Благодарность любезному Издателю Аглаи.
Я отвѣчаю нѣсколько поздно на два пр³ятныя слова критика, помѣщенныя въ Аглаѣ любезнымъ ея Издателемъ - прошу у него извинен³я; отсутств³е мое изъ Москвы причиною такой медлительности. Вы угадали, любезной критикъ; самолюб³е мое не оскорбилось, и, правду сказать, я не умѣю вообразить, какъ можетъ полезное замѣчан³е, сдѣланное просто, безъ всякаго вида насмѣшки, съ любезною, можетъ быть слишкомъ осторожною скромност³ю, и (что всего важнѣе) по требован³ю женщинъ, которыя однѣ имѣютъ право быть нашими суд³ями, когда желаемъ написать что-нибудь пр³ятное, какъ можетъ такое замѣчан³е быть оскорбительнымъ для самолюб³я! Напротивъ, прочитавъ вашу критику, я пожелалъ искренно, чтобы издатель журналовъ, подражая вамъ въ скромности и учтивости, чаще переписывались другъ съ другомъ; чтобы они, такъ сказать, составили согласное, исполненное взаимнаго доброжелательства семейство авторовъ, семейство, въ которомъ каждый членъ, имѣя въ виду и пользу и усовершенствован³е другихъ сочленовъ своихъ, безъ всякаго пристраст³я замѣчалъ бы ихъ ошибки, предлагалъ имъ свои замѣчан³я не повелительнымъ языкомъ учителя, не съ колкою насмѣшливост³ю соперника, но съ кроткою, благородною непринужденност³ю любителя истины: -- такой оборонительный и наступательный союзъ журналистовъ, безъ всякаго сомнѣн³я, принесъ бы великую пользу ихъ авторскимъ дарован³ямъ. Самолюб³е наше весьма обманчиво - говорю по собственному многократному опыту - очарованное зеркало его представляетъ нашимъ глазамъ однѣ только пр³ятныя стороны предметовъ, и непр³ятныя или украшаетъ, или дѣлаетъ совсѣмъ незамѣтными для нашего взора. Молчан³е Публики, благодаря убѣжден³ю коварнаго самолюб³я, можетъ легко показаться автору одобрен³емъ; онъ перестаетъ быть осторожнымъ, спускаетъ себѣ съ благосклонност³ю тѣ ошибки, на которыя читатели его смотрятъ съ равнодуш³емъ - а благосклонность с³я не должна ли наконецъ погубить или унизить и его дарован³я? Скажу откровенно: слышать справедливый упрекъ въ присутств³и многихъ свидѣтелей - (ибо авторъ, и въ особенности журналистъ, всегда на сценѣ болѣе или менѣе обширной) едва ли можетъ быть для насъ пр³ятно, по крайней мѣрѣ въ первую минуту. Но естьли мы имѣемъ въ виду одно только усовершенствован³е своего таланта, есть ли мы уважаемъ одну только похвалу заслуженную, и естьли (что также очень важно) нашъ критикъ говоритъ съ нами не для того, чтобы насъ оскорбить или осмѣять, а для того, чтобы показать намъ истинный путь, съ котораго мы сбились: но мы послѣ минутной досады на собственную ошибку, и естьли угодно, на того и кто обнаружилъ ее передъ цѣлымъ свѣтомъ - сами поспѣшимъ въ ней признаться, потому что признан³е половина исправлен³я, останемся благодарными своему просвѣтителю, и выиграемъ много, сдѣлавшись осторожнѣе. Осторожность и робость - великая разница. Будучи соединена съ дѣятельнымъ прилѣжан³емъ, первая несомнѣнно приведетъ насъ къ успѣху.
Теперь позвольте мнѣ обратиться къ нашей Критикѣ, за которую благодарю искренно и васъ и тѣхъ любезныхъ женщинъ, которыя поручили вамъ сообщить мнѣ ее посредствомъ Аглаи. "Мар³я, по мнѣн³ю ихъ, не могла ронять веретена, сидя за самопрялкою, ибо веретена не было въ рукахъ ея; а естьли оно было, то Мар³я сидѣла просто за пряжею." Замѣчан³е истинное, и я не смѣю сказать противъ него ни слова. Но пожалѣитежь вмѣстѣ со мною объ участи Историка, желающаго быть вѣрнымъ, и имянно отъ того впадающаго въ грубыя ошибки. Повѣсть: Марьина роща, основана вся на древнихъ рукописяхъ и предан³яхъ, въ ней не найдете вы ни одного выражен³я, ни одной мысли, которая собственно принадлежала, бы новому издателю, все заимствовано имъ изъ древнихъ записокъ - и онѣ-то сдѣлали его преступникомъ противъ здраваго смысла. Въ одномъ изъ старинныхъ манускриптовъ, кажется современномъ Великому Князю Владим³ру, сказано имянно, что Мар³я сидѣла за самопрялкою; въ другомъ, принадлежащемъ, естьли не ошибаюсь, ко временамъ Владим³ра Мономаха, говорится о веретенѣ въ томъ самомъ мѣстъ, гдѣ первый историкъ упоминаетъ о самопрялкѣ - явное несоглас³е въ произшеств³яхъ! Чтожь сдѣлалъ новый историкъ? Онъ вздумалъ одною чертою пера согласить несогласное, въ угодность одному изъ своихъ Геродотовъ, поставивъ самопрялку; а въ удовольств³е другому, прибавилъ къ ней веретено, и надобно признаться, естественною вѣроятност³ю пожертвовалъ вѣрности исторической: - нещаст³е, не рѣдко бывающее и съ важными историками, которые, въ наше время, описываютъ произшеств³я, случивш³яся за десять вѣковъ до Рождества Христова! Не рѣдко мы ошибаемся и отъ того, что ищемъ вдали той истины, которая у насъ передъ глазами. - Для чего бы, на примѣръ, и мнѣ вмѣсто того чтобы умирать со скуки надъ пыльными, едва понятными записками древнихъ бытописателей, не спросить у Первой попавшейся мнѣ крестьянки: имѣетъ ли она въ рукахъ веретено въ то время, когда, сидитъ за самопрялкой. Она отвѣчала бы мнѣ рѣшительнѣе всякаго манускрипта, современнаго Великому Князю Владим³ру. - Виноватъ! нечего и говорить, но повторяю, признан³е половина исправлен³я! Что же касается до маленькаго негодован³я нашихъ любезныхъ дамъ, которымъ показалось смѣшнымъ, что Витязь Рогдай вмѣстѣ съ золотыми парчами дарилъ Мар³ю лентами и бисеромъ, а не жемчугомъ и богатыми ожерельями: то оно конечно дѣлаетъ имъ честь! Но Историкъ не можетъ принять его на свой счетъ, онъ самъ досадовалъ на Рогдая за скупость его и неразборчивый вкусъ, однако принужденъ былъ повиноваться строгой Истор³и, и вмѣсто жемчуга и ожерельевъ - написать, скрѣпивъ сердце, бисеръ и ленты.
Теперь остается мнѣ (отвѣчавъ вамъ, какъ справедливому и любезному критику), поблагодарить васъ, какъ добраго пр³ятеля, за то желан³е, которымъ вы заключаете свое письмо. Сказанное вами о успѣхахъ моихъ въ трудахъ кабинета и жизни принимаю за одно доброжелательство благороднаго сердца, и желалъ бы найти въ немъ вѣрное предвѣщан³е, по крайней мѣрѣ въ отношен³и къ послѣднему; ибо что принадлежитъ до трудовъ кабинета, свободныхъ, уединенныхъ и невинныхъ, то (вы знаете это по собственному опыту) никакой блистательный успѣхъ не можетъ быть предпочтенъ тому скромному и тихому наслажден³ю, которое съ мимъ неразлучно: слѣдовательно они могутъ быть нашимъ щаст³емъ, или, естьли хотите, нѣкоторою замѣною нашего щаст³я и тогда, когда не будутъ увѣнчаны успѣхомъ.
Вѣстникъ Европы, No 15, 1809