приостановиться на минуту и не расходиться!
Все останавливаются, граф выходит на авансцену;
выражение лица его печальное и серьезное. Граф начинает
медленно и довольно протяжно говорить.
Я сейчас получил письмо от князя Михайлы Семеныча, которое и имею честь
предъявить вам! (Подносит держимое им в руке письмо к глазам своим и читает
его.) "Любезный граф! Поздравляю вас кавалером ордена брильянтовых знаков и
с пожалованием вам аренды в пять тысяч рублей серебром и вместе с тем спешу
вас уведомить, что на ваше место назначен тайный советник Яков Васильич
Карга-Короваев!"
Впервые комедия опубликована в измененном по цензурным условиям виде
под названием "Подкопы" в журнале "Гражданин", 1873, NoNo 7-10 (11 февраля -
5 марта).
20 августа 1872 года А.Ф.Писемский писал Н.С.Лескову: "...пьеса моя еще
окончательно мною не отделана и не раньше может быть окончена вполне, как к
половине сентября, а потом я сам думаю приехать в Петербург к 22 сентября и
привезу пьесу с собой..." Отвечая на это письмо, Н.С.Лесков известил
Писемского, что "добрые слухи" о его новой пьесе уже проникли в печать*. С
рукописью своей только что законченной комедии А.Ф.Писемский приехал в
Петербург в конце сентября 1872 года и выступил с чтением ее в кругу
избранных слушателей у А.А.Краевского. Пьеса произвела сильное впечатление
на присутствовавшего среди приглашенных А.В.Никитенко, в дневнике которого 5
октября появилась следующая запись: "Комедия эта лучшее произведение его. Не
знаю только, как он сладит с цензурою. Он хочет напечатать ее в "Гражданине"
князя Мещерского. Писемский превосходно читает, и мне кажется, что кто
слышал его комедию из его уст, тому не следует идти в театр на ее
представление: она, наверное, будет сыграна там гораздо хуже, чем в чтении
автора"**.
______________
* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 248, 695.
** А.В.Никитенко. Дневник, т. III, M., 1956, стр. 254.
Судьба рукописи крайне тревожила автора. Комедия была включена под
заглавием "Подкопы" в издававшийся В.П.Мещерским "Сборник Гражданина" (книга
вторая), но не вышла в свет по обстоятельствам, не зависевшим от редакции
сборника. "Пьесу мою прихлопнула цензура: ее вырезали из сборника
Мещерского. На меня это страшно подействовало!.."* - уведомил Писемский
Лескова. Он обращался к Краевскому, Никитенко, Гончарову с просьбой выяснить
причины цензурного запрета. И.А.Гончаров в письме от 4 декабря 1872 года
сообщил Писемскому: "Я спрашивал о причине задержки и получил в ответ, что
единственная причина - это щекотливость высшей администрации, которую Вы
затронули в живой картине интриг и взаимного подшибательства"**.
______________
* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 250.
** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 698.
Интересные подробности записал 6 декабря А.В.Никитенко: "Был у меня
Писемский. Комедии его не пропускает цензура. Он объяснялся с Тимашевым
(министром внутренних дел. - С.Е.), который объявил ему, что комедия может
пройти, если он спустит действующих лиц пониже, то есть директоров и
товарищей министров оставит в покое. Он тоже объяснялся с Лонгиновым
(начальником Главного управления по делам печати. - С.Е.), но тщетно. Когда
Писемский спросил у него: "Как же и о чем писать?", - тот отвечал ему:
"Лучше вовсе не писать". Автор обещал, однако, исправить свою пьесу, то есть
не ставить действующих лиц в разряд высших чиновников, а просто отделаться
общими характерами"*.
______________
* А.В.Никитенко. Дневник, т. III, 1956, стр. 262.
В то же время в газете "С.-Петербургские ведомости" от 1 декабря 1872
года (No 330) было опубликовано объявление о выходе из печати второго
сборника "Гражданина" с извещением о том, что "по причинам, редакциею не
предусмотренным, комедия А.Писемского "Подкопы" возвращена автору. По
получении от автора, она будет доставлена г.г. подписчикам особо".
А.Ф.Писемскому пришлось немедленно приступить к переработке "Подкопов"
в направлении, более приемлемом для цензуры. Позднее, уже после того, как
комедия в переработанном виде появилась в газете "Гражданин", автор в письме
к А.В.Никитенко от 16 марта 1873 года утверждал, что существенных изменений,
вызванных соображениями цензурного характера, "пьеса не потерпела нисколько:
я всего только и сделал, что в перечне действующих лиц уничтожил титулы; в
самом же тексте не произошло никаких перемен за исключением тех немногих,
которые я сам сделал чисто уже в видах художественного улучшения"*. Это
заявление, однако, наполовину не соответствовало действительности, будучи
рассчитано на возможное содействие А.В.Никитенко в качестве рецензента по
присуждению Уваровской премии за лучшие драматические сочинения: Писемский
решил представить "Подкопы" на соискание премии и старался рассеять всякие
сомнения в "цензурности" своего произведения.
______________
* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 252.
В Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ)
хранится авторизованная копия первых двух действий первоначального текста
этой комедии, частично также третьего и четвертого действий; текста пятого
действия в рукописи недостает. Листы с первоначальной редакцией пьесы
(датированной 1872 годом) во многих местах заклеены написанными на бумажных
полосах позднейшими авторскими исправлениями. После произведенной расклейки
оказалось возможным сличить первую (доцензурную) редакцию комедии с
редакцией, приближенной к требованиям цензуры.
В результате переработки писатель, несомненно, достиг известных
"художественных улучшений" в литературном и сценическом отношениях: были
устранены некоторые длинноты, выразительнее стали отдельные диалоги,
последовательнее получились характеристики персонажей (в особенности
Вуланда). Все же в большинстве случаев изменение текста свидетельствует о
явном снижении уровня изображаемой в пьесе социальной среды; автор вовсе не
ограничился тем, что "уничтожил титулы" в перечне действующих лиц, он должен
был поневоле согласиться с необходимостью спустить их вообще "пониже",
оставив в покое "директоров и товарищей министров".
Так, в тексте комедии опущена бывшая в первоначальной редакции ремарка
после списка действующих лиц: "Действие происходит в Петербурге". Далее в
рукописном тексте комедии упоминались "чиновники департамента", то есть тоже
петербургские департаментские чиновники одного из министерств. Упоминался и
вновь назначенный "товарищ министра", занимавший ранее должность директора
департамента. В печатном издании пьесы товарищ министра не совсем
вразумительно именуется просто "товарищем" и лишь в списке действующих лиц
назван товарищем "главного начальника ведомства".
Если директор министерского департамента в рукописи носил титул
"высокопревосходительства" (а не просто "превосходительства"), то товарищ
министра представлялся уже совсем "высокопоставленной особой", которая
"будет иметь личный доклад к государю". Особа "государя" не раз фигурировала
за кулисами обличаемых в пьесе темных бюрократических махинаций: к нему
собирается пойти с жалобой директор Вуланд, к нему хочет ехать с повинной
граф Зыров, на его же мнение ссылается близкий ко двору князь Михайло
Семеныч. Жену нового товарища министра князь встретил "во дворце на бале" (а
не на "бале у австрийского посла").
Понятно, что, наученный горьким опытом, автор тщательно вымарал все
упоминания о государе и дворце. Он постарался также приглушить сатирическое
звучание строк, осмеивающих придворное окружение: "...если мальчика отдали в
пажеский корпус, то он будет непременно свитский генерал, потом
генерал-адъютант и потом министр, член государственного совета, а если в
училище правоведения поступит, то будет министром по гражданской части".
Остросатирические характеристики представителей высшей бюрократии
автором смягчались, устранялись наиболее резкие черты в обрисованной им
картине ожесточенной борьбы чиновничьих честолюбий, "Интриг и взаимного
подшибательства".
Главный герой, карьерист Анташевский (ранее именовавшийся
Вандашевским), в рукописной редакции комедии был очерчен несколько полнее и
в более отрицательном виде: подчеркивалась вся "низость его характера". По
происхождению из разночинцев, мелкий чиновник, он сумел войти в доверие к
графу, "главному начальнику ведомства" (то есть министру), служил у него
секретарем, "жил только что не в конуре, питался на четвертаковый обед",
стараясь прослыть честным тружеником. В то же время он сошелся с богатой
женщиной из светского общества, которая его "приютила, приголубила и почти
содержала", бросила для него своего мужа, рассорилась со своей матерью,
братьями и "все состояние почти прожила для него". У нее на квартире
Андашевский берет "трепещущими от радости руками" взятку акциями в триста
тысяч и "относит их к своей подруге" на сохранение до завтра. Потом
назначенный товарищем министра, он "после 15 лет привязанности" расходится
со своей возлюбленной: "...чтож такое в подобных отношениях значит высокая
особа или нет!" - замечает по этому случаю жена директора Вуланда.
Андашевский женится теперь на дочери графа, своего начальника, типичной
авантюристке, которую нисколько не смущают разговоры о том, что ее муж,
"породнившись с папа, будет позволять себе всевозможные злоупотребления". В
своем супруге она находит сходство не с кем другим, как с Сперанским, таким
же плебеем, на которого тоже клеветали, завидовали его возвышению, а между
тем "он стоит теперь уже на памятниках". Сам же Андашевский, ставши зятем
министра, метит поступить уже "на место папеньки".
В образе графа Зырова первоначально резче обозначался контраст между
его положением как главы ведомства и его поведением, моральными качествами,
вкусами: "подмазанной и подвитой, в розовом галстучке, в коротеньком
пиджаке, словом, до неприличия молодо одетый, но, впрочем, с гордой осанкой
и с явной привычкой повелевать" - таков этот молодящийся сановник. Целое
состояние он растратил на "французских актрис и балетных фигуранток". По
словам дочери, он прожил и ее деньги, доставшиеся ей по наследству от
матери, и не дал в том "никакого отчета". Андашевский уверяет, что на службе
он двадцать лет работал за графа и что теперь семидесятилетнему старику
"трудно... становится заниматься: толкуешь, толкуешь ему - едва вразумишь".
У "сумасшедшего старика" к тому же крутой характер. "Деспот, каких мир, я
думаю, не представлял", - возмущается Андашевский.
Внесценическим персонажем пьесы является "его сиятельство", князь
Михайло Семеныч, занимающий самый высокий пост в правительственной иерархии;
от него, облеченного властью, зависят назначения и увольнения министров. В
доцензурной редакции пьесы его рекомендовали "единственным у нас
государственным человеком" (позже рукой автора исправлено: "это единственный
у нас человек с государственным взглядом на вещи"). По обыкновению таких
высоких лиц, он жалуется на "безлюдье", на то, что некем заменить выжившего
из ума старика: способных людей "один, два да и обчелся". Подходящим
кандидатом на административный пост он считает только Каргу-Короваева
(фамилия совсем в стиле Салтыкова).
Полнейшая беспринципность "единственного государственного человека"
сказывается в том,
кому он покровительствует: смотрителем
Крестовоздвиженской богадельни он устраивает бывшего управляющего своими
именьями Варнуху (иначе Кувыркина, по первоначальному варианту),
собственноручно избивавшего рабочих на заводе и получившего за это чин
генерал-майора. Должность директора департамента доверяют племяннику "его
сиятельства", камергеру Мямлину - "идиоту", "жулику", "негодяю",
"прощелыге", делающему карьеру "по милости великосветских тетушек и
сестриц". Обрисовка Мямлина в первой редакции пьесы отличалась
гротескностью, даже шаржированностью: ходит он, "вихляя толстым задом",
"лицо у него перекашивается, и он начинает мычать почти как бык"; это,
говорит Мямлин, "пляска св. Витта, болезнь, которою, наконец, страдал царь
Навуходоносор"; при этих словах он "сильно мычит". Впрочем, "передергиванье
на лице" у него прекратится, как только ему "дадут Владимира" (имеется в
виду орден св. Владимира - С.Е.).
Писемский рисовал действующих лиц прямо с натуры. Читатели и тем более
цензоры искали в "Подкопах" намеков на определенных лиц, представителей
правящей верхушки и столичного светского общества. Замаскировать черты этих
"подлинников" (жизненных прототипов) было в интересах автора, стремившегося
протащить свою пьесу через цензурный "шлагбаум". Этим, может быть,
объясняются произведенные в авторской рукописи замены имен и фамилий
действующих персонажей (Зуров - Хмуров - Зыров; Марья Петровна - Марья
Сергеевна; Ольга Михайловна Батаева - Ольга Петровна Басаева и др.).
Но и без намеков на "личности" пьеса полностью сохранила свое
злободневное значение. Получился резкий драматический памфлет на
продажность, карьеризм, произвол и бездарность царской администрации, на
"египетскую проказу" взяточничества, спекуляций акциями, алчности, моральной
распущенности, маразма аристократических верхов.
Трудно было рассчитывать, чтобы пьеса с такой разоблачительной
тематикой могла быть в то время отмечена академической премией, о чем
хлопотал писатель (между прочим, по совету И.А.Гончарова) после напечатания
"Подкопов" в 1873 году. А.В.Никитенко, вопреки своему прежнему мнению о
"лучшем произведении" Писемского, дал о пьесе уклончивый отзыв; он отдал
предпочтение драме "Ваал" того же автора, которая все-таки тоже не
удостоилась Уваровской премии.
Безуспешными остались и настойчивые попытки добиться разрешения
поставить "Подкопы" на сцене.
Н.С.Лесков вспоминал, что Писемский "совсем расстроился от множества
неудач, которые встретил при хлопотах об устройстве этой пьесы. С ней все
шло как будто заклятое, - и даже самое заглавие ей долго не давалось"*.
Действительно, на титульном листе рукописи ЦГАЛИ набросаны один за другим
следующие варианты заглавий: "Большие замыслы", "Бескровная битва", "Битва
гражданская", "Подкопы". Удачнейший вариант - "Хищники" - в цензурном
отношении оказался наименее приемлемым; по выражению Писемского, он вынужден
был "обеститулить" свою пьесу**.
______________
* "Петербургская газета", 1885. No 264.
** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 250.
В 1880 году, незадолго до смерти, писатель вновь обратился с
ходатайством о снятии с "Подкопов" запрещения театральной цензуры, адресуясь
на этот раз к начальнику Главного управления по делам печати Н.С.Абазе.
Началась длительная переписка. Аба-за, получив благоприятный для автора
отзыв цензора драматических сочинений П.И.Фридберга, запросил мнение
директора департамента государственной полиции барона И.О.Велио, который,
проявив неожиданный либерализм, тоже признал "возможным комедию эту к
представлению допустить". Однако товарищ министра внутренних дел М.С.Каханов
не согласился с бароном Велио, наложив на его отношении резолюцию: "Ответ
неудовлетворительный". Писемского, несмотря на все старания его и близких
ему, опять постигла неудача. Комедия "Подкопы", по его словам, "едва, едва
пропущенная цензурой для печати", так и осталась "совершенно воспрещенной
для постановки на сцену"*.
______________
* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 391, 812, 813.
Только в 1905 году было получено разрешение на постановку "Хищников".
Комедия была поставлена под этим названием в Петербурге в октябре 1905 года
и имела успех.
Текст комедии, уже набранный для второго сборника "Гражданина", но
вырезанный цензурой и уничтоженный полицией в конце 1872 года в количестве 3
тысяч экземпляров, до сих пор не разыскан. Первоначальная (наиболее острая)
редакция комедии дошла до нас лишь в отрывках. В настоящем издании
печатается промежуточная редакция, хотя и смягченная автором, но более
соответствовавшая его замыслу, чем текст, публиковавшийся при его жизни.
Печатается комедия по изданию А.Ф.Маркса (1911), с проверкой по
сохранившейся части автографа.
Стр. 320. Благерствоеать - хвастать, привирать (франц. blaguer).
С. Ф. Елеонский