Сумароков Александр Петрович - Рогоносец по воображению

   Хавронья. Ин будь по воле твоей, табе ни в чем нет отказа.

  

  

  

  

   Викул. Всепокорнейше благодарствую, высокосиятельный, что вы за мою хлеб-соль так меня жаловать изволите. А ты, неверная жена, куда-нибудь запрячься, чтобы тебя и мыши не видали.

   Хавронья. В уме ли ты, батька? Вот, высокой граф! Бурмицкой мой жемчуг! Твое превосходительство видит, как он со мною поступает.

   Граф. Как вы, сударь, не боитеся бога.

   Викул. Ваше сиятельство, да вить присаженые-то мне вашею высокографскою светлостию рога меня графом не сделают.

   Граф. Какие рога? Их у меня и в голове нет.

   Викул. Да у меня они на голове. Мало мне за грехи мои!

   Хавронья. Экой сором! Да ты бы благодарил его светлость за милости такие, что он у деревенской бабы по природному своему человеколюбию грешную ее руку целует.

   Викул. Да!.. А ты на поцелуй-то отвечаешь? Ни в чем-де от меня тебе не будет отказа.

   Хавронья. Да послушай, о чем это было.

   Викул. Я и слышал и видел. Оставьте меня на часок, высокосветлейший, высокороднейший граф, и ты, дурища, выйди.

  

  

  

   Вот до чего дожила голова моя!.. Женища моя, баба старинная, а вздумала убрать голову мне по новому манеру. Ни отец мой, ни дед, ни прадед рог не нашивали!.. Все их прегрешения на мне оборвались! О Хавронья, Хавронья! с ног ты меня срезала!.. А тебе, высокосиятельный, воздастся по делам твоим! Здесь-то мы не равны, а на том свете и граф, и господин, и барон, и мелкий дворянин будут равны. Может и крепостной человек по неисповедимым судьбам быти на том свете больше воеводы. Отвечать тогда, что ты меня, мужика старого, такою взыскал высокорейсграфскою милостию!.. Дворецкий!

  

  

  

   Викул. Скажи мне, что по уложению положено за присажение рог? И в которой коллегии об этом бить челом надлежит.

   Дворецкий. В котором уезде реченное присажение рог воспоследовало, в воеводской канцелярии того города о том и прошение подать надлежит.

   Викул. Какое же по тому произвождение бывает?

   Дворецкий. Таких казусов хотя и много бывало, однако сведения о том не обретается: понеже еще по сей год и по сие число о таких прогрессах ни от кого прошения не происходило.

   Викул. У меня едакое дело со женою начинается.

   Дворецкий. Статное ли дело!

   Викул. Шила в мешке не утаишь: так, по снисхождению его сиятельства.

   Дворецкий. Кто бы от этой души, какая в вашей помощнице имеется, этого ожидать мог!

   Викул. Я бы и развелся с нею, да много с нею детей и внучат нажил, а скоро и правнучата будут. Да и ее люблю я страстно, и хотя она уже и за шестьдесят лет, а когда примахнется, так и двадцатилетнюю женщину за пояс заткнет.

   Дворецкий. Да и кроме красоты, ваше здоровье, какая у нее память! Бову, Еруслана вдоль и поперек знает, а жать такая мастерица, как ты сам ведаешь, да и в домашнем-то быту: и капусту солит сама, и кур щупает, и свиней кормит.

   Викул. Да что во всем ее искусстве, когда неверна мужу?

   Дворецкий. Чашка меду, да ложка дегтю.

   Викул. Да деготь-ат этот густенек.

   Дворецкий. Милостивый государь! Не ты первый, не ты последний.

   Викул. Да мне этого не хотелось.

   Дворецкий. Что кому на роду написано, тому так и быть.

   Викул. Да мне этого на роду написано не было.

   Дворецкий. Коли бы не было этого написано, так бы этого и не сделалось.

   Викул. Как же ты думаешь, бить челом об этом или нет?

   Дворецкий. Не лучше ли это про себя держать? Так и поношения избежите. А что сделано, того уж не поворотить: пролитое полно не бывает.

   Викул. Да граф-ат всем расскажет. Вить ныне все по-новому: преж сего любилися ради сластолюбия, а ныне ради тщеславия больше.

   Дворецкий. Граф человек милостивый и этого не сделает, будучи таким честным господином.

   Викул. Я за его честность покорно благодарствую.

   Дворецкий. В это он только по молодости впустился.

   Викул. Да моей старости это не вкусно.

   Дворецкий. Врагов своих мы любити должны.

   Викул. Коли бы кто тебе рога присадил, так бы ты инако заговорил.

   Дворецкий. Да вить ты, боярин государь, разводиться с сожительницею своею не намерен.

   Викул. И намерен бы был, да любовь этому препятствует.

   Дворецкий. Так на что ж это дело в огласку пускать?

   Викул. Да и обиды-то снести не хочется.

   Дворецкий. Да вы же графа-то и не перетягаете; по пословице: с сильным не борись, а с богатым не тяжись. А с таким и богатым и знатным человеком где нам перетягаться?

   Викул. Да диво, не так ли, друг мой: дороже кожуха вошка станет.

  

  

  

   Ниса. Я за милостивое увольнение себя от вашей супруги и за милостивое во здешнем доме содержание благодарствую. Барыня изволила меня отдати графу, а я выхожу замуж за этого человека, которого вы видите.

   Викул. Дворецкий! Едак она меня и совсем разорит. Иные по большей части рогами разживаются, а я от них разоряюсь.

   Егерь. Не разоренье это, господин Викул, когда она за девушку эту пятьсот рублев получила.

   Ниса. Граф ей за меня дал пятьсот рублев.

   Викул. Пятьсот бы тебе ударов плетью.

   Егерь. Милостивый государь! Такой великой суммы таких ударов и вы не вытерпите.

   Ниса. Да чем я вас прогневала? Я вам верно служила.

   Викул. Видно по всему, что рога-то мне присаживати и ты помогала. А я не скоро этому поверю, чтобы за тебя кто пятьсот рублев дал.

   Егерь. За нее дал бы турецкий султан и пять тысяч червонных.

   Викул. Пятьсот рублев дело великое! Да кто заплатит такие за нее деньги?

   Егерь. Они уже заплачены, и ваша сожительница их уже приняла.

   Викул. Осведомись, дворецкий, да отлепортуй меня.

   Дворецкий. Письменно прикажете себя лепортовать или словесно?

   Викул. Словесно отлепортуй; лучше на словах получити деньги, нежели на письме ничего.

  

  

  

   Викул. Знатный господин и безденежно девку отнять может. Вить мы перед ним прах земной; так лучше взять денежки, благо господа жалуют; а то поезжай еще в Москву, да года два потрися около архивы, да рублев сотню раздари.

   Егерь. Ныне крепко запрещено едаким шильническим ремеслом питаться.

   Викул. Пьяному да крючкотворцу и море по колено. Да и подушка-то у ябедников не гораздо вертится: у тех вертится больше, которые, наблюдая свою честность, по миру ходят и у них же ради пропитания милостины просят.

  

  

  

   Дворецкий. Деньги, боярин государь, российскою серебряною ходячею монетою все приняты сполна.

   Викул. Это лучше, а за медные-то деньги ныне и при покупке и при размене проценты очень велики. Мне бы казалося, что это новая статья лихоимства, и должно бы о том доносить куда принадлежит.

   Дворецкий. За серебряные деньги и за ассигнации брати проценты, кажется, и с указами несходно. И ежели это дойдет подале, так этого лихоимства не похвалят.

   Викул. Что ни говори, а рога мои у меня из ума не выходят.

   Егерь. Как вам не стыдно! Люди о деле, а он о рогах: вить они от этого, что ты твердишь о них, с головы твоей не свалятся.

   Викул. Не свалятся.

  

  

  

   Хавронья. Едакую на меня всклепал небылицу.

   Викул. В геенне, в тартаре, в архитартаре будешь ты, окаянница.

   Хавронья. Да хотя бы я и вправду в какое впала беззаконие, так разве мне нет уже и раскаяния?

   Викул. Да вить хотя ты и раскаешься, а рога-то с меня не спадут...

   Хавронья. Где это граф-ат мой! Что он так замешкался, не дождусь я его, моего света.

   Викул. Слышишь ли, дворецкий?

   Дворецкий. Уши вянут, милостивый государь.

   Викул. Как на нее небо не упадет.

   Егерь. Да ежели небо-то упадет, так оно и нас передавит... Едакой выскочка! Чтобы ради его рог на нас небо упало.

  

  

  

   Граф. Ужели вы оставите свое подозрение, когда я вам ясно покажу, что я вашей сожительницы и помышлением не коснулся?

   Викул. Сиятельнейший граф! Чем вы меня уверить можете?

   Граф. Руку целовал я у нее за то, что она мне Нису уступила.

   Викул. Я бы тебе, государь, десять Нис и даром челом бил, а Хавронья-то мне самому надобна.

   Хавронья. Так поцелуй меня, мой красавец, когда я тебе надобна! Каков граф-ат ни преузорочен, да ты мне и его прекраснее.

   Викул. Нет, Хавронья, не поцелуй теперь на уме моем.

   Граф. Вот моя любовница: она моя невеста, и в сей же день она мне и жена будет. Кончилось ли ваше подозрение?

   Викул. Всепресиятельнейший и превсемилосерднейший граф, подлинно ли это так?

   Флориза. Подлинно так, сударь: ваша сожительница вам верна, а граф сегодня со мною обвенчается.

   Викул. Хавронья, так ли это?

   Хавронья. Што я табе, красное мое солнышко, верна, это правда, а што граф берет ее за себя, это я и сама теперь только слышу. Дай Бог ей счастие! А она этого достойна.

   Дворецкий. Достойно и праведно.

   Хавронья. Не забудь и нас, сиятельнейшая графиня!

   Флориза. Я еще не графиня, а вашей дружбы никогда не забуду.

   Викул. Высокосиятельнейшая графиня! Не оставь нас, ежели какая нужда...

   Флориза. Я еще не графиня; а думаю, что граф вашим недостаткам...

   Граф. Как во свой дом, ко мне присылать извольте. Всякое изобилие имейте от моего дома, как от дома вашего. Я все мои радости имею.

   Викул. Поцелуй меня, Хавроньюшка. А кто старое помянет, тому глаз вон. (Целуются.)

  

  

  

  

   ГПБ - Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей (Ленинград)

   ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР. Рукописный отдел (Ленинград)

  

  

   Берков - Берков П. Н. История русской комедии XVIII века. Л., 1977

   Избр. - Сумароков А. П. Избранные произведения [Вступ. статья, подготовка текста и примеч. П. Н. Беркова]. Л., 1957 (Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.)

   Известия - Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук. Т. XII, кн. 2. Спб., 1907

   Письма - Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980

   ПСВС - Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе покойного действительного статского советника, ордена Святой Анны кавалера и Лейпцигского ученого собрания члена Александра Петровича Сумарокова. Ч. I-Х. М., 1781-1782

   Сборник - Сборник материалов для истории Императорской Академии наук в XVIII веке. [Издал А. А. Куник]. Спб., 1865, ч. II

   Семенников - Семенников В. П. Материалы для истории русской литературы и для словаря писателей эпохи Екатерины II. Спб., 1914

   Синопсис - Гизель Иннокентий. Синопсис, или Краткое описание о начале словенского народа, о первых киевских князех, и о житии святого, благоверного и великого князя Владимира... 4-е изд. Спб., 1746

   Предлагаемый вниманию читателя сборник драматических сочинений А. П. Сумарокова включает в себя тринадцать пьес. Отобранные для настоящего издания пять трагедий, семь комедий и одна драма далеко не исчерпывают всего, что было создано Сумароковым для сцены. Публикуемые произведения призваны дать представление о его драматургическом наследии в контексте формирования репертуара русского классического театра XVIII в. и показать эволюцию истолкования Сумароковым драматургических жанров на разных этапах творческого пути. Главными критериями отбора служили идейно-художественное своеобразие пьес и их типичность для сумароковской драматургической системы в целом.

   Многие пьесы Сумарокова появлялись в печати еще до постановки на сцене или вскоре после этого. Причем драматург постоянно стремился к совершенствованию текста пьес, приближал их к требованиям времени и вкусам зрителей. В 1768 г. он подверг коренной переработке почти все созданные им с 1747 г. драматические произведения и тогда же напечатал большинство из них в исправленном виде. Эта вторая редакция ранних пьес стала канонической, и в таком виде они были помещены Н. И. Новиковым в соответствующих (3-6) томах подготовленного им после смерти писателя "Полного собрания всех сочинений в стихах и прозе покойного действительного статского советника, ордена Святой Анны кавалера и Лейпцигского ученого собрания члена Александра Петровича Сумарокова" (ч. I-X. М., 1781-1782). Второе издание (М., 1787) повторяло первое. Н. И. Новиков печатал тексты пьес по рукописям, полученным им от родственников драматурга, а также по последним прижизненным изданиям сочинений Сумарокова. Поэтому новиковское "Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе..." А. П. Сумарокова остается на сегодняшний день наиболее авторитетным и доступным источником текстов произведений драматурга. При подготовке настоящего сборника мы также основывались на этом издании. В частности, тексты всех публикуемых комедий Сумарокова, его драмы "Пустынник", а также двух трагедий ("Синав и Трувор" и "Артистона") взяты нами из соответствующих томов названного издания.

   В советское время драматические сочинения Сумарокова переиздавались крайне редко. Отдельные пьесы, зачастую преподносимые в сокращенном виде, входили в вузовские "хрестоматии по русской литературе XVIII века". По существу, первой научной публикацией указанного периода стал подготовленный П. Н. Берковым однотомник: Сумароков А. П. Избранные произведения. Л., 1957 (Библиотека поэта. Большая серия), включающий три трагедии: "Хорев", "Семира" и "Димитрий Самозванец". В сборнике "Русская комедия и комическая опера XVIII века" (Л., 1950) П. Н. Берковым опубликована первая редакция комедии "Пустая ссора" ("Ссора у мужа с женой"). Наконец, в недавно выпущенный издательством "Современник" сборник "Русская драматургия XVIII века" (М., 1986), подготовленный Г. Н. Моисеевой и Г. А. Андреевой, вошла трагедия А. П. Сумарокова "Димитрий Самозванец". Этим и исчерпывается число современных изданий драматических сочинений Сумарокова. Предлагаемая книга даст возможность широкому читателю более глубоко и полно ознакомиться с драматургическим наследием Сумарокова и русским театральным репертуаром XVIII в.

   Особое значение при публикации текстов XVIII в. имеет приведение их в соответствие с существующими ныне нормами правописания. Система орфографии и пунктуации во времена Сумарокова достаточно сильно отличалась от современных требований. Это касалось самых различных аспектов морфологической парадигматики: правописания падежных окончаний существительных, прилагательных, причастий, указательных, притяжательных и личных местоимений, окончаний наречий и глаголов с возвратной частицей -ся (например: венцем - вместо венцом, плеча - плечи; драгия - драгие, здешнява - здешнего, которова - которого, ково - кого; похвальняй - похвальней, скоряе - скорее; женитца - жениться и т. д.).

   По-иному писались и звукосочетания в приставках, суффиксах и корнях отдельных слов (например: збираю - вместо сбираю, безпокойство - беспокойство, зговор - сговор, женидьба - женитьба, грусно - грустно, щастие - счастие, лутче - лучше, солдацкий - солдатский, серце - сердце, позно - поздно, юпка - юбка и т. д.).

   Написание союзных частиц не, ни, ли, со в сочетании с значащим словом тоже имело свою специфику. Нормой письменного языка XVIII в. считалось раздельное написание частиц с местоимениями и глаголами (например: ни чево - вместо ничего, есть ли - если, со всем - совсем, не лъзя - нельзя, ни как - никак и т. д.).

   В большинстве подобных случаев написание слов приводилось в соответствие с современными нормами орфографии.

   Правда, иногда представлялось целесообразным сохранение устаревших форм орфографии. На этот момент в свое время уже указывал П. Н. Берков в отмеченном выше издании "Избранные произведения" А. П. Сумарокова, касаясь воспроизведения текста трагедий. Специфика стихового строя трагедий диктовала порой необходимость сохранения отживших орфоэпических форм в правописании. Это касалось тех случаев, когда осовременивание орфографии могло привести к нарушению стихового ритма или сказаться на рифмующихся окончаниях стихов. Вот образцы сохранения подобной стилистически оправданной архаики правописания: "И бедственный сей боль скорбящия крови..."; или: "Идешь против тоя, которую ты любишь..."; или: "Прервется тишины народныя граница...", а также примеры рифмовых пар: хощу - обращу, зляй - удаляй, любови - крови, умягчу - возврачу и т. д.

   Иногда осовременивание старых норм орфографии может привести к искаженному пониманию заключенной в фразе мысли автора, как это мы видим, например, в следующем стихе из трагедии "Хорев": "Отверзи мне врата любезныя темницы", где прилагательное относится к последнему слову, хотя в произношении может быть воспринято как относящееся к слову "врата". И таких примеров встречается в пьесах достаточное количество. Вообще, при публикации текстов трагедий мы руководствовались текстологическими принципами, принятыми в указанном издании избранных сочинений А. П. Сумарокова, осуществленном П. Н. Берковым в 1957 г.

   Несколько иные принципы были приняты при публикации текстов комедий Сумарокова. Специфика этого жанра обусловливала установку на максимальное сохранение просторечной стихии языка комических персонажей. Только такой подход позволяет донести до современного читателя колорит речевого повседневного общения людей той эпохи. Это относится, в частности, к передаче отдельных форм окончаний существительных, прилагательных, деепричастий, отражавших старые нормы речевой практики, вроде: два дни, взятков, рублев, речьми, святый, выняв, едакой, пришед и т. п.; или к сохранению специфического звучания отдельных слов, как оно было принято в разговорном языке XVIII в., например: поимянно, сумнительно, супротивленье, бесстудный, генваря, испужаться, ийти, хощете, обымут и т. п.

   Мы старались также полностью сохранить просторечную огласовку иноязычных слов, воспринятых в XVIII в. русским языком, а также диалектизмы, вроде: клевикорты, интермеция, отлепортовать, енарал, провиянт; нынече, трожды, сабе, табе, почал, сюды, вить и т. п. Слова, значение которых может быть непонятно современному читателю, выведены в состав прилагаемого в конце "Словаря устаревших и иноязычных слов и выражений".

   С известными трудностями приходится сталкиваться и при освещении сценической судьбы сумароковских пьес. Несомненно, трагедии и комедии Сумарокова игрались во второй половине XVIII в. достаточно широко, входя в репертуар большинства русских трупп этого времени. Но сведения о деятельности даже придворного театра, не говоря уже о спектаклях крепостных театров и вольных русских трупп, носят в целом отрывочный характер. Поэтому сохранившиеся данные о постановках сумароковских пьес не гарантируют полноты знания о сценической жизни той или иной пьесы. Мы старались максимально использовать все доступные современному театроведению источники таких сведений.

   При подготовке издания, в частности при работе над комментариями, учитывались разыскания в данной области других исследователей: П. Н. Беркова, В. Н. Всеволодского-Гернгросса, Б. А. Асеева, Т. М. Ельницкой, Г. З. Мордисона, на что даются соответствующие ссылки в тексте примечаний.

  

  

   Впервые - ПСВС (ч. VI, с. 1-56; 2-е изд. М., 1787, с. 1-52).

   Сочинена около 1772 г. В построении фабульной коллизии сочетаются традиции комедии Вольтера "Шотландка" (1760) - линия графа Касандра и Флоризы и фонвизинской комедии "Бригадир" (1769) - чета помещиков.

   Комедия входила в репертуар Петровского театра М. Е. Меддокса в Москве.

   Известно о постановке ее на сцене этого театра 2 ноября 1782 г.

   С. 388. Цельно ты трафишь... - то есть хорошо угождаешь.

   С. 390. ...расхвалили мне какую-то интермецию и уговорили меня туда съездить. - Речь идет о трагедии Сумарокова "Хорев", постановку которой далее описывает Хавронья.

   С. 391. Да я тебя и на Бову королевича не променяю. - См. примеч. к с. 305.

   С. 406. Бурмицкой жемчуг - крупный окатистый жемчуг.

  

   Абие (старосл.) - но

   Авантаж (франц.- avantage) - преимущество

   Адорировать (франц.- adorer) - обожать

   Аманта (франц.- amante) - любовница

   Аще (старосл.) - если

   Байста (диалект.) - от "баить" (говорить) - говорлива, болтлива

   Бет (франц.- bete) - скотина

   Бостроки - тип куртки, фуфайки без рукавов

   Бъхма (древнерус.) - всячески

   Велегласно (старосл.) - громко, во всеуслышание

   Геенна (старосл.) - преисподняя, ад

   Дистре (франц.- distraite) - рассеянный

   Елико - насколько

   Емабль (франц.- aimable) - любезный, достойный любви

   Естимовать (франц.- estimer) - ценить, уважать

   Зело - очень много

   Зернший (зернщик) - игрок в кости, или в зернь, по базарам и ярмаркам

   Зограф (также - изограф - древнерус.) - иконописец, художник

   Изжени (старосл.) - изгони

   Интенция (франц.- intention) - намерение

   Калите (франц.- qualite) - достоинство, преимущество

   Касировать (франц.- casser) - разбивать

   Купно (старосл.) - вместе

   Мамер (франц.- ma mere) - матушка

   Мепризировать (франц.- mepriser) - презирать

   Меритировать (франц.- meriter) - заслуживать, быть достойным

   Метресса - любовница

   Накры - барабаны, литавры

   Намедни - накануне, недавно

   Обаче - однако

   Облыгать - оболгать

   Одаратер (франц.- adorateur) - обожатель

   Одр (старосл.) - ложе

   Ольстить - обольстить

   Паки (старосл.) - опять

   Пансе (франц.- la pensee) - мысль

   Паче (старосл.) - более

   Пенязъ - мелкая монета, полушка

   Перун - верховное божество древних славян, перуны - молнии

   Понеже (канц.) - потому что, так как

   Презельный - премногий, обильный

   Прозумент (позумент) - украшение парадной одежды

   Прослуга - преступление

   Рачить - стараться, заботиться

   Регулы - правила

   Ремаркировать (франц.- remarquer) - замечать

   Риваль (франц.- rival) - соперник

   Сирень (старосл.) - то есть

   Скуфья - остроконечная бархатная шапочка черного или фиолетового цвета, составлявшая головной убор православного духовенства

   Ставец (диал.) - деревянная глубокая чашка, общая застольная миска

   Суемудрие - лжеумствование

   Трафить - угодить, уловить сходство

   Треземабль (франц.- tres emable) - очень любезный

   Уды - члены тела

   Финировать (франц.- finir) - оканчивать

   Флотировать (франц.- flatter) - льстить

   Червчетой - красивый

   Чирики - вид обуви

   Шильничество - ябедничество, доносительство

   Эпитимья - исправительная кара, налагаемая церковью на кающегося грешника, в виде поста, продолжительных молитв и т. п.

   Эрго (лат.- ergo) - следовательно, итак