Полагая, что редакц³я "Русской Старины" заинтересована въ собиран³и всего, что относится къ характеристикѣ недавно скончавшагося Ореста Ѳедоровича Миллера, такъ много и самоотверженно потрудившагося для русскаго просвѣщен³я, представляю небольшую о немъ замѣтку.
Состоя въ 1883 г. студентомъ петербургской духовной академ³и, я въ числѣ немногихъ принималъ особенное дѣятельное участ³е въ пополнен³и только что основанной въ ней передъ тѣмъ студенческой читальни и библ³отеки. Такъ какъ сумма, составлявшаяся исключительно изъ взносовъ студентовъ, получалась очень скромная, то мы вынуждены были обращаться къ нѣкоторымъ редакц³ямъ и авторамъ съ просьбой о доставлен³и намъ ихъ издан³й безплатно. Между прочимъ, рѣшено было обратиться съ этой просьбой и къ нѣкоторымъ профессорамъ университета, а такъ какъ Орестъ Ѳедоровичъ и у насъ извѣстенъ былъ какъ другъ студенчества, то мы сочли за лучшее прибѣгнуть къ его помощи. Сходить къ нему выпало на мою долю
Въ половинѣ декабря, часовъ въ шесть вечера, я позвонилъ въ его скромную квартиру (онъ жилъ тогда въ Эртелевомъ переулкѣ) и не успѣлъ еще передать свою одежду докладывавшей обо мнѣ служанкѣ, какъ ко мнѣ вышелъ самъ хозяинъ. Полагая, по примѣру нашихъ профессоровъ, что мнѣ здѣсь же въ передней и придется имѣть съ нимъ объяснен³е, я хотѣлъ было уже приступить къ нему; но Орестъ Ѳедоровичъ, любезно поздоровавшись со мной, сейчасъ же повелъ меня чрезъ единственную, кажется, просторную въ его квартирѣ комнату, гдѣ сидѣла за работой предупредительно раскланявшаяся мнѣ старушка,- въ свой узеньк³й, съ тремя потертыми креслами у письменнаго стола, весь уставленный полками съ книгами и съ единственнымъ украшен³емъ - громаднымъ бюстомъ Ѳ. М. Достоевскаго, кабинетъ. Здѣсь онъ усадилъ меня въ кресло и только тогда освѣдомился, что меня привело къ нему.
Излагая свою просьбу, я, между прочимъ, замѣтилъ, что намъ особенно трудно заводить читальню и библ³отеку, потому что духовные студенты особенно бѣдный народъ.... "Не говорите! перебилъ меня Орестъ Ѳедоровичъ,- и вездѣ нынче учащ³еся - по большей части, народъ бѣдный... Что касается моихъ сочинен³й, то как³я найду - къ вашимъ услугамъ"... И онъ бросился разыскивать свои книжки и оттиски и, передавая ихъ одинъ за другимъ мнѣ, между прочимъ, простодушно замѣтилъ: "Плохо идутъ мои сочинен³я! Вотъ только публичныя лекц³и по литературѣ хорошо расходятся, и ихъ-то у меня какъ разъ нѣтъ ни одного экземпляра. Придется вамъ подождать, а я непремѣнно постараюсь ихъ гдѣ нибудь добыть и тотчасъ же доставлю вамъ... Да не ужъ-то въ вашей академической библ³отекѣ нѣтъ ихъ"? Когда я подтвердилъ, что дѣйствительно нѣтъ, и потомъ сталъ объяснять, что именно слишкомъ-то спец³альный составъ этой библ³отеки и вызываетъ насущную потребность дополнить ее студенческою, то Орестъ Ѳедоровичъ такъ одушевился, что когда потомъ я выразилъ наше желан³е имѣть сочинен³я и другихъ профессоровъ университета, онъ самъ предложилъ свои услуги переговорить на счетъ этого съ ними. Такъ пробесѣдовавши съ нимъ больше получаса, я, наконецъ, сталъ прощаться. Онъ любезно проводилъ меня въ переднюю и не вышелъ изъ нея до тѣхъ поръ, пока за мной не затворена была дверь на лѣстницу.
Наканунѣ новаго года, вечеромъ, я получилъ отъ Ореста Ѳедоровича самую любезную записку, въ которой онъ поздравлялъ насъ между прочимъ, съ новымъ годомъ. Назавтра мы хотѣли было, въ свою очередь, поздравить его съ новымъ годомъ, но отчасти потому, что ни у кого изъ насъ не оказалось визитной карточки, главнымъ-же образомъ потому,. что отношен³я Ореста Ѳедоровича съ перваго-же взгляда положительно не мирились со всякою офиц³озностью, въ концѣ концовъ мы успокоились на томъ, что поблагодарю его за поздравлен³е и отъ насъ, студентовъ, поздравлю его я, когда пойду къ нему за лекц³ями.
На этотъ разъ - кажется, числа 4 января - я также явился къ нему вечеромъ и также встрѣченный Орестомъ Ѳедоровичемъ въ передней и проведенный въ кабинетъ, засталъ здѣсь - теперь рѣшительно не помню - кого-то изъ молодыхъ профессоровъ. Орестъ Ѳедоровичъ тотчасъ же представилъ насъ одинъ другому и, усадивши меня между собой и своимъ гостемъ, заговорилъ о новыхъ порядкахъ въ нашей академ³и, начавшихся въ ней послѣ выхода изъ нея бывшаго нашего ректора И. Л. Янышева, при чемъ отзывался о послѣднемъ съ самымъ глубокимъ уважен³емъ... Не желая отнимать у О. Ѳ. много времени, я скоро спросилъ у него о лекц³яхъ. Вручая мнѣ ихъ, онъ опять просилъ передать моимъ товарищамъ его обѣщан³е при первой возможности похлопотать за насъ среди профессоровъ и опять проводилъ меня до тѣхъ поръ, пока я вышелъ.
Больше я не видался съ Орестомъ Ѳедоровичемъ. Не знаю, удалось ли ему переговорить съ профессорами, но ни отъ одного изъ нихъ мы ничего, кажется, потомъ не получали. Не смотря на это, искреннее сочувств³е, которое мы встрѣтили у Ореста Ѳедоровича, его записочка, вывѣшанная на нѣкоторое время въ читальнѣ вмѣстѣ съ другими документами, касавшимися послѣдней, произвели на многихъ изъ насъ, помню, глубокое и самое отрадное впечатлѣн³е. Мы въ первый разъ увидѣли профессора не спец³ально какого-нибудь учебнаго заведен³я, а профессора въ самомъ широкомъ - общественномъ смыслѣ этого слова,- профессора вездѣ, гдѣ только представлялась почва для распространен³я просвѣщен³я. Несомнѣнно, помимо всякихъ взглядовъ и убѣжден³й, въ самой нравственной личности покойнаго О. Ѳ. Миллера чрезвычайно симпатично выразилась знаменитая эпоха прошлаго царствован³я, столь плодотворная, столь гуманная въ истор³и развит³я русскаго общества и столь славная вообще въ истор³и русскаго народа.
20 ³юня 1889 г.
"Русская Старина", 1889 г. Томъ LXIII, кн. IX, сентябрь.