iv align="justify">  Н о р а (овладевая собой). Никогда я тебе не позволю.

  X е л ь м е р. Хорошо. Так поделимся с тобой, Нора... как муж и жена. Так, как и быть надлежит. (Лаская ее.) Довольна теперь? Ну-ну-ну! Не надо таких испуганных голубиных глазок. Ведь это все же одни фантазии. А теперь ты бы проиграла тарантеллу и поупражнялась с тамбурином. Я пойду к себе и закрою все двери, так что ничего не услышу. Можешь шуметь, сколько хочешь. (Оборачиваясь в дверях.) Да, если Ранк придет, скажи ему, где я. (Кивая ей, уходит к себе и запирает за собой дверь.)

  Н о р а (растерянная, испуганная, стоит как вкопанная и шепчет). С него станется. Он так и сделает. Сделает - во (*415) что бы то ни стало... Нет, никогда в жизни, ни за что! Нельзя допустить этого! Скорее все другое! Спасенье!.. Выход!..

  Звонок в передней.

  Доктор Ранк!.. Скорее все другое! Скорее все другое - что бы то ни было. (Проводит руками по лицу и, сделав над собой усилие, идет и отворяет дверь в переднюю.)

  Доктор Ранк снимает с себя шубу в передней и вешает ее. В течение следующей сцены начинает смеркаться.

  Здравствуйте, доктор Ранк. Я вас по звонку узнала. Но вы теперь не ходите к Торвальду, он, кажется, занят.

  Р а н к. А вы? (Входит в комнату.)

  Н о р а (затворяет дверь в прихожую). О, вы знаете - для вас у меня всегда найдется свободная минутка.

  Р а н к. Спасибо. Буду пользоваться этим, пока можно.

  Н о р а. Что вы этим хотите сказать? Пока можно?..

  Р а н к. Вот именно. Это вас пугает?

  Н о р а. Вы так странно это сказали. Что же такое могло бы случиться?

  Р а н к. То, чего я давно ожидал. Но, правда, я не думал, что это будет так скоро.

  Н о р а (хватает его за руку). Что такое вы узнали? Доктор, скажите же мне.

  Р а н к (садясь у печки). Плохо дело. Качусь под гору. Ничего не поделаешь.

  Н о р а (переводя дух). Так вы о себе?..

  Р а н к. А то о ком же? Нечего лгать себе самому. Я самый жалкий из всех моих пациентов, фру Хельмер. На этих днях я произвел генеральную ревизию своего внутреннего состояния. Банкрот. Не пройдет, пожалуй, и месяца, как я буду гнить на кладбище.

  Н о р а. Фу, как вы гадко выражаетесь.

  Р а н к. Само дело из рук вон гадко. Но хуже всего, что еще до того будет много гадкого, безобразного. Теперь мне остается лишь единственное исследование. Покончу с ним и буду знать приблизительно, когда начнется разложение. И вот что я вам скажу. Хельмер со своею утонченною натурою питает непреодолимое отвращение ко всякому безобразию. Я не допущу его к своему одру...

  (*416) Н о р а. Но, доктор Ранк...

  Р а н к. Не допущу. Никоим образом. Запру для него двери... Как только я совершенно уверюсь в наступлении худшего, я пошлю вам свою визитную карточку с черным крестом. Знайте тогда, что мерзость разрушения началась.

  Н о р а. Нет, вы сегодня просто несносны. А мне-то так хотелось, чтобы вы сегодня были в особенно хорошем настроении.

  Р а н к. Со смертью за плечами?.. И так расплачиваться за чужие грехи?! Где тут справедливость? И в каждой семье так или иначе сказывается подобное же неумолимое возмездие.

  Н о р а (зажимая уши). Вздор! Веселее, веселее!

  Р а н к. Да, честное слово, только и остается смеяться надо всем этим. Моему бедному неповинному спинному мозгу приходится расплачиваться за веселые деньки офицерской жизни моего отца!

  Н о р а (у стола налево). Он был очень падок на спаржу и страсбургские паштеты? Да?

  Р а н к. Да, и на трюфели.

  Н о р а. Да, да, и на трюфели. И на устрицы, кажется?

  Р а н к. Да, и на устрицы, устрицы само собой.

  Н о р а. И на всякие там портвейны да шампанское. Обидно, что все эти вкусные вещи непременно отзываются на спинном хребте.

  Р а н к. Ив особенности обидно, что они отзываются на злополучном хребте того, кто и не вкусил ни капельки от этих благ!

  Н о р а. Да, это всего обиднее.

  Р а н к (пытливо глядя на нее). Гм!..

  Н о р а (немного погодя). Вы чему улыбнулись?

  Р а н к. Нет, это вы усмехнулись.

  Н о р а. Нет, вы улыбнулись, доктор!

  Р а н к (вставая). А вы еще лукавее, чем я думал.

  Н о р а. Меня сегодня так и подмывает выкинуть что-нибудь такое...

  Р а н к. Заметно.

  Н о р а (кладет обе руки ему на плечи). Милый, милый доктор Ранк, не покидайте нас с Торвальдом.

  (*417) Р а н к. Ну, с этой потерей вы легко примиритесь. С глаз долой - и из сердца вон.

  Н о р а (испуганно смотрит на него). Вы думаете?

  Р а н к. Заведутся новые связи, и...

  Н о р а. У кого заведутся новые связи?

  Р а н к. И у вас, и у Хельмера, когда меня не станет. Да вы уже на пути к этому, кажется. На что понадобилась вам вчера вечером эта фру Линне?

  Н о р а. Ай-ай, да уж не ревнуете ли вы меня к бедняжке Кристине?

  Р а н к. Ну да. Она станет моей заместительницей здесь в доме. Когда мне придется отсутствовать, эта женщина, пожалуй...

  Н о р а. Тсс! Не так громко. Она там.

  Р а н к. И сегодня? Вот видите!

  Н о р а. Она пришла только помочь мне починить мой костюм. Господи, какой вы несносный. (Садится на диван.) Ну, будьте же умницей, доктор Ранк. Завтра вы увидите, как чудно я буду плясать, и можете воображать себе, что это я для вас одного, - ну, конечно, и для Торвальда, само собой. (Вынимает из картонки разные вещи.) Доктор Ранк, садитесь тут. Я вам покажу что-то.

  Р а н к (садится). Что такое?

  Н о р а. Вот! Глядите!

  Р а н к. Шелковые чулки.

  Н о р а. Телесного цвета. Разве не прелесть? Да, теперь темно, но завтра... Нет, нет, нет, вы увидите только до подъема. Впрочем, вам можно показать и повыше.

  Р а н к. Гм!..

  Н о р а. Что вы так критически смотрите? По-вашему, пожалуй, они не впору?

  Р а н к. Об этом судить не берусь за отсутствием сколько-нибудь обоснованного мнения.

  Н о р а (глядит на него с минуту). Фу, как вам не стыдно! (Слегка ударяет его по уху чулками.) Вот вам за это. (Снова убирает вещи.)

  Р а н к. А какие же еще сокровища предстояло мне увидеть?

  Н о р а. Ни крошечки больше не увидите. Вы несносный. (Напевая, роется в вещах.)

  (*418) Р а н к (после короткого молчания). Сидя с вами вот так, запросто, я не понимаю... не постигаю... что сталось бы со мной, если бы я не бывал в вашем доме.

  Н о р а (улыбаясь). Да, мне кажется, вы, в сущности, чувствуете себя у нас совсем недурно.

  Р а н к (тише, глядя в пространство). И волей-неволей покинуть все это...

  Н о р а. Глупости! Не покинете.

  Р а н к (по-прежнему).. Уйти, не оставив даже сколько-нибудь благодарного воспоминания, хотя бы даже мимолетного сожаления... ничего, кроме пустого места, которое может быть занято первым встречным.

  Н о р а. А если бы я теперь обратилась к вам с просьбой? Нет...

  Р а н к. О чем?

  Н о р а. О большом доказательстве вашей дружбы...

  Р а н к. Ну-ну?

  Н о р а. Нет, видите, я хочу сказать - об огромном одолжении.

  Р а н к. Неужели вы в самом деле хоть раз доставили бы мне такое счастье?

  Н о р а. Ах, вы не знаете, в чем дело.

  Р а н к. Так скажите.

  Н о р а. Нет, не могу, доктор. Это уж слишком огромное одолжение - тут и совет, и помощь, и услуга...

  Р а н к. Чем больше, тем лучше. Но я не постигаю, что бы это могло быть. Говорите же! Разве я не пользуюсь вашим доверием?

  Н о р а. Как никто другой. Вы мой вернейший, лучший друг - я знаю, знаю. Оттого и хочу сказать вам. Ну, хорошо, доктор. Вы должны помочь мне предотвратить что-то. Вы знаете, как искренне, как бесконечно любит меня Торвальд. Он ни на минуту не задумался бы отдать за меня жизнь.

  Р а н к (наклоняясь к ней). Нора, вы думаете, он один-единственный?..

  Н о р а (слегка вздрогнув). Один...

  Р а н к. ...кто с радостью отдал бы свою жизнь за вас?

  Н о р а (удрученно). Ну вот...

  (*419) Р а н к. Я дал себе клятву, что вы узнаете об этом прежде, чем меня не станет. Более удобного случая мне не дождаться. Да, Нора, теперь вы знаете. И знаете тоже, что мне вы можете довериться скорее, чем кому бы то ни было.

  Н о р а (встает, спокойным, ровным тоном). Пропустите меня.

  Р а н к (давая ей пройти, а сам продолжая сидеть). Нора...

  Н о р а (в дверях передней). Элене, принеси лампу. (Идет к печке.) Ах, милый доктор Ранк, это было, право, нехорошо с вашей стороны.

  Р а н к (вставая). Что я любил вас так же искренне, как другой? Это так дурно?

  Н о р а. Нет, но что вы говорите мне об этом. И ведь вовсе не нужно было.

  Р а н к. То есть? Или вы знали?..

  Служанка входит с лампой, ставит ее на стол и уходит.

  Нора... фру Хельмер... я спрашиваю, вы знали что-нибудь?

  Н о р а. Ах, почему я знаю, что знала, чего не знала? Я, право, не могу сказать вам... И как это вас угораздило, доктор! Все было так хорошо.

  Р а н к. По крайней мере вы теперь можете быть уверены, что я весь в вашем распоряжении и душой и телом. Так говорите...

  Н о р а (глядит на него). После этого?

  Р а н к. Прошу вас, дайте же мне узнать, в чем дело.

  Н о р а. Ничего вы теперь не узнаете.

  Р а н к. Нет, нет. Не наказывайте меня так. Дайте мне сделать для вас все, что только в силах человеческих.

  Н о р а. Теперь вы ничего не можете сделать для меня. Впрочем, мне, пожалуй, и не надо никакой помощи. Увидите, что все это одни фантазии. Разумеется. Конечно. (Садится на качалку, смотрит на него и улыбается.) Да, скажу я вам, хороши вы! Вам не стыдно теперь, при лампе?

  Р а н к. Нет, собственно говоря. Но, пожалуй, мне сразу надо удалиться... навсегда?

  Н о р а. Совсем не надо. Естественно, вы будете приходить по-прежнему. Вы же знаете, Торвальд не может обойтись без вас.

  (*420) Р а н к. А вы?

  Н о р а. Ну, и мне всегда ужасно весело с вами, когда вы к нам приходите.

  Р а н к. Вот это-то и сбивало меня с толку. Вы для меня загадка. Не раз мне казалось, что вам почти так же приятно мое общество, как и общество Хельмера.

  Н о р а. Видите, некоторых людей любишь больше всего на свете, а с другими как-то больше всего хочется бывать.

  Р а н к. Пожалуй, в этом есть доля правды.

  Н о р а. Дома у себя я, разумеется, больше всех любила папу. Но мне всегда ужасно нравилось украдкой пробираться в комнату к прислуге. Там не поучали меня ни чуточку и там всегда велись такие веселые разговоры.

  Р а н к. Ага, так вот кого я заменял вам.

  Н о р а (вскакивая и подбегая к нему). Ах, милый, славный доктор Ранк, я совсем не то имела в виду. Но вы понимаете, что и с Торвальдом, как и с папой...

  С л у ж а н к а (входит из передней). Барыня... (Шепчет что-то и подает карточку.)

  Н о р а (бросая взгляд на карточку). А! (Сует ее в карман.)

  Р а н к. Какая-нибудь неприятность?

  Н о р а. Нет, нет, нисколько. Это просто... новый костюм мне...

  Р а н к. Как? Да ведь вот он лежит.

  Н о р а. Ах, это не тот. То другой. Я заказала... Но Торвальду не надо знать...

  Р а н к. Ага, вот она, великая тайна!

  Н о р а. Именно. Подите к нему. Он у себя. Задержите его пока.

  Р а н к. Будьте спокойны. Он от меня не уйдет. (Уходит в кабинет.)

  Н о р а (служанке). Так он ждет в кухне?

  С л у ж а н к а. Да, пришел с черного хода.

  Н о р а. Да ты разве не сказала ему, что тут посторонние?

  С л у ж а н к а. Говорила, да не помогло.

  Н о р а. Так он не хочет уходить?

  С л у ж а н к а. Не хочет, пока не поговорит с барыней.

  (*421) Н о р а. Так проведи его сюда, только тихонько, Элене. И никому не говори об этом. Это будет сюрприз мужу. Служанка. Да, да, понимаю, понимаю... (Уходит.) Нора. Беда идет... Идет все-таки. Нет, нет, нет! Не будет этого, не может быть! (Идет и запирает дверь в кабинет на задвижку.)

  Служанка открывает дверь из передней, пропускает в комнату Крогстада и затворяет за ним дверь. Он в дорожной шубе высоких сапогах и меховой шапке.

  Н о р а (идя к нему навстречу). Говорите потише - муж дома.

  К р о г с т а д. И пусть его.

  Н о р а. Что вам нужно от меня?

  К р о г с т а д. Узнать кое о чем.

  Н о р а. Так скорее. Что такое?

  К р о г с т а д. Вам, конечно, известно, что меня уволили.

  Н о р а. Я не могла помешать этому, господин Крогстад. Я до последней крайности отстаивала вас, но все напрасно.

  К р о г с т а д. Значит, ваш муж так мало любит вас? Знает, что я могу навлечь на вас, и все-таки отваживается?..

  Н о р а. Как вы можете думать, что он знает об этом?

  К р о г с т а д. Нет, я, в сущности, и не думал. Не в характере моего милого Торвальда Хельмера было бы выказать столько мужества...

  Н о р а. Господин Крогстад, я требую уважения к моему мужу.

  К р о г с т а д. Помилуйте, я с должным уважением. Но раз вы держите это дело под таким страшным секретом, я смею предполагать, что вы теперь лучше, нежели вчера, понимаете, что, собственно, вы совершили.

  Н о р а. Лучше, чем вы могли бы когда-нибудь объяснить мне.

  К р о г с т а д. Еще бы, такой плохой законник, как я!..

  Н о р а. Что же вам нужно от меня?

  К р о г с т а д. Я пришел только взглянуть, как у вас обстоят дела, фру Хельмер. Я весь день о вас думал. Ростовщик, крючкотвор, ну, словом, такой, как я, тоже, видите ли, не лишен того, что называется сердцем.

  (*422) Н о р а. Так и докажите это. Подумайте о моих маленьких детях.

  К р о г с т а д. А вы с вашим мужем подумали о моих? Ну, да теперь все равно. Я хотел только сказать вам, что вам нет нужды слишком принимать к сердцу это дело. На первых порах я не стану возбуждать против вас судебного преследования.

  Н о р а. Не правда ли? О, я знала, знала.

  К р о г с т а д. Все можно еще покончить миром. Незачем вмешивать сюда людей. Дело останется между нами троими.

  Н о р а. Муж мой никогда ничего не должен знать об этом.

  К р о г с т а д. Как же вы помешаете этому? Или вы можете уплатить все сполна?

  Н о р а. Нет, сейчас, сразу - не могу.

  К р о г с т а д. Или, быть может, у вас в виду какая-нибудь другая комбинация - вы достанете денег на днях?

  Н о р а. Никакой такой комбинации, которою бы я могла воспользоваться.

  К р о г с т а д. Да она и не помогла бы вам все равно. Выложи вы мне хоть сейчас чистоганом какую угодно сумму - вам не получить от меня обратно вашей расписки.

  Н о р а. Так объясните же, что вы хотите с ней сделать.

  К р о г с т а д. Только оставить ее у себя... сохранить. Никто посторонний и знать ничего не будет. Поэтому если бы вы теперь пришли к какому-нибудь отчаянному решению...

  Н о р а. Именно.

  К р о г с т а д. Если бы задумали бросить дом и семью...

  Н о р а. Именно!

  К р о г с т а д. Или додумались бы кое до чего еще похуже...

  Н о р а. Откуда вы знаете?

  К р о г с т а д. Так оставьте эти затеи.

  Н о р а. Откуда вы знаете, что я додумалась до этого?

  К р о г с т а д. Большинство из нас думает об этом - вначале. И я тоже в свое время... Да духу не хватило...

  Н о р а (упавшим голосом). И у меня.

  (*423) К р о г с т а д (вздохнув с облегчением). Да, не так ли? И у вас, значит, тоже? Не хватает?

  Н о р а. Не хватает, не хватает.

  К р о г с т а д. Оно и глупо было бы. Стоит только первой домашней буре пройти... У меня в кармане письмо к вашему мужу...

  Н о р а. И там все сказано?

  К р о г с т а д. В самых мягких выражениях. Насколько возможно.

  Н о р а (быстро). Это письмо не должно дойти до мужа. Разорвите его. Я найду все-таки выход, добуду денег.

  К р о г с т а д. Извините, сударыня, я, кажется, только что сказал вам...

  Н о р а. О, я не говорю о своем долге вам. Скажите мне, сколько вы хотите потребовать с мужа, и я добуду вам сама эти деньги.

  К р о г с т а д. Я никаких денег не возьму с вашего мужа.

  Н о р а. Чего же вы требуете?

  К р о г с т а д. Сейчас узнаете. Я хочу стать на ноги, сударыня, хочу подняться, и ваш муж должен помочь мне. В течение полутора лет я ни в чем таком бесчестном не был замечен, и все это время я бился, как рыба об лед, но был доволен, что могу своим трудом подняться опять - мало-помалу. Теперь меня выгнали, и я уж не удовлетворюсь тем, что меня попросту примут обратно - из милости. Я хочу подняться, говорю я вам. Хочу, чтобы меня приняли на службу в банк с повышением. Вашему мужу придется создать для меня особую должность...

  Н о р а. Никогда он этого не сделает!

  К р о г с т а д. Сделает. Я его знаю. Он пикнуть не посмеет. А раз только я сяду там рядом с ним, - увидите: не пройдет и года - я буду правой рукой директора. Нильс Крогстад, а не Торвальд Хельмер будет править банком.

  Н о р а. Никогда вы этого не дождетесь!

  К р о г с т а д. Может быть, вы...

  Н о р а. Теперь у меня хватит духу.

  К р о г с т а д. Меня не испугаете. Такая нежная, избалованная дамочка, как вы...

  Н о р а. Увидите! Увидите!

  (*424) К р о г с т а д. Под лед, может быть? В ледяную, черную глубину. А весной всплыть обезображенной, неузнаваемой, с вылезшими волосами...

  Н о р а. Вы меня не запугаете.

  К р о г с т а д. А вы меня. Таких вещей не делают, фру Хельмер. Да и к чему бы это послужило? Он ведь все-таки будет у меня в руках.

  Н о р а. И после того? Когда меня уже...

  К р о г с т а д. Вы забываете, что тогда я буду властен над вашей памятью.

  Нора, онемев, смотрит на него.

  Теперь вы предупреждены. Так не делайте никаких глупостей. Когда Хельмер получит мое письмо, я буду ждать от него весточки. И помните, ваш муж сам вынудил меня снова вступить на такой путь. Этого я никогда ему не прощу. До свидания, фру Хельмер. (Уходит через переднюю.)

  Н о р а (идет к двери в переднюю, приотворяет ее и прислушивается). Уходит. Не отдает письма. О нет, нет, это ведь было бы невозможно! Невозможно! (Открывает дверь все больше и больше.) Что это? Он стоит за дверями. Не спускается вниз. Раздумывает? Неужели он...

  Слышно, как письмо падает в ящик, затем слышны шаги Крогстада, спускающегося с лестницы; постепенно шаги замирают внизу. Нора с подавленным криком бежит назад в комнату к столу перед диваном. Короткая пауза.

  Письмо!... В ящике! (Робко крадется опять к дверям передней.) Лежит там... Торвальд, Торвальд... теперь нам нет спасения!

  Ф р у Л и н н е (выходит с костюмом в руках из комнаты налево). Ну, больше уж я не знаю, что тут исправлять. Не примерить ли?

  Н о р а (тихо и хрипло). Кристина, поди сюда.

  Ф р у Л и н н е (бросая платье на диван). Что с тобой? Ты сама не своя.

  Н о р а. Поди сюда. Видишь письмо? Там. Гляди сквозь стекло в ящике для писем.

  Ф р у Л и н н е. Ну-ну, вижу, вижу.

  Н о р а. От Крогстада...

  (*425) Ф р у Л и н н е. Нора... ты заняла те деньги у Крогстада?

  Н о р а. Да. И теперь Торвальд все узнает.

  Ф р у Л и н н е. Поверь мне, Нора, так будет всего лучше для вас обоих.

  Н о р а. Ты еще не все знаешь. Я подделала подпись...

  Ф р у Л и н н е. Но, ради бога...

  Н о р а. Я хочу просить тебя лишь об одном, Кристина, чтобы ты была свидетельницей.

  Ф р у Л и н н е. Какой свидетельницей? В чем?

  Н о р а. Если бы я потеряла рассудок, - а это легко может случиться...

  Ф р у Л и н н е. Нора!

  Н о р а. Или если бы со мной случилось что-нибудь другое - такое, что помешало бы мне быть здесь...

  Ф р у Л и н н е. Нора, Нора, ты себя не помнишь!

  Н о р а. Так если бы кто вздумал взять вину на себя, - ты понимаешь?..

  Ф р у Л и н н е. Да, да, но как тебе в голову...

  Н о р а. Ты засвидетельствуешь, что это неправда, Кристина. Я вовсе еще не рехнулась. Я в полном разуме. И говорю тебе: никто другой ничего не знал об этом. Я одна все сделала. Помни!

  Ф р у Л и н н е. Да, да. Но я все-таки не понимаю...

  Н о р а. Где же тебе понимать? Теперь готовится чудо.

  Ф р у Л и н н е. Чудо?

  Н о р а. Да, чудо. Но оно ужасно, Кристина, не надо его ни за что на свете!

  Ф р у Л и н н е. Я сейчас же пойду поговорю с Крогстадом.

  Н о р а. Не ходи к нему. Он тебя обидит.

  Ф р у Л и н н е. Было время, когда он готов был сделать для меня все, что угодно.

  Н о р а. Он?

  Ф р у Л и н н е. Где он живет?

  Н о р а. Почем я знаю?.. Ах, да! (Вынимает из кармана картонку.) Вот его карточка. Но письмо, письмо!..

  Х е л ь м е р (из кабинета, стуча в дверь). Нора!

  Н о р а (вскрикивает в страхе). А! Что такое? Что тебе?

  (*426) X е л ь м е р. Ну, ну, не пугайся же так. Мы не войдем. Ты ведь заперла дверь. Примеряешь, что ли?

  Н о р а. Да, да, примеряю. Ах, я буду такая хорошенькая, Торвальд.

  Ф р у Л и н н е (прочитав надпись на карточке). Он живет тут близехонько, за углом.

  Н о р а. Да. Но ничего из этого не выйдет. Нам нет спасения. Письмо ведь в ящике.

  Ф р у Л и н н е. А ключ у мужа?

  Н о р а. Всегда.

  Ф р у Л и н н е. Пусть Крогстад потребует свое письмо обратно нераспечатанным... Пусть найдет предлог...

  Н о р а. Но как раз в это время Торвальд всегда...

  Ф р у Л и н н е. Задержи его. Побудь с ним пока. Я вернусь как можно скорее. (Быстро уходит через переднюю.)

  Н о р а (идет к дверям кабинета, отворяет и заглядывает в комнату). Торвальд!

  X е л ь м е р (из другой комнаты). Ну, впустят ли наконец человека в его собственную гостиную? Идем, Ранк, посмотрим. (В дверях.) Но что же это значит?

  Н о р а. Что такое, милый?

  Х е л ь м е р. Я ожидал, со слов Ранка, великолепной сцены с переодеваньем...

  Р а н к (в дверях). Я так понял, но, видно, ошибся.

  Н о р а. Никто не увидит меня во всем блеске до завтрашнего вечера.

  Х е л ь м е р. Но, милая Нора, ты какая-то измученная. Зарепетировалась?

  Н о р а. Совсем еще не репетировала.

  Х е л ь м е р. Однако это необходимо...

  Н о р а. Совершенно необходимо, Торвальд. Но я ничего не могу поделать без тебя. Я все позабыла.

  Х е л ь м е р. Ну, мы живо освежим это в памяти.

  Н о р а. Да, уж ты непременно займись со мной, Торвальд. Обещаешь? Ах, я так боюсь. Такое большое общество... Пожертвуй мне весь нынешний вечер. Чтобы ни единого дела - пера в руки не брать! А? Так ведь, милый?

  Х е л ь м е р. Обещаю. Весь вечер всецело буду к твоим услугам, бедное мое, беспомощное созданьице... Гм! Да... Сначала только... (Идет к дверям в переднюю.)

  (*427) Н о р а. Зачем тебе туда?

  Х е л ь м е р. Только взглянуть, нет ли писем.

  Н о р а. Нет, нет, не надо, Торвальд!

  Х е л ь м е р. Что еще?

  Н о р а. Торвальд! Я прошу тебя! Там нет ничего.

  Х е л ь м е р. Дай же взглянуть! (Хочет идти.) Нора бросается к пианино и начинает играть тарантеллу.

  (Останавливается у двери.) Ага!

  Н о р а. Я не могу плясать завтра, если не прорепетирую с тобой.

  Х е л ь м е р (идет к ней). В самом деле ты так трусишь, милочка?

  Н о р а. Страшно. Давай репетировать сейчас же. Время еще есть до ужина. Садись и играй мне, милый. Показывай, учи меня, как всегда!

  Х е л ь м е р. С удовольствием, с удовольствием, раз ты так желаешь. (Садится за пианино.)

  Н о р а (выхватывает из картонки тамбурин и длинный пестрый шарф, наскоро драпируется им, затем одним прыжком становится посреди комнаты и кричит). Играй же! Я танцую!

  Хельмер играет, а Нора пляшет, доктор Ранк стоит позади Хельмера и смотрит.

  Х е л ь м е р (играя). Медленнее, медленнее...

  Н о р а. Не могу иначе.

  Х е л ь м е р. Не так бурно, милочка!

  Н о р а. Именно! Так и надо!

  Х е л ь м е р (обрывая). Нет, нет, это совсем не годится.

  Н о р а (смеясь и потрясая тамбурином). Ну не говорила ли я тебе?

  Р а н к. Дайте, я сяду играть.

  Х е л ь м е р (встает). Хорошо, мне так удобнее будет указывать ей.

  Ранк садится за пианино и играет. Нора пляшет со все возрастающим жаром. Хельмер, встав у печки, беспрестанно делает Норе указания и замечания, но она как будто не слышит, волосы у нее распустились и падают по плечам, она не обращает на это внимания, продолжая пляску. Входит фру Линне.

  (*428) Ф р у Л и н н е (останавливается как вкопанная у дверей). А!

  Н о р а (продолжает плясать). Видишь, какое у нас тут веселье, Кристина!

  X е л ь м е р. Но, милая, дорогая Нора! Ты пляшешь так, точно дело идет о жизни!

  Н о р а. Так и есть.

  X е л ь м е р. Ранк, перестань. Это просто безумие. Перестань, говорю я!

  Ранк перестает играть, а Нора разом останавливается.

  (Норе.) Вот чему бы никогда не поверил - ты решительно перезабыла все, чему я тебя учил.

  Н о р а (бросая тамбурин). Сам видишь.

  X е л ь м е р. Да, придется подучиться.

  Н о р а. Вот видишь, как необходимо заняться со мной. Ты будешь учить меня до последней минуты. Обещаешь, Торвальд?

  X е л ь м е р. Будь спокойна.

  Н о р а. Ни сегодня, ни завтра чтобы у тебя и мысли другой в голове не было, только обо мне. И писем не вскрывать сегодня... не открывать ящик...

  Х е л ь м е р. Ага! Все боишься того человека?

  Н о р а. Да, да, и это тоже.

  Х е л ь м е р. Нора, я вижу по твоему лицу, там есть уже письмо от него.

  Н о р а. Не знаю. Кажется. Но ты не смей читать ничего такого теперь. Не надо нам никаких неприятностей, пока все не будет кончено.

  Р а н к (тихо Хельмеру). Не противоречь ей.

  Х е л ь м е р (обнимая ее). Ну хорошо, дитя добилось своего. Но завтра ночью после твоей пляски...

  Н о р а. Тогда ты свободен.

  С л у ж а н к а (в дверях направо). Барыня, стол накрыт.

  Н о р а. Подай шампанского, Элене.

  С л у ж а н к а. Хорошо. (Уходит.)

  Х е л ь м е р. Эге-ге, так пир горой?

  Н о р а. Пировать до зари. (Кричит вслед служанке.) И немножко миндальных печений, Элене... Нет, побольше!.. Один раз куда ни шло.

  (*429) Х е л ь м е р (беря ее за руки). Ну-ну-ну, не надо этой дикой пугливости. Будь моим милым жаворонком, как всегда.

  Н о р а. Да, да, буду, буду. Но поди пока туда. И вы, доктор. Кристина, помоги мне поправить волосы.

  Р а н к (тихо, направляясь с Хельмером направо). Ведь не может же быть, чтобы тут было что-нибудь такое?.. Она не в положении?..

  Х е л ь м е р. Ничего подобного, милый мой. Просто все тот же ребяческий страх, о котором я говорил тебе.

  Уходят направо.

  Н о р а (фру Линне). Ну?

  Ф р у Л и н н е. Уехал за город.

  Н о р а. Я догадалась по твоему лицу.

  Ф р у Л и н н е. Вернется домой завтра вечером. Я оставила ему записку.

  Н о р а. Не надо было. Ничему ты не помешаешь. И, в сущности, такой восторг - ждать с минуты на минуту чуда.

  Ф р у Л и н н е. Чего ты ждешь?

  Н о р а. Ах, тебе не понять. Ступай к ним. Я сию минуту.

  Фру Линне идет направо. Нора стоит с минуту, словно стараясь прийти в себя, затем смотрит на часы.

  Пять. Семь часов до полуночи. И затем двадцать четыре часа до полуночи. Тогда тарантелла будет кончена. Двадцать четыре да семь. Тридцать один час жизни.

  Х е л ь м е р (в дверях направо). Ну, где же мой жаворонок?

  Н о р а (бросаясь к нему с распростертыми объятиями). Вот он, жаворонок!..

  

(*430) ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

  Та же комната. Стол, стоявший перед диваном, передвинут на середину комнаты, вместе со стульями. На столе горит лампа. Дверь в переднюю открыта. Из верхнего этажа доносятся звуки бальной музыки. Фру Линне сидит у стола, машинально перелистывая книгу, пытается читать, но, видимо, не в состоянии собрать мыслей. Время от времени прислушивается, не идет ли кто.

  Ф р у Л и н н е (глядя на свои часы). Его все еще нет. А между тем времени теперь в обрез. Лишь бы он не... (Опять прислушивается.) А! Идет! (Направляется в переднюю и осторожно отпирает наружную дверь; на лестнице слышны тихие шаги; она шепчет.) Войдите. Никого нет.

  К р о г с т а д (в дверях). Я нашел дома вашу записку. Что это значит?

  Ф р у Л и н н е. Мне необходимо поговорить с вами.

  К р о г с т а д. Вот как? И непременно здесь, в этом доме?

  Ф р у Л и н н е. У меня никак нельзя было. Моя комната не имеет отдельного хода. Войдите. Мы одни. Служанка спит, а Хельмеры наверху на вечере.

  К р о г с т а д (входит в комнату). Скажите! Хельмеры пляшут сегодня? В самом деле?

  Ф р у Л и н н е. Почему же нет?

  К р о г с т а д. Н-да, действительно.

  Ф р у Л и н н е. Так вот, Крогстад, давайте поговорим.

  К р о г с т а д. Разве нам с вами есть о чем говорить еще?

  Ф р у Л и н н е. Да, много о чем.

  К р о г с т а д. Не думал.

  Ф р у Л и н н е. Потому что никогда не понимали меня как следует.

  К р о г с т а д. Чего тут было не понимать? На что уж проще! Бессердечная женщина спроваживает человека на (*431) все четыре стороны, как только ей представляется партия повыгоднее.

  Ф р у Л и н н е. Вы думаете, я все-таки совсем бессердечна? Вы думаете, мне легко было порвать?

  К р о г с т а д. А разве нет?

  Ф р у Л и н н е. Крогстад, неужели вы в самом деле так думали?

  К р о г с т а д. Иначе зачем бы вам писать мне тогда такое письмо?

  Ф р у Л и н н е. Да не могла я иначе! Раз мне приходилось порвать с вами, мой долг был вырвать из вашего сердца всякое чувство ко мне.

  К р о г с т а д (стиснув руки). Так вот что. И все это - лишь из-за денег!

  Ф р у Л и н н е. Не забудьте, у меня на руках были старуха мать и двое малолетних братьев. Мы не могли дожидаться вас, Крогстад. Ваши виды на будущее были тогда еще так неопределенны.

  К р о г с т а д. Пусть так. Но вы не вправе были бросать меня ради кого бы то ни было.

  Ф р у Л и н н е. Уж не знаю. Не раз я задавала себе этот вопрос - вправе ли я была.

  К р о г с т а д (понизив голос). Когда я потерял вас, у меня как будто почва выскользнула из-под ног. Взгляните на меня: я похож на потерпевшего крушение, выплывшего на обломке судна.

  Ф р у Л и н н е. За помощью, пожалуй, недалеко было идти.

  К р о г с т а д. Она была близка. Но вы явились и загородили мне дорогу.

  Ф р у Л и н н е. Сама того не зная, Крогстад. Я только сегодня узнала, что меня определяют на ваше место.

  К р о г с т а д. Я верю вам, раз вы это говорите. Но теперь вы разве не уступите?

  Ф р у Л и н н е. Нет. Это все равно не принесло бы вам никакой пользы.

  К р о г с т а д. Э, пользы, пользы!.. Я бы на вашем месте все-таки сделал так.

  Ф р у Л и н н е. Я научилась слушаться голоса рассудка. Жизнь и суровая, горькая нужда выучили меня.

  (*432) К р о г с т а д. А меня жизнь выучила не верить словам.

  Ф р у Л и н н е. Так жизнь выучила вас весьма разумной вещи. Ну, а делам вы ведь все-таки верите?

  К р о г с т а д. То есть как это?

  Ф р у Л и н н е. Вы сказали, что похожи на потерпевшего крушение, который выплыл на обломке.

  К р о г с т а д. И, думается мне, имел основание сказать это.

  Ф р у Л и н н е. И я тоже вроде женщины, потерпевшей крушение и выплывшей на обломке. Некого жалеть, не о ком заботиться!

  К р о г с т а д. Сами выбрали себе долю.

  Ф р у Л и н н е. Другого выбора у меня тогда не было.

  К р о г с т а д. Ну и что же дальше?

  Ф р у Л и н н е. Крогстад, а что если бы мы двое потерпевших крушение подали друг другу руки?

  К р о г с т а д. Что такое вы говорите?

  Ф р у Л и н н е. Вдвоем, вместе на обломках будет все-таки крепче, надежнее, чем держаться порознь, каждому отдельно.

  К р о г с т а д. Кристина!

  Ф р у Л и н н е. Зачем, по-вашему, я приехала сюда?

  К р о г с т а д. Неужто вы вспомнили обо мне?

  Ф р у Л и н н е. Без работы, без труда мне не прожить. Всю свою жизнь, насколько помню себя, я трудилась, и труд был моей лучшей и единственной отрадой. Но теперь я осталась одна как перст... Страшно пусто, одиноко... Работать для себя одной мало радости. Крогстад, дайте мне цель - для чего и для кого работать.

  К р о г с т а д. Не поверю я ничему такому. Это все одна женская восторженность, великодушная потребность жертвовать собой.

  Ф р у Л и н н е. Вы замечали за мной когда-нибудь склонность к восторженности?

  К р о г с т а д. Так вы в самом деле могли бы?.. Скажите мне... Вам все известно... о моем прошлом?

  Ф р у Л и н н е. Да.

  К р о г с т а д. И вы знаете, какая про меня идет слава?

  Ф р у Л и н н е. Я поняла из ваших слов, что, по-вашему, со мной вы могли бы стать иным человеком.

  (*433) К р о г с т а д. Конечно!

  Ф р у Л и н н е. Так разве время ушло?

  К р о г с т а д. Кристина... вы говорите вполне серьезно? Да, да. Я вижу по вашему лицу. Так у вас в самом деле хватит смелости?..

  Ф р у Л и н н е. Мне надо кого-нибудь любить, о ком-нибудь заботиться, заменять кому-нибудь мать, а вашим детям нужна мать. Мы с вами нужны друг другу. Крогстад, я верю, что основа у вас хорошая; и с вами вместе я на все готова.

  К р о г с т а д (схватив ее руки). Спасибо, спасибо, Кристина! Теперь уж я сумею подняться в глазах других... Ах, да я и забыл...

  Ф р у Л и н н е (прислушивается). Тсс! Тарантелла! Уходите.

  К р о г с т а д. Почему? В чем дело?

  Ф р у Л и н н е. Слышите, наверху пляшут тарантеллу? Когда она будет кончена, они явятся сюда.

  К р о г с т а д. Да, да, так я уйду. Да и к тому же все напрасно. Вы, разумеется, не знаете, на какой шаг я решился против Хельмеров.

  Ф р у Л и н н е. Знаю, Крогстад.

  К р о г с т а д. И все-таки у вас хватило бы духу?..

  Ф р у Л и н н е. Я хорошо понимаю, до чего может довести отчаяние такого человека, как вы.

  К р о г с т а д. Ах, если бы я мог вернуть сделанное!

  Ф р у Л и н н е. Вы могли бы. Ваше письмо лежит еще в ящике.

  К р о г с т а д. Вы уверены?

  Ф р у Л и н н е. Вполне. Но...

  К р о г с т а д (пытливо глядит на нее). Так не приходится ли так понять дело? Вы хотите во что бы то ни стало спасти подругу. Скажите напрямик. Так?

  Ф р у Л и н н е. Крогстад! Кто раз продал себя из-за других, не сделает этого во второй раз.

  К р о г с т а д. Я потребую свое письмо обратно.

  Ф р у Л и н н е. Нет, нет.

  К р о г с т а д. Естественно. Я дождусь Хельмера и скажу ему, чтобы он вернул мне мое письмо, что оно касается одного меня, моей отставки, что ему незачем его читать.

  (*434) Ф р у Л и н н е. Нет, Крогстад, не требуйте своего письма обратно.

  К р о г с т а д. Но скажите, разве не за этим, собственно, вы призвали меня сюда?

  Ф р у Л и н н е. Да, в первую минуту, со с