Шекспир Вильям - Юлий Цезарь

и и ночью?

   Касс³й. Позволь сказать тебѣ нѣсколько словъ (Отходятъ всторону).

   Дец³й. Востокъ вѣдь въ этой сторонѣ? Кажется, начинаетъ свѣтать.

   Кдска. Нѣтъ.

   Цинна. Ошибаешься - свѣтаетъ. Эти сѣдыя полосы, словно зубами вцѣпляющ³яся въ облака,- предвѣстники дня.

   Каска. Вы должны согласиться, что оба ошибаетесь. Если принять въ разсчетъ юность года, солнце восходить вонъ тамъ, куда указываетъ мой мечъ, а это гораздо южнѣе; мѣсяца черезъ два оно будетъ восходить ближе къ сѣверу; настоящ³й-же востокъ вотъ здѣсь, за Капитол³емъ.

   Брутъ. Дайте мнѣ поочередно руки.

   Касс³й. И поклянемся исполнить то, что рѣшили.

   Брутъ. Нѣтъ, не надо никакихъ клятвъ. Если еще недостаточно положен³я народа, собственныхъ нашихъ душевныхъ страдан³й, всѣхъ гнусностей настоящаго времени,- разойдемся сейчасъ-же, пусть каждый идетъ на праздное свое ложе; а высокомѣрная тиран³я пусть свирѣпствуетъ до тѣхъ поръ, пока мы всѣ, по жреб³ю, не сдѣлаемся жертвами смерти. Но если во всемъ этомъ, какъ я вполнѣ увѣренъ,- недостаточно жгучаго матер³ала, чтобъ воспламенить даже трусовъ, чтобы придать закалъ мужества легко тающему духу женщинъ, то, сограждане, чтобы побудить насъ къ возстан³ю къ чему намъ как³я-нибудь иныя шпоры, кромѣ самаго нашего дѣла? Къ чему намъ какое-нибудь другое поручительство, кромѣ обѣщан³я молчать, даннаго римлянами которые, давъ это слово, ужь конечно отъ него не отступятся? Къ чему как³я-нибудь друг³я клятвы, кромѣ обязательства, даннаго честью чести, совершить задуманное или погибнуть, совершая его? Заставьте клясться жрецовъ, трусовъ, людей осторожныхъ, старыхъ, обратившихся въ слабый остовъ или слабодушныхъ, привѣтомъ встрѣчающихъ несправедливость,- словомъ, людей, которыхъ самая неправота дѣла дѣлаетъ подозрительными! Но не пятнайте чистоты нашего предпр³ят³я, нашего ничѣмъ не сокрушимаго духа предположен³емъ, будто наша рѣшимость и наше дѣло нуждаются въ клятвѣ, когда каждая капля крови, движущаяся въ каждомъ римлянинѣ,- и движущаяся благородно,- заставятъ заподозрить ее въ незаконнорожденности, если онъ нарушитъ хоть малѣйшую частичку даннаго обѣщан³я.

   Касс³й. А какого вы мнѣн³я насчетъ Цицерона? Не попытать-ли намъ и его? Я думаю, что онъ охотно примкнетъ къ намъ.

   Каска. Мы не должны имъ пренебрегать.

   Цинна. Ни въ какомъ случаѣ.

   Метеллъ. Онъ необходимъ. Его серебрящ³еся волосы заставятъ составить о насъ хорошее мнѣн³е и увеличатъ число голосовъ въ пользу нашего дѣла. Всѣ будутъ говорить, что его разумъ управлялъ нашими руками; а наша юность и пылкость, прикрытыя его почтеннымъ видомъ, нисколько не станутъ бросаться въ глаза.

   Брутъ. Нѣтъ, на него не разсчитывайте: онъ никогда не согласится принять участ³е въ дѣлѣ, задуманномъ не имъ самимъ.

   Касс³й. Такъ нечего о немъ и думать.

   Каска. Въ самомъ дѣлѣ, онъ не годится.

   Дец³й. Пасть долженъ одинъ только Цезарь?

   Касс³й. Этотъ вопросъ ты, Дец³й, предложилъ какъ нельзя болѣе кстати. По моему мнѣн³ю, нехорошо, если Маркъ Антон³й, котораго такъ любитъ Цезарь, переживетъ его: въ немъ мы найдемъ опаснаго противника. Вы знаете, что средства, которыми онъ владѣетъ, такъ велики, что онъ легко можетъ повредить всѣмъ намъ, если только вздумаетъ ими воспользоваться. Для предотвращен³я этого необходимо, чтобъ онъ палъ вмѣстѣ съ Цезаремъ.

   Врутъ. Нѣтъ, Касс³й, если мы, отсѣкши голову, примемся обрубать и члены,- потому что Антон³й все-таки не болѣе, какъ одинъ изъ членовъ Цезаря,- поступки наши покажутся уже слишкомъ кровожадными, будутъ какимъ-то бѣшенымъ неистовствомъ. Будемъ же жрецами, приносящими жертвы, Касс³й, а не мясниками: вѣдь мы возстаемъ противъ духа Цезаря, а духъ человѣка не имѣетъ крови. О, еслибъ мы могли сокрушить духъ Цезаря, не убивая Цезаря! Къ несчаст³ю, безъ пролит³я крови Цезаря это невозможно. Поэтому, друзья мои, сокрушимъ его смѣло, но не звѣрски; низложимъ его, какъ жертву, достойную боговъ, не терзая, какъ трупъ, годный только на то, чтобъ быть брошеннымъ собакамъ. Пусть наши сердца, подобно хитрымъ господамъ, побудятъ своихъ служителей идти на кровавое дѣло, а затѣмъ для вида негодуютъ на нихъ. Такимъ образомъ мы придадимъ нашему замыслу видъ не чего-то ненавистнаго, а необходимаго, и народъ, увидавъ его въ такомъ свѣтѣ, назоветъ насъ не уб³йцами, а избавителями. Что же касается Марка Антон³я, о немъ нечего думать: онъ настолько же опасенъ, какъ опасна рука Цезаря, когда Цезарь останется безъ головы.

   Касс³й. И все-таки я его опасаюсь. Глубоко укоренившаяся любовь его къ Цезарю...

   Брутъ. Полно, Касс³й, не хлопочи объ этомъ. Если онъ и любитъ Цезаря, все, что онъ можетъ сдѣлать, будетъ касаться только его самого. Онъ можетъ впасть въ унын³е и умереть отъ тоски по Цезарю. Да и этого едва-ли можно отъ него ожидать, потому что онъ еще сильнѣе любитъ веселье, игры и шумное общество.

   Требон³й. Онъ не страшенъ, зачѣмъ же его убивать? Пусть живетъ; впослѣдств³и онъ самъ будетъ смѣяться надъ всѣмъ этимъ (Бьютъ часы).

   Брутъ. Постойте, считайте часы.

   Касс³й. Часы пробили три.

   Требон³й. Пора разойтись.

   Касс³й. Однако еще неизвѣстно, выйдетъ-ли сегодня Цезарь изъ дому. Съ нѣкоторыхъ поръ, наперекоръ прежнему мнѣн³ю его о предчувств³яхъ, снахъ и предсказан³яхъ, онъ сдѣлался удивительно суевѣренъ. Очень можетъ быть, что странныя явлен³я, необычайные ужасы этой ночи и убѣжден³я авгуровъ помѣшаютъ ему явиться сегодня въ Капитол³й.

   Дец³й. На этотъ счетъ вы можете быть покойны; если онъ и вздумаетъ остаться дома, я заставлю его измѣнить это намѣрен³е. Онъ любитъ толковать о томъ, какъ единороговъ обманываютъ кольями, слоновъ - ямами, львовъ - сѣтями, а людей - лестью; но если я ему скажу, что онъ ненавидитъ льстецовъ, онъ тотчасъ же согласится и не замѣтитъ, что я этимъ самымъ льщу ему какъ нельзя болѣе. Положитесь на меня: я знаю, какъ за него взяться; я приведу его въ Капитол³й.

   Касс³й. Мы всѣ за нимъ зайдемъ.

   Брутъ. Въ восемь часовъ, не позже?

   Цинна. Никакъ не позже. Прошу не опаздывать.

   Метеллъ. Кай Лигар³й страшно золъ на Цезаря за выговоръ, сдѣланный ему за похвалу Помпею. Я удивляюсь, какъ никто не подумалъ о немъ.

   Брутъ. Зайди къ нему теперь же, любезный Метеллъ. Онъ любитъ меня - и не безъ основан³я. Пришли его ко мнѣ, и я его уговорю.

   Касс³й. Свѣтаетъ; пора-бы намъ уйти отъ тебя. Разойдемтесь, друзья! Пусть каждый помнитъ, что говорилъ: докажемъ, что мы настоящ³е римляне.

   Брутъ. Смотрите бодро и весело, чтобъ даже ваши взоры не обнаружили нашего замысла, и, подобно нашимъ актерамъ, не сбивайтесь и не смущайтесь ничѣмъ. Прощайте! (Всѣ уходятъ). Люц³й! Спитъ? и прекрасно. Упивайся медовой росою сна. Ты не знаешь ни призраковъ, ни грезъ, порождаемыхъ въ мозгу человѣка тяжелыми заботами; оттого-то ты и спишь такъ крѣпко.

  

  

   Порц³я. Брутъ!

   Брутъ. Что это значитъ, Порц³я? зачѣмъ поднялась ты такъ рано? При слабости твоего здоровья, тебѣ вредно выходить на холодный утренн³й воздухъ.

   Порц³я. Но вѣдь это вредно и тебѣ. Зачѣмъ украдкой покинулъ ты мое ложе? Вчера за ужиномъ ты вдругъ вскочилъ, скрестилъ въ раздумьи руки, и, вздыхая, началъ ходить по комнатѣ. А когда я спросила:- "что съ тобою?" ты взглянулъ на меня такъ сердито; когда же я повторила вопросъ, ты провелъ рукою по лбу и нетерпѣливо топнулъ ногой. Сколько я ни настаивала, ты не сказалъ мнѣ ни слова, а только движен³емъ руки съ досадой показалъ, чтобъ я тебя оставила. Чтобъ еще болѣе не раздражать и безъ того уже слишкомъ раздраженнаго нетерпѣливостью, я оставила тебя, предполагая,что это только слѣдств³е дурного расположен³я духа, которому по временамъ подверженъ всяк³й. Но ты не ѣшь, не говоришь, не спишь; еслибъ и черты твои измѣнились настолько же, какъ твой нравъ, я не узнала бы тебя. Дорогой мой господинъ, скажи мнѣ причину твоей печали.

   Брутъ. Мнѣ нездоровится - вотъ и все.

   Порц³и. Брутъ человѣкъ благоразумный; еслибъ онъ былъ нездоровъ, то, конечно, принялъ бы мѣры, чтобъ избавиться отъ нездоровья.

   Брутъ. Я и принимаю ихъ, любезная Порц³я. Ступай и спи спокойно.

   Порц³я. Брутъ нездоровъ и думаетъ, будто полезно ходить полуодѣтымъ и вдыхать въ себя пары туманнаго утра. Брутъ боленъ, а между тѣмъ оставляетъ здоровое ложе, чтобъ подвергнуть себя опасной заразѣ ночи, чтобы усилить болѣзнь сырымъ, еще не очистившимся воздухомъ. Нѣтъ, Брутъ, тебя мучитъ какой-нибудь душевный недугъ, и я, какъ твоя жена, должна его знать. На колѣняхъ умоляю тебя когда-то славившеюся красотою моею, всѣми твоими клятвами любви, великою клятвой, которая, сочетавъ насъ бракомъ, слила въ одно существо,- открой все мнѣ, твоей половинѣ, повторен³ю тебя же самого: отчего ты такъ печаленъ и что за люди приходили къ тебѣ ночью? Ихъ было шесть или семь человѣкъ, и они даже отъ мрака ночи закрывали тогами свои лица.

   Брутъ. Полно, добрая Порц³я, не преклоняй колѣнъ.

   Порц³я. Я не преклоняла-бы ихъ, еслибъ ты, Брутъ, былъ добрымъ. Скажи, развѣ въ нашемъ брачномъ услов³и было сказано, что я не должна знать твоихъ тайнъ? Развѣ только въ нѣкоторыхъ, весьма ограниченныхъ случаяхъ, я не то, что ты самъ? Я жена твоя не для того только, чтобъ раздѣлять твою трапезу, твое ложе и быть иногда твоею собесѣдницею. Развѣ я живу только въ сѣняхъ твоего благорасположен³я? Если такъ - Порц³я не жена Брута, а его наложница.

   Брутъ. Ты добрая, вѣрная жена, также для меня драгоцѣнная, какъ и красныя капли, движущ³яся въ моемъ опечаленномъ сердцѣ.

   Порц³я. Если-бы дѣйствительно было такъ, я знала-бы твои тайны. Я, конечно, женщина, но въ то же время женщина которую Брутъ избралъ своей женою; да, я женщина, но вмѣстѣ съ тѣмъ я всѣми уважаемая дочь Катона. Неужели ты думаешь, что, имѣя такого отца, такого мужа, я не тверже всего остального моего пода? Скажи, что рѣшили вы; я никому этого не открою. Чтобъ испытать мою твердость, я нарочно нанесла себѣ рану вотъ сюда, въ бедро. Доказавъ силу перенесть это безмолвно, неужели я не съумѣю, сохранить тайны моего мужа?

   Брутъ. О, боги, сдѣлайте меня достойнымъ такой благородной жены! (Стучатся). Кто-то стучится. Ступай въ свою опочивальню, Порц³я. Скоро всѣ тайны моего сердца будутъ и твои; я повѣдаю тебѣ всѣ мои заботы, объясню всѣ письмена, начертанныя на моемъ челѣ. Ступай же скорѣе (Порц³я уходитъ).

  

  

   Кто тамъ стучится, Люц³й?

   Люц³й. Вотъ какой-то больной хочетъ съ тобой переговорить.

   Брутъ. Кай Лигар³й, о которомъ говорилъ Метеллъ. Оставь насъ, Люц³й (Люц³й уходитъ). Что съ тобою, Лигар³й?

   Лигар³й. Позволь слабому моему языку пожелать тебѣ добраго утра.

   Брутъ. Хорошее же время выбралъ ты, любезный Лигар³й, чтобы надѣть повязку! Очень жалѣю, что ты нездоровъ.

   Лигар³й. Въ томъ случаѣ, если у Брута на умѣ есть какое-нибудь благородное предпр³ят³е, я здоровъ.

   Брутъ. У меня, дѣйствительно, есть на умѣ предпр³ят³е, и я бы сообщилъ его тебѣ, еслибъ ты не былъ боленъ.

   Лигар³й. Клянусь всѣми богами, передъ которыми преклоняется Римъ, я тутъ же скину съ себя болѣзнь. Ты, душа Рима, доблестный потомокъ славнаго рода, какъ могуч³й заклинатель, мигомъ исцѣлилъ мой захирѣвш³й духъ. Теперь скажи только въ чемъ дѣло, и я побѣгу, пущусь на всевозможное и добьюсь всего, что нужно. Говори же, что мнѣ дѣлать.

   Брутъ. Дѣло, которое возвратитъ больнымъ утраченное здоровье.

   Лигар³й. Нѣтъ-ли также здоровыхъ, которыхъ нужно сдѣлать больными?

   Брутъ. Да, придется сдѣлать и это, любезный Лигар³й. Я объясню тебѣ все по дорогѣ къ тому, кого касается дѣло.

   Лигар³й. Иди же. Съ сердцемъ, одушевленнымъ новымъ пламенемъ, я слѣдую за тобою, хотя мнѣ неизвѣстно, куда и зачѣмъ; мнѣ достаточно того, чтобы мною руководилъ Брутъ.

   Брутъ. Иди же за мной! (Уходятъ).

  

   Цезарь. Ни небо, ни земля не имѣли покоя въ эту ночь. Три раза Кальфурн³я вскрикивала во снѣ: "помогите! они убиваютъ Цезаря!" Эй, кто тамъ есть?

  

  

   Слуга. Что угодно?

   Цезарь. Ступай, скажи жрецамъ, чтобъ они сейчасъ и принесли жертву и немедленно сообщили мнѣ о томъ, что окажется.

   Слуга. Слушаю (Уходитъ).

  

  

   Кальфурн³я. Что ты намѣренъ дѣлать, Цезарь? Неужто думаешь выйти со двора? Нѣтъ, сегодня я ни на шагъ не выпущу тебя изъ дому.

   Цезарь. А Цезарь все-таки отправится. Грозящ³я мнѣ опасности видали только мой тылъ; увидавъ лицо Цезаря, онѣ исчезнутъ.

   Кальфурн³я. Цезарь, я никогда не придавала особенной цѣны предвѣщан³ямъ, но сегодня они меня ужасаютъ. Здѣсь былъ человѣкъ, который не только разсказывалъ о томъ, что мы видѣли и слышали сами, но еще объ ужасныхъ явлен³яхъ, видѣнныхъ стражей. Львица на улицѣ разрѣшилась отъ бремени; могилы разверзались и выпускали лежавшихъ въ нихъ мертвецовъ; огненные воины, по всѣмъ правиламъ военнаго искусства построясь въ ряды и лег³оны, яростно схватывались въ облакахъ и кровь ихъ дождемъ лилась на Капитол³й; шумъ битвы гремѣлъ въ воздухѣ, кони ржали, раздавались стоны умирающихъ; съ крикомъ и воемъ сновали по улицамъ привидѣн³я. Все это такъ неслыханно, что я не могу не ощущать страха.

   Цезарь. Того, что предопредѣлено всемогущими богами, не избѣгнешь. Цезарь выйдетъ изъ дому, потому что всѣ эти предзнаменован³я столько же грозятъ всему м³ру, сколько и ему самому.

   Кальфурн³я. Однако, когда умираютъ нищ³е, не является даже и комета, а смерть государей возвѣщаетъ само пламенѣющее небо.

   Цезарь. Трусы много разъ умираютъ и до наступлен³я смерти, человѣкъ же мужественный извѣдываетъ смерть только разъ. Изъ всѣхъ чудесъ, о которыхъ мнѣ до сихъ поръ приходилось слышать, самое странное, по моему мнѣн³ю, то, что люди боятся смерти, отлично зная, что неизбѣжный этотъ конецъ всегда придетъ въ свое время. Что говорятъ авгуры?

  

  

   Слуга. Что ты сегодня не долженъ выходить изъ дому: выпотрошивъ внутренности жертвы, они не нашли сердца.

   Цезарь. Боги хотятъ этимъ пристыдить трусовъ, и Цезарь дѣйствительно былъ-бы животнымъ безъ сердца, еслибъ изъ чувства страха остался сегодня дома. Нѣтъ, Цезарь не останется. Опасность отлично знаетъ, что Цезарь опаснѣе ея самой. Мы - два льва, явивш³еся на свѣтъ въ одинъ и тотъ-же день; я старш³й и старѣйш³й. Вотъ Цезарь и выйдетъ изъ дому.

   Кальфурн³я. Твоя самоувѣренность помрачаетъ твой разсудокъ! Не выходи сегодня никуда; скажи, что не твоя, а моя трусливость удерживаетъ тебя дома. Въ сенатъ мы пошлемъ Марка Антон³я; онъ скажетъ, что ты нездоровъ. На колѣнахъ умоляю тебя объ этомъ.

   Цезарь. Пожалуй, пусть Маркъ Антон³й скажетъ, что я боленъ; въ угоду тебѣ я останусь дома.

  

  

   А вотъ и Дец³й Брутъ; онъ передастъ ему это.

   Дец³й. Добраго тебѣ утра, доблестный Цезарь. Я зашелъ за тобою, чтобы вмѣстѣ отправиться въ сенатъ.

   Цезарь. И пришелъ какъ нельзя болѣе кстати, чтобы передать мой привѣтъ сенаторамъ и сказать имъ, что я сегодня не приду.Что я не могу придти - ложь, что не дерзаю - ложь еще большая; скажи имъ просто, что не приду.

   Кальфурн³я. Скажи, что онъ нездоровъ.

   Цезарь. И Цезарь прибѣгнетъ ко лжи? Развѣ я затѣмъ простиралъ такъ далеко побѣдоносную руку, чтобы не посмѣть сказать правду сѣдобородымъ старцамъ? Ступай, Дец³й, скажи имъ, что Цезарь не придетъ.

   Дец³й. Но все-таки, могущественный Цезарь, представь какую-нибудь причину, чтобъ надо мной не стали смѣяться, когда я передамъ твое поручен³е.

   Цезарь. Причина - моя воля. Не хочу,- и для сената этого вполнѣ достаточно. Но я люблю Дец³я, поэтому ее ему скажу: дома удерживаетъ меня Кальфурн³я. Сегодня ночью ей приснилось, что изъ моей статуи сквозь сотню отверст³й кровь била, какъ изъ фонтана, что множество ликующихъ римлянъ, смѣясь, омывали ею свои руки. Въ этомъ она видитъ предостережен³е, предзнаменован³е какихъ-то страшныхъ бѣдъ, поэтому на колѣнахъ упросила меня остаться дома.

   Дец³й. Сонъ истолкованъ совершенно ложно; напротивъ онъ прекрасенъ и предвѣщаетъ счастье. Твое изваян³е сквозь множество отверст³й изливавшее кровь, въ которой множество веселыхъ римлянъ омывали руки, означаетъ, что изъ тебя велик³й Римъ всосетъ въ себя свѣжую, живительную струю, въ цвѣтъ которой самые именитые римляне наперерывъ одинъ передъ другимъ станутъ себя окрашивать, и пятна которой превратятся въ знаки отлич³я, въ знамена. Вотъ истинное значен³е сна Кальфурн³и.

   Цезарь. Твое истолкован³е недурно.

   Дец³й. Въ справедливости его ты убѣдишься вполнѣ когда узнаешь, что я имѣю сообщить тебѣ еще. Знай, что сенатъ рѣшилъ сегодня же предложить великому Цезарю корону. Теперь, если ты прикажешь сказать имъ, что не придешь, они могутъ передумать и измѣнить свое намѣрен³е. Помимо этого кто-нибудь, пожалуй, еще скажетъ въ насмѣшку:- "отложите засѣдан³е до другого времени, до того дня когда женѣ Цезаря приснится болѣе успокоительный сонъ"! Если Цезарь станетъ прятаться, начнутся перешептыван³я:- "видите, Цезарь труситъ!" Прости, Цезарь, но только заботливость о твоей пользѣ заставляетъ меня говорить такъ: прилич³е уступаетъ мѣсто привязанности.

   Цезарь. Какими глупыми кажутся мнѣ теперь твои опасен³я, Кальфурн³я! Я стыжусь, что чуть было не послушался тебя. Дайте мнѣ плащъ,- я пойду.

  

  

   Посмотрите, и Публ³й идетъ за мной.

   Публ³й. Добраго утра, Цезарь.

   Цезарь. Здравствуй, Публ³й. Какъ! и ты, Брутъ, поднялся такъ рано? Здравствуй, Каска. Ты, Лигар³й, никогда такъ не худѣлъ отъ недоброжелательства къ тебѣ Цезаря, какъ отъ изсушившей тебя лихорадки. Который теперь часъ?

   Брутъ. Цезарь, пробило восемь.

   Цезарь. Благодарю васъ всѣхъ за трудъ и за вашу любезность.

  

  

   Смотрите, Антон³й прогуливаетъ цѣлыя ночи напролетъ, а все-таки тоже поднялся. Добраго утра, Антон³й.

   Антон³й. Того-же и благороднѣйшему Цезарю.

   Цезарь. Скажите слугамъ, чтобъ они все приготовили. Мнѣ совѣстно, что я заставлю другихъ ждать меня. Какъ поживаетъ Цинна? А, и ты, Метеллъ, здѣсь? Требон³й, мнѣ нужно поговорить съ тобой, не забудь навѣстить меня сегодня-же: да находись ко мнѣ поближе, чтобы и я не забылъ.

   Требон³й. Буду, Цезарь (про себя). И такъ близко, что лучш³е твои дрѵзья пожалѣютъ, зачѣмъ я не былъ дальше.

   Цезарь. Пойдемъ въ столовую; выпьемъ, а потомъ, какъ искреннѣйш³е друзья, пойдемъ всѣ вмѣстѣ.

   Брутъ. Нѣтъ, Цезарь, не совсѣмъ такъ, и отъ одной мысли объ этомъ сердце Брутауже обливается кровью (Уходятъ).

  

   Артемидоръ. "Цезарь, остерегайся Брута, остерегайся Касс³я, не подходи близко къ Каскѣ, не спускай глазъ съ Цинны, не вѣрь Требон³ю, наблюдай за Метелломъ Цимберомъ. Дец³й Брутъ тебя не любитъ, а Кая Лигар³я ты оскорбилъ. У всѣхъ этихъ людей на умѣ одна мысль, и эта мысль враждебна Цезарю. Если ты не безсмертенъ, берегись. Твоя безпечность какъ нельзя болѣе помогаетъ заговору. Да защитятъ тебя всемогущ³е боги! Твой другъ Артемидоръ". Стану на дорогѣ Цезаря и, подъ видомъ просителя, подамъ ему эту записку. Прискорбно подумать, что добродѣтель не можетъ жить иначе, какъ постоянно подвергаясь укусамъ зависти. Если ты, Цезарь, прочтешь это, ты еще можешь остаться въ живыхъ; если не прочтешь,- значитъ сама судьба въ заговорѣ съ измѣнниками (Уходитъ).

  

  

   Порц³я. Прошу тебя, бѣги скорѣе въ сенатъ! Бѣги, не говоря ни слова! Что-жь ты стоишь?

   Люц³й. Жду, чтобъ ты сказала,зачѣмъ.

   Порц³я. Мнѣ хотѣлось-бы, чтобъ ты сбѣгалъ туда и возьратился ранѣе, чѣмъ я успѣю сказать - зачѣмъ. О твердость, не измѣняй мнѣ! Воздвигни громадную гору между моимъ сердцемъ и моимъ языкомъ! Духъ у меня какъ у мужчины, но силы женск³я. Какъ трудно женщинѣ хранить тайну! ты все еще здѣсь!

   Люц³й. Да что-же мнѣ дѣлать? Бѣжать въ Капитол³й ни за чѣмъ и возвратиться ни съ чѣмъ?

   Порц³я. Посмотри, здоровъ ли твой господинъ; онъ чувствовалъ себя не совсѣмъ здоровымъ. Обрати въ то же время вниман³е на то, что дѣлаетъ Цезарь и как³е просители къ нему тѣснятся. Слышишь, что это за шумъ?

   Люц³й. Я ничего не слышу.

   Порщя. Прошу, прислушайся хорошенько. Мнѣ какъ будто послышался шумъ стычки, и вѣтеръ несъ его отъ Капитол³я.

   Люц³й. Я, право, ничего не слышу.

  

  

   Порц³я. Подойди, любезный, откуда ты?

   Предсказатель. Изъ дому, почтенная госпожа.

   Порц³я. Который теперь часъ?

   Предсказатель. Около девяти.

   Порц³я. Цезарь уже отправился въ Капитол³й?

   Предсказатель. Нѣтъ еще. Я для того и вышелъ, чтобъ посмотрѣть на его шеств³е туда.

   Порц³я. У тебя есть какая нибудь просьба къ Цезарю?

   Предсказатель. Да, если Цезарь будетъ настолько расположенъ къ Цезарю, что выслушаетъ меня. Я попрошу его побольше заботиться о самомъ себѣ.

   Порц³я. Какъ, развѣ тебѣ извѣстно, что противъ него существуетъ какой-нибудь злой умыселъ?

   Предсказатель. Ничего положительнаго не знаю, но опасаюсь многаго. Прощайте. Здѣсь улица слишкомъ узка: за Цезаремъ всегда слѣдуетъ толпа сенаторовъ, преторовъ, просителей; она, пожалуй, задавитъ слабаго старика. Поищу болѣе просторнаго мѣста, чтобъ слово - два сказать Цезарю, когда онъ будетъ проходить мимо меня (Уходитъ).

   Порц³я. Вернусь домой. Какъ слабо ты, сердце женщины! О Брутъ, да придутъ къ тебѣ на помощь боги въ твоемъ предпр³ят³и!- Понялъ-ли меня Люц³й?- У Брута есть просьба, исполнить которую Цезарь не соглашается.- Я едва держусь на ногахъ.- Бѣги-же, Люц³й, и скажи своему господину, что я ему кланяюсь; скажи также, что я весела. A затѣмъ возвращайся скорѣе и передай мнѣ то, что онъ тебѣ скажетъ (Уходятъ).

  

  

   Цезарь. Ну! вотъ, настали Иды Марта.

   Предсказатель. Настали, Цезарь, но еще не прошли.

   Артемидоръ. Да здравствуетъ Цезарь! Прочти эту бумагу.

   Дец³й. Требон³й проситъ тебя въ свободное время прочесть и его покорнѣйшую просьбу.

   Артемидоръ. Прочти прежде мою: моя касается тебя самого. Прочти ее, велик³й Цезарь!

   Цезарь. То, что касается насъ самихъ, можно прочесть и позже.

   Артемидоръ. Не откладывай, Цезарь, прочти сейчасъ-же!

   Цезарь. Что, онъ съ ума что-ли сошелъ?

   Публ³й. Прочь съ дороги!

   Касс³й. Зачѣмъ пристаете вы къ нему съ просьбами на улицѣ? Идемъ въ Капитол³й!

  

  

   Попил³й. Желаю успѣха сегодняшнему вашему предпр³ят³ю.

   Касс³й. Какому предпр³ят³ю, Попил³й?

   Попил³й. Прощай (Протискивается къ Цезарю).

   Брутъ. Что сказалъ тебѣ Попил³й?

   Касс³й. Пожелалъ успѣха нашему предпр³ят³ю. Боюсь, ужь не открытъ-ли нашъ замыселъ.

   Брутъ. Посмотри, какъ онъ пробирается къ Цезарю. Наблюдай за нимъ!

   Касс³й. Не задерживай, Каска; мы боимся, что насъ предупредятъ. Что тогда дѣлать, Брутъ? Если откроютъ все, тогда не возвратиться домой или Цезарю, или Касс³ю. Я самъ покончу съ собой.

   Брутъ. Успокойся. Попил³й Лена говоритъ не о нашемъ замыслѣ: видишь, онъ улыбается, а Цезарь не измѣняется въ лицѣ.

   Касс³й. Требон³й не зѣваетъ; взгляни,- онъ ловитъ Марка Антон³я (Антон³й и Требон³й уходятъ. Цезарь и сенаторы садятся).

   Дец³й. Гдѣ-же Метеллъ Цимберъ? Пора ему подавать просьбу.

   Брутъ. Онъ подходитъ. Подойдемъ ближе и мы, чтобъ помогать ему.

   Цинна. Каска, ты первый долженъ поднять руку.

   Цезарь. Всѣ-ли готовы? Теперь объясните, как³я несправедливости должны уничтожить Цезарь и его сенатъ?

   Метеллъ (преклоняя передъ нимъ кол23;на). Велик³й, могущественный Цезарь, Метеллъ Цимберъ повергаетъ къ твоимъ стопамъ свое смиренное сердце.

   Цезарь. Я долженъ предупредить тебя, Цимберъ: такимъ ползаньемъ у ногъ, такимъ раболѣпнымъ низкопоклонствомъ можно, пожалуй, разогрѣть кровь обыкновенному человѣку, можно измѣнить только его первое, не вполнѣ обдуманное рѣшен³е, превративъ его въ дѣтскую прихоть. Не обманывай себя, воображая, будто и кровь Цезаря такъ-же легко воспламенима, что на нее можно дѣйствовать такими-же средствами, какими смягчаютъ глупцовъ; подъ этимъ я разумѣю: сладк³я рѣчи, глубок³е поклоны, гнусныя собачьи ласкательства. Твой братъ изгнанъ по приговору суда. Если ты преклоняешь колѣна, льстишь и просишь за него, я отталкиваю тебя какъ собаченку. Знай, что Цезарь несправедливости не дѣлаетъ и дѣйствуетъ только тогда, когда имѣетъ на это достаточныя причины.

   Метеллъ. Нѣтъ-ли здѣсь голоса болѣе достойнаго, чѣмъ мой, болѣе пр³ятнаго для слуха великаго Цезаря, чтобы похлопотать о возвращен³и изгнаннаго моего брата?

   Брутъ. Я цѣлую твою руку Цезарь, но не изъ лести. Прошу тебя, позволь Публ³ю Цимберу немедленно вернуться изъ изгнан³я.

   Цезарь. Что, Брутъ?

   Касс³й. Прости, Цезарь, прости! И Касс³й падетъ къ твоимъ ногамъ, умоляя возвратить Публ³я Цимбера.

   Цезарь. Еслибъ я былъ податливъ вамъ, меня было-бы можно упросить, еслибъ я самъ былъ способенъ просить о снисхожден³и, и меня также могли-бы смягчить просьбами; но я постояненъ, какъ полярная звѣзда, не имѣющая себѣ подобной въ отношен³и неизмѣнности и неподвижности. Небо усыпано безчисленными звѣздами; всѣ онѣ горятъ какъ огонь, всѣ блестятъ, но среди нихъ только одна никогда не измѣняетъ своего мѣста. Такъ и на землѣ. Она населена людьми, - людьми,состоящими изъ тѣла и крови; всѣ они одарены высшими способностями, но въ ихъ числѣ я знаю только одного вѣрнаго своему мѣсту и значен³ю и непоколебимаго ничѣмъ. А что человѣкъ этотъ именно я,- я отчасти докажу вамъ тѣмъ, что, осудивъ однажды Цимбера на изгнан³е я не измѣню этого рѣшен³я, не смотря на на что.

   Цинна. О, Цезарь!

   Цезарь. Перестань! ты хочешь сдвинуть съ мѣста Олимпъ.

   Дец³й. Велик³й Цезарь!

   Цезарь. Ты видѣлъ, что и Брутъ тщетно преклонялъ колѣни.

   Каска. Такъ отвѣчайте-же за меня руки! (Вонзаетъ кинжалъ въ шею Цезаря. Цезарь схватываетъ его за руку; въ это саше время и проч³е заговорщики вонзаютъ въ нею кинжалы и подъ конецъ даже Маркъ Брутъ).

   Цезарь. И ты, Брутъ! Умри же, Цезарь! (Умираетъ. Сенаторы и народъ съ ужасѣ спѣшатъ вонъ).

   Цинна. Свобода! независимость! Тиран³я умерла! Вѣтры, кричите это, провозглашайте на всѣхъ перекресткахъ!

   Касс³й. Спѣшите занять трибуны и взывайте оттуда:- "свобода! независимость! освобожден³е!"

   Брутъ. Народъ и сенаторы! не пугайтесь, не бѣгите, остановитесь! Властолюб³е получило должное возмезд³е.

   Каска. На трибуну, Брутъ!

   Дец³й. И Касс³й!

   Брутъ. Гдѣ Публ³й?

   Цинна. Здѣсь. Онъ совершенно растерялся отъ такого исхода дѣлъ.

   Метеллъ. Сомкнемся тѣснѣе, чтобы друзья Цезаря...

   Брутъ. Зачѣмъ намъ смыкаться въ тѣсные ряды? Успокойся, Публ³й: никто здѣсь ничего не злоумышляетъ ни противъ тебя самого, ни противъ кого-нибудь изъ другихъ римлянъ. Объяви, Публ³й, это всѣмъ.

   Касс³я. И удались отсюда, чтобы народъ, ринувшись на насъ, не нанесъ какого нибудь насил³я твоей старости.

   Брутъ. Да, удались, чтобы никому не пришлось отвѣчать за это дѣло, кромѣ насъ, совершившихъ его.

  

  

   Касс³й. Гдѣ-же Антон³й?

   Требон³й. Въ ужасѣ бѣжалъ домой. Мужчины, женщины, дѣти вопятъ и мечутся, словно настаетъ конецъ м³ра.

   Брутъ. Ну, судьба, увидимъ, что предопредѣлила ты! Что мы умремъ - это намъ извѣстно; хлопотать люди могутъ только объ отсрочкѣ, о выигрышѣ времени.

   Касс³й. Тотъ, кто отнялъ двадцать лѣтъ у жизни, столько же отнялъ и у страха смерти.

   Брутъ. Сознайте это, и вы будете считать смерть благодѣян³емъ. И такъ мы, сокративш³е для Цезаря время боязни смерти, являемся истинными его друзьями. Наклонитесь же римляне, наклонитесь и по локти обагримъ наши руки кровью Цезаря; окрасимъ ею наши мечи, потомъ направимся на торговую площадь и, воздымая надъ головами наши багровые мечи, будемъ кричать: - "миръ! независимость! свобода!"

   Касс³й. Да, обагримтесь его кровью! Вѣка будутъ слѣдовать одинъ за другимъ,- и сколько еще разъ повторится наша грозная эта сцена въ еще не народившихся государствахъ на невѣдомыхъ еще языкахъ!

   Брутъ. И на долг³я времена будетъ всѣмъ мерещиться кровавый образъ этого Цезаря, лежащ³й теперь, у поднож³я Помпея, какъ ничтожный прахъ!

   Касс³й. И каждый разъ съ уважен³емъ вспомнятъ о насъ, какъ о людяхъ, даровавшихъ свободу своей родинѣ.

   Дец³й. Что-жь, мы пойдемъ?

   Касс³й. Идемъ, идемъ всѣ впередъ! Брутъ, смѣлѣйш³е и благороднѣйш³е изъ римлянъ пойдутъ за тобою.

   Брутъ. Постойте, кто это спѣшитъ сюда? Одинъ изъ дрѵзей Антон³я.

  

  

   Слуга. Господинъ мой приказалъ мнѣ склонить передъ тобой колѣна. Да, Маркъ Антон³й велѣлъ мнѣ упасть къ твоимъ ногамъ и, распростершись передъ тобою, сказать тебѣ отъ его имени:- "Брутъ благороденъ, мудръ, храбръ и честенъ, Цезарь былъ могучъ, неустрашимъ, великодушенъ и умѣлъ любить. Я люблю и уважаю Брута; я боялся, уважалъ и любилъ Цезаря. Если Брутъ скажетъ, что Антон³й, не опасаясь ничего, можетъ придти къ нему, чтобы убѣдиться, что Цезарь заслужилъ смерть, Маркъ Антон³й мертваго Цезаря не будетъ любить такъ сильно, какъ живого Брута, искренно приметъ сторону благороднаго Брута и послѣдуетъ за нимъ черезъ всѣ опасности новаго, еще неизвѣданнаго пути". Такъ говоритъ мой господинъ, Маркъ Антон³й.

   Брутъ. Твой господинъ умный и благородный римлянинъ; я всегда былъ о немъ того-же мнѣн³я. Скажи ему, что если онъ придетъ сюда, онъ найдетъ желанное удовлетворен³е и что свободное возвращен³е его домой я обезпечиваю моимъ честнымъ словомъ.

   Слуга. Онъ сейчасъ-же явится сюда (Уходитъ).

   Брутъ. Я знаю, что онъ будетъ намъ другомъ.

   Касс³й. Желаю этого, а все-таки сильно его боюсь: мои предчувств³я никогда меня не обманывали.

  

  

   Брутъ. Вотъ и онъ. Добро пожаловать, Маркъ Антон³й!

   Антон³й. О могущественный Цезарь, и ты обратился въ прахъ! И всѣ твои завоеван³я, побѣды, всѣ трофеи стали такою малостью. Прости, прощай!.. Благородные патриц³и, я не знаю,что вы замышляете еще, чья кровь должна еще пролиться, кто еще кажется вамъ опаснымъ? Чтобы покончить со мною, нѣтъ часа болѣе приличнаго, чѣмъ часъ смерти Цезаря, нѣтъ для этого оруд³я болѣе достойнаго, чѣмъ мечи, обагренные благородною кровью цѣлаго м³ра. Если вы имѣете что-нибудь противъ меня, прошу васъ, совершайте скорѣе, пока ваши окровавленныя руки еще дымятся. Еслибъ я прожилъ еще тысячу лѣтъ, я никогда не былъ-бы такъ готовъ умереть, какъ въ данную минуту. И гдѣ-жь мнѣ лучше пасть, какъ не здѣсь, рядомъ съ Цезаремъ, и отъ рукъ доблестнѣйшихъ мужей настоящаго времени?

   Брутъ. Нѣтъ, Антон³й, не требуй отъ насъ своей смерти. Глядя на наши руки и на совершенное нами дѣло, ты, конечно, долженъ находить насъ жестокими и кровожадными. Ты видишь только наши руки и ихъ кровавое дѣло; но ты не видишь нашихъ сердецъ, а они полны сострадан³я: сострадан³е къ бѣдств³ямъ Рима сразило Цезаря, потому что и сострадан³е уничтожается сострадан³емъ, какъ огонь огнемъ. Для тебя же Маркъ Антон³й, остр³я нашихъ мечей не стальныя, а свинцовыя. Нѣтъ, наши руки одинаково крѣпки какъ для любви, такъ и для ненависти; а наши сердца, всегда открытыя для любви, готовы принять тебя въ себя съ искреннимъ расположен³емъ, съ уважен³емъ и съ глубокимъ почетомъ.

   Касс³й. Когда уже между нами будутъ распредѣляться новыя почести, твой голосъ будетъ имѣть такой же вѣсъ, какъ каждый изъ нашихъ голосовъ.

   Брутъ. Дай только успокоить народъ, отъ страха потерявш³й разсудокъ, и мы повѣдаемъ тебѣ, почему я, любивш³й Цезаря даже въ то самое мгновен³е, когда наносилъ ему смертельный ударъ, находилъ это необходимымъ.

   Антон³й. Я не сомнѣваюсь въ вашей мудрости. Пусть каждый изъ васъ подастъ мнѣ свою окровавленную руку. Сперва пожму твою, Брутъ; затѣмъ твою, Кай Касс³й; теперь давай же и твою, Дец³й Брутъ; и ты, Метеллъ, твою; и ты Цинна; и ты, доблестный Каска; и наконецъ ты, добрый Требон³й, послѣдн³й по рукопожат³ю, но занимающ³й въ моемъ сердцѣ не послѣднее мѣсто. Что же мнѣ сказать вамъ, дрѵзья мои? Я стою теперь на такой скользкой почвѣ, что поневолѣ долженъ показаться вамъ или трусомъ, или льстецомъ - Что я любилъ тебя, Цезарь,- это святая истина. Если духъ твой взираетъ на насъ теперь, не больнѣе-ли самой смерти будетъ для тебя зрѣлище, какъ Антон³й заключаетъ миръ съ твоими врагами, какъ передъ твоимъ трупомъ, о велик³й, пожимаетъ ихъ окровавленныя руки. Если бы у меня было столько глазъ, сколько у тебя ранъ, и изъ нихъ сочилось столько же слезъ, сколько изъ тебя крови,- это было бы для меня лучше дружественнаго союза съ твоими врагами. Прости, милый Юл³й. Здѣсь, неустрашимый олень, настигли тебя, здѣсь ты палъ, здѣсь же стоятъ и твои преслѣдователи, заклейменные своей добычей, запятнанные и обагренные твою смертью! О м³ръ, ты былъ лѣсомъ этого оленя, а онъ, о м³ръ, былъ твоею красой! И лежишь ты теперь здѣсь, точь въ точь какъ благородный звѣрь, сраженный цѣлымъ сонмомъ безпощадныхъ властителей!

   Касс³й. Антон³й!

   Антон³й. Прости, Кай Касс³й; даже враги Цезаря скажутъ то же самое, а это только ничтожная часть того, что можетъ сказать другъ.

   Касс³й. Я не порицаю тебя за хвалу Цезарю, но желалъ-бы только знать, какое положен³е думаешь ты занять относительно насъ: хочешь, чтобъ мы включили тебя въ число своихъ друзей, или намъ слѣдуетъ идти своимъ путемъ, не разсчитывая на тебя?

   Антон³й. Для чего-же иного протянулъ я вамъ руку? Только взглядъ на Цезаря отвлекъ меня на мгновен³е. Я другъ вамъ всѣмъ, люблю всѣхъ васъ и надѣюсь, что вы объясните мнѣ, почему и чѣмъ былъ опасенъ Цезарь.

   Брутъ. Нашъ поступокъ былъ-бы просто звѣрствомъ, еслибъ мы не имѣли достаточныхъ причинъ. И онѣ настолько вѣски, что ты удовлетворился-бы ими, если-бы даже былъ роднымъ сыномъ Цезаря.

   Антон³й. Я только этого и желаю. Теперь еще одна просьба: позволь мнѣ перенесть его трупъ на площадь и съ трибуны надгробнымъ словомъ отдать ему послѣднюю дань.

   Брутъ. Тебѣ, Антон³й, кто разрѣшается.

   Касс³й. На одно слово, Брутъ! (Тихо). Ты самъ не знаешь, что дѣлаешь! Не позволяй ему говорить надгробное оно. Развѣ ты знаешь, какъ подѣйствуетъ на народъ то, то онъ скажетъ?

   Брутъ. Не тревожься. Я прежде него взойду на трибуну и изложу причины, вынудивш³я убить Цезаря. Къ этому я прибавлю, что Антон³й станетъ говорить съ нашего позволен³я и что мы сами не желаемъ, чтобъ Цезарь былъ лишенъ обычныхъ посмертныхъ почестей. Повѣрь, это скорѣе принесетъ намъ пользу, чѣмъ вредъ.

   Касс³й. Не знаю, что будетъ, но только это мн