ЗАМѢТКИ О РУССКОЙ БЕЛЛЕТРИСТИКѢ
"Аполлонъ", No 4, 1909
А. Вознесенск³й: Хохотъ, пьеса въ 4 д. (1910 "Шиповникъ"), ц. 75 к.
Алекс. Струве: Надъ моремъ. Драма къ 4 д. (изд-о "Фрамъ").
Владимиръ Гординъ: Одинок³е люди (издан³е "Товарищество Художественной Печати". СПБ. 1910 г.), ц. 1 р.
Е. Милицына: Разсказы (т. I и II) (издан³е т-во "Знан³е". СПБ. 1910 г.), по 1 р.
Борисъ Журавлевъ: Хозяева (СПБ, 1910 г.), ц. 1 р. 60 к.
XXVII Сборникъ "3нан³я" (СПБ. 1910) по 1 р.
XXVIII Сборникъ "3нан³я" (СПБ. 1910) по 1 р.
Вас. Немировичъ-Данченко: Ранн³е огни (изд. Сытина. Москва. 1910), ц. 1 р.
Альманахъ современныхъ писателей: "Звуки жизни" (СПБ., ц. 1 р. 25 к.).
Библ³отека Гонгъ (К³евъ. Книгоизд-во "Гонгъ". 21 NoNo 10-20 к.).
Книгоиздательство "Шиповникъ" даетъ широк³й доступъ драматическимъ произведен³ямъ какъ на страницы своихъ альманаховъ, такъ и въ отдѣльныя книги. Почти весь театръ Л. Андреева, весь театръ Блока, пьесы Зайцева и др. появились именно здѣсь. Что данное издательство интересуется вопросами драматическаго искусства видно уже изъ того, что оно же выпустило въ свѣтъ цѣлый сборникъ, посвященный театру. Тѣмъ страннѣе появлен³е книги г-на Вознесенскаго, къ тому же отдѣльнымъ издан³емъ, а не въ альманахѣ, гдѣ оно прошло бы на буксирѣ популярныхъ "именъ". Можетъ быть, большое сходство съ Л. Андреевымъ привлекло "Шиповникъ"? Потому что, несомнѣнно, г. Вознесенск³й живетъ въ одномъ домѣ съ Л. Андреевымъ; но если послѣдн³й занимаетъ бельэтажъ, то разбираемый авторъ не спускался еще ниже пятаго этажа. Смѣсь изъ дурно перевареннаго д'Аннунц³о, Пшебышевскаго, Л. Андреева, дѣлаетъ его пьесу фальшивой, претенц³озной и крайне скучной. Въ четырехъ актахъ разыгрывается довольно банальная любовная истор³я между четырьмя персонажами, при чемъ герои декламируютъ въ высшей степени возвышенно, философично и мелодраматично, вродѣ:
"Смѣются неподвижные камни, скаля свои вѣковыя расщелины на вашу чахоточную грудь. Въ неистовой улыбкѣ обнажились зубы мертвецовъ, управляющихъ вами изъ могилъ. Хохочетъ великое невѣдѣн³е надъ вашимъ надменнымъ "я знаю". Беззвучно заливается гдѣ-то здѣсь, гдѣ-то близко, гдѣ-то во всемъ скрытая истина надъ судорогами великаго разума вашихъ поколѣн³й и тысячелѣт³й" (стр. 72).
Помилуй Богъ, какъ страшно! Мы беремъ наугадъ страницу. Герои все время говорятъ въ такомъ "высоко символическомъ", стилѣ, причемъ, будучи "русскими иностранцами" (Ренцъ, Ира Добичъ, Бразъ), мало заботятся о чистотѣ языка. Остатокъ поэтическаго пафоса, не умѣстивш³йся въ тирады дѣйствующихъ лицъ, авторъ использовалъ въ ремаркахъ, которыя сплошь - перлы поэз³и и глубокомысл³я. Напр.: "Но еще не успѣлъ дрогнуть звукъ на губахъ ея, какъ въ сознан³и вспыхнула всеосвѣтившая искра, и правда была уже вѣдома ей. Такъ дика и жестока была правда, что каждый лишь ея протекалъ, какъ долг³й часъ, и въ ту минуту, когда баронъ обращается къ Ирѣ съ вопросомъ, взглядъ ея кажется уже спокойно прикованнымъ къ давнему, мучительно-привычному видѣн³ю, и чуждо, лишенныя ужаса, звучатъ чуть слышныя ея слова".
Пьеса очень кстати называется "Хохотъ", жалко, что не "гомерическ³й",- настолько все это смѣхотворно.
Драма Алекс. Струве нѣсколько скромнѣе, но въ такомъ же родѣ, какъ и только что разобранная. Здѣсь, кромѣ д'Аннунц³о, Пшебышевскаго и Андреева, вл³яли еще Ибсенъ ("Сольнесъ') и А. Блокъ ("Король на площади"). Но у семи нянекъ дитя безъ глаза, и творчество г-на Струве отъ его пристраст³я къ даннымъ писателямъ не много выиграло. Отсутств³е простоты, безсильная вычурность, внѣшнее, ничѣмъ не оправданное стремлен³е къ символизац³и, неоригинальность и ненужность - суть главные недостатки этихъ пьесъ.
Всѣ эти недостатки особенно любовно выявлены Влад. Гординымъ. Тутъ все должно приводить читателя въ трепетныя настроен³я то ужаса, то жалости, то поэз³и, то глубокомысл³я, но достигается совершенно неожиданный результатъ. Можно навѣки возненавидѣть всяческ³я настроен³я, любой импресс³онизмъ, прочитавъ этотъ рядъ разсказовъ, гдѣ захватанные сюжеты трактуются несноснѣйшей манерой. "Многозвучный городъ тяжело дышалъ. Онъ кричалъ и пѣлъ. Во всю длину улицъ ложился трубный ревъ... Вечеръ былъ унизанъ высокими бѣлыми колышащимися огнями. Сверху шелъ тих³й звонъ чернаго колокола. Послѣдн³я слова печатали ясные оттиски въ пространствѣ стекляннаго домика. Голосъ развернулъ траурную ленту и грозно, неумолимо напоминалъ, р чемъ каждый самъ долженъ былъ думать. На горизонтѣ загорѣлось небо. Кричало желѣзо". И такъ безъ конца. Недурно напомнить давно извѣстную истину, что только ген³ямъ дается право не всегда имѣть хорош³й вкусъ. Но дурной тонъ, думается, запрещенъ и ген³ямъ. Мы не весьма были утѣшены и разсказами г-жи Милицыной; даже явная противоположность этой книги съ вышеразобранными не дѣлаетъ ее болѣе интересною. Всѣ сюжеты изъ сѣренькой деревенской жизни, давно извѣстной намъ по произведен³ямъ натуралистовъ, не совсѣмъ вѣрно называемыхъ "эпигонами Чехова", написаны не хорошо, не плохо,- п_р_о_с_т_о н_и_к_а_к_ъ н_е н_а_п_и_с_а_н_ы. Мы не знаемъ кто посовѣтовалъ писательницѣ не печататься въ журналѣ, а прямо выступить книжкою, но на этотъ разъ совѣтчикъ оказался плохимъ пророкомъ, такъ какъ, выступивъ даже за разъ двумя томами, г-жа Милицына не сдѣлала болѣе яркимъ своего облика, который оказался весьма сѣрымъ, почти "никакимъ".
Такъ же мало помогли совѣты А. М. Пѣшкова г-ну Журавлеву при написан³и повѣсти "Хозяева", о чемъ предупредительно заявляетъ вначалѣ авторъ,- такъ скучно, не нужно, мѣстами съ безвкусной претенз³ей, она написана.
Мы, какъ публика, по природѣ забывчивы, неблагодарны и легкомысленны. Давно ли съ трепетнымъ восторгомъ ожидалась каждая новая строчка Горькаго, и что же? даже не брань, не негодован³е, а мертвое равнодуш³е, иногда пожиман³е плечами уже много лѣтъ встрѣчаютъ его произведен³я. И если прекрасная "Исповѣдь" не пробудила вновь интереса послѣ провала "Матери", то, конечно, ни "Лѣто", ни "Городокъ Окуровъ" его не возбудятъ. А между тѣмъ во второмъ есть много настоящаго, трогательнаго, утѣшительнаго и эпически-прекраснаго. Все это какъ будто слышано, какъ будто перепѣвъ, мѣстами романтично и фальшиво; оптимизмъ не совсѣмъ убѣдителенъ, но вспоминается тотъ сочный и ярк³й бытовикъ, какого мы знали въ "Ѳомѣ Гордѣевѣ" и въ началѣ повѣсти "Трое". Совсѣмъ другое впечатлѣн³е оставляетъ "Лѣто"; хотя авторъ и говоритъ, что "хотѣлъ бы разсказать просто и славно", но пишетъ далеко не просто и ужъ отнюдь не славно. Оттого ли, что, живя на Капри, онъ получалъ свѣдѣн³я о современной русской деревнѣ изъ третьихъ рукъ, оттого ли, что, будучи человѣкомъ парт³и, онъ не могъ взглянуть объективно, оттого ли что онъ просто усталъ,- но повѣсть не удалась. Повѣсти, собственно говоря, никакой и нѣтъ, несмотря на обыски, уб³йства и самоуб³йства, а есть только рядъ скучнѣйшихъ разговоровъ на общественныя темы, прерываемыхъ описан³ями природы, сдѣланными въ довольно таки дурномъ вкусѣ: "День жарк³й, поляна до краевъ солнцемъ налита, въ густой травѣ дремлютъ пахуч³е цвѣты, и все вокругъ - к_а_к_ъ с_в_ѣ_т_л_ы_й с_о_н_ъ". "Опускается за рѣкой могучее свѣтило дня, жарко горятъ перекрытыя новой соломой крыши избъ, разцвѣтилась, разыгралась земля всѣми красками осенняго наряда, и ласково синее надъ нею бархатное небо" и т. д. Персонажи тоже объясняются языкомъ очень выспреннимъ и какимъ, можетъ быть, говорятъ на островѣ Капри, но никакъ не въ русской деревнѣ.
"Дѣло наше, какъ извѣстно, запретное, хотя все оно въ томъ, что вотъ учимся мы понимать о_к_р_у_ж_и_в_ш_е_е н_а_с_ъ к_о_л_ь_ц_о т_я_ж_к_и_х_ъ н_а_ш_и_х_ъ б_ѣ_д_ъ и нищеты нашей и злой да трусливой глупости. И понимаемъ, что ты почуялъ вѣрную дорогу къ жизни иной, справедливой"... и т. д.
Такъ говорила встарину Миликтриса Кирбитьевна, а теперь блестящ³е герои русскихъ фельетонныхъ романовъ. И совершенно непонятно, почему безконечный рядъ этихъ скучныхъ, безполезныхъ и неумныхъ рацей, мелодраматическихъ ужасовъ и роскошныхъ пейзажей заключается восклицан³емъ: "съ праздникомъ, велик³й русск³й народъ",
Чему читатель долженъ радоваться? Тому ли, что кончилъ читать скучную канитель? Право, больше нечему.
Послѣ повѣстей Горькаго наибольш³й, хотя и небольшой интересъ представляетъ разсказъ Ив. Бунина: "Бѣденъ бѣсъ". На буксирѣ тащатся гг. Крюковъ и Касаткинъ. Шоломъ Ашъ далъ слащавую еврейскую сценку съ настроен³емъ, набившимъ всѣмъ оскомину. Повѣсти Кнута Гамсуна: "Странникъ играетъ подъ сурдинку", какъ переводной,мы касаться не будемъ.
Въ книгѣ "Ранн³е огни" (заголовокъ нѣсколько загадочный, принимая во вниман³е почтенный возрастъ автора) всего поучительнѣе послѣдн³я страницы, представляющ³я перечень сочинен³й Вас. Немировича-Данченко. Кому извѣстенъ этотъ м³ръ, это государство, этотъ Мюръ Мерилизъ? Всѣхъ книгъ до 400: романы и повѣсти, и дневники, и путешеств³я, и дѣтск³я книги, и народныя, иллюстрац³и итальянскихъ, испанскихъ, японскихъ художниковъ, 6-ыя, 7-ыя издан³я, распроданныя, готовящ³яся къ печати, сгорѣвш³я въ типограф³и И. Д. Сытина,- словомъ, всякихъ сортовъ. Намъ кажется, что самое естественное мѣсто этимъ произведен³ямъ на желѣзнодорожныхъ станц³яхъ. И, навѣрно, люди, находивш³е удовольств³е въ первой книгѣ Немировича-Данченко, найдутъ (если они, милост³ю Бож³ею, живы и здоровы) такое же и въ двухсотой, потому что подобный вкусъ (или отсутств³е его) менѣе всего подверженъ измѣнен³ямъ. Въ книгѣ есть и стихи.
Вкусъ къ "альманахамъ" тоже будто не прошелъ еще, хотя и ослабѣваетъ. Средн³й читатель, конечно, купитъ и "Звуки Жизни", гдѣ фигурируютъ любезные его сердцу Купринъ, Каменск³й, Скиталецъ и др. Бѣда только въ томъ, что это почти исключительно перепечатки (Купринъ: "Лавры" - изъ альманаха 17-и; Каменск³й: "Гимназистка" - изъ газеты, издававшейся П. Пильскимъ; Гринъ: "Они" - изъ "Нов Ж. для всѣхъ"; Лазаревск³й; "Соня" - оттуда же и т. д.). Если это предпр³ят³е "художественное", то развѣ только въ томъ смыслѣ, какой придаютъ въ нѣкоторыхъ слояхъ общества словамъ "художникъ", "артистъ". Исключительно въ видахъ охранен³я интересовъ читателя, да и писателей, мы отмѣчаемъ этотъ "альманахъ".
Библ³отека "Гонгъ" въ хвастливомъ и не особенно грамотномъ предислов³и, напоминающемъ заборныя афиши, обѣщаетъ намъ давать "шедевры, изъ лучшаго наилучшее" почти даромъ. Чего же, въ самомъ дѣлѣ, лучше? Конечно, мы охотно обошлись бы безъ издательскихъ разглагольствован³й о современномъ и будущемъ (даже) положен³и литературы; мы нѣсколько удивлены, что "современные властители человѣческихъ думъ" представлены Гауптманомъ, Шентаномъ, Зудерманомъ, М. Прево и Ратгаузомъ, но благодарны за пьесу гр. Ростопчиной. Издано для своей цѣны не такъ ужъ плохо.
Въ декабрьской книжкѣ "Вѣстника Европы' останавливаетъ на себѣ вниман³е разсказъ Антона Любимова: "Домъ общественныхъ квартиръ", не безъ тонкости и вкуса написанный. Въ соотвѣтствующей книжкѣ "Современнаго М³ра" нелестное вниман³е привлекаетъ разсказъ М. Арцыбашева:"Старая истор³я", сдѣланный безъ всякой тонкости и вкуса.