Херасков Михаил Матвеевич - Освобожденная Москва

    

    

    

    

   Впервые - Освобожденная Москва. М., 1798. Представлена в Петровском театре в Москве 18 января 1798 г.; игралась периодически, с большими перерывами, на сценах Петербурга и Москвы до 1816 г., в том числе в Петербурге во время Отечественной войны, после изгнания из Москвы Наполеона, 28 октября и 1 ноября 1812 г.

   Печатается по кн.: Херасков М. М. Творения. М., [1798], ч. 5.

   Историческую основу трагедии составляет освобождение русским ополчением в 1612 г. Москвы от польских интервентов. Соблюдая правила единства времени, места и действия, Херасков объединил в рамках одних суток события нескольких месяцев: к Москве ополчение подступило 18 августа (д. 1); сражение с подошедшим на помощь осажденному польскому гарнизону отрядом состоялось 22-24 августа (д. 3, явл. 5; д. 4. явл. 6, 11-12), и 25 августа, не выполнив своей задачи, отряд ушел от столицы, но в руках поляков и находившихся с ними бояр оставались Китай-город и Кремль; Китай-город был взят 22 октября, а 26-27 октября сдался и Кремль (д. 5); в январе 1613 г. начал заседать Земский собор, избравший на царство Михаила Федоровича Романова (1596-1645), о чем было объявлено 21 февраля (д. 5, явл. 9). В трагедию введены также некоторые эпизоды и ситуации 1610 г.; соответственно в числе действующих или упоминаемых в качестве таковых персонажей оказались исторические лица, к ним причастные, но не участвовавшие в событиях 1612 г. Намеренные анахронизмы, определявшиеся творческой установкой автора, повлекли с неизбежностью отступления от исторической точности в отношении многих реальных фактов, которые вследствие этого существенно в пьесе трансформированы вольной их интерпретацией.

   Любовная линия сюжета полностью вымышлена; она представляет, вероятно, аналогию коллизии младшего Горация - Камиллы - Куриация - Валерия в трагедии П. Корнеля "Гораций" (1640).

   Разрабатывая сюжет трагедии "Освобожденная Москва", Херасков мог опираться на труды русских и зарубежных историков (в том числе, по-видимому, на седьмой том "Истории российской" М. М. Щербатова), на изданные к тому времени "Летопись о многих мятежах и о разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятелей" (СПб., 1771; изд. 2-е, М., 1788) и "Сказание о осаде Троицкого Сергиева монастыря от поляков и литвы; и о бывших потом в России мятежах" Авраамия Палицына (М., 1784); обращался драматург, вероятно, и к рукописным хронографам.

   Фамилии польских военачальников приводятся Херасковым в формах, употребленных в источниках, которыми он пользовался.

  

   ДЕЙСТВИЕ I

  

                          ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

  

   Театр представляет вдали город Москву, окруженную каменною стеною, которой часть разрушена; по местам расставленные палатки. В конце театра виден большой шатер; в предсении оного составляют совет многие бояре.

   Князь Феодор, боярин Иоанн, князь Руксалон, князь Димитрий и многие другие князья и вельможи.

  

                              Князь Руксалон

  

   Доколе нам с Литвой без пользы воевать,

   Доколе нашу кровь мы будем проливать?

   Кругом селения лежат опустошенны;

   Поля слезами вдов и сирых орошенны;

   На храмах видимы потусклые главы,

   Изображают и уныние Москвы.

   В лугах, мне кажется, в лугах окровавленных

   Не столько воинов, как теней избиенных;

   Взгляните пристально, вельможи, на поля:

   Питает не пшено, пьет нашу кровь земля.

   Не можем тела мы единого составить;

   Повиновенья нет, всяк хочет войском править;

   Не польза общая - нам частная нужна;

   Россия зыблется и рушиться должна.

   Когда начальника при воинстве не зрится,

   Что должно делать нам? - как стаду разойтиться.

  

                              Князь Феодор

  

   Как стаду разойтись? Ты можешь, не стыдясь,

   Из уст произносить такие речи, князь!

   Россию защищай, доколь Россия дышит,-

   Вот что нам Филарет в плену из Польши пишет:

                   (вынув, читает письмо)

   "В темницу заключен, кончая жизнь мою,

   В глазах Литвы пишу я грамоту сию;

   Склонив к измене вас, приобрету свободу;

   Но я даю совет вельможам и народу

   Не рабствовать Литве и кровь за веру лить..."

                       (Окончав чтение.)

   Слезами должно нам сие письмо омыть!

  

                              Князь Димитрий

                             (приняв письмо)

  

   Как гласу божию, его словам внимаю

   И руку пастырску в восторге лобызаю.

                              Князь Руксалон

   Не можно воевать - здесь ужас, трепет, страх,

   Удобен ли потрясть кремнисту гору прах?

   Где войско? где союз? где? где наш хлеб насущный?

   Народ имеем мы начальству непослушный;

   Народ, взирающий со страхом на Литву,

   Считает не своим престольный град Москву;

   Полякам предана Российская держава;

   Кто, кто теперь лишит престола Владислава?

  

                              Князь Димитрий

  

   Доколе у меня лиется в жилах кровь,

   Не истребится в ней к отечеству любовь;

   С оставшими при мне отечества сынами

   Пускай мой ляжет прах под здешними стенами!

   Доколь последний вздох во брани испущу,

   Россией царствовать Литву не допущу:

   Хоть наше счастие и слава миновалась,

   Всего лишились мы; но храбрость нам осталась!

   Ах! можно ль не стыдясь возвесть нам смутный взор

   На наш престольный град, на общий наш позор?

   Мы, мы отечества, мы трона не заступим

   И нашей кровию России не искупим,

   Московских жителей не свободим от уз?

   Мы вступим в пагубный с поляками союз,

   От поругания пол женский не избавим,

   И старцев и детей у них в плену оставим?

   О други! вот Москва, вот храмов тех главы,

   Где прежде в тишине молились Богу вы;

   Мы наших сродников, мы домы там имеем,

   Ни к сродникам идти, ни в дом вступить не смеем?

   Нет! нет! с немножеством оставшихся мне сил,

   В которых мужества злой рок не погасил,

   С друзьями храбрыми, ко горы любят славу,

   Клянуся защищать Российскую державу!

  

                              Князь Руксалон

  

   Тебе удобно, князь, с Литвою воевать,

   Когда умеешь ты корысти добывать;

   Имеешь ратников отважных, воруженных.

   Но сколько жен от них мы зрели убиенных,

   Сих жен, несчастных жен, которые - увы!

   К нам пищу и сребро носили из Москвы?

   Не меньше я других святыню чтить умею,

   Но храмы защищать пособий не имею;

   На жен я нападать, ни грабить не привык.

  

                              Князь Димитрий

  

   У слабого в руках копье и меч тростник.

   Я знаю, что меня, о князь! ты ненавидишь;

   Ты в ратной строгости грабеж и подлость видишь.

   Ответствовать тебе мой должен был бы меч,

   Но я злоречие умею пренебречь.

  

                              Князь Феодор

  

   Не ссоры нужны нам, друзья мои! не ссоры,

   Лишили нас Москвы боярские раздоры;

   Когда согласием своим не поспешим,

   Последних мы подпор отечество лишим.

   Прогневали Творца, мы небо огорчили,

   Когда Литве царя Василия вручили,

   Вручили нашего отечества главу;

   Полякам отдали державу и Москву.

   Кто тако посрамил венец и скипетр царский?

   Нестройства внутренни, раздор, совет боярский;

   Как враны хищные, на их мятежный глас

   Поляки двинулись и растерзали нас.

   О! коль вы счастливы, родители любезны,

   Которы наши дни предупредили слезны

   Или не дожили до сих плачевных лет,

   Когда Москва в плену, когда России нет!

   Приняв почтенное название боярства,

   Мы есть крепчайшие подпоры государства;

   О благе мы его обязаны радеть,

   С ним купно ликовать, с ним купно и болеть.

   Где царствует мятеж, там царствует нахальство;

   А зло лютейшее в народе безначальство!

   Престанем буйствами Россию раздирать -

   Нам должно воинству начальника избрать;

   На мужество, на честь, на истину воззрите

   И воинству главу, о други! изберите.

  

                              Боярин Иоанн

  

   Начальника избрать, о небо! нам внуши.

   Народы без главы есть тело без души.

  

                              Князь Руксалон

  

   Мы нашим воинством, друзья! без действа правим;

   Кого отечества защитником поставим?

   Пожарский князь, в бою стрелами изъязвлен,

   Скончался, может быть, за Волгу удален.

   Сей муж, почтенный муж, чему весь град свидетель,

   Умел совокуплять с геройством добродетель,

   Не славы собственной, не почестей искал,

   Но славу общую он грудью защищал;

   О! если б сей герой ко граду возвратился,

   Конечно бы ему правленья жезл вручился;

   Но нет Пожарского,- кого мы изберем?

  

                              Князь Димитрий

  

   За веру мы, за трон бесстрашно все помрем!

   Пожарского в чертах изображая дивных,

   Ты хочешь уязвить людей, тебе противных:

   Нас хочешь угнести достоинством его,

   Как будто мы в войне не значим ничего;

   Но наши явны суть отечеству заслуги.

  

                              Князь Феодор

  

   Оставим прение, оставим зависть, други!

   Такого должны мы начальника избрать,

   Который приучен бесстрашно умирать;

   Кто купно сам собой и войском может править,

   Враждебные слова презренной вещью ставить;

   Кто так, как верный сын, отечество любя,

   На жертву отдает за всех людей себя;

   Малейшие в войне опасности предвидит;

   Пылая мужеством, кто гордость ненавидит.

   Забыли вы, друзья, чья молния, чей гром

   Соделал в сей стене сей видимый пролом.

                 Бояре тайно советуют.

  

                              Князь Димитрий

  

   Где море, Руксалон, ты видишь возмущенно,

   Там око у тебя на капли обращенно.

   Не мелочи в войне мы должны примечать;

   Россия в крайности - пойдем ее спасать!

   За благо общее пойдем с Литвой сражаться!

  

                              Князь Руксалон

  

   Под тенью общих благ ты хочешь укрываться

   И пользу собственну желаешь соблюсти;

   Вещая истину, я враг и недруг льсти!

  

                              Боярин Иоанн

                               (вслух)

  

   Вручим себя, вручим начальнику такому.

  

                              Князь Феодор

  

   Вручим Димитрию - кому вручить иному?

  

                              Боярин Иоанн

                               (Димитрию)

  

   Начальство восприми!

  

                              Князь Феодор

                               (Димитрию)

  

                                         Отечество прославь,

   И нам повелевай, а нашим войском правь!

  

                              Князь Димитрий

  

   Сие почтенное, друзья мои, избранье

   Мне будет от клевет служить во оправданье;

   На многих изощрен злодейский был кинжал,

   Полвойска убыло, Заруцкий убежал.

   Когда отечества не защищает воин,

   Так сыном он его назваться недостоин.

   Да тот оставит нас, усердия в ком нет.

  

                              Князь Руксалон

  

   Под властью у тебя меня не узрит свет.

                               (Ушел.)

    

                          ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

  

                       Те ж, кроме Руксалона

  

                              Князь Димитрий

                               (вельможам)

  

   Для обществ тягостно людей сварливых свойство;

   Там смуты, где они; где нет их, там спокойство.

   Когда полезна брань, так брань с Литвой начнем;

   Мы силы наши в грудь едину соберем

   И наше мужество в подсолнечной прославим;

   Пойдем, отечество от гибели избавим!

   О други! должны мы ко граду приступить;

   Но чем разрушенны нам силы подкрепить?

   Мы здесь как будто бы в глухой живем пустыне,

   И храбрый только дух нам служит пищей ныне;

   Единым воинство усердием живет;

   Надежда крепость нам; но день иль два пройдет,

   Угаснет пламень их и крепость истощится;

   Там огнь возгнесть легко, где искра в пепле тлится:

   Последню искру мы, друзья, воспламеним,

   Дерзнем против Литвы, пойдем сквозь огнь и дым!

   Хоть трудны времена, не трудны нам победы;

   С отважным Понтусом поборствуют нам шведы,

   Сей друг, россиян друг, к спасению Москвы

   В единый с нами шаг пойдет против Литвы.

   Заутра ко стенам в последний раз приступим,

   Умрем или Москву от польских уз искупим.

   От глада умереть мы должны без того;

   Днесь в помощь призовем мы Бога своего,

   Совокупим пред ним, о други! души наши,

   Да будут, как мое, сердца усердны ваши!

  

                              Князь Феодор

  

   Берем в свидетели мы нашего Творца,

   Что наши, как твое, усердствуют сердца.

  

                              Князь Димитрий

  

   Но прежде, нежели к осаде мы решимся,

   Развраты отвратить от воинства потщимся.

   Известны, думаю, известны, други, вы,

   Что жены тайно к нам приходят из Москвы,

   Которые друзей и ближних посещают,

   Но часто ратников к измене возмущают;

   Когда народ к войне бывает воружен,

   Опасна для него тогда беседа жен.

   Пускай соблазнам путь ко стану заградится,

   Опасность и грабеж мгновенно прекратится;

   Нередко ратников они корыстью льстят,

   К полякам преклонить ласкательством хотят.

   Не раз я полагал свиданьям сим препону,

   И вот что грабежей казалось Руксалону.

   От пагуб воинство, от лести остеречь,

   Нам должно выход жен из города пресечь.

  

                              Боярин Иоанн

  

   Имуществом своим нас жены подкрепляют.

  

                              Князь Димитрий

  

   Но часто мятежи в народе воспаляют.

   Да будет тот почтен изменником от нас,

   Нарушить кто дерзнет вельможеский приказ!

  

                              Князь Феодор

  

   Когда опасностью сие свиданье числишь,

   Ко благу общему всё делай, что примыслишь.

      Слышен пушечный выстрел в городе.

   Что значит выстрел сей?

  

                              Князь Димитрий

                                             Грозят нам громы новы!

   Но мы против громов поставить грудь готовы.

   Сегодня воинство к осаде учредим,

   Ему бесстрашия примеры подадим.

   За чем, Леон?

    

                          ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ

  

                             Те ж и Леон

  

                              Леон

  

                              Предстать перед совет боярский,

   От Волги возвратясь, желает князь Пожарский.

  

                              Князь Димитрий

  

   Пускай предстанет он!

  

                              Князь Феодор

  

                                            Итак, Пожарский жив?

   Счастлив сей день для нас, и подвиг наш счастлив!

    

                          ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

  

                 Те ж, князь Пожарский и Минин

  

                              Князь Димитрий

                          (князю Пожарскому)

  

   Желанию князей и войску возвращенный,

   Иди в объятия к друзьям, о князь почтенный!

  

                              Князь Пожарский

  

   Вельможи! грозная дошла до нас молва,

   Что в узах у Литвы престольный град Москва;

   Что ей последний вздох свободы остается;

   Что с нею трон врагам российским предается;

   Что наши братия, отечества сыны,

   Бессильствуют, и войск и пищи лишены.

   Молва, сия молва россиян пробудила,

   Как бурный ветр, она по Волге проходила,

   В движенье привела сынов российских кровь,

   Воспламенила в них к отечеству любовь.

   Познав российских бед превосходящу меру,

   Пришли мы защищать Москву, престол и веру.

                  (Указав на Минина.)

   Сей муж, почтенный муж, России сын и друг,

   Примером сделался отечеству заслуг;

   Не князь, не знатный муж, не есть чиновник дворский,

   Он Минин! Минин он! - купец, нижегородский.

   Порода знатная без добрых дел ничто;

   Тот в мире знаменит, полезен царству кто!

   К отечеству сей муж подвигнут сожаленьем,

   Пожертвовал ему и жизнью, и именьем:

   Он дом, стада, луга во злато обратил

   И злато общему спасенью посвятил.

   Примеры Минина россиян возбудили,

   Свое богатство с ним они совокупили.

   Он, ревностью своей людей воспламеня,

   Сыскал и посетил в моем селе меня,

   Меня, лежащего от ран изнеможенна,

   В Москве пред вашими очами пораженна;

   Ах! рану тяжкую на сердце я носил,

   Что защищать Москву лишился прежних сил!

   Мне Минин больше ран, чем польский меч, прибавил,

   Когда отечество в опасности представил.

   Но голос мне его росой целебной стал,

   Когда мне ревность он россиян описал

   И волжских жителей представил в видах новых,

   Именье, жизнь, детей пожертвовать готовых.

   Над войском Минин мне начальство предложил;

   Я искренно всегда отечеству служил,

   Начальство принял я. Но всё равно бы было,

   Мне меч отечество иль посох бы вручило;

   Главой над войском став, не славы я ищу,

   Но славу возвратить отечеству хощу.

   Со мною Минин власть над войском разделяет;

   Я ревностью народ, он златом подкрепляет.

   Мы многие полки от Волги привели.

   Поляки, усмотрев из града нас вдали,

   На нас с московских стен вниманье обратили.

   И выстрелом свое смятенье возвестили.

   Но пусть подвигнется литовский ужас весь,

   Чего страшиться нам? в , я и Минин здесь!

  

                              Князь Димитрий

                               (Минину)

  

   О муж, почтенный муж! ты почестей достоин!

   Кто войски подкрепит, тот есть отменный воин;

   Именьем ты своим Россию искупил,

   Вздремавших ратников к войне совокупил;

   Между главнейшими отечества сынами

   Воссядь, почтенный муж, воссядь ты купно с нами.

                        Дают ему место.

  

                               Минин

  

   Что сделал я, князья, для почестей таких?

   Что я не удержал сокровищей моих,

   Что я других склонил пожертвовать именьем,

   То делал двигнутый к России сожаленьем.

   Именье от нее и жизнь я получил;

   Что принял от нее, обратно ей вручил.

   Кто только для себя богатство собирает,

   На благо общее беспечно тот взирает;

   А если нет стыда сокровище иметь,

   Употреблять его нам надобно уметь;

   Богатый должен ли себя представить чужда,

   Когда отечеству в его именьи нужда?

   Я сын России, сын по действию небес,

   Так дивно ль, что мой долг я матери принес?

   Едины изверги родивших забывают,

   Когда они в бедах и в нуждах пребывают.

   Когда бы принял я за злато знатный чин,

   Чин купля бы была, и с вами торг един;

   Но если вашего внимания достоин,

   Пусть буду я простой в полках российских воин.

  

                               Князь Димитрий

  

   Мы воинов простых все носим имена,

   Но тот, кто в страшные России времена

   Докажет мужество и храбрость в ратном поле,

   Тот славой возгремит и будет прочих боле.

   Мы кровь решились лить! Пожарский, ты и я

   Соединим полки и будем все друзья!

   Когда мы Понтуса сподвижником имеем,

   Я льщусь теперь, что мы во подвигах успеем.

    

                           ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

  

                       Те ж и князь Руксалон

  

                               Князь Руксалон

  

   Посольство прислано от Польши и Литвы,

   Хотите их принять или отвергнуть вы?

   Ответ сей подлежит суждениям боярским,

   А я служить хочу против Литвы с Пожарским.

  

                               Князь Димитрий

  

   Бесстрашно можно их к сей думе допустить;

   Но наше мнение им должно возвестить,

   Что с ними ни в какой переговор не вступим,

   Доколь Москвы от уз литовских не искупим.

  

                               Князь Пожарский

  

   Увидя, может быть, полки мои вдали,

   Они подсматривать российский стан пришли

   И наши склонности испытывать желают.

   Явим, что к ним враждой сердца у нас пылают.

  

                               Князь Димитрий

  

   Леон, во сретенье посланникам иди;

   Но, стражу удалив, их к нам препроводи.

                          (Леон уходит.)

   Что презираем их, что их мы не страшимся,

   Не воруженными, но тверды им явимся.

  

                               Князь Руксалон

  

   В поляков нам вперять не кротость должно - страх;

   Явим, что молнии всегда у нас в руках!

   Что с гордостью на их злодейство мы взираем;

   Что не беспечны мы, хоть их и презираем.

  

                               Князь Пожарский

  

   К изображению отмщенья и досад

   Не нужны молнии, один доволен взгляд.

    

                           ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

  

   Вельможа Хоткеев, сопровождаемый многими поляками;
он имеет оливную ветвь в руке

  

                               Хоткеев

  

   Россияне! мы вам оливну ветвь приносим

   И дружества от вас не требуем, но просим.

   Ко человечеству врожденная любовь

   Велит и нашу нам щадить, и вашу кровь;

   С обеих мы сторон ее довольно лили,

   И небо, кажется, сей кровью раздражили;

   Огни военные нам время погасить,

   Пришла пора сердца к союзу согласить.

   Когда спокойствия отечеству хотите,

   Оливну ветвь сию из рук моих примите.

   Всей Польши именем ее вручаю вам,

   России страждущей подпорам и главам;

   А если в договор не вступите со мною,

   Кровопролития вы будете виною.

  

                               Князь Димитрий

  

   Когда отступите к границам - от Москвы,

   Отпустите бояр московских из Литвы,

   Когда явится нам российский князь в порфире,

   Он станет рассуждать, не мы, о нашем мире.

  

                               Хоткеев

  

   Народ, властители, вся русская земля

   У нас на царский трон просили короля.

   Благословенная сия была причина,

   Что дал вам Сигасмунд для ваших выгод сына,

   В залог ему бояр московских удержав.

   Вступил в российские пределы Владислав,

   Вступил, но твердости вы в клятвах не имели,

   В России мятежи как бури восшумели.

   Войну, волнение и наглости унять,

   Царем вам надлежит царевича признать;

   Ему приятен мир, а брани неприятны.

   Вельможи! чаю, вам мои слова понятны?