жабо не совсем уместно.

   3 и н и д а. Барон слишком строг.

   М а н ч и н и. Ну да! Но мне кажется, что он все-таки прав: я здесь немного заразился вашей фантастикой.

  

   Входит Тот. За ним два лакея тащат корзину с шампанским, бокалы. Приготовляют на столе.

  

   Ага. Мерси, Тот. Но только, пожалуйста, без мещанского хлопанья пробками, тише и скромнее. Счет - барону Реньяру. Так мы явимся сюда, Брике, я иду.

   3 и н и д а (смотря на часики). Да, сейчас кончается отделение.

   М а н ч и н и. Боже мой! (Поспешно выходит.)

   Б р и к е. Черт его возьми совсем!

   3 и н и д а (показывая на лакеев). Тише, Луи.

   Б р и к е. Нет, черт его возьми совсем! И ты не могла поддержать меня, мама, оставила с ним говорить... Высший свет, высшие удовольствия... мошенник!

  

   Тот и Зинида смеются, улыбаются лакеи.

  

   (Лакеям.) Нечего смеяться, ступайте, мы здесь сами управимся... Сода-виски, Жан! (Ворчит.) Шампанское!

  

   Входит Джексон в костюме.

  

   Д ж е к с о н . И мне сода-виски! Хоть у вас слышу смех - эти идиоты положительно разучились смеяться. Мое солнце сегодня всходило и заходило, ползало по всей арене - хоть бы улыбка! Смотрят на мой зад, как в зеркало... извини, Зинида! А ты недурен, Тот, - ну, береги сегодня щеки - я ненавижу красавцев.

   Б р и к е. Бенефисная публика!

   Д ж е к с о н (рассматривая лицо в маленькое зеркальце). В партере все какие-то бароны и египетские мумии, у меня живот заболел от страха. Я честный клоун, я не могу, чтобы на меня так смотрели, как будто я украл носовой платок. Надавай им пощечин, Тот.

   Т о т . Будь спокоен, Джим, я отомщу. (Выходит.)

   З и н и д а. А Безано?

   Д ж е к с о н (ворчит). Безано! Сумасшедший успех, конечно. Но он сам сошел с ума, он завтра же сломает себе шею. Зачем он так рискует? Или у него крылья, как у бога?.. Черт его возьми, на него гнусно смотреть, это уже не работа.

   Б р и к е. Ты прав, Джим, это уже не работа! Твое здоровье, старый товарищ!

   Д ж е к с о н . Твое здоровье, Луи!

   Б р и к е. Это уже не работа, когда сюда являются всякие бароны! Вот они смеются, а я негодую, я негодую, Джим. Что им здесь надо, этим баронам? Пусть воруют кур в другом курятнике, а нас оставят в покое. Ах, будь я министром, я бы сделал железную решетку между нами и этими господами.

   Д ж е к с о н . Мне тоже очень жаль Консуэллочку... и противно. И почему-то мне кажется, что все мы сегодня больше похожи на мошенников, нежели на честных артистов... Тебе не кажется, Зинида?

   З и н и д а. Всякий делает что хочет. Это дело Консуэллы и ее отца.

   Б р и к е. Оставь, мама, это неправда! Вовсе всякий не делает что хочет, а выходит так... черт его знает, почему!

  

   Входят А н ж е л и к а и Т о м а с, гимнаст. В костюмах.

  

   А н ж е л и к а. Здесь будет шампанское?

   Б р и к е. А ты уж и обрадовалась?

   Т о м а с. Вот оно. Ого, сколько!

   А н ж е л и к а. Мне граф сказал, чтобы я шла, я его встретила...

   Б р и к е (сердито). Сказал, ну и иди, а радоваться тут нечего! Смотри, Анжелика, ты плохо кончишь, я тебя насквозь вижу... Как она работает, Томас?

   Т о м а с. Хорошо.

   А н ж е л и к а (тихо). У, какой сегодня сердитый папа Брике!

   Входят Тот, Тили и Поли, за ними еще какой-то артист. Все в костюмах.

   Т и л и. Поли, ты очень хочешь шампанского?

   П о л и. Нет, совсем не хочу. А ты, Тили?

   Т и л и. И я очень не хочу. Тот, ты видал, как ходит граф? (Ходит, передразнивая Манчини. Смех.)

   П о л и. А я буду барон, возьми меня под ручку. Тише, осел, ты наступил мне на любимое родословное дерево,

   А н ж е л и к а. Сейчас кончится, теперь скачет Консуэлла, это ее вальс. Какой у нее успех!

  

   Все слушают вальс на арене. Тили и Поли подпевают.

  

   Но она так красива! Это ее цветы?

  

   Слушают. Внезапно точно опять рушится стена: гром аплодисментов, крики, рев. Здесь движение. Артисты наливают шампанское. Входят н о в ы е, смеясь и болтая. Становятся скромны при виде директора и шампанского.

  

   Г о л о с а. Сейчас идут!

   - Какой успех!

   - Еще бы, когда весь партер...

   - А что будет с танго?

   - Не завидуй, Альфонсинка!

   Б р и к е. Тише. Без толкотни. Зинида, ты не молчи же... Высший свет!

  

   Входит под руку с твердо шагающим бароном Консуэлла . Она сияет. Манчини важен и счастлив. Позади них берейторы, артисты и артистки. В петлице у барона огненно-красная роза.

   Все аплодируют: "Браво, браво!"

  

   К о н с у э л л а . Господа... мои милые... Папа, я не могу. (Бросается к Манчини и прячет лицо у него на плече)

  

   Манчини с улыбкой смотрит через ее голову на барона. Барон также слегка улыбается. Но в общем он суров и неподвижен. Новый взрыв аплодисментов.

  

   Б р и к е. Довольно, довольно, дети!

   М а н ч и н и. Ну, успокойся, успокойся, дитя мое... Как тебя все любят. (Выступая несколько.) Господа! Барон Реньяр оказал мне честь и вчера просил руки моей дочери, графини Вероники, которую вы знали под именем Консуэллы. Прошу вас взять бокалы...

   К о н с у э л л а . Нет, я и сегодня Консуэлла и всегда буду Консуэлла. Зинида, милая! (Бросается на шею к Зиниде)

  

   Новые аплодисменты.

  

   Б р и к е. Да перестаньте же. Тише! Берите бокалы и... да берите же! Пришли, так берите!

   Т и л и (дрожа). Они очень испугались. Возьми раньше сам, папа, а мы за тобою.

  

   Берут бокалы. Консуэлла возле барона, левой рукой держится за рукав его фрака, в правой бокал, из которого разливается вино.

  

   Б а р о н. У вас разливается вино, Консуэлла.

   К о н с у э л л а. Ах! - ну, ничего. Я тоже боюсь. Тебе страшно, папа?

   М а н ч и н и. Глупенькая...

  

   Неловкое молчание.

  

   Б р и к е (выступая). Графиня! Как директор этого цирка... имевший счастье неоднократно... наблюдать... ваши успехи...

   К о н с у э л л а . Я не хочу так, папа Брике. Я -Консуэлла. Что вы со мною делаете? Я буду плакать. Не хочу "графиня", поцелуй меня, Брике!

   Б р и к е. Ах, тебя погубили книги, Консуэлла! (Со слезами целует Консуэллу.)

  

   Смех, аплодисменты, клоуны кудахчут, лают и всеми другими способами выражают свое волнение и восторг. Пестрая толпа клоунов, костюмированных к пантомиме артистов, начинает оживляться. Барон неподвижен, вокруг него пространство, чокаются с ним быстро и почтительно и тотчас же отходят. С Консуэллой чокаются весело и охотно; с женщинами она целуется.

  

   Д ж е к с о н . Тише!.. Консуэлла! С сегодняшнего дня я гашу мое солнце: пусть темная ночь наступит с твоим уходом. Ты была славным товарищем и работником; мы все тебя любили и будем любить следы твоих ножек на песке. Больше у нас ничего не осталось!

   К о н с у э л л а . Ты такой добрый - такой добрый, Джим, что лучше тебя нет! И твое солнце лучше всех солнц, я столько на него смеялась! Альфред, мой милый, - что же ты не подходил, я тебя искала?

   Б е з а н о. Поздравляю вас, графиня.

   К о н с у э л л а . Альфред! Я - Консуэлла!

   Б е з а н о . Когда вы на коне, но здесь... я поздравляю вас, графиня. (Отходит, едва коснувшись бокала. Консуэлла еще держит свой.)

   Манчини с улыбкой взглядывает на барона - тот неподвижен.

   Б р и к е. Глупости, Безано! Ты огорчаешь Консуэллу. Она хороший товарищ.

   К о н с у э л л а . Нет, я ничего.

   А н ж е л и к а. Ты еще будешь танцевать с ней танго, какая же она графиня?

   Т и л и. А мне можно чокнуться с тобою, Консуэлла? Ты знаешь, Поли уже издох от тоски, а скоро и я издохну. У меня такой слабый желудок!

   Смех. Барон незаметно морщится. Движение.

   М а н ч и н и. Довольно, довольно, друзья! Скоро кончится антракт.

   К о н с у э л л а . Уже! Мне так здесь хорошо.

   Б р и к е. Я велю продлить его, могут и так посидеть... Скажи, Томас!

   М а н ч и н и. Огюст, там еще музыканты просят позволения поздравить тебя и Консуэллу... как ты?

   Б а р о н . Конечно, конечно.

  

   Толпою входят музыканты. Дирижер, старый итальянец, торжественно поднимает бокал, не глядя на барона.

  

   Д и р и ж е р. Консуэлла! Здесь тебя называют графиней, но для меня ты была и осталась Консуэллой...

   К о н с у э л л а . Ну, конечно!

   Д и р и ж е р. Консуэлла! Мои скрипки и фаготы, мои трубы и литавры пьют твое здоровье. Будь счастлива, дитя, как ты была счастлива здесь. А мы навсегда сохраним в сердцах светлую память о легкокрылой фее, так долго водившей нашим смычком. Я кончил! Поклонись от меня нашей прекрасной Италии, Консуэлла.

  

   Аплодисменты, приветствия. Музыканты, чокнувшись, один за другим выходят в коридор. Консуэлла почти плачет.

  

   М а н ч и н и. Но не расстраивайся же, дитя мое, это неприлично. Если бы я знал, что ты так отнесешься к этой комедии, - Огюст, посмотри, как разволновалось это маленькое сердечко!

   Б а р о н . Успокойтесь, Консуэлла.

   К о н с у э л л а . Я ничего. Ах, папа, послушай!

  

   В коридоре звуки танго. Восклицания.

  

   М а н ч и н и. Вот видишь: это они для тебя.

   К о н с у э л л а. Какие они милые. Мой танго! Я хочу танцевать - ну, кто со мной? (Ищет глазами Безано.)

  

   Безано отвернулся.

  

   (Печально.) Ну, кто же?

   Г о л о с а. Барон!

   - Пусть барон.

   - Барон!

   Б а р о н . Хорошо. (Берет за руку Консуэллу и становится посередине очистившегося круга) Я не умею танцевать танго, но я буду держать вас крепко. Танцуйте, Консуэлла! (Стоит, раздвинув ноги, тяжело и грузно, как чугунный. Серьезен и крепко держит руку Консуэллы.)

   М а н ч и н и (рукоплещет). Браво! Браво!

  

   Консуэлла делает несколько движений - и вырывает руку.

  

   К о н с у э л л а . Нет, так я не могу, какие глупости! Пустите!

  

   Она отходит к Зиниде и обнимает ее, словно прячется к ней. Музыка еще продолжается. Барон спокойно отходит в сторону; среди артистов неприязненное молчание. Пожимают плечами.

  

   М а н ч и н и (одиноко). Браво! Браво! Это очаровательно, прелестно!

   Д ж е к с о н . Ну, не совсем, граф.

  

   Тили и Поли, копируя барона и Консуэллу, танцуют, не сходя с места.

  

   Т и л и (пищит). Пусти!

   П о л и. Нет, ты у меня не уйдешь! Танцуй!

  

   Музыка обрывается. Общий, слишком громкий смех, клоуны лают и воют. Папа Брике жестами старается водворить спокойствие. Барон, по виду, все так же равнодушен.

  

   М а н ч и н и. В конце концов, эти честные бродяги слишком развязны... (Пожимает плечами.) Аромат конюшни, что поделаешь, Огюст!

   Б а р о н. Не волнуйтесь, граф.

  

   Тот с бокалом подходит к барону.

  

   Т о т . Барон! Вы разрешите предложить вам тост?

   Б а р о н . Предлагайте.

   Т о т. За ваш танец!

  

   В толпе легкий смех.

  

   Б а р о н. Я не танцую!

   Т о т . Тогда другой. Барон! Выпьем за тех, кто дольше умеет ждать и получает!

   Б а р о н . Я не принимаю тостов, значение которых мне непонятно. Говорите... проще.

  

   Чей-то женский голос: "Браво, Тот!" Легкий смех, Манчини суетливо говорит что-то папе Брике, тот разводит руками. Джексон берет Тота за руку.

  

   Д ж е к с о н . Оставь, Тот. Барон не любит шуток.

   Т о т . Но я хочу выпить с бароном! Что же проще?.. проще?.. Барон! - выпьемте за маленькое расстояние, которое всегда остается... между чашей и устами! (Выплескивает вино и смеется.)

  

   Барон равнодушно поворачивает спину. На арене музыка и звонок, призывающий к началу.

  

   Б р и к е (облегченно). Ну, вот! На арену, господа, на арену! На арену!

  

   Артистки убегают, толпа редеет. Смех и голоса. Манчини возбужденно что-то шепчет барону: "Огюст, Огюст!"

  

   (Зиниде). Слава Богу, начало! Ах, мама, я просил тебя, тебе непременно хочется скандала, ты всегда...

   З и н и д а. Оставь, Луи.

  

   Тот подходит к Консуэлле, которая стоит одна.

  

   К о н с у э л л а . Тотик, милый, что же ты? Я думала, что ты не захочешь и подойти ко мне... (Тихо.) Ты видел, какой Безано?

   Т о т . Я ждал очереди, царица. К тебе так трудно протолпиться.

   К о н с у э л л а . Ко мне? (Печально улыбаясь.) Я стою одна... Ну, что тебе, папа?

   М а н ч и н и. Дитя мое, Огюст...

   К о н с у э л л а (вырывая руку). Оставь меня! Я сейчас. Пойди сюда, Тот. Что ты сказал ему? Они все смеялись. Я не поняла. Что?

   Т о т. Я шутил, Консуэлла.

   К о н с у э л л а . Не надо, пожалуйста, Тот, не надо! Не серди его, он такой страшный. Ты видел, как он сжал мою руку! Я хотела закричать. (Со слезами на глазах.) Он сделал мне больно!

   Т о т . Откажись - еще не поздно.

   К о н с у э л л а . Поздно, Тот. Молчи!

   Т о т . Хочешь - я увезу тебя.

   К о н с у э л л а . Куда? (Смеется.) Ах, глупенький мой мальчик, куда же ты можешь увезти меня? Ну, молчи, молчи. Какой ты бледный, ты тоже любишь меня? Не надо, Тот, пожалуйста, не надо. За что они любят меня?

   Т о т . Ты так прекрасна!

   К о н с у э л л а . Нет, нет, это неправда. Меня не надо любить. Мне было еще весело немножко, а когда они стали говорить... такое ласковое... и про Италию... прощаться со мной, как будто я умираю... я думала, что зареву! Молчи, молчи. Лучше выпей за... мое счастье... (печально улыбается), за мое счастье, Тот. Что ты делаешь?

   Т о т . Бросаю твой бокал, из которого ты пила со всеми. Я дам тебе другой. Подожди меня. (Уходит, чтобы налить шампанского.)

  

   Консуэлла идет задумавшись. Почти все разошлись, здесь только главные.

  

   М а н ч и н и (подходя). Но это просто неприлично, Вероника! Огюст так мил и ждет тебя, а ты с этим клоуном... какие-то глупые секреты. На тебя