Шекспир Вильям - Йоркширкская трагедия

  

  

  

   Мужъ.

   Старшина университетскаго колледжа.

   Эскуайръ.

   Пр³ѣзж³й Джентльменъ.

   Оливеръ, |

   Ральфъ, } слуги.

   Самуилъ, |

   Ребенокъ.

   Нѣсколько другихъ джентльменовъ и слугъ.

   Стража.

   Жена.

   Служанка.

  

  

  

  

  

  

   Оливеръ. Ну, братъ Ральфъ! - такая-то наша молодая госпожа нынче разстроенная - бѣда! A все оттого, что милый дружокъ долго не ѣдетъ.

   Ральфъ. Какъ y тебя духу достаетъ осуждать ее? Развѣ яблоко, зависѣвшись на деревѣ долѣе, чѣмъ слѣдуетъ для полной зрѣлости, не падаетъ само собою?.. Вотъ такъ же и зрѣлая дѣвка. Не спохватись во время, такъ ее само собою потянетъ къ паден³ю; тутъ любому мужчинѣ ничего не стоитъ подобрать ее... Дѣло это самое обыкновенное; самому, я думаю, извѣстно.

   Оливеръ. Клянусь, ты говоришь сущую истину! Дѣло это дѣйствительно самое обыкновенное... A что, другъ, - никто еще не возвращался изъ Лондона - ни молодой баринъ, ни нашъ товарищъ - слуга его Сэмъ?

   Ральфъ. "Ни тотъ, ни другой изъ нихъ обоихъ", - какъ выражается извѣстная тебѣ пуританка, промышляющая посредничествомъ въ любовныхъ дѣлахъ. Впрочемъ, постой! - это, кажется, голосъ Сэма... Да, Сэмъ вернулся... это онъ... Постой однако!.. Такъ, - онъ и есть. У меня въ ожидан³и его новостей даже носъ зачесался...

   Оливеръ. A y меня локоть.

   Самуилъ (За сценой). Куда вы всѣ попрятались? Слышишь, малый? - поводи мою лошадь хорошенько. Я такъ на ней скакалъ, что кожа, я думаю, отъ жару y нея къ спинѣ прилипла. Хорошо мнѣ будетъ, если лошадь вдругъ простудится да кашлять начнетъ?!. Какъ ты думаешь: - хорошо?.. (Входитъ). А, Оливеръ, Ральфъ, вы здѣсь?

   Ральфъ. Добро пожаловать, честный товарищъ Сэмъ!.. Ну, разсказывай, какихъ чудесъ навезъ ты изъ Лондона?

   Самуилъ. Самъ, я думаю, видишь, что все на мнѣ по полѣдней лондонской модѣ! Воть три берета; y каждаго по двѣ зеркальныхъ подвѣски... На груди двѣ цѣпочки въ видѣ отворотовъ; съ боку - футляръ для шляпы; на спиаѣ - щетка; въ карманѣ - альманахъ, - и три баллады за гульфикомъ... Словомъ, ты видишь во мнѣ полнѣйш³й портретъ настоящаго лондонскаго слуги.

   Оливеръ. Присягнуть готовъ, что оно такъ именно и есть. Можешь хоть сейчасъ пристроиться куда угодно, была бы только охота... Мало-ли я людей знаю, что еще съ меньшимъ начинали, чѣмъ ты, a все-таки кончали жизнь не бѣдными, а съ порядочнымъ достоян³емъ... Разсказывай, однако, какихъ ты новостей изъ Лондона навезъ?

   Ральфъ. Вотъ это такъ хорошо сказано!.. Да, Сэмъ, что новаго въ Лондонѣ? y насъ же барышня, глазъ не осушая, все плачетъ о миломъ дружкѣ.

   Самуилъ. Ну - и стало быть, она дура набитая.

   Оливеръ. Это почему же, Сэмъ?

   Самуилъ. A потому, что онъ давно на другой женатъ.

   Оливеръ и Ральфъ. Быть не можетъ!.. Ты шутишь!..

   Самуилъ. Нисколько не шучу... Развѣ вы этого до сихъ поръ не знали? Да, женатъ, - и жену бьетъ немилосердно... У него отъ нея не то двое, не то трое дѣтей, потому-что, надо вамъ сказать, - чѣмъ больше женщину бить, тѣмъ она чаще бываетъ на сносѣ.

   Ральфъ. Конечно! Мужъ бьеть, a она это сноси.

   Оливеръ. Я все свое жалованье за цѣлыхъ два года готовъ бы отдать, лишь бы это до барышни никогда не доходило, потому что иначе послѣдн³й умншка y нея въ затылокъ уйдетъ, и она на весь вѣкъ останется полоумной.

   Самуилъ. Да, положен³е ея было-бы много лучше, если бы она никогда его къ себѣ на ложе не пускала. Онъ все промоталъ. Мало того, что помѣстья его заложены и перезаложены, но и братъ его, что въ университетѣ учится, подвергнутъ теперь изъ-за него тюремному заключен³ю... А, каково сказано? - Хоть бы любому писцу!.. Да, долговъ y него больше, чѣмъ стоитъ собственная его шкура.

   Оливеръ. Неужто?

   Самуилъ. Конечно!.. Я еще больше вамъ про него разскажу: жену онъ не иначе называетъ какъ самыми скверными словами, и нисколько не стѣсняясь - словно ее Молли, либо Долли зоветъ... Дѣтямъ же y него другихъ именъ нѣть, какъ только щенки да ублюдки, будто такъ тому и быть должно. Однако, что же это такое со мною? Давно чувствую, что меня что-то за штаны тянетъ, a совсѣмъ забылъ про эти вотъ двѣ кочерги... Онѣ тоже изь Лондона... Вѣдъ здѣсь только то и хорошо, что изъ Лондона.

   Оливеръ. Какъ и все, что привезено издалека... Только скажи по совѣсти, Сэмъ, неужто не все равно, чѣмъ огонь мѣшать, - здѣшней-ли кочергой или привозной?

   Самуилъ. Все дѣло въ томъ, съ какой стороны посмотришь на вещь, то-есть, съ какой точки зрѣн³я на нее взглянешь... Сейчасъ ты совершенно справедливо говорилъ, что, - особенно для барынь, - только то и хорошо, что является издалека...

   Оливеръ. Не для однѣхъ барынь... Для ихъ приближенныхъ горничныхъ тоже.

   Самуилъ. A что, Ральфъ, y васъ пиво отъ грозы не прокисло?

   Радьфъ. Нисколько. Оно до сихъ поръ какъ надо бытъ пиву.

   Самуилъ. Ну, такъ идемъ со мною; я тебѣ укажу самый лучш³й способъ, какъ имъ наливаться: я этому на прошлой недѣлѣ въ Лондонѣ научился.

   Ральфъ. Въ самомъ дѣлѣ? Посмотримъ, посмотримъ.

   Самуилъ. Да, самый великолѣпный способъ, и всякому человѣку знать его очень полезно. Въ Лондонѣ пьютъ, становясь на одно колѣно; это называется посвящен³емъ въ рыцари.

   Ральфъ. Должно-быть, штука чудесная.

   Самуилъ. Идемте-же. Я покажу вамъ по порядку, какъ это дѣлается (Уходятъ).

  

  

   Жена. Что будеть съ нами? Послѣднее, что y насъ еще остается, скоро утечетъ, какъ вода. Мужъ мой не воздерживается ни отъ какихъ тратъ, разомъ теряя чужое уважен³е и проматывая отцовское наслѣдство, a рѣшен³емъ небеснаго провидѣн³я установлено, что слѣдств³емъ безпутнаго поведен³я является раззорен³е. Того-ли можно было ожидатъ отъ него по тѣмъ богатымъ задаткамъ, которые онъ обнаруживалъ въ молодости. Вся жизнь его проходитъ въ игрѣ въ кости, въ сладострастныхъ наслажден³яхъ, въ ночныхъ попойкахъ, и онъ не иначе ложится въ постель, какъ пьянымъ. Достоинъ-ли такой образъ жизни его имени, того высокаго уважен³я, какимъ пользовались его предки? - между тѣмъ доходы его далеко не покрываютъ расходовъ. Однако, это еще не все. Болѣе всего огорчаетъ меня то, что, говоря о своихъ проигрышахъ, жалуясь на то, что ему не везетъ въ игрѣ, и на все большее разстройство его и безъ того разстроенныхъ дѣлъ, раскаян³я онъ не высказываетъ, а только доходитъ до бѣшеннаго ожесточен³я, что скудость средствъ не дозволяетъ ему жить такъ широко какъ бы хотѣлось. Когда послѣ проигрыша, онъ, проклиная судьбу, сидитъ, мрачно глядя себѣ на руки, на него страшно смотрѣть; онъ кажется тогда какимъ-то окаяннымъ отверженникомъ. Походка y него такая тяжелая, что можно подумать, будто въ груди y него не душа, a давящая его глыба земли. Да, онъ не только не раскаявается въ прошлыхъ своихъ предосудительныхъ поступкахъ, но выходитъ изъ себя при мысли, что ограниченность доходовъ не дозволяетъ ему вести такой-же позорной жизни, какъ прежде... Постыдная тоска! Безбожная скорбь! Вотъ онъ идетъ. Теперь же, не смотря ни на что, заговорю съ нимъ, какъ слѣдуетъ, a также заставлю высказаться и его... Употреблю всѣ усил³я, чтобы узнать, что такъ сильно тяготитъ его душу.

   Мужъ. Чортъ-бы подралъ послѣдн³й ударъ! Онъ отнялъ y меня пятьсотъ золотыхъ ангеловъ!.. Я проклятъ судьбою, проклятъ! Меня покинули и небесные ангелы, и земные... Человѣкъ, не имѣющ³й денегъ, проклятъ въ этомъ м³рѣ! Увы, это, къ сожалѣн³ю, слишкомъ вѣрно; онъ погибъ, погибъ въ конецъ!

   Жена. Дорогой мужъ...

   Мужъ. A самое худшее наказан³е то, что у меня есть жена.

   Жена. Умоляю тебя, дорогой мой, если y тебя есть сердце, повѣдай мнѣ, чѣмъ ты недоволенъ?

   Мужъ. Пусть въ отмщен³е за меня дьяволъ раздѣнетъ тебя до гола. Кто причина, слѣдств³е, содержан³е, самая суть моихъ бѣдъ? Ты, ты и ты! (Уходитъ).

   Жена. Часъ-отъ-часу не легче. И нравственное, и денежное убожество его возрастаютъ съ каждымъ днемъ. Онъ такъ мало похожъ на то, чѣмъ былъ когда-то, что, право, можпо подумать, будто его внѣшн³й образъ принялъ какой-нибудь окаянный духъ. Вотъ онъ возвращается (Мужь входитъ снова). Онъ говоритъ, что я виной всему; однако, я всегда свято исполняла обязанности жены, и никогда онъ не слыхалъ отъ меня ни одного неласковаго слова.

   Мужъ. Если достоинъ уважен³я бракъ, то и рогатые мужья тоже достойны уважен³я, потому что не будь брака, не было бы ихъ... Надо же было и мнѣ, дураку, жениться, чтобы распложать нищихъ! Теперь моему старшему сыну придется или мошенникомъ сдѣлаться, или быть рѣшительно ничѣмъ. Иначе, какъ насчетъ глупцовъ, жить ему будетъ невозможно, такъ какъ y него нѣтъ наслѣдственной земли, которая могла бы поддерживать его существован³е. Закладныя, словно поводья, удерживаютъ мои родовыя помѣстья и заставляютъ меня кусать удила... Второму же сыну придется пойдти въ доносчики, a третьему либо воромъ сдѣлаться, либо сводникомъ... во всякомъ случаѣ всѣмъ троимъ придется довольствоваться самымъ рабскимъ ремесломъ. О, нищета, нищета, до какихъ низкихъ ступеней ты доводишь человѣка! Мнѣ кажется, самъ чортъ погнушался бы сдѣлаться сводникомъ: онъ слишкомъ гордъ для этого, слишкомъ дорожитъ своей репутац³ей... О, низкая, раболѣпная, гнусная, развращающая бѣдность!

   Жепа. Дорогой мой властелинъ, именемъ всѣхъ нашихъ обѣтовъ, молю тебя, объясни мнѣ настоящую причину твоихъ неудовольств³й.

   Мужъ. Денетъ, денегъ, денегъ! Ты должна мнѣ ихъ достать, откуда хочешь.

   Жена. Почему-же именно я причина твоихъ бѣдъ? Всѣмъ, что имѣю, - кольцами и другими драгоцѣнностями, - располагай, какъ знаешь. Но умоляю тебя, какъ джентльмена чистѣйшей крови, если не ради меня, такъ-какъ я утратила привязанность твою и уважен³е, то ради трехъ малютокъ, которымъ ты отецъ, остепенись; подумай объ участи несчастныхъ дѣтей.

   Мужъ. Всѣ они ублюдки, ублюдки, ублюдки, зачатья отъ прелюбодѣян³я! Слышишь? - отъ прелюбодѣян³я.

   Жена. Одни небеса видятъ, какъ оскорбительны мнѣ твоя слова, но я и такое горе перенесу въ числѣ тысячи другихъ огорчен³й. Я напомина³о, что всѣ имѣн³я твои заложены и перезаложены, что ты весь въ долгахъ, что твой честный и многообѣщающ³й братъ, находящ³йся въ университетскомъ колледжѣ, поручился за тебя; его изъ-за тебя могутъ посадить въ тюрьму и потомъ...

   Мужъ. Кончила ты, распутница? Ты, на которой я женился только въ силу обстоятельствъ, но которой въ сущности никогда не могъ терпѣть? Неужели, ты воображаешь, будто я изъ-за твоихъ словъ откажусь отъ житейскихъ наслажден³й? Ступай къ своимъ роднымъ и выпрашивай у нихъ милостыню для своихъ ублюдковъ, a я не поступлюсь ничѣмъ, что мнѣ по вкусу... Ночью еще, - куда не шло, - я готовъ тебя любить и нахожу съ тобою удовольств³е, но, ради тебя, стѣснять себя не намѣренъ. Развѣ я допущу, чтобы про меня стали говорить, будто я потому распростился съ прежними привычками, съ прежнимъ образомъ жизни, что y меня не хватаетъ денетъ? Нѣтъ, я такъ-же поставлю на одинъ ударъ всѣ твои драгоцѣнности, какъ будто состоян³е мое нисколько не тронуто.

   Жена. Какъ хочешь.

   Мужъ. Я такъ и сдѣлаю (Бьетъ ее). Вотъ тебѣ задатокъ! Я не шучу! До тѣхъ поръ буду выказывать тебѣ полное презрѣн³е и до тѣхъ поръ не подойду къ твоей постели, не дотронусь до твоихъ покрывалъ, пока ты не обратишь въ деньги родового своего имущества, чтобы придать новую жизнь тѣмъ наслажден³ямъ, безъ которыхъ я жить не могу.

   Жена. Повелитель мой, подари меня однимъ только ласковымъ взглядомъ, и я исполню все, что дозволитъ мнѣ законъ. Тебѣ стоитъ только приказать.

   Мужъ. Такъ сдѣлай это поскорѣе (Засовываетъ руки въ карманы). Неужто я еще буду засовывать руки только въ пустые карманы, гдѣ вмѣсто звонкой монеты оказываются одни только мои ногти? Вся кровь моя волнуется при такой мысли!.. Итакъ, скорѣе!.. Я не для того созданъ, чтобы со стороны созерцать, какъ наслаждаются жизн³ю друг³е, не для того, чтобы только быть сводникомъ за игорнымъ столомъ, я хочу самъ метать кости и заставлять ихъ мнѣ повиноваться!.. Ну, скорѣе, повторяю я тебѣ.

   Жена. Спѣшу исполнить твое желан³е. Пока, прощай. (Уходитъ).

   Myжъ (Ей вслѣдъ). Только скорѣй! Торопись!.. Будь проклятъ часъ, когда я женился! Жена одна обуза, одна обуза!.. Трое ребять висятъ y меня на шеѣ, словно три свинцовыя гири! Фу, какая гадость! - Потаскушка и ея щенята, щенята и потаскушка! Да, потаскушка!

  

   1-й джентльменъ. На языкѣ y васъ все таже гнусная, омерзительная брань. Какъ можете вы, потомокъ такого стариннаго рода, сами пятнать честь своей жены? Тѣ, кого друг³е называютъ сумасшедшими, люди опасные; но тотъ, кто самъ наноситъ себѣ увѣч³я, еще безумнѣе и опаснѣе. Какъ и же назвать того, кто отвратитрльноб, ни на чемъ ни основанною клеветою самъ позоритъ свое имя, остававшееся до сихь поръ незапятнаннымъ? Развѣ это приличио? Прошу васъ перестаньте.

   2-й джентльменъ. Дорогой сэръ, перестаньте хоть-бы приличья ради.

   3-й джентльменъ. Пусть хоть чувства вѣжливости и справедливости удержатъ васъ.

   Мужъ. А, здравствуйте... Благодарю васъ... Какъ ваше здоровье?.. До свидан³я... Душевно радъ, что видѣлъ васъ... a затѣмъ, прощайте, докучные совѣты и увѣщан³я. (Джентльмены удаляются; входитъ слуга). Что тебѣ нужно,бездѣльникъ?

   Слуга. Я пришелъ увѣдомить васъ, сэръ, что на дорогѣ барыня встрѣтилась съ посланнымъ отъ ея почтеннаго дяди и вашего бывшаго опекуна, немедленно вызывающаго ее въ Лондонъ.

   Мужъ. Она убралась; тоже можешь сдѣлать и ты (Слуга уходитъ). Ну, пусть она въ точности испонитъ все; иначе, когда она вернется, ей самый адъ покажется пр³ятнѣе этого дома.

  

  

   Джентльменъ. Хорош³й или дурной лр³емъ ожидаетъ меня, мнѣ все равно.

   Мужъ. Мнѣ тоже.

   Джентльменъ. Я пришелъ съ намѣрен³емъ тебя пожурить.

   Мужъ. Кого? Меня журить? Совѣтую браться за это дѣло осторожно, чтобы не раздражить меня. Если-же раздразните, предупреждаю: - я дамъ волю рукамъ.

   Джентльменъ. Хорошо-бы сдѣлалъ, другъ мой, если-бы давалъ менѣе воли своимъ страстямъ; вотъ за это тебя слѣдовало-бы избить хорошенько. Здѣсь нѣтъ постороннихъ: лишь ты да я. Слушай-же ты, нехорош³й человѣкъ, погрязш³й въ тинѣ разврата. Состоян³е твое и честь умираютъ отъ истощен³я, и мнѣ тебя жаль. Нѣтъ хуже расточителя, чѣмъ тотъ, кто, не дорожа имуществомъ, не дорожитъ и чест³ю, a ты поступаешь именно такимъ образомъ.

   Мужъ. Замолчи!

   Джентльменъ. Нѣтъ, я еще не кончилъ. Слушай-же: отецъ твой, дѣдъ и прадѣдъ были честнѣйшимя людъмя. Мы не только ихъ уважали, но и гордились ими. Къ сожалѣн³ю, тотъ величавый монументъ, который они себѣ воздвигли своею безупречной жизн³ю, благодаря твоимъ порокамъ, началъ уже колебаться. Чудная весна твоей молодости подавала любившимъ тебя людямъ надежду на плодоносное лѣто; всѣмъ, знавшимъ тебя тогда, просто не вѣрится, чтобы ты могъ дойти до такого глубокаго нравственнаго и матер³альнаго обнищан³я, хотя не вѣрить нельзя, такъ какъ это очевидно. Такая перемѣна въ тебѣ заставитъ громко кричать всѣхъ и каждаго, что ты при помощи дьявола сильно обманулъ всеобщ³я ожидан³я.

   Мужъ. Выслушивать долѣе я не намѣренъ.

   Джентльменъ. Позорнѣе всего то, что ты жену, честнѣйшую изъ женщинъ, взятую тобою изъ честнаго дома смѣешь обзывать потаскушкой.

   Myжъ. А, теперь я понимаю, что ты не только ея защитникъ, но ея ближайш³й другъ и даже болѣе... Самъ знаешь, кто.

   Джентльменъ. Какая гнусная мысдъ! Отъ нея можетъ векипѣть даже такая терпѣливая кровь, какъ моя. Не думаешь-ли ты, что я стану, сложа руки, выслушивать клевету, наносящую моей чести смертельный ударъ?

   Мужъ. Вижу, что моя догадка задѣла тебя за живое.

   Джентльменъ. Нѣтъ, извертъ! Я докажу тебѣ, что мнѣ и на мысль не приходила преступная любовь.

   Мужъ. Я вообще не вѣрю въ добродѣтель твою, a моей жены еще менѣе.

   Джентльменъ. Какъ-же развращены твои мысли, когда изъ ненависти ты порочишь свое плодовитое брачное ложе и самъ отдаешь на поруган³е свою честь!

   Мужъ. Ой!

   Джентльменъ. Сдаешься ты теперь?

   Мужъ. Нѣтъ, почтеннѣйш³й! Я съ тобою еще не покончилъ.

   Джентльменъ. Надѣюсь, что никогда и не покончишь.

  

  

   Мужъ. Вижу, тебѣ извѣстны разныя боевыя хитрости; ты дерешься не честно и наносишь мнѣ предательск³е удары.

   Джентльменъ. Нѣтъ, я дерусь прямо и честно. Тому, кто сражается за правое дѣло, незачѣмъ прибѣгать къ хитростямъ (Мужъ роняетъ мечъ и падаетъ).

   Мужъ. Злодѣйка судьба! Я побѣжденъ! Повергнутъ на землю!

   Джентльменъ, Теперь ты вполнѣ въ моей власти.

   Мужъ. Знаю, негодный холопъ!

   Джентльменъ. Вотъ такъ-то ненависть приводитъ насъ на край могилы. Ты видишь, моя шпага не жаждетъ твоей крови, и меня болѣе печалитъ нанесенная тебѣ рана, чѣмъ тебя самого. Ты потомокъ доблестнаго рода, такъ докажи своими дѣян³ями, что ты достоинъ своихъ предковъ. Не честь твоя вмѣстѣ съ кровью течетъ теперь изъ этой раны, a твое безум³е. Отъ твоей жизни когда-то ожидалось очень многое; не обмани-же всѣхъ возлагавшихся на тебя надеждъ. У тебя есть любящая, покорная жена; не бросай-же позорной тѣни ни на нее, ни на свое потомство. Пусть отнынѣ только раскаян³е въ проступкахъ заставляетъ тебя страдать. Встань-же и никогда болѣе не падай. На этомъ пожелан³и я ухожу (Уходитъ).

   Мужъ. А, песъ, ушелъ, оставивъ на мнѣ слѣды своихъ зубовъ! О, съ какою радост³ю сердце мое ринулось-бы за нимъ! Я отомщу ему, говорю, что отомщу, иначе я сойду съ ума отъ неудовлетворенной жажды мести... А, развратница жена! тебѣ обязанъ я, что на тѣлѣ моемъ з³яетъ рана, и что слюна моя окрашена кровью, но ты своею кров³ю заплатишь мнѣ за это. Побѣжденъ, поваленъ на землю!.. Я даже говорю съ трудомъ... Конечно, недостатокъ въ деньгахъ дѣлаетъ такимъ безсильнымъ человѣка. Да, только это заставило меня пасть: иначе, я никогда не дошелъ-бы до паден³я. (Уходитъ).

  

  

   Слуга. Если мнѣ дозволена будетъ смѣлость прямо высказать свое мнѣн³е, я, зная, какъ много онъ виноватъ передъ вами, нахожу, что извинять его y васъ слишкомъ мало основан³й.

   Жена. Согласна съ тобою, но зачѣмъ-же, о Боже мой, дѣлать другихъ повѣренными нашихъ домашнихъ несоглас³й? Переносить ихъ - и такъ уже достаточно большое горе. Я понимаю, что, въ первыя минуты свидан³я со мною, дядя могъ придти въ справедливое негодован³е, возмутиться расточительною жизнью моего мужа, строгимъ и зоркимъ взглядомъ подвести итогъ всѣмъ его неисчислимымъ проступкамъ. Дядя и такъ уже достаточно возмущался тѣмъ, что мужъ мой въ неоплатныхъ долгахъ, что всѣ его помѣстья заложены, что друзья, поручивш³еся за него, томятся въ заключен³и. Открыт³е въ такую минуту, что мужъ, вдобавокъ ко всему, обращается со мною дурно, не повело-бы ни къ чему хорошему. Приписывая, вслѣдств³е моихъ старан³й, все предосудительное въ поведен³и моего мужа его необузданной молодости и возлагая главныя надежды на любовь мужа ко мнѣ дядя началъ приходить къ yбѣжден³ю, что житейск³й опытъ заставитъ расточителя стряхнуть съ себя иго пагубныхъ страстей. Хотя мужъ поступаеть со мною хуже, чѣмъ лютый звѣрь, терзающ³й свою жертву, я со всею ловкост³ю, на какую я только способна, старалась убѣдить дядю, что мужъ согласится принять какую-нибудь должность при дворѣ, и что это послужитъ твердымъ и надежнымъ оплотомъ для нашего пошатнувшагося благосостоян³я. Я думаю, что такое рѣшен³е возстановитъ порванное между нами доброе соглас³е и разомъ спасеть мужа отъ самого себя, отъ окончательной гпбели.

   Слуга. Мистриссъ, я думаю тоже самое. Если онъ и теперь не будетъ съ вами ласковъ, не станеть васъ любить и беречь, какъ зѣницу ока, я просто готовъ подумать, будто въ него, словно въ собственный домъ, вселился самъ дьяволъ.

   Жена. Я тоже не сомнѣваюсь, что онъ измѣнится къ лучшему. Однако, уйди отсюда. Я жду его и,кажется, слышу, что онъ приближается.

   Слуга. Удаляюсь, мистриссъ. (Уходитъ).

   Жена. Какъ добръ дядя. Благодаря его участ³ю, не придется продавать родового имѣн³я, и я избавлю мужа отъ когтей ростовщиковъ. Такимъ извѣст³емъ онъ, конечно, останется доволенъ. Воть онъ идетъ.

  

  

   Мужъ. А! ты вернулась! Гдѣ же деньги? Показывай ихъ скорѣе!.. Значитъ, ты продала всю эту глупую груду пыли, называемой землею... Гдѣ же, однако, деньги? Показывай ихъ скорѣе!.. Вали ихъ прямо на полъ!.. Говорятъ тебѣ, давай ихъ... скорѣй, скорѣй!

   Жена. Добрый другъ мой, выслушай меня терпѣливо. Я привезла тебѣ извѣст³е, которымъ ты навѣрно останешься доволенъ. Оно устроитъ наши дѣла лучше, чѣмъ продажа послѣдняго имѣн³я.

   Мужъ. Въ чемъ же дѣло?

   Жена. Не пугай меня, ради Бога, своимъ сердитымъ видомъ и выслушай меня терпѣливо. Дядя мой, принимая въ уважен³е твою доброту, твою любовь ко мнѣ, - потому что я именно такими представила ему твои отнолюн³я ко мнѣ, - сжалился надъ печальнымъ положен³емъ твоихъ денежныхъ дѣлъ и выхлопоталъ тебѣ выгодное и почетное мѣсто при дворѣ. Это до того обрадовало меня...

   Myжъ (Отталкивая ее). Прочь отъ меня, падаль!.. Она еще радуется, когда я пытку выношу! А, хитрая шельма, ты лукавѣе, чѣмъ цѣлый десятокъ чертей, взятыхъ вмѣстѣ... Такъ ты не затѣмъ ѣздила къ милому дяденькѣ, чтобы силетничать на меня, разсказывать ему, куда пошло все мое имѣн³е, все прежнее мое богатство? Такъ я этому и повѣрилъ!.. Съ чего ты взяла, что я, живущ³й только для однихъ наслажден³й, вдругъ, какъ рабъ, закабалю себя на службу, стану изгибать спину передъ какимъ-нибудь старымъ царедворцемъ, по цѣлымъ часамъ стоять передъ нимъ на вытяжку, безъ шляпы, когда я никакъ не могу пр³учиться и въ церкви-то ш³япу снимать! Ахъ, ты, дрянь этакая!.. Вотъ они плоды твоихъ наговоровъ!

   Жена. Видитъ Богъ, что я не только не сказала ни одного слова тебѣ въ порицан³е, но даже всячески старалась тебя хвалить, въ возможно лучшемъ свѣтѣ выставлять и тебя, и наше положен³е. Однако, еще ранѣе моего пр³ѣзда въ Лондонъ, моимъ роднымъ и друзьямъ было уже извѣстно, что всѣ помѣстья твои заложены и что это съ моей стороны уловка, чтобы сберечь для себя-ли самой или для дѣтей послѣднее наше имѣн³е, - хотя совершенно естественно, чтобы мать заботилась о будущности дѣтей, - я для твоего удовольств³я готова забыть и о нихъ, и о себѣ: располагай-же моею собственност³ю, какъ тебѣ заблагоразсудится. Только объ одномъ молю, - a это доджно-бы внушить тебѣ само милосерд³е, - подари меня хоть одною привѣтливою улыбкою, однимъ ласковымъ словомъ.

   Мужъ. Давай денегъ, тварь, денетъ! или я... (Замахивается на нее обнаженнымъ кинжаломъ. Входитъ поспѣшно слуга). Что за чортъ такой! Что за спѣшное извѣст³е?

   Слуга. Позвольте вамъ доложить, сэръ...

   Мужъ. Что такое?.. Или я, быть можетъ, не имѣю права, когда мнѣ вздумается, смотрѣть на обнаженный кинжалъ? Говори-же скорѣе, бездѣльникъ, или я по самую рукоятку всажу тебѣ въ грудь вотъ этотъ клинокъ. Говори-же... и безъ околичностей.

   Слуга. Васъ спрашиваетъ какой-то джентльменъ изъ уяиверситета. Онъ ждетъ внизу и увѣряетъ, будто ему необходимо переговорить съ вами (Уходитъ).

   Мужъ. Изъ университета? Университетъ! Это длинное сдово будто ножомъ рѣзнуло меня по сердцу (Уходитъ).

   Жена. Была хоть когда-нибудь другая женщина такъ удручена горемъ, какъ я? Если бы не вошелъ слуга, клинокъ вонзился-бы мнѣ въ сердце. На то, что женщины обыкновеяно считаютъ большимъ горемъ, я не обратила-бы вниман³я, и здѣсь оно прошло-бы совершенно незамѣченнымъ. Нѣтъ, всѣ огорчен³я другихъ женщинъ, взятыя вмѣстѣ, едва-ли сравняются съ однимъ моимъ горемъ... Мужъ угомонится только тогда, когда y насъ ничего болѣе не останется. Мѣсто при дворѣ онъ называетъ гнуснымъ рабствомъ, признакъ довѣр³я - унижен³емъ... Что станется со мною, съ нашими дѣтьми?.. A y насъ ихъ трое: двое здѣсь a трет³й еще y кормилицы. О, будущ³е мои нищ³е, как³е вы хорошеньк³е!.. Я чувствую, что близка уже минута, когда отъ тлетворной руки раззорен³я рухнетъ величавое жилище нашихъ предковъ. Подъ тяжестью страдан³я, мои опухш³я вѣки смыкаются надъ глазами, увлаженными слезами... я почти ничего не вижу... Усну, но горе во мнѣ не уснетъ; оно и во снѣ, и на яву со мною неразлучно (Уходитъ).

  

  

   Мужъ. Добро пожадовать, сэръ! Очень радъ съ вами познакомиться.

   Старшина. Въ послѣднемъ я сомнѣваюсь, и боюсь, что знакомство со мною особеннаго удовольств³я вамъ не доставить.

   Мужъ. Вы ошибаетесь, я искренно радъ.

   Старшина. Не въ моемъ характерѣ, сэръ, говорить околичностями. Я скоръ и откровененъ, потому прямо приступаю къ дѣлу. Причина, заставившая меня явиться къ вамъ, очень тяжка, очень печальна... Видите-ли, мы всѣ очень любимъ и уважаемъ вашего брата. Молодой человѣкъ этотъ одаренъ блестящими способностями, и много обѣщаетъ въ будущемъ, но онъ имѣлъ неосторожность поручиться за васъ въ значительной суммѣ, a вы, по непростительной-ли безпечности или по другимъ причинамъ, не расплатились вовремя по этому обязательству. Теперь вашъ братъ въ тюрьмѣ... Всѣ занят³я его наукой прекратились, будущности его нанесенъ смертельный ударъ, a молодость доджна пройдти подъ гнетомъ безпощаднаго заключен³я.

   Мужъ. Гм... гм... гм!..

   Старшина. Вы въ зародышѣ убили лучшую надежду нашего университета, потому, если вы не раскаетесь и не поправите бѣды, ждите самаго быстраго, самаго неумолимаго осужден³я. Братъ вашъ, уже отличавш³йся глубокими познан³ями въ богословскихъ наукахъ, могъ-бы десятки тысячъ заблудшихъ душъ вернуть къ небесамъ, a теперь онъ, благодаря вашей преступной забывчивости, долженъ томиться въ заключен³и! За все это вы рано или поздно должны будете отвѣчать предъ Создателемъ; притотовьтесь же отдать Ему строжайш³й отчетъ.

   Мужъ. О Боже мой, Боже!

   Старшина. Всѣ здравомысля³ц³е люди о васъ самаго дурного мнѣв³я; мног³е даже не стѣсняются это высказывать... Никто васъ не любитъ. Даже тѣ, кого осуждаютъ люди честные, сами осуждаютъ васъ. Я говорю вамъ все это во имя той искренней привязанности, которую питаю къ вашему брату. Знайте-же, что пока вы не выкупите брата изъ тюрьмы, совѣсть не дастъ вамъ ни минуты покоя, ни минуты безмятежнаго сна, радости или успѣха. Чтобы вы ни дѣлали, всегда во всемъ васъ будетъ преслѣдовать сознан³е вашего проступка. Что-же вы мнѣ на это отвѣтите? - Какая участь ожидаетъ вашего брата: - безнадежная-ли пучина бѣдств³й или надежда на лучшую долю?.. Съ замирающимъ сердцемъ жду вашего отвѣта.

   Мужъ. Сэръ, я глубоко потрясенъ вашими словами; они отозвались въ душѣ моей. Вы мастеръ своего дѣла... Особенной чувствительностью я до сихъ поръ не отличался, но ваши рѣчи насквозь пронзили мое сердце... Благодарю васъ и за ваше безпокойство, и за ваши слова... Теперь только понялъ я, какъ жестоко я виноватъ передъ братомъ. Да, вина моя передъ нимъ очень, очень, очень велика!.. Эй, кто-нибудь! (Входитъ слуга). Подай сюда вина (Слуга уходитъ). Бѣдный братъ! Какъ много горя онъ вынесъ изъ-за меня!

   Старшина. Да, подобное горе наноситъ иногда так³я глубок³я раны, что онѣ никогда не заживаютъ.

  

  

   Мужъ. Пью за ваше здоровье, сэръ, и благодарю васъ за разумныя наставлен³я.

   Старшина. Очень жалѣю, что пришлось поневолѣ высказывать вамъ непр³ятныя вещи. На ваше приглашен³е выпить, я отвѣчаю: - "За здоровье несчастнаго узника".

   Муя³ъ. A я охотно вторю вамъ. Теперь, сэръ, если вамъ угодно взглянуть на мое помѣст³е, этотъ слуга укажетъ вамъ дорогу. Я-же тѣмъ временемъ займусь интересующимъ васъ дѣломъ; я убѣжденъ, что все окончится къ благополуч³ю брата и къ собственному моему удовольств³ю.

   Старшина. Этимъ вы заставите возрадоваться ангеловъ и замолкнуть невыгодные для васъ толки въ обществѣ, a я скажу, что рѣшился на эту попытку въ добрый часъ. (Уходитъ вмѣстѣ со слугой).

   Мужъ. Ну, безпутный человѣкъ, вотъ ты и доведенъ до крайности своими-же возлюбленными пороками... Полное раззорен³е будетъ тяготѣть надъ тобою, какъ проклят³е. Зачѣмъ небо, запрещая намъ грѣшить, создало въ тоже время женщпнъ? Зачѣмъ оно указываетъ нашимъ чувствамъ путь наслажден³я, который непремѣнно доводитъ насъ до гибели, разъ мы ступили на этотъ путь? Зачѣмъ обречены мы знакомиться съ такими вещами, которыя ничего не могутъ намъ принесть, кромѣ вреда?.. О, если-бы намъ, вмѣсто порока, запрещена была добродѣтель, как³е мы всѣ были-бы добродѣтельные, потому что самой природѣ человѣка свойственно любить именно то, что запрещено! Если-бы пьянство не считалось предосудительнымъ, кто захотѣлъ-бы напиваться по скотски до потери образа человѣческаго и, подобно свиньѣ, въ глупѣйшихъ корчахъ валяться въ грязи, служа посмѣшищемъ для прохожихъ?.. Что особеннаго въ трехъ маленькихъ костяхъ, бросаемыхъ на маленьк³й столякъ? a между тѣмъ они заставляють отца семейства, джентльмена и въ душѣ и по происхожден³ю, дрожащею рукою выбрасывать эти кости, пуская въ тоже время на вѣтеръ свое состоян³е, и обрекать собственное потомство на нищету, на воровство, на страдан³я и на пороки? Теперь насталъ для меня конецъ, конецъ всему!.. Предо мною одна ужасающая нищета. Какое, однако, было y меня роскошное состоян³е... Да, состоян³е хорошее, очень хорошее... Земли мои, словно полный мѣсяцъ, округлялись около меня... Но для этого мѣсяца давно насталъ ущербъ; обглоданный серпъ его убавляется съ каждымъ днемъ, даже совсѣмъ исчезаетъ... И я имѣлъ безум³е вообразить, будто этотъ мѣсяцъ, нѣкогда бывш³й достоян³емъ моего отца, дѣда и прадѣда, переходивш³й отъ предковъ къ потомкамъ, - мой, безраздѣльно мой, и вотъ, благодаря этому безум³ю, нашъ родъ пришелъ въ упадокъ, блескъ нашего имени долженъ померкнуть. Теперь намъ имя: - "нищ³е", и нашъ родъ въ моемъ лицѣ протягиваетъ руку за подаян³емъ! Да, это имя, въ течен³е цѣлыхъ столѣт³й гремѣвшее во всемъ графствѣ, въ лицѣ моемъ и моихъ дѣтей превращается въ прозвище бездомныхъ бродягъ! Отъ моей расточительности произошло пять непоправимыхъ бѣдств³й, не считая моего собственнаго. Эта проклятая расточительность обратила теперь моего брата въ узники, довела жену до отчаян³я, дѣтей до нищеты, a меня самого покрыла позоромъ! (Рветъ на себѣ волосы). О волосы, зачѣмъ вы такъ крѣпко держитесь на проклятой моей головѣ? Неужто ядъ, отравляющ³й мнѣ жизнь, не заставитъ васъ выпасть? Братъ мой въ когтяхъ у демоновъ; тѣ мучатъ. его безпощадно, чтобы этою пыткою что нибудь изъ него выжать, a я, несчастный, не могу выкупить его, такъ какъ самому нечѣмъ жить... Нищета - тоже рабство! Чтобы проповѣдники и умирающ³е ни толковали объ адѣ, всѣ его муки y меня въ груди... Кто въ моемъ положен³и, чтобы добыть денегъ, не согласился-бы заложить душу за как³е угодно проценты и не отрекся бы отъ всѣхъ благъ загробной жизни?.. Я привыкъ жить въ полномъ довольствѣ, и бѣдность страшнѣе мнѣ всѣхъ терзан³й ада,

  

  

   Ребенокъ. Что съ вами, папа? Вы должно быть нездоровы?.. Посторонитесь немного... Мнѣ нельзя пускать волчка, пока вы стоите такъ и занимаете все мѣсто своими длинными ногами... Не смотрите такъ на меня... Вы меня этимь не испугаете; я не боюсь ни колдуновъ, ни другихъ пугалъ! (Отецъ поднимаетъ ребенка за поясъ и держитъ его одною рукою, a другою обнажаетъ кинжалъ).

   Мужъ. И смерти нечего бояться, особенно тебѣ, когда отецъ не можетъ оставить тебѣ наслѣдства.

   Ребенокъ. О, что вы хотите сдѣлать, папа? Вспомните, вѣдь я вашъ бѣленьк³й мальчикъ...

   Мужъ. A теперь будешь красненькимъ. Вотъ тебѣ! (Наноситъ ему ударъ кинжа.юмъ).

   Ребенокъ. Папа, мнѣ больно!..

   Мужъ. Не хочу я, старш³й мой нищ³й, чтобы ты y pocтовщиковъ вымаливалъ кусокъ хлѣба, чтобы ты обливался слезами y воротъ сильныхъ м³ра, или бѣгалъ за каретами, крича; - "Добрый господинъ, подайте хоть что-нибудь, Христа ради"! Нѣтъ, я до этого не допущу ни тебя, ни твоего брата. Разможжитъ вамъ обоимъ голову - подвигъ человѣколюб³я.

   Ребенокъ. Какъ-же буду я теперь учиться, когда голова y меня проломлена?

   Мужъ (Нанося сыну ударъ прямо въ сердце). Обливайся кровью, да, обливайся; такъ будетъ лучше, чѣмъ нищенствовать! Теперь ты не опозоришь своего имени... Слѣдуетъ всегда относиться къ жизни съ презрѣн³емъ, если она грозитъ позоромъ или нищетою... Надо покончить теперь со вторымъ сыномъ. О злая судьба! кровь моихъ сыновей вымажетъ тебѣ рожу. Ты увидишь, какъ ыы будемъ смѣло издѣваться надъ нищетой! (Уходитъ, волоча трупъ ребенка).

  

  

   Служанка. Спи, дитятко, спи, какъ съ горя уснула твоя мать. Такое глубокое изнеможен³е не предвѣщаетъ ничего хорошаго. Спи, мой красавчикъ! Можетъ статься, и тебя ждала-бы счастливая доля, но все, что много много лѣтъ наживалось честными и высокими подвигами, проиграно теперь въ кости. Бѣда, когда игрокъ-отецъ проматываетъ дѣтское достоян³е! Вмѣсто прежнихъ достатковъ, въ домѣ водворяется одна нищета... Да, раззорен³е, опустошен³е и только.

  

  

   Мужъ. Тварь, отдай мнѣ мальчишку! (Хочетъ отнять ребенка силой. Борьба).

   Служанка. Помогите, помогите! Творецъ небесный!.. Здѣсь уб³йца, уб³йца!

   Мужъ. Полно горланить, болтливая, распутная груб³янка! Вотъ, какъ сломлю тебѣ шею, ты y меня больше не пикнешь. Ну, проворнѣй съ лѣстницы внизъ головою (Отнявъ ребенка, сталкиваетъ служанху съ лѣстницы). Вотъ такъ; отлично! Чтобы заставить женщину замолчать, нѣтъ лучшаго средства, какъ сломить ей шею, это дѣло великаго политика. (Наноситъ сыну ударъ).

   Ребенокъ. Мама! Мама! Я убитъ, мама! (Жена просыпается).

   Жена. Что здѣсь за крикъ?... Создатель!... Дѣти мои, дѣти!.. Оба въ крови!.. въ крови! (Схватываетъ на руки младшаго ребенка).

   Мужъ. Шельма, подай сюда мальчишку! Подай сюда нищаго.

   Жена. Безцѣнный мой, послушай!

   Мужъ. Прочь, негодная тварь! Прочь, потаскушка!

   Жена. О, что задумалъ ты, мой добрый, дорогой мужъ?!

   Мужъ. Давай сюда ублюдка!

   Жена. Онъ родной твой сынъ.

   Мужъ. Нищихъ на свѣтѣ и безъ него довольно!

   Жена. Одумайся, дорогой!

   Мужъ. Такъ ты еще противишься?

   Жена. Создатель мой!

   Мужъ. Такъ вотъ-же ему прямо въ сердце! (Закалываетъ сына на рукахъ y матери).

   Жена. Бѣдный, бѣдный мой мальчикъ!

   Мужъ. Теперь, щенокъ, ты не будешь срамить своею жизнью уважаемаго имени.

   Жена. Боже, Боже! (Мужъ наноситъ ей ударъ кинжаломъ; она падаетъ).

   Мужъ. Погибни и ты!.. Убирайся на тотъ свѣтъ. На этомъ не потребныхъ не мало, а нищета сдѣлала-бы изъ тебя такую-же.

  

  

   Слуга. Что вы натворили, сэ