| Главная » Книги |
Горбунов Иван Федорович - Самодур, Страница 4
Горбунов Иван Федорович - Самодуракую центру имеешь, как бы хозяину угодить, а на то, чтобы, например, что-нибудь... пустяки какие...
Данила Григорьич.
И как я теперича свою племянницу отдаю за тебя, значит, будешь ты мой сродственник, (Иван Прохоров кланяется в ноги) и, стало быть, должен все это ты понимать и, главное, чувствовать, что как ничтожный ты, можно сказать, человек. Христа ради, за материны слезы, я тебя взял и в люди вывел...
Иван Прохоров.
Оченно я это чувствую (кланяется в ноги).
Данила Григорьич.
По бедности твоей, тебе бы в солдатах быть, а я за тебя охотника нанял. (Иван Прохоров кланяется в ноги). Теперича как ты сейчас женишься, поедешь на фабрику, возьми с собой Егорку и чтобы строго с ним, чтобы не болтал лишнего.
Иван Прохоров.
Главная причина, не в руках он здесь; в руки ежели теперича взять его, он смирный будет.
Данила Григорьич.
Это уже твое дело.
Иван Прохоров.
У меня он, Данила Григорьич, мягче пуху будет, вашей милости, известно, по вашим делам, некогда с ним заниматься, а у меня он взгляду бояться будет. Как, значит, все я его достоинства знаю и болтать ему невозможно, потому он у меня, первым долгом, будет в струне находиться.
Данила Григорьич.
А коли ежели что, я с тебя взыщу.
Иван Прохоров.
Будьте же покойны-с. Выправим... не таких учили... И ежели которые он пустяки говорил, больше не будет (молчание). Прикажите написать в деревню к матушке?
Данила Григорьич.
Об чем?
Иван Прохоров.
Так как ваша такая милость, насчет Лукерьи Пантелевны... Чтобы ей на старости лет...
Данила Григорьич.
Пиши.
Иван Прохоров.
А им теперича что я должен говорить?
Данила Григорьич.
Кому?
Иван Прохоров.
А Лукерье Пантелевне? Как есть теперича ваше приказание и как им будет угодно?
ЯВЛЕНИЕ VII. Те же, МАТРЕНА ПАНКРАТЬЕВНА и ЛУША. Данила Григорьич.
Где брат-то?
Луша.
Я не знаю.
Данила Григорьич.
А кто ж знает? Ведь ему за его дела в остроге сидеть придется, я так полагаю.
Матрена Панкратьевна.
Эких бед натворил этот парень!
Данила Григорьич.
Ежели его теперича поймают...
Иван Прохоров.
Поймают - беда! Потому, без пачпорта по Москве ходит. По каким делам? По какому праву? (Молчание).
Данила Григорьич.
Что ж ты молчишь?
Луша.
Что ж мне говорить?
Данила Григорьич.
Родной брат тебе: должна бы, кажется, отвести его от худого.
Луша.
Я его худому не учила.
Данила Григорьич.
Не учила?! Кажется, пора понимать тебе, не маленькая, в каком ты есть положении. Сирот вас взяли, одевают, обувают... Собаку ежели кормят, и та благодарность чувствует, а то на поди!
Луша.
Я вам очень благодарна.
Данила Григорьич.
Разве в этом благодарность состоит, что по Москве бегать, да кляузы распущать?
Луша.
Я никогда не бегаю и никаких кляуз не распускаю.
Данила Григорьич.
Да я не про тебя и говорю.
Матрена Панкратьевна.
Про Егорку толкуют. Ты слушай, что говорят.
Луша.
Я за него не отвечаю.
Данила Григорьич.
А я должен за всех за вас отвечать. Ты вот теперича на возрасте, и, например, сирота круглая: кто об тебе подумает? Пристроить теперича надо: чье это дело?
Луша.
Об этом вы не беспокойтесь.
Данила Григорьич.
Должон беспокоиться, потому вы без меня по миру пойдете. Без меня ты бы, может, теперича на Кузнецком у портнихи у какой сидела, али бы...
Луша.
Дяденька!
Данила Григорьич.
Что, тетенька? А я об вас забочусь. Жениха тебе подыскал. Легко мне все это? Хорошо, что добрый человек нашелся, с рук моих взять тебя хочет.
Матрена Панкратьевна.
Да уж и пора.
Данила Григорьич.
Я полагаю отдать ее за Ивана Прохорова: ты как?
Матрена Панкратьевна.
Ну, что ж! Ну, и... вот и слава Богу! Зачем дело стало!
(Иван Прохоров кланяется в ноги Матрене Панкратьевне).
Луша.
Я за него не пойду.
Данила Григорьич.
Как не пойдешь?
Луша.
Так, не пойду.
Иван Прохоров.
Лукерья Пантелевна!.. ваше дело сиротское...
Луша.
Ну-с?
Иван Прохоров.
Я к тому, например...
Луша.
К чему?
Иван Прохоров.
Как вам угодно-с. Вся воля хозяйская.
Данила Григорьич.
Иван Прохоров, ступай в свое место. Позову, когда нужно будет.
(Иван Прохоров уходит).
ЯВЛЕНИЕ VIII. Те же без ИВАНА ПРОХОРОВА. Матрена Панкратьевна.
Да как же это ты не пойдешь-то?
Данила Григорьич.
Постой, постой. Словно я не все понял, что она говорит. Ежели, например, я тебе приказываю.
Луша.
Вы не имеете права мне приказывать идти замуж за кого вам вздумается.
Матрена Панкратьевна.
Да как же это ты можешь так говорить? Это ее Татьяна Матвеевна настроила!.
Луша.
У меня есть жених, я себе выбрала.
Данила Григорьич.
Жених есть! (К жене). Ты чего ж смотришь?
Матрена Панкратьевна.
Черт за ними усмотрит, прости ты меня Господи! Не разорваться мне стать. Цельный день под окошком торчит; может и правду навернулся какой проходимец. Мало ли их в нашей стороне шляется.
Луша.
Напрасно вы обижаете моего жениха: он не проходимец.
Данила Григорьич.
Так вот какие дела завелись у меня в доме! Девки сами начинают женихов себе подбирать! Этак, пожалуй, и дочери мои... Это очень прекрасно!
Матрена Панкратьевна.
И та, глядя на нее, словно сбесилась! Вечером из саду домой не загонишь. Ты бы вот велел щели в заборе все заколотить.
Данила Григорьич.
Так вот что!
Матрена Панкратьевна.
Ну, кто ж твой жених - сказывай.
Луша.
Сергей Ильич.
Матрена Панкратьевна.
Да что ты, белены, что ль, объелась? Возьмет тебя Сергей Ильич!
Луша.
Возьмет.
Матрена Панкратьевна.
Да что за тобой есть-то? Дым да копоть! Ему нужна невеста богатая, а не голь какая, прости Господи! Да ежели бы он за мою дочь присватался, так я бы неугасимую лампаду повесила, а то возьмет он тебя!
Луша.
Возьмет.
Матрена Панкратьевна.
Да что ж, Дарья-то Даниловна хуже тебя, ли? По Москве, может, первая невеста, и с большим капиталом, и сватали за него... Ишь ты, что в голову забрала! Миллионщик на тебе женится! Нет, голубушка, очень для тебя это высоко, очень высоко! Всякая бы этак-то захотела, да руки коротки.
Данила Григорьич.
Это дело разобрать надо.
Матрена Панкратьевна.
Вот и разбери! Этакое ты зелье, Лукерья Пантелевна, этакая ты неблагодарная!
Луша.
За что ж вы меня браните, что я вам сделала?
Матрена Панкратьевна.
Да как же, мать моя! Опять же и то: кто тебя отдаст за него?
Луша.
Я сама пойду.
Матрена Панкратьевна.
Сама? Ну, не зелье ты? Да как ты можешь так говорить? Что я воли, что ли, над тобой не имею?
Луша.
Никакой.
Матрена Панкратьевна.
Господи! Да что же это такое? Данила Григорьич, тут что-нибудь да есть.
Данила Григорьич.
Стачка. Оченно я это хорошо понимаю. Дело это теперича на виду. Это с Егоркой одна компания. Значит, ты теперича ступай вон из моего дому.
Луша.
Хорошо. (Идет).
Матрена Панкратьевна.
Куда ж ты, беспутная, пойдешь-то?
(Луша уходит).
ЯВЛЕНИЕ IX. Те же, ДАША, СЕРГЕЙ ИЛЬИЧ и ПЕТР САВИЧ. Матрена Панкратьевна.
Тьфу ты, пакостница этакая! (К мужу). Ужли это она и взаправду, аль там какое ехидство придумала?
Данила Григорьич.
Это дело надо разобрать.
Даша (вбегает).
Маменька! Сергей Ильич с Петром Савичем приехали.
Матрена Панкратьевна.
Вот и допроси его.
Данила Григорьич.
Все это дело сейчас обозначится (идет к двери). А, милости просим!
Матрена Панкратьевна.
Рады дорогим гостям.
Петр Савич.
Рады не рады, а уж мы тут... ха, ха, ха!
Сергей Ильич.
Извините, может, не вовремя.
Петр Савич.
Вот-те еще разговаривать - не вовремя! Для нас с тобой, для таких орлов, всегда время. Так я говорю, Матрена Панкратьевна?..
Матрена Панкратьевна.
Это уж именно, завсегда рады... Это уж что говорить.
Данила Григорьич.
Садиться милости просим! Чем подчивать дорогих гостей.
Петр Савич.
Окромя ласки нам ничего не требуется. Нам чтобы уважение только... Так я говорю, Матрена Панкратьевна? Опять же мы за делом приехали. Вот ежели дело кончим, тогда другой разговор будет... а пока так. (Садятся). Я полагаю нам сразу!.. Ну, начинай, Господи, благослови!
Сергей Ильич.
Постой!
Петр Савич.
За постой деньги платят, чего стоят! Катай сразу.
Данила Григорьич.
Ты все балагуришь!
Петр Савич.
Нет, не то, а у него до тебя дело есть, а человек он смирный. Денег много, а разговаривать не умеет. Гм! Вчера энто мы были в клубе... говорить, что ли?
Сергей Ильич.
Говори.
Петр Савич.
Были, значит, в клубе, выпили сколько нам нужно и впоследствии времени - поехали в парк. Дорогой он мне и говорит, - жениться, говорит, задумал. Так я говорю?
Матрена Панкратьевна.
Это доброе дело, Сергей Ильич.
Данила Григорьич.
Будет болтаться-то!
Петр Савич.
Хочу, говорит, я жениться и беспременно на Лукерье Пантелевне. С ней уж, говорит, я все обделал, только самому сказать надо. (Молчание).
Данила Григорьич.
Да ведь ты, может, думаешь, что она при деньгах? Денег за ней нет.
Петр Савич.
У нас своих много. Так я говорю, Матрена Панкратьевна? Своих много.
Данила Григорьич.
Разве что так, а то...
Матрена Панкратьевна.
А мы так полагали, Сергей Ильич, что вам богатая невеста нужна.
Петр Савич.
Зачем богатую? Бедную девушку осчастливить: та, по крайности, будет век Бога молить. Так я говорю? Потому, она понимать это будет. Опять же и Бог заплатит за это, что он сиротой не погнушался. Сиротская слеза, Матрена Панкратьевна (показывает наверх), вон она где! Я сам на сироте женат и в лучшем виде!..
Матрена Панкратьевна.
Ваше дело, я ничего не знаю.
Данила Григорьич.
Оченно я всему этому, что ты мне теперича говорил, верю, только дать ей свое разрешение не могу.
Матрена Панкратьевна.
Хоша одна наша и племянница, а она в сиротский суд приписана...
Петр Савич.
Ты об этом не сомневайся; уж она такую бумагу составила, чтобы тебя прочь, а его, значит, попечителем.
Матрена Панкратьевна.
Как! Дядю-то прочь? Чужому человеку...
Петр Савич.
Да он свой будет... значит, муж.
Матрена Панкратьевна.
Вот это хорошо! Это за нашу-то хлеб-соль?
Петр Савич.
Да ведь с рук долой, это вам лучше.
Матрена Панкратьевна.
Отстань-ко, Петр Савич, не с тобой говорят. Батюшка, Данила Григорьич, что это у нас делается?
Сергей Ильич.
Кажется, с нашей стороны обиды вам нет никакой.
Матрена Панкратьевна.
Как нет обиды, помилуйте? Я мать детей... Покорно вас благодарим, Сергей Ильич! Очень мы вам благодарны!
Данила Григорьич.
Молчи, не суйся не в свое дело!
Матрена Панкратьевна.
Да кто я такое? Что же это, ей-Богу!..
Данила Григорьич.
Лукерью сюда!
ЯВЛЕНИЕ X. Те же, ЗОЯ ЕВГРАФОВНА и АБРАМ ВАСИЛЬЕВИЧ (впопыхах). Зоя Евграфовна.
Проволокла!
Данила Григорьич.
Вон!
Зоя Евграфовна (Петру Савичу).
Пойдет баталия! Я старичонку-то настрочила.
Абрам Васильич.
Кого вон? Меня, что ли? Нет, уж я теперь отсюда скоро не уйду.
Данила Григорьич.
Не уйдешь?!
Абрам Васильич.
Не уйду! Я тебя страмить буду. Мне терять теперь, брат, нечего, я все потерял, и честь потерял, и зрение потерял, и жену вчера схоронил. Ничего у меня теперь нет, только душа в теле осталась, и та поганая: опоганил я ее с тобой. Ничего, стало быть, ты мне не сделаешь!..
Данила Григорьич.
Ах, ты пьяница! Смеешь такие слова говорить со мной!
Абрам Васильич.
Это еще что за слова! Такие ли я тебе слова говорить пришел. Разбойник ты - разбойник! Господи! Как это ты нас, этаких людей, огнем не спалишь? Видно, еще слезы-то до тебя не дошли.
Данила Григорьич.
Абрам, полно!
Матрена Панкратьевна.
Батюшка! Он помутился!
Абрам Васильич.
Не помутился я, врешь ты! Я не помутился! Матушка, Лукерья Пантелевна, не вижу я тебя (становится на колена). Голубица ты моя чистая, прости ты меня, матушка.
Луша.
Полноте, Абрам Васильич, вы ничего не сделали.
Абрам Васильич.
Как, голубушка! Мы тебя ограбили с дядей твоим. У покойника твоего большой капитал был. Каюсь перед тобой! Перед всеми каюсь! Много мы с Данилой Григорьевым народу ограбили.
Данила Григорьич.
Извольте видеть, как он меня конфузит!
Абрам Васильич.
Над покойником-то, Пантелеем Григорьичем, псалтырь читали, душенька-то еще, голубчика, не остыла, а мы...
Петр Савич.
Будет, Абрам Васильич! Что старое поминать...
Абрам Васильич.
Никак, Петр Савич? Батюшка, Петр Савич, вот до чего я дошел! И смерти-то Господь за грехи мои не дает, велит на земле мучиться.
Петр Савич.
Слова эти самые твои теперича не к разу, потому как Лукерья Пантелевна замуж выходит, значит и шабаш, все кончено! Мало кто что сделал.
Данила Григорьич.
Да что же это, например? Нашло в мой дом чужого народу и теперича могут они командовать! Да кто ж я такой! Сманили девку... Матрена Панкратьевна! Да кто ж я? Все вон из моего дому!
Петр Савич.
Что ты расходился-то? Коли не нравится - мы уйдем. Только худого от нас тебе ничего не было.
Данила Григорьич.
Вон все!
Петр Савич.
А ты пошибче, а то нестрашно.
Данила Григорьич (к Луше).
Пошла в свое место!
Луша.
Я пойду к Петру Савичу.
Данила Григорьич.
Нет, уж ты не пойдешь. Коли я, например, что хочу, так это уж будет по-моему. (Берет за руку; Луша вырывается).
Петр Савич.
Ты только это себе хуже, потому теперича тебе ничего невозможно. Ежели она что желает, значит, ее это дело. Опять же мы не позволим.
Данила Григорьич.
Да ты кто такой?
Петр Савич.
Я-то?
Данила Григорьич.
Ты-то?
Петр Савич.
Петром Савичем прежде звали. Почетный гражданин. Довольно хорошо! Ты думаешь, на тебя суда, что ли, нет? Нынче суд есть.
Данила Григорьич.
Что ты судом-то мне тычешь! Что мне суд, ежели я в своем доме...
ЯВЛЕНИЕ XI. Те же и ИВАН ПРОХОРОВ. Иван Прохоров.
Объявку от судебного следователя принесли, чтобы завтрашнего числа...
Данила Григорьич.
Матрена Панкратьевна! За нашу-то хлеб-соль вот с нами какую статью обработали.
Матрена Панкратьевна.
Батюшка! что у тебя глаза-то какие страшные?
Данила Григорьич.
Ведь тебя за это в Сибирь решат.
Матрена Панкратьевна.
Господи! Меня-то за что же?
Данила Григорьич.
Всех нас эти разбойники подвели. (К Абраму). А тебя, выжигу, уморю в остроге. (Уходит с женой).
Абрам Васильич.
Сам прежде сядешь.
ЯВЛЕНИЕ XII. Сергей Ильич.
А ты, дедушка, ступай жить к нам - места много.
Помаялся, будет. А детей пристроим.
Абрам Васильич.
Голубчик ты мой, Сергей Ильич! Пошли тебе, Господи! (Плачет).
Луша.
Успокойтесь, Абрам Васильич.
Зоя Евграфовна (Ивану Прохорову).
А ты было и слюни распустил на Лукерью Пантелевну.
Иван Прохоров.
Нам все единственно... воля хозяйская. (Уходит).
Алешка.
Петр Савич, когда его судить будут? Я опять пойду (смеется). Оченно я это люблю.
| |
| Просмотров: 340 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры