Историческ³я драмы Ибсена.
Годы перелома (1895-1906). Сборникъ критическихъ статей.
Книгоиздательство "М³ръ Бож³й", Спб., 1908
Вышедш³й недавно трет³й томъ произведен³й Ибсена заключаетъ его историческ³я драмы, въ которыхъ Ибсенъ выступаетъ преимущественно какъ нац³ональный поэтъ. Древн³й духъ нормановъ проникаетъ эти драмы, оживаетъ въ нихъ и увлекаетъ читателя, изумленнаго красотою и возвышенностью народнаго духа, способнаго создать так³е образы. Ихъ могъ создать только сильный и гордый народъ, съ богатымъ прошлымъ и много обѣщающимъ будущимъ. Тѣсно такому народу въ маленькой Норвег³и, какъ было тѣсно духу Эллады въ еще меньшей Грец³и. Теперь прошли давно времена дикихъ викинговъ, завоевывавшихъ мечомъ невѣдомые края, и не мечъ рѣшаетъ теперь дѣла, нанося поражен³я и одерживая побѣды. Норманская сила духа, выражавшаяся прежде въ стремительности нападен³я, котораго не могли выдерживать ни саксы, ни франки, теперь увлекаетъ за собой человѣчество отъ житейской пошлости, дрязгъ, мелочной борьбы личныхъ интересовъ на вершины идеала, гдѣ холодъ сковываетъ души, но дѣлаетъ ихъ неуязвимыми тлѣнью.
Есть два м³ровоззрѣн³я. Одно изъ нихъ завѣщано Элладой, полное радости, свѣта, тепла и любви. У Достоевскаго, въ "Подросткѣ", есть чудное мѣсто, картина этого м³ровоззрѣн³я. "Мнѣ снилось - уголокъ Архипелага, причемъ и время какъ бы перешло за три тысячи лѣтъ назадъ; голубыя, ласковыя волны, острова и скалы, цвѣтущее прибрежье, волшебная панорама вдали, заходящее зовущее солнце - словами не передашь. Тутъ запомнило свою колыбель европейское человѣчество... здѣсь былъ земной рай человѣчества: боги сходили съ небесъ и роднились съ людьми... О, тутъ жили прекрасные люди! Они вставали и засыпали счастливые и невинные, луга и рощи наполнялись ихъ пѣснями и веселыми криками; велик³й избытокъ непочатыхъ силъ уходилъ въ любовь и въ простодушную радость. Солнце обливало ихъ тепломъ и свѣтомъ, радуясь на своихъ дѣтей... Чудный сонъ, высокое заблужден³е человѣчества! Золотой вѣкъ - мечта самая невѣроятная изъ всѣхъ, как³я были, но за которую люди отдавали всю жизнь и всѣ свои силы, для которой умирали и убивались пророки, безъ которой народы не хотятъ жить и не могутъ даже умереть!" Это былъ сонъ, хотя и чудный, но все же сонъ, и кто разъ проснулся, уже не могъ бы вернуться, не захотѣлъ бы вернуться къ нему. Есть нѣчто высшее, болѣе обаятельное, чѣмъ самые чудные сны,- это борьба. Упоенье борьбы - таково второе м³ровоззрѣн³е, возникшее на сѣверѣ, гдѣ "каждая зима подобна длинной, темной ночи", какъ говоритъ ²ордисъ, героиня лучшей исторической драмы Ибсена "Сѣверные богатыри". Въ ея уста Ибсенъ вкладываетъ опредѣлен³е этого упоенья борьбой, борьбой не во имя той или иной цѣли, а ради именно одного упоен³я. ²ордисъ сильная, гордая женщина, жена слабаго, добродушнаго Гуннара, типичнаго представителя золотой середины, одного изъ тѣхъ вѣковѣчныхъ типовъ, которые и добры въ мѣру, и злы въ мѣру. Онъ получилъ ее обманомъ. Его другъ герой Сигурдъ, храбрѣйш³й изъ храбрыхъ, великодушный, какъ истинно сильный человѣкъ, отдаетъ ее другу, зная его любовь въ ней и самъ любя ее, и дѣлаетъ грубую, но неизбѣжную фатальную ошибку. Его любовь къ ней велика и безгранична, какъ и его сердце, а любовь Гуннара онъ измѣряетъ своею любовью. Такъ всегда поступаютъ великодушные люди, слишкомъ простые, чтобы употреблять иную мѣрку, кромѣ своего сердца. Подъ видомъ Гуннара пробирается онъ къ ²ердисъ и убиваетъ сторожившаго ея медвѣдя. ²ордисъ думаетъ, что Гуннаръ совершилъ этотъ подвигъ, передъ которымъ отступали самые сильные и смѣлые, и въ восторгѣ выходитъ за него замужъ, думая, что Гуннаръ и есть самый гордый и смѣлый викингъ, съ которымъ ей предстоитъ жизнь морской царицы, жизнь полная борьбы, неудержимаго стремлен³я впередъ. А вмѣсто того, ей выпадаетъ на долю жизнь скромная и тихая, "быть женой и только женой, сидѣть дома, прясть и ткать для мужа, и рожать дѣтей... Какой позоръ!" - восклицаетъ ²ордисъ. И это ей? "Скажи мнѣ,- спрашиваетъ она жену Сигурда, кроткую и тихую Дагни,- когда ты странствовала съ Сигурдомъ и слышала звонъ мечей во время боя и когда кровь лилась потоками,- не чувствовала ты неодолимаго желанья броситься въ бой? Не надѣвала броню, не брала оруж³я въ руки?" - Она томится и мучится. "Мнѣ должна была выпасть на долю веселая жизнь викинга; было бы лучше для меня и, быть можетъ, для насъ всѣхъ. То жизнь, полная, счастливая!.. Не странно ли тебѣ видѣть меня живущею здѣсь? Не страшно ли тебѣ одной со мною здѣсь, въ этомъ мракѣ? Не кажется ли тебѣ, что я умерла и что мой призракъ стоитъ предъ тобою?" Безконечная скорбь слышится въ этихъ словахъ, скорбь глубоко оскорбленной души, рожденной для подвиговъ и осужденной на жалкое прозябан³е. "Какое счастье быть волшебницей, нестись по бурному морю, нестись быстрѣе корабля, и вызывать бурю, и пѣснями заманивать людей въ волшебную пучину! О, Дагни, подумай, какъ хорошо сидѣть здѣсь у окна, когда смеркается, и слушать, какъ мертвецы несутся въ Валгаллу, ихъ путь лежитъ мимо насъ на сѣверъ. Это храбрые воины, павш³е въ битвѣ, и смѣлыя женщины; онѣ не влачили безцвѣтно свою жизнь, какъ ты да я. Онѣ несутся въ бурную ночь на черныхъ коняхъ, со звономъ и свистомъ... Совершить свой послѣдн³й путь на такомъ конѣ, подумай, какое счастье!.."
Драмы Ибсена вообще отличаются простотой, но въ "Сѣверныхъ богатыряхъ" она доведена до классическаго совершенства. Въ этомъ отношен³и ее можно сравнить только съ произведен³ями Эврипида, героини котораго имѣютъ много общаго съ таинственными образами сѣвера. Съ перваго момента появлен³я на сценѣ Сигурда и Дагни, Гуннара и ²ордисъ, драма выясняется вся, и развязка ея фатально неизбѣжна. Сильные Сигурдъ и ²ордисъ должны погибнуть, для счастья слабыхъ Гуннара и Дагни. Они слишкомъ великодушны, чтобы пользоваться преимуществомъ силы, и слишкомъ горды, чтобы входить въ сдѣлку съ жизнью, вымаливать жалк³я подачки, которыя жизнь даетъ слабымъ, нѣжнымъ душамъ, въ основѣ всегда трусливымъ и подлымъ, неспособнымъ ни на подвигъ, ни на самопожертвован³е. Одну минуту только ²ордисъ мечтаетъ, ей представляется возможность иного исхода борьбы. "Сигурдъ! одинъ лишь смѣлый шагъ, и мы свободны, побѣда за нами. Что Дагни для тебя? чѣмъ она можетъ быть тебѣ? Не болѣе, чѣмъ мнѣ Гуннаръ. И много ли значитъ, если погибнутъ двѣ ничтожныя жизни?" Но тутъ же она разрушаетъ свою мечту, когда на вопросъ колеблющагося Сигурда, что сдѣлаетъ она, если онъ убьетъ Гуннара? - она отвѣчаетъ: "Тогда я хранила бы молчан³е и не нашла бы покоя, пока не увидѣла бы тебя сраженнымъ". Ея сердце слишкомъ гордо, чтобы унизиться до преступлен³я, а любовь такъ велика, что этотъ м³ръ ея не выноситъ. "Въ тотъ день, когда ты избралъ другую, я лишилась родины. Напрасно ты сдѣлалъ это. Все воленъ человѣкъ отдать другу, все, кромѣ любимой женщины. Тогда онъ разрываетъ скрытую нить судьбы и сокрушаетъ двѣ жизни. Да, вѣрный голосъ говорилъ мнѣ: я создана была, чтобы въ дни невзгоды сильнымъ духомъ ободрять и укрѣплять тебя, а ты былъ рожденъ для того, чтобы я все великое и славное нашла въ одномъ мужѣ. О, Сигурдъ, знай, когда бы насъ соединила судьба, ты сталъ бы славнѣе, я счастливѣе всѣхъ людей на свѣтѣ!" Въ порывѣ священнаго безум³я, охватившаго ея изстрадавшуюся душу, ²ордисъ убиваетъ Сигурда и сама бросается въ море.
Мрачный колоритъ сѣверной природы усиливаетъ суровость драмы. Холодомъ вѣетъ отъ этихъ характеровъ, сильныхъ, не знающихъ смирен³я, уступчивости, еще не тронутыхъ духомъ "Свѣтлаго Бога", какъ называетъ Сигурдъ христ³анство. Въ минуту смерти онъ признается, что сталъ христ³аниномъ, но въ развит³и дѣйств³я его христ³анство не играетъ никакой роли. Только въ послѣдн³й моментъ выступаетъ оно на сцену, чтобы раздѣлить и по смерти, по мнѣн³ю Сигурда, его душу отъ души язычницы ²ордисъ. Ибсенъ, до страсти любящ³й символы, какъ бы желаетъ отмѣтить, что съ принят³емъ христ³анства норманны утратили исконную доблесть, свой неудержимый порывъ въ невѣдомую даль. ²ордисъ - олицетворен³е этого духа, и когда между нею и Сигурдомъ становится "Свѣтлый Богъ", она оставляетъ своего возлюбленнаго теперь уже навсегда и уносится съ своей обидой въ бездонный мракъ, увлекаемая валькир³ями.
Въ своихъ драмахъ онъ отводитъ оффиц³альнымъ представителямъ "Свѣтлаго Бога" довольно странную, двусмысленную роль, какъ, напр., въ "Привидѣн³яхъ" добродушному пастору, постоянно мятущемуся между велѣн³ями религ³и и требован³ями жизни. Въ драмѣ "Претенденты на корону" епископъ является представителемъ скептицизма, раздувающимъ раздоры. Онъ постоянно возбуждаетъ сомнѣн³я въ душѣ мятежнаго Ярда Скуле въ правильности набран³я короля Гакона. Какъ въ большей части произведен³й Ибсена, этотъ епископъ только символъ врожденной человѣку двойственности, но для Ибсена характерно, что онъ олицетворилъ ее въ представителѣ религ³и, которая, напротивъ, умиротворяетъ вѣчную борьбу духа.
Послѣ "Сѣверныхъ богатырей", въ циклѣ историческихъ драмъ "Претенденты на корону" самая значительная по содержан³ю, хотя въ художественномъ отношен³и она далеко уступаетъ первой. Прежде всего она страшно растянута, съ массою вводныхъ лицъ, имѣющихъ лишь побочное значен³е, что усложняетъ дѣйств³е и запутываетъ читателя. Разница между обѣими драмами до того велика, что ихъ было бы трудно приписать одному автору, если бы не отдѣльныя сцены и характеры, которые сдѣлали бы честь Шекспиру. Въ общемъ, однако, это по художественности слабая вещь, какъ, впрочемъ, и всѣ тѣ произведен³я Ибсена, въ которыхъ тенденц³я заслоняетъ все, сковывая автора и лишая его необходимой для художника свободы. По слабости съ "Претендентами" можетъ сравняться только "Брандъ", мистическая драма, странная и двусмысленная, въ которой художникъ цѣликомъ отсутствуетъ, вытѣсненный проповѣдникомъ. Для поклонниковъ теор³и чистаго искусства эти слабыя вещи Ибсена могутъ служить превосходнымъ аргументомъ въ доказательство того, что даже такой сильный художественный талантъ, какъ Ибсена, измѣняетъ, когда его сковываютъ тенденц³ей.
Тѣмъ не менѣе, по содержан³ю "Претенденты" глубоко задуманная вещь. Если въ ней нѣтъ такого проникновен³я въ сокровенныя глубины человѣческаго духа, какъ въ "Сѣверныхъ богатыряхъ",- въ ней есть обычная для Ибсена простота мысли и ярк³й, блестящ³й умъ. Мысль драмы проста - необходимо вѣрить въ правду, проникнуться этой вѣрой, безъ чего никакая сила, какъ бы велика она ни была, не дастъ плода. Король Гаконъ, въ сущности, заурядный человѣкъ, но онъ побѣждаетъ сильнаго характеромъ, блестящаго Ярла Скуле потому, что вѣритъ непоколебимо въ свое право быть королемъ и въ свое призван³е - объединить враждующ³я племена Норвег³и въ одинъ народъ. Во всѣхъ несчаст³яхъ жизни, въ удачѣ и неудачѣ онъ вѣритъ въ себя, вѣритъ, что ему суждено осуществить эту великую мысль, ему, законному королю. Этою вѣрою онъ воодушевляетъ всѣхъ и въ концѣ концовъ достигаетъ цѣли. Совершенную противоположность ему представляетъ Ярло Скуле, его соперникъ. Въ числѣ различныхъ характеровъ, созданныхъ Ибсеномъ, Скуле занимаетъ одно изъ видныхъ мѣстъ, по типичности и вѣрности изображен³я. Огромное самолюб³е, которое можетъ удовлетворить только корона, велик³я силы, данныя ему отъ природы, и въ то же время слабость воли, не опирающейся на непоколебимую вѣру въ правду своей цѣли. Онъ великъ въ своихъ замыслахъ и слабъ въ дѣйств³и. Обдумавъ рѣшен³е, со всѣхъ сторонъ обсудивъ планъ дѣйств³я, взвѣсивъ всѣ за и противъ, онъ теряется въ моментъ выполнен³я. Онъ, какъ лисица въ баснѣ, думающая тысячу думушекъ и все-таки пропадающая, потому что ни на одной не остановилась и не выполнила. Ярлу доступны велик³я мысли и благородные порывы, но нѣтъ въ немъ творческой силы, проистекающей изъ вѣры въ правду своего дѣла. Онъ постоянно колеблется въ выборѣ средствъ, отмѣняетъ сегодня то, что рѣшилъ вчера и опять возвращается къ старому рѣшен³ю, когда уже поздно, и то, что могло его спасти вчера, губитъ сегодня. Онъ сомнѣвается въ себѣ и потому никому не вѣритъ. Онъ - "пасынокъ Бож³й", какъ его называетъ Гаконъ. Не таковъ послѣдн³й. Разъ увѣровавъ въ законность своего права на королевск³й престолъ, онъ идетъ къ нему твердо, непоколебимо, жертвуя всѣмъ, какъ бы дорого оно ни было ему, и этимъ увлекаетъ всѣхъ. "Я чувствую глубоко и горячо въ своемъ сердцѣ и - я не боюсь высказать это громко - я одинъ въ настоящее время могу повести страну къ лучшей будущности", говоритъ онъ при выборахъ, и эта вѣра въ свое призван³е руководитъ всѣми его поступками. Избранный королемъ, онъ удаляетъ мать, "потому что она мнѣ слишкомъ дорога, а возлѣ короля не должно быть никого, кто ему слишкомъ дорогъ; у короля руки должны быть свободны, онъ долженъ стоять одинъ, чуждый стѣснен³й и соблазновъ". Такъ же онъ поступаетъ съ женщиной, "которая дороже ему всего на свѣтѣ". Его мысли и намѣрен³я просты и благородны, истинно королевск³я, потому что онъ знаетъ одну цѣль - благо страны. Въ разговорѣ съ нимъ Скуде заявляетъ, что управлять Норвег³ей можно, только пользуясь раздорами ея племенъ. "Дружина должна стоять противъ дружины, одно притязан³е встрѣчать другое, провинц³я враждовать съ провинц³ей, иначе король не будетъ могучъ. Каждый долженъ нуждаться въ немъ или бояться его. Уничтожьте вражду - и вы вмѣстѣ съ тѣмъ уничтожите собственную силу". Так³я мысли вполнѣ въ духѣ такого сорта людей, какъ Скуле, у которыхъ всѣ разсчеты строются на низменныхъ интересахъ и страстяхъ другихъ. Лишенные сами велич³я идеи, проникающей и объединяющей всѣ помыслы, они и въ другихъ не допускаютъ ничего, кромѣ себялюбивыхъ разсчетовъ. Великолѣпный отвѣтъ даетъ ему Гаконъ: "И вы хотите быть королемъ - при такихъ мысляхъ? Вы могли бы быть доблестнымъ полководцемъ, но время опередило васъ, и вы его не понимаете. Развѣ вы не видите, что Норвег³ю можно сравнить съ церковью, до сихъ поръ не освященное. Крѣпк³я стѣны высоко поднимаются вверхъ, своды широки, колокольня стройно возвышается надо всѣмъ, - но нѣтъ тутъ еще жизни, бьющагося сердца, свѣжей струи крови; Господь не вдохнулъ еще своего духа жива; освящен³е еще не было совершено. Я хочу совершить его! Норвег³я должна быть однимъ королевствомъ, она должна стать единымъ народомъ... впредь всѣ должны чувствовать и сознавать себя единымъ народомъ! Вотъ подвигъ, который возложилъ на меня Господь, вотъ теперь задача короля Норвег³и!" Скуле уходитъ, смущенный и растерянный, его волнуетъ не велич³е замысловъ Гакона, а зависть, что другой, а не онъ могъ додуматься до такой глубокой и вѣрной мысли. Онъ подымаетъ возстан³е и, только объявивъ себя королемъ, догадывается, что у него нѣтъ руководящей мысли, вокругъ которой онъ могъ бы группировать союзниковъ. Въ отчаян³и онъ самъ хватается за идею Гакона, но для него она лишь оруд³е, а не цѣль, и сила ея обращается на него же. Въ моментъ полнаго торжества его мучатъ сомнѣн³я, лишающ³я его силы дѣйств³я.
И онъ погибаетъ, бѣдный "пасынокъ бож³й", одаренный богатыми силами, но лишенный "духа жива", вѣры въ правду своего призван³я.
Третья драма въ томъ же циклѣ "Ингэръ изъ Эстрота" слабѣе прочихъ по сценичности и художественности, но тема ея развивается, какъ всегда у Ибсена, ярко и сильно. Это все та же излюбленная авторомъ тема о раздвоенности воли, ведущей къ гибели. Ингеръ сильная, могущественная вл³ян³емъ женщина, къ которой съ довѣр³емъ относится народъ, ожидающ³й лишь знака ея, чтобы возстать противъ датчанъ. Еще въ молодости Ингэръ дала обѣтъ сдѣлать все для свободы Норвег³и, но у нея отняли сына, который остается заложникомъ въ рукахъ враговъ. И въ сердцѣ Ингэръ все время идетъ борьба между долгомъ гражданина и любовью матери. Отсюда постоянныя колебанья, сдѣлки съ врагами, робкое ухаживан³е то за ними, то за народомъ, и вѣчный страхъ за сына. Въ концѣ концовъ ея двойная игра приводитъ къ гибели сына, и Ингэръ видитъ, какъ все, что было ей дорого въ жизни, падаетъ жертвой разлада ея воли. При всѣхъ недостаткахъ, въ драмѣ проявляются всѣ достоинства Ибсена, какъ психолога. Характеръ Ингэръ очерченъ мастерски, и она занимаетъ видное мѣсто въ ряду женскихъ типовъ Ибсена, какъ мать, готовая всѣмъ пожертвовать счастью сына.
Самая слабая и незначительная изъ историческихъ драмъ - это "Праздникъ въ Сольгаутѣ", пожалуй, самое незначительное изъ всѣхъ произведен³й Ибсена, безъ обычной философской или общественной складки. Художественная сторона также слабо разработана, и вся драма производитъ впечатлѣн³е "пробы пера". Правда, есть нѣсколько сильныхъ, красивыхъ сценъ, въ которыхъ видна рука мастера, но общ³й замыселъ и выполнен³е лишь въ отдаленной степени напоминаютъ Ибсена, творца "Сѣверныхъ богатырей", этого величественнаго произведен³я, словно изваяннаго изъ мрамора.
Всѣ историческ³я драмы представляютъ своего рода дань, которую Ибсенъ принесъ нац³ональнымъ предан³ямъ. Въ нихъ онъ больше всего норманъ. Мрачный колоритъ дикой природы Сѣвера служитъ превосходнымъ фономъ на которомъ разыгрывается борьба неукротимыхъ характеровъ, служащихъ укоромъ современной робкой уступчивости, слабости воли, нравственной дряблости. Онѣ служатъ прекрасной иллюстрац³ей къ истор³и этого маленькаго народа, не знавшаго предѣла своей дерзости. Не менѣе важны онѣ для пониман³я характера самого Ибсена, его чисто норманской безудержности, съ которой онъ опрокидываетъ, вполнѣ, казалось, установивш³яся понят³я о долгѣ, любви, счаст³и, красотѣ, общественномъ благѣ и обязанностяхъ. Подобно своимъ предкамъ-норманамъ, онъ достигаетъ предѣловъ доступнаго для современнаго человѣка въ области духа и увлекаетъ туда за собой читателя, на котораго вѣетъ оттуда свѣжестью. Предъ нами словно раскрывается необозримый горизонтъ, окаймленный вдали горами, достигающими неба. Солнце подымается за ними и уже позолотило ихъ вершины, но у подножья еще тьма...
Декабрь 1896 г.