Сервантес Мигель Де - Нумансия

обою нанесенной раны.

   Сверши же долг торжественный и грустный!

   Прошу тебя, в святилище Дианы

   Пойдем, мои друг,[45] и в этом строгом храме

   Железом нас пронзи и ввергни в пламя.

  

   Т е о г е н

  

   Здесь мешкая, пыл жертвенный остудим.

   Умрем скорей, отбросим страх и жалость.

  

   С ы н

  

   Что плачешь, мать? Куда ж идти мы будем?

   Я с ног валюсь... Повремени же малость.

   Ужель сейчас еды мы не добудем?

   От голода я чувствую усталость.

  

   Ж е н а

  

   Пойди ко мне на ручки. Будешь слушать?

   Тебе я - хочешь? - смерти дам покушать.

  

  

   Они уходят, и выбегают два мальчика, из которых один впоследствии бросится с башни вниз.

  

   М а л ь ч и к

  

   Куда б нам, Сервий, убежать?

  

   С е р в и й

  

   Я думаю, тебе виднее.

  

   М а л ь ч и к

  

   Да ну же, двигайся скорее,

   Иначе нам несдобровать.

   За нами гонятся поспешно,

   Настигнут нас, мечи воткнут!

  

   С е р в и й

  

   Быстрее нас они бегут,

   И нам не ускользнуть, конечно.

   Куда бы спрятаться, куда?

   Опасность близкая смущает.

  

   М а л ь ч и к

  

   Отец мой башню защищает,

   Так, думаю, бежать туда.

  

   С е р в и й

  

   Ты, друг, беги туда, пожалуй,

   Один, а я не побегу.

   От голода я не могу

   Ни шагу сделать. Путь немалый!

  

   М а л ь ч и к

  

   Не можешь?

  

   С е р в и й

  

   Еле на ногах

   Держусь.

  

   М а л ь ч и к

  

   Плохая ты опора!

   Покончат здесь с тобою скоро

   Иль голод, или меч, иль страх.

   Да, тут нетрудно умереть,

   Со всех сторон грозят увечья!

   Прощай! Ни угодить под меч я

   Не собираюсь, ни сгореть.

  

  

   Уходит, а выходит Теоген, с двумя обнаженными мечами и окровавленными руками. Сервий, как только его заметил, сейчас же убегает за кулисы.

  

   Т е о г е н

  

   Кровь тела моего, что здесь я пролил, -

   Кровь дочери и двух малюток милых;

   Рука, которой я убить позволил,

   Вняв зову доблестей, душе постылых;

   Рок, что меня так тяжко обездолил,

   Ты, небо непреклонное, - вы в силах

   Меня от жизни горестной избавить

   И скорой смерти мне почет доставить.

  

   Нумансианцы храбрые, сочтите,

   Что перед вами - римлянин презренный...

   И родины обиду отомстите,

   Проливши кровь вот этой плоти бренной.

   Из двух мечей моих один примите

   За вызов, что бросает враг надменный.

   Окончив дни мои в пылу сраженья,

   Я чувствовать не буду униженья.

  

   А жалкий труп, покинутый отрадным

   Дыханьем жизни, други, тотчас бросьте

   В большой костер; пускай в огне громадном

   Горячим пеплом станут эти кости.

   Итак, за дело! Жду с волненьем жадным...

   Сердца друзей сердцами полных злости

   Врагов смените. - Любо вам решенье

   Меня обречь на жертвоприношенье?

  

   Н у м а н с и а н е ц

  

   О Теоген, кого ты призываешь?

   Зачем о смерти редкостной хлопочешь?

   Кровавых дел позором покрываешь

   Ты родину! Своих друзей порочишь!

  

   Т е о г е н

  

   Нумансианец! Что ж ты забываешь

   Про меч свой? Страх берет? Или не хочешь?

   Знай, римлянин стоит перед тобою:

   Бери же меч, приготовляйся к бою.

  

   Такой вот способ смерти изберу я,

   Лишь он один приемлем и прекрасен.

  

   Н у м а н с и а н е ц

  

   Судьба, беду нам за бедой даруя,

   Нас на него толкает; я согласен.

   Пойдем же, друг, на площадь. Там, пируя,

   Горит костер; он стал не безопасен,

  

   Но в нем спасенье. - Победитель может

   Предать огню того, кого уложит.

  

   Т е о г е н

  

   Отлично, друг. Пора! Приходят сроки,

   И умереть исполнился я жаждой.

   Убьет нас меч или огонь жестокий, -

   Провижу нашу славу в смерти каждой.

  

  

  

   С ц и п и о н

  

   Но если я теперь не ошибаюсь,

   И ложными нельзя назвать те знаки,

   Что нам поведали о состоянье

   Нумансии, - моленья, шум и стоны,

   И в ясном небе столб огня высокий, -

   То сразу возникает подозренье,

   Что бешенство и варварская ярость

   Врагов на них самих оборотилась. -

   Не видим больше мы людей на стенах,

   Нет часовых обычной переклички;

   Весь лагерь так ведет себя спокойно,

   Как если б жил в ненарушимом мире

   Свирепый враг, войны не объявляя.

  

   М а р и й

  

   Все скоро с достоверностью узнаешь.

   Угодно ли - тебе я предлагаю,

   Хоть знаю все опасности, что могут

   Представиться, - я поднимусь на стену

   И постараюсь рассмотреть получше,

   Чем заняты сейчас нумансианцы.

  

   С ц и п и о н

  

   Итак, ты, Марий, лестницу приставишь

   К стене и разузнаешь все, что надо.

  

   М а р и й

  

   Несите лестницу скорей!.. Эрмилий,

   Поторопись мне щит сюда доставить

   И белый шлем мой боевой пернатый.

   Клянусь, что если жизни не лишусь я,

   То лагерь наш все о врагах узнает.

  

   Э р м и л и й

  

   Вот белый шлем, а вот и щит твой круглый,

   И лестницу принес проворный Лимпий.

  

   М а р и й

  

   Юпитеру себя я поручаю

   Великому. Итак, спешу исполнить

   Обещанное.

  

   С ц и п и о н

  

   Щит свой выше, Марий,

   Приподымай, когда полезешь. Тело

   Все подбери, а голову особо

   Оберегай. Мужайся! Ты у цели.

   Ну, как там?

  

   М а р и й

  

   Что это, святые боги!

  

   Ю г у р т а

  

   Чему ты изумляешься?

  

   М а р и й

  

   Тому, что

   Передо мной озера красной крови,

   По улицам Нумансии простерты

   Тысячи трупов.

  

   С ц и п и о н

  

   А живых не видно?

  

   М а р и й

  

   Живых, должно быть, нет. По крайней мере,

   Мне на глаза таких не попадалось.

  

   С ц и п и о н

  

   Так спрыгни вниз, все рассмотри подробно.

   Гай Марий прыгает со стены в город.

   За ним последуй ты, мой друг Югурта,

   А за тобою - мы.

  

   Ю г у р т а

  

   Такая спешка

   Тебе не полагается по сану.

   Умерь свой пыл, начальник храбрый. Будем

   Ждать возвращенья Мария с отчетом

   О том, что происходит в непокорной

   Нумансии. Придерживайте крепче

   Мне лестницу. О праведное небо!

   Да! зрелище ужасное и вместе

   Прискорбное встает перед глазами...

   Как страшно это все! Горячей кровью

   Вся полита земля. И всюду трупы -

   На площадях, на улицах... Хочу я

   Сам спрыгнуть вниз и разглядеть получше.

  

  

  

   Ф а б и й

  

   Сомнений нет, зверей нумансианских

   Их варварская ярость побудила,

   Когда они отчаялись в спасенье,

   Подставить головы свои железу

   Своих мечей... На все пойти готовы

   Они, чтоб не отдаться в руки наши

   Победоносные. - Угроза эта

   Для них всего на свете ненавистней.

  

   С ц и п и о н

  

   Когда б один-единственный остался

   Из них в живых, нетрудно было б в Риме

   Всем доказать, что до конца сломил я

   Тот дерзостный народ, который Риму

   Врагом смертельным был; народ упрямцев,

   Которые бросались на любую

   Опасность, как на праздник... Ни единый

   Похвастаться не может римский воин,

   Что спину повернуть нумансианца

   Заставил он когда-нибудь. И храбрость

   Отчаянная их на ратном поле

   Причиною была, что применил я

   К ним средство, применяемое к диким

   Зверям. Я запер их. И эта хитрость

   Мне принесла триумф, который силой

   Не мог я взять. Но вот уже как-будто

   Гай Марий возвращается... Что скажешь?

  

  

  

   М а р и й

  

   Напрасно, вождь, умом и силой славный,

   Отряды войск у крепости столпились.

   И твой пропал напрасно труд державный,

   Победы в дым и ветер превратились,

   Хоть мы, приблизив к нам успех конечный.

   Твой замысел исполнить торопились.

   Конец - столь жалостный, столь быстротечный -

   Нумансии не знавшей пораженья,

   В веках себя покроет славой вечной!

   Увидя в смерти - вместо униженья -

   Величье, вырвали триумф заветный

   Они у нас, ускорив приближенье

   Кончины в о л ь н о. Оказались тщетны

   Расчеты все. - Дух чести изначальный

   Не сломишь силой воинской несметной!..

   Сам сжег себя народ многострадальный, -

   Кто их судьбою лютой не смутится!

   О длинной повести конец печальный!

   Нумансия успела превратиться

   В озера крови. И в озера эти

   Не могут трупов тысячи вместиться.

   От тех цепей, которых нет на свете

   Страшней и тяжелей, освобожденья

   Народ добился - от бича и плети!

   На площади горит без огражденья

   Костер и пожирает скарба кучи

   И тел истерзанных нагроможденье.

   И вот что мне помог увидеть случай:

   С волнением спешу вам рассказать я,

   Как гордо умер Теоген могучий.

   Он, посылая горькие проклятья

   Веленьям Рока грозным, в то мгновенье,

   Когда раскрылись пламени объятья,

   Так закричал: "Надеюсь, песнопенье

   Сложить про храбрых слава не забудет

   И описать тупое изумленье,

   В котором гордый римлянин пребудет,

   Увидев, что добыча дымом стала,

   Что он шипы взамен цветов добудет..."

   По городу я побродил немало,

   И многое на улицах заметил,

   Нумансианцев же - как не бывало.

   Ни одного я жителя не встретил,

   Не мог нигде ни одного живого

   Взять пленника, который бы ответил

   Нам толком, под влиянием какого

   Чудовищного бреда порешили

   Они приход конца ускорить злого.

  

   С ц и п и о н

  

   Заранее они меня лишили

   Всех добрых чувств и варварски жестоким

   Убийцею меня вообразили.

   Как будто состраданием глубоким

   Проникнуться к сраженным я не в силах?..

   Мне долгом предначертано высоким

   Прощать врагов, когда я победил их! -

   Нумансианцам Сципион окажет

   Большую милость. Он уже простил их.

  

   Ф а б и й

  

   Вот твой Югурта. Пусть тебе он скажет

   (Хоть в гневе он) о том, что знать желаешь...

   Он просьбу сципионову уважит.

  

  

  

   Ю г у р т а

  

   Ты зря себя заботой угнетаешь:

   Отныне применяй в другой стране ты

   Те замыслы, в которых ты не знаешь

   Соперника. В Нумансии себе ты

   Поживы не найдешь. Судьбы постылой

   Конца там ждет, нарядно приодетый,

   Как перст, один на башне, видом милый

   Подросток. Нам он, - думать основанье

   Имею, - скрасит наш триумф унылый!

  

   С ц и п и о н

  

   В нем все мое отныне упованье.

   О, если б Рим с победой мог поздравить

   Меня при всенародном ликованье!

   Пойдем к нему, его в живых оставить

   Нам важно; мальчика вполне возможно

   Нам в виде доказательства представить...

   Мальчик Вириат с башни.

  

   В и р и а т

  

   Что, римляне, ко мне так осторожно

   Подходите? Боязнь свою умерьте:

   Войти в Нумансию не так уж сложно!

   Но знайте, слову мальчика поверьте,

   Что при себе теперь ключи ношу я,

   Ключи от города - от царства смерти.

  

   С ц и п и о н

  

   За ними, юноша, и прихожу я,

   Ужель сомненье у тебя явилось,

   Что милости тебе не окажу я?

  

   В и р и а т

  

   Не поздно ли ты предлагаешь милость?

   Мне нечего с ней делать. И решенье

   Суровое во мне уж укрепилось.

   Я горькое имею утешенье:

   Конец, моих родителей постигший

   И родину, встает в воображенье.

  

   Ф а б и й

  

   Цвет юности своей, едва возникшей,

   Ужель ты в ослепленье презираешь,

   Строптивый отрок, к жизни непривыкший!

  

   С ц и п и о н

  

   Ты честь вождя и Рима попираешь

   Своим задором. Как на лицемера,

   Ты с недоверьем на меня взираешь?

   Словам моим крепка в народе вера.

   Не грешен я обманом ни одним.

   Ждут не тюрьма тебя и не галера, -

   Но сам себе ты будешь господином,

   И будет у тебя богатств довольно,

   На сколько станет жизни впереди нам...

   Сойди ко мне - и сдайся добровольно!

  

   В и р и а т

  

   Вся ярость вам отметившего народа, -

   Вот от него ты видишь пепла груду, -

   Вся ненависть его и вся свобода,

   Что подавляли мы везде и всюду, -

   Все это - кровь моя, моя природа,

   Всегда в груди моей носить их буду...

   Наследник сил Нумансии не сдастся,

   И покорить его вам не удастся.

  

   О город мой, любимый и несчастный,

   Меня родивший, сам же ставший прахом!

   Я на поступок, с честью не согласный,

   Не отклонюсь посулами, ни страхом.

   Пусть мне земля, пусть небосвод ненастный

   И злобный рок грозят бедой и крахом,

   Но будет так, что смерть я храбро встречу -

   Тебе, народ мой, подвигом отвечу!

  

   Хоть скрыться в башне страх меня заставил,

   Страх смерти близкой, смерти неизбежной,

   Но дал мне сил и мужества прибавил

   Народа моего конец мятежный.

   Необходимо, чтобы я исправил

   Невинный грех, грех молодости нежной...

   Клянусь вам, страх мой низкий, недостойный

   Я дерзкой смертью искуплю спокойной.

  

   Нумансианцы! Вот мое вам слово -

   Помех решенью вашему не будет

   Из-за меня, и Рим у нас иного

   Триумфа, кроме пепла, не добудет!

   Враг просчитается, поверьте, снова -

   На пытки ль злые он меня осудит,

   Иль дверь передо мной раскроет шире

   Ко всем благам, что существуют в мире.

  

   Сдержитесь, римляне, уймите страсти,

   Брать стену приступом и не пытайтесь!..

   Я знаю, надо мной не в вашей власти

   Победу одержать, как ни старайтесь.

   И если я достоин хоть отчасти

   Великой родины, не поражайтесь!

   С любовью к вам, места мои родные,

   Свергаюсь смело с башенной стены я!

  

  

  

   С ц и п и о н

  

   Гордиться можешь, юноша, по праву

   Героя зрелого достойный делом.

   Завоевал Нумансии ты славу, -

   Вознес Испанию над миром целым!

   Мне доблесть быть не может не по нраву,

   Хотя себя своим паденьем смелым

   Возвысил ты и спас свои знамена,

   Победы честь отняв у Сципиона.

  

   Пускай бы нам Нумансия грозила,

   Но жил бы ты, о мальчик непокорный!

   Ты умер, но хранит твоя могила

   Прах п о б е д и т е л я в войне упорной.

   Достоин ты, чтоб слава вострубила

   В веках про подвиг юный и задорный, -

   Как, с башни пав, ты торжество приблизил

   Над тем, кто, победив, себя унизил.

  

  

  

   С л а в а

  

   О, прозвени, мой голос, меж людьми

   И, в душах их рождая отклик встречный,

   Узывчиво и нежно возгреми

   Сказанием про подвиг вековечный.

   Ты, римлянин угрюмый, подними

   С земли того, кто в юности беспечной

   Деяньем дерзностным своим успел

   Отнять у Рима славу громких дел.

  

   Я, Слава, твердую питаю веру:

   Доколе в мире, что лежит во зле,

   Кристальную вращает небо сферу,

   Давая силу бодрую земле,

   И всем вещам определяя меру, -

   Нумансии, сокрывшейся во мгле,

   Провозглашать я доблесть буду в силе

   На полюс с полюса, от Бактры к Тиле. [46]

  

   И в подвигах невиданных страны

   Залог той славы, что в веках грядущих

   Испании отважные сыны

   Стяжают в испытаниях, их ждущих.

   Ни смерть, ни время Славе не должны

   Косой своей и ходом дней бегущих

   Пределы ставить. Грозную мою

   Нумансию и мощь ее пою.

   Прекрасна эта гибель, высока!..

   Она героев отвечает нраву,

   Она способна удивить века

   И служит людям образцом по праву!

   Сынов ее победа так ярка,

   Что в прозе и стихах споют ей славу, -

   И в памяти народов навсегда

   Н у м а н с и и засветится звезда!

  

  

  

  

  

   Великий Лопе де Руэда. - Лопе де Руэда (род. в начале XVI в. - ум. 1565) представляет собой выдающееся явление в испанской драматургии XVI века. Он смело вводил в свои драматические произведения народную речь, и Сервантес в своих интермедиях шел по его следам. Лопе де Руэда был также блестящим актером.

   Безумец Луис Лопес. - Кто был этот Лопес, установить не удалось.

   Наварро. - По всей вероятности, имеется в виду выдающийся актер, антрепренер и драматург Педро Наварро.

   ...я осмелился свести комедию к трем действиям вместо прежних пяти... - Это нововведение приписывали себе и Кристоваль де Вируэс (его пьесы опубликованы в 1609 году) и Андрее Рей де Артьеда (1549-1613). Но еще до них драматург Франсиско де Авенданьо расчленил свою комедию "Флорисея" (1551) на три действия.

   ...до сих пор чтут доктора Рамона... - До нас дошло пять комедий Алонсо Рамона.

   Мигель Санчес (ум. после 1615 г.) - автор дошедших до нас двух комедий: "Бдительный страж" и "Остров диких".

   Мира де Мескуа - испанский драматург XVII века. Известна его пьеса "Раб дьявола", главный герой которой - один из ранних прототипов Фауста.

   ТАррега - драматург Франсиско Агустин Таррега (1554 или 1556-1602).

   Гильен де Кастро - драматург (1569-1631). Первая часть его пьесы "Юные годы Сида" оказала влияние на трагедию Корнеля "Сид".

   Гаспар Агилар - поэт и драматург (1561-1623).

   Луис Велес де Гевара - драматург и прозаик (1579-1644).

   Антоньо де Галарса - один из современных Сервантесу поэтов, о котором имеется очень мало сведений.

   Гаспар де Авила - поэт.

   Данное название пьесы и отнесение ее к жанру трагедии принадлежит переводчику В.А. Пясту. Подлинное ее название - "Комедия (то есть представление) об осаде Нумансии". Переводчиком в связи с намечавшейся в 1938 году постановкой пьесы в Ленинграде в целях придания большей сценичности были внесены как в состав действующих лиц, так и в самый текст некоторые изменения. Все эти изменения редакцией сняты в согласии с текстом Сервантеса.

   Среди действующих лиц пьесы имеется несколько исторических имен:

   Публий Корнелий Сципион Африканский (младший) (род. ок. 185 г. до н. э., ум. в 129 г.). - Один из лучших римских военачальников того времени, покоривший и разрушивший в 146 году до н.э. Карфаген. Избранный во второй раз консулом в 134 г., он был направлен в Испанию с поручением окончить тяжелую и неудачную для римлян борьбу с кельтиберийскимн племенами и в первую очередь с Нумансией, центром и основной твердыней конфедерации, в которую входили многие народы полуострова.

   Югурта - племянник и преемник нумидийского царя Миципсы, умершего в 118 году до н. э. Был послан во главе нумидийского отряда в Испанию на помощь римлянам, осаждавшим Нумансию. Став впоследствии опасным врагом Рима, был взят в плен Марием и казнен в подземной тюрьме на Капитолии (104 г. до н. э.).

   Гай Марий (род. 156 - ум, в 86 г. до н. э.) - победитель кимвров, тевтонов и Югурты, видный политический деятель и военачальник эпохи, занимавший со 106 года восемь раз пост консула в Риме. Свою военную деятельность Марий начал в Испании в войсках Сципиона.

   Что касается Квинта Фабия, которого Сервантес упорно называет братом Сципиона, то, вероятно, речь идет о Квинте Фабии Сервилиане Эмилии, одном из незадачливых предшественников Публия Корнелия на посту командующего римскими войсками в Испании. Так как в роду Сципионов все его представители по мужской линии носили всегда одно из трех личных имен Гал, Публия и Луция, то Квинт Фабий Сервантеса никак не мог быть братом Сципиона, хотя и мог состоять с ним в известной степени родства. Среди действующих лиц нумантинцев также имеются исторические фигуры. Таков Теоген, активный организатор героического сопротивления Нумансии.

   Должны бы быть и доблестей романских. - Здесь "романских" в смысле "римских".

   Не то фламандских выродков - явный анахронизм; никаких фламандцев в римскую эпоху не существовало. Анахронизм объясняется тем, что во время написания Сервантесом "Нумансии" Испания Филиппа II вела с переменным успехом борьбу за обладание Фландрией.

   Суровый Марс с изнеженной Венерой. - Марс (римское наименование греческого бога войны Ареса) был мужем богини красоты и любви Венеры (греческой Афродиты).

   Киприды культ здесь многие пытались соединить и с Бахусавой верой. - Киприда - одно из прозвищ богини, родившейся, согласно мифу, из пены волн на острове Кипр. Этот остров был одним из главных мест поклонения Венере и считался любимым местом ее пребывания. Бахус (греческий Вакх, Дионис) - бог вина и виноделия. Здесь синонимы: Киприда - сладострастия, разврата; Бахус - пьянства, разгула.

   ...с которым мы могли б договориться... - У нумантинцев имелись все основания жаловаться на римских полководцев, нередко заключавших под влиянием неудач мирные договоры с кельтиберийскими племенами с твердым расчетом, что эти договоры не будут утверждены римским сенатом. Иногда же, как это было с Квинтом Помпеем Руфом, при изменении военной обстановки в их пользу сами полководцы цинично заявляли, что никаких договоров они не заключали. Такими же справедливыми и исторически достоверными являются и жалобы нумантийских послов в трагедии Сервантеса на "поборы" и "утеснения" жителей, чинившиеся римскими властями.