Островский Александр Николаевич - Карло Гольдони. Кофейная

-нибудь сыщика?

  Леандро. Что вы, что вы, синьор! Мои родители бедные, но честные люди.

  Д. Марцио. Ну, далее, далее!

  Леандро. Я был конторщиком.

  Д. Марцио. Работа тяжелая, не правда ли?

  Леандро. Но, желая видеть свет...

  Д. Марцио. На чужой счет.

  Леандро. Я приехал в Венецию.

  Д. Марцио. Заниматься мошенничеством.

  Леандро. За кого вы меня принимаете? Разве так разговаривают!

  Д. Марцио. Послушайте; я вам обещал покровительство, и исполню, обещал тайну, и сохраню; но, между нами двоими, позвольте мне сказать кой-что в шутку, любя, что называется.

  Леандро. Теперь вы видите, в каком я положении; если жена меня уличит, я могу попасть в беду.

  Д. Марцио. Что же вы думаете делать?

  Леандро. Надо попробовать выжить ее из Венеции.

  Д. Марцио. Ну, ну, вот и видно, что вы мошенник.

  Леандро (строго). Что вы сказали, синьор?

  Д. Марцио. Я любя, любя.

  Леандро. Ну, я уеду; только б она этого не знала.

  Д. Марцио. От меня не узнает.

  Леандро. Вы советуете мне ехать?

  Д. Марцио. Да, это лучшее средство. Идите сейчас, возьмите гондолу, велите отвезти вас в Фузину {Ближайшее место на твердой земле. (А. Н. О.)}, возьмите почтовых лошадей и поезжайте в Феррару.

  Леандро. Вечером же уеду; до ночи уж недалеко. Надо только взять свои вещи у танцовщицы.

  Д. Марцио. Так берите скорей да и поезжайте сейчас. Смотрите, чтоб вас не видали.

  Леандро. Я пройду через заднюю дверь, там не увидят.

  Д. Марцио (про себя). Я говорил, что к ней ходят через заднюю дверь.

  Леандро. Только, пожалуйста, никому!

  Д. Марцио. Будьте покойны!

  Леандро. Прошу вас об одном: отдайте жене эти два цехина и отправьте ее. Потом напишите мне, и я сейчас возвращусь. (Отдает два цехина.)

  Д. Mapцио. Отдам два цехина. Убирайтесь!

  Леандро. Но уверены ли вы, что она уедет?

  Д. Марцио. Убирайтесь, будьте вы прокляты!

  Леандро. Вы меня гоните?

  Д. Марцио. Любя, для вашей же пользы. Ступайте, чорт вас возьми!

  Леандро (про себя). Вот так человек! Если он ругает приятелей, что ж он делает с врагами? (Уходит к танцовщице.)

  Д. Марцио. Синьор граф! Ах, разбойник! Синьор граф! Если бы он не обратился ко мне, я бы ему переломал все ребра палкой.

  

  

   Плачида выходит из гостиницы.

  

  

  

   СЦЕНА ТРЕТЬЯ

  

  

  

  Плачида и дон Марцио.

  Плачида. Будь что будет, а уж я найду своего негодного мужа.

  Д. Марцио. Как поживаете, пилигрима?

  Плачида. Вы, если я не ошибаюсь, один из тех, которые обедали с моим мужем?

  Д. Марцио. Да, тот самый. Помните печеные каштаны?

  Плачида. Сделайте милость, скажите, где этот предатель?

  Д. Марцио. Я не знаю; да если б и знал, так не сказал бы.

  Плачида. Почему?

  Д. Марцио. Потому что если вы найдете его, так будет хуже. Он вас убьет.

  Плачида. По крайней мере я перестану страдать.

  Д. Марцио. Э! Вздор! Глупость! Вернитесь в Турин.

  Плачида. Без мужа?

  Д. Марцио. Да, без мужа. Что ж вам еще делать? Он разбойник.

  Плачида. Что вы! Но я его желаю видеть.

  Д. Марцио. Ах! Вы его больше не увидите.

  Плачида. Сделайте милость, скажите, если знаете; он, может быть, уехал?

  Д. Марцио. И уехал и не уехал.

  Плачида. По всему видно, что вы знаете кой-что об нем.

  Д. Марцио. Я-то? И знаю и не знаю; но не говорю.

  Плачида. Синьор, сжальтесь надо мной!

  Д. Марцио. Ступайте в Турин, не об чем вам и думать больше. Берите, я вам даю два цехина.

  Плачида (берет цехины). Вам бог за меня заплатит. Но отчего же вы не хотите сказать мне ничего о муже? Я ухожу в совершенном отчаянии. (Плачет и хочет итти.)

  Д. Марцио (про себя). Бедная женщина! (Громко.) Послушайте!

  Плачида. Что угодно?

  Д. Марцио. Ваш муж у танцовщицы, пошел за своими вещами и уйдет через заднюю дверь. (Уходит.)

  Плачида. Он еще в Венеции! Он не уехал! Он у танцовщицы! Если б кто меня проводил, я бы опять попыталась. Но одна что я сделаю? Меня всякий обидит.

  

  

   Входят Ридольфо и Евгенио.

  

  

  

   СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

  

  

   Ридольфо, Евгенио и Плачида.

  Ридольфо. Ну вот, что за важность: все мы люди, все не без греха.

  Евгенио. Хорошо; но жена мне не поверит.

  Ридольфо. Пойдемте вместе со мной, я за вас буду говорить. Синьора Виттория вас любит; все пойдет своим порядком.

  Плачида. Синьор Евгенио!

  Ридольфо. Синьор Евгенио просит оставить его в покое. У него свое дело, ему не до вас.

  Плачида. Я не хочу мешать его делам. Я обращаюсь ко всем, потому что нахожусь в самом несчастном положении.

  Евгенио. Поверьте, Ридольфо, что эта женщина заслуживает сострадания; она женщина честнейшая, а муж у ней разбойник.

  Плачида. Он бросил меня в Турине. Я нашла его в Венеции; он грозил убить меня и снова сбирается бежать.

  Ридольфо. Вы знаете, где он?

  Плачида. У танцовщицы; собирает свои вещи и сейчас уедет.

  Ридольфо. Когда пойдет, вы увидите его.

  Плачида. Он уйдет через заднюю дверь, и я его не увижу; да если и увижу, он меня убьет.

  Ридольфо. Кто вам сказал, что он уйдет через заднюю дверь?

  Плачида. Синьор дон Марцио.

  Ридольфо. Так вы вот что сделайте: подите в лавку цирюльника, оттуда видно потайную дверь. Как вы его увидите, позовите меня и предоставьте все дело мне.

  Плачида. Меня не пустят в цирюльню.

  Ридольфо (кличет). Господин Агабито!

  

  

   Выходит из цирюльни мальчик.

  

  

  

   СЦЕНА ПЯТАЯ

  

  

  

   Мальчик и те же.

  Мальчик. Что вам угодно, господин Ридольфо?

  Ридольфо. Скажи хозяину, что он меня очень обяжет, если позволит этой госпоже побыть в его лавке, пока я приду за ней.

  Мальчик. Пожалуйте, сударыня. (Входит с Плачидой в лавку.)

  

  

  

   СЦЕНА ШЕСТАЯ

  

  

  

  Ридольфо и Евгенио.

  Ридольфо. Надо попробовать, нельзя ли помочь и этой бедняжке. Если б ее отправить вместе с мужем, синьора Виттория перестала бы и ревновать. Уж она мне намекала на пилигримку.

  Евгенио. Вы добрый человек. В случае надобности вы сами найдете сто друзей, которые вам помогут.

  Ридольфо. Не дай бог иметь надобности ни в ком. В мире столько неблагодарности.

  Евгенио. Но на меня вы можете рассчитывать, пока я жив.

  Ридольфо. Благодарю вас. Но займемся нашим делом. Что вы думаете делать? Хотите в моей комнате поговорить с женой, или позвать ее в лавку? Одни пойдете или со мной? Приказывайте.

  Евгенио. В лавку неловко; если пойду с вами, она будет стесняться; если пойду один, ей придет в голову выцарапать мне глаза... Но что ж делать, пусть ее кипятится, по крайней мере гнев пройдет. Пойду один.

  Ридольфо. Ну, и с богом.

  Евгенио. Если нужно, я вас позову.

  Ридольфо. Ну, идите же!

  Евгенио. Как вы думаете, что будет?

  Ридольфо. Ничего дурного.

  Евгенио. Плакать будет или царапаться?

  Ридольфо. Всего понемножку.

  Евгенио. А потом?

  Ридольфо. Старое по-старому.

  Евгенио. Пока не позову, не ходите.

  Ридольфо. Понятное дело.

  Евгенио. Я вам расскажу все.

  Ридольфо. Ну, идите!

  

  

   Евгенио входит в кофейную.

  

  

  

   СЦЕНА СЕДЬМАЯ

  

  

  Ридольфо, потом Траппола и мальчики.

  Ридольфо. Муж и жена? Их можно оставить вместе, сколько им угодно. Эй, Траппола, ребята, где вы?

  Траппола. Здесь!

  Ридольфо. Смотрите за лавкой, а я пойду к цирюльнику. Если синьор Евгенио меня покличет, позовите меня.

  Траппола. Можно мне войти, сделать компанию синьору Евгенио?

  Ридольфо. Нет, синьор, вы не ходите, а лучше смотрите, чтобы туда не вошел никто.

  Траппола. Отчего же?

  Ридольфо. Оттого же.

  Траппола. Я пойду справиться: не угодно ли ему чаю.

  Ридольфо. Не ходите, пока не позовут. (Входит в цирюльню.)

  

  

  

   СЦЕНА ВОСЬМАЯ

  

  

   Траппола, потом дон Марцио.

  Траппола. Именно когда не велено входить, тут-то мне и любопытно.

  

  

  

   Входит дон Марцио.

  Д. Марцио. Что, Траппола, испугался давеча?

  Траппола. Немножко.

  Д. Марцио. Синьор Евгенио показался опять?

  Траппола. Да, показался; теперь он там. Но тише!

  Д. Марцио. Где?

  Траппола. Тише! В комнате.

  Д. Марцио. Что он там делает? Играет?

  Траппола (смеется). Да, синьор, играет.

  Д. Марцио. С кем?

  Траппола (тихо). С женой.

  Д. Марцио. Там его жена?

  Траппола. Там. Но тише!

  Д. Марцио. Я пойду к нему.

  Траппола. Нельзя.

  Д. Марцио. Почему?

  Траппола. Хозяин не приказал.

  Д. Марцио. Пошел прочь, шут! (Хочет итти.)

  Траппола (загораживая дорогу). Я вам говорю: не ходите.

  Д. Марцио. А я говорю, что пойду.

  Траппола. А я говорю, что не пойдете.

  Д. Марцио. А я тебя изуродую палкой.

  

  

  

   Входит Ридольфо.

  

  

  

   СЦЕНА ДЕВЯТАЯ

  

  

  

   Ридольфо и те же.

  Ридольфо. Что такое?

  Траппола. Хотят войти силой, а не знают того, что если муж с женой вдвоем, так третий лишний.

  Ридольфо. Согласитесь, синьор, что туда войти нельзя.

  Д. Марцио. А я хочу.

  Ридольфо. В моей лавке хозяин я, и вы туда не пойдете. Имейте уважение, если не хотите, чтоб вас заставили. А вы, пока не ворочусь, не пускайте туда никого. (Стучит в дверь танцовщицы и входит к ней.)

  

  

  

   СЦЕНА ДЕСЯТАЯ

  

  

  Д. Марцио, Траппола, потом Пандольфо.

  Траппола. Слышали? К браку нужно иметь уважение.

  Д. Марцио (ходит взад и вперед). Мне-то? Вы не пойдете... Имейте уважение... Мне-то? И я стою смирно? Не говорю ничего? Не бью его? Разбойник! Мужик! Мне-то? Мне-то? (Садится.) Кофею!

  Траппола. Сейчас! (Идет за кофеем и подает.)

  

  

  

   Входит Пандольфо.

  Пандольфо. Синьор, я нуждаюсь в вашем покровительстве.

  Д. Марцио. Что с тобой?

  Пандольфо. Плохо дело.

  Д. Марцио. В чем плохо? Скажи, я помогу.

  Пандольфо. Вы, синьор, знаете, что есть злые завистники, которые не желают добра бедным людям. Видя, что я честно тружусь для приличного содержания своего семейства, эти разбойники донесли, что у меня фальшивые карты.

  Д. Марцио (с иронией). Разбойники! А ты благородный человек? Как же ты узнал?

  Пандольфо. Один приятель сказал мне. Я уверен, что доносчики не имеют доказательств, потому что в мою лавку ходят честные люди и никто не может сказать про меня худо.

  Д. Марцио. Ну, если б спросили у меня, я знаю про тебя хорошие вещи.

  Пандольфо. Добрейший синьор, не губите меня! Я прошу вашей милости, вашего покровительства для бедных детей.

  Д. Марцио. Ну, я тебе помогу. Предоставь все дело мне. Но и сам берегись. Замеченных карт нет у тебя в лавке?

  Пандольфо. Я сам не мечу... Но некоторые игроки этим занимаются.

  Д. Марцио. Сожги их скорее! Я не скажу.

  Пандольфо. Я боюсь, что не успею.

  Д. Марцио. Спрячь!

  Пандольфо. Пойду спрячу.

  Д. Марцио. Куда хочешь спрятать?

  Пандольфо. У меня есть потайное местечко под полом; сам чорт не найдет. (Уходит в лавку.)

  Д. Марцио. Однако ты плут большой руки.

  

  Входят переряженные полицейские и сыщик их в маске.

  

  

  

   СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ

  

   Д. Марцио, полицейские, потом Траппола.

  Д. Марцио. Не нынче завтра сошлют его на галеры. Если хоть половина его плутней откроется, его сейчас же в тюрьму засадят.

  Сыщик (в глубине, сцены полицейским). Ходите здесь неподалеку. Когда позову, приходите.

  

  

  

  Полицейские расходятся.

  Д. Марцио (про себя). Меченые карты! Ах, разбойники!

  Сыщик (садится у кофейной). Кофею!

  Траппола. Сейчас! (Уходит и приносит кофе.)

  Сыщик. Хорошие дни стоят.

  Д. Марцио. Это не надолго.

  Сыщик. Что делать! Будем пользоваться ими, пока хороши.

  Д. Марцио. Недолго нам ими пользоваться.

  Сыщик. В дурную погоду можно ходить в казино, играть в карты.

  Д. Марцио. Да, уж придется ходить туда, где грабят.

  Сыщик. В этой игорной лавке, кажется, дело идет на чести.

  Д. Марцио. На чести? Это воровской притон.

  Сыщик. Здесь хозяин, кажется, Пандольфо?

  Д. Марцио. Он самый.

  Сыщик. Сказать правду, я слышал, что он сам тоже игрок.

  Д. Марцио. Плут преестественный.

  Сыщик. Не обыграл ли он и вас?

  Д. Марцио. Меня нет, я не дурак. Но все, которые у него бывали, пошли по миру.

  Сыщик. Что ж он не показывается, верно боится чего-нибудь?

  Д. Марцио. Он там в лавке, прячет карты.

  Сыщик. Зачем же их прятать?

  Д. Марцио. Как же не прятать, коли они фальшивые.

  Сыщик. Ну, конечно. А куда он их прячет?

  Д. Марцио. Хотите пошутить над ним? Он их прячет в потайном месте под полом.

  Сыщик (про себя). Ну, с меня довольно.

  Д. Марцио. Вы, синьор, тоже играете?

  Сыщик. Иногда.

  Д. Марцио. Я что-то вас не знаю.

  Сыщик (встает). Сейчас узнаете.

  Д. Марцио. Вы уходите?

  Сыщик. Я ворочусь.

  Траппола. Синьор, а за кофей?

  Сыщик. Сейчас заплачу. (Отходит и свищет.)

  Полицейские сходятся и входят в лавку Пандольфо. Д. Марцио и Траппола

  

  

  пристально смотрят, что делается.

  

  

  

   СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

  

  

  

  Дон Марцио, Траппола.

  Д. Марцио. Траппола...

  Траппола. Синьор дон Марцио...

  Д. Марцио. Что это за люди?

  Траппола. Да должно быть, ищейки {В подлиннике иронически l'onorata famiglia [почтенная семейка]. (А. Н. О.)}.

  

  Выходят из лавки полицейские и Пандольфо, связанный.

  

  

  

   СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

  

  

   Пандольфо, полицейские и те же.

  Пандольфо. Синьор дон Марцио, благодарю вас!

  Д. Марцио. Меня? Я знать не знаю.

  Пандольфо. Меня, вероятно, сошлют на галеры; но и вас стоит поставить к позорному столбу. (Уходит с полицейскими.)

  Сыщик. Да, синьор, мы захватили его в то время, когда он прятал карты. (Уходит.)

  Траппола. Пойти поглядеть, куда они пойдут. (Уходит.)

  

  

  

  СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  Д. Марцио (один). Ах, чорт возьми! Что я сделал! Я его принял за важного синьора, а он переодетый сыщик. Меня предали, меня обманули! Я добрый человек, говорю со всеми откровенно.

  

   Из дома танцовщицы выходят Ридольфо и Леандро.

  

  

  

   СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ

  

  

   Ридольфо, Леандро, д. Марцио.

  Ридольфо. Хорошо; вот это мне нравится: кто слушается рассудка, сейчас видно, что он человек хороший.

  Леандро. Вот кто мне советовал уехать.

  Ридольфо. Отлично, синьор дон Марцио! Хорошие советы даете! Вместо того, чтоб стараться помирить его с женой, вы ему советуете бросить ее и уехать.

  Д. Марцио. Помирить с женой? Это невозможно; он ее не любит.

  Ридольфо. А мне так было возможно. Я с двух слов его убедил, и он опять сойдется с женой.

  Леандро (про себя). Поневоле сойдешься, а то беда.

  Ридольфо. Пойдемте к синьоре Плачиде: она здесь, в цирюльне.

  Д. Марцио. Ступайте к своей милой супруге!

  Леандро. Между нами сказать, синьор дон Марцио, у вас прескверный язык. Я - любя. (Уходит с Ридольфо в цирюльню.)

  

  

  

  

  

   СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  

  

   Дон Марцио, потом Ридольфо.

  Д. Марцио. Не хвалят мой язык, а чем он дурен? Это правда, что я иногда кой-что рассказываю то про того, то про другого, но я говорю правду; так зачем же мне удерживаться? Я говорю откровенно все, что знаю; и все это оттого, что я добрый человек.

  

  

   Ридольфо выходит из цирюльни.

  Ридольфо. Ну, и эту уладил,

  Д. Марцио. Великий Ридольфо! Вы соединяете супругов.

  Ридольфо. А вы их разлучаете.

  Д. Марцио. Для их же пользы.

  Ридольфо. Дурное дело не может быть никому в пользу.

  Д. Марцио (с презрением). Ты великий ученый!

  Ридольфо. Вы умнее меня; только, извините, у меня язык покороче вашего.

  Д. Марцио. Ты говоришь дерзости.

  Ридольфо. Если можете извинить меня, извините; а если нет, лишите вашего покровительства.

  Д. Марцио. Я тебя лишу, я тебя лишу. Ты меня не увидишь больше в своей лавке.

  Ридольфо (про себя). Дай-то бог!

  

  

   Выходит мальчик из кофейной.

  

  

  

   СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ

  

  

   Мальчик из кофейной и те же.

  Мальчик. Хозяин, синьор Евгенио вас зовет. (Уходит.)

  Ридольфо. Сейчас приду. (Д. Марцио.) С вашего позволения.

  Д. Марцио. Мое почтение, синьор политик. Что-то вы выиграете вашими хлопотами?

  Ридольфо. Выиграю любовь и уважение хороших людей, что для меня всего дороже. (Уходит.)

  Д. Марцио. Какой дурак! Какие министерские идеи имеет! Лавочник разыгрывает примирителя! И как хлопочет! И сколько времени на это тратит! Все это я устроил бы в четверть часа.

  

  Выходят из кофейной Ридольфо, Евгенио и Виттория.

  

  

  

  СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

  

   Ридольфо, Евгенио, Виттория и д. Марцио.

  Д. Марцио (про себя). Вот три дурака: дурак развратный, дура ревнивая и дурак-хвастун.

  Ридольфо (Виттории). Поверите ли, как я рад!

  Виттория. Милый Ридольфо, вы мне возвратили мир, покой и, можно сказать, жизнь.

  Евгенио. Поверьте, мой друг, мне надоела эта жизнь, только я не умел отстать от нее. Вы мне открыли глаза то советами, то упреками, то одолжениями и благодеяниями; вы меня навели на путь истинный и заставили краснеть за самого себя. Я теперь другой человек и всем обязан вам.

  Ридольфо. Слишком много, синьор; я этого не стою.

  Виттория. Пока я жива, я не забуду того, что вы для меня сделали. Вы возвратили мне мужа, что дороже для меня всего на свете. Я столько плакала, я так боялась потерять его! Я и теперь плачу, но от любви, от радости; радость наполняет мою душу и заставляет забыть прошедшее горе. И всем этим я. обязана вам.

  Ридольфо. Вы трогаете меня до слез.

  Д. Марцио (смотрит в лорнет). О! Проклятые сумасброды!

  Евгенио (жене). Хотите домой итти?

  Виттория. Нет, я такая заплаканная и растрепанная. Там меня дожидается мать и кой-кто из родных; я не хочу, чтоб они видели у меня слезы на глазах.

  Евгенио. Ну, успокойся, подождем немного.

  Виттория. Ридольфо, нет ли у вас зеркала? Надо взглянуть, какова я.

  Д. Марцио. Верно, супруг попортил прическу.

  Ридольфо. Если хотите посмотреться в зеркало, пойдемте наверх, в игорную лавку.

  Евгенио. Нет, уж туда я ни ногой.

  Ридольфо. Знаете новость? Пандольфо посадили в тюрьму.

  Евгенио. Да? За дело разбойнику. Как они меня обобрали!

  Виттория. Пойдем, мой милый!

  Евгенио. Если там нет никого, пойдем.

  Виттория. Я не могу видеть себя в таком беспорядке. (Весело вбегает в лавку.)

  Евгенио. Бедняжка, как она рада! (Входит в лавку.)

  Ридольфо. Пойти послужить им. (Уходит за ними.)

  

  

  

  СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

  

  

  Дон Марцио, потом Леандро и Плачида.

  Д. Марцио. Я знаю, зачем Евгенио помирился с женой. Он разорился, ему нечем жить; жена молода, хороша... Придумано недурно; Ридольфо будет маклеровать.

  

  

  Леандро и Плачида выходят из цирюльни.

  Леандро. Пойдемте же в гостиницу за вашими вещами.

  Плачида. Как же у вас хватило духу оставить меня?

  Леандро. Ну, об этом довольно. Я переменю свою жизнь.

  Плачида. Дай-то бог!

  Д. Марцио (насмешливо). Ваш слуга, ваше сиятельство синьор граф!

  Леандро. Мое почтение, синьор покровитель, Синьор болтун!

  Д. Марцио. Честь имею кланяться, синьора графиня!

  Плачида. Здравствуйте, синьор кавалер печеных каштанов! (Входит с Леандро в гостиницу.)

  Д. Марцио. Теперь вдвоем будут странствовать по свету да мошенничать. Весь их багаж колода карт.

  

  

  

   СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ

  

  

   Лизаура (у окна), д. Марцио.

  Лизаура. Пилигримка ушла в гостиницу с этим несчастным Леандро. Если она здесь долго останется, я перееду из этого дома. Не могу я видеть ни его, ни ее.

  Д. Марцио (с лорнетом). Ваш слуга, синьора!

  Лизаура (сердито). Мое почтение!

  Д. Марцио. Что с вами? Вы, кажется, сердитесь?

  Лизаура. Я удивляюсь, как в гостиницу пускают таких людей.

  Д. Марцио. О ком вы говорите?

  Лизаура. Я говорю о пилигримке, она дурная женщина; у нас по соседству прежде таких глупостей не было.

  

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

  

  

  Плачида (у окна гостиницы) и те же.

  Плачида. Эй, синьорина, что такое вы про меня говорите? Я женщина честная. Не знаю, можно ли то же сказать о вас.

  Лизаура. Если б вы были честная женщина, вы не стали бы скитаться по свету попрошайкой.

   Д. Марцио глядит в лорнет то на ту, то на другую и смеется.

  Плачида. Я пришла сюда за мужем.

  Лизаура. А в прошлом году за кем приходили?

  Плачида. Я прежде никогда не бывала в Венеции.

  Лизаура. Вы лгунья! В прошлом году вы разыгрывали здесь очень жалкую фигуру.

  

  

  Д. Марцио смотрит в лорнет и смеется.

  Плачида. Кто вам сказал?

  Лизаура. Вот кто: синьор дон Марцио.

  Д. Марцио. Я ничего не говорил.

  Плачида. Он не мог сказать такого вздору. Вот про вашу жизнь и ваше поведение он мне все рассказал. Он рассказал мне, чем вы живете и как потихоньку принимаете к себе разных гостей через заднюю дверь.

  Д. Марцио. Я не говорил.

  Плачида. Нет, говорили.

  Лизаура. Возможно ли, чтоб синьор дон Марцио сказал обо мне такую неправду!

  Д. Марцио. Уверяю вас, ничего не говорил.

  

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

  Евгенио открывает окно в комнатах Пандольфо, другое окно открывает Ридольфо, третье Виттория и те же.

  Евгенио. Да, он говорил это, он мне говорил то же самое и про ту и про другую. Про пилигримку, что она в прошлом году шлялась по Венеции; про танцовщицу, что к ней ходят гости через заднюю дверь.

  Д. Марцио. Я это слышал от Ридольфо.

  Ридольфо. Я неспособен говорить такие вещи. Мы даже поссорились за это. Я утверждал, что синьора Лизаура честная женщина, а вы настаивали, что она женщина дурная.

  Лизаура. Ах, противный!

  Д. Марцио. Ты лгун!

  Виттория. Он и мне говорил, что мой муж в коротких отношениях и с танцовщицей и с пилигримкой, и описывал мне их как самых негодных женщин.

  Плачида. Ах, злодей!

  Лизаура. Ах, проклятый!

  

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

  

  

  Леандро (у дверей гостиницы) и те же.

  Леандро. Да, синьор, да! Вы произвели много беспорядков; вы очернили репутацию двух честных женщин.

  Д. Марцио. И танцовщица тоже честная?

  Лизаура. Да, и горжусь этим. Я была в дружбе с синьором Леандро единственно потому, что думала выйти за него замуж; я не знала, что он женат.

  Плачида. Да, он женат, и я его жена.

  Леандро. Если б я послушался синьора дон Марцио, я опять бы убежал от нее.

  Плачида. Негодный!

  Лизаура. Обманщик!

  Виттория. Сплетник!

  Евгенио. Болтун!

  Д. Марцио. Вы это меня-то? Меня-то, самого честного человека в мире?

  Ридольфо. Чтоб быть честным человеком, мало не воровать; нужно еще и поступать хорошо.

  Д. Марцио. Я не сделал ни одного дурного дела.

  

  

  

   Входит Траппола.

  

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

  

  

  

   Траппола и те же.

  Траппола. Славное дело сделал дон Марцио!

  Ридольфо. А что он сделал?

  Траппола. Он сделал донос на Пандольфо; его связали и, говорят, завтра будут плетьми наказывать.

  Ридольфо. Он доносчик! Прочь от моей лавки! (Отходит от окна.)

  

  

   Выходит мальчик из цирюльни.

  

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

  

  

  

   Мальчик и те же.

  Мальчик. Синьор шпион, больше к нам в лавку бриться не жалуйте! (Входит в лавку.)

  

  

   Выходит слуга из гостиницы.

  

  

  СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ и ПОСЛЕДНЯЯ

  

  

   Слуга из гостиницы и те же.

  Слуга, Синьор шпион, больше к нам обедать не жалуйте! (Уходит в гостиницу.)

  Леандро. Синьор покровитель, между нами сказать, любя, доносить - дело подлое. (Уходит в гостиницу.)

  Плачида. Вот вам и печеные каштаны, синьор доказчик! (Отходит от окна.)

  Леандро. К позорному столбу, к позорному столбу! (Отходит от окна.)

  Виттория. Ах, милый синьор дон Марцио! Те десять цехинов, которые вы давали мужу в долг, - это у вас была плата за шпионство. (Отходит от окна.)

  Евгенио. Мое почтение, синьор поверенный! (Отходит от окна.)

  Траппола. Честь имею кланяться, синьор доносчик! (Уходит в лавку.)

  Д. Марцио. Я поражен, я унижен; не знаю, где я! Я шпион? Я шпион? За то, что я случайно открыл преступное поведение Пандольфо, меня будут считать шпионом? Я не знал полицейского, не предвидел обмана, я не виноват в этом бесчестном поступке. Однако все меня оскорбляют, все меня унижают, никто не хочет меня видеть и всякий гонит. Да, они все правы: язык мой, рано или поздно, доведет меня до большой беды. Он стал причиной моего бесчестия; уж хуже этого нет ничего. Оправдания тут не помогут. Я потерял доверие и уж не ворочу его. Уеду из этого города; уеду с сожалением; уеду потому, что мой несчастный язык заставляет меня бежать из этой страны, в которой все живут хорошо, пользуются свободой, миром и удовольствиями, все, кто умеет вести себя умно, осторожно и честно.

  

  

  

   КОММЕНТАРИИ

  В литературном наследии Островского немалое место занимают переводы пьес иностранных авторов. Переводческой деятельностью Островский занимался на протяжении всей творческой жизни, начиная с 50-х годов и кончая 1886 г.

  Последние часы жизни драматурга были посвящены работе над переводом "Антония и Клеопатры" Шекспира.

  В 1872 и 1886 гг. Островским были выпущены в свет два издания некоторых из его переводческих трудов. Отдельные переводы он печатал также в "Современнике" и в "Отечественных записках". Публикации эти, однако, далеко не исчерпали всего фонда переведенных и переделанных Островским пьес иностранных авторов. Знакомство с этим фондом значительно расширилось после Великой Октябрьской социалистической революции, когда большое количество неопубликованных автографов Островского сделалось достоянием государственных архивов и библиотек.

  В настоящее время мы имеем в своем распоряжении материалы, которые позволяют с достаточной полнотой судить о задуманных и осуществленных работах Островского как переводчика.

  С 1850 по 1886 г. Островским было переведено с иностранных языков двадцать два драматических произведения. К этому числу следует добавить выполненный им и поставленный 6 октября 1852 г. на сцене Московского купеческого клуба перевод драмы классика украинской литературы Г. Ф. Квитко-Основьяненко "Щира любов" ("Искренняя любовь или Милый дороже счастья").

  За это же время Островским были начаты, но не завершены переводы шестнадцати произведений иностранных авторов, частично дошедшие до нас в виде более или менее значительных фрагментов и даже почти законченных работ.

  Весь этот материал разделяется на группы: итальянскую (двенадцать названий), испанскую (одиннадцать названий), французскую (восемь названий), английскую (четыре названия), латинскую (три названия). Большинство изданий оригинальных текстов, которыми Островский пользовался в своей переводческой работе, сохранилось в его личной библиотеке, принадлежащей в настоящее время Институту русской литературы АН СССР (Ленинград).

  Наиболее ранним из переводческих трудов Островского является "Укрощение злой жены" (1850) - первый прозаический вариант перевода шекспировской комедии "The Taming of the Shrew", к которой он вернулся в 1865 г., на этот раз переведя ее стихами ("Усмирение своенравной"). Об интересе Островского к Шекспиру и о высокой оценке им его творений свидетельствуют в своих воспоминаниях А. Ф. Кони и П. П. Гнедич (А. Ф. Кони, А. Н. Островский, Отрывочные воспоминания, сб. "Островский", изд. РТО, М. 1923, стр. 22; П. П. Гнедич, А. Н. Островский, "Еженедельник Гос. акад. театров", 1923, Š 31-32, стр. 7). Этот интерес Островский сохранил до последних лет своей жизни. Из остальных переводов Островского с английского языка до нас дошли лишь фрагменты "Антония и Клеопатры" Шекспира. О работе над переводами феерий "Белая роза" ("Аленький цветочек") и "Синяя борода", относящимися к 1885- 1886 гг., мы располагаем лишь упоминаниями в переписке драматурга с его сотрудницей, поэтессой А. Д. Мысовской.

  К 50-м годам относятся прозаические черновые переводы Островским римских комедиографов Плавта ("Ослы") и Теренция ("Свекровь"). Сохранился также отрывок из незавершенного перевода трагедии Люция Аннея Сенеки "Ипполит".

  В 1867 г. Островский обращается к перев